Текст книги "Уиллоу"

Автор книги: Джулия Хобан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Но Гай молчит. Он просто смотрит на нее.

– Не могу даже представить себе, как это тяжело для тебя, – наконец, говорит он. Он выглядит потрясенным. – Для вас обоих, на самом деле, – добавляет он через мгновение.

– Ты прав, ты не можешь, – говорит Уиллоу тихим голосом. Она должна была знать, что он не стал бы отделываться от нее бальным ответом, пытаться отговорить ее от своих чувств или говорить ей, что она все придумала. – Но… по крайней мере, спасибо, что не сказал мне, что это все только в моей голове.

– Ну, тогда пожалуйста, – на мгновение Гай замолчал. – Послушай, может, я не должен говорить этого после того, что ты мне сказала. Я знаю, что действительно не могу понять, через что ты проходишь, и верю, что ты веришь в то, что твой брат ненавидит тебя. То есть, я совершенно не думаю, что все это только в твоей голове. Уверен, что это действительно… ну, тяжело для вас обоих. – Он садится на диван и поворачивается к ней лицом. – Но ты уверена, что, может, ну я не знаю, истолковала что-то неправильно? Я просто подумал о Дэвиде Рэндалле, у которого учился в прошлом году. Он не похож на человека, который может ненавидеть свою сестру. Я хочу сказать, а кто бы ненавидел? Но особенно он, я просто этого не вижу.

– Думаю, я все-таки знаю его лучше тебя, – холодно говорит Уиллоу.

– Я не пытаюсь сказать тебе, что ты чувствуешь, а что – нет. Я просто хотел бы, чтобы ты почувствовала себя лучшеи, может, смогла бы посмотреть на вещи с другой стороны…– он не заканчивает предложение.

– Это не так просто, – говорит Уиллоу. Сейчас ей тяжело смотреть на него. Ей больно видеть, насколько несчастным он выглядит, потому что она знает, что ответственна за это. – Послушай, не думай, что разговор с тобой не заставляет меня чувствовать… – она подыскивает слова. – Ну, ты не разговариваешь со мной, как остальные, – сбивчиво заканчивает она, но это не все, что она на самом деле хотела сказать, отнюдь нет.

– Да, но и ты тоже не разговариваешь со мной, как все остальные, – говорит Гай.

– Разве? – удивляется Уиллоу.

– Конечно, обсуждения «Унылых тропик»между разговорами о том, на каких частях тела ты себя режешь, потому что считаешь себя убийцей. Совершенно обычное дело, с каждой знакомой мне девушкой все то же самое. Что с вами такое, люди? То есть, если мне действительно приходится выдерживать подобный разговор, претворяясь, что мне не скучно… – Он качает головой.

Уиллоу не может поверить, действительно не может поверить, что она смеется, Гай – тоже, и какое-то мгновение они оба буквально трясутся от смеха. – Я не по этому себя режу, – говорит она после того, как успокаивается.

– Тогда почему ты просто не... – говорит Гай, но Уиллоу перебивает его.

– Послушай, я просто минуту назад пыталась сказать, что ты – единственный человек, который слушает меня и которому не приходится претворяться, что все в порядке, – она останавливается, не уверенная, нужно ли продолжать, но на самом деле это меньшее, что она может сделать для него, учитывая, как много он сделал для нее.

– Знаешь, я кое-что поняла после смерти своих родителей, – голос Уиллоу слегка дрожит. – Я поняла, что люди говорят, как они реагируют, говорит о нихгораздо больше, чем что-либо еще. Люди думают, что они приносят тебе соболезнования или как угодно назови их, но на самом деле они позволяют увидеть тебе, что из себяпредставляют.

– Я не совсем тебя понимаю, – хмурится Гай.

– Ну, ладно, вот, что я имею в виду, – Уиллоу глубоко вздыхает. – После похорон одна пожилая дама подошла ко мне, чтобы сказать, как ей жаль. Я едва ее знала, но мои родители знали ее получше. Как бы то ни было, она сказала, что ей жаль, а потом добавила, что, по крайней мере, они умерли не в одиночестве. – Уиллоу закрывает глаза, когда видения и звуки того дня обрушиваются на нее. Это не просто, но через мгновение она берет себя в руки и продолжает.

– Так вот, довольно странно говорить такое, когда думаешь об этом. Я хочу сказать, что мои родители мертвы, они погибли в автомобильной катастрофе, через это ужасно трудно пройти, а она говорит, что они, по крайней мере, умерли не в одиночестве, то есть она сказала, что это хорошо, что они умерли вместе, – на секунду Уиллоу замолкает и смотрит на Гая. Она видит, как внимательно он слушает.

– Когда я говорю, что она была старой, – продолжает Уиллоу, – то имею в виду, что она старая, думаю, ей было за восемьдесят. И я знаю, да и все остальные – тоже, что ее муж умер тридцать лет назад, а ее единственный сын погиб во Вьетнаме прямо перед этим. И полагаю, что у нее перед глазами было лишь то, что она умрет в одиночестве. При этом она не была равнодушной – как для нее, с моими родителями все произошло быстро.

– А вот еще один пример: на другой день я рассказала Лори о своем брате, как ему приходится заменять родителей, и знаешь, что она ответила? Что он милый. И она тоже не была равнодушной. Она просто не понимает, – Уиллоу замолкает и отводит взгляд от Гая. – Но с тобой, ну, то, что ты говоришь… Ты понимаешь, и от этого мне… лучше. – Уиллоу чувствует, что начинает краснеть.

– Ты много краснеешь, – через мгновение говорит Гай.

– Ничего не могу с этим поделать.

– И не делай. То есть, красней. Мне кажется, это мило.

– Ох.

– И я, правда, счастлив, что от того, что я делаю, тебе становится лучше.

– Ох. – Теперь Уиллоу действительно красная, но она не отворачивается от него, а лишь позволяет ему смотреть на себя и ее раскрасневшееся лицо.

– Мы сильно опаздываем в колледж, – говорит Гай. – Мы определенно пропустили первый урок.

– Я сегодня не иду в колледж, – говорит ему Уиллоу. – Я просто не могу, тем более, после вчерашней ночи, и в любом случае, я настолько отстала в своей работе, что мне действительно нужно остаться дома и попытаться все наверстать.

– Может, я тоже не пойду, – Гай вытягивает свои ноги и скрещивает за головой руки. – Это мог бы быть отличный день для отдыха.

– Ты не обязан делать это из-за меня, – торопливо говорит Уиллоу. – Я имею в виду, тебе не стоит беспокоиться, что я собираюсь что-то сделать…

– Может, я делаю это, потому что хочу, – говорит он. – И раз уж я здесь, есть что-то, что ты хочешь сделать? Я имею в виду, перед тем как приняться за домашнее задание?

Уиллоу думает обо всех вещах, которые ей бы хотелось сделать: пойти спать три дня подряд, доделать свой проект... наконец-то. Может даже сделать что-то для Кэти и Дэвида, например, убрать дом или сходить за покупками, но все эти вещи бледны в сравнении с одной острой необходимостью, которая у нее есть прямо сейчас.

– Знаешь, что бы мне действительно хотелось сделать, больше чем что-либо? – Уиллоу наклоняется вперед. – Я бы хотелапозавтракать. Я умираю от голода.

– Звучит и впрямь отлично, – говорит Гай. – Я тоже умираю от голода. Давай выбираться отсюда, – он поднимается и ставит её на ноги.

– Чего бы тебе хотелось? – спрашивает Уиллоу, хватая свитер из шкафа. – Ты хоть знаешь, какое-нибудь место неподалеку, где мы можем позавтракать? – она закрывает дверь и спускается вниз по лестнице к нему.

– Я знаю самое лучшееместо, – уверяет он её. – И оно всего в нескольких минутах отсюда.

– Нет никакого места, находящегося в нескольких минутах отсюда, – возражает Уиллоу, пока они идут по тротуару.

– А я смотрю, ты умеешь здесь ориентироваться... – говорит Гай, когда они поворачивают за угол и останавливаются напротив старомодной забегаловки. Он толкает дверь плечом, открывая её. – Два сэндвича с беконом, яйцом и сыром на вынос, – он передает их заказ парню за прилавком. – Мы возьмем их в парк, хорошо? Посидим на скамейке или что-то вроде того.

– Довольно неплохо, – говорит Уиллоу спустя несколько минут, откусывая сэндвич.

– Ты никогда прежде не пробовала бекон, яйцо и сыр? – недоверчиво спрашивает Гай. – Они походят на классическое средство от похмелья.

– Да, что ж... у меня никогда не было похмелья прежде.

– Что же тогда было по поводу алкогольного желе с твоей лучшей подругой? – Гай смотрит на нее с подозрением, когда они входят в парк. – Никаких скамеек, пошли. Так или иначе, я знаю место получше.

– Если ты помнишь, я сказала тебе, что меня стошнило, когда мы попробовали алкогольное желе, никакого похмелья, – говори Уиллоу, следуя за ним через парк. – И если тебе действительно интересно, это, пожалуй, был единственный раз, когда я делала что-то подобное.

– Идеально, – говорит Гай. Они садятся на вершине небольшого холма, под японским кленом, спинами опираясь на дерево. Это невероятно красивое место, затененное, окруженное цветами, с видом на маленький искусственный пруд.

– Так ты всё еще видишься с кем-то из своих старых друзей? Я имею в виду... что случилось с теми девушками, проводившими время за алкогольным желе?

Он переворачивается, пытаясь, устроится поудобнее. Уиллоу чувствительна к каждому движению, которое он совершает. Он вытягивает ноги, чуть подталкивая её, и на миг их бёдра словно срастаются.

Первая реакция Уиллоу – отодвинуться, дать ему больше пространства. Но через секунду, она отклоняется назад и позволяет своим ногам упасть на его. Он, кажется, не замечает. Да и с чего бы? Это естественно, особенно после того, что произошло на диване, но Уиллоу полностью осознает, как её тело реагирует на это.

– Нет, на самом деле, я больше не разговариваю со своими старыми друзьями, – говорит она через некоторое время. – Марки – та, с которой мы ели алкогольное желе... Я не разговаривала с ней месяцы. – Уиллоу заканчивает есть сэндвич и комкает обёртку.

– Ты, как бы... не скучаешь по ним?

– Ну, да, но… – Уиллоу думает о телефонных звонках, которыми они с Марки обменивались раньше. Она задается вопросом, что бы подумала Марки о Гае, и представляет, каким был бы разговор между ними двумя о нём. Жаль, что она не будет говорить с ней в ближайшее время. – Знаешь, почему я больше не разговариваю со своими старыми друзьями? – Уиллоу поворачивается, чтобы посмотреть на Гая. – Я не могу, потому что это слишком больно. Сначала я думала, что это было лишь из-за того, что они не понимали мою ситуацию, но затем я поняла, что это из-за того, что они слишком сильно напоминают о той жизни, которая у меня была. Видеть их с родителями, делать все те вещи, которые мы делали раньше, что бы то ни было – всё это слишком сложно. Вещи кажутся такими же, и затем, в конце дня, они возвращаются к своим привычным жизням, к своему привычному старому миру, который они всегда знали. А я застреваю в своем собственном, в этом новом мире, в котором я проснулась. Я просто гость в их мирах. – Она нервно начинает кромсать скомканную упаковку от сэндвича.

Гай спокойно забирает обёртку из её рук и выбрасывает вместе со своей в ближайший мусорный бак.

– Ты говоришь, что я ошибаюсь насчет своего брата, – продолжает Уиллоу. – Но вот часть о том, откуда я знаю, почему права. Для него я постоянное напоминание того, какой его жизнь была прежде. Он никогда не сможет сбежать от этого, даже на пять минут. Я вторглась его мир. Каждый раз, когда он видит меня, он знает, что что-то изменилось навсегда, – она останавливается. – Прости. Ты задал мне простой вопрос, и я... Слушай, даже я больше не хочу об этом говорить. Сделай мне одолжение, хорошо?

– Погода в Куала-Лумпур? – Гай вскидывает брови.

– Ну, хоть что-то.

– Хорошо… Ты знаешь, что я делал, когда ты позвонила?

– Ох… – Уиллоу думает около минуты. – Смотрел игру?

– Какую игру? – Гай выглядит запутавшимся.

– Не знаю, разве нет никакой игры?

– Ты имеешь в виду Мировую серию?

– Сойдет.

– Ты опережаешь события на десять дней.

– Хорошо, так что же ты делал?

– Читал «Бурю».

– О, – Уиллоу обдумывает это. – И… – подсказывает она.

– Возможно, ты права, – соглашается Гай. – Она лучше, чем «Макбет».

– Я же говорила!

– Я сказал, что, возможно, ты права. Но в действительности ты не можешь сравнивать, потому что они совсем разные. Я имею в виду, «Буря»вся такая волшебная, романтичная... Эй, посмотри на это, – он прерывает сам себя. – Посмотри! Около пруда.

– Что? – Уиллоу прослеживает за его взглядом, но не находит чего-либо, в чем он так заинтересован, разве что человека, выбирающегося из лодки.

– Он просто оставляет её здесь, – говорит Гай. Он, кажется, взволнован. – Ты должен возвращать их, я знаю это, потому что я арендовал их пару раз. Это, на самом деле, дорого, но этот парень просто оставляет её здесь! Пошли, – он хватает её за руку, поднимает на ноги и начинает бежать вниз по холму.

– Ты знаешь, что делаешь? – говорит Уиллоу, наблюдая за тем, как он залезает в лодку.

– Извини? – Гай смотрит на неё. – Я занимаюсь греблей на реке три раза в неделю, ты думаешь, я не могу справиться с прудом?

– Всё равно, – Уиллоу пожимает плечами, затем осторожно забирается в лодку и садится, пока он хватается за весла и направляет лодку к центру пруда. – Вы когда-нибудь с Энди, я не помню, уменьшали свое время на три минуты?

– На десять секунд, – Гай тянет весла. – Сейчас мы делаем 2500 за восемь минут и двенадцать секунд. Если мы это время сократим на три минуты, то побьем мировой рекорд с довольно большим отрывом. В любом случае, я не жду, что мы побьем 8.12. Энди не особо хорошо старается, а я не так уж и беспокоюсь. Я занимаюсь греблей только потому, что мне нравится ранним утром плыть по реке.

Уиллоу наблюдает за действиями его рук, когда он гребет. В его движениях есть что-то невероятно успокаивающее, почти гипнотическое. Она не может оторвать взгляда от плавного движения его сильных слегка загорелых рук, когда он управляется с веслами.

Она опускает ладонь в воду и по мере продвижения оставляет за собой легкий след. Может, это из-за того, что она измучена с прошлой ночи, или потому что весла, погружаясь в воду, издают нежный звук, Уиллоу не знает и ей все равно. Она лишь уверена в том, как спокойно себя чувствует, лучше, чем за последние дни и даже недели. Она наблюдает за Гаем из-под полу прикрытых век, и прежде, чем погрузиться в сон, видит его улыбку.

Глава 11

– Смотри, вот это похоже на кролика.

– Ты в своем уме? – Уиллоу поворачивает голову, чтобы взглянуть на Гая. Они лежат рядом на траве и смотрят на облака. – Это, скорее всего, лебедь.

– Это ты с ума сошла. Гляди, – он показывает на небо. – Видишь уши?

– Нет, это шея.

– Уши.

– Слушай, – Уиллоу переворачивается на живот и подпирает голову руками. – Не знаю, как тебе это сообщить, но у тебя, похоже, серьезные неприятности.

– Да неужели? И какие?

– Тебе знакомы тесты с чернильными кляксами? Ты, наверняка, где-нибудь читал про них. Когда психиатр заставляет тебя смотреть на картинки с чернильными кляксами.

– Да, конечно, – Гай поворачивается на бок лицом к ней.

– Так вот, дело в том, что большинство людей, глядя на какое-то чернильное пятно, думает, что оно похоже на дом или что-то еще, но есть другой человек, который считает, что оно похоже на.… Ну не знаю, на паука…

– Или кролика.

– Точно! И такихлюдей признают невменяемыми.

– А ты что думаешь?

– Ну, считать, что облако похоже на кролика… плохой признак.

– Может, то, что ты считаешь, что оно похоже на лебедя, гораздо хуже, – зевая, говорит он и снова переворачивается на спину. – Так какую домашнюю работу тебе нужно было бы сейчас делать?

– Пожалуйста, не напоминай, – стонет Уиллоу. Когда она утром решила пропустить школу, то действительно намереваласьпровести весь день, просматривая тест по французскому, или, наконец, приступить к работе над докладом. Она и не ожидала, что проведет это время, болтаясь по парку с Гаем. Но за три часа с тех пор, как они позавтракали, они больше ничем не занимались, кроме как греблей, долгой прогулкой и, наконец, простым сидением и разговорами.

Уиллоу знала, что ей не следовало этого делать, но все же было невозможно расстаться с ним. Несмотря на то, что она по сути все еще не разобралась в том, что произошло прошлой ночью, несмотря на то, что она сильно отстала в своей работе, она не чувствовала необходимости что-либо делать, кроме того, чтобы сидеть и разговаривать с ним. Девочка, которая убила своих родителей, которая режет себя, находится за миллион милей отсюда. Прямо здесь, прямо сейчас Уиллоу попросту и всего-навсего девушка, проводящая день в парке с парнем.

– Ладно. – Гай слегка подталкивает её локтём. – Ну же, скажи мне.

– Я сильно отстала на курсе, который вам всем так нравится – "Мифы и Идиоты" или как он там называется, – говорит Уиллоу, выдергивая пару травинок с лужайки. – Мне нужно уйму всего прочитать, и я уже должна была начать писать доклад. – Она пытается использовать травинки как свисток. – И почему у меня не получается? Я думала, что траву можно использовать как свисток или вроде того.

– Мифы и Идиоты? – он смеётся. – Это хорошо. Энди оценит. И да, с помощью травинок можно свистеть, но я не делал этого с пятилетнего возраста, поэтому не проси меня показать, как это делается.

– Помощи от тебя. – Уиллоу позволяет травинкам разлететься на ветру. – Ты знаешь, о чем должен быть доклад? О Деметре и Персефоне, потере и освобождении, как после того, как Персефону увели в подземный мир, они умерли друг для друга. Я хочу сказать, что для меня это должно быть довольно просто. Возможно, у меня единственной в классе имеется личный опыт, так? – Уиллоу на секунду замолкает. – Кроме того, что ты уже знаешь? Речь не о потере, а о возрождении, о том, как они воссоединяются…

– Ты выбирала тему? – Гай кажется удивленным.

– Нет. Как там его зовут… Адамс? Так вот, он мне ее дал.

– Ну, это было очень мило с его стороны.

– Ох, знаешь, он, вероятно, даже не думал о том, что делал.

– Очевидно, нет. – Гай поворачивает голову и внимательно смотрит на нее. – Послушай, если у тебя сейчас тяжелые времена, возможно, я могу помочь. Уверен, у меня все еще есть где-то старые работы, может, если ты на них посмотришь, тебе будет легче начать. – Он отворачивается и снова смотрит на облака.

– Спасибо, – произносит Уиллоу. – Что… Что ты делаешь? – она подозрительно смотрит на него. Он лежит на спине, глядя на облака, но у него вытянуты руки, и он двигает ими, будто…

– А на что это похоже?

– Хм, если бы мне пришлось отгадывать, я бы сказала, что ты пытаешься регулировать движение или дирижировать.

– Вроде того. На самом деле, я пытаюсь сдвинуть облака ближе друг к другу, – говорит он. Он выглядит серьезным. – Видишь? Вот это, которое похоже на кролика, ладно, на лебедя, и это, похожее на слоеный торт. Я сдвигаю их ближе друг к другу.

– Хорошо. – Уиллоу внезапно садится. – Я же говорила тебе, что видеть кролика – плохой признак, ты, очевидно, сошел с ума, это только…

– Ты это видела? – перебивает ее Гай. – Оно сдвинулось, не отрицай этого! И расслабься, я не сумасшедший, техника, которую я использую очень старая и уважаемая.

– А?

– Это из «Книги магии для мальчиков», которая вышла в печать в 1878 году, я купил ее в центре. Фокус номер тринадцать. Как управлять погодой и удивлять друзей на чаепитиях.

– Чаепитиях?

– Я же сказал, она вышла в 1878 году. Кроме того, она английская. Там было полно ссылок на такие вещи, как вечеринки в саду и игры в крикет, и как себя вести при выполнении трюков для тех, с кем заключил пари.

– И ты, м-м, купил ее недавно?

– Я купил ее, когда мне было двенадцать, – сказал Гай. – И, да, это очень стыдно, но я, правда, верил, что эти штуки, типа заклинаний для контроля погоды, работают. Вот! Ты это видела? Говорю тебе, я двигаю облака! – он с триумфом смотрит на нее.

– Я тебя умоляю. – Уиллоу даже не утруждает себя тем, чтобы взглянуть на небо. – Это ветер. За последний час стало более ветрено и холоднее. – Она ложится на траву. – «Книга магии для мальчиков»? Кажется, твоему наставнику понравилось бы.

– Уверен, что это его давно потерянный родственник написал ее, – отвечает ей Гай, но он полностью сосредоточен на небе. – На самом деле, я думаю, что это была последняя книга, которую я купил до того, как мы переехали в Куала-Лумпур.

– Я бы подумала, что это помогало тебе соответствовать всем тем британским деткам, – говорит Уиллоу, глядя на него. Он гораздо интереснее, чем облака. Она размышляет над тем, каким он был, когда ему было двенадцать.

– Возможно, если бы все мы жили сотни лет назад, и, возможно, если бы я все-таки выучил какой-нибудь хороший трюк. Но единственное волшебство, в котором я разобрался, – это, как делать действительно тупые карточные фокусы, которые раздражали бы друзей и делали бы из тебя идиота на чаепитиях на открытом воздухе. – Гай корчит рожу. – На самом деле, я даже и не думал об этой книге с тех пор. Она довольно быстро мне надоела, но чтение «Бури»напомнило мне о ней. Помнишь, как Просперо вызывает в воображении ту бурю? Вот видишь! Ты не смотришь. – Он слегка тянет ее за косу. – Ну же, поверь мне немного. Очевидно, что в книге что-то есть, но я был слишком молод, чтобы действительно понять, как трудно управлять погодой. Говорю же тебе, облака двигаются, мы определенно на пути к тому, чтобы вызвать бурю. – Он замолкает и поворачивается к ней лицом. – Ты видишь? Прямо как Просперо.

– Ты совсем не Просперо!– возражает Уиллоу. – Ты скорее…

Ну, он точно как Фердинанд.

Уиллоу поражена, насколько это верно. Конечно, он как Фердинанд. Он идеальныйромантический герой. Она также вспоминает слова Миранды, когда та впервые замечает Фердинанда:

И как хорош тот новый мир, где есть такие люди!

В отличие от Миранды Уиллоу находится в новом мире, и даже если она никогда не выбирала, чтобы оказаться там, для нее он прекрасен, что в нем есть такой потрясающий человек.

– Послушай, – говорит Гай, прерывая ее мысли. – Похоже, действительнобудет дождь. Нам надо выбираться из парка. Если только ты не хочешь остаться. Довольно весело находиться на улице во время шторма. Ты должна увидеть, как молния выглядит над водой.

– Нет, – коротко отвечает Уиллоу. – Ненавижу дождь.

– Нет! Не говори так! – Гай выглядит действительно расстроенным. – Я хочу сказать, что это действительно серьезная категория: есть люди, которые понимают, насколько дождь – это здорово, и люди, которые приходят в бешенство, потому что он нарушает дорожное движение. Пожалуйста, не говори, что ты ненавидишь дождь.

– Я раньше любила его. – Она вспоминает все те мгновения дома, когда час за часом проводила, свернувшись на подоконнике с книгой, в то время как дождь барабанил по стеклу.

– Тогда почему ты...

– В ту ночь шел дождь, – неожиданно произносит Уиллоу. – Его не должно было быть, но он шел. И это был не тот красивыйдождь, о котором ты говоришь. Он был проливной. Я всегда думала, как бы все было, если бы погода была чуточку лучше. – Дальше она не уточняет. Она уверена, что он поймет, какую ночь она имеет в виду.

– Тогда почему ты все-таки села за руль? – Гай определенно понимает, о чем речь. Он придвигается ближе и берет ее за руку. – Я не понимаю. Ты сказала мне, что у тебя даже прав еще не было, и погода была настолько ужасной. Что случилось?

– Ничего. Ничего не случилось. А, что ты имеешь в виду? Мы были в ресторане. Мои родители выпили. – Уиллоу пожимает плечами. – Это так ужасно, то, что я сделала.… Такого просто не должно было… Прошлой ночью у нас опять… кое-что произошло с братом. Мы поссорились. И знаешь, с чего все началось? Мы встретили одного его друга, и тот спросил Дэвида о наших родителях, а он ему ничего не рассказал. Он не смограссказать. Он не может смело посмотреть на то, что я сделала. Не может смело посмотреть на то, кто я.

– Может, он просто не хотел снова переживать это. Может, он хотел защитить тебя. Избавить тебя от того, чтобы этот парень задавал еще вопросы, – говорит Гай.

Уиллоу смотрит на него, не говоря ни слова, какое-то время, обдумывая сказанное прежде, чем отвергнуть, как неправдоподобное.

– Наверно, нам нужно уходить из парка, – говорит Гай, когда начинается дождь. Он встает, поднимая ее за собой. – Хочешь вернуться к себе домой или, может, пообедать? Я бы позвал тебя к себе, не считая того, что там будет моя мама, которая удивится, что я делаю дома в середине дня. Она художница, – добавляет он. – Поэтому она работает дома.

– Я еще не хочу кушать, – говорит Уиллоу. – И мой дом слишком далеко отсюда. Они начинают идти быстрее, чтобы избежать дождя, но бесполезно.

– Ты знаешь, куда мы могли бы пойти? – неожиданно спрашивает Гай. – Мы могли бы… – Но он не договаривает, и ему тяжело встречаться с ней глазами, когда они выходят из парка и пересекают улицу.

Уиллоу уверена, что знает, о чем он думает. Очевидное место, всего в квартале отсюда, со свободным доступом для студентов, увлекательное и, к несчастью для нее, полное воспоминаний.

Они могли бы пойти в музей. Где Гай слушал лекцию ее родителей, где она сама была бессчетное количество раз.

– Ты же хотел сказать про музей, да? Думаю, это хорошая идея. Пошли. – Она дергает его за рукав.

– Ты уверена? – Он выглядит обеспокоенным.

– Нет, но все равно пойдем туда, – говорит Уиллоу, когда раздается раскат грома. Дождь льется сплошным потоком, оставаться на улице – безумие, и, безусловно, это самый разумный вариант.

– Ладно.

Они бегут по кварталу так быстро, как только могут, а потом вверх по лестнице в музей.

– Я промокла! – Она встряхивает головой, и капли воды разлетаются в стороны. С Гая тоже стекает вода на отполированный мраморный пол.

– У меня в рюкзаке есть толстовка, которую я тогда тебе одалживал, – говорит он. – Мы можем использовать ее в качестве полотенца.

– Пожалуйста... – Не успевает она произнести это слово, как оказывается закутанная в его толстовку, и он начинает ее энергично растирать. – Ой! Прекрати! – смеется Уиллоу. – Не так грубо!

– Ты не хочешь высохнуть?

– Хочу, но я же не щенок!

– Я бы не был так...

– Тс-с! – предупреждает их охранник.

Уиллоу перестает смеяться – не столько из-за выговора охранника, сколько из-за того, что она внезапно узнает окружающую обстановку. Она медленно осматривается, как бы пробуя на вкус свои ощущения. Будет ли это похоже на то, что было в книжном магазине?

Но когда она осматривает большой мраморный вестибюль, то не испытывает ничего подобного. Может, это потому, что в отличие от книжного магазина музей кажется абсолютно другим по сравнению с тем, что она помнит. Уиллоу никогда не приходила сюда раньше в будний день. Он практически пустой. Она видела музей только заполненным людьми, сейчас же он будто предоставлен целиком и полностью им. Может, потому что у нее воспоминания об этом месте не связаны с родителями, она была здесь много раз без них.

Или, может, потому что она не одна.

– Итак, чем хочешь заняться? – спрашивает Гай, заканчивая вытираться. – Что бы тебе хотелось посмотреть?

– Забудь о том, что хочу я, – отвечает Уиллоу, когда они направляются к лестнице. – Я знаю, точно, что тыхочешь посмотреть. Динозавров, верно?

– Абсолютно точно.

Они проходят по широким коридорам мимо комнат с украшениями из нефрита и племенными масками, мимо лекционного зала, где выступали ее родители, пока, наконец, не доходят до выставки динозавров.

– Вот эти мои любимые, – говорит Гай, ведя ее к парочке орнитомимидов [1]1
  Динозавры орнитомимиды (птицеподобные) имели округлые туловища, длинные ноги с крепкими мышцами, большие глаза, беззубые клювы и маленькие головы, поддерживаемые длинной стройной шеей.


[Закрыть] . Он наклоняется через бархатную веревку, и на мгновение Уиллоу кажется, что он собирается погладить одного из них.

– Не трогать, – предупреждает скучающий охранник.

– Как будто я могу, – бормочет себе под нос Гай. – Думаю, я могу понять его точку зрения. – Он выпрямляется и поворачивается к Уиллоу. – Я бывала здесь на выходных, когда весь музей заполнен маленькими детьми. Ты бы видел их, они практически залезают на них. Особенно на тираннозавра. Они сходят по нему с ума. – Он идет через комнату, чтобы осмотреть другой скелет.

Уиллоу не может сдержать легкой улыбки. Насколько она может судить, он не сильно отличается от пятилетних детей, по крайней мере, когда это касается динозавров.

– Итак. – Гай отводит глаза от модели восстановленной челюстной кости и смотрит на Уиллоу. – Куда теперь? Какая у тебя любимая экспозиция? Погоди, не говори мне. Я знаю, что угадаю, дай мне минутку. Ладно, тебе, наверно, нравятся драгоценные камни и минералы, верно? Я не говорю о комнатах со всеми этими причудливыми штучками, драгоценностями королевских особ или чем-то подобном, они слишком официальны для тебя. Я имею в виду полудрагоценные камни, огромные куски аметиста и топаза.

– Ты прав, – говорит Уиллоу. На самом деле, огромные пурпурные и золотистые кристаллы с их особенным сиянием находятся среди тех вещей, которые больше всего нравятся Уиллоу в этом музее. Она не удивлена, что он угадал, особенно после всего того, что они пережили вместе. Но все же тот факт, что он с легкостью может определить ее желания, немного смущает ее. К ней снова возвращаются противоречивые чувства, которые она испытывала утром.

Она немного отходит от него, скрещивает руки и думает. Это не похоже на стыд, который она чувствовала раньше. То, что он знает о ней необязательно плохо, совсем нет. Узы, сковывающие их, – единственная положительная вещь в ее жизни. Тем более что он всезнает. Он знает самое страшное про нее, и, стоя здесь перед ним, невозможно не чувствовать себя ужасно уязвимой.

– Ну, так как, не хочешь спуститься вниз?

– Ты знаешь, все обо мне, – выпаливает она. – Гай выглядит испуганным, и она понимает, что, глядя на то, как он обеспокоен тем, что она только что сказала, ее слова, взявшиеся из ниоткуда, прозвучали полной ерундой. – Я хочу сказать, что ты не просто знал, что мне бы хотелось посмотреть аметист… – она замолкает, не зная, как продолжить.

– Ну, ты же знала, что я хотел бы посмотреть динозавров, я не...

– Это другое, – перебивает Уиллоу. – Ты парень, и в тебе от природы заложено, что тебе могут нравиться динозавры.

– Знаешь, если бы я сказал это, потому что тебе, как девушке, должны нравиться драгоценные камни, ты бы сказала мне, что это гендерная дискриминация...

– Ты не понимаешь, – как-то бурно восклицает Уиллоу. – Я имею в виду, что ты знаешь самую ужасную вещь обо мне, а я… не знаю того же о тебе. Я знаю только хорошее, но не знаю, чего ты стыдишься, того, что ты хотел бы скрыть ото всех остальных.

– О. – Гай выглядит все еще удивленным тем, какой оборот принял их разговор.

– Неважно, – спустя секунду бормочет она. – Послушай, пойдем просто посмотрим на камни, ладно? Идем. – Она тянет его за руку. – Забудь о том, что я сказала.

Но Уиллоу забудет с трудом. – К сожалению, из-за того, что она держит его за руку, проще не становится. Держать кого-то другого за руку было бы настолько невинно, но не в случае с Гаем. Его ладони, его большие и красивые ладони, которые перевязывали ее руку и чувствовали ее шрамы, только напоминают ей о том, что ему известна ее самая глубокая тайна.