Текст книги "Нефрит. Огонь. Золото"
Автор книги: Джун Ч. Л. Тан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Глава 24
АЛТАН
Резко вздрагиваю и просыпаюсь.
Мне холодно и жарко одновременно. Голова раскалывается, рука болит, тело одеревенело и ломит. Надо мной сверкают драгоценные камни и пульсируют вспышки яркого света. Неужели я снова в горах Удин?
Протираю глаза, осматриваюсь. Это совсем другая пещера, а сияние создает солнечный свет, отражающийся от минералов в стенах.
Мало-помалу ко мне возвращается память. Люди в черном… схватка… разлившийся серебристый блеск, уничтоживший одного из нападавших. Изогнутый кинжал. Я не видел, откуда он взялся. Но одно знаю точно: у меня перед кем-то появился долг крови, который, в конце концов, нужно будет возвращать.
Затем в сознании всплывает образ человека, державшего мою спутницу в заложниках: сочащийся из него странный зеленый свет, то, как он вцепился себе в горло, как корчился от боли… Как Ан стояла над ним, излучая энергию. В тот момент она показалась мне пугающе красивой.
Словно богиня смерти.
Я почувствовал ее, эту необычную магию. Мимолетную, но пугающую. Из меня что-то вытягивали, из самых сокровенных глубин существа. Я не мог ни дышать, ни сопротивляться. Как будто снова затерялся среди зыбучих песков.
Глубоко вдыхаю и выдыхаю, отпуская эти видения, а потом оглядываю пещеру. Вижу разбросанное оружие, рубаху и верхний халат, все в куче. Тут же нервно хватаюсь за свой амулет. Он на месте.
У входа в пещеру раздается какой-то звук, и появляется фигура в синем. Это Ан. С моим ножом в руке. У меня напрягаются мышцы. Я же ранен. Насколько серьезной опасности я подвергаюсь, находясь рядом с Похитительницей Жизни? Но ее магия не убила меня, значит, сработала полученная от феникса защита. Однако легче от осознания этого мне не становится.
– Ты жив, – улыбается Ан и поднимает в воздух мертвого зайца. – Смотри, что у меня есть. Я верну твой нож, как только выпотрошу его.
– Сколько времени я провел без сознания?
– Всего один день. Ты проспал всю ночь.
Мне удается ухмыльнуться.
– Говорил же, что не умру у тебя на руках…
Уголки ее рта почему-то ползут вниз.
– Я очень рада. – Я осторожно дотрагиваюсь до места, в которое меня ранили, и шиплю от боли. – С тобой все в порядке? – восклицает Ан, мгновенно подскакивая ко мне.
– Я в порядке.
Она отворачивается.
– Хорошо. Тогда одевайся.
– Но мне жарко. – Я ощупываю себе лоб и шею. – Меня лихорадит.
Понятия не имею, это означает, что яд выходит из организма или, наоборот, распространяется.
– Я знаю. – Ан переминается с ноги на ногу, глядя на стену пещеры позади меня, как будто это самое интересное зрелище в мире. Кончики ее ушей розовеют. – Просто… надень свою одежду.
Не желая пререкаться, я хватаю халат и прочее. У меня есть дела поважнее: хочу осмотреть тела. Точнее, одно конкретное тело. Нужно собственными глазами увидеть последствия способности красть жизнь.
Когда натягиваю тунику, по плечам разливается боль, но я стараюсь не издать ни звука. Не хочу выглядеть слабым или беззащитным перед Похитительницей Жизни. Просто на всякий случай.
– Что ты делаешь? – восклицает Ан, заметив, что я пытаюсь встать.
– Хочу вернуться и осмотреть местность.
Ан роняет зайца и нож, и я проворно ловлю свое оружие, прежде чем оно ударится клинком о твердую как камень землю. Руку пронзает очередная вспышка боли, и я морщусь.
– Ты помнишь, что я с тобой сделала? – тихо спрашивает она.
– Да, но в том нет твоей вины. Ты защищалась, а я попался под руку. Даже загнанный в угол кролик укусит. – Слова легко слетают с языка, хотя я и сам им не вполне верю.
– Я не кролик, – сердито возражает Ан, хотя вид у нее испуганный.
– Тебе не обязательно идти со мной, – произношу мягко.
– Пойду, – быстро решает она. – Тебе понадобится моя помощь, чтобы добраться туда.
Я киваю, удивленный ее заботой. И страшась ее истинных намерений.
И пусть тело горит огнем, но я не успокоюсь, пока не узнаю. Пока своими глазами не увижу, что сделала Похитительница Жизни. На некотором расстоянии впереди нас в воздухе кружат стервятники. Должно быть, мы уже близко.
Ан с непроницаемым выражением лица смотрит перед собой. Плечи напряжены, девушка то сжимает, то разжимает кулаки. Следовало бы сказать ей что-нибудь ободряющее, но на ум ничего не идет.
– Вчера с нами был еще кто-то, – вдруг сообщает она. – Кто-то в театральной маске, вроде тех, что носят актеры на сцене в опере. Я думаю, что этот некто и метнул кинжал, который убил того бандита.
– В какие цвета была раскрашена маска?
Она хмурит брови и на мгновение закрывает глаза.
– В красный, черный и вроде с примесью синего. Или белого?
Лейе? Я осматриваю бесчисленные закоулки и трещины в окружающих нас стенах каньона. Здесь полно мест, в которых он мог бы прятаться. Проклятие. Не желаю быть обязанным ему жизнью.
– Ты думаешь, этих людей послал мой отец?
– Не знаю. Разве главный министр не отправил бы целый отряд солдат, чтобы вернуть свою дочь?
По дороге к каньону мы не встретили никаких неприятностей. Странно, если задуматься. Возможно, мы и отклонились от первоначального плана направиться прямо в портовый город, но Чжао Яну следовало бы приложить больше усилий по поиску Ан. Да и священникам тоже. Но, похоже, на наш след не напали. Не исключено, что Лейе удалось задержать погоню. Только вот если он здесь, у нас на хвосте, то прекрасно знает, что я больше не следую его плану.
Ан ахает и, выпучив глаза, зажимает рот руками.
Мы на месте.
Я стою посреди полнейшего омертвления.
Трава, полевые цветы и насекомые сморщились и умерли, образовав похоронный венок под стать трупу, который они окружают.
Трупу, больше похожему на пустую оболочку.
Его кожа высохла, как будто разом лишившись всей жидкости. Словно этот человек умер десятилетия назад и был брошен на растерзание суровой стихии. На его сморщенном бескровном лице застыла маска ужаса и потрясения. Пустые глазницы устремлены в небеса.
Этой оболочкой человека мог быть я.
Неожиданно раздается тихий вскрик. Тело Ан сотрясает дрожь. Я беру ее за локоть и веду прочь. Ей не нужно заново переживать случившееся.
Но пока мы идем, я не могу не думать о том, что мир был бы куда более безопасным местом без Похитительницы Жизни.
Глава 25
АН
Вернувшись в пещеру, я как можно быстрее свежую зайца, стараясь не думать о смерти от моих рук. По реакции Алтана на убитого мной бандита я поняла, что он меня боится. Считает опасной. Убийцей. Чудовищем.
Он не ошибается.
Промываю тушку в ручье и подвешиваю над огнем. Вскоре в воздухе разливается восхитительный аромат, а на потрескивающий огонь начинает капать жир, но я никак не могу избавиться от сожаления, что пришлось отнять у зверька жизнь, хоть и ради поддержания собственной. У меня тут же пропадает аппетит.
Из пещеры, слегка пошатываясь на подгибающихся ногах, выходит Алтан в наброшенном на голое тело черном халате. Он одобрительно принюхивается, и я протягиваю ему импровизированный вертел. Парень тут же начинает с удовольствием есть. Однако, откусив несколько раз, останавливается.
– Прости. – Застенчиво улыбаясь, Алтан пытается вернуть мне недоеденного зайца, но я отмахиваюсь.
– Я не голодна. – Как на грех, у меня начинает громко урчать в животе, и я смущенно поеживаюсь.
– Очевидно, твой желудок не согласен.
– Ты ранен, и тебе требуется усиленное питание.
– Я ранен и не смогу помочь, если от голода ты упадешь в обморок. – Он помахивает мясом у меня перед носом, и я наконец сдаюсь и забираю его обратно.
Пока я без особого энтузиазма откусываю, Алтан потягивается и проверяет свою руку, поворачивая ее то в одну, то в другую сторону. Халат при этом, конечно, соскальзывает с его плеч.
Я кашляю, едва не подавившись куском мяса.
– Почему ты все время ходишь полуодетый?
Он растерянно моргает.
– Я не…
– Тебя все еще лихорадит? Как говорила моя бабушка, в таком случае нужно хорошо пропотеть. Она, бывало, заворачивала меня в одеяла даже в пустынную жару. Это правда работает. Надо и тебе попробовать, – говорю слишком быстро, и голос у меня звучит неестественно высоко.
Алтан пожимает плечами, плотнее закутывается в халат и устраивается поближе к огню.
– Не жалуйся на то, что я потею.
– Да от тебя уже воняет.
– И от тебя тоже.
Я не могу удержаться от смеха. Пахнем мы действительно плохо.
– Помнится, ты говорила, что не знаешь, как пользоваться крадущей жизнь магией, – вдруг выдает он.
Я перестаю смеяться. Почему Алтан заговорил об этом именно сейчас?
– Я действительно не знаю, как ею пользоваться. Это просто случилось. Я запаниковала, не хотела, чтобы ты умер. – Я бросаю заячьи кости в огонь. – И не понимала, что творю.
– Лейе говорит, что тебе нужна магия, чтобы найти меч. Это правда?
В этом уверял меня отец. Вечера, проведенные вместе в его кабинете, не дают мне покоя. Сердце заполняется щемящей горечью. Хоть я и гоню мысли о нем, боль от его предательства все еще свежа. В глубине души я понимаю, что не смогу убегать от него вечно.
– Сам меч должен притягивать меня к себе, как магнит, – сообщаю я.
– Ты уже ощущала его… – Алтан подыскивает нужное слово, – его притяжение?
Я отрицательно качаю головой. Что-то мелькает на его лице. Разочарование? Но почему его это волнует? Его задача – доставить меня на корабль. Я не хочу думать ни о мече, ни о своей темной магии, поэтому достаю перстень и показываю ему.
– Почему ты его не продал?
Алтан похлопывает себя по пустому мешочку.
– Ты узнала?
Я киваю и надеваю перстень на палец. Знакомый вид вытравленного серебром феникса успокаивает меня.
– Мне показалось, что он важен для тебя. – В его тоне слышится вопрос.
Однако отвечать мне не хочется. У меня имеются и свои вопросы.
– Для тебя это больше, чем просто работа, не так ли?
Молчание.
Я делаю еще одну попытку:
– Как ты оказался втянут в эту историю с империей Ши? Ситуация в Менгу выглядит мирной. Неужели деньги, которые ты получаешь от Лейе, стоят таких хлопот?
Алтан прислоняется спиной к валуну, глядя в ночное небо.
– Дело не в деньгах, – наконец признается он. – Моя мать была с севера, а отец – из Ши. Он выступил против священников, и они открыли на нас охоту. Лейе сказал, что если я помогу тебе найти меч света, ты сможешь свергнуть священство.
Свергнуть священство? Неужели Лейе с самого начала это планировал? Он действительно намерен предать моего отца. Мысль об этом вселяет в меня одновременно надежду и страх. Лейе достанет храбрости противостоять моему отцу, но ведь он – всего лишь один человек, почти мальчик. А за моим родителем вся Империя и духовенство. Бороться с ними бесполезно. Но Лейе все же пытается.
Что касается меня… то я не такая храбрая.
«Разве ты не хочешь отомстить за смерть матери?» – спрашивает тихий голос в моей голове. Мне неизвестно наверняка, мертва ли она, но я точно знаю, кто довел ее до отчаяния. Священники. Если меч способен остановить их, значит, моя цель – отыскать его. Только вот это подразумевает овладение моей крадущей жизнь магией, и я не уверена, что преуспею.
Не уверена, что хочу этого.
Я была счастлива воссоединиться с отцом, но радость оказалась недолгой. Какая-то часть меня беспокоится о том, что с ним станется, если падет священство. Не могу забыть, как Тай Шунь горевал по своему отцу, человеку, совершавшему ужасные поступки. Моего родителя нужно остановить и наказать за его деяния. Но насколько далеко может зайти это наказание и должна ли я, его дочь, способствовать этому?
Я гоню прочь спутанный клубок эмоций и бросаю нервный взгляд на Алтана. Он ведь не знает, что мой отец – предводитель Дийе, не так ли? Чжао Ян прилагает усилия, чтобы скрыть свою личность и в качестве главного министра, и в качестве главного священника. Если бы Алтан знал, то наверняка уже упомянул бы об этом.
– Значит, для тебя это личное, – тихо произношу я.
– Разве не всегда так? – Алтан вытаскивает кинжал и принимается крутить его. – Ты можешь сколько угодно тешить себя надеждой, что удастся держаться подальше от всей этой заварухи, но раз ты Похитительница Жизни, кому-то всегда будет от тебя что-то нужно.
– Ненавижу, что со мной обращаются, как с вещью, которую можно использовать, и ни для кого ничего не хочу делать. Мечтаю, чтобы меня оставили в покое, – признаюсь замученным тоном.
Я устала от мужчин, стремящихся меня использовать.
– Ты не можешь позволить себе роскошь вести спокойную жизнь. – Алтан вздергивает бровь, словно бросая мне вызов. – В мече заключено могущество, и вкупе с твоей магией он может остановить распространение пустыни. Одно это дорогого стоит. Ты могла бы использовать его, чтобы править, заставлять народы подчиняться твоей воле.
Я раздраженно вскидываю руки.
– Я же уже говорила, что не такая, как Юнь Лун. Мне вовсе не хочется править миром! Это абсурд.
– Мало кто способен противиться такой власти.
– Я… я не хочу больше никого убивать. – Мы оба слышим дрожь в моем голосе.
Выражение лица Алтана смягчается, становится почти грустным.
– Первый раз всегда дается труднее всего.
Я не знаю, что ответить.
Он повторяет эту мысль снова, как будто я сразу не осознала смысла его слов.
– Первый раз, когда кого-то убиваешь, всегда самый трудный.
– Похоже, у тебя большой опыт. – Я провожу рукой по лицу. – Просто замечательно. Я застряла в богами забытом каньоне посреди пустыни с воинственным парнем, у которого достаточно оружия, чтобы снарядить целую армию.
Я ожидала едкого ответа, но его не последовало. Алтан сидит, с серьезным видом раздувая огонь. Я стараюсь не думать ни о том, сколько людей он уже убил, ни о причинах, толкнувших его на это. Возможно, он нуждался в деньгах. Или, вероятно, он убивал только священников, пытавшихся захватить его. Не знаю, станет ли мне от этого легче.
Тереблю концы своей шали, выдергивая незакрепленные нити.
– Просто к сведению: тот бандит в каньоне был не первым и не вторым.
– Я знаю. В том городе посреди пустыни…
– Нет. Это случилось еще раньше, – признаюсь я.
Алтан прекращает поигрывать кинжалом и напрягается. И пусть я не хочу, чтобы он меня боялся, но чувствую, что ему нужно рассказать.
– Что-то случилось, когда я была ребенком… что-то плохое. Я не знаю как и не помню всего. – К горлу подступает тошнота. Я смотрю на свои руки, провожу большими пальцами по подушечкам остальных, ощущая линии на коже. – Мне кажется, я случайно кого-то ранила. Похоже, причиненная мной боль оказалась столь велика, что напугала мою мать, заставив ее спрятать меня.
Алтан откладывает кинжал и смотрит на звезды. Через несколько секунд он, видимо, принимает решение. Поворачивается ко мне и наклоняется ближе.
– Много лет назад, после смерти отца, моя мать сбежала в пустыню вместе со мной и сестрой. – Он едва цедит слова. – Мы думали, что окажемся в безопасности, но священники нашли нас. Маму убили, и тогда проявилась моя магия. В то время я понятия не имел, как правильно с ней обращаться. Она вышла из-под контроля, и я породил грандиозную песчаную бурю. – Устремленный на меня пронизывающий взгляд исполнен боли. – Вот так я и сбежал от священников. Но эта песчаная буря убила мою сестру. Она стала моей первой жертвой.
Теперь его осязаемый страх при виде созданной прошлой ночью миниатюрной песчаной бури обретает смысл. Я узнаю выражение его лица. Оно отражает то, что было на моем собственном несколько мгновений назад. Ему интересно, что я о нем думаю. И выскажу ли я эти мысли вслух.
Я не утешаю и не подбадриваю его, но резко вздергиваю подбородок.
– Я и не знала, что мы соревнуемся, у кого было самое ужасное детство. Ты, несомненно, выиграл.
Мои слова смущают Алтана, но лишь на мгновение. Затем он начинает смеяться, хотя совсем не смешно. Это ужасно неуместная шутка. Но я знаю, что он смеется, потому что чувствует облегчение.
Потому что я заверила парня, что не считаю его чудовищем.
Глава 26
АЛТАН
Следующие два дня мы пробираемся через каньон. Боясь лишиться единственного источника воды, держимся поближе к ручью, отдаляясь от него только на поиски пищи. Моя рука быстро заживает, поскольку Ан своей быстрой реакцией и применением линкао свела на нет действие яда.
Постепенно ландшафт меняется. Чем дальше мы отходим от места бандитской засады, тем легче мне становится дышать. Среди щербатых скал то тут, то там проглядывают всполохи зелени. Это появляются сначала невысокие, а потом и большие деревья. Сам ручей расширяется, превращается в реку, журчание воды в которой напоминает песнопение. Добравшись до небольшого поселения, расположенного на краю каньона, мы решаем провести здесь еще одну – последнюю – ночь, а на следующий день попытаться раздобыть какой-нибудь транспорт.
Мимо пробегает небольшой олень, которого я легко сражаю стрелами, – это будет наш ужин. Пока мясо готовится, Ан с головой уходит в сортировку небольших камней и гальки возле реки. Как я не могу выносить вида песка, так она, похоже, смерти. У каждого свое бремя.
Насытившись, мы ложимся на спину, бок о бок, затерявшись в лабиринте мыслей. Я вглядываюсь в россыпь звезд на темно-синем небе в поисках той, что укажет мне путь домой. Той самой, которая много лет назад дарила нам с сестрой надежду. Сегодня эта звезда выглядит еще более далекой. И менее яркой. Менее реальной.
– Алтан? – шепчет Ан. – Ты еще не спишь?
– Ммм?
– Огонь погас, и мне становится холодно.
– Что мне нужно сделать? – бормочу я. Она фыркает, и мне на ногу падает камешек. – Что ж, можешь укрыться моим верхним халатом, – со вздохом предлагаю я.
– Не нужна мне твоя вонючая одежда. Я хочу, чтобы ты развел костер.
Несмотря на то, что в темноте ничего невозможно разглядеть, я чувствую ее взгляд и со стоном принимаю сидячее положение. Быстрым движением пальцев посылаю небольшой сгусток пламени в сторону растопки.
– Вот. Теперь довольна?
– Спасибо.
В отблесках огня я мельком замечаю выражение лица Ан.
– Ты в состоянии сама разжечь костер обычным способом. Я видел, как ты это делаешь, – начинаю я и, внезапно осознав, стискиваю зубы. – Ты хотела посмотреть, как я создаю огонь с помощью магии. Зачем?
– Лейе уверял, что священники предпочитают магию огня. Я уже видела твое пламя раньше, и мне стало любопытно. Оно выглядит точно так же, как у него. Если вся магия огня одинакова и если Дийе – это люди, которые встали на сторону Юнь Луна, а тяньсай – те, кто этого не сделал, разве это не означает, что по сути своей они одинаковы?
У меня волосы встают дыбом. Глупо было считать Ан сторонним наблюдателем, оказавшимся в центре жестокой политической войны. Вероятнее всего, у нее есть некий тайный план.
– К чему ты клонишь? Что уже задумала? – требовательно интересуюсь я.
Ан хмурит брови.
– Ну что ты взъелся-то? Ничего я не задумала. Но вот что я хочу сказать: если различия между тяньсай и Дийе поверхностны, если Юнь Лун создал их намеренно столетие назад, отчего бы нам все не прояснить?
– Ты слишком наивна. Это не простой спор, который можно решить, все как следует обсудив.
– Я исполнена надежды, – настаивает Ан, и я невольно отмечаю, насколько сильно она сейчас напоминает Шифу. Похоже, благодаря своим бесконечным запасам идеализма они прекрасно поладят. – Лейе – священник, но он, кажется, хочет сделать то, что считает правильным. Возможно, есть и другие.
– Лейе – особый случай.
– Почему?
Я не готов ни рассказать ей, откуда знаю Лейе, ни кем являюсь на самом деле. Она вроде влюблена в Тай Шуня. Поэтому не представляю, как отреагирует, если узнает, что я сражаюсь за трон Дракона.
Чтобы избежать ее вопросительного взгляда, я ухожу в темноту, и Ан понимает, что нужно оставить меня в покое. В какой-то момент я оборачиваюсь и вижу ее расплывчатую фигуру у костра.
Девушка. Инструмент. Оружие.
Человек, которому я могу… доверять?
Не знаю, зачем я рассказал Ан, что случилось с моей сестрой той ночью. Я не делился этим ни с кем, кроме Шифу. Как оказалось, с этой девушкой легко разговаривать, делиться мыслями. Это нужно прекратить. Мне пора остановиться.
Я смотрю в ночное небо, и почему-то хочется погрозить ему кулаком. Напоминаю себе, что Ан – Похитительница Жизни. Она лишь средство для достижения цели.
И никто иной.
На выходе из каньона нам встречается добрый крестьянин, который сажает нас к себе в телегу. Вид у нас растрепанный, но он не задает ни единого вопроса, предпочитая говорить о своем хозяйстве, умирающих посевах и иссушенной земле. Мы слушаем его, изредка обмениваясь встревоженными взглядами. Не знаю, о чем думает Ан, но рассказ мужчины лишь укрепляет мою решимость.
Уже за полночь мы пешком добираемся до Хеши после того, как крестьянин высадил нас неподалеку. Витрины торговых лавок закрыты ставнями, и в городе тихо, если не считать пары пьяных гуляк. Мы шагаем по тускло освещенным улицам, пока не достигаем большого серого каменного здания с парой красных бумажных фонарей с изображением топора, висящих по обеим сторонам навеса.
«Три топора».
Я негромко стучу в дверь.
– Таверна закрыта! – доносится изнутри грубый голос.
Я стучу снова: три быстрых удара костяшками пальцев, два медленных удара ладонью, затем еще три удара костяшками.
– Будьте терпеливы в минуту гнева, – произносит тот же грубый голос более спокойным тоном.
– И избежите ста лет печали, – отзываюсь я.
– Что это было? – одними губами спрашивает Ан.
– Пароль.
Звякают ключи, и дверь открывается. На пороге возникает бородатый, грузный мужчина и, щурясь, оглядывает нас в свете лампы. Я отмечаю его сходство с Ло Тонгом, тяньсай, который часто навещал Шифу.
– Входите, – отрывисто приказывает он.
А потом запирает за нами дверь и ставит лампу на стойку, являя взгляду большой обеденный зал, заставленный столами и стульями. На стене висят топоры разных размеров. Справа от меня в темноте виднеется ниша, а в дальнем левом углу я замечаю лестницу.
– Хвала богам, я как раз собирался закрываться. Ло Хай, владелец «Трех топоров». – Тон его резок, но взгляд приветлив.
– Рад наконец-то познакомиться с вами, мастер Ло. Ваш сын отзывается о вас с любовью. А это Ан. – Девушка одаривает его обаятельной улыбкой. – Надеюсь, мы не помешали, мастер Ло, – продолжаю я. – Приношу извинения за то, что явились без предупреждения.
Взмахом руки он прогоняет мои сомнения.
– Я много слышал о тебе, Алтан. Тан был здесь несколько месяцев назад и все время говорил, какой ты хороший стрелок. – Он поворачивается к Ан. – Мой сын утверждает, что этот парень никогда не промахивается в стрельбе из лука.
Девушка вскидывает брови и бросает на меня оценивающий, но немного скептический взгляд.
– Нам нужна комната, если вас это не затруднит, – обращаюсь к мастеру Ло, игнорируя Ан.
Тот изо всех сил хлопает меня по спине, словно проверяя на прочность.
– Конечно. Обойдемся без формальностей. Боги, видимо, благосклонны к тебе. – Он понижает голос: – Несколько дней назад сюда нагрянули священники, искали, как обычно, но, хвала богам, никого не нашли. Не думаю, что они вернутся в ближайшее время. Полагаю, вы здесь, чтобы встретиться с мастером Сунь?
– Да.
– Он должен прибыть со дня на день. Подождите-ка здесь. – И он исчезает в нише.
– Он что, тяньсай? – шепчет Ан.
– Не он, его сын.
– Он знает, кто я? – Я отрицательно качаю головой. Девушка расслабляется и прислоняется к столу. – Кто такой мастер Сунь?
– Мой учитель.
Судя по виду, Ан хочет еще что-то добавить, но тут возвращается мастер Ло со второй большой лампой и ворохом свежей одежды.
– Не уверен, что подойдет, но на первое время сгодится. – Он перебирает висящие на толстом железном кольце ключи и останавливается на маленьком узловатом. – В конце недели сюда съехалась большая толпа на праздник Циси [14]14
Т.н. китайский День святого Валентина, празднуется ежегодно в седьмой день седьмого лунного месяца.
[Закрыть], и я не ожидал вас двоих, только мастера Сунь и его гостью.
Ан бросает на меня вопросительный взгляд. Я коротко киваю ей, показывая, что гостья – ее бабушка.
Мастер Ло прочищает горло, украдкой поглядывая на Ан.
– Из-за праздника у меня в данный момент есть только одна свободная комната. Вас это стеснит?
Ад меня разбери. Я поворачиваюсь к своей спутнице. Пусть сама принимает решение.
– Все в порядке, – устало отвечает она.
Я натянуто улыбаюсь. Хоть бы в этой комнате оказалось две кровати! Надоело мне спать на земле.
– Поднимитесь на два пролета вверх, последняя дверь справа. Судя по виду, вам не помешает хорошенько выспаться. – Протягивая мне ключ, мастер Ло морщит нос. – И помыться.
Мы крадемся вверх по лестнице, стараясь не издавать ни звука. Я открываю дверь и тут же чертыхаюсь.
Нас встречает односпальная кровать. Узкая. Два человека могли бы поместиться на ней только в том случае, если бы один из них спал боком, положа голову на грудь другого. Но этого… не случится.
– Можешь спать на кровати, – шепчем мы одновременно.
Ан вскидывает руку.
– Ты ранен.
– Я выздоровел. Кроме того, я мужчина…
– Женщины тоже могут спать на полу.
– Я не говорил, что…
– Если ты вдруг не заметил, я все это время спала на земле, – шипит она.
– Я просто стараюсь быть предупредительным.
– Я тоже.
Мы пристально смотрим друг на друга и бранимся шепотом, словно супружеская пара, опасающаяся соседей с острым слухом. Я бы посмеялся над абсурдностью ситуации, если бы не был настолько утомлен. Я слишком устал, чтобы спорить.
– Прекрасно. Я займу кровать, – говорю я.
– Прекрасно, – фыркает Ан и с громким стуком бросает мешок на пол.
Похоже, она не в восторге от моего решения, хотя и заявляла, что ее все устраивает. Это не моя проблема. Я разоружаюсь, срываю с себя верхнюю одежду и иду в ванную.
Ан издает какой-то звук, нечто среднее между приглушенным вскриком и резким вдохом.
Я оборачиваюсь:
– Мы в самом деле ссоримся из-за ванной?
Взглянув ей в лицо, я понимаю, что она переполошилась из-за шрамов у меня на спине, а не из-за ванной. Должно быть, она их не заметила, когда лечила отравление ядом.
Однако в хорошо освещенной комнате они бросаются в глаза. Длинные толстые рубцы, некоторые добрых двенадцати дюймов длиной. Отметины от удара хлыстом с годами утратили розово-красный оттенок, приобретя бледный восковой вид зажившей натянутой кожи. Выглядят они все равно плохо, хоть и не идут ни в какое сравнение с окровавленной, разорванной плотью, которую являла собой моя спина, когда я был мальчиком.
Ан не двигается и ничего не говорит. Она не испытывает ни ужаса, ни отвращения. Что-то в выражении ее лица заставляет меня… у меня нет слов, чтобы описать это чувство. Это напоминает момент, когда она отпустила ужасную шутку после моего рассказа о смерти сестры. Тот же взгляд. Ни жалости, ни страха, ни отвращения. Нечто другое.
Мои инстинкты хотят побороть это неназванное чувство. Подавить любые эмоции, которые во мне пробуждает эта девушка. Но правда в том, что рядом с ней я не ощущаю себя таким одиноким.
Мы стоим лицом к лицу и молчим до тех пор, пока тишина между нами не становится слишком интимной и я больше не могу ее выносить.
Тогда я шагаю в ванную и закрываю за собой дверь.
