Текст книги "Гибельный день"

Автор книги: Эдриан Маккинти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

У парня был легкий керрийский акцент.

– Можете ли вы сказать, на какой дороге находитесь? А я посмотрю по компьютерной карте.

– Честно сказать, я не знаю, что это за дорога. Узкий проселок какой-то.

– Это дорога «Б»? – уточнил парень.

– Хм… вполне возможно.

– Так, кажется, я понял, где вы находитесь. Вы говорите, что несколько минут назад были на смотровой площадке в Ноке?

– Совершенно верно.

– Тогда, вероятно, вы на дороге Б-90.

– Я рад, конечно… Но что мне делать дальше? Мне нужно попасть на автозаправку или в бар, в общем, куда-нибудь…

– Слушайте внимательно. Если вы действительно на Б-90, то вам нужно ехать на север и свернуть влево на самом первом перекрестке, который увидите. Это будет примерно через четверть мили…

– Большое спасибо за помощь, но в темноте я плохо различаю север и юг…

– Тогда продолжайте ехать в прежнем направлении. Если вы не доедете до перекрестка, скажем, через десять минут, поворачивайте и двигайтесь в обратном направлении. Свернув налево, вы доберетесь до заведения «Вид на четыре королевства», там паб и ресторан.

Я поблагодарил оператора, узнал, как его зовут – на случай, если придется снова позвонить, – и отключил телефон. Сполз с крыши и влез в машину.

Включил противотуманки и поехал по все больше сужающейся дороге дальше. Машина петляла между зарослями ежевики, почти касаясь их. Я уже был готов отказаться от этого сизифова труда, развернуться и поехать обратно, когда увидел перекресток. Свернул налево и почти сразу же оказался около большого дома, похожего на здание почты. Белые стены, соломенная крыша, корзины с цветами под крышей, витражи в окнах первого этажа. Небольшая вывеска, нарисованная вручную, гласила, что это и есть «Вид на четыре королевства». Слава тебе, Господи! Я вырулил на подъездную дорожку и припарковался.

Вокруг ресторана шла тропинка, заканчивающаяся у скалы, нависавшей над палисадником, который был огорожен опрятной изгородью из боярышника. В середине палисадника высилась мусорная куча.

– Мило… – пробормотал я и вошел внутрь.

Очутился в большом зале с деревянными панелями и низким потолком. Из маленькой кухни несло старыми носками и крысиным ядом.

Сквозь табачный дым я увидел, что попал в очередной зловещий паб, наполненный недружелюбными местными, пристально разглядывающими меня из темных углов. В зале сидели немногочисленные фермеры – все в твидовых куртках и матерчатых кепках, – погруженные в свои собственные угрюмые размышления. Это был самый что ни на есть классический ирландский сельский паб – подозрительный, суеверный, неразговорчивый, мрачный. В рекламных объявлениях для туристов, описывающих Ирландию, вы не найдете подобных заведений, но такие пабы так же обычны, как и веселые и шумные пабы с танцами, которые рекламируют по телевизору.

Единственная причина, по которой «Автомобильная ассоциация» отметила этот паб на карте, заключается, скорее всего, в том, что хозяева заведения пригрозили обозревателю ритуальным убийством.

Это было не то место, куда можно ворваться и с порога начать задавать вопросы про разрушенное поместье. Задавать вообще какие-нибудь вопросы. Они не прикончат меня, как это попытались сделать в «Крысином гнезде», но и помощи от них тоже не дождешься.

– Что будете пить? – вполне дружелюбно спросил меня бармен, высокий неуклюжий человек в грязной рубашке, который двигался так медленно, что я задумался: у него гипсовый полукорсет или он пьян и всеми силами пытается это скрыть?

Посетители потягивали горячее виски. Возможно, если заказать присутствующим выпивку, это поможет мне втереться в доверие.

– Я за рулем, понимаете. Поэтому – только лимонад. А всем посетителям ставлю то же, что они пьют сейчас. Угощаю!

– Очень хорошо, сэр. – Бармен уставился на меня. – А вы, сэр, какой лимонад предпочитаете?

– А какие есть?

– Один светлый, другой темный.

– И чем они отличаются друг от друга? – Я уже начал беспокоиться.

– Один светлый, другой темный.

– Давайте тогда светлый.

– Хорошо.

Он принес мне бокал белого лимонада. Я положил на стойку оставшуюся после платы за машину таксисту пятидесятифунтовую бумажку, которую бармен жадно сгреб.

– Выпивка за счет этого джентльмена! – объявил он после того, как тщательно сосчитал, не превышает ли счет полученную сумму.

Кто-то кивнул, остальные старикашки никак не отреагировали, демонстративно отказавшись даже посмотреть в мою сторону. Они выглядели не слишком покладистыми, несмотря на мой широкий жест. Попробую поговорить с барменом. Но вопросы в лоб задавать опасно. Надо как-то похитрее. Возможно, мне удастся избежать скандала, но, если через пять минут дело не сдвинется с мертвой точки, я начну отстреливать этих старых хрычей до тех пор, пока кто-нибудь не скажет мне все, что знает.

– Какие именно «четыре королевства»? – обратился я к бармену.

– Что вы имеете в виду?

– Ваш паб называется «Вид на четыре королевства», – ответил я.

– А, это… Считается, что с вершины Нока можно увидеть Ирландию, Шотландию, остров Мэн и, разумеется, Царство Небесное.

– Чертовски интересно. Красивая легенда! Вы, наверное, хорошо знаете окрестности…

– Я бы не сказал.

– Кхм… мне просто любопытно, я ищу одно старое поместье, оно где-то поблизости, вы не слышали случайно?..

– Нет.

– Никакого поместья Оранжевой ложи?

– Нет.

– И никаких руин?

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Из туалета вышел мужчина и сел за барную стойку. Схватил кружку «Гиннесса» так, будто это был спасательный круг, и кивнул мне. Он был моложе остальных посетителей, лет тридцати, в твидовом костюме, который удачно дополнялся желтым шелковым жилетом. Кепки на нем не было. Светлые волосы, находящиеся в легком беспорядке, – это хорошая примета; подобная степень раскованности могла указывать на возможность того, что человек готов к вопросам.

– Ну как? – спросил я.

– Вполне приемлемо, – ответил он.

– Да… Меня, должно быть, преследует злая фея, потому что я сейчас в полной растерянности, – выдохнул я, сразу беря быка за рога.

– Что случилось?

Я подозвал бармена.

– Еще одну кружку «Гиннесса» для моего друга, – попросил я, и мы с парнем обменялись рукопожатиями.

– Брайан О'Нолан, – представился я.

– Рад встрече, Брайан. Я Фил, спасибо за пиво, – поблагодарил он меня.

– Не за что, Фил.

Фил посмотрел на меня, ожидая услышать, в чем же мои проблемы.

– У меня мало времени… – Я старался не нервничать.

– Что тебе нужно? – спросил Фил, допивая пиво и глядя на меня.

– Я немного разочарован, говоря по правде.

– Так в чем же дело?

– А, пустяки… – вздохнул я.

Это только подстегнуло его интерес. Теперь он был у меня на крючке.

– Может, все-таки скажешь?

Я захихикал:

– Возможно, это покажется тебе идиотизмом… Видишь ли, отец попросил… Сейчас мы живем в Америке, куда он перевез нас в семидесятых – я тогда совсем пацаном был. В общем, он состоял в Оранжевой ложе. Ты, наверное, считаешь это бредом…

– Ни в коем разе, продолжай.

– Ну вот… Он состоял в Оранжевой ложе, а где-то тут, поблизости, располагалось поместье, которое ей принадлежало. В Ирландию мне нужно было по делам, и отец попросил меня сфотографировать здание на память. Но я задержался в Белфасте, и, когда поехал к этому месту, стало уже слишком темно, так что после двухчасовых плутаний ничего не нашел. Мне неловко, я вроде как подвел отца…

Парень задумчиво кивнул. Я попал в самое яблочко. Оранжевая ложа, семья, традиция, сыновний долг… Если я угадал, он расколется. Фил грустно поглядел на меня и в один глоток допил пиво. Я положил на стойку пятерку и кивнул бармену, который начал наполнять новую кружку.

Фил прокашлялся:

– Еще не все потеряно, Брайан! Сам-то я не то чтобы местный, но живу недалеко, а вот Сэм – тот знает все вокруг как свои пять пальцев. – Он ткнул в угол.

– Это вот тот тип? – Я поглядел на осунувшегося, красноносого мужлана, смолящего одну за другой дешевые сигареты.

– Да, это и есть Сэм.

– Спасибо огромное. Сейчас спрошу у него.

Фил отрицательно покачал головой:

– Не советую… Ему не очень-то нравятся чужаки. Ты же знаешь, наверно, этих деревенских типов – всегда настороже, понимаешь? Лучше я сам спрошу.

– Я тебе так благодарен!

– Да что ты, какие проблемы! Что конкретно тебя интересует?

– Все, что я знаю со слов отца, что поместье находилось буквально в двух шагах от Нока. Он сказал, что сейчас, должно быть, оно уже разрушено… Ворота, кажется, в виде арки, что ли… – пояснил я.

Фил подошел к типу в углу, пока я пил лимонад и изо всех сил пытался не смотреть на часы. Двое мужчин, казалось, беседовали бесконечно долго.

Наконец-то Фил вернулся, сияя от радости.

– Я же говорил! Никогда не говори «никогда». Парень знает это самое место. Арка, о которой ты говорил, – вероятно, все, что осталось от узкого виадука, а поместье – на соседнем поле, отсюда примерно две мили, если ехать прямо, затем будет узкая тропинка, по ней можно только пешком. Рядом с тропинкой стоит большой знак «Посторонним вход воспрещен. Охота запрещена». С дороги ты поместье не увидишь, нужно довольно долго идти по тропинке. Сейчас темно, но, если на твоей камере есть вспышка, тебе удастся сфотографировать эти развалины.

Я горячо поблагодарил Фила и выбежал к машине.

Вырулил задним ходом со стоянки рядом с пабом и на полной скорости помчался по Нок-роуд, разрывая туманную завесу на скорости девяносто миль в час. Проехавший навстречу джип отвлек меня, и я чуть не проскочил поворот на тропинку.

Ударил по тормозам, резко развернулся, чуть не опрокинувшись, остановился, пришел в себя, сдал назад, увидел тот самый знак, подъехал к нему, остановил машину и вынул револьвер.

Над каровым озером висит вонь от сгоревшего утёсника. А может быть, кто-то в поместье Оранжевой ложи жжет торф, пытаясь согреться. Тропинка вела к полю. Холодный вход в долину заволокла дымка – липкий морской туман, который идет с океана впереди холодного фронта северного шторма. Смешиваясь с горным туманом в наступающей ночи, он создает завесу практически нулевой видимости.

Осторожно нащупывая себе дорогу, я добрался до второй изгороди из колючей проволоки и ворот, на которых был знак «Въезд воспрещен. Посторонним вход категорически воспрещен». Знак явно поставлен недавно. В грязи я разглядел отпечатки шин: большая машина и две поменьше. Нагнулся к следам: свежие – вчерашние, вероятно.

Дорожка раздвоилась. Левая тропинка огибала холм, а правая вела в глубь оврага. С верхового болота подул ветер – будто ледяной клинок пронзил воздух над сумрачными холмами, прорубил окно в тумане. Я застегнул куртку. Все холмы были разграфлены изгородями, отделявшими один маленький пустынный выгон для овец от другого. Что же было в глубине оврага? Дом, разрушенное поместье? Надо отправляться на разведку, подобраться ближе.

Я открыл ворота и наступил на металлическую скотоловушку. Сделал шаг, нога подвернулась, я поскользнулся и упал. Ботинок слетел с ноги, и протез заклинило между металлическими цилиндрами.

А, чтоб тебя!..

Скотоловушка представляет собой мостик из металлических труб, который укладывается поверх траншеи перед воротами. Люди и машины могут его преодолеть, а вот коровы пересечь ловушку не могут. Коровам вполне хватает одного падения, чтобы в дальнейшем инстинкт удерживал их на почтительном расстоянии от этого мостика. Полезная штука – вы можете оставлять ворота открытыми, не боясь, что ваши коровы, свиньи или лошади сбегут.

Элементарная ловушка, и нужно быть абсолютным идиотом, чтобы в нее попасть. Увы, я таким и оказался. Изо всех сил потянул ногу на себя – протез даже не шелохнулся. Возможно, лучше было бы протолкнуть его вниз. Я мог бы это сделать, придавив всем своим весом. Загвоздка в том, что я не знал, какова глубина траншеи под трубами, и не горел желанием остаться без протеза, провалившегося в грязную яму. Кто знает, когда именно появится машина с похитителями и Шивон?

Надо сказать, чертовски мерзкий и унизительный способ покончить с моей никчемной жизнью на земле. Я пытаюсь выдрать застрявший протез из скотоловушки, они проезжают мимо, останавливаются, с удивлением смотрят на меня, а затем расстреливают в упор.

– Ну давай же, давай!.. – рычу я, пытаясь освободить протез.

Бесполезная затея! Придется проталкивать внутрь. Траншея вряд ли глубокая – в конце концов, им вовсе не нужно, чтобы скот ломал себе ноги.

Придется проверить… Я лег на металлические трубы, запустил руку в канаву и наткнулся на вековые залежи овечьего, коровьего, лошадиного навоза, перемешанного с листьями, мусором и прочей грязью. Мерзко, но неглубоко.

Я надавил всем телом на протез. Усилие – и он провалился между роликами и упал в кучу дерьма.

– Черт побери! – вырывается у меня.

Я вытащил протез, кое-как обтер его и приладил на место. Следующие две минуты потратил на то, чтобы найти свой ботинок, шаря в темноте по земле. Я увидел, что эта мини-катастрофа произошла оттого, что разорвался шнурок и ботинок соскочил с протеза. Шнурок оказался порванным точно посередине, так что удалось зашнуровать только верх ботинка.

Я встал. Неудобно, но придется привыкать.

Туман рассеялся, и я увидел маленький, очень старый дом, хотя до руин ему еще далеко. Крыша из гофрированного железа, исправный дымоход, целые стекла в рамах. Это было действительно одно из самых первых убежищ Оранжевой ложи. То, что похитители использовали именно этот дом, проясняло две вещи.

Во-первых, кто бы ни похитил Шивон, он явно не был членом Оранжевой ложи или боевиком-протестантом. Возможность привести хвост к убежищу Оранжевой ложи – на такое у него не хватило бы духу. Для своего было бы дурным тоном использовать священное место – даже заброшенное – для изощренного преступления. Но закавыка была в том, что боевики-католики тоже вряд ли использовали для своих дел подобное место. Они бы увезли ребенка в более подходящее место, где они могли чувствовать себя в безопасности. А старое убежище Оранжевой ложи, находящееся на территории фермеров-протестантов? Ни в коем случае! Католики и протестанты были правы, когда говорили Бриджит о своей непричастности. Даже Боди О'Нил не знал о похищении.

Но если это не боевики – католики или протестанты, – тогда кто же, черт побери, похитил девочку? Попробуй кто-нибудь заняться любым видом преступной деятельности в Ольстере в одиночку, не примыкая ни к одной из сторон, он очень скоро отправится на корм рыбам. Может, это заграничная группировка? Разумеется, они могли нанять местного «самородка», но настоящие воротилы вполне могут быть из-за границы, как тот старик, который первым говорил по телефону. Рискованная игра, но почему бы и нет?

Ничего, скоро все встанет на свои места…

Я пригнулся и подобрался ближе. Рядом с домом – две машины: потрепанный «форд-сьерра» и новая «камри». Две… Значит, внутри человек восемь-десять…

Если бы время не поджимало, я бы за сутки облазил все окрестности. В зарослях утёсника и вереска полным-полно мест, где можно спрятаться. Бинокль и блокнот – и я бы в два счета провернул все дело.

Но времени у меня не было.

Еще ближе… Я распластался по земле. В нос ударила вонь глины, все было мокрым после недавнего дождя. Я прополз по сгнившей траве до невысокой каменной стены, окружавшей домик.

Поглядел на часы: десять часов тридцать минут. Пока что они не торопятся уезжать. Нервничают, наверно, подбадривают друг друга. До дома осталось несколько шагов. Если девочка жива, она с ними, поэтому я не могу ворваться в дом, расстреливая все, что шевелится.

Оставалось одно. Войти, угрожая револьвером, дать им возможность сдаться, а если они попытаются дать отпор, расстрелять говнюков, но любой ценой защитить Шивон.

Я прополз вдоль стены.

Теперь я слышал голоса. Два, может быть, три. Я обогнул дом и оказался рядом с единственной дверью.

Что примечательно, все голоса принадлежали североирландцам и их обладатели были из окрестностей Белфаста.

– Глянь-ка, опять на пилеров напали, вот, читай!

– Так им и надо!

– И то верно, совсем уже обленились…

– А что в разделе «Свадьбы»? Что-нибудь есть про принца Чарльза и Камиллу?

– Не, там про Пола Маккартни, он женился на чертовски привлекательной цыпочке.

– Я пробовал как-то раз пироги по ее рецепту… вкусно.

– Это Линда пекла пироги, а не она. Ладно, я пошел отлить.

Похоже, разговаривают все же трое или четверо. Остальные помалкивают. Мне нужно зарядить револьвер. Довольно трудно проделать это лежа, но, если есть практика, ничего невозможного нет. Я вынул из кармана три патрона, проверил револьвер, аккуратно отпустил курок.

«Начинается», – подумал я, когда дверь открылась. Я вжался в тень. Из дома вышел крупный мужик в клетчатой рубашке и безрукавке со старым ружьем в руке. Меня он не заметил. Хотя туман полностью рассеялся, было уже совсем темно. Мужик подошел к ограде, прислонил ружье к стене, расстегнул ширинку и стал мочиться.

Я бесшумно подкрался к нему и приставил револьвер к шее.

– Полиция! Попробуй только шевельнуться, и я пристрелю тебя, понятно? – прошептал я.

Парень вздрогнул и обмочил брюки.

– Как не понять, – выдохнул он.

– Оставь в покое свой отросток. Теперь руки за голову. Пикнешь – отстрелю причиндалы. Дошло?

– Д-да… – пискнул он, потеряв голос от страха, завел руки за голову.

Я обыскал его. В заднем кармане у него был складной нож, бумажник с несколькими мелкими купюрами и водительские удостоверения на трех разных людей.

Бумажник я кинул в грязь. Действовать нужно было быстро.

– Так, теперь на колени. Руки не опускать! – скомандовал я.

Мужик опустился на колени. Его трясло, он был в ужасе.

– Теперь выкладывай все, что знаешь, приятель. И побыстрее.

– О чем?

– О девочке.

– Я не трогал ее, веришь? Не трогал, я… – повысил он голос.

– Либо ты научишься говорить шепотом, черт побери, либо будешь трупом.

– Извини, – прошептал он.

– Рассказывай про девочку!

– Я не прикасался к ней. Хозяин запретил ее трогать. Он колол ей что-то, а нам было запрещено к ней подходить. Это все Слайдер, я вообще ее не трогал.

– Что сделал Слайдер? – спросил я холодно.

– Щупал сиськи, только и всего… Я пытался его остановить. Он заявил, что хочет посмотреть, выросли они или нет. Он и меня пытался заставить. Я не хотел даже притрагиваться. Хозяин запретил, понимаешь… Я послушался, а Слайдер нет. Девочка все время была в отключке. Наглухо.

– Она в порядке?

– А где остальные копы? – вместо ответа спросил мужик.

– Тебя не касается. Что с девочкой?

– Жива, без сознания, но в порядке, вот те крест!

– Так… сколько человек в доме?

– Трое.

– Всего лишь? Хватит врать, я видел перед домом две машины, – прорычал я.

– Остальные уехали. Вместе с девочкой.

– Твою мать! – Я едва сдержался, чтобы не завопить. – И когда?

– Минут двадцать назад.

– Двадцать минут… Часом, не в джипе?

– В нем.

Я выругался про себя и спросил:

– Куда они поехали?

– Не знаю.

– Повторяю еще раз: куда они поехали?! – потребовал я, вжимая револьвер в жирные складки его шеи.

– Да не знаю я! Слайдер знает. Он говорил с хозяином и предложил место для обмена девочки на деньги. Я понятия не имею, где это находится. Богом клянусь!

– Слайдер все еще тут?

– Да.

– А хозяин?

– Уехал вместе с девочкой и остальными.

– Так ты не знаешь, куда они могли уехать? Только без вранья!

– Нет… я действительно ничего не знаю…

– Ты ружье-то чистишь?

– Да, оно чистое, но заряжен только левый ствол.

– Хорошо.

Времени, чтобы связать его, у меня не было. Если треснуть револьвером по башке, он может очнуться в любой момент. Выбора не было. Он врет, когда девочка была в беспамятстве, он тоже щупал ее. Для меня достаточно. Я положил револьвер в карман куртки и раскрыл нож. Зажал ему рукой голову, вонзил нож в горло, повел в сторону и рассек артерию. Из раны водопадом хлынула кровь.

Эта рана убьет его за две минуты, но и столько ждать я не мог. Я перехватил нож и ударил им в гортань. Нельзя позволить ему подать голос, пока он умирает от потери крови. Мужик свалился на землю. Я был с ног до головы забрызган кровью. Взял ружье в левую руку, револьвер – в правую. Подойдя к двери, стал медленно поворачивать ручку. Не было никакого смысла вламываться, это только сыграло бы против меня. А так они могли решить, что это возвращается их приятель, что дало бы мне несколько секунд оценить ситуацию.

Я открыл дверь, держа ружье наготове.

Единственная комната, в жаровне полыхает огонь. Раскладушка, стулья с откидными спинками и прочая походная утварь. Стол с газовой плиткой и масляной лампой. Трое мужчин. Один сидит на стуле и читает вечерний номер «Белфаст телеграф». Второй жарит колбаски на противне над газовой плиткой. Третий лежит на раскладной кровати, разгадывает шахматную задачу.

– Кто из вас Слайдер?

Никто не ответил, но парень, занятый шахматами, подпрыгнул чуть не до потолка. Парня, жарившего колбаски, я убил выстрелом из ружья. Пуля разворотила ему плечо и напрочь снесла полчерепа. Я бросил ружье и из револьвера выстрелил в парня, читавшего газету. Пуля прошла через цветную фотографию полузатонувшей «Рыжей копны» на первой странице и угодила в живот. Я дважды выстрелил ему в грудь. Слайдер в это время поднялся, достал полуавтоматический пистолет и попытался вставить обойму. Поторопился, нажал было на спусковой крючок, но пистолет не сработал, и пулю заклинило.

Хладнокровный человек вставил бы обойму до упора и выстрелил в меня. Слайдер не был ни хладнокровным, ни быстрым. Я прыжком пересек комнату, вышиб пистолет и ударом рукоятки своего револьвера усадил Слайдера обратно на раскладушку.

Из всех братьев именно Слайдер больше всего походил на мать. Пустые рыбьи глаза – один карий, другой голубой, спутанные седеющие волосы, вонь истощенного тела, сломанный нос. Он был таким худым, что кожа была ему велика и обвисла. После стрижки он сошел бы за Игги Попа, застигнутого в неудачный день. Но это меня не разжалобило.

Он поднял руки, и я, держа Слайдера под прицелом, ощупал его грязные джинсы и весь в пятнах от еды замшевый балахон.

– Ты собираешься меня сдать легавым? – проблеял он.

– Я собираюсь тебя пристрелить, если ты не скажешь мне всего, что ты знаешь.

– О чем?

Вместо ответа я прострелил ему левую коленную чашечку. В маленькой комнате звук получился резким и жутким. Парень заорал и скатился с кровати. Выстрел в коленную чашечку – вещь чрезвычайно болезненная, потому что в этом месте сходятся кости, мускулы и нервные окончания. И особенно опасен выстрел из револьвера тридцать восьмого калибра, сделанный почти в упор.

– Ты мудак! Ты мне колено прострелил, я умираю, слышишь, умираю! – заорал он, извиваясь от адской боли.

Я опустился на колени рядом с ним:

– Никто еще не умирал от простреленного колена. Как-то раз, много лет тому назад, я прострелил человеку коленные чашечки, лодыжки и локти. Видел бы ты этого парня… Пожалуй, именно так я и поступлю – для начала.

– Ублюдок! Ну почему?

– Слайдер, слушай меня внимательно. Я не собираюсь сидеть рядом с тобой и ждать. Я буду тебя пытать и в конце концов убью, если ты не скажешь, где девочка.

Парня скрутило от приступа боли. Лицо было залито слезами.

– Что тебе нужно? – выдавил он.

– Знаешь, что должно произойти сегодня в полночь при обмене?

– Не все.

– Выкладывай.

– Бриджит Каллагэн должны позвонить в телефонную будку рядом с Часовой башней Альберта в Белфасте. – Каждое слово давалось парню с большим трудом.

– Это я знаю. Что дальше?

Слайдер застонал и обмочился. Глаза у него закатились. Черт побери! Я оглядел комнату и увидел бутылку «Джонни Уокера» рядом с трупом парня, что читал газету. Я пересек комнату, схватил бутылку, щедро плеснул в кофейную кружку и дал Слайдеру.

– Выпей! – скомандовал я.

Слайдер отпил немного, а затем одним глотком осушил всю кружку. Я с минуту понаблюдал, как он приходит в себя. Ему стало немного лучше.

Я смягчил тон:

– Хорошо, Слайдер, расскажи, что должно произойти сегодня в полночь? Расскажи все, что знаешь.

– Запланировано, что ей придется поездить по городу.

– Дальше.

– А дальше будет мухлеж. Мы должны будем ждать тут. Всем нам на дело ехать не нужно, но встречаемся мы все тут – после того как получим деньги, а Бриджит и девочка будут мертвы.

– Что ты мелешь?! Ты хотел сказать: после обмена девочки на деньги?

– Не, не думаю я, что хозяин желает обменять девчонку… Но деньги будут у нас в любом случае… – Слайдер снова застонал, и я протянул ему еще одну порцию виски. Он заплакал, глядя на меня так, как будто я был его старым другом.

– Расскажи мне о хозяине. Кто он?

– Не знаю, то ли итальянец, то ли испанец, возможно, мафиози – вот и все, что мне известно. Но говорит на чертовски хорошем английском.

– Так, Слайдер, молодец. Теперь скажи, где девочка?

Алкоголь вернул Слайдеру былую наглость. Он подозрительно взглянул на меня.

– Ты кто такой? – поинтересовался он – слезы на глазах еще не высохли.

– Вопросы тут задаю я. Где девочка?

– Ее увезли, нет ее тут.

– Это и так понятно. Слушай, приятель, у меня начинает указательный палец чесаться, выкладывай все начистоту.

– Больше я ничего не знаю.

– Слайдер, мне нужно знать, где запланирован обмен.

– Мне не известны подробности. Хозяин вернется сюда. Он не хотел говорить нам об этом месте. Сам знаешь, некоторые вещи нужно держать в секрете. Это была информация не для всех, – заплетающимся языком поведал он.

Слайдер полагал, видно, что поступает очень находчиво, тратя мое время на чепуху.

– Слушай, Слайдер, твой подельник, который вышел проветриться, уже поделился со мной, что ты знаешь, где проведут обмен. Если ты мне не скажешь, я тебя пристрелю к чертовой матери!

– Ты не сможешь вот так запросто пристрелить меня, – ответил парень с пьяной улыбкой и закрыл глаза.

Я ударил его стволом револьвера по лицу, помог открыть ему глаза и проследил, чтобы он увидел, что я стою над ним, направив оружие ему в лоб. Я должен был немедленно прекратить его болтовню. Говоря по правде, моя история о пытках была блефом. Времени, чтобы вытаскивать из него информацию, у меня не было. Даже ночь – и та была не моя.

– Слайдер, мое терпение подходит к концу, поэтому я тебе скажу, что я сейчас сделаю. Любишь читать? Я люблю. О Зеноне читал? Это греческий умник, который утверждает, что стрела не может долететь до цели, потому что, если рассматривать ее в каждый бесконечно малый момент времени, она неподвижна. Давай-ка проведем эксперимент. Твоя голова – цель. Я нажимаю на спусковой крючок. Проверим Зенона, а?

Мой указательный палец дрогнул на спусковом крючке.

– Подожди, да подожди же, ради бога, не убивай! – завопил он. Он дрожал всем телом, глаза расширились от ужаса.

– Так ты не хочешь провести эксперимент?

– Нет!

– Хорошо. Тогда говори. Где намечена встреча?

– Хозяин попросил Джеки узнать у ребят, нет ли у них на примете какого-нибудь уединенного места… Ну вот… я и предложил такое место… Я раньше там рыбу ловил…

– Покороче. Только само место.

– Полуостров Айлендмэги. Там есть тропа к утесу Блэкхед. Она разделяется: наверх, к маяку Блэкхед, и вниз, к Пещере ведьм. Ребята вчера обследовали это место, и хозяину там понравилось. Второго выхода из пещеры нет. Он заставит Бриджит помотаться по Белфасту, а затем направит ее на Айлендмэги. Думаю, именно это он и хочет провернуть.

– Айлендмэги, тропа к утесу Блэкхед, вниз, в пещеру, – повторил я.

– Все верно.

– Где находится Айлендмэги?

– Около десяти миль отсюда. – Слайдер немного успокоился.

– Самая короткая дорога?

– Едешь к заливу, проезжаешь Каррикфергюс и Уайтхед. Дорога эта прямо под маяком, найдешь сразу.

– Тебе же лучше, если это окажется правдой, Слайдер, – пригрозил я.

– Я не вру, это чистая правда, вот тебе крест!

В голове у меня крутились миллионы новых вопросов. Что кололи девочке? Сколько человек в банде? Был ли запасной вариант? Но время было на исходе. Я отошел от парня.

Осталось только убить Слайдера.

– Ну, Слайдер, ты мне сильно помог, и я буду честен с тобой. Я думал оставить тебя в живых. Одобряю, что ты по-своему пытаешься помочь младшему брату и все такое прочее, но у меня нет времени, чтобы связать тебя.

– О чем ты?

– Слайдер, я не могу допустить, чтобы ты сбежал и предупредил хозяина.

Я пытался в этом убедить не только его, но и себя. А что еще оставалось делать? Может быть, правильней было оставить его тут и махнуть на все рукой? Или все же лучше пристрелить? На часах было без пяти одиннадцать. Обдумывать действия сейчас было непозволительной роскошью.

– Т-ты собираешься убить меня? Но я же помог тебе!

– Вынужден. Я уже у цели, мне нельзя отвлекаться. А кроме того, ты хотел изнасиловать девочку.

– Вранье! Ты же знаешь, как я отношусь к детям… Я люблю брата!

– Видишь ли, есть только два варианта, самый разумный – избавиться от тебя. Не беспокойся, я помогу твоему брату, обещаю.

– Ублюдок… отморозок… ты не сделаешь этого! Мы еще встретимся в аду! – Слайдер плакал.

– Нет, Слайдер… Учитывая все твои добрые дела, ты, скорее всего, попадешь в другое место, – сказал я и выстрелил ему в грудь, а затем – в застывший, полуприкрытый светло-карий глаз.

На столе валялась коробка с патронами для ружья и целая россыпь – для револьвера. Я сгреб все, захватил ружье и вышел прочь.

Опять дождь!

Поскользнулся в грязи, выронил ружье, подхватил, подошел к трупу с ножом в горле, вынул нож и убрал его в карман.

Я хотел побежать к машине. Я должен был – время истекало.

Но я шел.

Старательно обходил лужи и грязь.

По своим следам дошел до того места Нок-роуд, где дорога сворачивала, леса расступались и тропа снова выводила к миллионам людей, ютящихся в этой зеленой спасательной лодке-острове в холодном море.

Дошел до такси, бросил оружие в багажник, завел машину.

Поехал.

Я прибуду вслед за свечением по белой воде, прибуду с пепельного неба.

Да.

Зеленый остров, Каррикфергюс, маленький городок Уайтхед.

Маяк над утесом.

С Северной Атлантики наваливается шторм.

Я оставил машину на прибрежной стоянке. Открыл багажник и проверил ружье. Оно было забито грязью, потому я на него не надеялся. А вот мой револьвер был в порядке.

Слайдер сказал, что у главаря несколько подручных. Если начнется перестрелка, я должен быть готов к тому, что у врагов больше оружия и патронов.

А я – устал, ранен, еле жив.

Я улыбнулся: ничего нового.

Зарядил револьвер и пошел спасать Шивон.