Текст книги "Утраченный трон"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
И он двинулся дальше, уже заметно хромая.
– Но на меня очень благотворно действует наш общий смех, – прохрипел он. – Давайте поторопимся, так как, возможно, в этом Тарларнастаре меня ждет исцеление или какой-нибудь знак от нашего Отца.
Краер закатил глаза, давая Сарасперу понять, что тот слишком хорошо играет свою роль набожного паломника. Вживаясь в образ девушки, коротышка немного забежал вперед, посмотрел вдаль и со вздохом вернулся, пиная ногой камешки.
– Я не вижу башен, отец, – сказала девушка. – Только хижины.
– А ты можешь увидеть все с первого взгляда? – сурово спросила Вордра. – Не отставай от нас, детка, и мы войдем в эту деревню вместе. Может статься, надежду, помощь и даже спасение души можно найти не только в башнях.
– Хорошо сказано, Вордра, – согласилась ее подруга Ласса и взяла матрону под руку, а та, в свою очередь, опиралась на руку мужа. – Отец любит деревья и растения, а не камни, нагроможденные людьми. А что такое башни, как не груды камней, пытающиеся быть деревьями?
В ответ юная Рендри одарила ее изумленным взглядом и вздернула брови. Потом квартирмейстер, скрывающийся под личиной девушки, увидел, что Эмбра изо всех сил пытается удержаться от хохота.
– Нам это не очень хорошо удается, правда? – невинным тоном спросила она, снова отбегая в сторону.
– Некоторым из нас очень плохо удается соблюдать осторожность. Иди вместе с нами, девочка! – резко бросила Вордра.
И вот так, рука об руку, четверо паломников вошли в маленькое поселение, где должен был находиться Камень, который почувствовала Эмбра.
Тарларнастар оказался крохотной симпатичной деревушкой. Несколько псов залаяли, натягивая свои цепи, но одни лишь цыплята вертелись у путников под ногами на грязной дороге. Как сказала Рендри, башен тут не было, всего несколько маленьких домиков, сгрудившихся вдоль дороги. Садики за ними сливались с лесом. Недовольное блеяние говорило о том, что где-то позади этих домов паслись овцы. Звон кузнечного молота донесся до слуха паломников, когда они прошли между домами и увидели впереди открытое место, где дорога расширялась и огибала каменное строение с большим двором.
Кузнец работал на улице, в тени своего навеса, но не подковывал лошадей, а изготавливал нечто вроде топора или лезвия ручной мотыги. У кузнеца была колючая борода, этот рослый мужчина явно когда-то участвовал в сражениях, о чем свидетельствовал шрам на его плече, и по обычаю всех деревенских кузнецов он работал в окружении зрителей – мужчин постарше.
Любопытные взгляды прищуренных глаз оценивали приближающихся путников. Если кузнец увидел их или услышал шаги, то не подал виду, а продолжал ковать свое изделие мощными ударами.
Рендри рванулась было вперед, но Вордра решительно дернула ее назад. Ласса подошла к одному из сидящих мужчин.
– Да пребудет с тобой и в Долине мир, – произнесла она, глядя сверху в его настороженно прищуренные глаза. – Мы – четверо верующих в Дуб, и один из нас ранен. Есть где-нибудь поблизости целитель, или травник, или даже маг, чтобы мы могли обратиться к нему?
После этого вопроса их смерили еще более подозрительными взглядами, но окружающие хранили молчание, а кузнец вновь замахнулся молотом, возвращаясь к своей работе. Наконец тот человек, к которому обратилась Ласса, зашевелил челюстью, словно что-то жевал, посмотрел на женщину, потом бросил задумчивый взгляд на наковальню и ответил, обращаясь к наковальне:
– Лучше идите в дом с колодцем, вон туда. Там правитель, он вам скажет.
– Простите, – спросила Ласса, – но кто правит в Тарларнастаре?
Человек задумчиво сплюнул в пыль между своими ногами и ответил:
– Кормчий, так он себя называет. Великий воин или был им раньше.
Люди выглядывали из окон, поднимали головы от грядок и провожали проходящих мимо четверых незнакомцев любопытными взглядами.
– Неужели эти люди никогда прежде не видели паломников? – пророкотала Вордра, хотя намеревалась произнести эти слова самым тихим шепотом.
– Вы уверены, что у нас не отросли крылья, как у летучих мышей, или хвосты? – вместо ответа пробормотала Рендри. – Не может быть, чтобы к ним никто не заходил, дровосеки всегда направляются в Лавровый лес и сплавляют вниз те деревья, которые не могут погрузить на свои телеги.
Олим пожал плечами и поднял руку. Спутники его заметили кончик кинжала, зажатого в кулаке: остальную часть оружия скрывали пальцы и рукав.
– Доверьтесь Праотцу, как я, – язвительно произнес он, – и будьте наготове.
Все же в Тарларнастаре нашлась башня. Дом с колодцем оказался большим круглым цилиндрическим строением, сооруженным из огромных камней; по внутреннему пространству он был равен трем деревенским домам. В его ворота, чуть приоткрытые сейчас, могла въехать телега, а где-то внутри мерцал свет фонаря или факела. Ласса навалилась на тяжелую деревянную створку, широко распахнула ее и вошла в крытый двор, но ее оттолкнула в сторону и обогнала возбужденная Рендри.
Девушка увидела круглый колодец, журавль над ним терялся где-то в темноте, под стропилами, под ногами были утоптанная грязь и солома, а с одной стороны от колодца валялась груда ржавеющих ведер. Во дворе находилась дюжина мужчин – латников в доспехах, с обнаженными мечами в руках. Они двинулись вперед, и их улыбки были отнюдь не дружелюбными.
– Значит, теперь ласталаны идут в бой в образе юных девушек, а? – насмешливо спросил один из них. – Ну-ну, всегда в запасе новая тактика, чтобы нас поразить.
Сверкнул кинжал, летящий в сторону Эмбры, но Краер молниеносным, почти небрежным движением протянул руку и отбил его. Их магическая маскировка, кажется, внезапно исчезла.
– Не убивайте женщину! – крикнул кто-то. – Она нужна нам живой! Остальные не важны.
– Вот это меня раздражает, – заявил Краер, бросаясь на воина, который пытался пробежать мимо него, и всаживая ему в ухо кинжал по рукоятку.
У воина вырвался сдавленный булькающий звук, а Краер оттолкнул его от себя, используя падающее тело как опору для прыжка на следующего противника. Прыгая, коротышка прибавил:
– Меня всегда раздражает, если меня сбрасывают со счета как человека, который совсем не важен. Учтите, болваны: всё мы важны. Даже ваша гибель заботит меня… чуть-чуть.
К этому моменту во дворе вокруг колодца уже царил хаос. Воины наступали, бешено размахивая мечами. За спиной Краера Хоукрил зарычал, как медведь, и шагнул вперед, навстречу латникам. Между ладонями Эмбры внезапно вспыхнул свет, и все четверо увидели, что в круглом помещении находится еще больше людей, чем они полагали. Краер изо всех сил ударил сапогом в живот воина, который сложился пополам и застонал от боли, роняя из одной руки меч, а из другой кинжал. Сияние между ладонями Эмбры внезапно превратилось в слепящую, яростную молнию, которая заплясала в глубине помещения, подобно извивающейся змее. Те, кто попал в ее искрящийся хвост, шатались и задыхались.
– Хватайте ее! – крикнул один из шести воинов, стоящих перед Хоукрилом. – Сбейте ведьму с ног!
Воины в доспехах рванулись в сторону, мимо споткнувшегося Краера и оказались вне досягаемости меча Хоукрила. Сараспер отлетел в сторону от удара мечом, и кровь потекла у него из раны на голове, а следующий воин проскочил через то место, которое только что занимал целитель, и пронзил кончиком меча одну из рук Эмбры, творящей заклинания.
Свет заструился из раны, а вслед за светом хлынул поток темной крови. Огонь вспыхнул в глазах волшебницы, она выкрикнула заклинание, от которого даже воздух задрожал. Статуэтки у ее пояса вспыхнули, подобно язычкам пламени.
Нечто невидимое, но весомое растекалось от волшебницы по воздуху. Оно было подобно огромной волне, разбивающейся о берег, и эта волна сбивала людей с ног и бросала на каменные стены, латы громко лязгали. Воины кричали от страха и боли, а на лице Эмбры блуждала яростная полуулыбка, скорее похожая на оскал.
Хоукрил беспощадно поднял человека в воздух, словно кабана на вертеле, он медленно воздевал свой меч, а насаженный на него человек извивался в конвульсиях, словно угорь, потом судорожно выплюнул сгусток крови и обмяк.
Рядом с латником Краер вскочил и протянул руку, чтобы помочь подняться Сарасперу. Между ними и дальней стеной не было ничего, кроме пустоты: живых и мертвых воинов из дома с колодцем отбросило назад и прижало к камням.
Старый целитель с трудом встал, покачнулся и ухватился за Краера. Всего одно мгновение никто не шевелился. Эмбра стояла с воздетыми руками, держа нападающих прижатыми к стене, а они злобно скалились и напрягали мускулы в тщетных попытках шевельнуться. Постепенно их презрительные усмешки уступали место выражению страха и ярости.
Вдруг волшебница заметила, что один человек, в потрепанном коротком плаще, без доспехов, лицо которого скрывала тень от капюшона, выступил вперед, словно ее чары на него не действовали. Он шел, сунув одну руку за пазуху своей туники, будто был ранен, но надвигался на Эмбру медленно и неотвратимо, как рок.
Она обрушилась на него из последних сил, от такого выброса энергии он должен был кубарем отлететь назад. Но он продолжал приближаться, прихрамывая, медленно, но уверенно.
Эмбра с ужасом осознала еще одно: Дваер, который висел у нее на груди, вздрагивал и наливался жаром. Она понимала, что он скоро задымится и начнет поджаривать ее. Это был результат притяжения второго Камня.
– Кто ты? – прошипела она этому человеку, лихорадочно шаря рукой под корсажем. Даже цепочка становилась все горячей.
Краер, Хоукрил и пошатывающийся Сараспер встали с поднятыми мечами перед Эмброй, заслоняя ее, они готовились встретить приближающегося человека и, как она теперь видела, горстку воинов, которые следовали за ним с флангов, словно он был наконечником стрелы, летящей в нее.
Из-за спины надвигающегося мужчины раздался голос, который она уже где-то слышала:
– Склонитесь перед законным правителем Тарларнастара, могучим Кормчим!
Услышав этот титул, Краер открыто рассмеялся, но никто из остальных членов Банды Четырех его не поддержал. Их глаза были прикованы к сиянию Камня на груди этого человека и к лицу над ним, освещенному все нарастающим светом.
Это лицо было знакомо Эмбре, сколько она себя помнила, и один вид его пробуждал леденящий ужас. Ослабевшая волшебница положила раненую руку на свой Дваер, услышала, как зашипела ее кровь, и попробовала заставить камень снова стать холодным. Но у нее никогда бы не хватило на это сил после такого потрясения и в момент, когда на нее нацелено столько мечей. Мечей в руках воинов, которых она тоже знала на протяжении слишком многих лет, наполненных страхом.
– Добро пожаловать, дочь, – произнес барон Фаерод Серебряное Древо с улыбкой холодной, как студеная зима.
Молния магического заклинания, которое было ей незнакомо, вылетела из-за его спины, пронеслась мимо плеча Эмбры зеленой дугой и взорвалась у нее за спиной, занавесив вход в дом с колодцем зеленым, бушующим пламенем. Спину и бедра Эмбры пронзило острой болью, так что она вынуждена была, тихо выругавшись, шагнуть вперед. Они попали в ловушку.
Ее отец баловался магией, но это явно превосходило его умения. Эмбра прищурила глаза. Здесь наверняка присутствовал могущественный маг, прячась за спиной человека, который дал ей жизнь… человека, которого она ненавидела больше всех остальных врагов, вместе взятых.
И все же это ее отец – Кормчий, подумать только, очень подходящее имя он себе выбрал – держал в руках Дваер и заставлял ее собственный Камень предавать ее.
Она изо всех сил сжала рукой висящий на груди Дваер, не обращая внимания на боль. Она отнимет у него контроль над своим Камнем или умрет. Она будет держать его до тех пор, пока последние косточки ее пальцев не превратятся в пепел и не выпустят его…
Как только ее разум оказался в потоке между Дваерами, Эмбра поняла, что она сильнее. Она легко отбросила прочь воздействие отца, и две магические воли напряженно застыли в воздухе, ближе к Кормчему, чем к ней. К нему на помощь были спешно посланы новые заклятия, и только их сила не позволила ее заклинанию нанести удар сквозь другой Камень.
Фаерод Серебряное Древо остановился почти в пределах досягаемости от меча Хоукрила, но все его воины медленно приближались, на их лицах поочередно отражались страх перед Эмброй и ненависть к ней. Они остановились рядом с бароном. Некоторые были его телохранителями в замке Серебряного Древа; один или два из них служили охранниками Эмбры. Выстроившись в длинную шеренгу – только те, которым уже не суждено было встать, все еще лежали у стены, неловко вывернув руки и ноги, – воины одновременно шагнули вперед.
За спиной Банды Четырех бушевал зеленый огонь, завеса пылающей смерти.
– Значит, ты нашел Камень, отец, – заметила Эмбра почти небрежным тоном и впилась в барона взглядом.
Фаерод Серебряное Древо слегка улыбнулся.
– Незаконный наместник прятал его долгие годы и никак не использовал, – ответил он. – Мне он нужен больше, особенно после того, как жизнь самозванца оборвалась так внезапно и прискорбно. И с тех пор я занимался своим исцелением. Я снова почти невредим. – Его легкая улыбка исчезла. – Почти.
Внезапно языки пламени вспыхнули за спиной правителя Тарларнастара, окутали его сверкающим, смертоносным ореолом и вслед за этим нанесли удар по Банде Четверых.
Удар достиг цели, раздались четыре крика. Друзьям показалось, что раскаленные кинжалы пронзили их. Они зашатались, а Сараспер медленно осел на пол.
– Брось их, дочь, – посоветовал Фаерод Серебряное Древо. – Любовь ко всякому отребью осталась твоей слабостью. Ты нужна мне, ты снова станешь прочным клинком в моих руках.
Эмбра хотела крикнуть в ответ: «Никогда!», но тут из-за спины самозваного лорда Кормчего выступил маг, торжество окутывало его подобно развевающейся мантии.
То был Повелитель Летучих Мышей.
– Сдайтесь и останетесь живы, – рассмеялся в лицо Эмбре маг, которого она, как ей казалось, убила собственной рукой. Он обвел всех четверых холодным и жестоким взглядом. – Или бросьте нам вызов и…
12
АГЛИРТА В ОСАДЕ
– …УМРИТЕ, – пробормотал один из воинов так тихо, что его услышал лишь стоящий рядом человек. – Бросьте вызов королю и умрите…
Эта горная лощина была похожа на многие другие: небольшой, заросший папоротником овраг, над которым нависали ветви громадных деревьев с черной корой. Валуны, поросшие мхом, пестрели тенями от раскидистых крон; птицы прыгали по ветвям, заливаясь звонкими трелями.
На одной из толстых веток, в густых листьях, рядом с птицами сидели двое мрачных, молчаливых людей, судя по одежде – воины. Они кутались в темные плащи и неустанно всматривались в лежащую внизу Долину, где леса баронства Серебряное Древо уступали место фермам, мастерским и дорогам, которые спускались к серебристой ленте реки, вьющейся вдали.
Лощина, лежащая под ногами этих наблюдателей, сейчас, однако, не была похожа на большинство других в этих горах. В ней не мелькали быстрые пушистые зверьки, здесь собралась лишь горстка мрачных, оборванных мужчин. Четыре воина в потертых доспехах, из которых трое держали на коленях обнаженные мечи.
Бинты, темные от запекшейся крови, присохли к ранам. Тот из воинов, кто беспокойно шагал взад и вперед и у кого были забинтованы голова и плечи, носил прозвище Кровавый Меч. Недавно он осмелился поднять руку на короля и обнаружил, что убить короля труднее, чем он полагал.
Люди, окружавшие Датджека, с пылкой готовностью последовали за ним на эту вылазку, но сейчас в лощине никто уже не испытывал прежнего рвения.
Они бежали много миль, чтобы добраться сюда, мчались даже быстрее, чем тогда, когда убегали от преследователей после возвращения с островов. Они тяжело дышали, крики умирающих товарищей звенели у них в ушах, когда они спотыкались о неровности на земле, а перед этим – о те изящные вещицы, которые ломались под их ногами на плитах пола во дворце. Их преследовали всего один воин и несколько неуклюжих стражников. Что бы ни говорили о том, кто называл себя королем Аглирты, сражаться он умел.
Сам Кровавый Меч избежал гибели от королевского меча лишь благодаря стулу.
Вернее позолоченному мягкому креслу, вовремя брошенному Мараром через головы дерущихся. Оно отбило в сторону меч Сноусара и не позволило ему вонзиться в горло Сендрика Датджека. Выигранного мгновения хватило вожаку мятежников, чтобы убраться с места неминуемой, как ему казалось, гибели и пробежать по дворцу, подобно испуганному ребенку, бросив все в стремлении оказаться вне пределов досягаемости клинка, ударов которого он не мог отразить. Эти удары раз за разом пробивали его защиту, вонзались в тело и проливали кровь Датджека.
Теперь его раны полыхали огнем боли, и страх постоянной тяжестью давил на Датджека, хоть он и маскировал его яростью. Кровавый Меч никогда прежде не боялся, и теперь он сделал открытие: это чувство тягостнее всего на свете.
Король Сноусар должен умереть. Теперь уже не для того, чтобы Сендрик Датджек сел на трон, а для того, чтобы страх этот был уничтожен навсегда.
Кровавый Меч почти ожидал увидеть всадников в доспехах, скачущих по склонам под охраной магических чар, чтобы прикончить горстку людей, которые спаслись от королевского меча и каменных стражей острова Плывущей Пены.
Именно так он бы поступил, если бы был королем. Не дать времени спрятаться в дальних берлогах или позвать на помощь, а налететь и…
– Когти Темного! – прошипел один из караульных, и листья заплясали от его движения, когда он подался вперед, чтобы лучше видеть.
Все повернули головы и посмотрели на него, но он несколько долгих минут молчал. В конце концов Марар проворчал:
– Что там такое?
– Не знаю, – пробормотал сидящий наверху человек. – Какой-то… зверь.
Марар прищурился, глядя снизу на караульного.
– Какой еще зверь? Тот махнул рукой вдаль.
– Посмотри сам. Я такого никогда не видел.
Люди в лощине обменялись вопросительными взглядами, а потом один осторожно выбрался из расщелины, пополз вперед сквозь кустарник и присел за валунами на краю обрыва.
Существо, напоминающее ящерицу, а отчасти корову, бродило по полю, волоча за собой мощный хвост. Оно было серым, а под его вытянутой вперед головой торчали два громадных когтя или клешни. Голова была такой же голой и уродливой, как лысая голова морской черепахи, водившейся на острове. Огромное горбатое тело украшали два тонких крыла, которые всем жителям Дарсара напоминали края раковины…
– Спасите нас, боги! – воскликнул один из воинов. – Это, похоже, краб, который выполз из глубин на сушу!
– Сухопутный краб? – недоверчиво переспросил Марар. – Что могло заставить краба уйти так далеко от моря?
– Магия, – резко бросил Кровавый Меч. – Какой-то маг забавляется с тем, что лучше бы оставить в покое. Готов поклясться, что он пустил его на охоту за нами.
Гигантский серый краб двинулся, переваливаясь, к краю поля, где было сооружено заграждение из вывороченных плугом камней высотой в человеческий рост. Люди на холме, обессиленные бегством, пристально следили за ним на тот случай, если зверь двинется вдоль линии камней и подойдет ближе. Они хотели понять, насколько он проворен, увидев, как он начнет карабкаться наверх.
Краб не поворачивался и не поднимался, а продолжал медленно двигаться вверх по реке. Подойдя вплотную к каменному заграждению, он не остановился, а упрямо двинулся вперед, прямо внутрь камня, волоча за собой тяжелый хвост. Люди Кровавого Меча сидели, скорчившись среди скал, неподвижные, как статуи, и пристально смотрели на сухопутного краба, пока он не растаял в камнях, как тень.
На поле возле ограды из камней паслось несколько коров. Они жевали траву, опустив головы, и только лениво отмахивались хвостами от жужжащих мух. Кровавый Меч и его люди видели, как сухопутный краб появился снова из груды камней и, продолжая двигаться той же медленной, неспешной походкой, перешел на это соседнее поле.
Ближайшая к нему корова на мгновение подняла голову, задумчиво двигая челюстями, и тут вперед вылетела длинная серая клешня и сомкнулась на коровьей ноге. Корова неуклюже запрыгала по траве, пытаясь вырваться, но через несколько мгновений вторая клешня схватила другую ногу, и корова опрокинулась на спину.
Клешни сомкнулись и отрезали корове ноги, и она пронзительно замычала от боли, но тут же все стихло, потому что челюсти сухопутного краба перекусили корове горло. Фонтаном хлынула кровь. Люди на горе смотрели, как сухопутный краб терпеливо пожирал окровавленную корову, которая еще дергалась. Он насыщался, казалось, неторопливо, но оставил от коровы лишь кучку костей за то недолгое время, которое потребовалось бы усталому воину, чтобы, зевая, отстегнуть пряжки доспехов и сбросить их с себя, а потом уйти, оставив их валяться там, где они упали, на попечение слуг.
– Боги на небесах, – хрипло прошептал один из воинов. – Что это такое?
– Я бы сказал, – медленно произнес Марар, глядя, как хищная тварь возобновила свое медленное путешествие вверх по реке, – что это морской краб или какое-то другое животное типа ящерицы, переделанное и раздутое до огромных размеров заклинаниями магов, которые повинуются Пробужденному королю: чудовище, рожденное его приказами и посланное для уничтожения его врагов.
– Неужели? – мрачно спросил Гуркин. – Тогда он будет при деле еще много лет.
Эту шутку встретили безрадостным смехом, невеселый звук которого стих так же внезапно, как возник, и сменился изумленными возгласами.
– Сарг! – прошептал кто-то дрожащим от страха голосом, а кто-то другой из воинов, прячущихся среди камней, даже всхлипнул.
С противоположного конца поля, где паслись коровы, приближалось еще одно чудовищное создание. Этот зверь спешил, он двигался вперед, непрерывно, плавно извиваясь, и не обращал никакого внимания ни на скот, всхрапывающий и поспешно убегающий с его пути, ни на удаляющегося сухопутного краба. Это была самая крупная змея, какую когда-либо видели воины, и она смотрела на Долину многочисленными золотистыми глазами, которые сверкали на дюжине голов, каждая из которых сидела на своей извивающейся шее и была украшена длинными клыками.
Люди пригнулись за скалами как можно ниже, когда некоторые из голов повернулись и бросили взгляд на гору, а челюсти жадно защелкали, но змея не свернула и не замедлила движения, а продолжала ползти вниз по реке с пугающей скоростью.
– Да покарают Трое всех магов, – прошептал один воин, – и как можно скорее!
– До захода солнца, – с готовностью подхватил Марар, когда многоголовая змея исчезла за дальней оградой из камней.
Он почувствовал, как внутри все похолодело, – и не он один.
Эмбра стиснула зубы и вздрогнула, понимая, что она должна сделать. Сейчас! Сейчас, пока все они еще глазеют на нее.
Наследница Серебряного Древа внезапно прекратила свой отчаянный поединок с отцом при помощи Дваеров и снова содрогнулась, понимая, какая боль ее ждет.
Не обращая внимания на опаляющий жар от Камня, который был у барона, Владычица Самоцветов нанесла удар силой собственной магии. Она скрутила зеленый огонь у себя за спиной и направила его в Сараспера охлаждающим, целебным потоком. Теперь огонь перестал быть преградой. Затем она превратила пламя своего Камня в огромный щит с неровными краями, чтобы отразить волну, порожденную яростью барона Фаерода.
Ей это почти удалось, она отвела большую часть завывающей бури и направила ее в стену. Остаток этой силы пронзил ее десятком ледяных мечей, и у нее вырвался вопль, от которого содрогнулись и ее отец, и маг.
После этого она отлетела, изогнувшись дугой, назад и замерла неподвижно. Тело ее медленно вращалось в воздухе, пока она не ударилась с сокрушительной силой спиной о стену, а затем сползла на пол. В голове у нее все бешено кружилось, волны магии катились сквозь нее и лишали сил. Эта боль, о боги, эта боль!
Когда ее трепещущее, конвульсивно дергающееся тело упало на грязную солому, Эмбра собрала потоки энергии и метнула их в отца и его мага. Она увидела, как они оба отшатнулись прочь и на их лицах отразилось нечто вроде тревоги, смешанной с удивлением.
У воинов ее отца вырвались изумленные крики, и Эмбра затуманенным взором разглядела, как скрюченное тело Сараспера превращается в мохнатое паукообразное туловище длиннозуба. Краер и Хоукрил заслонили собой старика, чтобы оберечь его во время превращения.
Барон Серебряное Древо мгновенно узнал изменившего облик целителя.
– Рубите его! – приказал он своим людям, указывая на содрогающееся тело волка-паука, и, повернувшись к Повелителю Летучих Мышей, рявкнул:
– Маг!
Колдун Гулдейрус сдержанно улыбнулся барону и развел в стороны руки. Из чернильно-черных глубин его рукавов хлынул попискивающий, хлопающий крыльями темный поток: стая летучих мышей взмыла к потолку, как струя дыма в поисках дымохода.
– Он далеко не уйдет, – небрежно заметил маг. – И эти два воина недолго протянут, когда мои малыши вырвут им глаза.
Эмбра попыталась встать на ноги, но все вокруг нее завертелось в бешеном вихре. Она рухнула обратно на солому с беспомощным стоном, стараясь нащупать на груди Камень, чтобы получить от него силу. Воины ее отца, ухмыляясь, бросились вперед, потрясая мечами. Их было так много, что Хоукрилу ни за что не справиться с ними, а когда его не станет, их всех уничтожат, и Банда Четырех исчезнет навсегда…
– Рубите их, – произнес барон Серебряное Древо с холодной улыбкой. – Пусть их смерть будет медленной и мучительной, а наша дочь пусть понаблюдает: может быть, ее это наконец чему-нибудь научит.
Человек, который прибежал в крохотный Длаэнрипрель, задыхался и еле стоял на ногах, он с хрипом ловил ртом воздух и не мог выговорить ни слова. Он упал на колени и дергал за рукав изумленного возчика, настойчиво пытаясь что-то сказать.
– Что такое? – резко спросил возчик, глядя на задыхающегося человека. – Что случилось?
– Там, сзади, – наконец выговорил тот. – Приближается, скоро будет здесь. Чудовище!
Возчик прищурился.
– Что за зверь?
– Клешни как у краба… огромный краб! Отгони скот! Он ест коров!
Возчик несколько мгновений смотрел в лицо испуганному вестнику, потом отбросил сомнения, повернулся и побежал за сигнальным рогом к колодцу, чтобы поднять Длаэнрипрель по тревоге.
Подумать только, до чего некоторые любят поднимать шум! Остров Плывущей Пены напоминал разоренный муравейник.
Король Келграэль Сноусар откинулся на спинку Речного Трона и постарался скрыть вздох. Через секунду он до боли в челюстях старался подавить зевоту.
Еще один день, полный интриг. Подумать только, некоторые тупицы и вправду хотят стать королями!
Тронный зал сегодня поистине походил на сердцевину муравейника, придворные сновали взад и вперед, их раззолоченные одежды посверкивали, вздымаясь при движении, а голоса интриганов сливались в непрерывный шум, который отражался эхом от потолка и становился еще непереносимее. Дворцовые распорядители с рассвета были на ногах, оберегая короля от тех, кто пытался, словно штурмуя брешь в крепостной стене, прорваться к трону.
Один раз служители позволили просителям приблизиться к нему, и ему пришлось несколько раз кряду выслушивать поток раболепного блеяния, глядеть на лица, на которых были написаны то угроза, то лукавый намек, вдыхать резкий запах духов и щуриться от сверкания драгоценностей.
– Несомненно, ваше величество, – сказал ему самый последний из посетителей, и на его лице появилась покровительственная усмешка, словно он считал Пробужденного короля слепым и неспособным заметить такие мелкие подробности, – вы должны видеть, что семейство Халидинор по старшинству имеет больше прав на Фелиндар! Онталус Халидинор должен стоять сейчас перед вами как самый верный из ваших баронов, и он мог бы стоять уже два дня назад, если бы вы…
У дверей возникла какая-то суета. Раздались гневные голоса, головы раздраженно повернулись туда, распорядители устремились к двери.
Человек, на котором было больше грязи, чем дорогих тканей, оттолкнул в сторону охранника и громко вскричал:
– Мне наплевать, что эти господа прождали три дня и три ночи! Мои новости не могут ждать! Необходима помощь королевских войск!
Еще несколько распорядителей бросились к нему, расталкивая людей.
– Аглирте грозит гибель! – в отчаянии закричал вновь прибывший, когда высокие придворные начали теснить его назад, к двери. – На помощь! Мой король! На помощь!
Король Сноусар одним прыжком вскочил на ноги, резким взмахом руки прервал презрительно улыбающегося вельможу на полуслове и спустился со ступенек Речного Трона.
– Стойте! – крикнул он.
В зале воцарилась тишина. Все глаза были прикованы к Сноусару, кроме глаз тех его распорядителей, которые боролись с нарушителем спокойствия, собираясь силой выволакивать его из зала.
– Остановитесь, – тихо продолжал король. – Приведите ко мне этого человека.
На лицах большинства придворных отразилось возмущение, лишь некоторым удалось сохранить равнодушное выражение; Сноусар сдержал улыбку, наблюдая за тем, как его челядь пытается казаться преданной и готовой служить, но терпит полный провал.
– Не заставляйте меня ждать, – настойчиво произнес он, так как распорядители колебались и только молча переглядывались. – У нас еще много забот; посмотрите, сколько добропорядочных подданных стоят здесь… в ожидании.
Распорядители выстроились вокруг незваного гостя, словно почетный караул, потом повернулись лицом к трону и зашагали вперед, нетерпеливо расталкивая в стороны толпу любопытных придворных.
Идущий среди них человек раскраснелся от борьбы и выглядел скорее обессиленным, чем торжествующим.
– Говори, добрый человек, – велел ему Пробужденный король, который стоял у подножия трона. – Мы готовы выслушать просьбы всех жителей Аглирты.
Человек кивнул головой в знак признательности, перевел дух и быстро заговорил:
– Ужасного вида зверь появился в королевстве, ваше величество, таких мы никогда прежде не видали. Он похож на краба, огромный, как фура с сеном, и он ходит по суше и пожирает коров в один присест! А еще он разрывает на части и пожирает фермеров и даже латников, которые нападают на него, но в остальном ни на кого не обращает внимания. Его невозможно заставить свернуть с пути. Он направляется прямо вверх по реке и теперь уже, наверное, дошел до Фелиндара.
Говоривший сделал паузу, чтобы перевести дух, а среди придворных послышались насмешливые замечания. Покрытый грязью, испуганный человек несколько мгновений озирался, потом покачал головой в ответ на откровенное недоверие, которое прочел на многих лицах, и громко прибавил:
– Меня послали из Гартрейла. У нас нет ни наместника, ни барона, но я говорю от имени всех, а также от имени фермеров Онделстоуна, Бретритина и Клэндора. На землях Серебряного Древа нет правителя, к которому мы могли бы обратиться, никто не защитит нас от зверя, рожденного черной магией, поэтому мы взываем к королю.
