Текст книги "Уиллоу"

Автор книги: Джулия Хобан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Внезапно проснувшись, Уиллоу думает, что это из-за приснившегося ей кошмара. Потом ей кажется, что виной всему просачивающийся через окно шум полуночных машин. Но, взглянув на залитую лунным светом дорогу, она не замечает ни одной. Улица абсолютно пуста.

Уиллоу привыкла резко просыпаться посреди ночи, но в этот раз все казалось другим. На этот раз нет никакой причины для того, чтобы сидеть, выпрямившись, в постели в три часа ночи. В ее сны не проникают отвратительные картины, не слышны звуки, напоминающие ту страшную аварию.

Она просто до такой степени переутомлена событиями последних нескольких дней? Книгохранилище; то, когда она задремала с Гаем; боль, которую она испытала, когда увидела Дэвида с Изабель. Особенно,боль, которую она почувствовала, наблюдая за ними двоими. Эти мысли тревожные, но могут ли они заставить ее проснуться посреди ночи?

Уиллоу прижимает ноги к груди, кладет подбородок на колени и думает. Должна ли она...

Что это?

Она поднимает голову на шум, слабый, но безошибочный.

Ох.

Теперь Уиллоу точно знает, что так внезапно разбудило ее. Едва слышимый звук, который не разбудил бы остальных, но проникающий прямо в сердце. Ее брат снова плачет.

Она спускает с кровати ноги и тянется за халатом. У нее нет ни внятного плана, ни мысли, как она собирается помочь брату. И мало того, что она не знает, как делаются подобные вещи, так она еще понимает, что ее присутствие будет расценено как абсолютное вмешательство. Тем не менее, она просто не может оставаться в постели, когда ее брат плачет, при этом, будучи причиной его слез.

Она крадется вниз по лестнице, останавливаясь на каждом шагу, решив не создавать шума, который мог бы предупредить его об её присутствии.

Звуки его рыданий еще хуже, чем те, которые она помнит с момента несчастного случая.

Уиллоу осторожно спускается по ступенькам, стараясь идти так, чтобы Дэвид не смог ее увидеть, если бы поднял глаза. Хотя маловероятно, что он это сделает. Его голова покоится на руках, сложенных на столе, а очки лежат рядом.

Уиллоу не думает, что раньше видела хоть кого-то, кто плакал бы так отчаянно. Видеть такое – наказание, и она знает, что не может быть свидетелем его горя, не может видеть столь обнаженную эмоцию, не поддавшись своей опоре, своему лекарству, своей бритве.

Она тянется в карман халата за лезвием, но останавливается как раз перед тем, как вонзить его себе в кожу.

Наконец, ей приходит в голову, что она все-таки может кое-что сделать для брата. Она не может вернуть родителей, её попытки помочь даже самыми простыми способами совершенно не удались, но здесь, сейчас, она может что-то сделать.

Она может сидеть и наблюдать за ним, быть свидетелем его боли. Она может заставитьсебя высидеть это, прожить каждый всхлип вместе с ним, не прибегая к той единственной вещи, которая защищала ее саму от такой боли.

Он никогда не узнает, чего ей стоило это, весь процесс останется незамеченным, но Уиллоу будет чувствовать, что она, наконец, хоть что-то сделала для Дэвида.

Уиллоу вспоминает последний раз, когда видела его плачущим, насколько потрясена она была, почти испугана, увидев его в таком состоянии. Сейчас же она не столько напугана, сколько ощущает благоговение. Находится под впечатлением, какого не испытывала в прошлый раз. Каким сильным он должен быть, чтобы выдержать такие страдания. Она лучше всех знает, какая внутренняя сила духа нужна, чтобы позволить себе быть столь охваченным такими чувствами.

Она же сама никогда не будет в состоянии сделать что-то подобное. Даже наблюдение за ним, не позволяя себе роскоши порезать себя, едва ли не сильнее того, что она может вынести.

Его рыдания ранят её больше, чем все то, что она может причинить себе, но это не только боль, которую она испытывает, когда смотрит на него. Она ощущает некое горькое утешение в том, что ее брат способен чувствовать такую скорбь. Что он никогда не прибегнет к тому средству, что использует она, что он обладает неиссякаемым источником силы, который позволяет ему вот так плакать.

Нет, сама она далека от того, чтобы быть сильной. Но она все равно будет сидеть и наблюдать за ним, за каждой слезинкой, пока он не выдохнется.

Проходит много времени, очень много, прежде, чем Дэвид, наконец, перестает плакать. Он сидит за столом, упершись подбородком в ладони, и несколько минут смотрит на стену, прежде чем встает и выходит из комнаты.

Уиллоу тоже поднимается. Она идет вверх по лестнице так тихо, как и спускалась по ней, заползает в свою кровать и глядит в потолок. Она все еще не спит, когда за окном начинает светлеть небо. Она по-прежнему не спит, когда поднимается солнце. Она и не засыпала. Она просто лежит в кровати и смотрит в потолок до тех пор, пока остальные члены семьи не просыпаются, и Кэти не зовет ее завтракать.

Весь день Уиллоу преследует образ плачущего Дэвида. Она так устала, что едва может держать глаза открытыми, но каждый раз, когда сон готов накрыть ее, ей удается встрепенуться, благодаря воспоминаниям о нем, сидящем за кухонным столом. Уиллоу способна таким образом пережить все занятия, но она абсолютно истощена, когда добирается до библиотеки.

– Привет, Карлос. – Сильно зевая, Уиллоу с трудом может произносить слова. – Извини! – она накрывает рот ладонью. – Я едва спала прошлой ночью.

– Ну, тогда у тебя удачный день, – говорит Карлос, замечая ее темные круги под глазами. – Потому что днем я дежурный. Может, ты сегодня займешься только полками? Возможно, так будет проще всего.

– Как скажешь, – говорит Уиллоу, кладя сумку под абонементный стол. Она знает, что Карлос просто пытается быть милым, но стеллажи всегда проще, чем общение с людьми и улаживание их вопросов. Хотя сейчас она предпочла бы не находиться в книгохранилище в одиночестве в компании своих мыслей.

– Тебе хватит на целую смену. – Карлос машет рукой в сторону множества потертых металлических тележек, переполненных книгами, которые загораживают вход в лифт.

– Что ты сделал, оставил их все для меня? – ворчит Уиллоу, хватает первую тележку и закатывает ее в лифт.

Но к облегчению Уиллоу, расстановка книг на полках достаточно отвлекает ее от того, чтобы стереть все мысли о предыдущей ночи. Конечно, это приятнее, чем мучить себя воспоминаниями о страданиях брата. Время проходит быстро и без происшествий, и Уиллоу благодарна Карлосу за то, что он дал ей эту работу, пока не видит последнюю партию книг, предназначенных для одиннадцатого этажа.

Когда она выходит из лифта, то не может не думать обо всем, что произошло там между ней и Гаем. От первого разговора, который произошел у них, до поцелуя на следующий день она чувствует, будто эти стены были свидетелями самых важных событий ее жизни с тех пор, как умерли родители.

Уиллоу оставляет тележку с книгами и идет к месту возле окна. Она опускается на колени и касается пола там, где они сидели. Она знает, что ведет себя чудно, но ей кажется странным, что бетон такой холодный и сырой, когда вырабатываемое ими тепло было настолько сильным.

Она закрывает глаза и позволяет воспоминаниям об их объятиях нахлынуть на нее, но подпрыгивает, когда слышит треск лифта. От того, что в книгохранилище находятся посторонние люди, пока она работает, вызывает у нее неудобство, но она умрет со стыда, если кто-то застанет ее за общением с полом.

Она бежит обратно к тележке, хватает её и уже стоит на месте перед одним из книжных шкафов с книгой в руке, когда двери лифта открываются. Уиллоу со спокойным любопытством оглядывается через плечо, чтобы посмотреть, кто там.

– Ох! – она поражена, увидев Гая, выходящего из лифта, и на мгновение думает, что он просто видение, вызванное её сильным желанием.

– Привет, – секунду спустя говорит она. – Я не знала, что ты будешь здесь сегодня.

– Привет. – Он подходит к ней. – Тот парень снизу, за абонементным столом, сказал, что ты будешь на одиннадцатом этаже.

– Карлос?

– Да. Извини, я забыл его имя. В любом случае, я кое-что принес тебе.

– Правда? – Уиллоу кладет обратно на тележку книгу, которую держит, и смотрит на Гая. – Очень мило с твоей стороны. А что?

– Контрабанду. – Гай вытаскивает из-за спины руки. Он держит коричневый бумажный пакет, из которого достает стакан с кофе-гляссе.

– Боже мой! – Смеется Уиллоу. – Это так мило! Именно то, что мне было нужно! Откуда ты узнал? И как тебе удалось протащить его сюда наверх? – Она отталкивает тележку с дороги и приближается к нему.

– Э-э, Карлос сказал, что ты действительно устала, и мне показалось, что он не будет возражать, если я принесу тебе это.

– Ох, это замечательно. – Уиллоу берет у него кофе и садится спиной к стене. Она закрывает глаза и делает глоток. – Ты даже положил правильное количество подсластителя.

– Я наблюдательный. – Гай садится рядом с ней.

– Ты же не шутишь. – Уиллоу пододвигается так, что их ноги соприкасаются. – Хочешь?

– Нет, спасибо. – Гай качает головой. – Для меня слишком сладко. Так от чего же ты так устала? Я подумал, что мы могли бы чем-нибудь заняться после работы, но если ты не в состоянии… – Он замолкает.

– О, нет, я не слишком устала. То есть, да. – Между глотками Уиллоу зевает. – Но мне бы очень хотелось чем-нибудь заняться, и к тому же, – она взмахивает рукой с кофе, – это помогает.

– Ты всю ночь работала над своей письменной работой или ещё чем-нибудь?

– Не совсем. – Уиллоу вздыхает. – Я даже еще не начинала. Просто я… – На мгновение она замолкает. – Ну, я не могла уснуть, вот и все. – Она гадает, почему, сказав ему столько важных вещей, она раздумывает, дать ли ему знать настоящую причину того, почему она не спала всю ночь. – Это было потрясающе, – говорит Уиллоу, допивая остатки кофе. – Большое тебе спасибо. – Секунду она улыбается Гаю, а потом неохотно встает.

– Эй, знаешь что? – Гай тоже встает. – Я, наконец-то, закончил читать «Бурю».

– Правда? – От этого сообщения Уиллоу оживает больше, чем от кофе. – И как тебе? Понравилось? Признайся, что это его лучшая пьеса, не так ли? – Она берет несколько книг и начинает их сортировать.

– Да, мне действительно понравилось. Ладно, – он быстро исправляется, потому что видит, что её улыбка исчезает. – Мне очень понравилось, правда. Лучшая ли это его пьеса? Не знаю, потому что я не читал их все, но скажу тебе, что мне тоже нравятся выдуманные места. И скажу тебе кое-что ещё.

– Что?

– Скажу тебе, какая у меня самая любимая часть из всей пьесы.

– Не говори, дай я угадаю. – Уиллоу прекращает разбираться на полках и, размышляя об этом, прислоняется к стеллажам. – М-м-м, одна из действительно великих речей Просперо, потому что...

– Нет. – Гай качает головой. – Даже рядом нет.

– Нет? – Уиллоу удивлена. – Ладно, ты же не собираешься сказать мне, что тебе больше понравился Калибан? Ты настолько любишь категории, чтоэто было бы действительно странно. Я имею в виду людей, которые считают его лучшим персонажем, чем Просперо!

– Забудь о Калибане, – говорит Гай. – Ты все еще далека от истины. – Он складывает руки на краю металлической тележки, наклоняется вперед и улыбается. – Хочешь испытать удачу в третий раз или мне просто сказать?

– Просто скажи.

– Ну, хорошо. Моей любимой часть было посвящение.

– Посвящение? – Уиллоу хмурится. – Шекспир не писал посвящения для «Бури».Не думаю, что он вообще писал его для какой-либо своей пьесы, не так ли?

– Я не говорю о каком-то конкретном посвящении, которое написал Шекспир.

– Ох. – Уиллоу закусывает нижнюю губу, когда до нее начинает доходить смысл его слов. – Ладно. – Она улыбается и снова начинает расставлять книги.

– Знаешь что? – медленно произносит Гай. – Ты...

– Нет! – возражает она.

– Откуда ты знаешь, что я хотел сказать?

– Ты собираешься сказать, что я покраснела, а это не так.

– Нет, так. – Гай наклоняется ещё ближе.

Уиллоу печально осознает, как идеально романтичен этот момент и к чему он должен привести. Больше всего ей хочется, чтобы она могла наклониться к нему, позволить всему развиваться так, как должно, но не может, она знает, каковы будут последствия.

– Ну, во всяком случае, я рада, что тебе понравилось то, что я написала, – смущенно говорит Уиллоу. Она отходит на несколько шагов и смотрит на книжные полки, будто те хранят тайну жизни. У нее дрожат руки, когда она бессистемно расставляет книги и умудряется несколько из них уронить на пол.

– Ты вообще смотришь на заголовки? – спрашивает Гай, поднимая упавшую книгу и вручая ее ей. – «Научно-исследовательская деятельность Южно-Маньчжурской железной дороги, 1907-1945 годы». Кто-то, на самом деле, написалэто? Кто-то действительно это брал? А я думал, что только мне нравятся странные вещи!

– Ерунда. – Уиллоу удается рассмеяться. – Если ты был бы здесь час назад, то мог бы помочь мне с «Работой Четвертого Международного Конгресса Литовских Энтомологов».

– Да ладно, должно быть, ты этовыдумала.

– Нет, я клянусь! Пятый этаж, если ты мне не веришь!

– Я тебе верю. – Гай улыбается. – Так, когда ты выйдешь отсюда?

– Ох. – Уиллоу смотрит на часы. – Примерно через... Ну, на самом деле, сейчас.

– Хочешь пойти в парк? На улице действительно здорово. Ну, или не знаю, может, ты хочешь вернуться туда и выпить ещё кофе?

– Я бы лучше пошла в парк. Кому бы захотелось сидеть в помещении, если на улице так красиво? – говорит Уиллоу, когда они идут к лифту. – Но если ты что-нибудь хочешь, то я буду рада пойти и туда. – Двери лифта открываются, и они входят.

– Нет, не волнуйся, я в порядке, – заверяет ее Гай, когда они выходят из лифта на первом этаже.

– Эй, Карлос. – Уиллоу достает из-под абонементного стола свои вещи. – Думаю, мы увидимся через пару дней.

– Развлекайтесь, – говорит он, подмигивая ей, что Уиллоу подчеркнуто игнорирует.

– Ты когда-нибудь была на реке? – спрашивает Гай, когда они выходят из здания и идут через кампус. Уиллоу рада, что он, кажется, не заметил жеста Карлоса, а если и заметил, то не собирается упоминать о нем.

– Ты имеешь в виду на лодке? – Она слегка сбита с толку.

– Хм, ладно, а как еще можно выйти на реку?

– Понятия не имею. – Уиллоу пожимает плечами.

– Ты должна попробовать, – говорит Гай, когда они входят в парк. – Как-нибудь я возьму тебя с собой. А сейчас давай хотя бы прогуляемся у воды, идет? Вот сюда. – Он ведет ее вниз по узкой тропинке, под аркадой каштанов, к реке.

– Здесь красиво, – говорит Уиллоу. – Я никогда не ходила этим путем раньше. – Она опирается локтями на каменную стену, которая отделяет их от воды, и смотрит на парусники.

– Ты должна увидеть, как мы гребем по утрам. Это прекрасно. Кажется, будто в мире больше никого не существует. – Гай запрыгивает на стену.

– Ты же упадешь! – В тревоге восклицает Уиллоу.

– Точно, эта штуковина, должно быть, по меньшей мере, два фута шириной.

– Может, попробуешь пройтись по половине, – Уиллоу с сомнением глядит на узкое каменное ограждение. – Если только ты не собираешься сказать мне, что вместе с той книгой «Волшебство для мальчиков»ты купил еще «Книгу для мальчиков о натянутой проволоке», иначе тебе нужно слезать.

– Думаешь, я не падал в воду миллион раз с тех пор, как смотрел на греблю? Иди сюда. – Он протягивает ей руку.

– Нет. – Уиллоу качает головой. – Ты действительно? Я имею в виду, падал? Я думала, что вода была настолько грязной.

– Конечно, я падал, и вода была грязной. Я же говорил тебе, вот почему у меня была с собой перекись водорода и все остальное, все носят это, чтобы можно было продезинфицировать любую… – На мгновение он замолкает. – А вообще ты не поверишь, насколько холодная вода в конце октября.

– Верю! Вот почему я стою тут!

– Залезай сюда, – говорит Гай. Он игнорирует ее протесты, хватает Уиллоу за руки и тащит ее на каменный парапет. – Не так уж плохо, да? – говорит он сквозь ее возмущенные крики, притягивая ее ближе к себе. – Ты не упадешь, а если и упадешь, то я тебя поймаю.

– Я знаю, – медленно говорит Уиллоу. – Ты так и сделаешь. – Они стоят лицом к лицу. Уиллоу уверена, что они выглядят, как на открытке: силуэты на фоне гаснущих лучей солнца, но она также знает, что с этой картинкой что-то не так, и это что-то происходит с ней.

– Привет, Гай! Сюда!

Уиллоу поворачивается и видит Энди, машущего им рукой. В нескольких шагах позади него идут Хлоя, Лори и Адриан.

– Видите эту лодку?– Он подбегает к ним и забирается на стену, чуть не сбивая Уиллоу.

– Поосторожнее! – говорит Гай, крепче сжимая Уиллоу.

– Да, извини. – Он едва глядит в ее сторону. – Ну же, посмотрите на это! – Он показывает на плывущий вдалеке шлюп. – Можете себе представить, каково это плыть на чем-то таком большом? Она же около семидесяти, восьмидесяти футов. Понадобится команда из двадцати человек.

– Я думала, ты интересуешься греблей, – говорит Уиллоу.

– Да, знаешь, я делаю это для школы. – Энди пожимает плечами. – Но я люблю плавать под парусами. Именно так я провел лето.

– Он только об этом и говорит, – говорит Хлоя, присоединяясь к ним. Она прикрывает глаза от солнца и смотрит на Уиллоу.

– Я бы все отдал, чтобы оказаться среди экипажа этой лодки. – Энди качает головой. – Это было бы потрясающе.

– Ну, во-первых, тебе придется... – начинает Гай.

– Эй, ребята, хотите пойти с нами что-нибудь перекусить? – резко меняет тему Энди. – Я устал болтаться в парке, так что предпочел бы посидеть где-нибудь внутри.

Конечно, предпочел бы, думает Уиллоу, высвобождаясь из рук Гая и спрыгивая со стены на землю.

– Уиллоу. – Её за рукав тянет Хлоя. – Пошли с нами, – говорит она шепотом. – Ну же. Мне нужно другое мнение.

– Насчет чего? – Уиллоу в замешательстве.

– Насчет него. – Хлоя кивает в направлении Энди, который все еще стоит на стене спиной к ним. – Лори не подходит. Она слишком отчаянно пытается разобраться в том, что между нами происходит. Она не успокоится, пока все не будут в парах, как она с Адрианом. – Она смотрит туда, где эти двое целуются. Уиллоу следует за ее взглядом и чувствует острую боль, когда видит, что Лори отрывается от Адриана и улыбается. Очевидно, она в восторге от внимания своего парня.

– Хочешь пойти? – Гай спрыгивает рядом с ней.

– Я… ну… Конечно, – говорит Уиллоу. Ей бы не хотелось столкнуться с кем-то еще, но она польщенатем, что Хлоя хочет, чтобы она пошла с ними.

– Мы можем пойти в одно местечко рядом с лодочной бухтой, – заявляет Энди, когда слезает со стены и встает рядом с Хлоей.

– Там так дорого, – подходя к ним, говорит Лори.

– Какая разница? – отвечает Энди, пожимая плечами. – Это недалеко отсюда, и там хорошо.

– Он прав, – говорит Адриан. – Мы могли бы просто пойти туда. Он берет Лори за руку и идет в сторону лодочной бухты. Энди и Гай движутся следом за ними.

– Так ты интересуешься парусным спортом? – спрашивает Уиллоу у Хлои. Они отстают от остальных на несколько шагов.

– Когда как. Ты имеешь в виду, понравится ли мне, если он вывезет меня на такой лодке? Конечно. Ты имеешь в виду, понравится ли мне, если он будет изредка говорить, хотя бы о чем-то еще? Конечно.

– Поняла.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Хлоя вздыхает. – У меня так много домашней работы, меня сейчас даже не должно быть здесь. Просто не знаю, я как противоположность Лори. Теперь, когда я учусь в последнем классе, то все меньше и меньше сосредоточена.

– Мне знакомо это чувство. – Уиллоу раздраженно грызет ногти, потом засовывает руки в карманы.

– Тебе надо бы сделать маникюр, – говорит Хлоя, когда они подходят к кафе. – Не пойми меня неправильно! Дело в том, что я часто делаю ногти Лори, и если ты хочешь, я могла бы тоже иногда делать и тебе…

– Ох… спасибо. Я совсем не обижаюсь. Я знаю, что они выглядят ужасно, но, если честно, всегда были такими. Моя лучшая подруга дома тоже придиралась к ним, – с печальной улыбкой признается Уиллоу.

– Здесь слишком много народу, мы никогда не найдем себе столик, – кричит Лори от входа в ресторан, где они стоят с Адрианом.

– Значит, подождем пару минут, – совершенно равнодушно говорит Энди.

Гай возвращается обратно к Уиллоу. – Мы можем не оставаться, если ты не хочешь.

– О, нет, все в порядке. Но все равно спасибо, – говорит она, слишком тихо, чтобы кто-нибудь мог услышать.

– Эй, у них есть столик, если мы согласны сесть на заднем дворике, – после переговоров с официанткой говорит Адриан.

– Тогда нам не будет видно воду, – жалуется Энди.

– Именно ты настаиваешь на том, чтобы есть здесь, – указывает Хлоя.

– Отлично, забудьте о воде. – Энди следует за Адрианом и Лори, когда они входят в кафе.

– Здесь на заднем дворике, на самом деле, очень неплохо, – говорит Лори, когда они толпятся вокруг маленького столика под полосатым зонтом.

– Кто что будет? – Энди ищет взглядом меню.

– Я хочу только десерт, – говорит Хлоя.

– Я тоже, – соглашается Лаура. – Нет, извините. Салат.

– Тогда мне тоже придется брать то же самое! Давайте все по десерту. Ты что будешь Уиллоу?

– Э-э. Может…

Ее Уиллоу видит раньше остальных. Ходячий скелет, жертва какой-то ужасной изнуряющей болезни, как в учебниках по истории, пережившая лагерь смерти. Уиллоу требуется какое-то время, чтобы осознать, что эта девушка не относится ни к одному из перечисленных пунктов. Она всего лишь девушка, как Уиллоу, которая выбрала испытывать на себе ужасную боль. Только оружие этой девушки – не бритва, а голод.

Уиллоу едва может вынести взгляда на нее, но все равно не может его отвести и смотрит как завороженная. Каждое очертание истощенного тела девушки является свидетельством ее внутреннего смятения. Уиллоу может только представить, какую боль та испытывает, чтобы разрушать себя таким образом. Она знает, что в ее сострадании другой девушке есть что-то ироническое – она не может избавиться от ощущения, что это абсолютное умерщвление плоти гораздо хуже всего того, что она когда-либо делала с собой.

– Боже мой, какая бедняжка, – шепчет Лори. Очевидно, она тоже заметила это привидение.

– Кто? – спрашивает Адриан, его голос неестественно громко звучит, в отличие от голоса Лори.

– Тс! – Лори толкает его локтем.

Гай поворачивает голову, чтобы увидеть то, о чем они говорят, и Уиллоу замечает, что он слишком поражен ее внешностью, чем был бы кто-либо другой.

Уиллоу отворачивается от этого зрелища, и ее взгляд падает на Энди. Он также прикован взглядом к девушке, но его реакция абсолютно отличается от реакции Уиллоу и остальных. Понятно, что он смотрит на этот ходячий скелет и видит только безгрудое, бесполое и уродливоенечто.

– Ага, я бы не стал слишком жалеть ее, – с ухмылкой говорит он Лори.

– Что, прости? – Хлоя бросает на него взгляд.

– Да ладно, раз она находится в таком месте, как это, то у нее определенно есть деньги на еду. Она же не какой-то бедный голодающий ребенок из Африки, понимаешь?

– Нет. – Хлоя качает головой. – Незнаю. О чем ты вообще говоришь?

– О том, что она сама делает это с собой…

– Да, это называется расстройство пищевого поведения, – сердито говорит Лори.

– Верно. Я знаю это, понятно? Не говори со мной так, будто я идиот.

– А почему бы и нет? Ты ведешь себя именно так, – огрызается Хлоя.

– О, простите, что я не преклоняюколени перед какой-то девчонкой, которая не может справиться со своими жизненными трудностями и прячется за болезнью недели.

– Откуда ты, черт возьми, можешь знать о том, какая жизнь у нее выдалась? Какого черта тыможешь знать о том, почему она делает это с собой? – требовательно спрашивает Хлоя.

Остальные за столом сидят молча. Уиллоу уверена, что она не единственная, кто хочет, чтобы она оказалась где-то в другом месте. Она не смотрит на Адриана или Лори, она едва может заставить себя смотреть на Гая.

– Послушай, я знаю такой тип людей, – продолжает Энди, даже не потрудившись снизить тон. – Общество, средства массовой информации, кто-то еще ответственны за ее проблемы. Стало модным морить себя голодом и жаловаться, что окружающий мир вынуждает тебя это делать. Поверьте мне, дело в том, что она просто не может справиться с чем-то и делает из этого проблему...

– Прекрати! – выпаливает Уиллоу. Она не может ничего с собой поделать. Она не может слышать больше ни слова. Уиллоу опирается лбом на ладонь. Может, у нее действительно мигрень. Она чувствует на плече руку Гая и поднимает голову, чтобы посмотреть на Энди.

– Спасибо, Уиллоу, – говорит Хлоя.

Уиллоу знает, что Хлою огорчает бесчувственность Энди. Но сама она беспокоится по более эгоистичным причинам. Это равносильно тому, как если бы Энди адресовал каждое свое слово к ней. Что бы он сказал, если бы она подняла свою футболку и показала ему свои порезы, как она это сделала для Гая? Он бы сказал, что она сама создала себе проблему?

Он будет прав?

– Ну, ладно. Я сваливаю отсюда, – через несколько мгновений говорит Энди.

– Я тоже, и знаешь что, я ухожу совершенно в противоположномнаправлении. – Хлоя бросает салфетку на стол. – Ребята, увидимся завтра.

– Может, мы тоже пойдем? – Уиллоу говорит Гаю. – Извините. – Она смотрит на Лори и Адриана.

– Тебене за что извиняться. – Лори бросает на Энди неодобрительный взгляд. – Я думала, что ты уходишь, – многозначительно говорит она.

– Да, пошли отсюда. – Гай встает. – Слушай, Энди. Ты знаешь, по этому вопросу я абсолютно согласен с Хлоей.

– Итак, я полагаю, Хлое не понадобится другое мнение, – говорит Уиллоу, когда они выходят из кафе. Солнце уже совсем село, и наступает прекрасная мягкая ночь.

– А? – Гай выглядит смущенным. – Ты о чем?

– Хлоя хотела же знать, что я думаю об Энди, – поясняет Уиллоу. – Ну, знаешь, нужно ли ей встречаться с ним.

– Вы говорите о таких вещах? – Гай недоверчиво смотрит на нее. – То есть, она сама не может составить свое собственное мнение?

– Не знаю. – Уиллоу пожимает плечами. – Думаю, нет. – На самом деле, у неё нет сил, чтобы поддерживать светскую беседу. Она слишком расстроена, сцена в кафе еще слишком свежа. Она сердится и не только из-за того, что Энди сказал относительно той бедной девочки, но и из-за того, что его слова подразумевают и еесаму.

– Я не очень настроен сейчас на прогулку, – говорит Гай. – Ты не против? – Он садится на траву и тянет её за собой. – Так хорошо? Отсюда мы можем видеть воду.

– Я не создаю себе проблемы, – неожиданно произносит Уиллоу. – Я не делаю этого только потому, что это модно, потому что это стильно. – На мгновение она останавливается. – Я делаю это, потому что мне приходится, – наконец, произносит она. – Другого пути нет.

– Нет. – Гай качает головой. – Ты не позволишь себе пойти другим путем. Вот в чем разница.

– Я не могусебе позволить другой путь! Ты это знаешь! Ты видел! – Настаивает Уиллоу. Гай ничего не говорит, и они оба несколько минут сидят в тишине и смотрят на воду, мерцающую в лунном свете.

– Может, Энди был прав, – продолжает Уиллоу. – Я и эта девушка, мы просто не можем противостоять тому, что нам подбрасывает жизнь, поэтому прячемся за нашу болезнь. Может, все, что он говорил о ней, правда и обо мне.

– Почему ты должна слушать все, что он...

– Прошлой ночью мой брат плакал, – внезапно перебивает Уиллоу. – Не смейся, – поспешно говорит она. – Я знаю, что ты не такой, как Энди, и никогда не скажешь ничего безразличного или глупого, но кто-то считает, что плачущий мужчина... Ну, не знаю.

– Я не смеюсь.

– Вот почему прошлой ночью я не спала. Он плачет. А я наблюдаю за ним.

– Почему ты сейчас мне это говоришь? – спрашивает Гай.

– Понятия не имею, – Уиллоу сама удивляется.

– Понятия не имею, – повторяет она. – Просто я… Он такой сильный. Если ты думаешь, что его плач – это что-то другое, то ты ошибаешься. Я даже не знаю, как он умудряется делать это, то есть, преодолевать все это. – Уиллоу замолкает. – Думаешь, я такая же, как эта девушка? – Она ищет его лицо, едва видимое в слабом свете звезд.

– Не знаю, – медленно произносит он. – Но я знаю вот что. То, как ее тело поразило тебя, так же меня поражают и твои шрамы.

– Ох. – Уиллоу не знает, как на это реагировать. Как замечательно, что она так сильно может поразить его, и как ужасно, что это должно быть вот таким образом. Она не может отделаться от мысли, что почти любая другая реакция была бы предпочтительнее. И что она сама виновата в том, что, когда он смотрит на нее, то видит не просто девушку, а девушку, которая режетсебя.

Она закатывает левый рукав и рассматривает свои порезы, действительно смотрит на них так, как делала бы это одна, пытается увидеть их так, как, по ее представлению, видит он.

Нельзя отрицать, что они отвратительны. Понятно, почему в тот день в книгохранилище он сказал ей, что они уродливы.

Это не должно иметь значения. Ее порезы служат определенной цели, а эта цель не зависит от таких незначительных соображений. Она так сильно в этом уверена, как не была никогда. Но все, же на мгновение ей хочется, чтобы они выглядели по-другому, чтобы они действительновыглядели как царапины, которые может сделать кошка.

Она начинает закатывать рукав, но Гай останавливает её. Он держит ее за руку, смотрит на ее порезы, проводит пальцами по отметинам от лезвия.

– Не надо, это…

Уиллоу перестает говорить, когда он наклоняет голову и целует ее шрамы.

Она знает, что должна сказать ему, остановиться, но не может, потому что хочет, чтобы он продолжал вечно. А также она знает, что, возможно, за это чувство расплатится другими, менее приятными, но все, же не может заставить себя отдернуть руку.

Потом Уиллоу делает кое-что, что удивляет даже ее саму больше, чем все, что она когда-либо делала. Она протягивает другую руку и очень осторожно касается ладонью его щеки, поднимает его губы к себе и целует. Она не может поверить, что готова вот так рисковать, особенно после того, что произошло в книгохранилище. Учитывая, что этот поступок для нее еще более шокирующий, чем несколько месяцев назад, когда она колотила отверткой по руке и знала, что нашла свое призвание.

Она ждет, что произойдет какой-то катаклизм, что ее переполнит чувствами, как это было в библиотеке, но, по крайней мере, на данный момент она лишь чувствует, как это прекрасно целовать кого-то, целовать егопод звездами, и как странно, как удивительно, что после всего, что она пережила, она может, наконец, реагировать на что-то, как и все остальные.

– Сделаешь кое-что для меня? – шепчет она ему в губы. Она слегка дрожит от волнения и страха и пока не может заставить себя поверить в то, что ее поступок не будет иметь последствий.

– Да, – шепчет он в ответ. – Просто скажи что.

– Отвези меня домой.

Уиллоу не имеет понятия, почему она попросила об этом, откуда взялось это желание: копилось ли оно долгое время или это сиюминутная необходимость. Но она уверена, что оно подлинное, что это то, чего она хочет.

– Сейчас? – Гай отстраняется от неё. – Ты хочешь, чтобы я отвел тебя на квартиру брата?