Текст книги "Утраченный трон"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
5
ЗАКЛИНАНИЯ И ЗЕРКАЛА
– НУ, И ГДЕ эта книга? – шепотом пошутил Краер, глядя вверх. – Дай-ка посмотреть…
Открытые книги парили высоко в воздухе над разрушенным полом. Они висели неподвижно, в тишине, в призрачных столбах света, возможно, уже много веков. Какая магия создала этот свет, никто из Банды Четырех толком не знал, но она уберегла книги от огня, молний, снега, дождя, а также сохранила их во время падения громадного купола, венчающего прежде здание библиотеки. Теперь верхние концы сияющих колонн просто растворялись в воздухе, и ветры, не встречая препятствий, с воем носились по залу, как и по всему заброшенному Индраевину.
Трем друзьям надоело глядеть, запрокинув головы, на световые столбы, у них заболели шеи, и теперь они устало бродили по библиотеке, держа мечи наготове, в поисках всего, что могло двигаться или пыталось спрятаться, особенно это касалось всяких костей. К счастью, ничего подобного им не попалось.
Наступил момент, когда один из мужчин вздохнул и снова поднял глаза к висящим в вышине книгам.
– Госпожа Эмбра, – произнес Сараспер, – неужели на чтение нескольких строк действительно требуется столько времени?
Женщина, парящая в воздухе над книгами, на миг оторвавшись от своего занятия, почти с нежностью посмотрела на старика «с высоты своего положения». Глаза ее блеснули, и она начала отрывисто читать вслух:
– «Четыре из них – Камни Мира, и ни один не повелевает остальными. На вид они пористые, коричневого и серого цвета, легкие и выточены в виде шаров, которые умещаются в ладони. Их нельзя разрушить ни одним из известных способов: если их расколоть, они, несомненно, потеряют свою волшебную силу и породят такой огонь, что весь мир содрогнется».
Она повернула голову к следующей раскрытой книге, не глядя вниз, на поднятые к ней лица, и прочла написанное там:
– «Дваеры можно отличить друг от друга по глубоко вырезанным на них рунам. Если руна такая…»
Эмбра оставила тон декламатора и прокомментировала чуть тише:
– Как зазубренный рыболовный крючок. Потом она бросила взгляд на Сараспера и продолжала вновь громко:
– «…то вы смотрите на Кандалат, Камень Жизни. Если на Камне такая руна…» – Она снова заговорила обычным голосом: – Круг с расходящимися от него четырьмя лучами…
Теперь Краер улыбнулся ей снизу и великодушным жестом сделал знак продолжать. Она высокомерно кивнула и снова вернулась к тону лектора.
«…то вы держите в руках Хайлимм, Камень Возрождения. Такая руна…» – ряд клыков, – пояснила она и продолжила: – «…означает, что это Мларр, Камень Войны, а если символ такой» – башенка или сужающаяся кверху башня замка, – «то вы держите Кварлар, Камень Строительства».
– Значит, Повелитель Заклинаний держал в руках Камень Войны в тот последний раз, когда мы с ним сражались, – медленно произнес Хоукрил. – Почему именно он подходит для Войны, а твой – для Жизни?
Эмбра пожала плечами, развела руками, что означало: «Не знаю», отплыла в сторону и стала читать из следующей книги:
– «Маги могут использовать их в качестве источника энергии для колдовства, но Дваериндим обладает собственной могучей силой, пробудить которую сложнее, однако это доступно и тем, кто не обладает даром волшебства. Каждый из Дваеров имеет уникальные свойства, а также общие с остальными камнями силы, и еще есть силы, которые можно вызвать только в том случае, когда Дваеры применяются в определенном сочетании и размещены должным образом».
– Да уж, – шепнул Краер прямо в ухо другу, – с мечами проще.
Лицо Хоукрила расплылось в улыбке, и он кивнул. Над их головами Владычица Самоцветов уже переместилась к следующей книге.
– «Если Дваеры не получили приказа отдать свою энергию магии, или направить ее в другую сторону, или усилить, или изменить заклинание, созданное кем-то другим, чтобы прикоснуться к Дваеру или его владельцу или повлиять на него, то они впитывают в себя большую часть известной магической силы и поглощают ее бесследно и полностью. Таким образом, их можно использовать для защиты предмета под ними или за ними или того, кто их носит, от враждебной магии. Однако следует предупредить, что определенные виды магии сопротивляются силе Дваера».
– Разумеется, там не указано, какие именно, – вслух высказал догадку Сараспер. Эмбра кивнула ему и грустно улыбнулась, потом повернулась к следующему тому.
– «Все Дваеры можно заставить светиться, – прочла она вслух. – Интенсивность и цвет их сияния может быть изменен тем, кто обладает сильной волей, или магом, владеющим искусством управлять свечением. Любой из Дваеров можно заставить парить в воздухе бесшумно и так долго, как захочется, но нужно научиться управлять этим процессом. Все Дваеры, если их использует тот, кто умеет ими управлять, могут очистить от загрязнения или отравить любую воду, в которую их погружают. Следует быть осторожным, ибо крепкий напиток этой магией можно превратить в воду, а магические свойства зелий исчезают навсегда».
– Клянусь Троими, это похоже на научный трактат, – проворчал Хоукрил. – И это то, что поможет нам спасти Аглирту?
Сараспер бросил на него взгляд.
– Познай свое оружие, воин, – процитировал он древнее правило, – и ты проживешь дольше остальных.
Хоукрил кивнул и вздохнул. Наверху Эмбра добралась до последней книги, уселась в воздушной пустоте и прочла почти суровым тоном:
– «Тот, кто способен это делать, может прибегнуть к помощи имеющегося у него Дваера, и Камень дарует ему жизнь при обстоятельствах, которые неминуемо привели бы его к гибели или сделали калекой. Там, где палит солнце и нет тени, или трещит губительный мороз и нет тепла, где можно погибнуть в снегах или от страшной жажды без капли воды, Дваер может поддержать жизнь и послужить его обладателю. Более того: тот, кто держит Дваер, способен видеть в темноте так же хорошо, как ночные твари. И еще больше: маг, который завладел Дваером, может воспользоваться им для придания силы любому заклинанию, которое он мысленно произносит, хотя Камни и не даруют способность к магии тем, у кого нет для этого таланта».
– Вот с последним свойством мы как раз знакомы, – кисло заметил Сараспер. – Эти строки кажутся мне понятными и простыми, госпожа; я еще раз спрашиваю: что тебя так задержало?
Эмбра опустилась на высоту своего роста или чуть ниже, повисла прямо над головой старого целителя и гневно посмотрела на него.
– Я вам прочла то, что говорится в этих книгах сейчас; когда мы были здесь в прошлый раз, на их страницах я видела другие слова. Не могу припомнить все, что я тогда прочла, – я так спешила, а внизу шел бой, как вы помните, – но, по-моему, вот эта последняя книга в тот раз поведала мне: «Тогда Золотой Грифон начнет бушевать… Когда его извечный враг взойдет на трон… в великолепии нового и высоко вознесшегося гнезда…» Потом я перевернула страницу и открыла слова: «Обитель поверженного величия, которое ныне покинул его владелец и тезка, и все свои помыслы вверил жемчужине в быстрых водах Серебряного течения, которая мощным носом режет зимние волны». Другими словами, тогда в них было зашифровано сообщение о том, где можно найти Дваеры. Там было сказано еще что-то насчет того, что иногда эти камни обладают собственной волей или, по крайней мере, делают то, чего не желают их обладатели. Именно об этом мне хотелось прочесть подробнее.
Она глубоко вздохнула.
– Но тогда я не могла прикоснуться к книгам и сейчас тоже не могу. Применив Камень и собственную волю, я тогда перевернула страницу последней из книг, но теперь, как ни старалась, не смогла этого сделать. Ничего не получается. Что-то изменилось. Я пыталась понять, в чем дело, целитель, именно это отняло у меня столько времени. И еще я старалась запомнить новые слова.
Сараспер вздернул бровь.
– Запомнить? Я умею писать, как тебе известно.
Эмбра Серебряное Древо скорчила забавную гримасу, потом вздохнула и поднялась выше, снова повиснув над книгами. Сараспер принялся за работу, вооружившись пером и пергаментом, и Эмбра опять начала читать вслух, медленно и четко.
Краер и Хоукрил коротали время, оглядывая руины в поисках признаков опасности и откровенно восхищаясь своей спутницей.
Конечно, хорошо быть одной из самых богатых дам во всей Аглирте. Еще лучше быть дочерью такой потрясающей красавицы, какой была Тларинда Серебряное Древо. Правда, приходится задуматься, перевешивают ли эти преимущества тот неприятный факт, что твой отец – Фаерод Серебряное Древо. Именно это привело к гибели Тларинды, ввергло Эмбру в пучину рабства, заставило ее бежать, пережить опасные приключения… и оказаться здесь.
Эмбра Серебряное Древо носила кожаные штаны и сапоги, мягкие и гибкие, как и те, которые казались второй кожей Краера, и черные, как ее волосы, блестящий водопад которых сейчас был собран в узел на затылке. Слабое, пульсирующее сияние магии окружало девушку, и исходило оно от коричнево-серого каменного шара размером с кулак, висящего на тонкой цепочке у нее на груди. Кандалат, Камень Жизни. Его пробужденные силы окружали ее магической паутиной, которая позволяла ей парить в воздухе, защищала ее от враждебных заклинаний и ранения любым металлом – например, наконечником стрелы – и должна была помешать слежке на расстоянии, чем так любили заниматься маги ее отца. Камень срывал все попытки найти баронессу Серебряное Древо, предпринятые с помощью других Дваеров…
– Значит, Дваеры могут совершать любые чудеса, если научишься управлять ими, – медленно пророкотал Хоукрил, глядя на читающую Эмбру и думая о том, что он в жизни своей не видел лица красивее, – только еще надо иметь железную волю.
– Другими словами, – подхватил Краер, махнув рукой в сторону Владычицы Самоцветов, – лучше уж оставим ей право игры с Дваерами.
– Не забывай: король приказал нам найти другие Камни и принести ему или, по крайней мере, узнать точно, кто ими владеет, и мы поклялись это сделать, – возразил Хоукрил, глядя сверху вниз на друга с неожиданно серьезным выражением лица. – Ты знаешь, я отлично владею мечом, но он бессилен перед этим. – Латник махнул большой рукой вверх, на сияние у красиво очерченного подбородка Эмбры и проворчал: – Я долго не смогу забыть, как на нас обрушился замок!
Краер пожал плечами.
– Думаю, нам в конце концов так надоест бродить по свету в поисках этих Камней, что большой радостью будет ввязаться в бой с тем, кто окажется владельцем Дваера! Любой его обладатель, если у него есть хоть немного мозгов, не станет, хвастаясь, показывать его нам. Ну а уж если он безмозглей летучей мыши – тогда он не сможет надолго сберечь этот камень, как и свою жизнь, раз его разыскивают все маги, жрецы Змеи и Безликие.
– Спасибо, ты меня очень ободрил, – проворчал могучий латник, еще раз оглядывая разрушенную библиотеку в поисках тайных врагов. – Я пытался забыть о последнем кризисе, нависшем над всем Дарсаром, и так надеялся, что хоть на этот раз кто-нибудь другой займется всякими неприятными делами.
– Если мы еще подольше здесь пробудем, – кислым тоном вставил Сараспер, откладывая свое перо, – то долгие годы так отложатся в наших костях, что о Дарсаре действительно придется позаботиться кому-нибудь другому!
– Скулите, хнычете, ворчите, – насмешливо произнесла Эмбра, медленно скользя вниз к своим спутникам. – Неужели больше ничего не услышишь от мужчин, которые отправились на поиски приключений?
Краер подмигнул.
– Услышишь, – ответил он, – но обычно другие высказывания предваряются фразой: «Эй, девка! Показать тебе, как…»
Эмбра сморщила нос и повелительным жестом приказала ему замолчать, но ее ловкие пальцы превратили этот жест в гораздо более грубый. Краер подбоченился, изображая возмущенную высокородную даму, прищелкнул языком с притворным отвращением и закатил глаза под лоб.
– У меня идея, – сухо предложил Сараспер. – Пусть он, – старик ткнул пальцем в Краера, – бродит взад и вперед по Долине до тех пор, пока не изведет обладателя Дваера до такой степени, что тот попытается сжечь его дотла. Тогда-то мы и узнаем, кто это такой.
– А если попытка уничтожить меня будет успешной? – осведомился коротышка оскорбленным тоном.
Старый целитель пожал плечами.
– В армии Черных Земель хватает квартирмейстеров, насколько я помню, и вряд ли кто-нибудь из них будет таким же надоедливым.
Краер повернулся к Сарасперу и скопировал грубый жест Эмбры, сделав его еще более выразительным.
– Так мы идем? – спросил целитель у остальных, не обращая внимания на надувшегося квартирмейстера.
– А куда именно? – пророкотал Хоукрил. – Что-то мне не хочется разгуливать по всей Долине, принимая во внимание ту любовь, которую питают к нам бароны.
– Я хотела поговорить об этом, – кивнула Эмбра. Камень на ее груди ярко вспыхнул, и она нахмурилась, поглядев на него. – Кто-то опять пытается нас найти.
Ненадолго воцарилось молчание, и трое мужчин плотнее сомкнулись вокруг волшебницы, пристально вглядываясь в молчаливые руины, словно ожидая, что маги, хищники или лучники сейчас выскочат с ликующим видом из-за каждого камня.
– Говори, детка, – проворчал Хоукрил, поднимая свой меч и не отрывая глаз от тех участков леса, которые просматривались за развалинами стен. – Думаю, Краер на секунду-другую прекратил умничать.
– Это был тонкий намек, да? – пробормотал квартирмейстер. – Да, Эмбра, мы слушаем, говори.
Эмбра спокойно встретила взгляды всех троих и мягко произнесла:
– Я бы не хотела на чем-то настаивать, чтобы вы не вообразили, что я вас во что-то втягиваю насильно. Ради Троих, теперь можете ворчать и…
– Не надо откладывать это до той поры, когда кого-нибудь из нас убьют, – тихо проговорил Краер.
Трое мужчин ждали. Девушка сделала глубокий вдох, на мгновение прикрыла глаза, а затем произнесла голосом, в котором явственно слышались слезы:
– Да. Да, именно это я и имею в виду. Мы не знаем, у кого другие Камни, но этим людям должно быть известно, кто мы такие. Очень возможно, что мы умрем, так и не выполнив поручение короля.
– Разве Дваер не может вернуть нас к жизни? – почти шепотом спросил Хоукрил, оглядываясь вокруг, словно сами разрушенные стены подслушивали их.
Эмбра пожала плечами.
– Возможно, но я не знаю, как заставить Камень сделать это, поэтому мой ответ – «нет». Но выслушайте, что я думаю о дальнейших действиях. Бродить наугад по округе, пытаясь выведать, где лежат Дваеры, расспрашивая всех болтливых торговцев и фермеров в каждой таверне, значит стать прекрасными мишенями. Так же глупо шпионить за баронами, наместниками и магами: у них всех есть что скрывать или беречь от воров, даже если они никогда не слышали о Камнях, и они подумают, что мы хотим отнять их собственность. Поэтому я лучше пущу в ход свою магию, с вашей помощью, конечно.
Сараспер указал на висящий у нее на груди Дваер.
– А как тебе это удастся, если так легко помешать применению поисковой магии?
Госпожа Серебряное Древо нетерпеливо подалась вперед:
– Я не стану, как другие, наблюдать открыто. Такой способ легко могут блокировать те, кто это умеет. Если это удается, то оба владельца Камней видят друг друга, и между ними открывается проход – дверь, порог которой может простираться на мили, от одного края Дарсара до другого, так что один шаг переносит человека через пространство, на преодоление которого ушли бы многие месяцы. В такую дверь можно запускать что угодно: чудовищ, стрелы, ну и заклинания, конечно. Тут надо быть очень осторожным.
– И поэтому? – задал наводящий вопрос Краер, задумчиво постукивая ногтями по клинку своего кинжала.
– И поэтому я применю более тонкую магию, она поможет выследить волшебную энергию Дваера, как гончая вынюхивает зайца по запаху. Это заклинание работает медленнее, но зато его очень трудно обнаружить.
Слова Эмбры вызвали кривую улыбку на одном лице в этом зале. Лицо это не принадлежало ни одному из троих мужчин, стоявших вокруг волшебницы, и никто из Банды Четырех даже не подозревал о его присутствии. Улыбка украсила лицо, парящее в воздухе, – человеческая голова, лишенная тела, висела незамеченной в одном из отдаленных углов зала, и губы ее растянулись в беззвучном смехе за мгновение до того, как голова бесшумно исчезла.
И все-таки это исчезновение не осталось незамеченным. В густой тени, на приличном расстоянии от того места, где находилась голова, у покосившегося стеллажа, еще одно лицо, в свою очередь, улыбнулось. У этого бородатого лица имелось тело, и оно скрылось за стеллажом за несколько мгновений до того, как Краер поднял голову и бросил взгляд в этом направлении. Бородатый человек больше не появился после того, как квартирмейстер отвел взгляд в сторону, но нечто другое шевельнулось еще дальше, в глубокой тьме. Маленькая летучая мышь оторвалась от потолка, где висела, и полетела, взмахивая крыльями, над развалинами. Кажется, она тоже улыбалась на лету.
Еще одна летучая мышь пронеслась мимо окон, она могла свободно прилетать и улетать в ночи, а у него этой свободы не было.
Он сидел в своем кресле в одиночестве, погрузившись в молчаливое ожидание, и боролся с нарастающим отчаянием.
Голос прозвучал из темноты, казалось, у самого локтя правителя баронства под названием Гончие Псы.
– Вы один и сидите в тени?
Он вздрогнул от неожиданности, но подавил желание вскочить с кресла и выругаться. Вместо этого он произнес медленно, стараясь говорить по возможности спокойным голосом:
– Да, я выполняю свои обязательства.
– Это хорошо, – сухо ответил голос.
Правая рука правителя Гончих Псов сжала дарующую спокойствие рукоять короткого меча, который он носил под одеждой.
– Снять колпак с фонаря? – спросил он.
– Да, – раздалось в ответ, и, когда вспыхнул свет, барон обнаружил перед собой человека, закутанного в плащ.
Гость стоял, наклонив голову, чтобы полностью скрыть под капюшоном лицо, широкие рукава его одеяния складками ниспадали на руки, так что их нельзя было рассмотреть. Взгляд посетителя – хотя об этом можно было лишь догадываться – был прикован к предмету, который находился между ним и бароном: к шару из прозрачного зеленоватого стекла, размером больше человеческой головы.
Этот шар барон увидеть не ожидал. Он мог быть только чем-то магическим и не сулил ничего хорошего, но Бериас, правитель баронства Гончие Псы, сохранил безмятежное выражение лица и промолчал, а его таинственный посетитель в это время совершал какие-то движения пальцами, скрытыми в рукаве, потом несколько мгновений напряженно прислушивался и наконец заключил странно хрипловатым голосом:
– Мы одни. Это хорошо. У меня не было сомнений в вашей честности, господин барон, но были опасения, что этот идиот, ваш наместник, станет шпионить за нами.
Бериас слабо улыбнулся.
– Он бы и шпионил, если бы я не отослал его в дальние пределы, отражать бандитский налет.
Посетитель удовлетворенно кивнул и быстро шагнул вперед, на яркий свет фонаря. Потом вскинул голову, капюшон упал на спину, и барон обнаружил, что смотрит в смуглое, красивое женское лицо. Никакой чешуи, и, несомненно, это не мужчина.
– Вы не… – резко выдохнул Бериас, одной рукой схватив шнурок звонка, а другой – вцепившись в рукоять меча.
Женщина не пошевелилась, даже когда кончик клинка очутился у ее груди. Сигнал тревоги не прозвучал; барон еще раз дернул шнур, в его руке остался кусок обрезанной веревки с кистью на конце. Гостья улыбнулась.
Барон прищурил глаза:
– Кто вы такая?
– Тот, кого вы ждали, – в другом месте. Я тоже служу Змее, – ответила она, теперь ее низкий голос звучал более естественно.
Изящная рука медленно распахнула одежду и открыла обнаженное тело. Она неспешно показала ему всю себя, от шеи до щиколоток.
– Смотрите хорошенько: я не принесла никакого оружия, кроме правды. Вам не понадобятся стражники и маги. Барон с трудом глотнул, у него вдруг пересохло в горле. Темные, блестящие глаза таили невысказанное обещание. Красавица отошла немного назад и прислонилась к шкафчику с графинами вина в такой позе, что одежда оказалась у нее за спиной, открыв все… Она улыбалась.
– Пока что, – промурлыкала она, – я прошу вас только смотреть.
Почти ленивым жестом она подбросила стеклянный шар в воздух. С бесшумной вспышкой магической силы он превратился в мерцающее зеркало. Огоньки в нем постепенно приобретали форму – это были силуэты людей. Бериас подался вперед и пригляделся.
Взору его открылась комната, обшитая темными панелями, очень похожая на его собственную. В ней находились двое знакомых ему людей. Один был его старый соперник, барон Элдаг Орнентар, а другой – тот самый человек, которого он ожидал у себя сегодня ночью…
– Так изложите мне ваш-ш-ши с-с-соображ-ж-же-ния, – странным шипящим голосом приказал человек под капюшоном.
Пресловутое каменное лицо барона Орнентара потеряло неизменно спокойное выражение. Унизанная кольцами рука, которой он махнул в сторону своего парящего в воздухе волшебного шара, заметно дрожала.
– Все мои маги погибли! – Его крик отразился от потолка и полированных щитов на стенах. – Теперь Орнентар беззащитен против армий Серебряного Древа и всех остальных мятежных баронов!
– С-с-спокойно, – прошипел змеиный жрец. – Я тож-ж-же наблюдал за битвой в Индраевине и в других местах. В эти пос-с-следние дни ряды магов в Долине так с-с-сильно поредели, что вам не с-с-стоит с-с-слиш-ш-шком волноватьс-с-ся. С-с-серьезнее то, что маги из многих з-з-земель с-с-собрались в С-с-силп-таре, чтобы реш-ш-шить, что делать в с-с-связи с гибелью беглых магов С-с-серебряного Древа.
Барон замер в своем высоком кресле. После долгого, неловкого молчания он прошептал:
– Нас не пригласили. Орнентар даже не известили об этом.
Жрец кивнул головой в капюшоне.
– Ах даж-ж-же так, – заметил он спокойным и ровным голосом.
– Все бароны объединились против меня, – горестно проговорил барон Орнентар. – Мы обречены.
Жрец пожал плечами.
– Нет, ес-с-сли вы получите помощ-щ-щь.
– Помощь? – Барон уставился на него. – Откуда?
Жрец Змеи величественно повел рукой. Барон широко раскрыл глаза.
– От вас? Да, да, – торопливо забормотал он, его речь от облегчения стала почти нечленораздельной. Потом он замолчал. – А ваша цена?
– Вы получите помощ-щ-щь Змеи, – торжественно произнес человек в капюшоне, – в обмен на обра-щ-щ-щение Орнентара в веру Змеи.
Барон долгое мгновение сидел молча, потом чуть кивнул. Жрец отошел от стены и приблизился к правителю Орнентара, медленно раскачиваясь.
– Надо пройти церемонию. С-с-снимите тунику и з-з-золотые цепи.
Барон прищурился, но повиновался, медленно, со все возрастающей неохотой.
Когда Элдаг обнажил белый и очень волосатый торс, жрец вытянул руку. На первый взгляд казалось, что в ней ничего нет, но когда жрец прикоснулся одним пальцем к обвисшей груди барона и животу под ней, прикосновение было неприятно холодным. Влажный и скользкий палец начертил сложную фигуру на груди барона, оставляя блестящий слизистый след, который начал светиться зеленовато-белым светом.
Жрец задул лампу, теперь помещение было лишь слабо озарено настенными светильниками, и в полумраке мерцание, которое излучала начертанная жрецом фигура, стало казаться более ярким. Правитель Орнентара в ужасе посмотрел на свою грудь.
– Вс-с-станьте на колени, – прошипел жрец Змеи.
Барон долго молча смотрел на него, но жрец застыл, подобно каменной статуе.
Элдаг нахмурился, потом медленно сполз с кресла и опустился на колени. Тогда гобелены между щитами по всей комнате зашевелились, и фигуры в плащах плавно скользнули в комнату и выстроились вокруг барона. Они молчали, пряча лица под опущенными капюшонами, а руки – в широких рукавах, но он чувствовал на себе взгляды множества глаз.
Барон смотрел на них снизу вверх, и в его глазах разгорался безумный огонь страха и подозрения, а потом знак у него на груди вспыхнул белым сиянием, и в его ярком свете он увидел, как все жрецы закатили один рукав и резко протянули к нему обнаженные руки. Они одновременно сделали один шаг, и их пальцы со всех сторон прикоснулись к стоящему на коленях.
На двадцати плечах что-то зашевелилось, и по каждой из рук заскользили вниз змеи. Барон в ужасе смотрел, как они извиваются, потом поднял взгляд, пытаясь рассмотреть лица под капюшонами, но тут змеиные зубы стали вонзаться и вонзаться в его плоть.
Элдаг с трудом глотнул, невольно всхлипнув, и змеиные головы повернулись к нему и уставились на него блестящими глазами. От яда по всему телу его побежали обжигающие волны, а вслед за этим по всем членам стало разливаться оцепенение…
Фигуры одновременно отступили назад, рукава опустились и скрыли змей, а жрец Змеи вышел вперед и остановился над правителем Орнентара.
Когда тень черного капюшона упала на него, Элдаг Орнентарский в ужасе поднял глаза на жреца и прошептал, задыхаясь:
– Яд! Я… моя жизнь будет теперь зависеть только от вашей воли!
Жрец откинул капюшон и позволил барону увидеть улыбку на своем чешуйчатом, змеином лице.
– Хорошо, – с торжеством ответил он, и голос его, казалось, эхом отразился где-то в невообразимой вышине, а темнота накатывала и кружила, и мир Элдага Орнентарского уплывал в никуда…
Сцена в зеркале померкла, когда барон потерял сознание, а через секунду и само зеркало словно расплавилось и стало растекаться, теряя форму и тая в воздухе, подобно горсти сосулек, роняющих капли на доски пола.
Правитель Гончих Псов в ужасе смотрел на жрицу Змеи. Ее улыбка стала шире.
Внезапно остатки зеркала заскользили в его сторону, подобно стеклянной змее, плывущей в воздухе. Нечто холодное – такого холода он никогда еще не ощущал – обвилось вокруг его запястья, и меч со стуком выпал из его руки. Бериас выругался про себя и попытался подняться с кресла, но к этому моменту стекло, которое прежде было зеркалом, а до этого шаром, превратилось в оковы, пристегнувшие его к сиденью, а жрица уронила свои одежды на пол и быстро подошла к нему.
– Ради Троих! – ахнул он, и его голос неожиданно стал по-настоящему испуганным и тонким.
– Они наблюдают, будь уверен, – промурлыкала она и с горящими торжеством глазами приблизила свой рот к его губам, – но, боюсь, больше они ничего сделать не смогут.
Твердые, как железо, пальцы впились в его щеки, заставив его широко открыть рот. Ее рот оказался совсем близко, и из его теплой глубины выскользнула маленькая зеленая змейка. Ее глазки тоже блеснули торжеством, зубы разжались…
В последние мгновения задыхающийся барон Бериас смутно осознал, что эта змея скользнула прямо ему в глотку, и что теплое тело прижимается к нему, и что он ничего не может сделать – ему придется разделить судьбу Элдага Орнентарского…
