Текст книги "Гибельный день"

Автор книги: Эдриан Маккинти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

12. Итака

Айлендмэги. 16 июня, полночь

Вздыбившийся горизонт. Черное море. Узкая тропинка, словно ведущая на казнь. Ветер воет, как стая злобных призраков. Штормовые волны неистово бросаются на утес. Густые тучи скрывают полную луну и бесчисленные звезды. Ледяная арктическая вода. Скалы как наковальня, а волны – молот.

Моросит бесконечный дождь. Глина и грязь смыты с утеса, на котором стоит маяк, ноги скользят по кучам водорослей, выброшенных на берег.

На тропинке в любой момент можно разбиться насмерть. А еще и шквалистый ветер, который вырвался из заточения на полюсе.

Полночь.

Из жизни ушли все краски, осталось только главное: холод, боль, страх.

Полная тьма, и лишь на востоке, подобно светящимся булавочным головкам, проблескивают метеоры июньского звездопада из созвездия Лиры.

Я находился на самом краю Ольстера, там, где начинается черная пустота – Ирландское море. И здесь, в этой чаше, где остров сливается с океаном, все казалось непостоянным, хрупким, застывшим на лезвии бритвы.

– Боже милостивый! – пробормотал я, поскользнувшись и чуть не полетев со скалы.

Огромная волна грозила смыть меня в Белфастский залив и Атлантику. Плавать я не умею, да и ледяная вода убивает быстрее, чем успеваешь захлебнуться.

Я постарался восстановить равновесие. Со стороны Шотландии доносились раскаты грома, перебивающие вопли сигнальных гудков и бакенов. Ветер рвал тучи цвета черного пива. Револьвер в моей руке стал скользким от пота и брызг.

Рев шторма больше похож на одну протяжную, громкую и пронзительную ноту, чем на слаженный оркестр.

Нужно двигаться осторожно. Вряд ли они уже тут, но кто знает? Я проверил часы, постучал по стеклу – что-то не так. Еще раз проверил: они остановились на одиннадцати. Встряхнул их, завел – бесполезно. Эти часы я купил за полсоля на базаре в Лиме, так что жаловаться не на что.

Передо мной из мутной тьмы возникло стадо овец, спускающихся с одного из верхних полей. Даже старая, самая опытная овца, вся измазанная грязью, смотрела на меня мертвыми глазами, полными отчаяния.

– Пошли прочь! – крикнул я, и все овцы бросились в заросли вереска.

Я остановился. Занервничал. Снова почти на ощупь нашел тропинку.

– Дорога в будущее, – пробормотал я.

Мокрый, скользкий, невидимый – эти прилагательные одинаково хорошо описывают дорожку к маяку.

Я пополз дальше к Блэкхеду. Слайдер был прав. Тропа раздвоилась.

– Сюда! – скомандовал я самому себе и направился вниз, к пещере.

Я надеялся, что Слайдер сказал правду. Если только он лгал, если он выдумал это убежище, значит, я его явно недооценивал.

Тропинка вела к основанию утеса. Каждая нахлынувшая волна окатывала меня брызгами с ног до головы.

В отсветах молний приграничная местность между Ирландией и Шотландией превратилась в призрачную, фантастическую страну. Вспышки света озаряли холмы в Голуэе и их отражения – узкие долины Антрима. Да, находись я в подходящем настроении, действительно мог бы вообразить, что вода, бурлящая между Ирландией и Британией, – это на самом деле ревущая долина Аида, где терзают мятущиеся души.

Я поежился.

Теперь ветер дул со скоростью тридцать-сорок миль в час. В ушах звенело. Я выругался, но не услышал собственного голоса.

Прошел еще дальше, обогнул угол, поглядел наверх – высоко над головой нависал маяк. Головокружительное зрелище. Огромная белая башня отчетливо выделялась на фоне штормовых облаков, ее большой купол с зеркалами отбрасывал мощные пучки света, пересекающие водную ширь и видимые из Шотландии и с острова Мэн. У меня перехватило дыхание. Мне никогда не доводилось лицезреть ничего подобного. Над моей головой мелькали широкие полосы света, я замер. Свет мощностью в миллионы свечей, видимый вплоть до самого-самого горизонта, указывал кораблям безопасный путь рядом с побережьем Ирландии.

Величественная картина: вершина, маяк, молния, буря, ночь, кипящее море и дождь. Заключительная часть «Сумерек богов». Уже одно это зрелище содрало бы с любого человека безверие, как пустую шелуху.

– Адская ночь! – с чувством сказал я, ни к кому не обращаясь.

Двинулся вперед. Прилив был в самом разгаре, и меня отделяло от воды всего лишь несколько футов. Боже всемогущий, ну почему именно это место, а не какое-нибудь другое?! Едва ли во всей Ирландии найдется кусок суши более уединенный, чем этот. Отсюда нельзя быстро выбраться, здесь негде передохнуть. Единственное преимущество – если Бриджит будет четко следовать указаниям, – что ее приближение можно засечь за милю. Она должна быть одна. Ни один полицейский, ни один ее головорез не сумеют следовать за ней, не обнаружив себя. Если она будет приближаться с юга, то есть оттуда же, откуда и я, похитители прибудут с севера, через поля. Они произведут в пещере обмен, а потом разойдутся теми же дорогами, которыми прибыли.

Я обогнул очередной выступ как раз тогда, когда в основание утеса ударила стена ледяной воды. Постарался увернуться, но вода, отброшенная от склона, ударила меня в спину.

Вот же засада!

Рядом с тропинкой появились перильца ограждения. Я старался держаться от них подальше. Ржавые, искореженные ветром и волнами, они выглядели небезопасными. Надеюсь, у Бриджит хватит ума не доверять этой ограде, которая в любую минуту может сломаться, и тогда – обреченный крик… смерть…

Мне стало страшно.

Я потряс головой.

Разве не будет для меня величайшим благом, если Бриджит утонет? Насколько проще мне станет, если она навсегда исчезнет из моей жизни? Никакой вендетты, никакой кровной вражды. Не придется больше просыпаться посреди ночи с бухающим о ребра сердцем и тянуться к револьверу под подушкой.

Смерть Бриджит даст мне возможность начать нормальную жизнь. После двенадцати лет непрестанного бегства!

Я одолел последний поворот, и звук моря изменился: гулкий грохот резонировал в пещере – черном провале в теле утеса.

Вытащил револьвер.

Вот она, Пещера ведьм. Было в названии этого мерзкого места что-то театрально-напыщенное, неестественное.

И почему я не догадался захватить с собой фонарик?! Взвел курок и по осклизлым камням осторожно пробрался в пещеру. Девочка, возможно, уже тут. Я спасу ее и выйду победителем. И снизойдет на меня свет вечной любви Бриджит. Наконец-то мне даруют прощение, и я буду жить долго и счастливо.

Да.

Я пригнулся и медленно двинулся в беспросветный мрак. Пещера уходила довольно глубоко в скалу, но ее почти всю заливало водой. Волна ударила в стены пещеры и окатила меня с ног до головы.

Я был предельно осторожен, и все же в очередной раз поскользнулся, упал и сильно порезал левую руку. Револьвер, к счастью, находился в правой руке. На всякий случай, чтобы не потерять, я положил его в карман куртки.

Постоял не двигаясь, затем присел.

Глаза привыкли к темноте, и при скудном свете от редких вспышек молний я разглядел, что пещера пуста. Ни девочки, ни похитителей, ни Бриджит.

Мусор, водоросли, пивные банки, мокрая бумага, несколько отсвечивающих граффити, но ровным счетом ничего, указывающего на недавнее присутствие людей.

Черт бы побрал! Неужели Слайдер все-таки обманул?

– Эй! Есть кто-нибудь? – позвал я.

Ни звука в ответ. Черт побери, даже эха тут нет!

Я поглядел на часы: ровно одиннадцать. Ах да! Они же остановились. Сейчас, должно быть, перевалило за полночь. Бриджит наверняка уже в дороге. Мечется от одного телефона-автомата к другому, пересаживается с машины на машину, направляется в Дублин, или Донегол, или к холмам Тары. Куда угодно, только не сюда.

– Ты во всем виноват, Слайдер! Обманул, заставил меня тащиться в такую даль! – Я выругался.

Ничего не попишешь. Остается только ждать. Если похитители в ближайшее время не появятся, я кинусь искать паромную переправу или аэропорт. Надо убираться из Ирландии как можно скорее. Братец Боба доходчиво объяснил: получит Бриджит дочь живой или нет, после полуночи мне не жить. Дэвид и его банда откроют на меня охоту. Если ребенок погибнет, на мне сполна отыграется Бриджит со своими головорезами. В этой стране я и дня не протяну.

Я поежился и присел на камень. Как же хочется закурить! Всего-то одна-единственная сигаретка нужна, чтобы согреться. Постучал по часам, завел их, прислушался, снял и швырнул за спину, в вонючую груду мусора и отходов, перекатывающуюся в волнах.

Морская вода постепенно заливала пол пещеры. Макферрин, очевидно, был гораздо умнее, чем я предполагал. Рассказал о пещере посреди гребаного нигде, рассчитывая, что я, как распоследний идиот, туда и отправлюсь. Он знал, что во время прилива пещера целиком скрыта под водой, а значит, я, скорее всего, захлебнусь и утону.

Потрясающе хитрый план! Полагаю, ты думал, что будешь ждать меня в аду с чарующей улыбкой. Так ведь, Слайдер? Я поглядел на воду. Поднимается или нет? Я пытался найти на стенах отметки максимального уровня воды, но ничего не разобрал в темноте.

Иногда самое правильное – оставлять людей в живых. Может, стоило взять с собой этого сукина сына? Скоротали бы ожидание за разговором. А потом уж и в расход… Или нет? Слишком много сложностей.

Вода хлюпала под ногами.

Черт побери! Я скорее застрелюсь, чем позволю себе утонуть. Мерзкий способ уйти из жизни. Особенно в такую ночь.

Стоп, не торопись.

Макферрин не в состоянии придумать столь хитроумный план. Особенно когда ко лбу приставлен револьвер. Не говоря уже о том, что уровень прилива известен только рыбакам и ловцам омаров.

– Нет, приятель, до такого ты не додумался бы, – сказал я, обращаясь к стенам пещеры. Адская ухмылка Макферрина испарилась, подобно Чеширскому коту.

Но где же все? Тут я вспомнил, что в мобильном телефоне есть часы. Достал телефон, включил подсветку, высветилось 4:59. Это был простенький телефон, все еще настроенный на перуанское время.

Южная Америка. Какая далища! Одно лишь воспоминание о путешествии и обо всем, что произошло после, заставило меня зевнуть от усталости. Господи всемогущий, за прошедшие два дня я едва ли спал дольше двух часов! И как только закончится приток адреналина, меня могут буквально скосить усталость и боль.

Я посмотрел на телефон. Переключил часовые пояса. Почти двенадцать по британскому летнему времени. Я поморгал, избавляясь от сумбура в голове и черных точек перед глазами, набрал номер Бриджит. Не отвечает. Ах да! Ей же приказали не брать телефон, ну конечно!

Я вытащил мокрый листок и набрал другой номер. Раньше, на вершине горы, связи не было, а сейчас, когда я находился глубоко в пещере, телефон сразу же соединился.

Ответил Моран:

– Да-а?

– Это Форсайт.

– Чего тебе?

– Они позвонили ей?

– Да, позвонили, дали указания; до моста мы были у нее на хвосте, но затем потеряли.

– Вы следовали за ней?

– Да, пытались.

– Что произошло?

– Он заставил ее съехать на дорогу, которую мы считали тупиком. Там висел фальшивый знак, и мы довольно долго ждали, затем все-таки подъехали к машине Бриджит. Она оказалась пуста.

– Как думаешь, что произошло?

– Бриджит, как пить дать, ждала другая машина. Норрис даже утверждает, что видел отъезжавший «форд-эскорт», однако мы были слишком далеко, поэтому уверенности нет, – мрачно ответил Моран.

– А в «форде» он ее не разглядел?

– Нет. С их стороны чертовски грамотно – заставить ее пересесть в другую машину на случай, если мы подбросили «жучок» в первую. А мы как раз это и сделали.

– Копы тоже отстали?

– Бриджит потребовала, чтобы копы от нее отцепились. Она и мне не велела ездить, да я не смог устоять перед искушением. Мне жаль, но теперь она сама по себе.

– Черт…

– А что у тебя? – требовательно спросил Моран.

– Кажется, я напал на верный след.

– Где ты сейчас?

– На Айлендмэги.

– Где это, твою мать, находится?

– К северу от Белфаста, это полуостров, но…

– Ты в графстве Антрим?! – удивился Моран.

– Да.

– Она проехала по Лаган-бридж в графство Даун. Там-то мы ее и потеряли. А ты даже не в том графстве, твою мать!

Пауза. Мы оба понимали, что это значит.

– Похоже, мой информант солгал. – Впервые за свою карьеру я сам услышал в своем голосе пораженческие нотки.

– Форсайт, только не говори, что тебя не предупредили по-честному.

– Не буду.

– Прощай. – Щелчок и гудки.

Я уронил голову на руки и засмеялся. Моран прав: меня предупреждали. В таком состоянии шансов против него у меня нет. Но сейчас меня беспокоило другое. Он казался вполне честным парнем, не спорю, однако что-то было здесь не так. Меня поразило, что он позволил ей ехать одной. Я бы никогда такого не допустил, что бы ни приказывали похитители. А если он втайне надеется, что история с похищением сыграет ему на руку и ему удастся избавиться от Бриджит? После всего пережитого она стала проявлять слабость. Если Шивон погибнет или что-нибудь случится с Бриджит, Моран, очевидно, вскарабкается наверх. Он не интриган, не мелкий пакостник – нет в нем этого, – но, когда наступит пора подбирать объедки, Моран будет тут как тут. Займет место Бриджит. И первым делом прикажет убить меня.

Часы в телефоне показали полночь на Изумрудном острове. Время обмена. А я сидел в пустой пещере за много миль от места действия, за много миль от всего на свете.

Хорошо, что я не стал вдаваться в детали: сказал Морану, что нахожусь на Айлендмэги, ничего не уточнив. Найти меня будет сложно. Из утренних газет узнаю, что стало с Бриджит и ее дочерью, сяду на паром до Шотландии, потом, в Глазго, в самолет до Нью-Йорка. Дэн возьмет меня обратно в Программу защиты свидетелей. Он хороший парень. Они все чертовски хорошие парни.

А я? Уставший. Глупый. Мокрый.

Я встал, потянулся. По крайней мере, никто не скажет, что я сдался без боя. Этот кровавый Блумов день я никогда не забуду.

Я направился к выходу из пещеры.

И тут услышал голос. Нет, голоса.

Приближаются. Я прислушался.

– Она опаздывает.

– Все путем, приедет она, не волнуйся.

– А если нет?

– Приедет.

Второй голос показался мне знакомым, хотя звучал он странно – то ли карканье, то ли кваканье. Такой голос, по-моему, мог принадлежать человеку с конечной стадией рака горла, или только что завершившему песенный марафон, или проработавшему пятьдесят лет в шлифовальном цехе. Вроде никого с подобным голосом я не знаю, почему же он пробудил какие-то, пока неясные, воспоминания? По спине пробежал холодок. Я чувствовал, что-то не так. А вернее, все было совершенно неправильно.

Я лег на пол пещеры и пополз вперед, по камням, усеянным рачками, по отступавшей воде.

Около входа в пещеру разглядел четыре фигуры, укрывшиеся от дождя. Трое мужчин и девочка. Лицо ребенка закрыто капюшоном, но это, ясное дело, Шивон, дочь Бриджит. Какая же она маленькая!

Девочка слегка повернула голову, и я увидел золотисто-рыжие волосы, прилипшие к мокрым щекам. Совсем не похожа на улыбающуюся девчушку с полароидного снимка, что дала мне Бриджит. Красавица. Но что за странная, отрешенная красота! Украденное эльфийское дитя… И тут в мозгу молнией промелькнуло воспоминание: как-то раз в пыльной коробке из-под обуви я нашел старую выцветшую фотографию своей бабушки – примерно в том же возрасте. Потрясающее, необъяснимое сходство!

А затем я понял все.

Понял, что в этой игре ставки намного выше, чем я предполагал поначалу.

Трое мужчин в черных куртках держали фонарики и ручные пулеметы «печенег».

– Десять миллионов, босс, это неплохой куш, – произнес один из бандитов.

– Не в деньгах дело, – прокряхтел босс.

Он едва говорил, каждое слово давалось ему с видимым усилием. Да еще и этот странный акцент. Иногда он звучал как испанский, иногда как американский, а то и как ирландский. Черт бы меня побрал, если когда-то, много лет назад, я не разговаривал с этим человеком! Но позвольте, он же умер?..

– А что будет с ребенком? – полюбопытствовал другой бандит.

– Ты все прекрасно знаешь! – с угрозой произнес босс.

Девочка не шелохнулась. Что же они сделали с ней?

– Где сигареты? – просипел босс.

Ему передали пачку. Он прикурил и затянулся. Если моя версия о раке верна, этому ублюдку на себя наплевать.

– Долго еще ждать? – спросил один из подручных.

– Выйди и проверь. Гарри стоит на стреме, – выдавил босс.

Один из бандитов поднял капюшон и вышел из пещеры.

Босс с наслаждением вдохнул табачный дым. Дешевые сигареты, американские. Я почувствовал этот запах даже из своего убежища. Знакомый запах.

Затрещала мини-рация.

– Да? – прохрипел босс.

– Она подходит.

Бандит, вышедший наружу, бегом вернулся в пещеру. Передал боссу бинокль ночного видения, который тот жадно схватил.

– Я говорил по рации с Гарри и видел ее сам. Она одна, – доложил бандит.

Босс встал и склонился над Шивон.

– Твоя мамочка едет за тобой, дорогуша, – пробулькал он и ущипнул девочку.

Шивон всхлипнула и вжалась в стену, движения ее были замедленны, будто она преодолевала сопротивление воды. Макферрин что-то говорил о наркотиках…

– Она одна, никаких хвостов нет. – В пещеру, торжествующе помахивая биноклем, вернулся третий бандит.

– Вызови Гарри, он на маяке. Скажи ему, пусть дважды проверит и перепроверит, не следует ли кто-нибудь за ней, нет ли чертовых лодок, вертолетов… – прокашлял босс. И вновь мой слух резанула эта агонизирующая речь. Были ли среди моих знакомых заядлые курильщики или те, кому предстояло удаление гортани?..

Один из бандитов что-то произнес в минирацию, послушал ответ и повернулся к боссу, дымясь от возбуждения:

– Дэйв говорит, берег чист. Она приближается одна, и, по его словам, у нее в руке набитый портфель.

– Де-еньги! – радостно протянул другой бандит, позабыв слова босса, что не в деньгах дело.

А я призадумался: если не в деньгах, тогда в чем же?

Босс выкинул бычок и прикурил новую сигарету. Дым отнесло в пещеру, и теперь я по запаху узнал сигареты. «Тарейтон». Лишь один знакомый мне человек курил «Тарейтон». И он был мертв.

– Дичь идет прямо к нам в руки, – объявил босс, и двое бандитов скинули капюшоны и натянули бейсболки. Теперь в отблесках молний я хорошо разглядел их. Лица незнакомые. Обычные гангстеры низкого пошиба – таких можно встретить в любом баре Белфаста, Дерри или Дублина.

Босс тоже откинул капюшон, и я увидел его чудовищно обезображенное лицо.

И сразу же узнал его.

И, разумеется, мгновенно понял, в чем дело.

Слайдер сказал правду. Босс собирался убить Бриджит и девочку и забрать деньги в качестве возмездия за то, что сделал с ним Темный Уайт немало жутких лет тому назад.

Человек с клочковатыми рыжими волосами, стоявший у входа в пещеру с «печенегом» в руке, человек, чье горло изрезано шрамами, рот искалечен и щеки бледны, как у трупа, – этот человек был не кем иным, как моим давным-давно погибшим приятелем Скотчи Финном.

Когда я видел Скотчи в последний раз, он был распят на колючей проволоке, что опутывала мексиканскую тюрьму в Вальядолиде. Жених Бриджит, Темный Уайт, подставил нас с покупкой наркотиков. Сделал все, чтобы нашу группу, а самое главное – меня, арестовали. Я был обречен сгнить в мексиканской тюряге ради того, чтобы Темный и Бриджит могли пожениться и Бриджит забыла меня навсегда. Вообще-то Скотчи был занозой в заднице, изворотливым мелким поганцем, однако именно он сумел вытащить нас из тюрьмы и даже успел добежать до ограждения, пока его не подкосил выстрел в спину из винтовки М-16. Скотчи упал на натянутую проволоку и, как мне показалось, был практически обезглавлен. Даже если его не убила пуля, выжить он все равно не мог.

Если допустить, что в результате какого-то поганого чуда он выжил и проволока не отрезала ему голову начисто, Скотчи все равно умер бы, когда охранники сдирали его с колючек. Вряд ли они осторожничали. Да и с какой стати? Они довершили бы работу проволоки, и он бы загнулся.

Хорошо, теперь предположим, что мать Тереза, папа римский и святой Николай Мирликийский – говорят, покровитель воров – именно в тот момент озаботились судьбой рыжеволосого ублюдка из Кроссмаглена и вместе с ангелом смерти лично вмешались и спасли его. И он выжил. Но как же – ради всего святого! – он пережил лечение в мексиканском тюремном госпитале, особенно если вспомнить, что охранники были совсем не настроены помогать нашему старому другу Энди, забитому до полусмерти?!

Там не было хирургов, которые могли бы спасти жизнь Скотчи.

Ему вряд ли сделали чертово переливание крови, а если и сделали, то кровь была неправильной группы или заражена вирусом СПИДа.

Да-а-а… Чтобы выжить после пули, проволоки и мексиканского госпиталя, нужно было иметь девяносто девять жизней, родиться в Рождество, найти трилистник в своей колыбели и тринадцать лет подряд совершать паломничества в Лурд.

Все это ерунда. Глупый, вспыльчивый Скотчи никак не может быть жив после всего, чему я был свидетелем.

У него не было ни единого шанса.

И все же вот он – покрытый шрамами, скрюченный, страшный, как моя жизнь, хрен моржовый – собственной персоной.

Скотчи.

Моя Немезида. Мой старый приятель.

Он стоял, смотрел, говорил, курил именно так, как делал это раньше.

Боже мой! Это действительно он.

Я хотел вскочить, подбежать к этому придурку, обнять. Хотел пожать ему руку. Скотчи! Боже правый…

За тебя я убил Лучика, Боба, Темного Уайта. Именно ради тебя я это сделал. Потому что ты дал мне обещание.

И что теперь?

Теперь мне нужно твое благословение.

Я так хотел преклонить перед тобой колени, чтобы ты возложил мне на голову костлявую руку и произнес: «Ты все правильно сделал. Правильно».

Мне нужно это, Скотчи, – знать, что я поступил правильно. Что ты одобряешь. Я хочу посмотреть тебе в глаза, поговорить с тобой, выпить пива. Хочу подраться с тобой, победить, выпить еще пива и чтобы ты обчистил мой бумажник, когда я выйду в туалет.

Я хочу увидеть твои мерзкие клыки, оскаленные в улыбке.

Хочу, чтобы ты назвал меня Брюсом.

Скотчи, как же я рад тебя видеть!

Мой мир перевернулся с ног на голову.

Ты мой брат. Самый близкий человек из всех живущих на земле.

Ну… второй из самых близких (чую, сегодняшняя ночка будет как в последней серии латиноамериканской мыльной оперы).

Скотчи, как же мне хочется расцеловать тебя, пожать руку.

Но я не двигаюсь с места. Сижу в темноте. Как крыса. Жду.

Пока еще не время. Не сейчас.

Ты собираешься убить ее. Убить их обеих. Я знаю, Скотчи, на что ты был способен. Одному Богу известно, на что ты способен сейчас, после всего пережитого.

У меня только шестизарядный револьвер.

А у них – пулеметы.

И Скотчи-мать-твою-Финн – совсем не новичок в перестрелках. Отнюдь не новичок.

Трещит рация.

– Она приближается. Почти в двух шагах от нас, – докладывает бандит.

– Так, отморозки, прекратили дрочить и взяли оружие! Если маленькая Шивон сделает какую-нибудь глупость, убейте соплячку. Я хочу побеседовать с Бриджит. Но если только хоть что-нибудь пойдет не так – стреляйте в нее, не дожидаясь моего приказа. Безопасность, мать вашу, прежде всего! Все понятно?

Парни кивнули, и я усмехнулся. Да, это точно Скотчи, вне всякого сомнения.

Он лишился почти всех волос, горло пересекал страшный шрам, гортань, очевидно, была сильно повреждена. Изуродованное лицо, сломанный в нескольких местах нос, и глаз, кажется, остался всего один. За сегодняшний день я видел с десяток трупов, выглядевших куда лучше.

А он живой.

Проволока не отрубила ему голову, он не умер от потери крови, врачи третьего мира вернули его к гребаной жизни. А что потом?

Что случилось с тобой, Скотчи?

Десять лет в какой-то адской дыре в Мексике. Пережил все существующие в мире пытки. Но Скотчи отличается чертовски сильной волей к жизни. Выживет в любой ситуации. Могу представить, как он сумел выбраться. Продал своих друзей и товарищей; стал осведомителем, доносчиком, стукачом. Кого-то подставил, кого-то убил, кого-то оболгал – и все ради того, чтобы выкарабкаться. А теперь вернулся в Ирландию налаживать жизнь. Куда он мог податься? В Белфаст? В Дублин? На юг графства Арма? Может, он отсиживался в Мексике до тех пор, пока не набрал достаточно денег и связей.

Ну что ж, он уже на половине пути наверх – парни зовут его боссом.

И все это время он жаждал мести. Не мне же одному мстить за всех! Он разузнал, что Бриджит и Шивон в Белфасте, похитил ребенка. Как он все это проделал? Следил за отелем? Сколько у него людей?

Но план хорош.

Шанс одновременно разжиться деньгами и отомстить, убить, так сказать, одним выстрелом двух зайцев.

Боже мой, он же, наверное, спланировал все это много лет назад, еще в Мексике, когда гнил в тюряге. Впрочем, Скотчи предпочитал полагаться на авось, планировать не любил. Мне нравится в нем эта черта. Мне многое в нем нравится.

Скотчи.

Один из парней зажег лампу-молнию. Яркий свет залил всю пещеру. Я вжался в камни и отполз как можно дальше назад.

Скотчи взмахнул своим «печенегом» и встал. Его подручные напряглись. Обоим нет и двадцати пяти, молокососы. Как раз такими парнями любил окружать себя Скотчи: на них легко влиять, легко произвести впечатление.

– Марти, на выход, встретишь ее на дорожке. В последний раз проверишь, нет ли за ней хвоста. Обыщи ее как следует! А потом приведешь ко мне. Мы должны быстро покончить с этим делом, но мне нужно с ней переговорить, мать вашу! – Скотчи произнес это так быстро, как позволяло его уродство. Я заметил, что речь давалась ему чудовищным усилием. Боль, видно, он испытывал постоянно, речь просто усиливала ее. И так двенадцать лет…

– Слушаюсь, босс, – ответил Марти и вышел наружу.

– Кэссиди, ты остаешься в пещере и, как я говорил, при любом неожиданном движении стреляешь в нее. И не подстрели меня случайно, ты об этом горько пожалеешь, твою мать! Меня сложно убить, а вот психануть я могу запросто, – пригрозил Скотчи.

– Понял, босс.

Кэссиди направился в глубь пещеры – прямо ко мне. Приглядись он хорошенько, увидел бы меня, вжавшегося в пол пещеры. Но Скотчи не давал им приказа обыскать пещеру. Я бы заставил. Заставил обыскивать целый день. Но Скотчи неисправим. Гений в одних вещах и полудурок в других.

Ждать пришлось недолго.

Появились Марти и Бриджит. Он снял с нее плащ. Бриджит была в белой водолазке и джинсах. Рыжие волосы потускнели, намокли и прилипли к лицу и шее.

– Шивон! – вскрикнула она, увидев связанную дочь.

Шивон не ответила. Она едва дышала: они накачали ее чем-то. Бриджит уронила портфель и сделала шаг к дочери.

– Не двигайся, Бриджит, так и так твою мать! – прорычал Скотчи, нацелив на нее ручной русский пулемет.

– Что вы сделали с ребенком? – потребовала объяснений Бриджит.

– Дали немного валиума. С ней все в порядке. Пока что, – многозначительно ответил Скотчи.

– Вы получили свои деньги. Теперь дайте нам уйти.

Скотчи рассмеялся. Глаза Бриджит сузились. Она была в ярости, но руки ее дрожали, и она заложила их за спину.

– Ты меня не узнаешь? – спросил ее Скотчи.

Бриджит отрицательно помотала головой.

– Присядь, Бриджит. Нам нужно поговорить.

– Я хочу посмотреть, что с моей дочерью! – потребовала Бриджит.

Скотчи выстрелил из «печенега» в землю – дал короткую очередь, но вид рикошетящих пуль и грохот произвели впечатление. В замкнутом пространстве пещеры любой из нас мог схлопотать пулю. Чудо, что никого не задело. Чертов маньяк!

– Сядь же, сука гребаная, твою мать! – гаркнул Скотчи.

Кэссиди и Марти перепугались не меньше меня.

Бриджит присела на камень, стараясь расположиться как можно ближе к Шивон.

– Пока говорить буду я. Твое дело – слушать, – начал Скотчи. – Мне тяжело дается каждое слово. За два года мне сделали четыре операции на горле. Теперь я хоть что-то понятное могу произнести… Десять лет я гнил в тюрьме. Едва пищал, как недоносок. Знаешь, как они меня звали? El Americano Quieto.Это шутка, понимаешь? Знаменитая книга. Наверное, видела по ней кино? [24]24
  Аллюзия на роман Грэма Грина «Тихий американец» (1956), экранизированный в 2001 г. (режиссер Ф. Нойс, в главной роли – Майкл Кейн).


[Закрыть]

– Не понимаю, какое отношение ваши проблемы имеют ко мне или моей дочери. Я привезла деньги, пересчитайте их и разрешите нам уйти. Теперь вы можете позволить себе любые операции, которые вам нужны, – произнесла Бриджит.

– Я тебе не давал разрешения говорить! Слушай, мразь! Просто слушай и все поймешь. Мне хочется, чтобы ты кое-что поняла прежде, чем я тебя убью. Знаешь, как все получилось? Твой возлюбленный, Темный Уайт, послал нас в Мексику и бросил нас там, мать твою, бросил подыхать. Только двое выжили. Молодой Майкл Форсайт, в рот его и в нос, сумел выбраться. Помнишь его, да? Ну еще бы! Я знаю, что он сделал. Убил Темного, Лучика и Большого Боба. Я горжусь тем, что он сделал. После этого он исчез, связавшись с Программой защиты свидетелей. Некоторые говорят, он был гребаным предателем, продавшим всю банду ради того, чтобы спасти свою шкуру. Но я не осуждаю его. Он поступил правильно. Хотя и не довел работу до конца.

Бриджит окаменела, когда поняла, с кем имеет дело. В ужасе она прикрыла рот рукой. Глаза ее расширились – сначала от удивления, а потом от страха.

– Скотчи… ты? Это действительно ты? – просипела она.

Скотчи осклабился в улыбке и прокаркал:

– Это я. Me llamo Señor Finn…я хочу сказать, изволь называть меня мистером Финном, Скотчи – это для друзей.

– Все говорили, что ты мертв. Даже Майкл, – произнесла в ужасе Бриджит.

– Чтобы убить меня, потребовалось бы очень много мексикашек. Estoy vacunado [25]25
  Получил прививку (исп.).


[Закрыть]от смерти. – Скотчи покачал головой. – С этим покончено. Ты права, все думали, что я сдох. Мы с Брюсом – я всегда звал так Форсайта – пытались выбраться оттуда. Мне не удалось. Я был почти мертв, скажем так. Но им как-то удалось меня заштопать, почти год я парился в больнице, а после меня перевели в камеру-одиночку в Бахе. Знаешь, каково там? Поганая пустыня. Жара как в аду. Сорок градусов – это считается прохладный денек, поняла? Девять лет там маялся до амнистии президента Фокса. Чего только не пережил – даже описать не сумею. И так каждый день. Мечтал о встрече с тобой, Темным и Большим Бобом. Мечтал о том, как снова встречу вас всех. – Скотчи закашлялся. Марти бросился помочь, но тот оттолкнул его.

Марти уставился на портфель, набитый деньгами.

Бриджит тоже посмотрела на портфель, и во взгляде ее промелькнуло что-то странное.

У меня подпрыгнуло сердце.

Ого, да у нее что-то припрятано в рукаве!

Скотчи отдышался, вытащил из кармана куртки фляжку, отпил из нее и вернулся к своей обличительной речи:

– Да, президент Фокс помиловал две-три сотни иностранцев. Чертовски хороший парень. Я вышел на волю и узнал, что Брюс с девяносто второго года времени даром не терял. Он отнял у меня удовольствие увидеть, как подыхает Темный Уайт, но мне еще кое-что осталось. С тобой он ничего не сделал, так ведь? А у Темного, оказывается, была дочка. Хорошо, очень хорошо…

– Если ты только хоть что-нибудь с ней сделал… – процедила сквозь зубы Бриджит.

– Ни единого волоска на ее хорошенькой головке я не тронул. Пока… Что до тебя, дорогая… Я был чертовски удивлен, узнав, что теперь именно ты всем заправляешь. Ты унаследовала империю, следовательно, и ее долги. Вот почему ты тут, дорогуша, – заплатить по счетам.