Текст книги "Скандальная куртизанка"
Автор книги: Джулия Лэндон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 4
Спустя неделю по Лондону гулял колючий холодный ветер, и Кейт получила в подарок от его королевского высочества норковую шубу вместе с собственноручно написанной запиской о том, что она должна в этот вечер потеплее одеться, поскольку ей предстоит вместе с лордом и леди Уэллсли посетить концерт в Уайтхолле.
Кейт понятия не имела, кто они такие.
Дигби заметил, что если о принце Уэльском и можно сказать что-либо благоприятное, так это то, что он истинный и щедрый покровитель искусств.
Дигби настоял на том, чтобы она надела зеленое платье с кремовой отделкой. Горничная Эми помогла Кейт надеть шелковое платье и уложила волосы.
– О, это платье так идет к твоим глазам, – с гордостью сказал Дигби, когда Кейт предстала одетой. – Ты потрясешь всех аристократов.
– Сомневаюсь, – возразил Олдос, стоявший возле двери со скрещенными на груди руками. – Они восхищаются только самими собой.
– Они восхитятся Кейт, – не согласился Дигби. – Она слишком красива, чтобы ее проигнорировать. Они потянутся к ней, как растения тянутся к свету. Поверьте мне, я знаток аристократов. Человек, который может стать аристократом, всегда наблюдает за ними пристальным и завистливым взглядом.
Кейт засмеялась. Олдос нахмурился. Однако Дигби был прав, Кейт знала это. Бенуа позаботился о том, чтобы ее должным образом обучили на роль куртизанки, отправив во Францию к мадам Альбер, которая была знаменитой куртизанкой. Мадам Альбер придерживалась той же теории, что и Дигби: делай то, что делают аристократы. Говори как они, пей как они, ешь как они, играй как они, а сверх того – обольщай их так, как никто не сможет обольстить. И мадам Альбер потратила немало времени, обучая Кейт, как обольщать мужчин, – искусству, к которому Кейт часто прибегала в гостиной Бенуа, где он устраивал вечера азартных игр для самых богатых людей Лондона.
Лакей, приехавший в неприметной карете, зашел за Кейт часом позже, и Олдос проводил ее к карете. Он сказал кучеру, чтобы тот вез ее с большой осторожностью, и ее, словно принцессу, доставили в Уайтхолл. Лорд Уэллсли встретил ее на ступеньках. Он представился сам и поспешил проводить ее внутрь, где к ним присоединилась леди Уэллсли. Она произнесла «Добрый вечер», с завистью посмотрела на шубу Кейт и больше не обращала на нее внимания. Кейт не обиделась – леди из высшего света всегда ее сторонились.
Кресла были расставлены двумя серповидными рядами. Лорд Уэллсли подвел Кейт и свою жену к первому ряду, чуть левее центра, и сел между ними. Они пришли рано, в зале, похоже, больше никого не было.
Чтобы заполнить неловкую паузу, Кейт сказала:
– Я очень люблю музыкальные вечера. А вы?
Кажется, Уэллсли был ошеломлен ее вопросом.
– Да, – проговорил он.
Похоже, светская беседа бессмысленна. К счастью, Кейт давно перестала обижаться, вооруженная многолетним опытом куртизанки. Она помнила, как Бенуа впервые привел ее в роскошный лондонский особняк в Мейфэре, чтобы она продемонстрировала некоторые образцы шелковых изделий, которые он ввозил с Востока. Кейт чувствовала себя легко и выглядела элегантно в платье, которое Бенуа велел ей надеть. Хозяйка этого грандиозного особняка, в поставках которой был заинтересован Бенуа, тоже восхитилась этим платьем. Она внимательно оглядела платье, позвала, Бенуа в свою персональную гостиную, а лакею велела оставаться рядом с Кейт, пока она ожидала в фойе.
– Не спускай с нее глаз, Джонс. Я не хочу, чтобы у меня что-нибудь пропало.
– Ты слишком чувствительна, – вздохнул Бенуа, когда Кейт пожаловалась на это. – Чего ты ожидала? Ты для них всего лишь ordures.
Когда Кейт спросила Дигби, что означает это слово, ее славный добрый друг даже слегка побледнел.
– Это означает… мусор, – сдержанно объяснил он.
В то время она чувствовала себя оскорбленной. Но с годами научилась игнорировать подобное отношение, оно перестало ее мучить и беспокоить. Таков образ жизни высшего света. Мужчины восхищались ее фигурой и лицом и мечтали встретиться с ней, а женщины, наоборот, презирали ее за то внимание, которое ей оказывали мужчины.
Тем не менее, Кейт научилась получать удовольствие там, где возможно, в частности, слушая хорошую музыку. Теперь жизнь позволяла ей посещение театров, и Кейт получала удовольствие от каждого представления.
Вошли музыканты и начали настраивать свои инструменты. Кейт с интересом наблюдала за ними, пока не вздрогнула от громкого звука, донесшегося сзади. Она вскочила и увидела герольда, который объявил о появлении принца Уэльского. Принц вошел в зал вместе с несколькими сопровождающими. Все поднялись со своих мест. Принц и его свита подошли к креслам слева от Кейт. Когда они сели, зрители снова заняли свои места.
Кейт посмотрела на лорда Уэллсли, но тот сидел отвернувшись. Кейт не знала, как себя вести; это была ее первая встреча с принцем. Ее проинструктировали, что никто не должен почувствовать ее связи с принцем, но Кейт сидела совсем близко от него. Должна ли она его поприветствовать? Казалось довольно странным не сказать, по крайней мере, «добрый вечер». Поэтому, скрестив руки на коленях, Кейт адресовала улыбку сидящему рядом с ней джентльмену.
– Добрый вечер.
Тот взглянул на нее.
– Добрый вечер, мадам, – ответил он. Сидящий за ним принц мельком взглянул на нее, на его губах скользнуло подобие улыбки. Ага, стало быть, это детская игра?
– Страшно холодно на улице, не правда ли? – сказала Кейт, обращаясь к соседу, и заметила, что принц пытается сдержать улыбку.
– Да, холодно.
– По-моему, не помешало бы немного бренди. Ничто так не согревает кровь, как бренди.
– Вы правы, – согласился джентльмен.
Кейт дерзко улыбнулась принцу и обратила свое внимание на музыкантов, поскольку маленькая игра была закончена.
Наконец вышел молодой человек и разложил на фортепьяно ноты. Сделав пару шагов вперед, он поклонился принцу и, кажется, собрался заговорить, но замешкался, услышав решительные шаги человека, двигающегося по проходу. Вполне естественно, что Кейт повернулась, чтобы посмотреть, кто это пришел столь поздно, и увидела герцога Дарлингтона, вышагивающего, словно важный павлин.
Он оказался еще выше, чем ей показалось раньше. Волосы у него были каштановые, глаза темно-голубые. Нельзя сказать, что он относился к разряду очень красивых мужчин, однако в нем было нечто такое, что делало его весьма привлекательным. Он был сильным и уверенным, излучал мощь и властность. Он относился к числу тех, кто, как полагала Кейт, не сомневался в своей значительности.
Дарлингтон сел почти напротив Кейт в серповидном ряду. Он не сразу заметил ее; сказал что-то двум дамам и джентльмену, которые приберегли для него кресло.
Затем господин у фортепьяно объявил о начале вечера, герцог посмотрел вперед, и его взгляд не мог не упасть на Кейт.
Дарлингтон оцепенел. Заморгал. Нахмурился.
Кейт улыбнулась и кивнула, хорошо понимая, что все присутствующие в зале заметили эту перемену. Кейт не стала фиксировать внимание на герцоге, а сосредоточила его на пианисте.
Пианист поблагодарил принца Уэльского за постоянное покровительство и поддержку и кратко рассказал историю создания Бетховеном концерта для виолончели, который будет исполнен этим, вечером. Краем глаза Кейт заметила, что герцог поглядывает на свои карманные часы.
Может, у него срочное свидание? Возможно, его любовница ожидает, что он уйдет с концерта как можно скорее?
Пианист занял место за фортепьяно. Он подал знак другим музыкантам, и музыка зазвучала.
С первой прозвучавшей нотой Кейт потеряла интерес к герцогу Дарлингтону. Музыка была волшебно красивой; Кейт восхищалась искусством, которое позволяло извлекать из инструментов эти звуки. Сладостные ноты омывали ее, порождали в голове невероятные мечты о весне и любви, о феях и героических принцах, о дворце в густом лесу, с молочными коровами и двумя поросятами. Пока музыка не замолкла, Кейт потеряла всякое представление о времени.
Кейт настолько понравилось исполнение, что она взорвалась бурными аплодисментами, улыбаясь окружавшим ее людям и думая, что все испытывают такой же восторг. Однако она услышала лишь сдержанные аплодисменты. Она тут же опустила руки, однако подавить улыбку так быстро не смогла и невольно посмотрела в ту сторону, где сидел Дарлингтон… точнее, где только что сидел Дарлингтон.
Его кресло было пустым. Хорошо, что ей так повезло, этот павлин покинул представление, а стало быть, и Уайтхолл.
Публика продолжала сидеть до тех пор, пока не встал принц, и тогда Уэллсли сказал:
– Мисс Бержерон! Принц любит выпить бокал шампанского после представления. Сегодня предлагается шампанское, которое было найдено на борту захваченного французского судна и поднесено в подарок принцу. Он хочет поделиться им с сегодняшней публикой, заверив меня, что шампанское – изумительного качества.
– Благодарю вас, – сказала Кейт и сунула руку в его ладонь. Леди Уэллсли, как заметила Кейт, уже исчезла. Возможно, у нее тоже есть любовник. Похоже, они все погрязли в адюльтере.
От фигуры Уэллсли исходила напряженность, словно ему было больно прикасаться к руке Кейт. Он скованно прошел к лакею, который разносил шампанское. Уэллсли кивнул, лакей опустил поднос, и лорд взял два бокала. Один он передал Кейт.
– Шампанское, – зачем-то сказал он. – Если вы не привыкли к нему, вам может показаться, что оно щекочет в носу.
Неужели Уэллсли искренне верит, что принц нашел ее в канаве и притащил сюда?
– Спасибо, – сказала Кейт. Она подняла бокал, как бы провозглашая тост, и сделала пару глотков.
Это было отличное шампанское. Бенуа оценил бы его, а его порадовать или удивить не так-то просто.
Кейт стояла возле молчавшего Уэллсли, потягивая шампанское, оглядывая зал и испытывая желание оказаться сейчас дома, под пледом, с книгой. Допив шампанское, она отставила пустой бокал.
– Уэллсли, ты должен представить нам свою очаровательную спутницу, – раздался за ее спиной голос принца.
Зная, что сейчас предстоит еще одна глупая игра, Кейт повернулась и уперлась взглядом в Дарлингтона. Он стоял настолько близко, что она смогла сполна оценить голубизну его глаз. Кейт скользнула глазами по его безупречно сидящему костюму, быстро отвела взгляд от широких плеч герцога и остановила взор на принце, который рядом с герцогом выглядел староватым и толстоватым. Она тотчас же сделала книксен.
– Ваше высочество!
– Позвольте представить вам мисс Кэтрин Бержерон, – напряженно произнес Уэллсли.
– Мисс Бержерон, – кивнул принц и подал ей руку. Кейт протянула руку, и он сжал ей пальцы. Его взгляд остановился на груди Кейт; стоявший позади Дарлингтон сжал ладони за спиной и смотрел куда-то вдаль.
– Вам понравился музыкальный вечер? – спросил принц.
– Очень, ваше высочество.
– В таком случае вы должны прийти снова, мисс Бержерон. Позвольте представить вам герцога Дарлингтона. Он тоже большой любитель музыкальных вечеров.
Дарлингтон коротко кивнул.
– Мисс Бержерон, рад познакомиться с вами, – произнес он таким тоном, который уместнее при процедуре повешения. Его индиговые глаза встретились с глазами Кейт, и она почувствовала, как по телу пробежала волна дрожи.
– Ваша светлость, – сказала Кейт, сделав еще один книксен. – Я очень рада. – Она улыбнулась Дарлингтону, бросая вызов. Кейт начала понимать цель этого вечера. Это и в самом деле была игра. Принц представит Кейт Дарлингтону на публике, так, чтобы все это заметили. В результате никто не будет особенно удивлен, снова увидев герцога в компании куртизанки. И если судить по мрачному виду Дарлингтона, Кейт догадалась, что он это тоже понял.
– Мисс Бержерон – поклонница искусств, – неловко заявил Уэллсли, словно это и было причиной представления или словно это могло ввести в заблуждение хоть единого присутствующего в этом концертном зале.
– Искусств? – переспросил Дарлингтон, вскинув бровь, словно в это невозможно было поверить. В его глазах сверкнуло удивление.
Улыбка Кейт стала еще шире, она протянула руку.
– Прошу прощения, но вы, кажется, в это не поверили, ваша светлость.
Принц засмеялся.
– А ведь вы действительно не поверили!
– Приношу извинения, мисс Бержерон, если я дал повод так подумать, – произнес Дарлингтон и прикоснулся своими красивыми губами к атласу ее перчаток.
– Правильно, что не поверили, – любезно проговорила Кейт, когда он поднял голову. – Просто меня восхищает то, что на этих инструментах можно играть так красиво, дальше этого я не иду.
Дарлингтон окинул ее взглядом.
– Это более ценная форма поклонения, чем поклонение деньгам.
Ну, ну… вероятно, у этого павлина есть хотя бы элементарная вежливость.
– Вы совершенно правы в этом, – сказал принц. – Уэллсли, так мы попробуем шампанского? Мисс Бержерон, вы должны попробовать это превосходное шампанское. Дарлингтон, ты принеси бокал для дамы, – велел принц, хитро улыбнувшись Кейт, после чего положил руку на плечо Уэллсли и увел его в сторону, оставив Кейт и Дарлингтона с глазу на глаз посреди зала под взглядами остальных.
Герцог стоял настолько близко, что Кейт очень остро ощущала его присутствие. Он был притягательным, она вынуждена была это признать. Но сейчас, когда они выполнили все то, что им полагалось выполнить, Кейт не видела причины для того, чтобы продолжать разговор.
– Вам нет необходимости оставаться рядом со мной, ваша светлость. Я вполне смогу заполучить напиток самостоятельно.
– Не сомневаюсь, что вы сможете, но дело не в этом, – сказал герцог, жестом подзывая лакея, который тут же оказался рядом. Дарлингтон кивнул в сторону Кейт, и лакей с глубоким поклоном предложил ей поднос.
Она взяла бокал.
– Благодарю вас. Теперь я с шампанским. Можете идти к своим друзьям, ведь вам, по всей видимости, хочется именно этого.
– Я хотел бы вообще уйти отсюда, но я составлю вам компанию, мисс Бержерон.
– Этого не требуется.
– Требуется, – упрямо сказал Дарлингтон. Кейт хмыкнула.
– Даю вам слово, что я не положу в карман столовое серебро, – шепотом произнесла она и отвернулась.
– Прошу прощения, – хмыкнул Дарлингтон, снова вынуждая ее обратить на него внимание. – Вы всегда так безудержно резки в своих словах?
Кейт не вполне поняла смысл его речи, однако по тону поняла, что Дарлингтон высказал отнюдь не комплимент.
– А вас это беспокоит, ваша светлость? Я обязана заслужить ваше одобрение? Думаю, мы оба знаем, что я его никогда не заслужу, – смеясь, ответила она. – Поэтому я ничего не теряю, откровенно выражая свое мнение. – Она снова улыбнулась и подняла бокал. – Очень хорошее шампанское. Оно напоминает мне шампанское, которое подают в самых изысканных салонах Парижа. Вы его пробовали?
– Я пробовал, – ответил он, смотря на нее изучающим взглядом.
– Мне кажется, что концерт был замечательным. А вам?
– Не особенно. – Он нетерпеливо огляделся по сторонам, явно не желая продолжать беседу.
– Ну что ж! Если мы поговорили, то я, пожалуй, попробую эти деликатесы, – сказала Кейт, показав на стол, который ломился от тарелок с угощением. – Доброго вам вечера, ваша светлость.
Она отошла и выбрала для пробы несколько лакомств. Откусив печенье, она ощутила вкус шафрана и чего-то еще… может, мяты?
Рядом с ней вдруг опять возник озабоченный Дарлингтон. Кейт подняла тарелку и предложила ему лакомство.
– Попробуйте что-нибудь и скажите, что вы об этом думаете.
– Спасибо, я не хочу.
– Они очень аппетитны, – сказала Кейт и попробовала еще одно печенье. Нахмурившись, добавила: – А у этого вкус не очень удачный.
– Мисс Бержерон, я ухожу, – сказал Дарлингтон.
– Очень хорошо, – ответила она, разглядывая лакомства на столе. – Мы сделали все, что от нас требовалось.
Он беспокойно огляделся вокруг.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Не считайте меня дурочкой, ваша светлость, – спокойно проговорила она. – Я не верю в то, что принц пригласил меня сюда, чтобы я наслаждалась музыкой. Он хотел познакомить нас на людях.
Дарлингтон прищурился.
– Так вы с принцем все это подстроили?
– Нет! Я просто предположила. А вы разве не участвовали в составлении плана?
– Разумеется, участвовал! – отрезал он. – Мисс Бержерон, я не собираюсь безропотно играть подобную роль в этом… мероприятии.
– В таком случае вам лучше поговорить с принцем, – коротко отреагировала Кейт. Можно подумать, ей не все равно, что он смотрит на нее с подозрением, словно она спланировала сцену знакомства. Кейт отошла от стола. – Я не держу вас, ваша светлость. Спокойной ночи, – добавила она, снова уходя от его беспокоящих голубых глаз.
Глава 5
Грейсон смотрел на уходящую мисс Бержерон, не отводя взгляда от ее слегка покачивающихся бедер. И наблюдал за этим не он один. Многие джентльмены украдкой поглядывали на нее с жадным блеском в глазах, наверняка, как и Грейсон, пытаясь представить, какая нежная кожа скрывается у нее под платьем.
Однако после разговора с мисс Бержерон он испытывал еще большее раздражение и беспокойство, чем при появлении на этом вечере, и дело было вовсе не в том, что в ее зеленых глазах сверкали искорки неуважения, а ее губы – о Господи! – были такие полные и чувственные.
Грейсон злился, что вообще оказался здесь. Он не хотел сюда приходить, но его упросила кузина Виктория. У Виктории была подруга, которую она надеялась ему представить, и Джордж прислал ей персональное приглашение на этот вечер. Эта подруга, чье имя Грейсон уже забыл, была молодой дебютанткой. Она вряд ли относилась к разряду тех, кто мог его заинтересовать.
Кроме того, кресла были неудобными, и Грейсону оставалось лишь удивляться, почему Джордж, который промотал за свою жизнь сотни и тысячи фунтов стерлингов, не позаботился о более удобном помещении для тех выходов, на которых он вынуждал присутствовать своих друзей. Затем Грейсон увидел Кэтрин Бержерон, сидевшую поблизости от него, и его гнев возрос еще больше.
Грейсон понимал, что не стоит удивляться очевидным маневрам Джорджа, тем не менее, это его не успокоило. Не приходилось сомневаться, что принц заранее спланировал публичную встречу Грейсона и Кейт, Правда, эта встреча была организована поспешно, Грейсон знал, что Уэллсли и его супруга – не лучшие сопровождающие для куртизанки.
Но больше всего Грейсона расстроил образ улыбающейся Кейт в фартуке и с мучным пятнышком на щеке. Сегодня она обладала элегантностью королевы и была похожа на красавиц из легенд. Это была женщина, которую он видел в опере, женщина, которую он забыл после того, как, зашел к ней на Кинг-стрит.
Зеленоватый цвет платья мисс Бержерон переливался в неярком свете свечей. Выбившиеся локоны белокурых волос окружали ее лицо, остальные волосы были собраны зеленой бархатной лентой. На руках белели атласные перчатки, драгоценности украшали уши и шею.
Дарлингтон был лишен музыкального слуха, и музыка, не оказывала на него столь успокаивающего действия, как на других. Поэтому он все это время незаметно наблюдал за куртизанкой.
Она сидела, положив руки на колени и прижав лодыжку к ножке сиденья. Но его поразило выражение ее лица – взгляд Кейт был устремлен на музыкантов, на лице было написано восхищение, казалось, ее не оставляла равнодушной ни одна нота, она слегка покачивалась при каждом крещендо. Впервые в жизни Грейсон – благодаря Бержерон – почти чувствовал музыку. И это было невероятно странно и волнующе.
Он знал, что Джордж был потрясен ею при первой встрече. Мисс Бержерон очаровательна, это бесспорно, очаровательнее любой из куртизанок, с которыми Грейсон был знаком. В ней было что-то настолько обольстительное, что мгновенно привлекало внимание мужчин. Но самым замечательным в ней была улыбка, которая, казалось, способна была осветить все вокруг.
Мисс Бержерон могла говорить самые дерзкие, самые обидные слова, но они казались милыми, если сопровождались этой улыбкой.
– Ваша светлость?
Лорд Иглтон, виконт с политическими амбициями, которые сталкивались с семейными амбициями Грейсона, каким-то образом оказался рядом. Скоро будет парламентское голосование по поводу искоренения работорговли на британских судах. Брат Грейсона Меррик был последовательным сторонником искоренения работорговли и присоединился к квакерам и Уильяму Уилберфорсу, которые возглавляли движение. Как и Меррик, Грейсон отвергал сущность рабства и не мог ему потворствовать. И, конечно же, не мог поддерживать идею транспортировки рабов на британских судах. Благодаря Меррику Грейсон увидел, в каких условиях вынуждены были путешествовать эти несчастные; ничего более бесчеловечного он не мог себе даже представить. Меррик делал все возможное, чтобы склонить парламент к запрещению рабства. Однако существовали влиятельные лорды, которые имели выгоду от этой торговли и потому ставили ему палки в колеса.
Иглтон был одним из них.
– Какая счастливая случайность, что я встретил вас сегодня, – сказал он таким сладчайшим голосом, который способен очаровать даже змею. – Я направил запрос вашему секретарю с просьбой принять меня, ваша светлость. Я очень хотел бы обсудить с вами вопросы движения сторонников упразднения рабства.
Грейсон оценил предостережение – он проинструктирует своего секретаря, мистера Палмера, чтобы тот отклонил просьбу Иглтона.
– Я думаю, что вам следует поговорить с моим братом, лордом Мерриком Кристофером.
– Я все-таки надеялся, ваша светлость, поговорить с вами. Торговля Британии строится отчасти на транспортировке рабов. От продолжения этой политики очень зависит наше национальное богатство. Я не уверен, что ваш брат понимает важность этой стороны.
Интересно, подумал Грейсон, кто из богатых работорговцев набивает Иглтону карманы?
– Я думаю, что он это прекрасно понимает.
Иглтон придвинулся поближе.
– Если мы перестанем торговать рабами, то как скоро мы прекратим торговлю табаком? Табаком, урожай которого снимают рабы? Или сахаром?
Грейсон повернулся, чтобы посмотреть в лицо Иглтону.
– Вы нас недооцениваете, сэр. Работорговля аморальна и предосудительна, и нет ничего такого, чем вы можете разубедить Кристофера.
Улыбка Иглтона погасла.
– В таком случае вам остается надеяться, чтобы ваш слишком ретивый младший брат сохранил силу духа, милорд. Набирает силу движение, которое намерено опрокинуть мистера Уилберфорса и его сторонников, которое думает о том, что выгодно для Британии, а не для нескольких религиозных фанатиков. – И с этими словами Иглтон удалился.
Выходя на улицу, Грейсон думал об Иглтоне и о расколе избирателей, которые выступают за и против аболиционизма. Он стоял на дорожке под фонарем, похлопывая перчатками о пальто в ожидании своей кареты.
Грейсон вздрогнул от легкого покашливания. Он посмотрел направо.
Черт возьми! Кажется, он сегодня не избавится от этой куртизанки.
Она подошла ближе. Капюшон обрамлял ее лицо, отчего глаза казались еще зеленее.
– Вы уезжаете? Второе отделение концерта еще не началось, – сказала она. – Возможно, оно понравится вам больше, чем первое.
– Сомневаюсь в этом.
Она поначалу ничего не сказала, но затем призналась:
– Я обожаю музыку. Она так возвышает.
Ее глаза, как заметил Грейсон, заблистали в морозном ночном воздухе еще ярче.
Она подняла голову, слегка нахмурилась:
– Простите, ваша светлость, но вам не нужно беспокоиться из-за меня. Я не собираюсь ставить вас в неловкое положение.
Грейсон вздохнул.
– Вы не можете поставить меня в неловкое положение, мадам. Я даже считаю такое предположение оскорбительным.
Глаза у мисс Бержерон округлились.
– Прошу прощения. Я просто имела в виду…
– Я знаю, что вы имели в виду, мисс Бержерон. Вы ожидали, что я буду рад этому вторжению в мою жизнь, а если не буду, то вы попытаетесь унизить меня.
– Нет! Приношу извинения, если вы подумали так. Я имела в виду только… только…
– Только что?
– Только желание познакомиться, – сказала она.
– Позвольте мне освободить вас от этого желания, мисс Бержерон. Вы и я не сможем быть друзьями.
В ее бледно-зеленых глазах что-то блеснуло.
– Да, не сможем, потому что я не смогла бы подружиться с таким нелюбезным и не по-джентльменски грубым человеком, как вы.
Это определенно ошеломило его.
– Пардон?
– Я уже в первую нашу встречу объяснила вам, что я тоже не рада тому, что происходит, ваша светлость, но не в моей власти исключить себя из этой ситуации. Я пыталась быть любезной с вами, а вы… вы при каждом удобном случае демонстрировали свое презрение ко мне.
Грейсон рассвирепел. Она слишком уж дерзка.
– Должно быть, вы не вполне понимаете, с кем вы разговариваете в таком тоне…
– О, я очень хорошо понимаю, – с блеском в глазах сказала она. – Я отлично знаю, что со своими знакомыми вы любезны и обаятельны, но с теми, кто ниже вас по положению, вы распускаете перья, словно самодовольный и самовлюбленный павлин!
Грейсон задохнулся. Еще никто не разговаривал с ним таким образом.
– Да вашей наглости просто нет границ, мисс Бержерон!
Выражение ее лица внезапно изменилось. Оно стало почти печальным.
– Возможно. Я постараюсь не быть такой резкой. Но я не покойница, ваша светлость. Я сделала всего лишь то, что требуется для выживания.
Грейсон молча смотрел на нее. Он был зол – никто не разговаривал с герцогом столь резко, но в нем все-таки пророс росток стыда. И сейчас, когда его подвергли такой порке, он не знал, что сказать.
Появилась приближающаяся карета, и он предположил, что это его. Мисс Бержерон тоже смотрела на карету. Карета была не его, это была ее карета. Кучер соскочил, чтобы открыть дверцу. Мисс Бержерон прошла вперед и, не оглянувшись, грациозно села в экипаж.
