Текст книги "Утраченный трон"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
24
БОЛЬШОЙ УРОЖАЙ БАРОНОВ
В ТЕМНОТЕ засверкали и замигали магические пылинки, немного осветив погруженный во мрак чулан. Чулан никак на это не отреагировал, так как был терпеливым и к тому же пустым.
Пустым, если не считать человека, который появился в сердцевине пульсирующего света. Человека, в котором любой менестрель, если бы тут вдруг оказалась компания менестрелей, сразу же узнал бы мастера-барда Индероса Громовую Арфу.
Однако менестрели вряд ли ожидали бы увидеть барда в доспехах из кожи и металла, с блестящими волшебными кольцами на руке, затянутой в перчатку, и держащим в руках сверкающий, явно заколдованный меч. К тому же у Индероса был вид человека, который хорошо знает, как пользоваться подобными вещами.
Но, с другой стороны, мир полон сюрпризов.
Человек в темных доспехах склонил голову к плечу, прислушиваясь к слабым крикам и топоту бегущих ног, и улыбнулся окружающей его темноте. Затем открыл дверь и вышел на свет.
Судя по звукам, армия Сиятельного и Маерлина (баронов, хорошо знакомых ему в связи с его профессией и даже внушавших ему некоторое – не слишком большое – уважение) находилась не у ворот Бростоса: атакующие воины были уже внутри замка.
Это делало рискованное предприятие, в которое он собирался пуститься, еще более опасным. Но ведь ему уже были знакомы неудачи, и он их не боялся. Громовая Арфа снова улыбнулся, выскользнул из комнат верхней башни, которые стояли пустыми с момента смерти вдовствующей баронессы Маэглы Бростос, матери нынешнего барона, и поспешно спустился по лестнице в коридор, ведущий к другой башне. Он на ходу достал из мешочка на поясе лоскут ткани размером примерно с грудную клетку человека и держал его наготове в свободной руке. Казалось, материя сделана из… тени, и в этом не было ничего удивительного, ведь это был Саван сна.
Много лет Индерос Громовая Арфа и честными, и нечестными путями упорно собирал волшебные предметы и заклинания, как ради их привлекательности, так и на черный день, когда они могут ему понадобиться или когда нужно будет не дать кому-то другому завладеть ими. Например, жестокому барону. Большинство волшебных предметов были продуктом колдовского мастерства или результатом гибели какого-либо мага. Долгая история деяний баронов Аглирты свидетельствовала о том, что их ненависть и страх перед магами и друг перед другом были главными причинами, заставлявшими баронов собирать такие заколдованные предметы.
И сейчас Индерос надеялся в очередной раз заняться собиранием магических вещиц. Впереди находились личные апартаменты Танглара Бростоса, который был опытным торговцем и сборщиком налогов. Но когда война обрушилась на него, он, несомненно, потерял голову. Возможно, барон находится здесь, лихорадочно достает припрятанные сокровища и прячет их в походный мешок или в карманы на поясе. Бростос обречен, так как армия его слишком малочисленна и нет военачальника, который мог бы повести ее в бой против сил двух баронств. Дважды Индерос рисковал собственной шкурой во время вылазок в Бростос, наблюдая, как почти без сопротивления сдаются крепости, деревни и города. Здешние жители были слишком богаты и слишком озабочены преумножением богатства, чтобы защищаться. Они лишь с открытым ртом смотрели на быстрых всадников с копьями и магов с жестокими лицами, за которыми надвигалось море воинов в блестящих шлемах.
Эти путешествия оказывались даже более опасными, чем могли бы быть, из-за той готовности, с которой воющие теперь в Долине люди пускали стрелы из арбалетов… и еще потому, что Индерос не брал с собой Дваеры.
Он прятал Камни в сточном отверстии в полу темной монашеской кельи в сырых глубинах Орлордаэрна, где поклоняющиеся Святому Хоарадриму знали его под именем Искатель Алдус, который якобы вернулся после многолетних странствий в глуши. Только Индерос знал, что Алдус больше никогда не вернется, ибо во время своих скитаний он нашел этого умирающего священника высоко в Диких скалах и сам похоронил после того, как Предвечный Дуб призвал Алдуса к себе.
Только прошлой ночью он перенес Камни в единственное известное ему место в Долине, где многочисленные пласты магии так густо накладывались друг на друга, подобно многослойной вуали, что даже самое искусное поисковое заклинание не могло бы отыскать Дваеры. Пока он не узнает, у кого находится последний камень из Дваериндима, он не осмелится воспользоваться ими без особой необходимости. К тому же в его распоряжении было на удивление много магических средств для человека, который никогда не считал себя магом и не колдовал открыто. Когда Индерос свернул за угол, два бдительных стража у закрытой двери насторожились и обнажили мечи.
– Добрый день, – небрежно приветствовал их человек в темных доспехах и опустил к полу острие меча. – Танглар вызвал меня, и вот я здесь. – Он махнул туманной, ароматной тканью и величаво выпрямился.
Стражники пристально смотрели на него, и на их лицах отражались тревога и страх. Они уже некоторое время прислушивались к доносящимся снизу крикам, воплям и звону стали и начинали понимать, что, возможно, смерть – мучительная смерть – настигнет их еще до наступления темноты.
– Кто ты такой? – резко спросил один из них.
– Я – бард, Индерос Громовая Арфа, – высокомерно ответил им человек, которому не следовало стоять перед ними. – Танглар попросил меня явиться сюда. Полагаю, вы не хотите его разочаровать, как и я. Мои магические заклинания могут помочь нам всем спастись от тех воинов, которые уже охотятся за нами, как вы слышите.
– Я… – неуверенно начал один стражник.
Второй сердито взглянул на своего напарника, вставил нечто не похожее на ключ в отверстие, не похожее на замочную скважину, и настежь распахнул дверь.
Индерос поблагодарил его кивком головы и со словами: «Пожалуйста, стойте здесь на страже, пока мы вас не позовем, это не надолго» – вошел в комнату. Один из стражников попытался отсалютовать ему, но его рука неуверенно опустилась, так как человек в кожаных доспехах прошел мимо с высокомерием и невозмутимостью, достойными барона.
Лестница привела Индероса в гардеробную, размерами превышающую любые залы. Шелка, бархат и меха свидетельствовали о хорошем вкусе, богатстве, тщательной экономии и постоянно растущей полноте барона Бростоса. По-видимому, ни одно одеяние барона не выбрасывалось, его просто вешали здесь, когда барон уже не влезал в него или оно теряло роскошный вид. Со всех сторон громоздились вешалки, шкафы, деревянные стойки с плечиками. Не останавливаясь, молча, Индерос прошел мимо них и замедлил шаг только тогда, когда приблизился к дальней двери, которая была открыта. Его сапоги бесшумно ступали по пушистым коврам освещенного лишь несколькими фонарями помещения: очевидно, барон не собирался в ближайшее время переодеваться.
Индерос оглянулся, чтобы убедиться, что ни стражники, ни кто-то иной не подкрадываются сзади и никого не надо погружать в волшебный сон. Он не обнаружил ничего подозрительного и встал за роскошным праздничным костюмом, висящим во весь рост на деревянной вешалке. Если только кто-то из комнаты впереди не смотрит в дверной проем прямо на него, его появление должно остаться незамеченным.
Так оно и было. Один из трех человек в комнате не смотрел никуда, а двое других не сводили глаз друг с друга.
Человек в коричневой одежде из бархата и шелка, который мог быть только разжиревшим Тангларом Бростосом, с диким взглядом и совершенно вне себя от ужаса, стоял на коленях и рыдал, глядя в холодно улыбающееся лицо… мага Гулдейруса.
Гм-м. Кажется, смерти не так-то легко справиться с Повелителем Летучих Мышей. Позади него находился человек с ничего не выражающим лицом, который очень медленно, пошатываясь, шел мимо мага, направляясь к барону. Руки он вытянул вперед, с явным намерением удавить его. Это были бескровные, мертвые руки. Гулдейрус заставил ходить мертвеца.
– Я снял с тебя заклятие молчания, Бростос, – любезным тоном произнес маг, – но если ты еще раз закричишь или взвизгнешь, барон Серебряное Древо тебя удавит.
Танглар Бростос издал нечто вроде изумленного писка, когда покойник надвинулся на него. Маг улыбнулся еще шире.
– О да, это Фаерод Серебряное Древо, хотя это тело до недавнего времени принадлежало другому человеку – одному из твоих охранников на конюшне, кажется. Его суставы скоро начнут отказывать, но к тому времени они ему уже не понадобятся.
Гулдейрус радостно потер ладони, а покойник схватил барона Бростоса за глотку и встряхнул его. Танглар всхлипнул и попытался оторвать от горла мертвые пальцы, умоляюще глядя на мага.
Повелитель Летучих Мышей улыбнулся еще шире.
– Не слишком мало воздуха для дыхания? Нет? Хорошо, хорошо. Это продлится, Бростос, ровно до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы.
Он отошел на несколько шагов, оглядывая роскошную спальню. Она утопала в шелках и бархате, освещалась позолоченными лампами и была больше похожа на дом удовольствий в Силптаре, чем на спальню барона. Гулдейрус слегка покачал головой и презрительно усмехнулся.
– Тебе повезло, что я сумел вытащить тебя из магической увеселительной прогулки, не причинив тебе вреда, – заметил он. – Дом Безмолвия – такое опасное место… и ведь ты покинул его с пустыми руками, не так ли?
Колдун обернулся и посмотрел на предметы, парящие в воздухе у него за спиной. Это движение позволило Индеросу разглядеть маленькое магическое облачко и его содержимое: изящный позолоченный жезл и громадный перстень с бледно-голубым драгоценным камнем.
– Я нахожусь именно здесь, Танглар, а не где-то в другом месте и пытаюсь достать Фаероду более сильное и красивое тело, чем твое, в котором люди с мечами не могли бы быстро узнать одного из баронов, – и все это потому, что мне нужны те магические предметы, которые ты собрал за долгие годы. Я уверен, что это не все, и я также уверен, что ты мне скажешь, где находятся остальные. Все, до единой мелочи. Иначе этот добрый барон сломает тебе все пальцы, один за другим.
– У-у-у, – в отчаянии попытался что-то произнести барон Бростос сквозь мертвую хватку рук, стиснувших его глотку.
Повелитель Летучих Мышей улыбнулся ему.
– Начни с одного предмета, – предложил он с насмешливым сочувствием в голосе. – Возможно, еще с одного кольца.
Маг равнодушно перевел взгляд с залитого потом лица перед ним на темный дверной проем рядом и обнаружил, что смотрит прямо в глаза Индероса Громовой Арфы.
Мгновение спустя из его руки с треском вылетела молния, и пиршественные одежды вспыхнули, а деревянная вешалка рухнула. Однако человек, чье тело, застывшее и дымящееся, должно было рухнуть вместе с ними, увернулся, нырнул в сторону и бросился вперед. На его затянутых в перчатки руках плясали волшебные искры. Нападающий держал меч, края которого тоже светились и мерцали, а его лицо – улыбающееся лицо – казалось смутно знакомым.
Гулдейрус в тревоге попятился назад.
– Фаерод! – крикнул он, словно мертвые уши могли его слышать, и поспешно произнес заклинание, побуждая ходячий труп к действию.
Бростос отлетел в сторону, а качающийся покойник обернулся, чуть не упал, протянул руки…
Слишком поздно и слишком медленно. Кулак в перчатке врезался в живот мага. Гулдейрус качнулся назад, упал, издав смешной булькающий звук, и послал с кончиков пальцев молнии – единственное колдовство, которое сумел применить достаточно быстро, – прямо в глаза своего противника, находящиеся в нескольких дюймах от него.
Эти молнии не достигли цели. Кольцо на пальце человека с мечом взорвалось, испуская сверкающие волны магии, и он вскрикнул от боли, так как лишился пальца. Но эта рана не могла остановить меч, уже опускающийся вниз, и Гулдейрус, Повелитель Летучих Мышей, на мгновение ощутил сильный холод в горле; расписанный соблазнительными картинками потолок бешено закружился, и темнота поглотила его.
Когда маг в очередной раз умер, Индерос обнаружил, что сражается со стаей летучих мышей, в которую превращалось тело Гулдейруса. Бард яростно рубил мечом, рассекая маленькие, пищащие, хлопающие крыльями тела. Но некоторые, конечно, спаслись, вылетели из спальни через двери и окна.
– Сколько времени требуется этому магу, чтобы создать себе новое тело? А? – вслух поинтересовался Индерос, тряся изувеченной кистью.
И тут он почувствовал чью-то руку, вцепившуюся ему в плечо, резко обернулся и отпрыгнул в сторону на тот случай, если отчаявшийся барон Бростос раздобыл где-то кинжал.
Его взору открылась невообразимая картина.
Сжимая в одной руке жезл, который раньше парил в воздухе, оцепеневший труп рухнул на пол, уставившись невидящим взглядом в пространство, позади беспорядочно машущего руками и ногами потного барона Бростоса.
Танглар Бростос с трясущимся подбородком, растрепанной бородкой, всклокоченными волосами и слезящимися глазами казался совершенно безумным с того первого момента, когда его увидел Индерос. Но теперь он лаял и конвульсивно дергал руками, его пальцы хватали невидимые предметы, а губы пытались произнести слова, которые так и оставались невысказанными.
Индерос постарался отойти подальше от барона. Он ловко поддел на кончик меча парящее в воздухе кольцо и пронес его мимо толстых пальцев, которые попытались в какой-то момент поймать его, но потом снова начали бесцельно хватать воздух.
Он не стал тратить времени на то, чтобы приказать тому, что осталось от Танглара Бростоса, отойти прочь: толстяк явно ничего не слышал, он вел борьбу внутри себя. Человек в кожаных доспехах быстро попятился, оглядываясь в поисках предметов, которые могли нести в себе магическую силу.
Пускающий слюни, вопящий, рыдающий, бормочущий бессмысленные слова барон Бростос следовал за ним, шатаясь при каждом шаге.
Индерос Громовая Арфа тихо выругался, когда из гардеробной донеслись звуки сражения. У него осталось мало времени. Он поспешно стянул с пальца одно из своих колец и сунул его в карман на поясе, потом снял с кончика меча и надел вместо него чудовищный перстень с тяжелым голубым камнем. Он криво усмехнулся, когда перстень медленно показал ему, как было в обычае у многих колец, на что он способен. Дом Безмолвия, в самом деле. Это пригодится, еще как пригодится, и очень скоро.
– Ты не сможешь ничего рассказать мне, не так ли? – громко спросил он у шатающейся оболочки барона.
В противоположном конце гардеробной кто-то вскрикнул. Проклятье, пора уходить. Охранное кольцо пропало, зато найдено другое, позволяющее совершать дальние путешествия. По правде сказать, не слишком большой урожай магических предметов.
И тут барон Бростос дернул за позолоченный шнур и отскочил назад с явным торжеством в глазах, которые вдруг стали темнее, чем его прежние.
Кровать была огромной, и она, как обычно, с грохотом опускалась вниз с потолка. Таким образом толстый и надушенный Танглар Бростос любил производить впечатление на юных дам, которые за деньги приходили к нему в спальню. Индерос Громовая Арфа изо всех сил прыгнул в сторону, спасая свою жизнь – и это ему почти удалось.
Массивный угол, вырезанный в форме львиной лапы, ударил его в плечо и в бок, раздробив и сделав бесполезной руку. Когда бард отпрыгнул и перекатился – боги, какая боль! – его меч со звоном отлетел в сторону, и он увидел, как враг бросился к нему.
– Я знаю, – взвыл толстяк хриплым голосом, гораздо более низким, чем голос Танглара Бростоса, – кто ты такой!
Рука безжалостно стиснула горло Индероса и резко дернула. Бард прижал подбородок к груди, зная, что сейчас произойдет. Его будут бить головой об пол…
– Ты – барон Черные Земли, – выдохнул толстяк в лицо барда. Он не стал бить его головой об пол, а поволок вокруг кровати под балдахином на многочисленных столбах, которая теперь занимала центр комнаты, – и твое тело устроит меня гораздо больше, чем тело этого болвана!
Человек, который иногда был Громовой Арфой, а иногда бароном Черные Земли, в отчаянии что-то прошипел и почувствовал, что кольцо, к которому он прикасался пальцами, засунутыми в карман на поясе, с тихим шелестом исчезло. В воздухе возникло мерцание.
Фаерод Серебряное Древо остановился и злобно улыбнулся, глядя сверху в лицо своего старого врага.
– Более того, – оскалился он, – я знаю теперь, как нужно использовать жезл. Ты станешь Тангларом Бростосом, чтобы чувствовать все, что они сделают с твоим телом, когда доберутся сюда! Ты умрешь, Черные Земли! Я знаю, каково это, – маг собрал меня, по его словам, из сгустков крови на летучих мышах, из которых создал себя самого! О, ты испытаешь такую боль, какой никогда не…
И тут его лицо снова изменилось, так как за спиной из мерцающего света возник озадаченный, раненый Краер Делнбон и услышал голос, который надеялся никогда больше не слышать. Он нанес удар своим кинжалом изо всех сил, насколько позволила жгучая боль.
Когда позаимствованное тело Фаерода застонало от изумления и боли, а второй удар Краера заставил его рухнуть на пол, Эзендор, барон Черные Земли, отчаянно извернулся в слабеющих руках Серебряного Древа и, собрав все остатки сил, нанес ему сокрушительный удар в лицо.
Серебряное Древо выпустил его. Человек в кожаных доспехах откатился в сторону и застонал от боли. По крайней мере, он получит свой меч назад перед уходом. Воины, которые ворвутся сюда, могут прикончить Серебряное Древо вместо него. Сейчас нет времени ни на что другое, успеть бы унести ноги…
– Нет, не выйдет! – взревел Серебряное Древо. Его голос приобрел странный, меняющийся тембр голосов двух людей, борющихся за власть над телом, и он снова накинулся на Эзендора.
Человек в коже вскрикнул, когда его разбитое плечо врезалось в пол. Слезы боли ослепили его, он, ничего не видя, колотил искалеченной правой рукой по жирному телу, придавившему его.
Серебряное Древо ударил его в челюсть, и голова Эзендора отскочила от пола. Сжав зубы, барон Черные Земли нанес ответный удар. Кулак его врезался в воздухе в кулак противника, и они оба упали, молотя друг друга.
Серебряное Древо время от времени лаял, ухал и бился о пол, как рыба, так как его мозг боролся с безумием Танглара Бростоса, с которым они продолжали делить один и тот же череп, и в такие моменты он прекращал борьбу. Однако барон, который прятался в обличье барда, был слишком серьезно ранен и мог лишь, всхлипывая и задыхаясь, отползать в сторону, когда представлялась такая возможность, но у него ни разу не хватило времени воспользоваться магией того единственного кольца, которое могло его исцелить.
Когда Серебряному Древу удавалось захватить контроль, он тащил их обоих вокруг кровати туда, где в руке распростертого на полу охранника был зажат необходимый ему жезл, а Эзендор Черные Земли извивался от жестокой, все усиливающейся боли.
Он стиснул зубы, когда Серебряное Древо закинул назад голову, дико взвыл и рывком бросил его через дальний угол кровати. Лающее, слюнявое, дергающееся тело его врага было коротким и толстым, и ему не потребовалось бы больших усилий, чтобы одолеть его, но какая боль, о боги!
Серебряное Древо снова ухватил его за ногу и потащил, Эзендор ткнулся лицом в пол и заскользил по скомканным мехам и…
…И по ткани, неощутимой как облачко. Барон Черные Земли вцепился в нее и отчаянно извернулся, отбиваясь ногами.
Сквозь завесу боли Краер Делнбон увидел у себя перед носом ногу в сапоге. Он схватил ее и дернул, и Фаерод Серебряное Древо на мгновение разжал хватку и пошатнулся. Оскалившись, он подался назад, наклонился и опять сомкнул пальцы на горле… и тут Черные Земли сунул в оскаленное лицо своего врага Саван сна и собрал остатки воли, чтобы заставить его действовать.
Фаерод Серебряное Древо или Танглар Бростос, кем бы он ни был в тот момент, упал лицом вниз и замер. Его тело даже не вздрогнуло, когда с пола протянулась окровавленная рука и всадила в него кинжал по рукоятку.
– Умри, – яростно прохрипел Краер Делнбон в уши, которые уже не слышали. – Умри, Серебряное Древо!
Затем квартирмейстер снова упал на ковер, из его раны сочилась кровь.
Рядом с ним бард, который прежде был бароном, дал наконец волю слезам, не в силах терпеть нахлынувшую боль. Пелена слез не помешала ему пустить в ход исцеляющее кольцо.
Благодарение Троим! А-а-а, как приятно…
Красный туман, грозящий утащить его в темноту, медленно рассеялся, и Эзендор Черные Земли смог перекатиться на бок, потом встать на колени, потом на ноги, подобрать жезл – боги, он лежал так близко! – а потом он обогнул кровать, чувствуя себя лучше с каждым шагом, и поднял свой меч.
Он наклонился и прикоснулся исцеляющим кольцом к обмякшему телу квартирмейстера, улыбнулся бессмысленному, отсутствующему лицу Краера и прошептал:
– Ни единого колебания или жалобы, Делнбон. Ты служил мне лучше, чем многие воины и все мои квартирмейстеры, вместе взятые. А теперь перестань терять кровь и возвращайся в Дом Безмолвия, где твои друзья, не сомневайся, очень в тебе нуждаются.
Веки Краера затрепетали. Человек в кожаных доспехах скупо улыбнулся ему и сотворил заклинание, которое унесло его прочь как раз в тот момент, когда квартирмейстер застонал и поднял свой кинжал.
Мерцание уже померкло, когда барон Черные Земли, который склонился над телом Бростоса, еще недавно захваченным его старым врагом Серебряное Древо, выпрямился, а воины с окровавленными мечами и гербами Сиятельного и Маерлина на доспехах ворвались в спальню.
Эзендор Черные Земли в ответ на их крики одарил их мимолетной улыбкой. Он держал под мышкой усыпанный камнями серебряный ларец, который только что лежал на подушках кровати; одно из колец тихонько гудело, подтверждая свою магическую силу; меч снова был при нем, и голубой туман уже окутал его: это начало действовать кольцо дальних странствий.
Пускай они рубят тело Танглара Бростоса, просто спящего сейчас. Чтобы удостовериться, что Фаерод Серебряное Древо наконец-то мертв, он свернул ему шею, полил его ламповым маслом и поджег его богатые шелковые одеяния.
А на него самого они могут смотреть сколько угодно. Он уже исчезает.
Эзендор Черные Земли весело помахал рукой надвигающимся стражникам. Он улетает… улетает… его уносит волшебство туда, куда он перенес и где спрятал Дваеры. Он улетает в Дом Безмолвия.
