Текст книги "Нефрит. Огонь. Золото"

Автор книги: Джун Ч. Л. Тан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 45

АЛТАН

«Для человека, скучающего по любимой, день тянется дольше, чем три осени».

Эта старая поговорка империи Ши лжива. На самом деле каждая треклятая минута кажется мне целой зимой.

Прошла неделя с тех пор, как Ан уехала во дворец, и за это время я получил лишь несколько зашифрованных записок от Линьси и ничего от нее самой.

Такое ощущение, что я схожу с ума.

У меня не находится слов, чтобы описать это необъяснимое состояние. Что бы это ни было, я ненавижу его и хочу загнать обратно в тюрьму, из которой оно вырвалось. Песок может сделать меня слабым, но это… это разоблачает меня. Словно в клетке держит меня в мире, где прикосновение может означать все или ничего. Где взгляд, улыбка, легкое движение бровей – каждый бесконечно малый жест, каждое движение привносят новый смысл в мое существование.

Это ужасно.

Тан Вэй говорит, что я влюбился, а я думаю, что она мелет вздор.

Вздохнув, я совсем чуть-чуть приоткрываю окно. Солнце почти село. Скоро в наше тайное убежище вернется подруга и принесет поесть. Я же стараюсь не высовываться, предпочитая по большей части оставаться дома.

Смотрю на столичные улицы, вдыхая свежий воздух, пропитанный запахом жареного мяса и более нежным ароматом свежих цветов. Знакомые виды успокаивают и одновременно печалят меня. Фонтан с белокаменной аркой и драконами-близнецами до сих пор стоит рядом с кондитерской лавкой, куда мы с сестрой частенько захаживали. Любимый Шифу чайный дом «Зеленая игла» находится на соседней улице.

Это место хранит слишком много воспоминаний.

Шаги на лестнице выводят меня из раздумий. Лавочница снизу протягивает мне письмо, которое принес посыльный, и уходит, а я вскрываю послание. Почерк Линьси, но чернила слегка размазаны. Видимо, она очень торопилась, и потому не закодировала сообщение.

«Пагода. Озеро. Бабушка».

Мой пульс учащается, по венам разливается возбуждение. Разум велит дождаться Тан Вэй, но если бабушка Ан действительно там, нельзя терять ни минуты. Чем скорее я увезу ее в безопасное место, тем меньше девушке придется беспокоиться.

«И тем скорее ты сможешь отомстить».

В детстве я перепробовал множество способов ускользнуть из дворца, но ни один из них не увенчался успехом. Теперь мне придется проникнуть внутрь. Часть западной стены дворцового комплекса выходит на ров. Во времена отца считалось, что водоем – сам по себе достаточная защита. Стражники стояли на вершине этого участка стены, а не по периметру у основания, где вода встречается с камнем. Если этот вариант не сработает, придется искать другой.

Я слегка колеблюсь, и назойливый голос у меня в голове велит остаться и дождаться Тан Вэй, вместо того чтобы идти в одиночку.

Внезапно раздается раскат грома, и я выглядываю в окно. Странно. Я не заметил никаких признаков надвигающейся бури. Через несколько мгновений небо над дворцом озаряется до жути знакомым светом.

Ан.

Когда добираюсь до места, подъемный мост уже поднят. Я понимаю, что если возьмусь замораживать воду, чтобы с помощью магии проложить себе путь через ров, произведу слишком много шума. Вокруг такая тишина, что стражники, конечно, услышат треск льда под моими ногами. Кроме того, для этого потребуется чересчур много магии. Поэтому я сбрасываю плащ и, не давая себе времени передумать, ныряю в ров. Пока я плыву, шок от холодной воды пробирает меня до костей. Как только выбираюсь на поверхность, зубы начинают стучать, и я ничего не могу с этим поделать.

В свете горящих наверху факелов я пересчитываю стражников. Их шестеро. Я уже собираюсь взобраться на стену, когда раздается удар гонга, сигнализирующий о смене караула. Придется подождать, пока старые гвардейцы уйдут, а новые займут позиции, а уж потом предпринимать какие-то действия. Иначе их будет слишком много.

Я не могу рисковать, вызывая пламя, и не хочу тратить энергию на сушку одежды. Поэтому начинаю дышать так, чтобы увеличить циркуляцию ци внутри себя, тем самым создавая тепло. А потом прижимаюсь к стене, растворяясь в ее тени. Из носа вырываются небольшие облачка пара. Я закрываю рот. Не хочу покинуть этот мир, превратившись в сосульку.

Даю новым стражникам немного времени освоиться на посту, устроиться поудобнее, расслабиться, после чего быстро взбираюсь по стене и удивляю их несколькими отработанными тычками в меридианные точки. Они без чувств падают на землю. Я снимаю с себя холодную мокрую одежду, надеваю форму одного из стражей и натягиваю его сапоги. Так гораздо лучше. Схватив шлем и доспехи, чуть слышно бормочу извинения лежащему на земле полуобнаженному мужчине.

Даже спустя столько лет я до сих пор помню дворцовую территорию как свои пять пальцев. Временами шагаю вперед, притворяясь одним из стражников, иногда крадучись передвигаюсь по крыше. Когда прохожу мимо знакомых ориентиров, ко мне возвращаются воспоминания. Вот королевские конюшни, где я учился ездить верхом. Вот учебный зал, где я посещал бесконечно скучные уроки. Пруд с карпами кои, в который вырвало мою сестру…

Замечаю пагоду рядом с небольшим озером на территории дворца. Это что-то новенькое. Раньше на этом месте стоял старый храм Дийе, пока отец не приказал его снести. Совпадение? В голове разворачивается нешуточная борьба. Сердце хочет сначала найти Ан, а разум возражает, что спасение ее бабушки важнее.

Ругаясь себе под нос, я направляюсь к пагоде. Многоярусная башня хорошо освещена, под ее изогнутыми карнизами мерцают фонари, отбрасывая слабые отблески на темные воды озера. У основания стоят несколько стражников, одетые в такую же униформу, как и та, которую я реквизировал. Когда я марширую вверх, они не обращают на меня никакого внимания, вероятно, принимая за своего.

Даже смешно, как просто их всех обезоружить. Либо я настолько хорош, либо эта башня настолько малозначительна, что ее охраняют самые бесполезные стражники. Едва ли бабушку Ан станут держать здесь в плену. Однако Линьси в своей записке выразилась весьма конкретно. Подсвечивая себе крошечным пламенем на кончике пальца, я оглядываюсь вокруг в поисках каких-нибудь знаков. Мой пульс учащается, когда я вижу изогнутую линию с двумя точками, выжженную на одном из прямоугольных каменных блоков у основания пагоды.

Знак священства Дийе.

Я стучу по каждому каменному кирпичу, окружающему знак, пока один из них не поддается. Толчок – и он убирается внутрь. Раздается скрип, и открывается потайная дверь с ведущей под землю лестницей. Я спускаюсь на несколько ступенек и закрываю за собой дверь. На стене у подножия лестницы висит факел, высвечивающий уходящий в темноту каменный коридор.

Когда с факелом в руке я бесшумно продвигаюсь вперед, слева и справа от меня появляются несколько запертых деревянных дверей. Для каких целей используются эти помещения? Камеры пыток? Некоторые из них представляют собой подвалы с металлическими решетками вместо дверей. Все они пусты.

Любопытно.

Из дальнего конца коридора доносится тихий стон, и я вижу в одной из камер кучу тряпья.

Похоже, это старуха. Ее голова опущена, лицо скрыто в тени, но я различаю белые волосы.

Это бабушка Ан.

При моем приближении она отшатывается. Должно быть, испугалась. В мозгу снова всплывает ужасная, просто чудовищная мысль, но я стараюсь заглушить ее. Вот она, козырная карта священников, прямо передо мной. Никто не узнает, если я убью старуху и покину это место. Или просто увезу ее и запру где-нибудь в другом месте. Тогда я смогу заставить Похитительницу Жизни сделать все, что захочу. Сидящий внутри меня демон искушает.

«Только вот она не просто Похитительница Жизни. Она – Ан».

Я сжимаю холодные металлические прутья. «Ты – не твой прадед», – шепчет голос Шифу у меня в голове. И я принимаю решение раз и навсегда.

– Не бойтесь. Это я, Алтан. Я здесь, чтобы спасти вас, – говорю ей. – Не подходите близко.

Выхватываю саблю и, вложив в удар всю свою силу, срубаю замок. Он легко ломается и с лязгом падает на каменные плиты. Слишком просто? У меня нет времени думать об этом, поэтому я открываю дверь и вхожу.

– Идемте со мной, – зову я.

Фигура шевелится. Тени тают.

Она поднимает голову.

– Ты.

Глава 46

АН

Резко вздрогнув, я просыпаюсь. Сердце бешено колотится в груди, воздуха не хватает. После того, как ударила молнией в дерево, я почувствовала себя плохо и вернулась в свою комнату, чтобы отдохнуть. Все остальное словно подернуто пеленой тумана. Я пытаюсь сесть, но что-то удерживает меня.

Кошмар.

В моем горле зарождается крик, пытается вырваться наружу. Но все, что мне удается, – это приглушенный писк сквозь прижатую ко рту плотную ткань.

– Тссс, – шепчет чей-то голос.

Мурашки бегут по коже, волоски на руках встают дыбом. Я слышу, как чиркает спичка и шипит зажженный фитиль. А потом щурюсь, когда пламя растет и расцветает, очерчивая силуэт женщины. Сотканная из теней рука подносит лампу к моему лицу, и на меня смотрит пара прекрасных глаз в обрамлении темных ресниц. Когда я привыкаю к освещению, передо мной материализуется изящное точеное лицо с высокими скулами и пухлыми губами.

Императрица.

Она протягивает палец с изящным ногтем и приподнимает мой подбородок. В то же мгновение меня охватывает пламя. Ад из игл, муравьев, существ с зубами, кусающих, пожирающих, рвущих кожу изнутри. Мой разум мечется в агонии, давит на череп, пытаясь вырваться. Борюсь изо всех сил, но тело предает меня. Я словно оказалась заточенной в клетку, удерживающую меня в огненной бездне.

Слышу сдавленные крики животного, которого ведут на бойню. И требуется некоторое время, чтобы понять, что они исходят от меня. Чжэньси отнимает палец от моей кожи, и все проходит.

Иллюзия.

Потрясенная, я пытаюсь восстановить дыхание, но глаза слезятся. Что это за магия, что за колдовство? Она тяньсай? Или кто-то еще?

Императрица снисходительно вздыхает.

– Теперь я понимаю, почему ты ему нравишься. Красивая, сломанная игрушка. Когда Тай Шунь был ребенком, он нашел прекрасного зимородка с перебитым крылом, полумертвого от голода. Он вылечил его и выходил. Причем он сделал бы то же самое, даже если бы это оказался неприметный воробей. Видишь ли, подобно многим другим, мой сын любит красивые вещи. Но больше всего он любит сломанные вещи – те, которые нуждаются в починке. И людей, которым требуется спасение.

Я едва улавливаю ее слова. Все, о чем я могу думать, – это ее обжигающее прикосновение.

Кроваво-красные губы императрицы кривятся в идеальной улыбке отвращения. Ушла та теплая женщина-мать, которую, как мне казалось, я знала.

– Жаль. Я не думаю, что тебе нужно, чтобы он тебя спасал, не так ли?

Сморщив на мгновение тонкий носик, она смеется. Если это можно назвать смехом. Он похож на пьянящие воды озера, манящие нырнуть в глубины интимности. Я хочу стереть улыбку с ее прекрасного лица, но вместо этого давлюсь кляпом. Она окидывает меня ленивым взглядом, словно голодная кошка, притворяющаяся перед мышью, что дремлет.

– Бедняжка, – воркует императрица, – должно быть, тебе неудобно. Я сниму его, если пообещаешь не кричать.

Моргнув, я киваю, и в следующую секунду кляп исчезает. Язык у меня ватный, во рту сухо. Я борюсь, но мои конечности по-прежнему прижаты к кровати, а тело тяжелое.

– Что вы со мной сделали?

– Надеюсь, тебе понравился особый чай, который я приготовила. Действие яда скоро пройдет. В конце концов, твоя смерть не входит в мои планы.

Очевидно, служанка, которая прислуживала нам с Тай Шунем, знала о составе моего чая. Вот почему она так нервничала. Ярость побеждает мой страх.

– Чего вы хотите?

– У меня есть предложение.

– Вы могли бы вежливо сделать его за чаем.

– Верно, – соглашается императрица, – но так, что ли… интимнее. – Она наклоняется ближе. – Мы с тобой не такие уж разные. Я не создана для того, чтобы пресмыкаться перед мужчиной. Чтобы добиться власти, я много трудилась и вырывала ее из недостойных рук. Ты же, напротив, родилась с властью, которой жаждут многие низшие. Мы должны править, поскольку сильные охотятся на слабых. Это естественный порядок жизни, иерархия, созданная самими богами.

– Я совсем не такая, как вы.

Ее ноздри раздуваются.

– Не смотри на меня так, будто я какое-то чудовище. Я всего лишь мать, делающая то, что лучше для ее ребенка. И это больше того, что предпринял твой отец.

В ответ я буквально выплевываю проклятие.

– Позволь мне сразу перейти к делу. Мой сын слаб. – Она делает паузу. Я вижу, как ей трудно в этом признаться. – Как только он взойдет на трон Дракона, его предадут министры-политиканы и заживо сожрут священники. Это Тай Шуня нужно спасать. Я делаю, что могу, но всему есть предел. Поэтому мне нужно обеспечить его поддержкой человека, которого другие будут бояться. Кого-то вроде тебя.

– Что бы вы ни задумали, я не стану вам помогать.

Один изящный палец тянется ко мне, и я невольно вздрагиваю от ее угрозы.

– Выслушай меня, – говорит императрица. – Священники помогли избавиться от Рен Луна, но я сглупила, считая, что они не станут держать моего жалкого мужа под пятой. Все, что делал Гао Лун – каждый приказ, каждое распоряжение, – было продиктовано волей священства. Да, предыдущий главный священник был убит по моему приказу, но я не стала бы дважды рассчитывать на удачу. И я никогда не поставлю своего сына в такое же положение, в каком находился Гао Лун. Марионетка, и ничего больше. Как видишь, дорогая, мы с тобой на одной стороне. Мы обе хотим уничтожить Дийе.

– Мы не на одной стороне. Меня не волнует, что они сделают с вашим сыном. – Несмотря на столь громкие слова, в глубине души я беспокоюсь о судьбе Тай Шуня. Чжэньси права. Ему не пережить интриг моего отца.

– Мы обе знаем, что как только будут набраны солдаты, твой отец попросит тебя призвать армию нежити. Над нашими головами нависла угроза со стороны Нанды. Не удивлюсь, если такой приказ поступит со дня на день. Если ты поднимешь эту армию, твоя бабушка останется в живых. Но надолго ли? Пока она жива, священники будут обладать властью над тобой, да твои руки обагрятся кровью многих тысяч. Меня завоевание новых земель нисколько не волнует. Все, чего я хочу, – чтобы мой сын, сидя на троне, был свободным от священников. Чтобы он не превратился в куклу, которую дергают за веревочки.

– Что именно вы предлагаете?

Императрица улыбается.

– Убей своего отца и лиши священников власти над троном. Выходи замуж за моего сына и правь вместе с ним. У тебя будет все, что пожелаешь: сокровища, власть, весь мир.

– Убейте его сами, – выплевываю я.

– Ты не можешь не понимать, что, если бы могла, я давно убила бы этого человека. Священники отомстят, если поймут, что это моих рук дело. Они слишком укоренились во дворце, у них слишком много союзников и слишком мало врагов. Я хочу уничтожить их и начать что-то новое. И лучшее.

– В таком случае вам не следовало убивать Рен Луна, – заявляю я, ненавидя ее всей душой. Ненавидя себя за то, что считала императрицу хорошим человеком.

– Рен Лун был выдающимся дураком. Ты – Похитительница Жизни; и священники подчинятся, если ты уберешь своего отца. Тогда ты сможешь от них избавиться.

Я вспоминаю благоговение в голосе священника, которого убила в бамбуковом лесу. Он смотрел на меня, словно на небожителя. Мысль об убийстве собственного отца приходила мне в голову, когда мы с ним остались одни в его кабинете и у меня в руке находился темный меч. Однако я не способна на подобное даже ради спасения мира, не так ли?

– Как насчет того, чтобы я убила всех? И вас в том числе? – предлагаю я.

– Если бы ты только могла, моя дорогая девочка. – Искреннее сожаление в ее голосе нервирует меня. – Ах, и вот еще что. Я сказала, что побочные эффекты яда исчезнут. Только вот сам яд останется в твоих венах, медленно разрушая нервы. Ты будешь чувствовать себя прекрасно, пока однажды… – Она щелкает пальцами, отчего я отшатываюсь. – Я – единственный человек, у которого есть противоядие. И, конечно же, я с радостью поделюсь им с тобой, если мы придем к соглашению.

Императрица отлично подготовилась. Она на шаг опережает и меня, и священников. Вот только я не могу позволить ей победить. Поэтому ухмыляюсь, дразня ее.

– Я не стану вашей марионеткой. Вы ошиблись в оценке того, насколько мне дорога собственная жизнь.

– А как насчет твоей бабушки? Или кого-то еще? Того, кто появился во дворце не так давно и, строго говоря, должен быть мертв.

У меня не получается контролировать свой шок.

Императрица насмешливо смотрит на меня, слой за слоем лишая моей стальной защиты. Ее губы изгибаются в торжествующей улыбке.

– Я одна из немногих, кому известно, что он не умер в пустыне много лет назад. Представь мое удивление, когда я узнала, что он ступил на материк. Представь мой восторг, когда несколько дней назад его заметили в столице. Интересно, что заставило этого глупого мальчишку сегодня вернуться во дворец? Это же не ради твоей бабушки?

– Он не пришел бы сюда… если только… – невидимая рука сжимает мое сердце, – вы обманули его.

– Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Линьси – его шпионка. Пришлось притвориться, что я ничего не знаю. Эта девка еще заплатит, но в конце концов у меня все получилось.

– Что вы сделали с Линьси?

– Не волнуйся, она жива. Пока.

– Не убивайте ее… и его тоже. Пожалуйста. – Рыдание застревает у меня в горле. Я ненавижу себя за то, что прошу и даже умоляю, но она нашла мою слабость. Буквально переломила мне позвоночник.

– Не мне решать, жить ему или умереть. – От звучащего в голосе императрицы удовольствия по моему телу пробегают мурашки. Каждое слово, выскользнувшее из ее прелестного рта, словно едва уловимое предупреждение о грядущих ужасных событиях. – Знаешь, дорогая девочка, сколько всего интересного можно найти в старых пыльных свитках, написанных на мертвых языках, в Запретной библиотеке. К счастью, я располагаю свободным временем, и мне требовалось… увлечение. Похоже, Юнь Лун не сумел уничтожить все. Остаются истории о давно забытом прошлом. Судя по всему, подлинные события.

Чжэньси проводит пальцем по моей челюсти. На сей раз нет ни пламени, ни иллюзий, но от ее прикосновения меня пробирает дрожь.

– Мужчины часто бывают ослеплены собственной гордыней. Когда зацикливаешься на том, что считаешь истинным, не видишь картины в целом. История тяньсай – это история Дийе; и одна не будет полной без другой. Быть сведущим только в чем-то одном означает, что тебе известна лишь половина истории, половина истины. В конце концов, это одни и те же люди. – Ее теплое дыхание касается моей щеки. – Вот тебе правда, Похитительница Жизни. Меча света не существует.

– Но темный…

– Да, существует некий меч, – нетерпеливо перебивает императрица. – Ты нашла его, не так ли? Но нет ни темного, ни светлого меча: это одно и то же. Темный меч никогда не должен был стать тем, чем он является сейчас. Меч – всего лишь инструмент. Его предназначение определяет тот, кто им владеет. Юнь Лун испортил его, осквернил неправильным применением магии. Он изменил равновесие в мире и проклял нас всех. Грехи его крови находят продолжение в его потомках. Необходимо вернуть баланс, а для этого должна быть принесена жертва, чтобы земля исцелилась.

Тошнотворная мысль проскальзывает в мой разум. Я молчу, пытаясь выбросить ее из головы.

– Как Похитительница Жизни, ты можешь вернуть темный меч в его естественное состояние и восстановить равновесие, – продолжает императрица. – Восстанови его кровью потомка Юнь Луна, и последние следы его магии исчезнут с лица земли. – Она улыбается. – Мой муж Гао Лун мертв…

– Нет, – выдыхаю я.

– Тай Шунь – мой сын, но в нем нет императорской крови. Гао Лун…

– Замолчите!

– …Не приходится ему истинным отцом. Это означает, что в живых остался только один человек, в жилах которого до сих пор течет кровь Юнь Луна. Есть только один потомок, один истинный наследник.

Алтан.

Каждая клеточка моего тела кричит, извивается, ищет способ забыть ее слова, повернуть время вспять.

– Это неправда! Вы лжете! – всхлипываю я.

– Неужели? – Императрица откидывается назад, бросая на меня последний долгий взгляд. – Так что ты решаешь? Ты спасешь свою бабушку и убьешь тысячи? Или убьешь своего отца и выйдешь замуж за моего сына? Ты убьешь Цзыня и спасешь землю и наш народ? Или умрешь в одиночестве после того, как все, кого ты любишь, покинут этот мир?

Пламя исчезает, и я снова погружаюсь в темноту. Понятия не имею, одна ли я, или императрица где-то в комнате наблюдает за мной, словно змея, в любой момент готовая к броску. По мере того, как утекают секунды, отчаяние сжимает мой разум в своих искореженных объятиях, сливаясь со мной воедино.