Текст книги "Темный луч. Часть 1 (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Я начал быстро постукивать ногой, когда одевался и ждал следующей части. Я посмотрел на часы. Было без четверти три. Мой первый бой состоится в три.

Часть меня была напугана. Мне оставалось полагаться только на кислоту. Я даже не мог трансформироваться.

Кто знал, что Дими добавил в это зелье. Я не хотел думать об этом.

Время тянулось медленно, пока Драконианцы или те, кто должен был убивать драконов, скандировали и заводили друг друга.

Я посмотрел на Фила, который сидел рядом со мной, уставившись на них. Ему это нравилось не больше, чем мне.

Но теперь я был человеком, несмотря на все, что они знали. Я должен был вести себя по-человечески. Я слышал, как снаружи кричал человек. Толпа сходила с ума.

Что-то подсказывало мне, что драконы были точь-в-точь как кучка идиотов передо мной. Они также ненавидели каждую унцию людей.

Я был зажат между двумя группами, ослепленный взаимными предрассудками и ненавистью.

Затем было названо имя Гензеля.

***

В ту секунду, когда я поднялся на этот ринг, каждая частичка меня захотела сбежать.

Я больше не хотел там быть, но зверю нравилась каждая частичка этого.

Это была массивная клетка. Прутья будут заряжены электричеством, когда начнется бой.

Кровь, свежая и застарелая, была разбрызгана по земле. Когда я вошел, они избавлялись от руки и нескольких кишок.

– Сегодня не самый удачный день для истребителей драконов, – заметил один из парней с деревенским акцентом.

Я не ответил.

Фил стал массировать мне плечи.

– Помни, Гензель. Быстро убей и убирайся к черту с этого ринга. У меня мурашки по коже, когда я вижу тебя здесь.

– Тогда какого хрена ты втянул меня в это? – Я усмехнулся и отмахнулся от его массажа. Гребаный идиот.

В мозгу закрутились мысли, когда голос из динамика объявил о начале боя. Он выкрикнул мое имя и сказал толпе, что я обладаю способностью кислоты. Он дал всем мою статистику. Мое сердце бешено колотилось… не то чтобы я мог его слышать, но я чувствовал всем своим существом. Мое тело ощущалось неправильно. Меня затошнило. Что, если зелье было бракованным? Что, если Дмитрий… Успокойся, Блейк. Глубокий вдох.

Затем он прокричал «Крушитель черепов». Какого хрена?

Огромный Солнечный Взрыв вышел на ринг. Обычно они могли чувствовать во мне Альфу, но в этот раз – нет.

Он просто продолжал колотить себя в грудь, все еще находясь в своем человеческом обличье. Он был одет в кожаную одежду, обернутую вокруг торса, с босыми ногами и обнаженной грудью. У него были ярко-рыжие волосы, как у Брайана.

Он даже не почувствовал запаха Рубикона.

Я снова посмотрел на Дмитрия. Он стоял у ворот, контролируя свою часть заклинания. Мое проигрывалось в глубине сознания, как пластинка, застрявшая на нескольких строчках.

Мне пришлось сосредоточиться на том, как действительно быстро убить Солнечного Взрыва.

Толпа зааплодировала, когда была озвучена статистика Солнечного Взрыва. Он выиграл 45 боев. Черт, это было слишком много. Я не мог поверить, что ему противостоял новичок.

Это было так неправильно. Неудивительно, что люди не держались долго.

Пока я размышлял, он внезапно превратился в гигантского дракона. Конечности торчали наружу, как гигантские древесные пни. Повсюду вспыхнула чешуя.

Он зарычал мне в лицо. Я просто повернул голову и снова посмотрел в направлении Дмитрия.

Тебе лучше не потерпеть неудачу; иначе придется иметь дело не только со мной, но и со всеми этими гребаными драконами.

А потом взвыла сирена.

Я пригнулся и нырнул с пути первого огненного шара, вылетевшего из пасти дракона.

Они были такими предсказуемыми.

От второго я увернулся, а затем запрыгнул ему на спину.

Ему это не очень понравилось. Я потянулся вниз обеими руками. Я бы все отдал, чтобы испытать свой огонь. Чтобы посмотреть, действительно ли он распространяется как вирус…

Толпа дико зааплодировала, и я потянулся к его челюсти, выпуская свою кислоту ему в рот.

Он был невосприимчив к огню, но не к кислоте.

Литры и литры кислоты стекали ему в горло. Его тело начало распадаться; дыры прожигали его изнутри.

Толпа обезумела.

Запекшаяся кровь брызнула на пол, когда он пошатнулся.

Я откатился в сторону, весь в драконьей крови.

Бой закончился еще до того, как начался. И это было только начало.

Я мгновенно стал фаворитом. Все здесь знали мое имя или, по крайней мере, Гензеля.

По моим часам прошло минут десять. Я чувствовал усталость, но мне предстояло провести еще два боя.

Следующий: Ночной злодей против огненного истребителя.

Человеческие крики еще раз наполнили воздух. Неудивительно, что ставки на людей были ниже, чем на драконов.

– 9~

Последний бой был тяжелым.

Зелье Дмитрия действовало хорошо.

Я закричал, когда крыло Ночного Злодея оторвалось. Его кровь, смешанная с моей, растеклась лужей по полу.

Ведущий поднял мою руку.

Я мог видеть только часть толпы. Остальное было черным. Мое зрение было испорчено.

Мне нужно было лететь, но это заклятие, сотворенное Дими, все еще цеплялось за меня.

Я чувствовал себя в ловушке. Задыхался.

Толпа аплодировала.

Фил и Сэмюель тоже были там. Я оттолкнул Фила в ту минуту, когда он дотронулся до меня.

– Осторожно. Толпа.

– К черту вашу толпу!

– Полегче, Гензель.

– Отпусти его, – сказал Сэмюель. – Он вернется. У него нет выбора.

Мне нужно было снять заклинание. Меня повезли с группой незнакомцев. Это была пара студентов.

Заклинание начало рассеиваться, пока мы ехали. Я сказал им, чтобы они выпустили меня. Сначала они не хотели слушать, но я рявкнул:

– Если бы вы знали, что для вас хорошо, вы бы меня выпустили.

– Ладно, чувак. Боже, расслабься, – сказал один парень и остановил машину. Я побежал так быстро, как только мог, в противоположном направлении, к темным докам.

Наконец чары рассеялись. Я нырнул в океан и оставался там долгое время. Наконец-то я смог дышать. Даже под водой я, наконец, смог вздохнуть.

Я поплыл в Академию Дракония.

Мой глаз все еще был опухшим, костяшки пальцев ободраны. Как и тело.

Фиолетовые синяки, то ли от сегодняшней драки, то ли от чар, покрывали тело. Я чувствовал себя разбитым.

Оказавшись в комнате, я долго принимал ванну. Когда закончил, то рухнул на кровать. Мне казалось, я могу проспать сутки.

Сначала мне ничего не снилось, потом все изменилось.

Я был в воздухе. Ярко сияли звезды.

Ее смех раздался надо мной. Она лежала у меня на спине, наслаждаясь нашим полуночным полетом.

Кем она была?

Она знала мое имя, но я не знал ее. Она была моим дыханием. Она была единственной, у кого никогда не было своего первого вдоха. Сегодняшний сон прояснил это. Реальность просочилась в сон. Мои легкие становились все туже и туже. Я с трудом дышал. Ее не существовало и никогда не будет.

Я проснулся, хватая ртом воздух. Я не мог дышать.

***

В понедельник я был почти исцелен. Благодаря моей способности. Единственными признаками того, что я дрался, был фингал.

На этот раз я не собирался увиливать от вопросов.

Мне больше не снилась эта девушка.

Теперь я остался с криками, преследуемый ужасом от того, что я убил себе подобных.

Мое тело содрогалось каждый раз, когда я слышал вой дракона и последний визг, который издавал каждый из них перед смертельным ударом.

Я решил залечь на дно и прогулял занятия.

Я еще немного поработал над стихотворением «Никогда не дыши».

Все шло хорошо и медленно превращалось в песню. Я мог видеть, как ее поют, но я изо всех сил пытался расслышать мелодию.

Стук раздался около половины третьего. В холле Табита застыла как вкопанная.

Я не стал ждать, пока она что-нибудь скажет, просто оставил дверь открытой. Она могла либо войти, либо отвалить. Меня не волновало, что она выберет. Она вошла.

– Какого хрена, Блейк? Что случилось?

– Тебе не о чем беспокоиться.

– Имеет ли мой брат к этому какое-либо отношение? – хотела она знать. – Я так надеру его задницу.

– Не надо. – Я встал и схватил ее телефон. – Никто не говорит мне, что я могу, а чего не могу делать, ты понимаешь это? Мне не нужно, чтобы ты беспокоилась обо мне. Я могу позаботиться о себе сам.

– Да, я могу это видеть. Посмотри на себя.

– Просто уходи.

Она этого не сделала.

Ущерб уже был нанесен.

Зверь по-прежнему был спокоен. Теперь мне пришлось иметь дело с последствиями. Всеми.

Она села передо мной.

– Поговори со мной. Что, черт возьми, происходит?

– Я не могу, – сказал я. Я не знал, почему сказал это.

– Хорошо, если ты не готов, я не буду настаивать.

Она обхватила мою голову руками. Они были такими холодными. Ее прикосновение успокоило жжение в моей сердцевине.

Это было успокаивающе. Но затем произошло нечто совершенно другое. Сначала это было ощущение покалывания на моем распухшем лице. Затем почувствовалось тепло.

Я попытался отстраниться, но она мне не позволила. Ее губы мягко шевельнулись. Я едва мог расслышать, что она говорила. Еще одно заклинание.

Исцеляющее.

Как, черт возьми, она это сделала?

– Вот, – сказала она. – Я говорила тебе быть осторожным, Блейк.

– Знаю. – Я знал, что если подойду к зеркалу, то больше не обнаружу синяка под глазом. Каким-то образом она исцелила меня. Как, я понятия не имел.

***

Она оставалась со мной до конца дня. Мы смотрели фильмы и почти не перемолвились ни словом.

В Табите было что-то такое, чего я не мог понять. Она успокоила мою душу. Я все еще не чувствовал того, что чувствовала она, но и то, что она была рядом, тоже было неплохо.

Она могла бы быть хороша для меня.

Мы заснули на диване, и вместо того, чтобы видеть сны о рыжей, мне снились драконы, кричащие и умирающие. Я убил их всех.

Я вздрогнул, проснулся и чуть не ударил Табиту, когда она мягко положила на меня руки.

– Полегче, – пробормотала она.

– Прости. Думаю, тебе следует уйти, – сказал я и направился в ванную. Я закрыл дверь и изо всех сил попытался наполнить легкие воздухом.

Мне не следовало драться. Но какой у меня был выбор? Я должен был это сделать ради своей семьи.

Кого я обманывал?

Я был рожден предопределенным для зла.

Это никогда не должно было стать легче, только труднее. Рано или поздно это бы произошло.

Я поддался воображаемому рычанию и визгу. Я мог понять, почему король Альберт и мой отец так старались уничтожить Черный рынок. Это было чистое зло, и оно служило чистому злу.

Я каким-то образом снова заснул. Проснулся и обнаружил, что солнце льется в ванную. Облегчение нахлынуло на меня. Мне больше не снились драконы.

Я открыл дверь ванной и обнаружил на столе тарелку с едой.

Она была слишком хороша для меня.

Я должен сказать ей, по крайней мере, это.

***

В течение дня я работал над «Никогда не дыши».

Около шести вечера я закончил.

Эти слова отняли у меня много сил. Слова, которые могли бы стать отличной песней, если бы я смог найти правильную мелодию.

Мысли об Айзеке появились в моей голову. Я должен отдать текст ему.

Едва эта мысль сформировалась, как я обнаружил, что стою на подоконнике окна.

Я нырнул и преобразился.

Я чувствовал себя свободным. Единственный раз, когда я действительно был таким.

Я приземлился с глухим стуком несколько часов спустя в его доме в деревне оборотней. Они напоминали мне пилигримов, но у них также были племена. Это была смесь старых традиций. Все сводилось к тому, что они были простыми людьми.

Отец Айзека был старейшиной. Он был Химерой, как и его дочь.

Айзек был последним гигантским орлом. Его отец очень хотел, чтобы однажды он занял его место.

Айзек был удивлен, когда я появился на пороге.

– Блейк, какого черта ты здесь делаешь?

– Вот как ты приветствуешь братана?

– Извини, я не это имел в виду, просто удивлен.

– Кто это, сынок? – Из кухни донесся голос отца Айзека.

– Ты бы не поверил, если бы я тебе сказал. Заходи.

В ту минуту, когда я вошел в дверь, я почувствовал ее. Сестру Айзека. С тех пор как она была маленькой, она делала это всякий раз, когда я приходил в гости. Она пыталась неожиданно напасть на меня.

Мои губы слегка изогнулись. Она была хороша, но я всегда обнаруживал ее укрытие прямо перед нападением.

Она выпрыгнула, и я отпрыгнул в сторону. Она врезалась в лестницу.

Айзек рассмеялся.

– В следующий раз, сестренка.

– Черт возьми. – На месте Химеры появилась пятнадцатилетняя блондинка.

– Действительно, все еще?

– Прости… Я чувствую твой запах за милю.

– О, это нехорошо, – поддразнил Айзек, когда она побежала вверх по лестнице, чтобы одеться.

– Она тоже была занозой в моей заднице, Блейк. Хотела знать, когда ты придешь.

– Что ж, лучше поздно, чем никогда, по крайней мере, так мне говорили.

– Блейк, – сказал отец Айзека, когда мы вошли на кухню. – Это ты?

– Извините, что ворвался неожиданно.

– Я просто на днях спросил Айзека, как у тебя дела.

– Ну… – Я постучал себя по груди. – Как можете видеть, я в порядке.

– Так и есть. Твоя мать в порядке, отец?

Я кивнул. В последний раз, когда я проверял, они были.

– Мы будем в моей комнате, – сказал Айзек и повел меня в подвал, который он превратил в свою комнату.

Она выглядела так же, как и всегда, с кроватью размера king-size в центре комнаты и парой инструментов в углу. Его недоделанная работа по звукоизоляции все еще была заметна на стенах.

Я действительно должен помочь ему с этим.

– Итак, чему я обязан удовольствием от этого визита?

– Этому. – Я протянул ему слова, нацарапанные на листе бумаги: «Никогда не дыши».

В течение следующих нескольких минут Айзек молчал, читая. Затем он покачал головой.

– Чувак, это глубоко. Кто она?

– Никто. Ее не существует.

– Это то, что ты чувствуешь?

Я пожал плечами. Я не хотел говорить ему, каким жалким я был на самом деле. Признать, что я был влюблен в плод своего воображения.

– Как ты думаешь, это может быть связано с твоим Лунным Ударом?

Я рассмеялся.

– Это всего лишь песня, Айзек. Думаешь, мы смогли бы придумать для слов мелодию?

– Конечно, – сказал он. – Но мне нужно немного времени.

– Круто. Мне нужно вернуться в Драконию. Я удрал. Если Лонгвей поймает меня, он больше никогда не выпустит меня из виду.

Айзек усмехнулся.

– У меня будет что-то для тебя, скажем, на следующей неделе или около того?

– Понял.

– У тебя уже есть новый Камми? – спросил он.

– Нет. – Я помахал на прощание.

– Я скажу сестре, чтобы она потренировалась на следующей неделе.

Я усмехнулся и кивнул.

– Скоро увидимся. – Я взбежал по лестнице и вышел сам. Если и был один парень, который смог бы напеть мелодию «Никогда не дыши», то это был Айзек.

– 10~

Было поздно, когда я вернулся в Академию Дракония.

В школе было тихо, и все спали, за исключением нескольких комнат. Я мог слышать только глухие звуки, так как их комнаты на самом деле были звукоизолированы.

Я нашел серебристый клочок бумаги на полу у своей двери. Я также знал, кому принадлежала эта бумага. Ирен.

Я знал, что там написано. Она хотела видеть меня, а я не мог. В итоге я дал чудовищу все, что он хотел.

Я не мог дать ему и этого тоже. Они определенно исключили бы меня.

Я поднял записку. Нацарапанная изящным курсивом, она требовала встречи со мной. Там было не только одно свидание, но и время на оставшуюся часть недели и на следующую.

Каждый день. Она хотела видеть меня каждый день. Почему?

Я бросил записку в ящик стола и с силой потер лицо.

Кровать Люциана все еще была пуста. Сколько времени ему нужно, чтобы прийти в себя? Собирался ли он вообще вернуться? Зверю это нравилось, но я ненавидел не знать, в порядке он или нет.

Я принял душ и заставил себя уснуть, молясь, чтобы кошмары прекратились.

***

На следующее утро я пошел в кафетерий. Взгляды всех до единого были устремлены на меня, когда я подходил к очереди в буфет.

Я получил пару приветствий от девушек, когда расставлял тарелки.

– Блейк, – сказал шеф. – Приятно видеть тебя снова на ногах.

Я хмыкнул, возмущенный его намеком. Меднорогие.

Я нашел свободный столик снаружи, и менее чем через тридцать секунд Джордж, Брайан, Табита и все, кто был «всеми», присоединились ко мне.

Я хотел взорваться, но съел завтрак и пошел на урок в ту минуту, когда прозвенел звонок.

Сегодня время летело незаметно; я боялся встречи с Ирен. Мои ладони были потными. Что она со мной делала?

Профессор Эдвард назвал мое имя.

– Ты можешь идти, – сказал он со своим резким ирландским акцентом.

Я собрал сумку и отправился в башню Ирен. Мне следовало просто пропустить ее сегодня, но она сообщила бы о моем отсутствии мастеру Лонгвею, и это вызвало бы еще больше вопросов. Прямо сейчас у меня не было ответов на все вопросы.

Поэтому я вытер вспотевшие ладони о брюки и поплелся вверх по ступенькам, которые вели в ее комнату высоко в башне.

Я протянул руку, чтобы постучать.

– Входи! – крикнула она еще до того, как мой кулак соприкоснулся с деревом.

Я открыл дверь.

Ее лицо озарилось, и она одарила меня своей ослепительной улыбкой. Впервые я был рад, что мое сердце не было услышано; это было бы неловко.

– Не думала, что ты придешь, – сказала она своим медово-сладким голосом.

– Я не был уверен, стоит ли мне это делать. – Я был честен, слишком честен.

– Что ж, я рада, что ты это сделал. Садись. – Она улыбнулась.

Я сбросил рюкзак и сел. Я лег на спину и закрыл глаза.

Я скучал по этой башне, по ее формальности. Я скучал по разговорам с ней.

– Что?

– Я не знаю. Ты скажи мне, Ирен. Что я здесь делаю?

– Ты знаешь, что видеться со мной – это обязательно, Рубикон. Ты пропустил довольно много сеансов.

Я усмехнулся ее выбору слов. Если бы только она знала, какие сеансы я имел в виду, она бы мне этого не говорила.

– Что-то смешное? – спросила она.

– Нет, совсем наоборот. – Мой тон был мрачным.

– Тогда поговори со мной. Что с тобой происходило в последнее время?

– Мне снятся сны, сны, которые я не знаю, как истолковать. Являются ли они плодом моего воображения или чем-то грядущим.

– Расскажи мне о снах.

Я посмотрел на нее, приподняв бровь.

– Попробуй.

– Отлично. Думаю, мне снится мой всадник.

Она прищурилась.

– Я не понимаю.

– Думаю, это моя всадница или то, какой бы она была, если бы была жива.

– Она? – сказала Ирен.

– Да, у меня всегда было впечатление, что это был он, пока не появились сны.

– Расскажи мне о них. Что ты чувствуешь? Что ты делаешь? Откуда ты знаешь, что они о твоей всаднице?

– Я знаю, как это звучит, хорошо? Моего всадника не существует. Это просто глупые сны.

– Нет ничего глупого, Блейк. Испытай меня.

На мгновение воцарилась тишина, а потом я просто открылся. Слова полились из меня потоком, и я рассказал Ирен о каждом сне до единого. Она жадно слушала, не произнося ни единого слова. Поэтому я продолжал говорить.

– И это все. Это последний сон, который у меня был. – Я посмотрел на нее. – Ты знаешь, что это может означать?

Она прищурилась, напряженно размышляя.

– Знаю, ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что это касается твоего будущего, что это твоя сторона Лунного Удара пробуждается внутри. Но не думаю, что дело в этом. Думаю, это то, что ты думаешь. Принимая желаемое за действительное.

– Принимая желаемое за действительное. – Я сильно потер лицо. – А как насчет того, что я чувствую в этом сне? Это хоть отдаленно похоже на что-нибудь реальное?

– Я не знаю. Хотела бы я знать ответ, но ты же знаешь, я вряд ли вижу что-то хорошее, когда дело касается тебя.

Я кивнул, чувствуя себя опечаленным.

– Да, мое проклятие. Все, чего я пытаюсь достичь, совершенно безнадежно. С таким же успехом я мог бы просто сдаться.

– Не говори так. Это не безнадежно, ясно? – Она встала и подошла, чтобы сесть рядом со мной. Она никогда раньше не сидела так близко ко мне.

Она погладила меня по руке. Если бы она знала, что для нее хорошо, она бы не прикасалась ко мне так.

Зверь пробуждался. Он хотел большего.

Не надо, Блейк, просто не надо.

Я сделал глубокий вдох. Мне пора идти. Сейчас было подходящее время, но я не мог. У меня больше не было сил бороться.

Тогда она подошла ближе ко мне, и ее губы коснулись моих.

Я замер. Какого хрена?

Она поцеловала меня прямо в губы. Зверь взял верх и притянул ее ближе. Ее тело было теплым рядом с моим. Я тихо хмыкнул, когда ее руки запутались в моих волосах, а поцелуй стал глубже.

У нее был потрясающий вкус. Я хотел большего.

Наконец она остановилась.

– Мы не должны этого делать.

– Заткнись на хрен. – Это было даже не похоже на меня. Не успел я опомниться, как она была прижата к стене, а моя рубашка была снята.

Мои губы прошлись по всей ее коже. Ее дыхание участилось, и наша одежда исчезла.

Она тихо стонала мне на ухо, когда я вонзал себя в нее снова и снова. Она была потрясающей на вкус, и пребывание внутри нее стоило каждой запретной секунды.

Теперь мне было все равно. Это было великолепно, когда зверь получал то, что хотел. Это было ликование. Может быть, я смог бы продержаться еще чуть-чуть.

***

Потом она предложила мне сигарету. Я не хотел уходить, но у нее, вероятно, скоро появится другой ученик.

Мы каким-то образом добрались до ее спальни.

Кто бы мог подумать, что спать с трехсотлетней Лунным Ударом будет так приятно. Она… приручила часть меня.

Я давно не чувствовал себя таким свободным. Таким отдохнувшим. Готовым к тому, что ждет меня дальше.

Она забрала у меня сигарету. Я положил голову ей на живот, и она посмотрела на меня сверху вниз.

– Не жалеешь об этом?

– Ты – Лунный Удар. Ты видишь, как я сожалею об этом?

Она рассмеялась.

– Нет, я не сожалею, – сказал я и поцеловал ее. – Но мне действительно нужно идти, если ты не хочешь, чтобы другие знали.

– О, черт, – сказала она. – Почему ты обязательно должен быть студентом?

Я рассмеялся.

– Еще несколько лет, и тогда мне конец.

– Пока что, – сказала она.

Я встал, натянул штаны и поискал футболку.

– Итак, завтра в это же время?

– Еще бы, – сказал я и наклонился над кроватью, целуя ее на прощание. – И я довольно собственнический, Ирен, так что лучше мне быть твоим единственным.

Она покраснела. Она не сказала ни единого слова, просто покачала головой.

Я натянул рубашку и послал ей еще один воздушный поцелуй, надевая туфли. Я ушел до ее следующей встречи.

Я все еще не мог поверить в то, что, черт возьми, только что произошло. Мне даже не пришлось целовать ее, она пришла ко мне. Ко мне.

Я глубоко вздохнул, покидая ее башню. Впервые за очень долгое время я с нетерпением ждал завтрашнего дня.

***

Я не мог выбросить Ирен из головы. Ее запах подавлял мои чувства. Зверь внутри мурлыкал. Это был ненастоящий звук, просто то, на что он был похож. Все было спокойно, и я тоже.

Я был рад, что это ощущение возникло в результате чего-то такого простого, как Ирен, а не убийства. С убийствами было труднее всего иметь дело. Я больше не мог видеть кошмары.

Я сомневался, что сны о рыжей придут снова.

Мне стало грустно из-за того, чего на самом деле никогда не будет. Это показало, насколько хреновыми были сны в Пейе.

Они были такими реальными.

Оборотни верили, что сильные направляют людей по правильному пути, пути к их судьбам.

Я усмехнулся и предположил, что это была одна из причин, по которой Айзек не был готов сменить своего отца.

Он не верил ни во что из этого дерьма.

Я закрыл глаза и погрузился в редкий, блаженный сон без сновидений.

***

Меня разбудил стук в окно. Сначала мне показалось, что я что-то слышу, но постукивание продолжалось. Я открыл глаза и подошел к окну.

Огромные крылья хлопали снаружи в темноте. Гигантский орел парил прямо за пределами моей досягаемости.

Айзек? Что он здесь делал?

Я открыл окно. Крылья мгновенно исчезли, когда пара сильных рук ухватилась за выступ.

Я затащил его в комнату. Он тут же натянул джинсы, которые были у него в другой руке. Я бросил ему одну из своих рубашек.

– Ты же знаешь, что уже поздно, верно? – спросил я.

– Чувак. – Он улыбнулся. Что-то в нем было не так. – Чувак, – снова сказал он. – «Никогда не дыши» – одна из лучших песен, которые ты, черт возьми, когда-либо писал.

Я начал смеяться.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты пришел не за этим.

– Я должен был. У тебя нет гребаного телефона, и мне нужно, чтобы мы это записали. Песня, мелодия. Это блестяще.

– Ладно, успокойся. – Он плюхнулся на диван, и я включил свет.

– Хочешь пива? – спросил я.

– Конечно, – сказал Айзек. – Твоя комната – дерьмо. Черт, чувак, я здесь в первый раз.

Мы оба рассмеялись.

– Как ты нашел мою комнату? – Я достал пиво из мини-холодильника.

– По твоему запаху.

– Моему запаху? – Я приподнял бровь.

– Не так, – сказал он и взял у меня пиво.

Я сел на диван напротив него.

– Ты держишь меня в подвешенном состоянии? Напевай мелодию.

– Лучше. Я спою тебе эту гребаную песню.

У Айзека был блестящий голос, и было странно, что группа не могла записаться без меня в качестве солиста.

Он начал напевать мелодию и отбивал ритм, который был мягким и низким. Мурашки поползли по моим рукам и шее, когда он начал петь текст песни.

Он закрыл глаза. Его голос повышался как раз в нужных местах. Он чувствовал каждое слово точно так же, как и я.

В припеве это было так, как будто он сам умолял смерть избавить его от страданий. Именно так я себя и чувствовал. Кого мне нужно было увидеть, чтобы воплотить ее в реальность?

Я вытер слезы с глаз, когда Айзек закончил последний куплет. Я покачал головой.

– Думаю, ты понял.

– Да, это просто чертовски идеально подходит. Ты так не думаешь?

– Думаю.

– Это то, что ты действительно чувствуешь? – спросил он.

Я действительно больше не хотел думать о снах.

– Да. Я ненавижу тьму. Постоянные ссоры, незнание того, где я буду и каким дерьмом займусь завтра.

Сочувственная печаль скрыла выражение его лица.

– Ты действительно представляешь ее девушкой?

Я усмехнулся.

– На самом деле, нет, я действительно думаю, что это был бы парень. Но этой индустрии нужна хорошая песня типа «Забери меня обратно», тебе не кажется?

– Черт возьми, да. – Он теребил выбившуюся нитку на джинсах. – Так мы запишемся?

– Конечно. – Я пожал плечами. – Почему нет?

– Да, – Айзек покачал бутылкой. – О, пока я не забыл… телефон звонит без остановки, чувак. У нас запланированы концерты. Пожалуйста, скажи мне, что ты можешь это сделать.

– Я постараюсь, но ничего не могу обещать, Айзек.

– Это все, чего я хочу. Что ж, мне лучше отвалить. – Он допил пиво. – Пока старик не обнаружил, что я ушел.

– Да, кто знает, что он сделает на этот раз?

Мы оба рассмеялись. Айзек много ночей проспал в тюрьме, потому что не сказал отцу, где он находится. Итак, полиция пришла искать его, и когда они нашли его пьяным в стельку, они заперли его.

Меня никогда не было рядом, чтобы внести за него залог или умолять офицеров не забирать его. Вот таким другом я был.

Он поставил пустую бутылку на стол.

– Увидимся, чувак. Не забудь, в пятницу, в пять часов, у меня дома. И купи себе гребаный телефон. – Он снял рубашку и запрыгнул на выступ. – Пока. – Он стянул джинсы и нырнул.

Орел вырвался из облика Айзека, и я смотрел, как он улетает, когда закрывал окно.

Я чувствовал себя счастливым и грустным одновременно.

Он проделал потрясающую работу с «Никогда не дыши». Я не смог бы написать музыку без него.

Жизнь на данный момент была хороша. И это было все, что мне было нужно в этот момент.

– 11~

Сидя в туалете, я понятия не имел, почему я так чертовски нервничал. Я делал это миллион раз, и все же я боялся вернуться на ту сцену.

Мой желудок скрутило от стука в дверь.

– Чувак, ты в порядке? – спросил Айзек.

– Дай мне несколько секунд.

Было ли это потому, что мы собирались впервые спеть «Никогда не дыши»?

Я сделал глубокий вдох. На самом деле, больше, чем несколько. Наконец открыл дверь.

Тай прислонился к стене и приподнял бровь.

– Да, да, я знаю.

Айзек рассмеялся и протянул мне рюмку.

– Для успокоения нервов.

– Мне нужна целая гребаная бутылка.

– Блейк, – сказал Джеймс. – Ты делал это миллион раз.

– Знаю. Это та песня, чувак.

– Песня идеальна, – сказал Айзек.

– Нам нужно спеть эту песню. – Тай был непреклонен.

– Ты боишься показать людям, что на самом деле происходит у тебя внутри? – пошутил Мэтью.

– Ха-ха, – сказал я саркастически.

Когда мы подходили к сцене, ребята продолжали подтрунивать, что все, из чего я сделан, – это кашица и сердечко.

Если бы только они знали правду.

Я отодвинул занавес, и толпа взревела как сумасшедшая.

Двадцать пять групп уже играли сегодня вечером. Они всегда что-нибудь делали ко Дню Независимости. Я все равно был обязан прийти. Но с тех пор, как группа собралась вместе, все стало совершенно по-другому.

Они скандировали наше название, и я усмехнулся.

– Ничего нового, Блейк! – закричал Айзек.

И все же я чертовски нервничал.

Зал был переполнен. Тысячи и тысячи людей были здесь на этом празднике.

Мы ждали, когда Джереми Скваэл, известный актер, назовет нас.

– С тобой все будет в порядке, чувак, – сказал Айзек.

– Следующая группа… О боже, мы все этого ждали, – воскликнул Джереми в микрофон.

Они аплодировали до тех пор, пока Тай не выпрыгнул и не поднял руки. Затем они пришли в ярость. Айзек и я просто рассмеялись. У него не было чувства самосохранения.

– Мы все ждали, когда они наконец соберутся вместе и вышвырнут нас из парка.

– Так неубедительно, – сказал Айзек.

– Я даю вам Оборотней!

Тай побежал к барабанам, затем Джеймс за клавишными, Мэтью и Айзек взяли гитары, и, наконец, настала моя очередь.

Толпа бурлила и кричала. Я улыбнулся, качая головой, и взял микрофон.

– Вы, ребята, готовы? – спросил я Айзека.

– О, черт возьми, да! – сказал Айзек.

– Тай? – подсказал я.

Тай безостановочно выбивал дерьмо из барабанов. Я начал подпрыгивать вверх-вниз, пока он, наконец, не остановился и не закричал:

– Да, ублюдки!

Мэтью исполнил небольшое вступление на гитаре, наигрывая от всего сердца в течение нескольких секунд.

Я начал обратный отсчет, и мы заиграли нашу первую песню за вечер.

Айзек был прав. Я был в порядке.

У каждой группы было по четыре песни в перерывах, так что две сейчас, а затем одна позже, и нашей последней песней должна была стать «Никогда не дыши».

Я все еще нервничал из-за того, как ее воспримет толпа.

Это была чрезвычайно личная песня. Не то чтобы другие не были личными… Но эта была глубже.

Эта заставляла меня чувствовать себя уязвимым. Это была та сторона меня, с которой я действительно не хотел, чтобы меня ассоциировали. Но это была чертовски хорошая песня.

Когда вторая песня закончилась, мы покинули сцену, и толпа требовала еще. Джереми с трудом выдавил из себя несколько слов.

Трудно было представить, что это происходило только из-за меня. Вся группа была великолепна.

Мы прошли в VIP-секцию, где все ждали и слушали подшучивания всех других групп.

Я бросился в туалет, умыться и остыть от удушающего жара сцены. Я плеснул холодной водой на шею и вытер ее полотенцем. Когда я открыл глаза, позади меня появилась Ирен.

Я улыбнулся.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Ты всегда задаешь так много вопросов, – сказала она. На ней была короткая юбка и рубашка на пуговицах. Ее груди заполняли рубашку, готовую вот-вот лопнуть. Сапоги доходили до колен. Прежде чем я осознал это, ее ноги обвились вокруг моей талии, и наши губы энергично соприкоснулись.