Текст книги "Гибельный день"

Автор книги: Эдриан Маккинти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

5. Пенелопа

Белфаст. 16 июня, 13:35

Наконец-то Дублин отразился в зеркале заднего вида! Девушка, дрожа от страха, судорожно вцепилась в руль, лоб покрылся крупными каплями пота – но это нормально. Слава богу, ирландское правительство в свое время получило миллионные займы от Европейского структурного фонда и наконец-то в стране построили несколько более-менее приличных дорог, поэтому поездка заняла всего лишь два часа.

Студентка оказалась отменным водителем, ей не помешало даже то, что рядом сидел маньяк-похититель с револьвером в руке. Машину она вела быстро, но аккуратно. Лучшего и желать нельзя. Бензина было под завязку, на заднем сиденье – бутылка воды и пакет с печеньем. Я съел несколько штук и предложил ей, но она отказалась, взглянув на меня с безграничным презрением. Это мне даже понравилось.

Мы ехали быстро, без происшествий и остановок, покуда не доехали до Дрохеды.

Здесь мы влились в необозримую пробку; полицейские перенаправляли поток машин в центр города и на мост через реку Бойн. Мы буквально ползли мимо толпы охранников порядка. Я знал, что девушка вряд ли ослушается моего приказа, но предупредить еще раз не повредит.

– Слушай меня, детка. Даже если ты видишь целую толпу пилеров, даже если мы ползем как черепахи, не пытайся геройствовать. Стоит тебе потянуться к дверной ручке – и я нажму на крючок. И не обольщайся, что я этого не сделаю только лишь потому, что ты мне нравишься. За прошедшие сутки я убил людей больше, чем ты в этой и еще в пяти будущих жизнях.

– Верю тебе. Ты выглядишь настоящим ублюдком, – расхрабрилась она.

– В конце концов, это незабываемое приключение в твоей жизни – будет что рассказать ребенку.

– И не мечтай, что я когда-нибудь расскажу ей о тебе.

– Не зарекайся! Ты даже не представляешь, как я легко схожусь с людьми. Истинная правда! Перуанцы, колумбийцы, русские, американцы – у меня есть друзья отовсюду!

Мы выехали на мост. Река казалась чистой, а Дрохеда выглядела намного лучше, чем когда-либо. В Ирландскую Республику пришло процветание. Понавесили новые указатели, направлявшие к холму Тара, древней гробнице Ньюгранж, месту битвы на реке Бойн и прочим чудесам графства Мит.

– Видала раньше Ньюгранж? – поинтересовался я.

– Нет.

– Зря! Потрясающее зрелище.

Она не ответила. Миновали мост. Молчание стало действовать мне на нервы.

– Ты какой предмет изучаешь в Тринити? – спросил я, пытаясь завязать разговор.

– Я учу французский, – ответила она нехотя, не желая сообщать о себе подробности.

– Французский… Один мой старый друг изучал французский в Нью-Йоркском университете. Лучиком его звали. Колоритная личность. Постоянно цитировал «Цветы зла».

– А, Бодлер, «Fleurs du Mal», – снисходительно подсказала она.

– Ага, именно. Лучик плохо кончил, к сожалению. Хотя и не совсем незаслуженно… – пробормотал я про себя.

Девушка украдкой взглянула на меня:

– Так ты этим живешь? Терроризируешь женщин и калечишь людей?

Я отрицательно покачал головой и попытался объяснить:

– Я пытаюсь не причинять зла, но иногда нельзя этого избежать.

– И ты никогда не задумываешься о последствиях?

– О чем ты?

– Ты можешь попасть в ад.

Я рассмеялся.

– Ах да! Мы же в Ирландии. Ад… Нет, я об этом не думаю. Здесь его нет. Ад – где-то в Норвегии, на полпути между Бергеном и Северным полярным кругом, – ответил я и проглотил печенье.

– Разве ты не веришь в Библию?

– В этот сборник сказочек? Ты что, теорию Дарвина в Дублине не изучала?

– Разумеется, изучала! Здесь тебе не Иран!

– Но в дарвиновскую теорию эволюции ты не веришь.

– Не вижу причин, почему вера в Бога и вера в дарвиновскую теорию эволюции должны противоречить друг другу.

– Хм… Тогда ответь мне, попадут ли в рай бактерии из твоего желудка, когда отомрут? А ведь восемь миллионов лет тому назад мы были такими же бактериями. Бред какой-то!

Она приумолкла, кивнула своему отражению в зеркале заднего вида. Прерванный разговор не шел у меня из головы. Мрачные мысли о воздаянии за грехи – последнее, чем я хотел бы забивать голову сейчас, когда до Белфаста осталось совсем ничего.

– Так значит, Бодлер – твой любимец? – полюбопытствовал я, чтобы отвлечься.

Она облизала губы и покачала головой.

– Монтень, – сказала она в ответ.

– Валяй, произнеси что-нибудь прикольное по-французски!

– Не хочу.

– Давай-давай, попробуй рассмешить парня, который приставил револьвер к твоим почкам.

Девушка призадумалась, а затем посмотрела на меня:

– Предлагаю сделку.

– Отлично, я весь внимание.

– Я процитирую тебе Монтеня. А ты сделаешь кое-что для меня.

– Согласен.

– Убери револьвер. Мне страшно до жути. Я довезу тебя до Белфаста без шума и проблем, обещаю.

Я убрал револьвер в карман. Никто бы не возразил против такого дельного и разумного предложения.

– А теперь вторая часть сделки. Давай послушаем, что говорил этот парень, Монтень.

– Je veux que la mort me trouve plantant mes choux… [13]13
  Я хочу, чтобы смерть застала меня сажающим капусту… (фр.)


[Закрыть]

– Как он прав! – выразил я восторг, хотя из всей фразы понял только слово смерть.

Мы проехали Дрохеду и по объездному пути миновали Дандолк. Границу Северной Ирландии раньше трудно было не заметить: толпы военных, пилеров, вертолетов, дорожных заграждений, столбы с колючей проволокой, – сейчас мы уже на несколько миль углубились в Северную Ирландию, прежде чем я обнаружил перемены – дорожные знаки были не желтого, а белого цвета.

– Мы на Севере! – удивился я.

– Да, – подтвердила девушка.

– Я-то думал, нам нужно будет проезжать через КПП или таможенные посты, – недоумевая, пробормотал я.

– Их давным-давно уже ликвидировали, – с оттенком презрения ответила она.

Мы проехали через горы Моурн: мрачные каменные утесы, совершенно голые – ни деревьев, ни людей, ни даже овец. Далее – Ньюри и Портадаун: пара мерзких медвежьих углов, которые и Бог-то не любил, когда создавал, не говоря уж о тамошних жителях или приезжих. Городки с домами преотвратного цвета, где все мужчины просиживают штаны в кабаках, а женщины нянчатся с детьми. Где телевизоры всегда включены на всю катушку, а из еды – одна картошка.

Слева и справа – болото.

Редкие самолеты, приземляющиеся в аэропорту. Армейский вертолет. Уродливые коттеджи и дома из красного кирпича – мы все ближе и ближе к городу.

– Никогда не была в Белфасте, – сказала девушка. Это были ее первые слова за пятьдесят миль.

– Не много потеряла.

– Может, отпустишь меня? Боюсь, мы заблудимся в городе.

– Я скажу тебе, куда ехать.

Как только мы выехали на автомагистраль, я почувствовал запахи города. Дождь, море, болото, специфический запах сгоревшего торфа, табака и вонь отработанных газов.

Над нами нависло серое небо. Холодало.

А затем пошли дорожные приметы.

Место, где я попал в аварию.

Протестантские граффити в честь Ольстерских добровольцев. Католические граффити в память о жертвах голодовки.

Миллтаунское кладбище, где осатаневший психопат забросал гранатами похороны, устроенные Ирландской республиканской армией. Здание городской больницы – настолько уродливое, что вызвало возмущение самого принца Чарльза.

Мы свернули в сторону центра. Уже близко.

– Можешь остановить машину, тут я сам доберусь.

Машина ткнулась в бордюр тротуара. Девушка запаниковала, дыхание участилось, видно, уверена, что уж теперь-то я ее точно убью.

Она судорожно оглядывалась в поисках путей отступления или хотя бы свидетелей. Но машины проезжали мимо, не снижая скорости, а тротуар был безлюден.

Я попытался ее успокоить:

– Расслабься. Дальше пути наши расходятся. Я не причиню тебе вреда, даже пальцем до тебя не дотронусь.

Она судорожно кивнула.

– Ты действительно беременна или соврала, чтобы спасти свою жизнь? – задал я вопрос.

– Беременна. Уже три месяца, – покраснела она.

– А парень твой знает?

– Знает, но ему по ноге.

– Родители?

– Разумеется, нет.

– Скрываешь от них?

– Можно и так сказать.

– Значит, деньги тебе пригодятся. Вот, держи. – Я протянул ей почти все, что у меня было в бумажнике. Тысяч десять-одиннадцать.

– Что за шутки?! – с ужасом воскликнула она.

– Я серьезно. Бери-бери, бабки некраденые, ничего такого. Только никому не говори.

– Неужели ты так вот просто отдаешь мне все эти деньги?!

– Вот именно. Я миллионер со странностями. Для меня такие штучки – в порядке вещей.

Девушка колебалась, но мне удалось ее убедить. Мой взгляд недвусмысленно уверил ее, насколько невежливо отказываться от денег. Без лишних слов она их взяла.

– Видишь вон тот разворот впереди?

Она кивнула.

– Точно видишь?

– Да.

– Отлично. Теперь делаем так. Ты там разворачиваешься и едешь обратно в Дублин, нигде не останавливаясь. Оставишь машину на стоянке и продолжишь жить, как будто с тобой ничего не произошло. И никому не говори о случившемся.

– Понимаю.

– Хорошая девочка! Возвращайся к своей личной жизни. Удачи тебе с ребенком. Если твои родители будут недовольны – пошли их к черту, поезжай в Лондон и обратись в службу соцзащиты. Получишь квартиру, и тогда тебе пригодятся эти деньги.

Она задумчиво кивнула, собралась было что-то сказать, осеклась, но потом спросила меня сдавленным шепотом:

– Как тебя зовут?

– Майкл.

– Не знаешь, в Библии упоминается женщина по имени Мишель?

– Не знаю…

– Это было бы хорошее имя для девочки.

– Обалденное! – Я вышел из машины и пошел прочь.

Она сидела не шелохнувшись.

– Езжай! – бросил я.

Девушка кивнула, завела машину, машина заглохла, она еще раз завела двигатель и, когда двигатель заработал как надо, вырулила к перекрестку. Завернув, влилась в движение на другой полосе двухрядной дороги. А я стоял на тротуаре и почти с тоской смотрел, как она уезжает обратно – туда, где живут цивилизованные люди.

В Дублине солнечно, в Белфасте идет дождь. Это непреложный закон. Все в городе принадлежит мокрой и грязной империи белфастского дождя: деревья, камни, шеи, воротники, непокрытые руки и головы. Меня встретил убийственно унылый дождь Восточного Ольстера, еще в туче перемешанный с парами масла и чадом дизелей и приправленный солью и сажей. Этот льющийся почти горизонтальными плотными потоками дождь – такая же часть окружающего мира, как городская ратуша, озеро или судостроительные верфи «Харленд энд Вулф».

Я глубоко вдохнул здешний воздух, насквозь пропитанный насилием и кровью. Повсюду, куда ни глянь, видны приметы шести лет религиозной холодной войны, тридцати лет жестокой и беспощадной гражданской войны, восьмисот лет неразрешимых, бурных противоречий, проблем и вражды.

Говорят, воздух Иерусалима звенит от молитв, Дублин может похвастаться своими писателями, но именно тут, в Белфасте, живут настоящие подонки и сволочи. Воздух, которым дышит город, насквозь пропитан ложью и обманом. Когда приняли Соглашение о прекращении огня, на воле оказались тысячи заключенных, по этим улицам и сейчас бродит множество людей, знающих, с какой стороны нужно держать оружие, но прикрывающихся лживыми россказнями о спокойствии и мире.

Вплоть до семнадцатого века этого города даже не было на картах. Он возник как скопление землянок и получил ирландское имя в честь реки Фарсет, которая давно уже упрятана в подземные трубы и теперь – всего лишь часть канализации.

О, Белфаст…

Вам придется полюбить это место.

Я пошел по Грейт-Виктория-стрит по направлению к отелю «Европа». В тот день, когда я был тут в последний раз, стекла всех домов в радиусе полумили были выбиты взрывом тысячефунтовой бомбы. Бар «Корона» просто перестал существовать, а бар «У Робинсона» выгорел дотла, на месте штаб-квартиры партии юнионистов в мостовой зияла воронка.

С тех пор в Белфаст трижды приезжал Билл Клинтон. Джордж Буш-младший был здесь во время зачисток в Ираке. Опираясь на американскую помощь, Тони Блэр и премьер-министр Ирландии Берти Ахерн в 1998 году добились перемирия между католиками и протестантами. Хрупкое подобие мира знавало свои взлеты и падения, но все-таки это был хоть какой-то мир. Объявили о прекращении огня и освобождении всех заключенных – бойцов военизированных формирований. Несмотря на то что между католиками и протестантами пока что не было установлено окончательного соглашения, обе стороны все же вели переговоры. И с той и с другой стороны имелись свои диссиденты, однако вот уже шесть лет, как в Белфасте не было серьезных терактов. Для того чтобы «Макдоналдс» и «Бургер кинг» подмяли под себя и уничтожили местные сети фастфуда, времени оказалось вполне достаточно, а перед застройщиками еще маячил непочатый край работы.

В новом сияющем и пышном здании отеля «Европа» хорошо позаботились о безопасности. Посты охраны стояли повсюду – начиная с въезда на автостоянку, и повсюду были понатыканы металлодетекторы, замаскированные в проемах двойных дверей.

Металлодетекторы.

Я прикинул свои возможности.

С оружием расставаться не хотелось. Без оружия в Белфасте чувствуешь себя еще даже похуже, чем без штанов.

Рядом с отелем была аптека «Бутс». Я зашел туда, долго разглядывал полки, неясно представляя, что же мне все-таки нужно. Наконец купил коробку герметично закрывающихся пакетов «зиплок» и отправился в восстановленную «Корону». Подавив желание попить пивка, я зашел в туалет и заперся в кабинке. Достал револьвер и положил в пакет. Выпустив из пакета воздух, запечатал его. Этот сверток я положил во второй «зиплок», а затем и в третий. Мешочек с патронами упаковал точно так же. Сняв крышку туалетного бачка, вложил сверток с револьвером внутрь. На секунду задержавшись у поверхности, пакет погрузился на дно. Думаю, теперь все будет в порядке. Я читал, что во Вьетнаме солдаты использовали презервативы, чтобы защитить свои винтовки М-16 от сырости. «Зиплок», мне кажется, надежнее. Таким же манером на дно отправился сверток с патронами.

Я водрузил крышку бачка на место, вышел из паба, пересек Грейт-Виктория-стрит и без проблем прошел через двойные двери с металлодетекторами.

Отель был как две капли воды похож на прочие бездушные и унылые отели сети «Европа», за исключением того, что дизайнеры тут заигрывали с ирландскими мотивами: зеленая окантовка, свежие трилистники белого клевера в вазочках на журнальных столиках, парочка картин Джека Б. Йейтса на стенах, а перед стойкой регистрации – группа людей с болезненным цветом лица.

По радио передавали отрывок из Семнадцатой сонаты Бетховена. Музыка, разумеется, не ирландская, но достаточно заунывная для того, чтобы воссоздать среду Белфаста.

– Приветствую, – сказал я, подойдя к стойке.

– Добрый день, сэр, добро пожаловать в отель «Европа», лучший отель в Белфасте, мы предлагаем полный спектр услуг, а также новую кухню для тех, кто придерживается аткинсовской диеты! – радостно зачастил администратор, очень молодой шатен с золотой серьгой в ухе и легкой восточнобелфастской шепелявостью.

– Мисс Бриджит Каллагэн назначила мне встречу.

– Она занимает президентский сьют. [14]14
  Сьют – многокомнатный номер в гостинице, как правило отличающийся особой роскошью.


[Закрыть]Я предупрежу о вашем визите.

– Не стоит.

– Я обязан.

– Нет-нет, я ее старый друг, пройду к ней без доклада.

– Сожалею, но мистер Моран запретил пускать кого-либо в президентский сьют без предупреждения.

Я не хотел усугублять ситуацию, поэтому назвал пареньку свое имя и приготовился ждать, покуда он не объявит о моем прибытии. Юноша забубнил в трубку:

– Здравствуйте, это администратор. Я хотел бы поговорить с мистером Мораном. Мистер Моран, это Себастьян, здесь, э-э-э, господин, ему назначена встреча с мисс Каллагэн, его зовут Майкл Форсайт, могу ли я его пропустить?.. Да, он один… Разумеется. – Он положил трубку и кивнул мне. – Вы можете идти. Последний этаж.

– Благодарю.

Я прошел к лифтам, нажал кнопку «вверх» и, пока не пришел лифт, с удовольствием рассматривал большие стеклянные панели, которые я «помог» вставить двенадцать лет тому назад.

Тренькнул сигнал прибытия.

Двери лифта открылись. Внутри находились два брутальной внешности молодчика, затянутые в сшитые на заказ костюмы. Определенно американцы, и выглядели они как бывшие футболисты или участники Всемирной федерации рестлинга. Один – отвратительного вида белый, другой – злобный чернокожий с бычьей шеей.

– Моран? – спросил я белого.

– Форсайт? – спросил тот в ответ.

– Да, – ответил я, со вздохом отмечая, что нескоро еще наступит день, когда я буду рад этому вопросу.

– Дейв хочет встретиться с тобой. Идем в лифт.

– У меня встреча с Бриджит.

– Все, кто хочет встретиться с мисс Каллагэн, первым делом встречаются с Дейвом.

– Хорошо.

– Так, тебя нужно обыскать.

Они быстро и тщательно обыскали меня, но ничего не нашли. Мы втроем зашли в лифт. Белый нажал на клавишу последнего этажа. Черный искоса на меня поглядывал очень нехорошим взглядом.

– Чего уставился? – агрессивно проскрежетал черный. Я закипел от возмущения. Боже, кого только Бриджит вокруг себя держит?! Головорезов? Психов? Теперь понятно, почему они не могут справиться с такой простой работой, как убийство предателя вроде меня.

– Да, я смотрю на тебя. Ты здорово смахиваешь на бейсболиста Барри Бондса во время тренинга по управлению негативными эмоциями. Никогда не замечал, что твоя шея толще головы?

Черный приготовился было мне врезать, но как раз в этот момент лифт остановился на последнем этаже. Сопровождаемый мордоворотами, я подошел к невысокой двери рядом со входом в президентский сьют. Бугаи постучали и замерли у двери.

– Войдите, – раздался голос с американским акцентом.

Мы вошли в большую комнату, пропахшую сигаретным дымом. Окна были плотно занавешены. В кожаном кресле сидел какой-то мелкий тучный субъект, облаченный в измятую красную футболку, и листал документы. Он встал. Было ему примерно сорок, хотя выглядел на все пятьдесят, лысый, с жестоким выражением лица и глазами полными злобы. В мою душу закралось подозрение, что я где-то его уже видел.

– Наконец-то мы встретились, Форсайт, ублюдок! Наконец-то, – произнес он сдавленным от ярости голосом.

– Видать, ты много обо мне знаешь. Кто ты такой? – спросил я.

– Знал бы ты, как я мечтал об этой минуте! – прорычал он, обращаясь больше к самому себе, чем ко мне.

– Ты что за хрен с горы? – спросил я более настойчиво.

– Ты дерьмо, Форсайт. Стоит мне подать знак этим ребятам – тебя выволокут на крышу и сбросят к чертовой матери! – прошипел он, сжимая кулаки, – непроизвольный жест, который напомнил мне о прочих чокнутых: Наполеоне, Цезаре и Гитлере.

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Спокойно уселся в кресло напротив. Это была всего лишь пустая угроза. Если бы он и вправду собирался покончить со мной, он давно бы отдал приказ, а не исходил тут кипятком. Я улыбнулся:

– Ты начинаешь мне надоедать. Мне нужно увидеться с Бриджит Каллагэн.

Субъект метнул в меня полный ненависти взор и дал громилам знак уйти.

Я обернулся и помахал им рукой.

– До встречи. Удачно надрать морды друг другу, – пошутил я.

Они вышли, ничего не сказав в ответ.

Я снова посмотрел на типа:

– Так кто же ты такой?

– Мы уже встречались раньше.

– Разве? Что-то не припомню. Тебя хоть как звать-то?

– Дэвид Моран. Боб Моран был моим братом, – ответил он с мрачным злорадством.

Я кивнул. Теперь до меня дошло. Да, мы действительно встречались раньше. Я убил Большого Боба Морана в его доме, расположенном в городке Ойстер-Бей на Лонг-Айленде. Большой Боб был подручным Темного Уайта. Из-за него я попал в Мексику, был обвинен в торговле наркотиками и попал в мексиканскую тюрьму, где погибли три члена моей команды. Если и ходил по земле ублюдок, безусловно заслуживавший смерти, то им был как раз Большой Боб Моран. Я убил его и за двенадцать лет, прошедших с тех пор, ни разу не вспомнил о нем, ни разу не пожалел о том, что сделал. И если братец Боба пашет на Бриджит – будь что будет! Я понимал его: кровь за кровь, пусть даже она мерзкая и гнусная, как та, что текла по жилам покойного Большого Боба.

– Рано или поздно Боба все равно бы убили, – сказал я Морану.

– Как и всех нас, – откликнулся Моран.

– Слушай, я не хочу еще и с тобой бодаться. Я приехал сюда, чтобы помочь Бриджит. Что сделано, то сделано. Это прошлое. Все, нету уже ничего.

– Кто-то знаменитый однажды сказал: «Прошлое никогда не умирает, оно даже не становится прошлым».

– Черт побери, да ты ходячий сборник афоризмов! – заметил я и одарил его своей самой лучезарной улыбкой.

От дикой ярости он закрыл глаза и так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Я наблюдал, как лицо Морана приобретает оттенок его футболки. Вскоре, однако, Дэвид взял себя в руки и дыхание его выровнялось.

– Ты не только убил Боба, но и пустил под откос все дело. Убийца! Крыса вонючая!

– А ты, вижу, хорошо тут устроился, – попытался я отвлечь Морана от неприятных воспоминаний, осматривая обстановку комнаты. Не получилось.

– Ты даже не представляешь, как было сложно. Ты оставил ее практически нищей, только со связями и мозгами. Первые несколько лет мы по крупицам все восстанавливали.

– Может, вместе погрустим? Где она?

– Форсайт, ты уже десять раз должен быть покойником!

– Но, как ты видишь, я пока еще живой. И скажу тебе откровенно: если мне придется выбирать между смертью и выслушиванием твоего нытья, поверь, я выберу первое.

– Ты живешь благодаря Шивон. Это ей ты обязан жизнью, хотя я до конца жизни не забуду, что именно ты лишил девочку отца – Темного Уайта.

– Этот скорее всех отправился бы на кладбище и без моей помощи, – ответил, я не меняя выражения лица.

– В прежние времена предателям вырезали внутренности и сжигали их на глазах ублюдков, пока они были в сознании, – прошипел Моран.

– Так ты мало что ходячий оксфордский сборник цитат, так еще и спец по истории?

– Слушай меня, Форсайт. Будь моя воля, тебя отсюда вынесли бы по кускам, – пригрозил Моран.

– Ты мне надоел: отнимаешь мое драгоценное время. Я не знаю, что именно ты делаешь для Бриджит, но я здесь для того, чтобы помочь найти ее дочь. Убей меня, и тебя уберет Бриджит. Поэтому кончай брызгать ядом, или я ухожу отсюда, и тебе придется объясняться с хозяйкой, – выплюнул я в лицо толстому недоумку.

Он собирался сказать что-то еще, но прикусил язык. Это дало мне возможность задать несколько вопросов.

– Поправь меня, если я ошибаюсь: это именно ты, как всегда неуклюже, пытался покончить со мной, как только я оказался в Дублине? – холодно поинтересовался я.

В его глазах сверкнула искорка удивления. Моран мог бы и промолчать, все было уже понятно.

– Что ты мелешь?

– Два киллера, две попытки убийства, один из них был водителем такси, второй напал на меня в борделе.

– Никто из нас не пытался тебя убить, ведь Бриджит считает, что ты можешь помочь в розысках Шивон.

– А ты не пытался проявить самостоятельность?

Сверкнув зубами, он отрицательно покачал головой:

– Нам строго приказано тебя не трогать.

– Ну что ж, это хорошо.

– Я хочу, чтобы ты сдох. Среди тех, кто работает на Бриджит, есть много таких, кто хочет видеть тебя мертвым. Но исполнение желаний пока откладывается.

– Еще лучше.

– И все же хочу тебя предупредить. Буквально в последнюю минуту все круто поменялось.

– Что ты имеешь в виду?

– Ублюдки, которые держат в заложницах Шивон, передали сегодня записку с требованием десяти миллионов долларов. Срок – сегодняшняя полночь. Третья часть выкупа наличкой, остальное – облигациями на предъявителя. Если они не получат этого, девочку убьют.

– Записка подлинная? Откуда ты знаешь, что это не фальшивка?

– В конверте был локон, копы забрали записку, волосы и конверт для ДНК-тестов. Бриджит считает, что это волосы Шивон, но не уверена в этом.

– Что показали результаты ДНК-тестов?

– Они будут готовы только завтра днем.

– Значит, у вас нет другого выбора, кроме как собрать десять миллионов?

Моран мрачно кивнул:

– В записке сказано, что между девятью и полуночью они позвонят и сообщат дополнительные условия. Мы, согласно плану, должны ждать звонка в отделении полиции на Артур-стрит, так как они собираются потребовать от полиции особый режим перекрытия дорог.

– Боже, неужели письмо было таким длинным? Копия осталась?

– Все в полиции. Да там ничего особенного не было. Волосы, требование собрать деньги и ждать указаний, – устало произнес Моран.

– А сможете собрать деньги?

Моран утвердительно кивнул.

– А парень, доставивший сообщение?

– Оставил его на стойке администратора. Был одет в кожаную мотоциклетную одежду и шлем. Сообщил только: «Послание для Бриджит Каллагэн».

– Белфастский акцент?

– По всей видимости, да. Но это не имеет отношения к делу, Форсайт. Теперь до тебя дошло? Все поменялось.

Я отрицательно покачал головой.

– Не вижу, что для меня изменилось.

– Сначала, когда девочка исчезла, мы думали, она просто сбежала. Теперь мы знаем, что ее украли.

– На мою работу это не влияет. Что мне сказано сделать, то я и сделаю.

– Влияет, да еще как! У тебя есть конечный срок. Сегодняшняя полночь. И хочу тебя предупредить по-честному: вернем ли мы Шивон к полуночи или ее убьют, после я все равно перережу тебе глотку – независимо от того, даст Бриджит согласие на это или нет. – Он впечатал кулак в ладонь другой руки, едва сдерживая ненависть ко мне.

Я убил его никчемного братца, а теперь он собирался убить меня. Боб никогда даже не заикался о Дэвиде, поскольку тот не играл в его жизни особой роли. Спустя много лет в глазах Дэвида Боб превратился просто-таки в романтического героя. Смотреть противно! Придется убедить его, что задуманная им месть не удастся.

– Ты, главное, не волнуйся, приятель, но, если эти ублюдки убьют Шивон, Бриджит уберет меня раньше, чем ты.

Он кивнул и встал с кресла.

– Но мы поняли друг друга? – спросил он.

– А как же! – Я тоже встал.

– Я провожу тебя. И будь повежливей с ней, пожалуйста, она уже на пределе, – предупредил Моран.

Мы вышли из комнаты и по коридору прошли к большим двустворчатым дверям. Моран постучал, и мы наконец-то оказались в президентских апартаментах. За исхлестанными дождем окнами мне открылся весь Белфаст, Черная гора, гора Дивис, новые отели и офисы и река Лаган, лениво текущая среди трущоб. Отсюда хорошо были видны окрестности вплоть до Килрута и, может, до самой Шотландии.

Обстановка напоминала больше штаб, а не номер в гостинице. Я переводил глаза с одного присутствовавшего на другого: несколько грозно выглядевших ребят, полицейский в униформе, детектив, горничная с бутылкой воды, парень с…

А вот и она.

Сколько времени прошло!

Более привлекательной женщины за десять лет я не встретил. По-прежнему прекрасная.

Бриджит… Слова бессильны описать ее красоту. Целой книги не хватит, чтобы вместить все оттенки зеленого и голубого, сменяющие друг друга в ее огромных глазах при малейшей смене настроения. Волосы, искрящиеся всеми оттенками меди. Кожа белоснежная, как страницы Нового Завета.

Из девчонки она превратилась в женщину, чье тело, должно быть, принесли на землю прихвостни Люцифера для того, чтобы разрушать семьи, провоцировать драки, морочить головы, отправить в Мексику на смерть четырех молодых мужчин.

Вспомните Денев в «Дневной красавице», Келли в «Жарком полдне», Экберг в «Сладкой жизни», и вы получите представление о красоте Бриджит. Правда, все эти актрисы блондинки, но я не могу припомнить ни одной рыжей, которая дотягивала бы до идеала. Разве что Бетт Дэвис или, возможно, Кидман.

Сейчас Бриджит тридцать – расцвет женской красоты. Все мужчины в комнате не отводили от нее взгляда: она действовала на них как гипноз.

Глаза мученицы, губы убийцы, сводящие с ума формы.

Ради того, чтобы хоть краем глаза взглянуть на нее, можно проехать на красный по Пятой авеню. Любой мужчина, увидевший ее в метро, наверняка сразу предложит ей руку и сердце.

На Бриджит была черная юбка – верх скромной элегантности. Туфли на низком каблуке – сама простота. Простота, которая стоит пятьдесят тысяч долларов. Элегантность, ради которой Вера Уонг всю ночь, не смыкая глаз, шила юбку вручную.

Бриджит.

Где же ты была все эти годы?..

Лишь в этот миг я осознал, насколько одиноким, насколько опустошенным себя чувствовал.

Целое, умноженное на ноль; выключенный экран; черная дыра, испаряющаяся в ничто.

Пустота – место, которого нет.

О, Бриджит…

Она повернулась. Увидела меня. А я увидел заплаканное лицо.

Пересекла комнату как в замедленной съемке.

Солнце скрылось за тучей.

Дрогнули губы.

– Майкл, – прошептала она.

Один повелительный жест – и всех как ветром сдуло. Остались только мы вдвоем. Бриджит сидела на одном конце дивана, я – на другом.

Руки лежат на коленях. Безжизненное лицо, усталые, опухшие от слез глаза. Она была измучена, и жизнь, казалось, вытекает из нее капля за каплей. Очевидно, с того времени, как исчезла Шивон, она не прилегла ни на минуту и отказывалась от снотворного, которое, вне сомнения, ей предлагали.

Горничная принесла чайник с зеленым чаем и одну чашку. Бриджит закрыла усталые глаза со слипшимися ресницами, слабым голосом поблагодарила горничную, та бесшумно исчезла. Бриджит сделала глоток чая.

Мы оба ждали, кто же нарушит молчание.

Бриджит заговорила первой.

– Майкл, я знаю, нам есть что сказать друг другу… – начала она и осеклась.

– Тебе нет нужды ворошить прошлое, – отозвался я.

– Не буду. Но не потому, что не хочу об этом говорить. Я о многом должна тебе сказать, о многом хочу спросить тебя. Однако не теперь. Не будем о том, что ты натворил. Понимаю, у тебя были веские причины, по крайней мере, они такими казались, но я не желаю обсуждать прошлое. Я попросила тебя приехать из-за Шивон и говорить буду только о ней.

Ее грудь колыхнулась под шелковой водолазкой.

Так вот, значит, как у нас пойдут дела!

Что мне говорил Дэн? «Эта женщина – убийца, руководитель, непревзойденный мастер манипулирования другими людьми».

Я взглянул в ее бездонные глаза, полуприкрытые от усталости, и не сумел вспомнить, какого цвета они обычно бывают; сейчас – черны как сажа, абсолютно непроницаемый взгляд.

Мне надо быть начеку.

– Да, пока не время вспоминать. Думаю, мы каждый по-своему делали то, что считали правильным. Давай на этом и покончим, – сказал я, хотя был уверен, что Темный сам был виноват в своей смерти.

Бриджит кивнула. Итак, первое лежащее между нами препятствие мы преодолели. Наступила неловкая тишина. Бриджит выглядела слишком усталой, чтобы продолжать. Что здесь было от актерства, что настоящее?

– Ты проделала длинный путь, – произнес я, думая о покойниках, перечисленных Дэном, о застывших лицах, что я разглядывал в газетах. Я мог оказаться на месте любого из них. Как там сказал Моран? «Ты даже не представляешь, как было сложно»? Для Бриджит – безусловно. У нее руки по локоть в крови.

Я подождал ответа, но она мельком взглянула на меня и молча отвернулась.

Попробуем поговорить о другом.

– А я ведь и не знал, что у тебя есть ребенок.

– В ФБР разве не сообщили тебе об этом?

– Нет.

Бриджит искренне удивилась:

– Все об этом знали, даже федералы. Я не делала из этого тайны.