Текст книги "Скандальная куртизанка"
Автор книги: Джулия Лэндон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9
Немного оправившись от нападения на Сент-Кэтринс-Док, Дигби отдыхал, расположившись на кушетке с порцией пирожных нового замеса и высказывал суждения о платьях Кейт.
Всего три дня тому назад у двери Кейт появилась миссис Олив с двумя белошвейками и четырьмя лакеями, которые принесли коробки с материей и платьями. Кейт узнала ее сразу, потому что миссис Олив была самой модной и знаменитой модисткой во всем Лондоне. Как сказала миссис Олив, ее прислал принц, поскольку очень желал видеть Кейт самой элегантной и самой нарядной дамой на балу Двенадцатой ночи.
Если Кейт и пристрастилась к чему-то за те годы, пока была куртизанкой, то это наряды благородных леди, поэтому она приняла миссис Олив с распростертыми объятиями.
В конце концов, миссис Олив оставила ей три платья. Бал надвигался, а Кейт все не могла решить, какое платье надеть, и оставила это решение за Дигби. К счастью, если кто и разбирался в материале и покрое платья, то это Дигби.
Честно говоря, Кейт нервничала. Когда Бенуа сказал ей, что ее купил принц Уэльский – купил, как будто она была куском материи, – она очень напряглась. Не то чтобы она испытывала особую привязанность к Бенуа или была удивлена. Она очень хорошо осознавала свое место в мире и знала, как женщины ее плана пробивают себе дорогу. Тем не менее, ей было неприятно, она еще не овладела искусством быть куртизанкой.
Бенуа следил за тем, чтобы она изучала это искусство. Мадам Альбер обучила ее некоторым сторонам этого искусства, Кейт тренировала свои умения на Бенуа, и он поначалу с готовностью откликался. Но затем он пристрастился к опию, и последние три или четыре года их связи Бенуа лишь изредка приглашал ее на ложе. Большинство ночей он спал под воздействием снадобья.
В душе Кейт радовалась его все возрастающей неспособности к любовным играм. Она никогда не испытывала какой-либо влюбленности в этого человека. Самое доброе, что она могла сказать о нем, – это то, что он был доброжелательным, хотя она никогда не воспринимала характер их связи иначе, чем отношения хозяина с рабыней. Спектакли, которые Кейт видела, оперы, которые она слышала, стихи, которые ей читал Дигби, научили тому, что на свете существуют страсть и любовь. Ничего подобного между ней и Бенуа не было.
Кроме морского капитана, который лишил Кейт девственности, в ее жизни был один только Бенуа.
Тем не менее, связь с Бенуа принесла Кейт ощутимые выгоды – крышу над головой и пищу, и она была довольна этим.
А затем Бенуа после оперы представил ее принцу. Она вежливо ответила на вопрос об опере и сказала несколько слов о чрезмерно дождливой погоде. Тем и закончилась эта встреча, но вскоре Бенуа сообщил Кейт, что принц хочет ее купить.
Ее хотел купить принц Уэльский.
Одна эта мысль ввергла Кейт в панику. Он хотел купить ее по вполне очевидным причинам. Что, если она не сможет его ублажить? Что случится с ней тогда? Он снова выбросит ее на улицу? Отошлет к одному из своих приближенных? Какого рода бесстыдных действий он ждет от нее? Что, если она понесет от него ребенка? Что, если после этого она потеряет свою привлекательность? Согласится ли он содержать ребенка?
Эти беспокойные мысли терзали ее не одну ночь, а затем, так же внезапно, как и новость об интересе к ней со стороны принца, на нее свалилась отсрочка. Однажды ночью Бенуа перевез все ее чемоданы в новый городской дом, пожелал ей счастья и рассказал ей о той ситуации, в которой находится принц.
– Воспользуйся этими днями, он пока не придет к тебе, – загадочно сказал Бенуа.
– Почему?
– Он не станет заводить любовницу сейчас, скоро состоится парламентский суд. Он не хочет, чтобы ты предстала в парламенте и поставила его в затруднительное положение. Но как только скандал разрешится, ты станешь его любовницей. – Бенуа хмыкнул.
Кейт проглотила подступивший к горлу комок.
– Скандал?
– Mon dieu [1]1
Боже мой (фр.).
[Закрыть], ты не читаешь утренние газеты? – раздраженно спросил Бенуа. – Будь благодарна за то, что он согласен удовлетворить все твои нужды. Большинство джентльменов не слишком щедры даже в отношении воды, если дерево не дает плодов.
Кейт не поняла, что он имел в виду, как же дерево может приносить плоды без воды? Дигби объяснил ей это позже. Он же объяснил, что ее новый дом был частью контракта между принцем и Бенуа. Хотя Бенуа был равнодушен к Кейт, он позаботился о том, чтобы принц обеспечил ее. Кейт даже выдали определенную сумму денег – не достаточную для того, чтобы обеспечить ее, если соглашение прикажет долго жить, но вполне достаточную для того, чтобы покупать еду и все необходимое, пока она живет в доме принца. Она должна была жить тихо и делать то, что велит ей принц. Ей позволяли содержать друзей – Олдоса, сбежавшего от банды в доках, и Дигби, который остался в услужении у Бенуа, даже несмотря на то, что Бенуа планировал вернуться во Францию.
Страхи Кейт не оправдать ожиданий принца в роли куртизанки подогрели ее решимость научиться хорошо печь пироги и печенье, чтобы открыть собственную пекарню, когда ее красота увянет или ситуация коренным образом изменится.
Лишь одно условие в соглашении между Бенуа и принцем настораживало: в ожидании того момента, когда принц освободится от своего королевского брака, Кейт должна играть роль любовницы герцога Дарлингтона.
– Я не понимаю – зачем? – жаловалась Кейт Дигби. – Я была бы рада спрятаться в этом замечательном доме, пока принц решает свои семейные вопросы, – сказала она однажды.
– Но, любовь моя, если ты спрячешься, принц тоже не сможет тебя видеть. Он пока что не может обладать тобой, но зато может пожирать тебя глазами.
– Он мог бы приходить сюда и пожирать меня глазами, – великодушно позволила Кейт.
– Приходить сюда? – Дигби засмеялся. – Дорогая, если бы он пришел сюда, через час об этом знал бы весь Лондон. Он – принц Уэльский, и о его передвижениях известно всем. Тем более, сейчас, когда все ищут малейшую возможность для раздувания скандала.
Кейт об этом как-то не подумала.
– Все не так уж плохо, – пытался успокоить ее Дигби. – Герцог настоящий джентльмен. И тебе придется сопровождать его всего лишь пару раз. Считай это своего рода развлечением.
Да уж, развлечение.
Она думала об этом, когда Эми помогала ей надеть последний наряд – голубое с ледяным оттенком шелковое платье, отделанное мехом.
– Идеально, – заявил Дигби, когда Кейт предстала перед ним. – Ты выглядишь в нем как Снежная королева.
Кейт отступила назад и посмотрелась в зеркало, взглянула на взбитые волосы и на бриллианты, которые ей прислал принц.
– Да, настоящая красавица, – сказал Олдос, одобрительно кивая и передавая Дигби рюмку виски. Вторую рюмку он налил себе и сел в кресле возле камина.
– Я… волнуюсь, – сказала Кейт, пока Эми поправляла платье.
– Волнуешься? – Дигби встал, отставил рюмку и, зайдя ей за спину, посмотрел на отражение в зеркале. – Нет никаких причин для волнения. Не забывай, благодаря этому лицу, – он осторожно прикоснулся к ее подбородку, – ты обладаешь властью. Ты льешь свет на каждого, и мужчины не могут устоять перед тобой. Я прав, Олдос?
Олдос окинул Кейт взглядом.
– Да, – согласился он.
Дигби снова взял рюмку с виски.
– Иди и получи удовольствие от своей красоты. Только представьте – Кейт на балу в Карлтон-Хаусе!
Кейт этого представить не могла. Через несколько минут пришел герцог.
И весьма настойчиво постучал в дверь.
Кейт перегнулась через перила, чтобы украдкой взглянуть на него, когда Олдос отправился открывать дверь. Герцог шагнул в холл и мгновенно сдернул с головы шляпу.
– Я пришел, чтобы…
– Я сейчас доставлю ее, – перебил его Олдос и повернулся к герцогу спиной. Дарлингтон хмуро посмотрел на спину дворецкого, но промолчал. На Дарлингтоне было пальто, но оно было расстегнуто, и Кейт смогла разглядеть его костюм. Белый шелковый галстук был тщательно завязан, у горла поблескивала брошка с бриллиантом. Воротник рубашки поднимался выше подбородка. Под фраком виднелся белый шелковый жилет, который плотно облегал талию.
Сердце у Кейт забилось чуть быстрее. Поистине, ей никогда не доводилось раньше видеть такую складную мужскую фигуру.
Олдос поднялся на верхнюю площадку лестницы и с любопытством посмотрел на перегнувшуюся через перила Кейт, она приложила палец к губам. Потом выпрямилась, поправила юбки, молча крутнулась и вопросительно посмотрела на Олдоса. Тот кивнул в ответ на ее немой вопрос и галантно подставил ей локоть.
Ну что ж, стало быть, она, Кейт Бержерон, отправляется на бал в Карлтон-Хаус. Если бы это увидела ее мать, она подумала бы, что волшебная сказка воплотилась в жизнь.
Глава 10
Грейсон мял в руках шляпу, в нем кипело раздражение по адресу этого невероятно грубого дворецкого, которого сочла возможным нанять мисс Бержерон. Грейсон уже заготовил слова для резкой отповеди, но, услышав звук шагов, посмотрел наверх – и сразу же забыл про дворецкого.
Мисс Бержерон, которая держалась за руку Олдоса и плыла вниз по лестнице, словно по волнам, была неописуемо, колдовски красива. Благодаря сверкающим бриллиантам и голубому шелковому платью, отороченному белым мехом, она стала похожа на ледяную скульптуру. Ее белокурые с платиновым отливом волосы были украшены единственным плюмажем.
Она была потрясающа. Грейсон вдруг удивился, как женщина такой красоты оказалась в подобном положении. На его взгляд, очень многие джентльмены готовы были бы просить ее руки.
Кейт улыбнулась, отпустила руку дворецкого и заскользила вперед.
– Добрый вечер, ваша светлость, – сказала она, делая грациозный книксен.
– Добрый вечер, мисс Бержерон, – сказал он, когда она выпрямилась и сложила перед собой руки. – Как вы себя чувствуете?
– Очень хорошо, благодарю вас, – ответила она, пока он скользил по ее фигуре взглядом. – Вы очень… нарядно одеты.
Это была необычная фраза – Грейсон не привык, чтобы леди говорили о его внешности.
– Спасибо, – произнес он. – И хочу заметить… – О Господи, помоги найти слова, чтобы описать ее. – Ваше платье просто изумительно, мисс Бержерон.
На ее красивых губах появилась медленная улыбка.
– Спасибо, – сказала мисс Бержерон, благодарно наклонив голову. – Пожалуйста, сэр, называйте меня Кейт.
Он вообще не собирался называть ее по имени, поэтому просто кивнул на дверь:
– Пойдемте?
Дворецкий появился за ее спиной с пальто, которое гармонировало с платьем – холодного голубого цвета снаружи и с красочной вышивкой изнутри. Она застегнула пальто, затем натянула длинные перчатки, которые ей подал дворецкий. А потом улыбнулась Грейсону:
– Ну что ж! Вот я и готова, закутанная и глубоко спрятанная, словно соверен в пальто нищего!
У нее весьма своеобразный стиль разговора.
– Позвольте, – сказал Грейсон, открывая дверь. Мисс Бержерон прошла вперед. Грейсон бросил взгляд на дворецкого – нужно сказать, сердитый взгляд – и вывел ее из дома.
Его карета, украшенная для такого случая гербом, стояла прямо перед подъездом. Бал Двенадцатой ночи среди представителей высшего света считался очень важным событием. Так получилось, что сезон обычно начинался через месяц после Двенадцатой ночи, и на этом балу присутствовали все столпы общества. Иногда это событие собирало более восьмисот гостей.
Лакей, закутанный в шарф, открыл дверцу кареты и опустил лесенку. Грейсон помог мисс Бержерон сесть.
Когда он шагнул вслед за ней в карету, то обнаружил, что она села на его сиденье.
– Не будет ли вам удобнее сесть сюда? – спросил он.
– Нет, спасибо, – улыбнулась она.
Грейсон медленно вошел в карету и сел напротив нее. Кейт с интересом изучала интерьер. Стены кареты были отделаны зеленым шелком, спинки – более светлым бархатом. Жаровня с углями давала тепло. Это была очень удобная, очень дорогая карета.
– Какая большая карета, – сказала мисс Бержерон. – Я не имела удовольствия ездить в таких просторных каретах.
– Подозреваю, что довольно скоро вы будете иметь это удовольствие постоянно, – заметил Грейсон, подавая сигнал кучеру. – Принц наверняка пожелает поразить вас грандиозностью.
Карета тронулась, мисс Бержерон посмотрела на Грейсона.
– Это уже не поразит меня. – Она с улыбкой откинулась на сиденье, сверкнув бриллиантами на шее.
– Вероятно, вы уже видели и прекрасное ожерелье, раз вас не поразил мой подарок, – предположил Грейсон.
Мисс Бержерон заморгала глазами, а затем засмеялась. Однако Грейсону не хотелось смеяться. Он подался вперед.
– Скажите, пожалуйста, мисс Бержерон, почему вы вернули ожерелье, которое я вам послал?
– Я вовсе не хотела уязвить вас, ваша светлость, – улыбнулась она.
– Вы меня нисколько не уязвили, – возразил Грейсон. Это было совершенно нелепо. Как будто его это волновало. – Однако вы, судя по всему, любите драгоценности, – добавил он, показывая на ее ожерелье. – Почему же вы его не приняли?
– Потому что подарок был чрезмерно щедрым.
– Чрезмерно щедрым? – переспросил Грейсон, чтобы удостовериться в правильности услышанного.
– Угу, – кивнула она, словно это было совершенно обоснованным объяснением.
– Чрезмерно щедрым? – недоверчиво повторил он. – Мадам, я заявляю вам, что за всю свою тридцатилетнюю жизнь никогда не слышал, чтобы женщина жаловалась на то, что украшение является слишком щедрым подарком.
– Они, должно быть, были вашими любовницами. А поскольку я не являюсь вашей любовницей, я подумала, что это слишком щедрый подарок.
Слово «любовница» щекотало и дразнило.
– Это смешно, – громко сказал он. – Я – герцог. Я не привык дарить дешевые безделушки. Я просто пытался принести извинения за то, что был груб.
– Я вполне понимаю ваше намерение, – заверила она. – Но ожерелье кажется слишком щедрым подарком для такой пустячной вещи, и я не хотела бы чувствовать себя чем-то вам обязанной.
– Вы не были бы мне обязаны, тем более что вы вовсе не считаете оскорбительные слова пустяком.
Она пожала плечами.
– Возможно, – признала она. – Но я привыкла к пренебрежительному отношению и взяла за правило не позволять кому бы то ни было надолго подрывать мое доброе расположение духа. Так что я забыла об этом сразу же, как только покинула Уайтхолл. – Она улыбнулась.
Было в ее словах что-то такое, что заставило Грейсона сделать паузу. Интересно, кто еще, кроме него, мог повести себя с ней грубо, и как часто это происходило, если она привыкла к этому? Представители высшего света, догадался он, многие из которых считали, что они в силу своего рождения намного выше простых смертных. Вероятно, Грейсон мог себя причислить, к категории высокомерных аристократов, и эта мысль отнюдь не улучшила ему настроения.
Грейсон внимательно наблюдал за ней, пытаясь обнаружить хотя бы намеки уязвленного женского самолюбия, поскольку ему казалось невозможным, что она вернула ожерелье только из-за того, что оно чрезмерно дорого. Имея трех сестер и нескольких любовниц, он научился преподносить подарки с извинениями, и эти подарки всегда были дороже, чем подарки по любви.
– Вы не сказали, мисс Бержерон, приняли ли вы мои извинения?
– Кейт. Да, разумеется, я принимаю ваши извинения, – сказала она. – Только вряд ли это имеет значение, разве что облегчит угрызения вашей совести. Мы ведь никогда не будем друзьями.
Грейсону не понравились его собственные слова, возвращенные назад.
– Поверьте, мои извинения были принесены со всей искренностью.
– Вы очень любезны, ваша светлость. Почему бы вам не называть меня Кейт? А то мы с вами словно чужие. Да, мы с вами плохо знакомы, и я не допускаю мысли, что узнаю вас ближе, но вы, пожалуй, мой единственный знакомый на этом балу.
– Вас это беспокоит? – спросил Грейсон, удивленный ее признанием.
Ее робкая улыбка была просто очаровательна.
– Даже очень.
Уж не сошла ли она с ума? Она необыкновенная красавица. Она окажется самой яркой, самой блистательной дамой на балу, дамой, которой все будут восхищаться.
– Я думаю, вам нечего бояться, – сказал Грейсон. – Вы должны казаться уверенной.
Ее бледно-зеленые глаза блеснули, и легкая улыбка родилась в уголках ее губ. Грейсон почувствовал, как по жилам побежала горячая кровь.
– Вы, конечно, льстите мне. Но я довольно давно не выходила в свет. – Ее рука слегка дрогнула при этих словах. – Пообещайте, что если я сделаю неверный шаг, вы тотчас же скажете мне об этом. Обещаете?
– Едва ли в этом возникнет необходимость.
Разве она может сделать неверный шаг? Грейсон подумал, что любой нормальный джентльмен в Карлтон-Хаусе простит ей что угодно.
– Хорошо, мисс Бержерон, – сдержанно сказал Грейсон.
– Кейт, пожалуйста. Ведь предполагается, что мы любовники, ваша светлость. Любовник не станет называть меня мисс Бержерон.
Любовники. На душе от этого слова потеплело.
Кейт Бержерон, похоже, почувствовала его колебания, ибо понимающе улыбнулась.
Эта улыбка очаровала его.
Карета остановилась, и Кейт подалась вперед, чтобы посмотреть в окно.
– Мы приехали.
Глава 11
Ранее Кейт видела Карлтон-Хаус только издали. Оказавшись поблизости, она была поражена его грандиозностью. Если бы она не увидела это своими собственными глазами, то вряд ли смогла бы представить себе нечто подобное.
Массивные колонны высотой с колокольню украшали вход. Бенуа однажды рассказывал ей, что эти колонны были созданы по образцам архитектуры античного Рима. Поскольку Кейт не имела понятия, что это означает, он попытался ей объяснить:
– Они поставлены там, чтобы напоминать Пантеон.
– О! А что такое Пантеон?
– Mon dieu. Ну до чего же ты невежественная девчонка! – не сдержался Бенуа, после чего поручил Дигби найти рисунок Пантеона. Дигби пришлось перелопатить немало книг, пока он нашел то, что искал.
Но больше всего ее поразили не массивные колонны или громадные канделябры, которые свешивались с потолка, освещая здание тысячью свечей. Поразили ее аристократы. Они высыпали из карет и торопились убежать от холода.
Все эти высокородные господа толпились в главном вестибюле.
Кейт холода не ощутила. Когда дверца кареты распахнулась и лакей подставил лесенку, она не почувствовала ничего, кроме нервного возбуждения.
Дарлингтон взял ее под локоть и помог спуститься. Она ощущала его тело, которое было совсем близко, его силу. Странно, но она чувствовала себя в безопасности, когда он сопровождал ее вверх по ступенькам, ведущим к главному входу. Кейт старалась не озираться по сторонам, когда они оказались внутри, хотя это было почти невозможно. Ведь она оказалась во дворце. Во дворце!
Один вестибюль был размером с весь ее маленький дом. Камины украшали все стены вестибюля, куполообразный потолок высотой в два этажа был стеклянным.
Длинная красная дорожка покрывала мраморный пол и вела в зал. Не менее двух десятков лакеев в королевских ливреях стояли по обе стороны дорожки, принимая пальто. Кейт подала свое пальто одному из них, лакей отвесил глубокий поклон, после чего бодрым шагом удалился. Его место мгновенно занял другой лакей.
– Здесь собралось, должно быть, не меньше пятисот душ, – заметила Кейт, окидывая взглядом настоящее людское столпотворение.
– Я предположил бы, что здесь не менее восьмисот, – откликнулся Дарлингтон. – Бал по случаю окончания сезона обычно вдвое многолюднее.
Кейт была потрясена – тысяча шестьсот человек на одном балу? Дарлингтон улыбнулся. В первый раз с момента их знакомства он по-настоящему улыбнулся, и тепло этой улыбки поразило ее. Оно распространилось до уголков его глаз, отчего они заблестели. Лицо его преобразилось, оно больше не казалось строгим и отчужденным.
Однако Кейт не смогла сполна восхититься его обаятельной улыбкой, потому что почувствовала, что кто-то дотрагивается до ее плеча; повернувшись, она увидела лорда Перритона. Кейт знала этого джентльмена по картежным вечерам Бенуа, куда Перритон приходил в компании своей любовницы, миссис Фрэнклин.
Похоже, сегодня он был один и с жадной улыбкой смотрел на Кейт.
– Мисс Бержерон, какое удовольствие встретить вас здесь! А где месье Кузино? Я так редко видел его без вас – или вас без него.
– Месье Кузино сейчас во Франции, милорд.
– Давно? – спросил Перритон, скользя взглядом по ее фигуре.
– Перритон, добрый вечер, – вмешался Дарлингтон и выдвинулся вперед, чтобы слегка загородить Кейт.
Перритон посмотрел на Дарлингтона с некоторым удивлением.
– Ваша светлость. Я не хотел…
– Простите нас, – оборвал его Дарлингтон и, положив руку на талию Кейт, подтолкнул ее вперед, в поток людей, который двигался в сторону бального зала. – Он вожделел слишком уж откровенно, – без обиняков пояснил Грейсон.
Кейт фыркнула.
– У него очень необычные вкусы, – улыбнулась она. Миссис Фрэнклин рассказывала ей о его любви к порке. В ответ на вопросительный взгляд Дарлингтона Кейт пояснила: – Он очень послушный ученик, когда директриса требует от него послушания, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Дарлингтон растерянно заморгал. Казалось, он хотел что-то сказать, но им помешал другой джентльмен, знакомый Дарлингтона, который тоже не мог отвести глаз от Кейт. Когда Дарлингтон не сделал ни малейшей попытки познакомить их, Кейт отвернулась и стала разглядывать толпу. Несколько джентльменов смотрели в ее сторону. Равно как и несколько дам.
Кейт вздрогнула от нового прикосновения ладони Дарлингтона к ее талии.
– Принц, – сказал он. Кейт проследила за его взглядом и увидела принца Уэльского.
Если бы она не познакомилась с ним раньше, то могла бы подумать, что это король – настолько он был разодет. Его грудь по диагонали перехватывала красная лента, прикрепленная у талии большим раскрашенным крестом. Грудь украшали драгоценные ордена. Его черный галстук резко контрастировал с белыми галстуками, которые были на других джентльменах. Одет он был безупречно, однако камзол весьма плотно обтягивал его округлый живот. Он казался грузным, но, тем не менее, в свои сорок пять лет был красивым.
И он определенно об этом знал, подумала Кейт, когда они приблизились к нему. Он смотрел на каждого гостя с чувством превосходства. Он подавал руку для приветствия так, словно одаривал человека, и гости целовали его перстень.
Но когда к нему подошли Кейт и Дарлингтон, манера принца изменилась. Он широко улыбнулся Кейт и вовсе не посмотрел на герцога.
– Ваше высочество, позвольте представить мисс Кэтрин Бержерон, – сказал Дарлингтон.
Кейт присела в глубоком реверансе.
– Какое сокровище вы привели сюда, Грейсон, – сказал принц и протянул руку. Кейт положила свою руку в его ладонь. Принц поднес ее ладонь к губам и, не спуская взгляда с ее глаз, поцеловал запястье, на мгновение задержав ее руку. – Мне доставляет величайшее удовольствие снова познакомиться с вами, мисс Бержерон.
– Благодарю вас, ваше высочество, – сказала Кейт.
– Грейсон, не смейте держать ее весь вечер при себе, – шутливо проговорил принц. – Я хотел бы вписать свое имя в ее танцевальную карту, если позволите.
– Разумеется. Вы можете выбрать любой танец, сэр.
Похоже, ни один из джентльменов не считал, что слово Кейт в этом деле имеет какое-либо значение. Она взглянула на свою руку, которую по-прежнему продолжал держать принц. Кейт понимала, что все окружающие заметили его внимание к ней. Должно быть, принц тоже это понял, поскольку тут же сжал ей пальцы, многозначительно посмотрел на Кейт и отпустил ее руку.
– Вы согласитесь потанцевать со стариком, мисс Бержерон? – игриво спросил он.
– Если вы так хотите, ваше высочество, но я надеюсь потанцевать с вами, а не со стариком, – ответила она.
Принц засмеялся и окинул взглядом свое окружение, придворные тут же поддержали его смех.
– Это доставит мне удовольствие, мадам.
Дарлингтон повел Кейт сквозь толпу.
– Ну вот, вы должны быть счастливы, – сказал он, когда они вошли в бальный зал. – Ваше свидание устроено.
Кейт бросила на него быстрый взгляд, но герцог, кажется, его не заметил.
Бальный зал был великолепен. С потолка свисало не менее шести канделябров, каждый из которых вмещал несколько дюжин свечей. На одной стороне зала полыхали три камина. На противоположной стороне находились сводчатые окна высотой в два этажа. Проемы между окнами занимали огромные зеркала, которые создавали впечатление, что зал еще грандиознее и светлее.
По углам были расставлены экстравагантные скульптуры из папье-маше, стены расписаны зимними пейзажами. В дополнение к канделябрам с потолка спускались многочисленные хрустальные сосульки, а все лакеи были одеты в белое. Когда-то Кейт думала, что у Бенуа больше денег, чем у короля, но то великолепие, которое она увидела сейчас, превзошло все ее ожидания.
– Шампанского? – спросил Дарлингтон, беря пару бокалов у проходящего мимо лакея и передавая один ей. Их пальцы соприкоснулись. Кейт ощутила странный трепет. «Стоп, Кейт», – сказала она себе. Дарлингтон был красавцем, но она подозревала, что этим и ограничивалось ее знание о нем.
Она глотнула шампанского – оно было отличного качества. Кейт выпила еще немного и заметила, что Дарлингтон смотрит на нее. Он едва ли пригубил…
– Грейсон!
Дарлингтон поморщился, прежде чем повернуться и поприветствовать высокого, приятного джентльмена.
– Линдсей, что ты здесь делаешь? – спросил Дарлингтон, протягивая руку. – Я думал, что ты в аббатстве Истчерч.
– Я только что приехал на неделю в город, чтобы нанять приличного плотника, – ответил Линдсей, скользя взглядом по Кейт.
– Плотника?
Джентльмен широко улыбнулся:
– Мы сейчас в процессе долгого и трудоемкого переоборудования детской комнаты. – С этой улыбкой он повернулся к Кейт: – Прошу прощения, мадам.
– Ах! – натянуто улыбнулся Дарлингтон. – Мисс Бержерон, позвольте вам представить графа Линдсея, Натана Грея. Линдсей, мисс Кэтрин Бержерон.
– Милорд, – кивнула Кейт и сделала быстрый реверанс.
Пару секунд граф молчал. Затем с любопытством посмотрел на Дарлингтона. Но Дарлингтон более ничего не предложил, граф снова посмотрел на Кейт и улыбнулся.
– Мне доставляет удовольствие познакомиться с вами, мисс Бержерон, – поклонившись, сказал он. – Большое удовольствие.
Приятно изумившись, Кейт улыбнулась в ответ:
– Спасибо, милорд. – Она знала, сколько голов повернулось в их сторону, сколько леди с любопытством разглядывают ее из-за своих вееров и сколько джентльменов пожирают ее оценивающим взглядом.
Похоже, Дарлингтон почувствовал любопытство Линдсея.
– Ты когда возвращаешься в Истчерч? – спросил он у Линдсея, слегка отступив от Кейт, с тем чтобы граф оторвал взгляд от нее. Краска прилила к лицу Кейт; она поняла, что Дарлингтон стыдится ее компании.
– После того как плотник заставит меня пообещать ему щедрую сумму, – счастливо проговорил Линдсей. – Эви сейчас в аббатстве, и мне нелегко находиться вдали от нее.
– Да, конечно, – согласился Дарлингтон. Последовала неловкая пауза. – Что-нибудь слышал о Ламборне?
Линдсей засмеялся и снова посмотрел на Кейт. – Парень в Шотландии, где и пробудет в ближайшем будущем. А как Доннелли?
Дарлингтон покачал головой:
– Он находится в Ирландии уже месяц. Я ничего не слышал о нем.
Линдсей кивнул и улыбнулся Кейт:
– Прошу прощения, мисс Бержерон, но я вас, кажется, где-то видел.
– В самом деле? – спокойно спросила Кейт и подумала, не покупала ли его жена материю у Бенуа. – Не могу предположить, где мы могли с вами встречаться.
– Давайте подумаем, возможно, мы вспомним этот счастливый момент, – предложил Линдсей, пододвинувшись поближе.
– О, я вижу, на сцене появляются музыканты. Сейчас начнется первый танец, – сказал Дарлингтон.
Линдсей бросил на Дарлингтона нетерпеливый взгляд.
– Ты ведь не попытаешься спрятать от меня розу среди такого количества шипов, старина? – спросил он и снова обратил внимание на Кейт. – Возможно, я имел удовольствие встречать мисс Бержерон в Дарлингтон-Хаусе?
Кейт не смогла сдержать смеха при этом невероятном предположении.
– Нет, милорд. Я не имела удовольствия обедать в Дарлингтон-Хаусе.
Дарлингтон сцепил руки за спиной и посмотрел на танцевальную площадку.
– В самом деле? – удивился Линдсей. – Я уверен, что его светлость немедленно исправит эту несправедливость. Так где в таком случае вы познакомились с нашим надувшимся другом? – поинтересовался Линдсей.
– Мы встретились на музыкальном вечере, – сказала Кейт и улыбнулась Дарлингтону.
– На музыкальном вечере? – недоверчиво переспросил Линдсей.
– М-м-м. Играли Бетховена, – безмятежно продолжала Кейт. – Очень трогательная пьеса, вы ведь согласитесь с этим, ваша светлость?
Дарлингтон слегка прищурился.
– Играли неплохо.
– Неплохо! Сэр, играли просто блестяще, это рождает мысли о рыцарской любви! – Она улыбнулась милой улыбкой.
Дарлингтон нахмурился. А Линдсей широко улыбнулся.
– Вот как, мисс Бержерон?
– Музыка всегда заставляет меня думать о любви, – призналась Кейт. – Особенно опера. А о чем вы думаете, когда слышите музыку, ваша светлость?
– Я думаю о том, сколько еще буду вынужден это терпеть, – без обиняков отрезал Дарлингтон. – Я полагаю, принц сейчас откроет танцы.
– Ну, тогда, – сказал Линдсей, похлопав Дарлингтона по плечу, – не стану мешать вам.
Дарлингтон сердито сверкнул глазами, но граф его проигнорировал и улыбнулся Кейт:
– Я получил огромное удовольствие от встречи с вами. Надеюсь, вам понравится бал.
– Спасибо, – сказала Кейт.
– А теперь прошу извинить меня, я хочу разыскать своего кузена и поговорить с ним.
Кейт кивнула. Она держала в пальцах бокал и слегка покачивала его, глядя на удаляющегося Линдсея. Когда он ушел, она сунула бокал Дарлингтону.
– Я понимаю, что вы стыдитесь меня, но зачем изображать из себя такого несчастного?
– Это вздор, – сказал он и выдернул бокал из ее пальцев. – Я не сделал ничего такого, чего должен стыдиться, – добавил герцог, беря ее за локоть.
– Да что вы! Вы явно застыдились, когда ваш друг понял, что вы сопровождаете на балу меня.
Дарлингтон посмотрел на нее скептически.
– Вы полагаете, что я должен радоваться нашему союзу и хвастаться им перед своими друзьями? – спросил он. – Я обращался с вами вполне по-дружески.
– По-дружески? Да вы были в ужасе!
– В ужасе? – Его темно-голубые глаза скользнули по ее фигуре вниз, затем вверх, остановились на груди, затем на губах. – Я не могу быть в ужасе от вас, Кейт. Я считаю, что вы самая красивая женщина, которую я имел счастье когда-либо видеть.
Кейт едва удержалась от того, чтобы тут же не рассмеяться. Если бы и нашелся хоть один мужчина, безразличный к ее красоте, то это был бы именно Дарлингтон.
– Но я в ужасе от этой отчаянной ситуации…
– Ну что ж, – нетерпеливо прервала она. – Теперь мне все ясно.
– Хорошо, – сказал он и снова медленно перевел взор с ее глаз на губы.
Вероятно, Кейт сама провоцировала его на это, потому что она вдруг ощутила его мужскую силу, его рост, его хитро завязанный галстук. Его густые каштановые волосы. Его чисто выбритый квадратный подбородок.
