Текст книги "Гибельный день"

Автор книги: Эдриан Маккинти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

10. Лотофаги

Бангор. 16 июня, 21:15

Здание полицейского участка напоминало крепость. Ограда из красного кирпича высотой в три человеческих роста, усиленная слоями бетона и стальными прутьями. Наверху – решетка, отклоненная наружу так, чтобы гранаты и бомбы не могли упасть внутрь. Ворота из бронированной стали на роликовых опорах позволяли быстро пропустить въезжающие или выезжающие машины. Наблюдательная вышка рядом с воротами была обложена мешками с песком, а перед самим зданием и вдоль всей стены торчали видеокамеры и зеркала. На закрытой со всех сторон подъездной дороге, как шпалы, были уложены «лежачие полицейские». Несмотря на все меры предосторожности в прежние времена на полицейский участок нападали хотя бы раз в неделю. То обстреливали из минометов, пристроенных в окнах близлежащих домов, то в кромешной ночи участок атаковали дети – забрасывали бомбами, изготовленными из кофейных банок; а изредка какой-нибудь изощренный террорист стрелял из ливийской копии русского РПГ. Нападениям сопутствовали неизбежные потери: на каждого убитого или раненого полицейского приходилось по одному-два убитых или раненых цивильных граждан.

Но это было давно. С тех пор в Белфасте много чего изменилось, пилеры стали ленивыми, толстыми, невнимательными. Они больше не носили бронежилеты, шлемы с забралами, щиты, дубинки и автоматы. И все-таки после сегодняшнего происшествия от полицейских можно было ожидать повышенной бдительности. Все они знали, что неудачный выстрел из РПГ по полицейскому патрулю вполне мог означать, что нарушено Соглашение о прекращении огня, которого ИРА придерживалась уже шесть лет, а значит, этой ночью могли произойти и другие нападения – вплоть до начала североирландской гражданской войны. Однако полицейские либо получили от О'Нила и фанатика из ИРА сведения о том, что атака была направлена отнюдь не против полицейских, либо они обленились даже сильнее, чем я предполагал. Вероятнее второе, поскольку, когда я постучал в пуленепробиваемое окно поста охраны, полицейские не обратили на это внимания. Пили чай, смеялись и смотрели футбольный матч по переносному телевизору.

– Эй! – крикнул я громче и постучал сильнее.

– В чем дело? – раздраженно выкрикнул полицейский через стекло.

– Я к Бриджит Каллагэн. Она должна быть тут.

– Ты опоздал. Все уже в сборе.

– Как мне ее найти?

«Манчестер Юнайтед» забила очередной гол. Один пилер взвился от восторга, другой застонал от досады, полез в карман и, достав оттуда пятерку, отдал ее победителю.

– Ну что? – подал я голос.

– Ах да. Значит, так, пройдете через двор и спросите на контрольно-пропускном пункте, – ответил коп.

Я помедлил и прошел в ворота. Они даже не обыскали меня! Я вошел в белфастский полицейский участок с револьвером в кармане.

Обойдя лужи во дворе, направился к главному корпусу. Сержант с длинными висячими усами листал «Сан» и беседовал с молодым констеблем. Оба демонстративно не обратили на меня внимания, когда я подошел к посту.

– Подумай сам, почему так много американцев погибает в Ираке? Потому что если в «хаммер» влупить гранатой из РПГ, он устоит на колесах и просто взорвется. «Лендровер», или другой какой высокий автомобиль, перевернется, и сила взрыва будет намного слабее. Ахиллесова пята «хаммеров» – именно их низкий центр тяжести, – объяснял сержант.

– Ты думаешь? – спросил констебль, сдерживая зевок.

– Знаю. Потому и наши ребята пережили сегодняшнее нападение, – авторитетно ответил сержант.

– Так ведь они не в машине были! Они были в пешем патруле, – возразил констебль, закатив глаза, будто смертельно устал слушать эти басни.

– Прошу прощения, – вмешался я.

– Вам чего? – спросил сержант, отрываясь от полуголой девицы на третьей странице.

– Я ищу Бриджит Каллагэн, – сообщил я.

– Это вы украли ее ребенка, а теперь пришли сдаваться? – Сержант был невозмутим.

– Да, – согласился я. – Попали в яблочко.

– Что вы хотите?

– Мне надо с ней встретиться. Я работаю на нее. У меня есть важные сведения.

– Комната для допросов номер три, она с главным. Да, с главным… Мы делаем для нее все возможное, в то время как на четверых наших полицейских сегодня совершено нападение. – В голосе сержанта отчетливо звучало неодобрение.

– Спасибо, – поблагодарил я и пошел по коридору.

– Валяй, спеши к своей гребаной мафиозной хозяюшке… – чуть слышно произнес сержант.

Я остановился, повернулся и подошел к посту:

– Что ты сказал?

– Я сказал, что твоя хозяйка, Бриджит Каллагэн, – гребаная американская преступница, которую нам надо было депортировать отсюда, а не помогать ей, черт побери! – отозвался сержант уже в полный голос.

– Успокойся, Уилл, – попытался утихомирить его констебль.

– Успокоиться? Успокоиться?! Четырех отличных полицейских сегодня чуть не убили, а какая-то потаскуха из Америки помыкает нами просто потому, что она потеряла своего ублюдка?! Мать вашу, да вы совсем, что ли, рехнулись?

Я пристально взглянул на сержанта. Прочие полицейские, вероятно, были не сильно расстроены этими дурацкими выстрелами на набережной, однако сержант был достаточно стар, чтобы помнить времена, когда подобные нападения происходили каждый день. И он не забыл, какую цену пришлось заплатить за относительный мир на улицах Белфаста. Вот только все это его нисколько не оправдывало.

– Слушай, приятель, тебе не нравится Бриджит Каллагэн? У меня она тоже не числится среди лучших друзей, но рекомендую забрать слова о ее дочери обратно.

– Или что?

– Или я передам эти слова Бриджит. – Я кровожадно усмехнулся.

Сержант призадумался. Ему не улыбалось потерять авторитет в глазах констебля, но репутация Бриджит была совершенно однозначной. Он помедлил немного и потупил глаза:

– Я не хотел никого оскорбить.

– Извинение принято, – сказал я в ответ и побежал по длинному холлу, выкрашенному в немаркий бежевый цвет.

Дверь в одну из комнат была открыта. Постучал, заглянул внутрь. Двое полицейских смотрели немецкий порнофильм, что-то писали на планшетах, а на полу валялось еще штук пятьдесят видеокассет. На экране дебелая немка избивала немца, который вопил: «Ach, ach, mein Schwanz!»

– Где Бриджит Каллагэн? – спросил я.

– Следующая дверь напротив, – ответил один из полицейских.

Я пересек холл и постучал.

– Войдите, – раздался голос.

Я вошел. На светлых неровных бетонных стенах комнаты, напоминающей бункер, были наклеены подробные карты Белфаста. В центре стоял дубовый стол с кофейными чашками, пепельницами, кучей телефонов. В комнате разместились пятеро полицейских в форме – двое мужчин и три женщины, шесть детективов в штатском, Моран, Бриджит, два дуболома из лифта, парень из «Короны» с повязкой, секретарь, священник и начальник участка – сорокалетний карьерист в кожаном пиджаке, пурпурной шелковой рубашке с пурпурным же галстуком и светлыми волосами, собранными в конский хвост. Продажная душонка, с первого взгляда видно! Он что-то объяснял Бриджит. Никто не заметил, как я вошел. Я позволил ему договорить, прежде чем подошел к Бриджит.

Она взглянула на меня:

– Майкл…

– Ты в порядке? – спросил я.

Ее губы дрогнули, она попыталась что-то ответить, закрыла глаза и покачнулась – чуть не выпала из кресла. Моран, начальник участка и я попытались ей помочь, но Моран кивнул одному из дуболомов – тот встал между мной и Бриджит, сдержанно придержал меня за локоть, не дав к ней прикоснуться. Моран и начальник участка подхватили Бриджит и помогли ей прийти в себя. Моран обернулся ко мне в бешенстве: я права не имел к ней прикасаться. Такой, как я, даже думать об этом не должен был сметь! Я кивнул, показывая ему, что все понял. Времени на перепалку не было.

– Майкл, что у тебя с лицом? – спросила Бриджит. Глаза ее расширились – когда-то я подумал бы, что от беспокойства. Да и сейчас на мгновение замер от удивления. Бриджит откинула волосы со лба и смотрела на меня, ожидая ответа.

– С лестницы упал. Ерунда, – соврал я.

– Кто вы такой? – спросил начальник участка, глядя на мою изодранную куртку и грязную футболку.

– Просто друг.

– Тогда прошу всех присутствующих здесь друзей помолчать. Через десять минут они позвонят.

– Откуда ты знаешь когда? – вполголоса спросил я Бриджит.

– Они позвонили в отель и сказали, чтобы я ехала в полицейский участок. Хотят, чтобы полиция перекрыла дороги и выполняла все их условия. Им необходимы гарантии, что они смогут беспрепятственно убраться прочь. Майкл, все в порядке. Им нужны деньги, а не проблемы себе на задницу. Понимаешь, сейчас жизнь Шивон всецело зависит от того, насколько успешно мы будем сотрудничать. – Взгляд Бриджит горел надеждой.

Я кивнул. Похитителей навряд ли упрекнешь в наивности. Понятно, если делом занимается полиция, то меньше шансов на провал операции – полицейские строго выполняют приказы. Люди Бриджит могут при случае выйти из повиновения, совершить нечто неожиданное, полицейские – нет. Но как все повернется на заключительном этапе? Бриджит не имеет права отдавать приказы полиции, поэтому нельзя гарантировать, что полицейские не станут следить за ней. Как преступники планируют получить деньги и смыться с ними?

– Мисс Каллагэн, простите, что перебиваю… – вмешался начальник участка.

Бриджит отмахнулась от меня и о чем-то тихо с ним заговорила. Я смотрел на нее во все глаза. Одета просто – джинсы и черный свитер. До чего хороша! Прямо-таки лучится сексуальностью! Я не мог совладать со своими похотливыми мыслями, хотя был избит до полусмерти, а она на ногах не держалась от усталости. Эти глаза, высокие скулы…

Даже в семьдесят она задаст жару.

Ко мне подошел Моран и отвел в сторону.

– Что ты накопал, Форсайт? – шепотом спросил он.

Боль в ребрах усиливалась. Не ответив Морану, я схватил чашку с остывшим кофе и запил очередную таблетку морфина, позаимствованную у О’Нила. И лишь потом перевел взгляд на Морана. Что он задумал? Можно ли ему доверять? На кого в действительности он работает?

– Имя. Человек по имени Слайдер.

– Кто это?

– Очевидно, участник банды, укравшей Шивон. А если даже и нет, он все равно замешан в этом деле. Я пока не совсем уверен. – Я решил быть честным до конца.

– И все?

– Да.

– Немного, не находишь?

– Я не спорю, но…

– Ты хоть знаешь, который час? – Его глаза сузились.

– Почти девять.

Он должен дать мне шанс выпутаться из этой передряги. Последний шанс на искупление – и я больше никого не потревожу.

– Слишком поздно. Мы на финишной черте.

– Что мне делать с этим именем?

– Ты узнал имя человека, который, вероятно, каким-то боком замешан в похищении. Потрясающе! Сообщи его копам после обмена. После обмена, ясно?! Я не могу позволить тебе вмешиваться в события.

– Я никогда ни во что не вмешивался.

– Да неужто?! Ты убил моего брата, Лучика и Темного Уайта, предал всю нашу гребаную бригаду! – Моран сжал кулаки, лицо побагровело, взгляд был полон ледяной расчетливой ненависти.

Он собирался продолжить свою гневную тираду, однако как раз в этот момент зазвонил телефон. Все в комнате побросали дела и испуганно уставились на аппарат. Бриджит сняла трубку, и начальник участка кивнул полицейскому, стоявшему рядом с электронной аппаратурой, чтобы он начинал записывать разговор и включил микрофон. Приложил палец к губам и кивнул Бриджит.

– Алло? – произнесла она.

Ответили с пульта коммутатора:

– Звонок для Бриджит Каллагэн.

Начальник участка наклонился к микрофону:

– Соедините с комнатой номер три, держите линию включенной и начинайте запись.

Треск в трубке, долгая пауза, а затем послышался голос:

– Алло?

– Добрый вечер, – сказала Бриджит.

– Бриджит Каллагэн? – уточнил голос. Что-то в нем меня сразу насторожило. Акцент был нездешний, европейский, по-моему испанский. И как будто говорил очень старый человек, лет под девяносто.

Дверь открылась, и в комнату влетел еще один полицейский, показал начальнику поднятые вверх большие пальцы. Запись началась.

– Да. Я хочу поговорить с Шивон, – сказала в трубку Бриджит, следуя полученным ранее указаниям.

После паузы заговорил другой человек. Молодой, определенно уроженец Белфаста. Скорее всего, Северного Белфаста.

– Ваша дочь жива. Можете мне поверить. Теперь что касается сегодняшней полуночи…

– Я хочу с ней поговорить, – повторила Бриджит.

– Вы будете делать только то, что вам скажут, – отозвался голос.

– Я ничего не буду делать до тех пор, пока не поговорю с ней! – возразила Бриджит.

Еще одна пауза, более длинная.

– Шивон, скажи что-нибудь, – приказал второй голос.

Короткая пауза, а затем – слабый голосок:

– Мама, мамочка!..

– Шивон, Шивон, родная, ты в порядке?! – закричала Бриджит, слезы брызнули у нее из глаз.

– Все в порядке, мамочка. Все хорошо… Ма…

– Что они с тобой сделали? Что случилось?

– Ммм… Все хорошо… Все какое-то… странное…

– Шивон, милая, все будет хорошо! Я скоро приеду за тобой. Держись, родная, я тебя очень люблю, – говорила, словно убаюкивала дочку, Бриджит.

– Я тебя тоже люблю, мамочка… – сонно пробормотала девочка.

Тишина. Бриджит немного успокоилась, и в трубке снова раздался голос второго похитителя:

– Вы собрали деньги?

– Да.

– Отлично. Теперь вы знаете, что она жива. Но чтобы обмен прошел гладко и вы смогли ее получить, вам необходимо беспрекословно выполнять наши указания. Требуется совершить определенные действия, скажите копам, чтобы они все записали. Во-первых, все вертолеты должны быть на земле начиная с двадцати трех часов. Если хотя бы один вертолет останется в воздухе после одиннадцати – сделка отменяется и девочка умирает. Во-вторых, рядом с Часовой башней Альберта находится телефонная будка. Мы позвоним в двадцать три часа сорок восемь минут. Туда вы должны прибыть одна и с десятью миллионами. Если мы увидим хоть одного полицейского или кого-нибудь из ваших подручных – сделка отменяется и девочка умирает. В-третьих, вам придется довольно долго петлять по городу, так что у вас должна быть машина и вы должны уметь хорошо управлять, потому что стоит нам увидеть в машине кого-то постороннего – сделка отменяется и девочка умирает. В-четвертых, когда вы встретитесь с посредником, он вас обыщет, и, если вы окажетесь без денег или он обнаружит «жучок», сделка отменяется, посредник уходит и девочка умирает. Никаких джи-пи-эс-навигаторов, «жучков», передатчиков, мобильных телефонов. Вам все понятно?

– Телефон-автомат у Часовой башни Альберта, – проговорила Бриджит.

– Именно так. Двадцать три сорок восемь. Там вы получите остальные указания. Повторяю: автомобиль, деньги и никаких посторонних. Будете дурой – останетесь без дочери, будете умницей – все будет тип-топ.

И трубку повесили.

В комнату вернулся тот самый констебль, который объявлял о начале записи.

– Ну? – грозно спросил начальник участка.

– Сэр, звонок мы отследили. Он был сделан с телефона, украденного из магазина в Ларне – их целую партию украли. Телефонная карта давно просрочена, но им как-то удалось ее использовать, – доложил констебль.

– То есть вы не смогли ничего обнаружить?

– Ну… Звонили, несомненно, из Белфаста. Сильный местный сигнал. Парни из технического отдела полагают, что источник сигнала находится в пределах пятимильной зоны. Это пока все, что мы выяснили.

Начальник участка вздохнул.

Пока двое полицейских беседовали друг с другом, а все прочие изображали бурную деятельность, Бриджит сидела и тихо плакала. Не было больше ни босса, ни стервы-начальницы, осталась только обезумевшая от страха мать. Я прошел мимо Морана и его головорезов и присел рядом с Бриджит. Осторожно обнял ее за плечи:

– Не плачь, Бриджит, все будет хорошо.

Она кивнула, не отодвинулась от меня, продолжая всхлипывать.

– Шивон жива, это отлично… Я знал, что так будет, она же вся в тебя, все выдержит. Самое главное, что она жива и здорова. И скоро, очень скоро ты ее снова увидишь, – прошептал я.

Бриджит улыбнулась.

– Ох, Майкл, твои бы слова да богу в уши! – всхлипнула она.

Начальник участка начал раздавать отрывистые команды полицейским-бездельникам:

– Оливер, отвечаешь за вертолеты, свяжись с армией и аэропортами. Пат, отправляешь команду детективов к Часовой башне. Эрин, найди машину для мисс Каллагэн, установишь туда «жучок» или камеру, если сможешь. Лара, проследишь, чтобы на теле и в вещах мисс Каллагэн были размещены устройства для наблюдения. Сэм, вообще-то было сказано, чтобы никаких вертолетов, но можно попробовать мини-беспилотник с камерой. Ари и Софи, найдите все телефонные будки в радиусе мили от башни, мы должны по возможности знать их наперечет.

Бриджит встала:

– Он сказал, чтобы не было ни одного полицейского. Если они увидят хоть одного полицейского, Шивон убьют.

– Не беспокойтесь, мисс, это будут детективы в штатском, он даже не заметит нас, мы будем предельно осторожны, можете на нас положиться, – заявил начальник.

Бриджит пришла в ярость:

– Никаких чертовых полицейских, ясно?! Я рассчитываю только на саму себя. Я буду делать все, что прикажут эти сукины дети. К черту ваш беспилотник, и отзовите детективов. – В голосе Бриджит зазвенела сталь.

Главный полицейский попробовал отвернуться, но взгляд Бриджит заставил его поежиться.

– Ну, если вы так настаиваете… – нехотя произнес он.

– Да, я на этом настаиваю.

– А может, все-таки прицепим «жучка» на вас и в машину…

– В машину – пожалуйста, но на себя ничего цеплять не позволю. Меня недвусмысленно предупредили. Я не хочу, чтобы ваши недоумки все испортили. Раз вы не смогли найти мою дочь, значит, вы ни на что не годны. Так что кончайте путаться под ногами, и пусть все идет своим чередом. Как только я получу Шивон, можете делать все, что угодно, чтобы поймать этих выродков.

Начальник участка хотел было возразить, но не решился, лишь сказал:

– Ну раз вы так хотите…

Бриджит промокнула глаза и отпила воды.

– Да, именно этого я и хочу. А теперь, если не возражаете, мне нужно выйти. – Она встала. Ее поддержала женщина-полицейский.

Подошедший сзади Моран положил руку мне на плечо. Я рывком вскочил со стула, борясь с диким желанием врезать этому ублюдку, хитрому, как дьявол. Еле сдержался, только резко сбросил его руку.

– Руки убери! Еще раз дотронешься – успокоишься навсегда, и плевать я хотел на полицейских, – огрызнулся я.

– Договорились. Ты слышал, что она сказала? Сматывай удочки и вали отсюда, Форсайт, ты больше не нужен.

– Я так просто не сдамся, заруби себе на носу.

Мы буравили друг друга взглядом, пока к нам не подошел молодой детектив:

– Проблемы?

– Никаких проблем, малыш, иди своей дорогой, не мешай взрослым дядям разговаривать…

Парень не смог придумать, что сказать в ответ, и поспешно ретировался.

– Хорошо, Моран. Никаких претензий, ты серьезный мужик. Но пока еще не полночь. Ты не мог бы сказать – Бриджит сейчас не в себе, – это действительно говорила Шивон? Точно она?

– Да, это была она, – подтвердил Моран.

– А этот мужской голос – ты его раньше слышал?

– Нет.

– Иностранец, судя по всему. Что-то в нем такое…

– Я уже сказал тебе, этого голоса раньше я не слышал. Ты испытываешь мое терпение, Форсайт. Но долго это продолжаться не будет. Как только мы получим Шивон обратно…

– Знаю-знаю. Не ты первый, не ты последний желаешь моей смерти. В здешних местах меня не слишком-то жалуют.

– Такова награда за предательство и убийство.

В комнату вернулась Бриджит. Она еле держалась на ногах, и Моран усадил ее в кресло. Она высморкалась, опять вся в слезах. Бриджит плачет все последние дни не переставая, подумал я. Она измучилась, глаза опухли, но по-прежнему выглядит как королева. С возрастом ее очарование только усилилось. Неопытность юности уступила место элегантности и обаянию зрелости, безупречному совершенству. Теперь ее можно сравнить не с пенящимся шампанским, а со старым коньяком отменной выдержки. Обволакивающим, простым, чувственным и изысканным.

И вот что странно: теперь я смотрелся в нее как в зеркало. Мы оба когда-то натворили дел… И оба с тех пор сильно изменились.

А потом я разглядел кое-что еще.

Я понял, что люблю Бриджит – как любил всегда, с самой первой нашей встречи, и любовь эта не угасла со временем, хотя Бриджит столько лет пыталась меня убить. С этим чувством я ничего не мог поделать. Честное слово, я даже простил бы Темному Уайту то, что он сделал с нами: со мной, Скотчи и остальными ребятами. Ради возможности вкусить счастья с этой женщиной я не отказался бы пожертвовать жизнью.

В комнату ввалился констебль с большим портфелем. При виде портфеля я начал медленно возвращаться к действительности. Десять миллионов в фунтах и облигациях на предъявителя. Сколько это в долларах? И Бриджит запросто собрала такую сумму? Да она бы и больше собрала! Чтобы вернуть Шивон, она не отказалась бы заплатить и пятьдесят миллионов. Получается, похитители не настолько сообразительны, иначе бы учли это обстоятельство. Не исключено, конечно, что они знали об этом, но хотели получить такую сумму, которую можно быстро собрать. Или же тут вообще все не так просто, как кажется, и дело не в самих деньгах.

– Выпейте чаю, и будем готовиться, – обратился к Бриджит начальник участка.

– Хорошо, – ответила она слабым голосом.

Начальник участка и одна из женщин-полицейских увели Бриджит. Она даже не попрощалась со мной. Я будто окаменел, не зная, что делать дальше. Из оцепенения меня вывел Моран:

– Исчезни, Форсайт. Мы начинаем действовать.

– Заметано, – ответил я, взял со стола его сигареты и зажигалку и вышел из комнаты.

Побродил по участку и отыскал констебля, который прослушивал звонок. На вид смекалистый и сговорчивый – как раз то, что мне нужно.

– Слушай-ка, парень. Я частный детектив, работаю на Бриджит Каллагэн. Окажешь одну маленькую услугу? Мне нужен адрес Слайдера Макферрина, он живет в Бангоре. Возможно, он замешан во всем этом деле. Скорее всего, он один из тех, кто украл эти ваши телефоны.

– Вот как? Слайдер… как?

– Макферрин. Живет в Бангоре.

– Хорошо, – ответил парень, однако не тронулся с места.

– Парень, услуга за услугу: я называю имя, ты говоришь мне адрес, и я пойду проверять. Может, это и тупик, но обещаю сообщить обо всем, что раскопаю.

– А кому ты сообщишь?

– Тебе лично.

– По рукам. Посмотрю, что можно сделать. Посиди пока тут.

Я сел на стул в коридоре и прикрыл дверь в комнату, в которой два копа смотрели немецкое порно.

Полицейский вернулся.

– Слайдер Макферрин? – еще раз уточнил он.

– Да.

– Настоящее имя – Джеймс Макферрин. Живет с матерью в доме номер шесть на Килрут-Вью-роуд в Бангоре. Думаешь, он замешан в похищении?

– Уверен.

– Ну что ж, вполне может быть…

– В каком смысле?

– По нынешнему делу ничего определенного сказать не могу, но смотри в оба. Дурная семейка. Он один из шести братьев. Старшего убил его собственный подручный, мамаша рулит контрабандой виски. Джеймс сидел в тюрьме Мейз за убийство, изнасилование и нанесение тяжких телесных повреждений. Вышел на волю по великопятничной амнистии. Воровских делишек за ним не числится, так что не знаю, он ли участвовал в краже телефонов, но отморозок редкостный.

– Спасибо, приятель.

Я вышел на парковку. Снова шел дождь. Водосливы здесь были узкие, как щели, чтобы террористы не смогли проползти по трубам и взорвать полицейский участок из-под земли. Площадку постепенно заливало водой, и одинокий полицейский пытался ножной помпой откачать воду из самых глубоких ям. Жалкое зрелище.

– Помоги, а? – обратился ко мне полицейский, приняв меня за детектива в штатском.

– Извини, не могу! – отмахнулся я.

Из полицейского участка я отправился искать такси и через несколько кварталов нашел стоянку рядом с концертным залом Ольстер-холл. Из здания только что вышел один из проповедников возрождения – доктор Маккой, приехавший из американской общины Боба Джонса. В Белфасте пользовались популярностью собрания «возрожденцев». В жизни доктор Маккой выглядел еще более подозрительно, чем на плакатах, а его сопровождающие были настолько пьяны, что денег у них явно не осталось ни гроша – даже на такси. Я обогнал их.

Водитель черной машины мне обрадовался.

– Я тут торчал целых десять минут! – пожаловался он. – Думаю, твои приятели дожидаются второго пришествия…

Я рассмеялся каламбуру и назвал ему адрес в Бангоре.

– Я смотрю, у тебя зеппелиновская футболка. Знаешь, а ведь именно в Ольстер-холле «Лед Зеппелин» исполнили свою «Лестницу в небо» в первый раз!

Я признался, что не знал об этом, и добавил, что заплачу пятьдесят фунтов сверх счетчика, если он заткнется, и еще пятьдесят, если поедет в Бангор так быстро, как будто за нами гонятся все силы ада.

Арктический ветер сдувал черный дым с труб килрутской электростанции и гнал его в сторону бледных силуэтов домов, видневшихся в мрачной северной части Бангора. Грязная морская вода лениво накатывалась на берег, смешиваясь с песком; воздух во всей округе был пропитан чадом и гарью. Шлаковая пыль повсюду: на бельевых веревках, стенах, на всех открытых поверхностях, как будто золотое навершие огромной трубы, изрыгавшей дым, совершило нечто богомерзкое с мрачным и безрадостным городом.

Дождь ненадолго прекратился. Дети уже играли в футбол, взрослые сидели на раскладных стульях и беседовали – в Северной Ирландии нужно спешить использовать редкие перерывы между ливнями.

Люди, высыпавшие на улицы, были протестантами. Я знал об этом не потому, что они выглядели иначе или одевались как-то по-особенному, не как католики. Любой, кто говорит, что может отличить ирландца-католика от ирландца-протестанта, всего лишь взглянув на них, – лжец, потому что треть всех браков в Ольстере заключается между католиками и протестантами. Нет, подсказками для меня послужили бордюры, окрашенные в красный, белый и синий; граффити, изображавшие короля Вильгельма; граффити в память о битве на Сомме и флаги, висящие на углах домов: шотландский Андреевский крест, «Звезды и полосы», «Юнион Джек», флаг Ольстера и флаг Израиля со звездой Давида. Если и были тут католики, они предпочитали не высовываться.

Я постучал в дверь дома № 6.

Дверь открыл ребенок лет десяти, одетый в залатанный свитер, с нагловатым взглядом.

– Чего надо? – вежливо спросил он.

– Ищу Слайдера, – ответил я.

– Ушел он, – кратко сообщил парнишка.

– А куда?

– Не знаю.

– А кто знает?

– Мама.

– Она дома?

– Вернется минут через пять. В магазин пошла. Зайдешь?

– А мама ругаться не будет?

– He-а. Все в порядке.

Я прошел за ребенком в муниципальную квартиру.

Лампа с разбитым плафоном освещала узкий коридор, заваленный всяким барахлом: скейтбордами, роликовыми коньками, мячами для крикета. Парнишка открыл дверь слева, и я прошел за ним в гостиную. Дощатый пол, голые стены, а посередине комнаты было нечто вроде гротескной статуи из папье-маше. Другой ребенок, немного младше первого, обклеивал статую слоями мокрой бумаги.

– Боже правый, что это? – испугался я.

– Да это гребаный папа римский, а ты что думал, а? – ответил первый ребенок.

Я пригляделся. Голова папы лежала на подставке из какой-то старой клееной фанеры и пустых коробок из-под водки и была сработана довольно грубо: нарисованная маркером борода, на лице красовалась кое-как намалеванная кривая ухмылка – такое зрелище могло испугать кого угодно. Фигура в натуральную высоту была обернута в белое полотно, голова принадлежала скорее куклуксклановцу, чем главе католической церкви.

– Нравится? – спросил меня младший.

– Как вас зовут? – не ответив, обратился я к первому мальчику.

– Я Стивен, а он – Манки.

– Значит, ты утверждаешь, что это папа римский? – обратился я к Стивену, поглядывая на часы.

– Ага.

– А для чего эта голова?

– Ты что, не местный? – отозвался Стивен.

Только сейчас я вспомнил. Ну конечно же! Приближалось двенадцатое июля – годовщина битвы на реке Бойн, когда войска короля-протестанта Вильгельма III одержали победу над войсками короля-католика Якова II. Эта победа ежегодно отмечается сожжением чучела папы римского.

Ребенок поглядел на меня, ожидая ответа.

– Нет, я не из местных, – признался я.

Я закурил и присел на диван с растрескавшейся кожаной обивкой. Дети стрельнули по сигаретке, и я дал им прикурить.

– Ну, что думаешь о папе? – обратился ко мне Стивен, деловито попыхивая сигаретой.

А я думал над тем, что именно в этом следует искать корень всех проблем с протестантами в Северной Ирландии. Они все сделали неправильно: с тем рвением, которое необходимо для сохранения культуры, они празднуют и лелеют память о славном поражении, а не о знаменитой победе. Вот почему Галлиполи, Геттисберг, Косово Поле и Аламо стали краеугольными камнями исторических мифов для новозеландцев, жителей американского Юга, сербов и техасцев. Каждый год шииты празднуют свое истребление, и даже в основу христианства положено прославление казни.

– Папа римский не носит бороду, – сообразил я.

– Вот видишь? – Стивен обратился к Манки, авторитетно покачивая головой и стряхивая сигаретный пепел на пол.

– А сам мне что говорил? – набычился Манки. – Ты сказал, у него борода, как у Иисуса в «Страстях Христовых».

– Не говорил я так! – возмутился Стивен.

– Говорил! – Манки сжал кулаки.

– Нет!

Обо мне уже забыли. Дети готовились броситься в драку.

– Так, ребята, остыньте! Стивен, вот тебе пятерка, сходи и приведи сюда мать, – вмешался я.

Ребенок взял деньги и выбежал из дома. Его брат с подозрением поглядел на меня, затянулся сигаретой и вернулся к работе.

– Ты из Америки? – спросил он после паузы.

– Теперь да.

– И как там жизнь? – спросил он с завистью.

– Точь-в-точь как в кино, – пошутил я.

Ребенок кивнул. Он так и думал.

– Кстати, как-то раз я в супермаркете видел Бейонсе Ноулз. Вот это штучка, черт побери! – Я решил подыграть пацану.

– Ты видел Бейонсе в супермаркете?! И что она там покупала? – поинтересовался пацан.

– Она была с Мадонной и Джей Ло. В супермаркете были особые скидки на «Райс Криспиз», и эти девчонки загрузили свои тележки доверху коробками с сухим завтраком.

– Бейонсе покупает «Райс Криспиз»?! – Манки был поражен.

– Именно.

Но прежде чем я успел наврать с три короба про молочные реки в кисельных берегах, дверь гостиной открылась и в сопровождении безмолвного Стивена в комнату вошла полная женщина лет пятидесяти. На голове бейсболка, одета в ярко-желтое платье с рисунком в виде зеленых кругов, на ногах – высокие резиновые сапоги, облепленные песком. В настороженном взгляде читались увертливость и хитрость – мне надо быть начеку. Манки успел загасить «бычок» о пепельницу, но женщина сразу же начала принюхиваться. Схватила Манки за ухо.

– Ай! – вскрикнул он.

– Ты курил, малыш? – угрожающе спросила она.

– Нет!

– Не ври мне, – пригрозила она, еще больше выкручивая ухо.

– Честно, не курил!

– Если бы! Из-за этого и рождаются недомерки вроде тебя. Из-за этого ты и не можешь вырасти, как все нормальные люди!