Текст книги "Нефрит. Огонь. Золото"
Автор книги: Джун Ч. Л. Тан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Ненавижу все это, – бормочет он так тихо, что слышу только я. – Очень… очень сильно. – Он допивает водку и жестом просит еще. – Посмотрите на всех этих жеманных подхалимов. Они льстят мне только потому, что я скоро стану императором. На самом деле всем на меня наплевать.
– Если сейчас выясните, кто эти подхалимы, это знание пригодится, когда станете императором, ваше высочество, – шепчу я, наливая еще водки.
Затуманенный алкоголем взгляд Тай Шуня вдруг обостряется.
– Зови меня Тай Шунь. Пожалуйста! – Он задумчиво вертит в пальцах чарку с водкой. – Дочь главного министра… Ты тоже хочешь стать политиком? Интересуешься этой сферой?
– Нет. Я всего лишь девчонка-крестьянка, которой повезло, – я поглаживаю себя по животу, – а сюда явилась ради вкусной еды.
Он хохочет, похлопывая себя по бедру, и его хриплый смех разносится по залу, привлекая к нам внимание. Я замечаю, как отец смотрит на нас с натянутой улыбкой.
Тут у нашего столика появляется человек в медных нарукавниках.
– Ваше высочество.
Тай Шунь встает, слегка пошатываясь. Я испытываю искушение поддержать принца, но это сделает его нетрезвое состояние еще более очевидным.
– Посол Тянь, как хорошо, что вы проделали столь дальний путь и явились на похороны.
– Мой король приносит извинения за то, что не смог совершить это путешествие лично. Государственные дела, – поясняет посол Тянь. – Уверен, вы понимаете. – От меня не укрывается скрытая в его словах нотка сарказма. – Кто эта прелестная молодая госпожа, сидящая сегодня рядом с вами?
Я торопливо проглатываю суп, чувствуя, как под пристальным взглядом посла у меня начинает покалывать кожу.
– Это Чжао Ан, дочь главного министра, – представляет меня Тай Шунь.
Посол Тянь поглаживает свою жесткую бороду.
– Интересно. Я не знал, что у Чжао Яна есть дочь.
– Судьба разлучила нас много лет назад.
– Тогда вам невероятно повезло снова найти друг друга. Расскажите, как это случилось?
– Как вы сами верно заметили, это была счастливая случайность, – с улыбкой отвечаю я. Что-то в этом человеке заставляет меня придержать язык.
– Из вас, жителей Ши, слова лишнего не вытянешь, а мы, народ Нанда, привыкли к прямоте и откровенности. До меня доходили, – он делает короткую паузу, – интересные слухи.
Я с мольбой смотрю на Тай Шуня, и он, сообразив, что к чему, меняет тему. В ответ я одними губами произношу: «Спасибо», пока не видит посол.
Последний удар гонга сигнализирует об окончании трапезы и дает Тай Шуню повод завершить беседу. Он пытается умыкнуть меня прочь, но нас преследует целая толпа аристократов. Принц расточает столько улыбок, сколько нужно, кивает в ответ на бессмысленные похвалы и банальности, которыми его осыпают. Он представляет меня то министру, то лорду, то нетерпеливым молодым людям, которые по какой-то причине хотят произвести на меня впечатление.
Я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь и киваю, как это делает Тай Шунь, как будто внимательно слушаю, что мне говорят, хотя на самом деле мои мысли блуждают далеко.
Нас останавливают несколько придворных дам, и каждая пытается заигрывать с Тай Шунем. Ему, видимо, не по себе, и он то и дело бросает взгляды в другой угол зала, словно там находится человек, с кем он предпочел бы сейчас быть. Я вытягиваю шею, чтобы лучше рассмотреть.
Лейе. Наконец-то он появился.
Он одет в цвета своего клана – сверкающий изумруд и серебро, – а его красивое лицо омрачено тревогой. Они с моим отцом о чем-то беседуют, склонив головы друг к другу.
– Прошу прощения, ваше высочество, но мой отец упомянул, что у него есть важные новости о юго-восточных провинциях, – громко говорю я, чтобы перекрыть щебет придворных дам.
Тай Шунь хлопает в ладоши, и они мгновенно замолкают.
– Тогда мы должны немедленно встретиться с главным министром. – Он берет меня за руку, и я тут же становлюсь мишенью для массы злобных взглядов.
– Боюсь, сегодня у меня появятся враги, – цежу я сквозь зубы, когда мы уходим.
Тай Шунь хмурит брови:
– Тебя это беспокоит?
– Вовсе нет.
– Великолепно, – заявляет он, спотыкаясь о собственные ноги.
Я поддерживаю его под локоток.
– Теперь ты мой должник.
Он несколько раз моргает.
– Не волнуйся, я не настолько пьян, чтобы забыть, как ты только что избавила меня от утомительной болтовни. Так куда ты меня ведешь?
– К моему отцу, как я уже сказала, и к Сима Лейе.
Тай Шунь бледнеет и тянет меня назад. Не могу понять, это страх отражается в его глазах или что-то другое. Как бы то ни было, оно быстро исчезает.
– Нет.
– Я думала, ты хочешь с ними поговорить.
– Ты ошиблась. Я не хочу видеть Лейе. – Тай Шунь старается сохранять нейтральное выражение лица, но я замечаю, как он сжимает в кулаке висящий на поясе нефритовый амулет. – И главного министра тоже.
– Тогда почему ты все время смотрел на него? На Лейе то есть?
– Пожалуйста, пойдем куда-нибудь еще. – Похоже, ему отчаянно хочется улизнуть.
Я согласно киваю.
Каким-то чудом нам удается незаметно покинуть банкетный зал и выйти в сад у восточного крыла, прилегающего к моими покоям. И его тоже. Оказывается, императрица Чжэньси поселила меня рядом со своим сыном. Я этого не знала. Едва ли подобное прилично, даже с учетом моего новообретенного статуса.
Тай Шунь ложится на землю и, перевернувшись на спину, начинает вырывать травинки и подбрасывать их в воздух. Те падают на него, зелеными всполохами рассыпаясь по белым одеждам. Мне становится интересно, уж не пытается ли он таким странным образом похоронить себя? Чтобы спрятаться от мира.
Через некоторое время Тай Шунь показывает на цветущую сливу, ветви которой раскидываются над нашими головами.
– Это было ее любимое дерево.
– Чье – ее?
– Моей тети. Она всегда была очень добра ко мне.
– Сожалею.
Я слышала, что после того, как император Рен Лун был убит, его жена лишила жизни своих детей – мальчика и девочку, – а затем и себя.
– Я скучаю по нему.
– А теперь ты о ком? – уточняю я, хотя и догадываюсь, кого он имеет в виду.
– О своем двоюродном брате. – Лунный свет отражает влажный блеск в глазах Тай Шуня. – О принце, который должен был стать императором. – Он выдергивает из земли еще несколько пучков травы, после чего показывает пальцем на крышу высокого здания, примыкающего к саду. – Это случилось прямо там.
– Что случилось?
– Я упал.
– Повезло еще, что жив остался, – восклицаю я, отмечая, насколько высока крыша.
– Везунчик – не то слово, которым я описал бы свою судьбу в тот день. Я потерял своего лучшего друга.
– Мне очень жаль, – произношу я, решая ни о чем больше не спрашивать, поскольку правда, судя по всему, причиняет принцу слишком сильную боль.
– А теперь я должен стать императором, – продолжает Тай Шунь, видя, что я молчу, и невесело смеется. – Мне надлежит разобраться с хаосом, в котором погрязла Империя. Я оказался в ловушке: якобы наделенный властью, но не могу властвовать. Управляю судьбами миллионов подданных, но собственная жизнь мне не принадлежит. В дальнейшем я буду принимать решения, сообразные с волей двора, улыбаться, когда меня попросят, отрубать головы, когда нужно. – Его голос смягчается. – Ради политической выгоды жениться на женщине, которую не люблю, и заводить наследников, которые будут сражаться за дурацкий трон.
Вспоминаю, как Тай Шунь смотрел на Лейе, как отреагировал, когда я упомянула его имя. Поначалу я решила, что принц боится его, но теперь понимаю, что он испытывает страх совсем иного рода. Это страх человека, павшего так низко, что не уверен, сможет ли выбраться.
– Он тебе нравится, – с улыбкой замечаю я.
Тай Шунь закрывает лицо руками и стонет.
– Неужели все настолько очевидно? Мы с тобой познакомились всего несколько часов назад, но тебе уже известны все мои секреты.
– Может, я просто наблюдательная.
Он опускает руки и садится, щеки его слегка порозовели.
– Я знаю его с детства, ведь мы вместе выросли.
– Как только ты станешь императором, сможешь делать все, что угодно. Ты бы мог…
– Нет, не мог. – Он отрицательно качает головой. – Это так не работает. Кроме того, он не разделяет моих чувств. И, что еще более важно, матушка никогда бы этого не одобрила. Империи нужен наследник. – Не представляя, как себя вести, я сажусь рядом с ним, скрестив ноги, отчего юбка натягивается на коленях. – Прости за то, что я тут наболтал. Не знаю, зачем я тебе все это рассказал. Возможно, это потому, что ты… ты не отсюда. Ты выросла не здесь, ты не… – он отчаянно жестикулирует, – ты не одна из нас. Не одна из них. Знаю, мама считает, что я должен стать императором, что из меня выйдет хороший правитель. Однако сам я в этом сомневаюсь. Очень сильно сомневаюсь. – Он беспомощно смотрит на меня. – Я не хочу ее разочаровывать.
– Как человек, который не является одним из них, советую взять себя в руки. Ты сможешь быть хорошим императором, если захочешь, но для начала перестань себя жалеть.
Я тыкаю его в ребра, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.
Тай Шунь морщится и потирает бок.
– Ты что, пьяна?
– Нет, я совершенно трезвая.
– Ты только что повысила голос на наследного принца, да к тому же совершила на меня нападение. Я почти уверен в этом.
– Это потому, что я не жеманный подхалим.
Мой ответ вызывает у Тай Шуня искренний смех. Он неуверенно поднимается на ноги и отряхивает грязь с одежды.
– Хорошо-хорошо. Отлично. – Он хватает меня за руку, и я вскакиваю. – Пойдем со мной.
– Подожди, – резко отвечаю я. – Куда?
– Прости, я совсем позабыл о манерах, – смущенно произносит Тай Шунь. – Я хотел сказать, дорогая Ан – если мне вообще позволено так к тебе обращаться, – не желаешь ли ты сопровождать меня на представление теневых кукол в центре города?
– Только мы вдвоем? Без сопровождения?
Он энергично кивает.
– Ты уверен, что улизнуть – это разумная идея?
Энтузиазм гаснет, и Тай Шунь закусывает губу, угрюмо глядя в землю.
«По-вашему, у принца есть друзья?»
Я вздыхаю, не в силах игнорировать сочувствие, которое испытываю к этому мальчишке. Поэтому сбрасываю свои несуразные туфли и ухмыляюсь.
– Чего мы ждем? Вперед!
Глава 17
АЛТАН
Высунувшись из окна секретного убежища секты Лотоса, ощущаю на лице прикосновение угасающих лучей солнца. Отсюда я не вижу ничего, кроме огромной каменной стены, опоясывающей дворцовую территорию. Ее предназначение держать чужаков на расстоянии, хотя иногда кажется, что она создана, чтобы запереть внутри обитателей дворца. Сам дворец – это наслоение камней с многочисленными стражниками внутри и вокруг комплекса, ограждающими королевскую семью от скучной повседневной жизни.
Особый вид тюрьмы.
Люди кланялись, когда наши паланкины впервые проезжали по улицам. Сарангерель тогда высунула голову и помахала рукой, ухмыляясь от уха до уха. Она была очень рада оказаться в городе. Никто не ожидал увидеть ее, о чем свидетельствовали удивленные лица и неуверенные улыбки. Официальный этикет гласит, что ни один обычный человек не должен смотреть императору в глаза. А вот помахать в ответ на приветствие его отпрысков, как они вскоре поняли, – это самое разумное решение.
Я, бывало, смотрел на детей на улицах, дивясь, что они живут жизнью, совсем не похожей на мою, даже испытывая что-то вроде зависти. Не скованные дворцовым этикетом, они по сравнению со мной выглядели по-настоящему свободными.
Уже не в первый раз я задаюсь вопросом, смогу ли отомстить без соответствующих последствий? Долгое время я провел вдали от замкнутой жизни во дворце. Только вот хочу ли вернуться туда? Смогу ли избавить Империю от священников и свергнуть тетю и двоюродного брата без необходимости самому занимать трон? Но кто тогда станет править?
«Ты – все, что у нас осталось, Алтан», – шепчет голос сестры у меня в голове. Я похрустываю костяшками пальцев. У меня нет выбора. Смена власти и последующая борьба сделают Империю уязвимой для врагов. А их мы нажили немало.
Я как наяву ощущаю лязганье кандалов у себя на лодыжках. Последние десять лет я вел жизнь кочевника. У меня не было дома, а Шифу заменил мне семью. Однако в той жизни была свобода, и мне, как никому другому, известно, что она бесценна.
«Мы найдем убийцу отца и заберем то, что принадлежит нам по праву. Мы вернемся домой».
– До тех пор, пока будем оставаться вместе, – бормочу, сжимая свой нефритовый амулет.
Дверь со скрипом открывается.
– Алтан! Давно не виделись! – Ко мне подскакивает Линьси и крепко обнимает.
– Рад снова тебя видеть, – хриплю я в ответ.
Она разжимает объятия и делает шаг назад, чтобы как следует меня рассмотреть.
– Ты похудел.
– Да уж, в роскоши не купался.
– Знаю. Тан Вэй мне все рассказала. Не могу поверить, что тебе пришлось есть пустынных ящериц, чтобы выжить.
– Вот, значит, что тебе Тан Вэй наплела?
– Что я там кому наплела? – В комнату входит подруга и тут же буквально приклеивается к Линьси.
– Ничего, – ворчу себе под нос. Если Тан Вэй хочет приукрасить свои приключения, чтобы произвести впечатление на девушку, так тому и быть.
Я завариваю чай, а эти двое усаживаются в углу и принимаются о чем-то шептаться.
Вскоре к нам присоединяется Шифу, и мы приступаем к делу.
– У меня пока мало новостей, – говорит Линьси, отстраняясь от Тан Вэй. – Хорошо это или плохо, но Ан нисколько не продвинулась в овладении крадущей жизнь магией. А императрица, похоже, прониклась к ней симпатией.
Ан. Так зовут Похитительницу Жизни. Красивое имя. Жаль, что принадлежит оно самому опасному человеку в мире.
– Это потому лишь, что Чжэньси находит девушку полезной, – возражаю я. – Как насчет ее приемной бабушки? Она все еще в том городишке, поглощенном пустыней?
На меня устремляются встревоженные тоном три пары глаз. Шифу задумчиво поглаживает бороду, Линьси перестает теребить ожерелье кочевников, которое для нее сплела Тан Вэй.
– А что там с бабушкой? – недоуменно интересуется Линьси, глядя на меня.
Членов семьи можно допросить и даже подвергнуть пыткам. Это один из методов, которые Дийе используют, чтобы выманить тяньсай из укрытия.
– Семья – это рычаг воздействия. Разменная монета, – поясняю я. Мои слова встречают напряженным молчанием. – Если девушка на самом деле Похитительница Жизни, а священники первыми доберутся до ее бабушки, в их арсенале появится ценная шахматная фигура, – продолжаю я. – Даже если она найдет меч света, то не обратит его против священников, поскольку они будут угрожать безопасности ее бабушки. Они могут использовать ее, чтобы добраться до темного меча, где бы он ни был, – зловеще повторяю я слова Шенни. – И Белый Нефритовый меч, и Обсидиановый меч откликаются на зов Похитителя Жизни.
Тан Вэй вскакивает с колен Линьси.
– Так ты предлагаешь нам самим похитить ее бабушку и держать в заложниках? Или сразу избавиться от старухи?
– Это вполне логичные варианты.
Она выглядит потрясенной.
– Ты зарабатываешь на жизнь тем, что убиваешь людей, – услужливо напоминаю я.
– Плохих людей. Ужасных людей. Отбросы общества, одним словом. Есть же разница, Алтан. У меня рука не поднимется прикончить старушку. Мы не Дийе.
– Но если меч окажется у священников, наш план рухнет, – возражаю я. – Мир развалится на части. Мы должны сделать так, чтобы Похититель Жизни не уничтожил все снова.
Линьси бросает на меня удивительно свирепый взгляд.
– Ан этого не сделает, она хороший человек.
– В том нет никакой гарантии.
– Ты же совсем ее не знаешь.
– А ты знаешь? – усмехаюсь я. – Между прочим, именно ты подкинула мне идею обзавестись защитой феникса.
– Это было до того, как я познакомилась с Ан! Она способна отличить хорошее от плохого. Если бы мы рассказали ей, что на самом деле происходит, если бы открыли ей правду, она бы поняла.
Я хлопаю рукой по столу.
– А если нет? Если она сожжет весь мир? Что потом? На чьей ты стороне?
Я вижу отразившуюся на лице Линьси боль, но слишком зол, чтобы беспокоиться об этом. Неужели Похитительница Жизни наложила заклятие на мою подругу? Почему она защищает такую опасную незнакомку?
Линьси открывает рот, чтобы возразить, но Тан Вэй кладет руку ей на плечо, и она замолкает.
Нарочито громко топая, я отхожу к окну. Шифу следует за мной. Его присутствие успокаивает меня, очищает разум.
– Мне понятно твое беспокойство, – говорит он, глядя в темнеющее небо. – Но даже в самую глубокую ночь продолжают светить звезды. Ты должен защитить Похитительницу Жизни. Независимо от обстоятельств, независимо от жертвы. До тех пор, пока она не попадет в лапы к священникам, есть надежда, что в мире можно восстановить равновесие.
Мой самый сильный страх пробивается наружу.
– А вдруг она ничем не отличается от Юнь Луна? Что, если она использует темный меч, чтобы заставить людей подчиниться?
– Твой прадед, вероятно, сделал неправильный выбор, но ты не должен ошибочно полагать, что все Похитители Жизни одинаковы. Эта девушка пойдет своим путем и исполнит свое предназначение. – Он кладет руку мне на плечо. – Помни, Алтан, хоть в твоих жилах и течет та же кровь, что у твоего прадеда, ты – не он. И девушка тоже.
Я киваю, но зернышко сомнения продолжает зреть у меня в голове.
– Однако, – наставник снова отворачивается к окну, и его глаза мгновенно грустнеют, – если последствия ее выбора приведут к катастрофе, тебе придется остановить ее. В конце концов, ты единственный, кто на это способен.
К тому времени, как мы оказываемся на большой площади в центре Бэйшоу, там уже собралась толпа. Когда угасают последние лучи солнца, воздух наполняется оживленными голосами сплетничающих взрослых и бегающих детей, взволнованных кукольным представлением теней.
Тан Вэй и Линьси вбили себе в головы, что мне нужен свежий воздух, и, несмотря на все протесты, притащили меня сюда. Понимаю, что после слов Шифу они решили присматривать за мной. Мне хотелось побыть в одиночестве, но они настояли на своем.
Оказавшись здесь, я то и дело украдкой поглядываю на бумажные фонарики в форме животных, которые несут дети, завидуя их беззаботности. Жаль, что я не в силах наслаждаться этой ночью, не думая о мести. Не беспокоясь о том, как может или не может поступить Похитительница Жизни.
Заметив, что я рассматриваю замысловатый фонарь в виде дракона, который держит какой-то мальчишка, Тан Вэй дергает меня за рукав и спрашивает:
– Хочешь такой же?
Я отрицательно качаю головой, продолжая, однако, смотреть на фонарь.
– Повеселиться никогда не поздно, – со снисходительной улыбкой замечает Линьси, глядя на выставленные в лавке товары. Она берет фонарь и протягивает мне. – Можно купить вот этот, в виде кролика. Ты ведь любишь кроликов, правда?
– Все в порядке. – Я вешаю фонарь обратно на крючок. – Пошли, представление вот-вот начнется.
Я веду их прочь от толпы, подальше от парочек и семей, чтобы смешаться с более шумной группой зрителей, передающих друг другу керамические кувшины с ликером.
Располагающаяся на возвышении сцена затянута тканью с боков и сзади, открыта зрителям только спереди. Экран установлен таким образом, чтобы скрыть происходящее за кулисами, но я припоминаю, что, когда был ребенком, королевский кукловод однажды раскрыл мне секреты своего ремесла.
Каждой куклой ловко управляет кукловод, используя палочки и нитки, прикрепленные к голове и конечностям. Все устроено таким образом, что эти приспособления невидимы для зрителей, а благодаря свету куклы словно оживают, начиная от выражения лица и заканчивая мельчайшими деталями предметов одежды, головных уборов и оружия.
Когда музыканты начинают настраивать инструменты, Тан Вэй и Линьси занимают свои места, а я остаюсь стоять, решив уйти пораньше, если мне станет не по себе.
Через несколько мгновений раздается удар гонга. Загорается фонарь, и толпа замолкает.
Ударные звуки задают тон первой истории, и певец труппы заводит повествование о Короле Обезьян и его приключениях после изгнания с Небес. Толпа ликует всякий раз, когда озорной Король Обезьян поражает демона, и ревет от смеха, когда он произносит какую-нибудь остроумную реплику. Пролитые на утренних похоронах слезы высохли, печаль ушла, и люди снова оделись в цветное.
Сейчас только начало осени, но труппа объявляет спектакль, которого все ждут с особым нетерпением: «Легенда о Чанъэ, Богине Луны». Когда в воздухе растворяются последние отголоски благозвучного голоса флейты, кукловод пускает в ход новый набор марионеток, а певица затягивает проникновенную песнь.
Наконец жалобные звуки скрипки стихают, и зрители разражаются громовыми аплодисментами, а некоторые даже утирают платочками глаза, тронутые рассказом о любви и самопожертвовании. Труппа выходит на сцену, чтобы поклониться, подталкивая вперед согбенного старика. Должно быть, это и есть кукловод, тот, кто дергает за ниточки, скрываясь за кулисами.
Труппа исчезает, чтобы подготовиться ко второй половине представления, а я направляюсь к стоящим неподалеку продуктовым лоткам, намереваясь взять себе чего-нибудь перекусить.
Продавец с энтузиазмом приветствует меня.
– Подходи, сяоди [12]12
«Младший брат». Обращение к молодому человеку, который моложе говорящего.
[Закрыть]! Выпей. – Он протягивает банку цвета умбры, содержимое которой от резкого движения выплескивается мне на одежду.
– Хорошо, что я в черном, – говорю я, отмахиваясь от извинений. По запаху понимаю, что выпивка у него низкосортная и невыдержанная. Скорее всего, из клейкого риса, а не из сорго. Значит, будет обжигать горло и сразу же пьянить.
Мужчина продолжает завлекать меня, предлагая бесплатно сделать глоточек, чтобы убедиться в качестве товара. Я отступаю от него, натыкаясь на стоящего позади человека.
– Осторожно!
Этот голос.
Поворачиваюсь и встречаюсь с пронзительным взглядом девушки с ярмарки. Теперь она выглядит по-другому – чересчур нарядно, как будто пришла на важное собрание, а не на уличное представление. Я поражен тому, насколько рад ее видеть.
– Паренек отовсюду и ниоткуда, – произносит незнакомка, и я воодушевляюсь оттого, что она меня помнит.
– Девушка с мангустином, – язвительно тяну я и указываю на две длинные палочки засахаренного боярышника у нее в руке. – Ты ведь не собираешься их украсть, правда?
– О нет, я заплатила за них. – В подтверждение своих слов она откусывает кусочек, и сироп окрашивает ее губы в красный цвет, оставляя крошечную точку на подбородке. Я едва сдерживаю желание стереть ее.
– Похоже, обстоятельства у тебя изменились. – Я хотел, чтобы это замечание прозвучало буднично, а вышло как оскорбление, даже руки зачесались дать себе хорошего пинка.
На лице девушки мелькает раздражение, но она просто кивает и протягивает мне засахаренную палочку.
– Угощайся.
– Заплатила-то за них ты.
Уголки ее рта подергиваются.
– Считай, что это тебе подарок.
– Но мы ведь даже не знакомы.
– Нет закона, запрещающего делать подарки незнакомцам, – заявляет она, повторяя мои слова, и смеется, а я вспоминаю, как впервые услышал ее смех. Он похож на весну, когда все вокруг оживает.
– Спасибо, но я не сладкоежка, – отказываюсь, возвращая ей лакомство. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и я отступаю на шаг, ощущая легкое покалывание на коже. Кланяюсь на прощание, ожидая, что девушка уйдет, но она возвращается во двор вместе со мной.
– Где твое оружие? – интересуется она.
– Оно мне не нужно.
– Без него ты выглядишь куда менее устрашающим. Ты в столице проездом?
– В некотором смысле.
Незнакомка откусывает еще кусочек засахаренной палочки и задумчиво жует.
– Как всегда, полон загадок.
Уверен, она ждет от меня более подробных объяснений. Возможно, хочет, чтобы я рассказал о себе. Однако я предпочитаю уклониться.
– А что насчет тебя? Далеко же ты забралась от пустыни.
Она отворачивается и тянет себя за выбившуюся прядь шелковистых черных волос.
– Я здесь с… другом. Он хотел посмотреть кукольный спектакль.
«С другом», – мысленно повторяю я, и в груди возникает какое-то странное ощущение. Никак не пойму его и потому предпочитаю проигнорировать. По мере нашего приближения к сцене бой барабанов и звуки скрипки становятся громче.
– Тебе понравилось представление театра теней? – интересуюсь, неожиданно желая снова услышать ее голос.
– Да. Я смотрела его в первый раз. По крайней мере, я так думаю. Но все происходящее почему-то кажется мне знакомым. – Она выглядит слегка озадаченной.
Я пожимаю плечами.
– Такие представления летом и осенью показывают в каждом городе. Они достаточно распространены. Мое любимое – про Богиню Луны, которое только что исполнила труппа.
Девушка кривится:
– А мне никогда не нравилась эта легенда.
– Отчего же? Это рассказ о самоотверженной жертве. Чанъэ выпила эликсир жизни, вместо того чтобы отдать его деспотичному императору.
– И какую награду она получила взамен? Ее разлучили с мужем, и ей пришлось жить на Луне с кроликом. Это несправедливо.
– Что плохого в кроликах? Кроме того, супруги видятся раз в год во время праздника Середины осени, – возражаю я, удивляясь, почему меня так волнует легенда, которая, вероятно, далека от действительности.
– По-твоему выходит, что это хорошо. – Она тычет в воздух засахаренной палочкой. – Чанъэ могла бы разбить сосуд с эликсиром, и император бы его не получил. Из-за него все только ссорились. Если бы никакого эликсира не существовало, все было бы прекрасно.
– Я не хочу спорить из-за какой-то сказки.
– Хорошо, – усмехается она, – потому что, на мой взгляд, в этом споре победила я. Кстати, если не ошибаюсь, ты до сих пор не назвал мне своего имени. Или это тоже секрет?
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что она дразнится. На самом деле девушка вовсе не думает, что я прикрываюсь другим именем.
– Алтан. А тебя как зовут?
– Я… – она замирает на полуслове, открыв рот от удивления, – почему он… – девушка начинает сильно кашлять.
– Ты что, поперхнулась своим лакомством? – восклицаю я.
Она колотит себя в грудь и тяжело сглатывает.
– Ад меня разбери, я в большой беде. Подержи-ка! – Она сует мне в руки засахаренный боярышник и убегает.
Я спешу за ней.
– Подожди! Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Она останавливается и присаживается на корточки рядом с фигурой, распростертой на земле лицом вниз рядом с шумной группой пьяниц. Молодой человек. Края его белых одежд заляпаны грязью, волосы растрепаны.
Девушка принимается его трясти.
– Вставай. Вставай же!
– Он потерял сознание, – нараспев произносит один из пьяниц, стирая капли со своей окладистой бороды.
Незнакомка обвиняюще тычет пальцем ему в лицо.
– Это ты дал ему вино?
Мужчина хитро смотрит на нее, а меня так и подмывает ударить его.
– Я ничего не сделал. – Он кладет руку ей на плечо, но девушка тут же стряхивает ее.
– Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я заставлю тебя пожалеть об этом.
– Заставишь меня пожалеть? – Мужчина хохочет, и его друзья следуют его примеру. Он наклоняется и обнюхивает ее. – Как именно ты заставишь меня пожалеть об этом, сяомэй?
Она разжимает пальцы, и воздух начинает слегка мерцать.
Магия.
Исходит не от меня. Значит… я загораживаю девушку собой, пока ситуация не вышла из-под контроля. Пьянчужки настороженно оглядывают меня, отмечая шрамы на лице и повязку на глазу. Быстро смекнув, что к чему, они поспешно уходят, бормоча себе под нос проклятия.
Девушка скрещивает руки на груди.
– Похоже, для устрашения тебе и оружие не требуется.
– Наверное, нет, – соглашаюсь я, решив принять ее слова за комплимент. – А ты…
– Не мог бы ты помочь моему другу, пожалуйста. – Она перекидывает руку молодого человека себе через плечо и жестом указывает на меня.
Я киваю. Потом спрошу, не тяньсай ли она.
Вместе нам удается увести ее друга на более уединенную улицу, подальше от толпы и шума кукольного представления. Мы укладываем его на спину, но он поворачивается на бок и закрывает лицо рукой.
Девушка расхаживает по кругу, явно раздосадованная сложившейся ситуацией.
– Он сказал, что хочет сладенького. И что больше не выпьет ни капли. Не стоило ему доверять.
Ее друг хихикает и что-то бессвязно бормочет.
– Вставай, свинья. – Она толкает его ногой. Молодой человек ворчит и убирает волосы с лица.
Я с шумом выдыхаю. Не могу поверить, на кого я смотрю.
Он стал старше. Изменился. И все же остался прежним.
И тут он открывает остекленевшие, налитые кровью глаза. Они расширяются, когда он узнает меня.
– Брат? Это ты?
Эмоции в голосе Тай Шуня пробуждают во мне водоворот эмоций, но я напоминаю себе, что он мне не друг и не родственник.
Я должен убить его.
Девушка набрасывает ему на лицо шелковый платок в жалкой попытке скрыть, кто он такой. Тай Шунь стонет, и она шикает на него.
– Мне очень жаль. Мой друг пьян и говорит глупости. Спасибо за помощь. Я уверена, что с ним все будет в порядке. Ты можешь идти. Прости, мне очень жаль, – бормочет она, размахивая руками.
Тай Шунь – ее друг? Да кто же она такая?
– Брат! – Он стягивает с лица платок. – Брат!
Я натыкаюсь на стену.
Тай Шунь пытается приподняться, но безуспешно. Его взгляд рассеян.
– Я чувствую себя ужасно. Где… где мой двоюродный брат? Что с ним случилось?
– Его брат умер, и он очень скучает по нему, – шепчет мне незнакомка. – Мне жаль, что тебе пришлось увидеть подобное. Теперь можешь идти, все будет хорошо. Я найду способ успокоить его.
Я издаю тихий звук, похожий на сдавленный вздох.
Она озадаченно смотрит на меня.
– С тобой все в порядке?
– Да, просто удивился, что это принц, – натянуто поясняю я.
На ее лице немедленно отражается паника.
– Ты его узнал? О боги! Пожалуйста, никому об этом не рассказывай. У меня будут большие неприятности. И у моего отца тоже. – Она выглядит так, будто вот-вот расплачется.
Я пытаюсь придумать что-нибудь ободряющее, хотя на самом деле мне хочется схватить Тай Шуня за шиворот и впечатать в кирпичную стену. Бить его по лицу, снова и снова.
Шаги.
Я оборачиваюсь, и понимаю, что судьба решает явить мне свою длань в третий раз за сегодняшний вечер.
– Линьси! – устремляется к моей подруге девушка. – О, слава богам, ты здесь. Мне нужна твоя помощь. – Она тянет Линьси к Тай Шуню и обнимает его рукой, готовясь поднять. – Нужно немедленно доставить его во дворец, причем так, чтобы нас никто не увидел.
Мы с подругой обмениваемся многозначительными взглядами. Откуда она знает эту девушку?
– Да, госпожа Ан. – Линьси спешит на помощь, делая вид, что не знает меня.
Ан!
Ее зовут Ан.
Она и есть Похитительница Жизни.
От ужаса у меня в жилах стынет кровь.
– Кажется, меня сейчас вырвет, – стонет Тай Шунь.
– Меня тоже, – бормочу я.
– Ты что-то сказал? – Ан пытается выпрямиться под весом Тай Шуня. Линьси бросает на меня обеспокоенный взгляд.
Я отрицательно качаю головой.
– Что ж, – произносит Ан, и я отмечаю, как порозовели ее щеки, – было приятно встретиться снова.
Линьси хмуро косится на меня, задавая безмолвный вопрос. Я ничего не отвечаю Ан, хотя это и выглядит грубым. На самом деле мне очень хочется заверить девушку, что я тоже рад снова увидеться. Она краснеет еще сильнее и, явно разочарованная, отводит взгляд. Они, шатаясь, проходят мимо меня, и пьяный Тай Шунь бормочет что-то себе под нос.
