Текст книги "Скандальная куртизанка"
Автор книги: Джулия Лэндон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
Спустя два дня после бала лорд и леди Юстис завтракали в своем весьма фешенебельном городском доме на Аппер-Гросвенор-стрит.
Им были поданы вареные яйца, тосты и чай, как обычно по утрам, когда Чарлз был дома. В его отсутствие Диана довольствовалась апельсином и кофе. Но ее муж полагал, что яйца жизненно необходимы для человеческого организма.
Диана же считала, что для ее организма необходимы любовные свидания с Грейсоном. Она страшно тосковала по нему.
Пока Чарлз завтракал, Диана просматривала утренний помер газеты «Тайме». Ее внимание приковала страница светских новостей: «Множество аристократов посетило бал Двенадцатой ночи, состоявшийся в Карлтон-Хаусе».
– Диана, Хэтт сказал, что ты удвоила норму угля для своей горничной.
– Прошу прощения? – спросила Диана, отрываясь от газеты.
– Я говорю о количестве угля для твоей горничной, – слегка нахмурившись, повторил Чарлз. – Хэтт сказал, что ты его удвоила.
– Да, и что?
– Зачем?
Чарлз имел состояние в пятьдесят тысяч фунтов и беспокоился о какой-то малости.
– Она… ей было холодно, мой дорогой.
– Думаю, что всем слугам не жарко, в конце концов сейчас разгар зимы. Я велел Хэтту уменьшить количество угля до нормального для ее положения уровня.
Диана проглотила комок в горле.
– Чарлз, прошу тебя! Ведь это такой пустяк, а зима в этом году необычно холодная.
– Это пустяк для тех, кто за это не платит, – фыркнул он и взялся за утреннюю газету.
Готов экономить во всем!
– А может… ты вычтешь это из моего содержания? – неуверенно предложила Диана.
Это заставило Чарлза вскинуть лысую голову. Он пристально посмотрел на жену поверх очков.
– Вычесть покупку угля для твоей горничной? – недоверчиво спросил он.
Диана кивнула.
Несколько секунд он изучающе смотрел на нее, затем пожал плечами.
– Как хочешь, – сказал он и возобновил чтение газеты.
Диана издала тихий вздох облегчения и тоже взялась за газету.
«Ужин состоял из двенадцати блюд, включая фазана в клюквенном соусе».
– Ты переписываешься с моей сестрой? – спросил Чарлз отвлекая Диану от описания бала в Карлтон-Хаусе.
– С Элизабет?
Чарлз хмыкнул.
– У меня есть другая сестра?
Проклятие, он всегда заставлял ее почувствовать себя такой жалкой!
– Нет… Но я как раз перед Рождеством получила письмо от нее.
– Ага. Она жаловалась, что ты не отвечаешь.
– Я напишу ей незамедлительно, – сказала Диана.
– Пожалуйста, сделай это непременно.
Диана снова посмотрела на газету, пробежала глазами меню ужина и описание модных платьев.
«Танцы начались с того, что его высочество принц Уэльский занял свое место рядом с ее высочеством принцессой Шарлоттой, и они восхитительно исполнили котильон под падающими хлопьями снега. Все танцы были исполнены великолепно. Не один наблюдатель отметил, что леди Б. танцевала с лордом Ф. трижды. Однако еще удивительнее было видеть, что герцог Д. станцевал второй танец с бриллиантом чистой воды, с дамой, которая во многих салонах известна как любительница изысканных нарядов. В последнее время, похоже, ее интересы вышли за пределы красивых нарядов. Леди была партнершей и других видных лиц, таких, как его высочество и лорд Б.».
Диана не стала читать дальше. Она тупо смотрела на текст, пытаясь представить себе танцующего Грейсона! Но ведь Грейсон не танцует! Он не умеет танцевать, поскольку не воспринимает музыку.
– Думаю, что мне нужно съездить в Бат и принять ванны, – сказал Чарлз, когда прислуга унесла пустую посуду. – От сырой погоды у меня болят колени.
«Потому что ты – старая развалина», – подумала Диана. Он был на пятнадцать лет старше ее, но иногда казался совсем древним стариком.
– Я хотел бы, чтобы ты меня сопровождала, – добавил Чарлз.
Диана побледнела.
– В Бат? Сейчас?
– Да, сейчас, – подтвердил муж. – До начала сезона еще есть время, и погода в Бате сейчас приятнее, чем в Лондоне.
– Да, дорогой, но до начала сезона предстоит сделать очень многое.
– Например?
– Например, приготовить соответствующие платья и приглашения.
– Мой секретарь проследит за этим.
Как будто бы его секретарь, который был старше самого Чарлза, способен проследить за ее нарядами!
– И как… как долго ты намерен там пробыть? Он наклонил голову набок и посмотрел на нее.
– Возможно, неделю. А может быть, и дольше. А почему ты спрашиваешь? У тебя есть более серьезные дела, чем запланированные примерки?
– На следующей, неделе планируется чаепитие благотворительного женского общества.
Чарлз снисходительно улыбнулся и, протянув руку через стол, накрыл ее ладонь своей.
– Я думаю, что они смогут обойтись без тебя, любовь моя.
Каким образом Диана смогла сохранить спокойное выражение лица – это можно отнести к разряду чуда.
– Как скоро ты собираешься уезжать? – спросила она, стараясь не выдать того, что ее охватывает паника.
– Через несколько дней. Ты не прикоснулась к яйцам, дорогая. Пожалуйста, съешь их.
– Чарлз…
– Диана, пожалуйста, не спорь, – оборвал ее Чарлз. – Я ведь не прошу тебя подниматься и ехать во Францию. Я желаю принять ванны в Бате и хочу, чтобы моя жена находилась рядом. Со мной. Все очень просто, и нет причин для споров. Я выразился ясно?
– Да, дорогой. – Ей нужно кое о чем подумать. Она не может оставить Грейсона с этой женщиной, с этим бриллиантом чистой воды.
Сестры Грейсона были страшно заинтригованы сообщением о том, что он танцевал на балу. Мэри, очевидно, раньше чем успела высохнуть краска на экземпляре «Таймс», прислала ему записку с требованием приехать и сообщить все подробности о своем танце. Пруденс набросилась на него, едва он, приехав навестить мать, вошел в гостиную.
– Ты танцевал! – крикнула она.
– Я танцевал, – подтвердил Грейсон, целуя сестру. – Я танцевал и раньше. В этом нет ничего особенного.
– Кто она? – с пристрастием спросила Пруденс. – Я должна знать личность этой таинственной леди, которая вовлекла тебя в танец. Единственная женщина, которая уделяет исключительное внимание нарядам, – это Джинни, но ее нет в Лондоне, так что это кто-то другой.
– Пруденс, перестань допрашивать брата! – сказала сидящая за круглым столом мать. – Это всего лишь сплетня. Ты лучше пойди и присмотри за своими очаровательными мальчишками, я хочу перекинуться с сыном несколькими словами.
Пруденс тяжело вздохнула:
– Хорошо, мама. – Она прищурилась и посмотрела на Грейсона. – Но я с тобой еще не закончила, дорогой братец, – предупредила она и вышла из комнаты.
– Мама, ты выглядишь великолепно, – сказал Грейсон.
– Разумеется! Я здорова, как эти молодые люди, – раздраженно проговорила герцогиня, указывая жестом на пару лакеев, стоявших у стены. – Но оставим это, ты лучше объясни своей бедной матери, почему, находясь на балу в окружении благовоспитанных, подходящих леди, ты решил станцевать с содержанкой торговца тканями и тем самым привлечь к себе такое внимание? Ты хоть отдаешь себе отчет в том, какие слухи ползут сейчас по всему Лондону? Весь свет считает, что ты избрал ее своей любовницей!
Она уже слышала об этом от леди Бэбингтон.
– Я попросил ее о танце, потому что… – Он поцеловал мать в щеку. – Она очень мила.
– О, Дарлингтон, что ты говоришь! – понизила голос мать. – Ты отлично знаешь, что я об этом думаю. Ты – герцог и должен поддерживать свою репутацию. И поскольку ты танцуешь очень редко, надо быть осторожным в выборе партнерши. Твой отец никогда не танцевал ни с кем, кроме членов семьи. А сейчас все говорят о твоем танце.
– О моем танце? – Грейсон улыбнулся. – Я сознаю, как прискорбно плохо я танцевал, но надеюсь, ничего другого об этом сказать нельзя.
Мать криво улыбнулась:
– Не о танце речь, дорогой. О леди… если ее действительно можно назвать леди. – Она махнула одному из лакеев. – Стивенс, ступай и принеси герцогу чаю.
– Благодарю, не надо, – сказал Грейсон. – Я не могу остаться, мама. Я лишь хотел убедиться, что с тобой все хорошо. – Он поцеловал ее руку. – И к тому же, ваша светлость, это был всего лишь танец. Я не предлагал ей руки и сердца. Всего лишь единственный танец. Так что ты напрасно озаботилась.
– Я сама решу, напрасно или нет я озаботилась, – строго сказала герцогиня. – Что подумают твои братья? Я их уже столько времени удерживаю от этого.
– Они подумают, что я потанцевал с красивой женщиной, – сказал Грейсон, отпуская ее руку.
Однако мать громким шепотом проговорила:
– Леди Бэбингтон сообщила мне, что эта леди – куртизанка.
Она произнесла это слово будто неслыханное ругательство, впрочем, для женщины ее круга, воспитания и моральных устоев оно таковым и было. Грейсон замешкался с ответом. Кейт действительно была куртизанкой, но странно, это не казалось ему столь уж предосудительным, как раньше, когда он увидел ее в первый раз.
– Ну?
– Она действительно куртизанка. И что из этого?
Мать вздохнула и взяла чайную ложку.
– Должна напомнить тебе, что принц потерял поддержку народа, потому что он не видит ничего зазорного в компании дам полусвета. – Она медленно помешала чай.
– Ты не должна беспокоиться на этот счет. И не позволяй леди Бэбингтон вбивать тебе в голову подобные мысли.
– Леди Бэбингтон не вбивает никаких мыслей в мою голову. Они сами появляются, когда я слышу такие новости, – сказала мать, покрутив пальцем у виска. Она вздохнула. – У меня слишком много детей. И в этой связи появляется еще одна мысль – я не успеваю должным образом следить за ними. Грейсон хмыкнул.
– Я счастлив видеть тебя в добром здравии и настроении, мама. Извини, пожалуйста, у меня всего несколько минут, чтобы повидаться с племянниками, а затем я должен ехать.
– Ради Бога, держись подальше от танцевальной площадки. И не будешь ли ты столь добр, чтобы навестить брата? – добавила она, когда Грейсон уже направился к двери. – Меррик, кажется, обескуражен, что не набрал достаточно голосов за уничтожение рабства.
– Я увижусь с ним сегодня, – пообещал Грейсон.
Глава 15
Через два дня после бала Кейт попросила Олдоса проводить ее на Сент-Кэтринс-Док. Олдос не любил набережную. Здесь он два года назад едва не отдал Богу душу, когда ему пришлось схлестнуться с незаконным отрядом вербовщиков в армию. Он был матросом, служившим в королевском флоте, и вернулся после месячного плавания. Олдос изрядно напился, когда работорговцы напали на него. Он время от времени слышал о подобных проделках – торговцам требовались моряки, и если им не удавалось набрать команду для очередного путешествия, они насильно хватали матросов.
Он дрался отчаянно, но был один против троих. Он почти потерял сознание, когда понял, что кто-то пришел ему на помощь. Это было последнее, что он помнил; очнулся он в комнате Дигби.
Позже Дигби рассказал ему, что произошло. Возвращаясь из магазинов Кузино, Кейт увидела, как работорговцы напали на Олдоса. Она попросила Кузино послать людей, чтобы спасти Олдоса. В конце концов, когда Кейт попыталась сама оторвать от Олдоса одного из напавших, Кузино сдался и направил двух своих людей ей на помощь.
Как или почему они принесли его к Дигби, Олдос так и не узнал. Но ясно было одно: если бы Кейт не вмешалась, он либо лежал бы на дне океана, либо стал бы рабом в какой-нибудь чужой земле или на иностранном корабле. Избежав печальной участи, Олдос не мог не испытывать неувядающей благодарности к Кейт.
Он не смог вернуться к исполнению своих обязанностей на флоте, поскольку во время нападения получил серьезные повреждения. Дигби и Кейт ухаживали за ним и позволили избежать самого худшего.
Олдос безумно влюбился в Кейт. В течение долгих часов он развлекал себя фантазиями, в которых ему удавалось заняться с ней любовью. Когда это становилось невыносимо, Олдос воображал, что он женится на Кейт. Однако когда он немного окреп, то понял, что она никогда не станет его. Никогда женщина ее красоты и доброты не свяжет свою жизнь с матросом.
Прошло почти два года, как Кейт спасла его, и сейчас, стоя на Сент-Кэтринс-Док, он вдыхал запах моря и испытывал зов морской стихии.
Олдос не доверял принцу Уэльскому и его намерениям и испытывал сильное желание защитить Кейт.
Олдос ожидал Кейт, прислонившись к стене и наблюдая за проходящими людьми. Он хотел бы, чтобы она побыстрее закончила встречу – было дьявольски холодно. Олдос бросил взгляд вправо и увидел парня, который сдал Кейт комнаты – его трудно было не приметить по крючковатому носу.
Прежде чем домовладелец приблизился к Олдосу, из дома вышла Кейт.
– Мег опять нет, – сказала она. – Я не знаю…
– Мисс Бержерон! – окликнул ее домовладелец. Вздрогнув, Кейт повернулась к нему лицом.
– Мистер Флеминг!
Он приложил палец к шляпе и внимательно посмотрел на Олдоса.
– Это хорошо, что мы встретились, поскольку я хотел поговорить с вами. Я увеличиваю плату за комнаты.
– Что? – воскликнула Кейт. – И почему? Да их едва ли можно назвать комнатами, мистер Флеминг, а ведь я плачу вам по фунту в месяц.
Олдос едва не задохнулся, услышав о такой цене. Двенадцать фунтов в год за этот свинарник? Мерзкий негодяй!
– Новая цена – четырнадцать фунтов в год, мисс Бержерон. Но я полагаю, что вы можете позволить это, ведь вы водите компанию с весьма состоятельными господами.
Кейт ошеломленно посмотрела на домовладельца.
– Осторожно, сэр, – предостерег Олдос.
– Прошу прощения, – почти игриво произнес Флеминг. – Вы думаете, что вас не узнают по описанию «Таймс»?
Кейт вопросительно посмотрела на Олдоса, но он покачал головой.
– Я не имею понятия, о чем вы говорите, – сказала Кейт, снова поворачиваясь к негодяю. – Вы разыгрываете меня.
– Разве вы не читали утренний номер «Таймс»? – с ликованием спросил он. – Об этом было напечатано еще вчера.
Кейт заморгала глазами.
– Честное слово, неужто вы думаете, что ваши знакомые, которые умеют читать, не узнают за этими словами вас? Герцог – это неплохо!
Олдос увидел, как кровь отлила от лица Кейт.
– «Таймс»? – переспросила она. Флеминг весело засмеялся.
– Почитай сама, ты ведь умеешь читать?
– Разумеется, она умеет читать! – отрезал Олдос, хотя ни он сам, ни Кейт не были большими мастаками в этом деле.
Флеминг ухмыльнулся и, подойдя к двери, постучал в нее.
– Между прочим, ты все еще являешься сожительницей этого жирного парня?
– Я попрошу вас! – сердито воскликнула Кейт.
– Скажи своему мистеру Дигби, чтобы он поостерегся тех, чью торговлю парфюмерией пытается прибрать к рукам, – выкрикнул Флеминг.
Дверь распахнулась. Холли застонала при виде Флеминга.
– Ожидаю фунт и несколько шиллингов в первый день следующего месяца, мисс Бержерон, – сказал Флеминг, а затем посмотрел на Холли. – Отойди, – приказал он и прошел мимо нее в комнату. Холли за его спиной вздохнула, затем помахала Кейт и закрыла дверь.
Олдос мог лишь догадываться, какое дело привело сюда Флеминга.
– Газету! – воскликнула Кейт, хватая Олдоса за руку. – Мы должны найти вчерашнюю газету.
– Успокойтесь, – сказал Олдос и взял ее под локоть. – Эта крыса хотела бы сожрать жаворонка, но он набитый дурак. Я найду для вас эту газету, и вы убедитесь, что вам нечего опасаться.
Флеминг был вымогателем, но по поводу «Тайме» он не солгал. Олдос нашел экземпляр у торговца рыбой, но газету пришлось долго проветривать, прежде чем внести в дом. На следующее утро Кейт и Олдос потрудились над чтением, однако некоторые нюансы статьи остались для них темными. Только на следующий вечер, спустя четыре дня после бала Двенадцатой ночи, появился Дигби и помог им разобраться. В том же номере Дигби прочитал вслух интересное сообщение о попытках лорда Меррика Кристофера покончить с работорговлей. Кейт впервые услышала об этом движении.
– Говорят, герцог помогал брату получить голоса, – добавил Дигби.
В тот вечер, когда Эми за ширмой одевала Кейт для посещения оперы, Дигби снова прочитал вслух сообщения светской хроники.
– Вот оно, – сказал он и откашлялся, словно оратор. – «Однако еще удивительнее было видеть, что герцог Д. станцевал с бриллиантом чистой воды, с дамой, которая во многих салонах известна как любительница изысканных нарядов. В последнее время, похоже, интересы вышли за пределы красивых нарядов. Леди была партнершей и других видных лиц, таких как его высочество и лорд Б.».
– Любительница изысканных нарядов! – фыркнула за ширмой Кейт. – Да в Карлтон-Хаусе было полно таких любительниц!
– Кто такой лорд Б.? – спросил Олдос.
– Один индюк, имя которого начинается с буквы Б., он хочет скрыть свое имя.
– Для чего? – спросил Олдос. – Разве нельзя честно сказать, что он танцевал?
– Честно говоря, мистер Батлер, – вздохнул Дигби, – невозможно объяснить тебе методы, которые использует высший свет. Помоги нам, Господи! – добавил он, когда Кейт вышла из-за ширмы и оказалась в поле его зрения. Лицо Дигби просияло. – Поистине, бриллиант чистой воды! – радостно воскликнул он, с восхищением глядя на розовое платье с вышивкой поверху. – Ну вот, видите? Я знаю, что ты будешь самой блистательной леди на балу. Кейт, ну что такое наш Дарлингтон? Очень вежливый танцор. Их обучают танцам с самого раннего детства.
Дарлингтон был властным человеком. Уверенным в себе. Красивым. Кейт до сих пор вспоминала, как блеснули его глаза, когда он согласился, что их союз не был столь ужасен. И как она ощутила его руку на своей талии. И его улыбку.
– Чудесно, – сказала Кейт, переключая внимание на украшение, которое ей прислал принц. – Но, по-моему, Дарлингтон не любит танцевать.
– Скорее всего, он предпочитает танцам игорный зал, – авторитетно заявил Дигби. – Таковы большинство джентльменов. А вот я предпочитаю танцы. – Он встал и начал двигаться по комнате в па котильона.
Кейт и Эми захихикали. Олдос хмыкнул.
Но тут раздался стук в дверь, и это вынудило Дигби завершить танцы. Пока Олдос открывал дверь, Дигби занялся волосами Кейт.
– Они остолбенеют, когда увидят тебя, Кейт. Завтра утром в «Таймс» сообщат, что все посетители оперы были сражены твоей красотой, – сказал он и заколол прядь волос украшением. Эми обмотала голову лентой, чтобы все локоны держались на месте.
– Ты склонен к преувеличениям, Дигби.
– Возможно, но только не в данном случае. Так что полюбуйся собой! Богом клянусь, ты этого заслуживаешь.
Кейт не знала, заслуживает она или нет, но ее почему-то вдохновила мысль о том, что она проведет еще один вечер в компании герцога.
Глава 16
Что-то выкристаллизовалось для Грейсона, когда он увидел Кейт, которая с мягкой, чувственной улыбкой спускалась по лестнице. Он вдруг понял, что думал о ней все последние несколько дней. И, увидев, что она рада встрече с ним, Дарлингтон почувствовал, что в его груди что-то странно шевельнулось.
И в этот редкий момент самоуглубленности он понял, что тоже рад ее видеть.
Принц – счастливый человек, подумал Грейсон, глядя на Кейт. На ней было изысканное платье, украшенное внизу фестонами. Накладная туника разделяла подол платья, открывая вышивку на юбке. Это был шедевр дизайна, платье – и это понимал даже он, – которое украсит любую женщину в Лондоне. Кейт казалась настолько чувственной, что могла бы заставить мужчину упасть на колени.
Грейсон глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Это просто последствия воздержания. Поскольку Юстис находился в Лондоне, за последние две недели Грейсон виделся с Дианой лишь однажды, и то на публике, где у него не было возможности даже…
– Добрый вечер, ваша светлость, – сказала Кейт, приседая так низко, что большая жемчужная подвеска затанцевала на ее декольте.
– Мисс Бержерон. Надеюсь, вы здесь чувствуете себя отлично? – приветствовал ее Грейсон.
– Великолепно, – бодро отозвалась она. – Я с большим нетерпением ждала этого вечера, потому что обожаю оперное пение.
Сегодня давали оперу Джона Фредерика Лампа «Дракон из Уонтли». Грейсон надеялся, что она будет короткой и не очень занудной, но был готов и к самому худшему.
– Думаю, что в такой приятной компании эту оперу выдержу даже я.
– О Господи! – воскликнула Кейт. – Можно подумать, что мы стали партнерами в этой хитроумной игре.
– А разве вы в этом сомневаетесь, мисс Бержерон? – спросил Грейсон.
Кейт улыбнулась:
– Вначале я посчитала вас довольно грубым, ваша светлость… но никогда не полагала, что вы безнадежны и не можете исправиться.
Грейсон улыбнулся и предложил ей руку.
– Как любезно с вашей стороны считать меня исправившимся грубияном. – Он открыл дверь.
Кейт тоже улыбнулась и, выходя на улицу, бросила:
– Спокойной ночи, Олдос!
– Спокойной ночи, Кейт! – ответил Олдос.
Вздрогнув оттого, что дворецкий называл ее по имени, Грейсон оглянулся, но Олдос, по своей противной привычке, захлопнул дверь, едва они перешагнули порог. Грейсон многое хотел бы узнать о Кейт, и к числу загадок он добавил еще одну: почему она позволяет дворецкому называть ее по имени?
В карете – Кейт снова села неправильно – Грейсон подал сигнал кучеру. Когда карета двинулась, Кейт спросила:
– Как вы поживаете, ваша светлость?
– Очень хорошо, благодарю вас. А вы?
– О, замечательно, – улыбнулась Кейт. – На меня не давил груз подсчета голосов за упразднение работорговли.
Это несказанно удивило Грейсона.
– Вам известно о законе об упразднении работорговли?
– Конечно. В Лондоне это известно всем, сэр. И как это ни странно, даже мне.
– Я не хотел…
– Так вы набрали голоса? – вежливо перебила его Кейт.
– Пока не знаю.
– А что вы будете делать, если не сможете собрать нужное количество голосов?
– Трудно сказать, – признался он и стал рассказывать ей об этом движении и, в частности, о роли Меррика в нем. Кейт внимательно слушала, порой кивала, но, честно говоря, были моменты, когда Грейсон с трудом подбирал нужные слова, настолько он был зачарован бледно-зелеными глазами Кейт. Они поблескивали, освещая ее лицо в полусумраке кареты.
Когда он закончил рассказ, она заявила:
– Я думаю, что вы с вашим братом делаете очень благородное дело. Никто не имеет права угнетать другого.
Не странно ли, подумал Грейсон, что это говорит она, ведь ее жизнь и положение целиком зависят от того, есть ли у нее хозяин. Он невольно погрузился в размышления по этому поводу, вот если бы он был ее хозяином…
– Что-то не так? – спросила она.
– Почему?
– Вы смотрите на меня с таким любопытством. – Она говорила игриво, глаза сияли. Она отлично знала о своей способности очаровывать мужчин.
– Я восхищен вашим ожерельем, – тут же нашелся Грейсон.
– Спасибо. – Она потрогала пальцами жемчужины, поиграла ими.
– Оно дорогое, – заметил Грейсон. – Должно быть, это подарок от любовника?
– Такие интимные секреты не раскрывают, – с хитрой улыбкой сказала она. – Только любовникам.
Карета попала в выбоину; Кейт подпрыгнула на сиденье, едва не упала, и Грейсон поймал ее за руку. На какое-то мгновение он увидел вблизи ее губы – и представил, как они соприкоснутся с его губами.
Кейт сглотнула – даже при тусклом освещении он увидел это и смешался.
– Я поняла этот блеск в ваших глазах, – тихо сказала она.
– Вы возражаете?
Она посмотрела на его рот. Ее губы приоткрылись, и Кейт втянула в себя воздух.
– Не знаю, – несколько смущенно ответила она. Видит Бог, Грейсон никогда еще не хотел так страстно поцеловать женщину, как хотел сейчас поцеловать ее, ощутить вкус ее рта, прикосновение ее кожи, теплой и ароматной, тепло ее тела.
– Кейт…
– По-моему, мы приехали, – прошептала она. Он понял не сразу. – Мы приехали. Это Королевская опера.
Грейсон сделал ошибку, посмотрев в окно; Кейт отодвинулась в тень.
Момент был утерян, и Грейсон почувствовал горькое разочарование.
– Да, – подтвердил он.
Они немного опоздали, все зрители были уже в зале. Кейт и Грейсон торопливо поднялись в семейную ложу Дарлингтона, бросив пальто лакею, который семенил за ними. Музыканты уже настраивали инструменты; занавес вот-вот должен был подняться.
Еще один лакей, поклонившись, открыл им дверь в ложу. К большому удивлению и сожалению Грейсона, там уже сидели его сестра Пруденс и ее муж, Роберт Карлайл, граф Бомон. На мгновение Грейсон лишился дара речи; его мысли сейчас были заняты только Кейт. Он не знал, что его сестра тоже собирается в оперу, и не поинтересовался у своего секретаря, кто еще из родственников может появиться сегодня в опере.
Бомон воспользовался моментом и первым поприветствовал Грейсона. Пруденс замешкалась, поскольку удивленно смотрела на Кейт. Что касается Кейт, то она улыбнулась Пруденс, словно они были старыми приятельницами.
– Нам повезло, что вы пришли, ваша светлость, не правда ли, Пру, дорогая? – спросил Бомон, выразительно посмотрев на Пруденс.
– Да! Конечно! – воскликнула Пруденс, приходя в себя. Она шагнула, чтобы поцеловать Грейсона в щеку. А отступив, снова уставилась на Кейт.
Кейт посмотрела на Грейсона. Он заметил огонек в ее глазах, она словно понимала, что он находит ситуацию щекотливой, и это ее забавляло. Грейсон слегка прищурился, как бы предупреждая.
– Пруденс, Роберт, – проговорил он, глядя на Кейт, – позвольте мне представить мисс Кэтрин Бержерон. Мисс Бержерон, я имею удовольствие представить вам лорда и леди Бомон. Леди Бомон – моя сестра.
– Рада познакомиться, – с поклоном сказала Кейт. Пруденс была всего на год младше Грейсона, и он знал ее, пожалуй, лучше, чем других братьев и сестер. Сейчас он видел, что она до смерти напугана. Едва ли ее реакцию можно было назвать необычной – он редко посещал оперу, а если и посещал, то в компании членов семьи и близких друзей. Он был весьма щепетилен в отношении репутации и не позволял себе ничего, что могло дать хотя бы легкий повод для сплетен.
– Мисс Бержерон, я тоже рада, – сказала Пруденс, словно ненароком окидывая взглядом платье Кейт. – А как вы познакомились с моим братом, позвольте спросить?
– Нас познакомил принц Уэльский, – непринужденно ответила Кейт.
– Принц Уэльский?
– М-м-м, – произнесла Кейт и посмотрела в другую сторону зала, где находилась ложа принца. – Вон он. – Она улыбнулась и подняла руку в знак приветствия.
Пруденс, Роберт и Грейсон проследили за ее взглядом. Принц кивком головы подтвердил, что заметил их.
Пруденс снова перевела взгляд на Кейт, ее глаза стали еще удивленнее.
– Вы кажетесь мне знакомой. Возможно, мы где-то с вами встречались?
– Уверена, что нет, – очень вежливо ответила Кейт.
– Значит, вы недавно в Лондоне?
–. Вовсе нет. Я живу в Лондоне всю жизнь.
– В Мейфэре?
Кейт засмеялась.
– Нет. Не в Мейфэре. – Она произнесла это так, словно Пруденс спросила, не на солнце ли она живет.
К счастью, Бомон поймал локоть Пруденс.
– Оставь свои вопросы до более удобного времени, дорогая. Представление вот-вот начнется.
– Пожалуйста, садитесь. – Грейсон подвел Кейт к двум передним стульям ложи и почувствовал, как взгляд Пруденс едва ли не прожигает дыру в его воротнике.
Грейсон поправил жилет и улыбнулся Кейт. Лакеи гасили огни, готовясь к представлению; зал начинал затихать. Кейт подалась вперед, посмотрела на оркестровую яму. Грейсон украдкой бросил взгляд на принца. Джордж разговаривал со своим братом, герцогом Кларенсом, который был горячим сторонником работорговли и находился в прямой оппозиции Меррику. Грейсон перевел взгляд влево – и обомлел.
Лорд и леди Юстис также присутствовали на этом вечере, и Диана смотрела прямо на Грейсона. Ее голубые глаза округлились, и даже издалека Грейсон увидел, что ее губы вытянулись в жесткую прямую линию.
Черт побери! Он был так занят своими политическими делами и выполнением замысла принца, что не подумал о том, кто может оказаться на этом вечере и кто может его увидеть. Надо было предупредить Диану, но ведь он не встречался с ней две недели.
Он испытал некоторое облегчение, когда поднялся занавес. Кейт, сияя улыбкой, повернулась к Грейсону и приготовилась слушать. Как только заиграла музыка и на авансцену вышли несколько певцов, Кейт наклонилась и дотронулась до его рукава.
– Сейчас музыка довольно спокойная, – шепотом сказала она.
Грейсон удивленно посмотрел на нее, но Кейт снова обратила внимание на сцену, убрав свою руку.
История была довольно незамысловатая. В пещере жил дракон, который угрожал жителям деревни. Некий рыцарь был послан для того, чтобы уничтожить его и тем самым уничтожить налоги. Элементы пародии позволяли не принимать всерьез то, о чем идет рассказ.
В течение всего спектакля Кейт продолжала пересказывать музыку для Грейсона, слегка касаясь его руки или колена.
– Музыка хвастливая, под стать рыцарю, – шептала она. – А это похоже на гудки кораблей на Темзе. Вы ведь слышали их? Эти гудки такие громкие. – Когда Кейт снова отодвинулась от него, он ощутил оставшийся после нее аромат духов.
Когда на сцену вышла молодая певица, Кейт тронула его колено и сказала:
– Какая душевная ария. Девушка очень увлечена рыцарем. – Наклонившись к нему так, что ее волосы коснулись его щеки, Кейт шепотом спросила: – Вы обратили внимание, как она прижала руки к его груди?
Грейсон взглянул на Кейт. Она застенчиво улыбнулась:
– Она флиртует с ним.
Когда рыцарь ушел убивать дракона, Кейт схватила Грейсона за запястье, словно испугавшись.
– Музыка как будто предвещает недоброе, она похожа на туман, который надвигается и обволакивает город.
Резкий, громкий удар литавр заставил ее вздрогнуть и прижаться к Грейсону. Он снова ощутил этот приятный запах ее духов. Кейт прижала руку к сердцу и с извиняющейся улыбкой медленно откинулась назад.
– Музыка очень мрачная, – просто объяснила она.
Впервые кто-то пытался пересказать для Грейсона музыку. Это не помогло ему насладиться мелодией, однако же он понял, что Кейт имела в виду, и пусть музыка все равно резала ему слух, Грейсону показалось, что она несет какой-то смысл.
Когда началась последняя сцена, Кейт сморщила нос и посмотрела на Грейсона.
– Сейчас это напоминает гоготанье гусей, – шепотом пояснила она.
– Да и танцоры похожи на стаю гусей, – так же шепотом проговорил Грейсон, глядя, как актеры дергаются в каком-то странном танце и что-то напевают друг другу. – Скажите, а кто-нибудь пел о любви? – спросил он, вспомнив слова Кейт о том, что музыка напоминает ей о рыцарской любви, Кейт захихикала.
– Пока что нет. Это они всегда приберегают на конец. Чтобы закончить на радостной ноте… Вы не против?
Он посмотрел на Кейт и увидел веселые искорки в ее глазах. О да, он был искренне согласен.
Когда занавес наконец-то опустился, Грейсон зааплодировал первым. Едва актеры, откланявшись, покинули сцену, как на Кейт набросилась Пруденс.
– Как вы находите оперу, мисс Бержерон? – спросила она, непринужденно подхватив Кейт под руку и уведя ее из ложи, пока не вмешался Грейсон.
– Честно говоря, она показалась мне вычурной.
– Вот как?.. – задумчиво сказала Пруденс, внимательно вглядываясь в лицо Кейт.
Грейсон не слышал остальную часть их разговора; круговорот людей не позволял что-то расслышать. Тем не менее, Грейсону пришлось, не раз представить Кейт знакомым. Казалось, все его друзья и знакомые решили побывать в опере именно в этот вечер, чтобы познакомиться с его гостьей.
