Текст книги "Уиллоу"

Автор книги: Джулия Хобан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Оба парня выглядят испуганно.

Хорошо!!

– Давай, Дэвид, – настаивает она, запихивая ручку в ладонь Дэвида. – Ты должен подписать это для меня. Необходима подпись родителя или опекуна. – Она торжествующе смотрит то на своего брата, то на его друга, ожидая, что Стивен поинтересуется, что именно она имела в виду под опекуном, надеясь увидеть шокированное лицо своего брата при этом.

Но ее ожидания не были оправданы. Стивен, казалось, не уловил ключевые слова, а Дэвид слишком занят изучением теста, чтобы уделить ей внимание. Стало ясно, что значение бумаги становится ему понятным, он выглядит заинтересованным, но также ясно, что в отличие от Уиллоу у него нет намерения, устраивать сцену перед своим другом. Она добилась лишь того, что сейчас она выглядит сумасшедшей, или, во всяком случае, очень грубой.

– Я должен начать работать, – произносит Стивен после неловкой паузы.

– Удачи в поисках работы, – говорит Дэвид, подписывая бумаги и передавая их обратно Уиллоу.

Уиллоу наблюдает за Стивеном с искривленной улыбкой на лице. Может, ее действия и не оправдали ее ожиданий, но она уверена, что некие последствия все же будут. Она полагает, что Дэвид, наконец, устроит ей взбучку. Не только за проваленный тест, но и за крайнюю невоспитанность. И когда он это сделает, у нее появится возможность. Наконец, они смогут в открытую во всем разобраться.

– Пойдем домой, – говорит Дэвид спустя мгновение. По его выражению лица и по тону в голосе совершенно ясно, что ей удалось его разозлить. Также ясно, что он не намерен указывать Уиллоу на ее поведение или оценки. Он даже не смотрит в ее сторону, когда выходит из кампуса и направляется к парку.

И у Уиллоу нет иного выбора, кроме как молча последовать за ним.

***

– Ну, вы сегодня оба рано, – кричит Кэти из кухни, как только они заходят в квартиру. – Хорошо, я умираю с голоду, хотя, на самом деле, уже успела заказать еду.

– Привет, Кэти, – говорит Дэвид, заходя в кухню. Он кладет свои книги на стол, затем идет к высокому стулу Изабель и дарит ей поцелуй, прежде чем повернуться к жене и обнять ее.

– Надеюсь, ты не против японской кухни, – поверх плеча Дэвида Кэти улыбается Уиллоу, зашедшей на кухню за ним. – Еду доставят с минуту на минуту.

– Отлично, – говорит Уиллоу без особого энтузиазма. Она хотела бы уйти от них, подняться к себе в комнату и побыть в одиночестве какое-то время. Но предельно ясно, что это исключено. Просто не хватит времени, прежде чем они приступят за еду. Она просто должна притворяться, что все в порядке, как обычно и делает, вот только она не уверена, что ей удастся притворяться этим вечером, особенно после всего того, что произошло.

– Ой, знаешь что еще? – Продолжает Кэти, протягивая Уиллоу салфетки и столовые приборы. – Марки снова звонила. Уверена, она действительно хотела бы с тобой поговорить.

– Хм. – Уиллоу едва ли как-то реагирует. Она начинает укладывать салфетки и приборы на стол, при этом бесцеремонно сбрасывая книги Дэвида на пол.

– А вот и еда, – говорит Кэти, как только раздается дверной звонок. Она спешит открыть дверь.

– Вероятно, тебе было бы неплохо навестить Марки, – замечает Дэвид, доставая из шкафа тарелки и помогая Уиллоу накрыть на стол. – Почему ты не перезвонишь ей? – Дэвид почти спотыкается о стопку книг, но вовремя успевает ухватиться за стол. Дэвид поднимает их с хмурым видом и кладет на свободный стул, затем садится и кладет салфетку себе на колени.

Это все, что он собирается ей сказать? Он по-прежнемуне собирается упоминать все то, что только что произошло? Она считает невероятным, что он даже не воспитывает ее по поводу ее работы. В конце концов, ее учебная деятельность – одна из главных вещей, о которых они обязаны разговаривать. Может, та сцена напугала его больше, чем она думала.

Хорошо.

– Потому что она не понимает, каково быть сиротой, – отвечает Уиллоу спустя некоторое время. Она отрывисто произносит каждое слово. Она садится напротив Дэвида, скрещивает руки на груди и беспристрастно смотрит на него.

Сейчас, это не единственная причина, по которой Уиллоу потеряла связь со своими старыми друзьями, но она хочет поставить свою ситуацию настолько убого, насколько это вообще возможно. Хочет утереть ею нос Дэвида, получить от него хоть какую-то реакцию. Так или иначе, каким-то образом она заставит его реагировать.

Дэвид не ответил, но она испытывает удовлетворение, наблюдая, как он вздрагивает. Он откидывается на спинку стула и задумчиво рассматривает Уиллоу.

Он выглядит смущенным, и, возможно, даже немного рассерженным. Одно можно сказать наверняка – ее выходки не оставили его равнодушным.

– Я заказала для нас роллы Калифорния, – говорит Кэти, возвращаясь на кухню. – И темпура для Уиллоу. Пойдет? – Ни Дэвид, ни Уиллоу не отвечают ей.

– Буду считать это положительным ответом, – бормочет она, распаковывая еду и размещая ее на столе.

За исключением звуков, издаваемых Изабель, суетящейся на своем высоком стуле, они сидят в полной тишине.

– Как сегодня дела на работе? – Кэти спрашивает Дэвида. Понятно, что она чувствует напряжение за столом и надеется разогнать его небольшим разговором.

– Нормально, – через мгновение отвечает Дэвид. Он отворачивается от Уиллоу. – Ничего особенного.

Уиллоу интересно, следует ли ей упомянуть инцидент со Стивеном. Удивится ли Кэти тому, что Дэвид ничего не сказал ему о смерти своих родителей? Сможет ли это привести к переломному состоянию?

– Не видела твоего старого друга...

– Думаю, мы могли бы...

Уиллоу и Кэти говорят одновременно.

– Извини, – через секунду произносит Уиллоу. – Ты первая.

– Я просто собиралась сказать, что у менябыл тяжелый день на работе, и мне бы очень хотелось чем-нибудь заняться сегодня вечером. – Кэти говорит немного напряженно.

Уиллоу награждает Кэти косым взглядом. Она выглядит так, будто бы у нее был тяжелый день, под ее глазами круги, а волосы слегка растрепаны. Не удивительно, она работает в юридической фирме и у нее 6-месячный ребенок. Она выглядит так, будто ей нужен перерыв, возможно кино или что-нибудь еще. Уиллоу знает, что ей следует предложить посидеть с ребенком.

Странно, что они никогда раньше не просили ее об этом.

На самом деле, это чрезвычайностранно, что молодая пара с шестимесячным ребенком время от времени не просит семнадцатилетнююдевушку посидеть с ним. Не могла ли проживающая с ними няня больше помочь им в материальном плане, чем несколько жалких долларов, которые она давала им каждую неделю?

Хотя теперь, когда она думает об этом, разве Кэтине предлагала ей несколько раз позаботиться об Изабель? Но, так или иначе, они всегда кооперировали свои поездки с другими парами с детьми, также забирая с собой Изабель или оставляя ее с няней другой пары.

Но все нормально, Уиллоу все равно, что она никогда раньше не сидела со своей племянницей. На самом деле, она рада, потому что теперь у нее есть необходимое ей оружие.

– Ты выглядишь напряженной, Кэти, – говорит Уиллоу. – Почему бы вам, ребята, не сделать передышку и сходить в кино леще куда-нибудь? – Широко раскрытыми и невинными глазами она смотрит на Дэвида поверх своей жареной креветки.

– Я бы хотелапойти в кино. – Кэти сияет. – Разве это не здорово? – Она улыбается Дэвиду.

– Ну, думаю да… – Он неуверенно замолкает.

– Какое время подойдет тебе? – Спрашивает Кэти, потянувшись за газетой позади себя. – Я думаю, там будет сеанс через полчаса.

– Сегодня вечером? – Дэвид кладет вилку и смотрит на Кэти так, будто бы она сошла с ума. – Мы не можем пойти в кино сегодня вечером.– Он издает смешной звук, будто Кэти предложила прыгнуть с парашютом или что-то в этом роде.

– Почему не сегодня? – рассеянно спрашивает Кэти, листая газету. – Слишком много работы?

– Почему не сегодня вечером? – Вторит ей Уиллоу.

Уиллоу чертовски хорошо знает, почему Дэвид не выйдет из дома, но ей хочется услышать это от него. Она заставитего говорить, даже будь это последним, что она сделает.

– Нет, не так много работы. – Он пожимает плечами. – Просто не хочу.

– Почему нет? – снова спрашивает Уиллоу.

– Я не в настроении идти в кино, – говорит Дэвид, но он никогда не был хорошим лжецом, и его голос звучит неискренне.

– Почему нет? – Кэти говорит раздраженно. – Было бы здорово сделать что-то спонтанно.

– Почему нет?– Уиллоу буквально выплевывает слова. Ее стул создает отвратительный звук, когда она толкает его назад и встает.

– Что на тебя нашло? – Дэвид в замешательстве смотрит на Уиллоу. – Почему ты так сильно хочешь, чтобы мы ушли?

– Уиллоу, – произносит Кэти, – может тебе следует...

– Почему бы тебе ни рассказать Кэти, почему ты так отчаянно хочешь остаться дома? – Уиллоу грубо обрывает Кэти.

– Не так уж и сильно я хочу остаться дома…

– Хорошо. – У Уиллоу дрожат руки. Она кладет их на спинку стула, чтобы успокоить их. – Я скажу ей. – Она поворачивается, чтобы посмотреть на свою невестку. – Понимаешь, Кэти, Дэвид боится оставлять меня наедине с Изабель. Он слишком напуган. Полагаю, он думает, что я хочу прикончить оставшуюся часть семьи. Мамы с папой было недостаточно.

На секунду наступает полная тишина. Даже Изабель перестает возиться на своем высоком стуле. Уиллоу не может поверить, что ей хватило мужества сказать это, но, судя по мертвенно-бледному лицу Дэвида, она, наконец-то, попала в точку.

– Уиллоу! – В ужасе восклицает Кэти. – Как ты могла даже подумать о подобном? – Ее взгляд мечется между ними двумя. – Очевидно, она ждет, что Дэвид будет отрицать это, но он ничего не говорит.

– Я права, не так ли? – произносит Уиллоу. Она смотрит на Дэвида, но он сосредоточился на своей тарелке и отказывается встретиться с ней глазами.

– Ну? – настаивает она. – Почему бы тебе просто не сказать это? Почему бы тебе не сказать Кэти, что ты...

– Это был несчастный случай, – Дэвид прерывает ее, его лицо еще белее, чем несколько секунд назад. Ясно, что ему тяжело контролировать свой голос.

– Правда? Тогда почему ты боишься оставлять меня наедине с...

– Это был несчастный случай, – повторяет он. – Но оставаться с шестимесячным ребенком... Ну, у тебя все должно быть под контролем, это...

– О, перестань, Дэвид, – Уиллоу перебивает его. – Тебе нужно придумать что-нибудь получше! Дело не в том, что я не сидела с ребенком несколько лет. Признай это. Ты боишься оставлять ее со мной. Ты боишься, потому что думаешь, что я...

– Я думаю, что ты еще не оправилась, – Дэвид перебивает ее. – Ты сейчас через многое проходишь, несправедливо ждать от тебя...

– Прекрати это! – Уиллоу тяжело дышит. – Просто прекрати! – Уиллоу не может слышать от него такой лжи. – Скажи правду! Скажи это уже! Признай, что ты винишь меня в их смерти! Признай, что ты сейчас ненавидишь меня!

Уиллоу закрывает рукой рот. Она уже близко, опасноблизко к тому, чтобы полностью развалиться на куски. Что может заставить ее чувствовать колоссальный ужас, всю боль своего положения, так это осознание того, что она абсолютно точно потеряла любовь своего брата. Если бы она так крепко не держалась за стул, то в слезах упала бы на пол, но она просто не позволит этому произойти. Она не подготовлена к такому горю.

Она закрывает глаза, отчаянно нуждаясь хотя бы в каком-то контроле. Она отталкивается от стула, который падает на пол с громким стуком, и направляется к лестнице.

Уиллоу знает, что Дэвид и Кэти что-то кричат ей вслед, но она не слушает. Она слишком нацелена на достижении своего святилища. Она достигает комнаты и запирает за собой дверь, искренне благодаря предыдущего владельца за поставленный на дверь замок.

Она до сих пор слышит крики своего имени, когда опускается на пол, закрыв уши руками. Все, что угодно, только бы отгородиться от шума. Потому что шум угрожает сокрушить ее. Не только шум голосов Дэвида и Кэти, но и вечный визг тормозов. Треск удара головы ее матери о приборную панель. Серебристый звук бьющегося вдребезги лобового стекла.

Уиллоу больше не выдержит этого. Она должна остановить, должна блокировать волну чувств, которые начинают поглощать ее. К сожалению, она оставила свою сумку внизу, но, к счастью, в ее комнате есть все, что ей нужно. Она ползет по полу к кровати и шарит под матрасом в поисках своих принадлежностей, сбив при этом телефон с тумбочки у кровати.

Какая-то ее часть замечает звук гудка, пронизывающий воздух. Но этого не достаточно, далеко не достаточно, чтобы заглушить звуки, заполняющие ее голову. Она судорожно хватает бритву, готовая к тому, что ей необходимо.

Уиллоу ненадолго останавливается. Она не знает, что думает, не знает, что делает, но она вдруг берет телефон и набирает уже знакомый ей номер.

– Алло? – Его голос звучит невероятно далеко.

– Алло, – повторяет Гай.

Уиллоу не может говорить. Она прислоняется к кровати и начинает расстегивать блузку дрожащими пальцами. Она смотрит вниз, на живот, ищет подходящее место и делает первый порез, дожидаясь момента, когда боль заглушит все остальное. Она не наступает так быстро, как обычно, и ее дыхание превращается в тихий стон, пока бритва погружается все глубже и глубже в ее плоть.

– Уиллоу? – Спрашивает Гай. Его голос громок.

Уиллоу закрывает глаза, позволяя звуку добраться до нее. Это борьба. Она не может перестать слышать треск лобового стекла, и становится все хуже. Сейчас картинка кажется более ясной. Она видит лицо отца, раздавленное до неузнаваемости, кровавое месиво. Она видит свою мать, целую и невредимую, но со стеклянными глазами. Она опускает лезвие еще глубже, будто ее кровь может смыть ужасную картину.

– Уиллоу? – Повторяет Гай.

Уиллоу не говорит, она неглубоко дышит. Она наблюдает, как кровь вытекает из созданного ею пореза, но ничего не меняется. Не в этот раз. Она сильно ударяет снова, глубже. Сейчас она чувствует боль, но будет ли этого достаточно?

– Уиллоу, – говорит Гай третий раз. Только на этот раз это не вопрос. На это раз ясно, что он просто подтверждает свое присутствие.

Уиллоу пытается сосредоточить внимание на его голосе, на спасательном круге, брошенным им. Картина перед глазами не исчезает, но, пока она слушает голос Гая, звуки аварии тускнеют.

Она прекращает резать. Бритва бесполезно болтается в ее руках; она, наконец, сделала свою работу. Уиллоу полузакрытыми глазами наблюдает за струйкой крови на своей коже.

Ее дыхание углубляется, становится более ровным, похожим на дыхание Гая. Звуки их дыхания в унисон поразительно интимные. И вскоре единственный шум, который проникает сквозь боль Уиллоу, – это нежный свист их обоюдного вдоха, когда она погружается в сон с трубкой в руке, будто это живое существо, ее возлюбленный.

Глава 10

Первое, о чем думает Уиллоу, когда просыпается – что светильник расположен не там, где должен быть. В следующее мгновение она осознает, что сама находится не там, где обычно. Вместо того чтобы лежать в кровати, она лежала на полу, все еще одетая во всю свою одежду и сжимая выключенный телефон. Она не чувствовала себя настолько ошеломленной и озадаченной с тех пор, как очнулась в больнице после аварии.

Но это временное замешательство насчет светильника – единственное, что ее смущает. Все остальное предельно ясно. Она знает, почему лежит на полу, она знает, почему она до сих пор в своей одежде, знает, почему одежда прилипла к телу, и знает, почему в воздухе витает слабый металлический запах крови.

Уиллоу вспоминает подробности прошлой ночи. Выражения лиц Кэти и Дэвида…

И голос Гая на другом конце провода, звук его дыхания, пока она резала себе кожу.

Она переворачивается на живот, отпуская трубку и морщась, когда твердый пол соприкасается с ее свежими порезами.

Она кладет подбородок на руки и думает о том, что позвонила ему. Ей никогда не приходило в голову, что она на самом деле ему позвонит, и никогда не ожидала, что будет сидеть в парке с ним, покупать ему книгу, или вообще проводить вместе с ним время.

Но все это не означает, что Уиллоу счастлива от того, что позвонила ему. Позор захлестывает ее с головой, когда она вспоминает те нечленораздельные звуки, издаваемые ею, пока она кромсала себе кожу. Почему она решиласделать его причастным к этому? Почему позволила ему однажды войти в мир ее боли? Он заслуживает гораздо лучшего.

Уиллоу знает, что Гай – единственный, кто сказал ей, звонить ему в первую очередь, но ей придется поверить, что он не мог знать, во что себя вовлекает. Может, Гай и знал, что она делает себе порезы, но знать и быть свидетелем – хоть и по телефону – две совершенно разные вещи.

Она задается вопросом, как он поведет себя, когда они встретятся в школе. Будет ли он поднимать тему телефонного звонка? Более того, как он поведет себя? Конечно, вполне возможно, что она даже не увидит его в школе.

В любом случае, ей хватает тягостных мыслей, о которых стоит подумать. Забыть реакцию Гая. Как она посмотрит в лица Дэвида и Кэти?

Уиллоу смотрит на часы. Она проспала, поэтому есть шанс, что они уже ушли. В любой другой день кто-то, Кэти или Дэвид, обязательно бы ее разбудил. Но им, должны быть, также хотелось избегать ее, как и ей их.

Она заставляет себя встать на ноги, задача не из легких, учитывая, насколько изношено и устало она себя чувствует. Она кладет трубку, затем на цыпочках идет к двери. Она открывает ее как можно тише и высовывает голову.

Ее приветствует тишина.

Должно быть, они действительно уже ушли. Хорошо. У нее есть небольшая передышка. Может, за это время она смогла бы подобрать подходящие слова для встречи с ними. Должна ли она извиняться за события прошлой ночи? Может, единственный, кто должен просить прощения, так это Дэвид? Может, ей стоит вести себя так, будто ничего и не произошло.

Да! Это будет просто!

Уиллоу тихо закрывает дверь, хоть и прекрасно знает, что никто ее не услышит, и направляется в ванную. Пора начинать новый день. Она останавливается на секунду, чтобы достать чистую одежду из шкафа.

Первое, что попадается ей в руки, футболка с короткими рукавами – не совсем подходящая вещь, которую она сможет одеть в ближайшие дни, учитывая, насколько открыты ее руки. Она запихивает ее обратно в ящик.

Конечно, если бы она не ходила в школу, она могла бы одеть все, что захотела…

Может, ей следует остаться дома, по сути, открыть учебник по французскому, или посмотреть, если она может, наконец, сделать кое-какую работу по Булфинчу, например, закончить читать или начать работать над исследованием. Не будет ли это иметь больше смысла, чем пойти в школу, где она будет, как во сне ходить из класса в класс, все еще потрясенная событиями предыдущей ночи? И не только поэтому. Но если она пропустит школу, это решит одну проблему, по крайней мере, на сегодня: как себя вести при встрече с Гаем.

Отлично, одна проблема решена. Жаль, что она не может также пропустить остаток своей жизни. Она швыряет одежду через плечо, заходит в ванную и включает душ.

Когда вода стекает по ней, она прислоняется к мокрому кафелю и с нездоровым интересом наблюдает, как смываются засохшие корки крови и утекают в канализацию. В отличие от порезов, которые никогда не переставали облегчать ее боль, это зрелище не доставляло никакого утешения. На самом деле, это заставляет ее чувствовать себя еще хуже. Уиллоу понимает о страшной разнице между тем, что она делает и тем, что чувствует, когда видит плоды своего труда, но невозможно думать разумно, когда тебя преодолевает необузданное желание резать себе кожу.

Уиллоу с вздохом выключает душ, одевается, и спускается по лестнице на кухню.

Здесь не так уж и много еды, кроме как полупустого мешка кренделей и нескольких баночек детского питания. У Кэти всегда не хватало времени для походов по магазинам, отчасти, поэтому они так часто заказывали еду на дом. Может, ей следует позже отправиться в магазин, это могло послужить своего рода предложением мира.

Точно. Будто это что-то изменит!

Уиллоу берет горсть черствых кренделей и бредет к столу. Прислонившись к сахарнице, она замечает записку со своим именем, написанную почерком Кэти.

Мгновение она просто смотрит на нее, слишком напуганная, чтобы прочесть ее. На самом деле, Кэти не может сказать ничего такого, что могло бы усугубить ситуацию. Уиллоу задается вопросом, выговор это или попытка все уладить?

Только один способ выяснить это.

Она берет бумагу, прежде чем может изменить свое решение.

Дорогая Уиллоу,

Я решила не будить тебя сегодня...

Ты должна знать, как сильно мы с Дэвидом любим тебя. Не думай, что он винит тебя за то, что случилось или что он не доверяет тебе! Это так далеко от истины.

Дэвид уверен, что твой вчерашний поступок связан с проблемами в школе. Ты не должна беспокоиться об этом! У тебя достаточно времени, чтобы исправить оценки. В любом случае, мы оба думаем, что ты невероятно хорошо справишься в данных обстоятельствах. Возьми выходной, если захочешь. Может, тебе не помешало бы сходить в парк и сделать несколько рисунков.

Попробуй, и станет легче.

С любовью, Кэти.

Уиллоу аккуратно складывает записку и кладет ее в карман. Она знает, что должна чувствовать облегчение, и она тронута беспокойством Кэти, но все-таки, в основном письмо только угнетает ее. Заверения Кэти только доказывают, что она и понятия не имеет, что происходит. В некотором смысле, ее заверения в любви ничем не отличаются от нежелания Давида обсуждать произошедшее. В обоих случаях – просто огромная неудача в попытке наладить отношения.

Она отворачивается от окна, собираясь подняться обратно по лестнице и начать работу, когда что-то снаружи привлекает ее внимание. Здесь всегда есть, на что посмотреть: молодые мамы с колясками, измученные бизнесмены, спешащие на работу, бегуны в яркой одежде. Но этим утром здесь нечто большее. Потому что этим утром частью событий, происходящих на улице, является Гай.

Сначала Уиллоу уверена, что все это ей мерещится. Но нет, он действительно здесь, стоит недалеко от парка и смотрит на ее дом. Единственное объяснение, которое приходит ей на ум, что, быть может, он ждет ее.

Этого достаточно, чтобы пропустить школу…

Уиллоу не знает, какой следующий шаг должна совершить. Она всегда может оставаться в квартире и так и избегать его, но кто сказал, что он не пересечет улицу и не позвонит дверь?

И, кроме того, она не совсем уверена, что хочет избегать его.

Нет, хочу… Я имею в виду…Разве нет?

Без сомнений, Уиллоу стыдно, что она позвонила ему, и что он слышал ее муки во время... этого события. Тем не менее, на ряду со стыдом возникает другое чувство. Она связана с ним: может, нитью крови, узами лезвия или чем-то еще, – но, что бы ни послужило причиной, она не может этого отрицать.

И было бы грубо игнорировать его…

Уиллоу не перестает анализировать ситуацию, но хватает ключи и направляется к двери.

Она останавливается перед домом и смотрит на него. В ее сознании формируется тысяча вопросов. Она хочет знать, почему он здесь, хочет знать, что он думает о ее звонке, но так или иначе, единственное, что ей удается сказать, пока она стоит здесь, дрожа в своей рубашке, это:

– Как ты узнал, где я живу?

– Ну, знаешь, есть такая вещь, называется телефонная книга, – говорит Гай, пересекая улицу. – И твой брат разместил свой адрес на сайте для своего класса.

– Ох. Верно. – Кивает Уиллоу, потирая руки.

– Что ты здесь делаешь босиком? – Спрашивает Гай, рассматривая ее.

Уиллоу смотрит вниз, на свои ноги на асфальте. Она даже не заметила, как не обулась.

– Я… Я просто выбежала из дома, когда увидела тебя. Я не останавливалась… – Уиллоу замолкает. Она удивляется, почему они обсуждают такие незначительные вещи. Это потому, что он тоже не хочет поднимать тему телефонного звонка?

– Ну, не думаешь, что тебе следовало бы надеть какую-нибудь обувь?

– Да, ну, я тоже так думаю. – Уиллоу неловко перемещается вперед и назад. – Давай, пойдем внутрь, – говорит она спустя секунду, и заводит его в дом.

Гай пристально смотрит на нее, пока она открывает дверь. Его пристальный взгляд заставляет ее нервничать. Он, должно быть, думает о телефонном звонке, о том, что он значил, но он ничего не говорит, он, кажется…

– Твои руки, – Гай прерывает ее мысли.

– Да? – Уиллоу останавливается у входа в гостиную и поворачивается к нему лицом. – Что с ними? – Она смотрит на свои руки и пытается разглядеть то же, что видит Гай. На них множество следов, и что с того? Гай и раньше видел ее порезы, без сомнений, он – единственный человек во всем мире, перед кем она может показаться в футболке.

– На них нет новых отметин, – говорит он после паузы. Он указывает на тонкие красные линии, что покрывают ее кожу. – Эти были сделаны еще давно.

Уиллоу точно знает, к чему он клонит, но не собирается отвечать на его невысказанный вопрос. – Здесь, – говорит она, подходит к дивану и садится напротив него. Мгновение спустя, Гай тоже садится.

– Ну, тогда где ты их сделала? – Очевидно, теперь, когда он поднял эту тему, он не намерен опускать ее.

– На животе, – говорит она, решив, что, в конечном счете, проще просто сказать ему.

– Но это… Я думал... То есть, ты говорила, что делаешь это только на руках! – Возражает Гай.

Уиллоу уставилась на него, сбитая с толку его протестами. Он говорит, что было бы лучше, если она бы резала свои руки? Он не верит, что она разрезала себе живот? Он – не дай Бог – думает, что это она подняла эту тему? А когда звонила ему, притворялась, пытаясь привлечь его внимание или еще что-то? Уиллоу приходит в ужас от этой мысли.

– Я говорила, что в основномделаю порезы на руках. – Ее голос грубый. – Если не веришь мне, быть может, хочешь посмотреть?

Она поднимает футболку выше бюстгальтера, расстегивает джинсы и опускает их почти до уровня своего нижнего белья. – Вот! – Говорит она сердито, почти кричит. – Посмотри, если не веришь мне!

Уиллоу удивляется собственному поведению. Она не может перестать думать о том, насколько бы отличалась это сцена, если она снимала бы одежду по нормальным причинам. Если бы дело было только в этом, то ее заботило бы, насколько хорошее у нее белье, насколько хорошо выглядит она сама, а не насколько порезы кажутся свежими, чтобы он мог поверить.

Однако Гай упорно не смотрит на ее живот. Его лицо повернуто в сторону, он смотрит на выцветшие персидский ковер, книжные полки, куда угодно, только не на ее обнаженную кожу.

– Давай же, – она напоминает ему еще раз.

Гай поворачивает голову, медленно, осторожно, пытаясь держать глаза на ее лице. – Я никогда не говорил тебе, что не верю тебе, просто я был удивлен… – Он несчастно замолкает.

Уиллоу неуклонно смотрин на него. Она не уверена, что когда-то видела, чтобы кто-то выглядел таким несчастным, таким смущенным, таким, как он сейчас.

Наконец, его глаза опускаются ниже, и он смотрит на ее живот, действительносмотрит на него, изучает каждый порез.

Уиллоу откидывается назад и смотрит на него сквозь полузакрытые глаза. Она кажется ошеломленным. Она знает, есть нечто неправильное в этой сцене. Он смотрит на нее совершенно безмолвно не потому, что пленен ее красотой, а из-за ужаса того, что он видит.

Гай медленно протягивает руку и кладет на ее живот. Его рука большая и полностью покрывает созданный недавно разрез. Покрывает так, что легко притвориться, будто нет ничего необычного на коже, к которой он прикасается. Так легко притвориться, что его рука находится там, чтобы не закрывать ее порезы, а совершенно по другой причине.

Но Уиллоу не можетпритворяться. Правда, что рука Гая у нее на животе влияет на нее совсем по-новому. Но эти чудесные ощущения смешиваются с болью, вызванной тем, что он задевает недавно поврежденную кожу.

А что касается Гая, не похоже, что он наслаждается, и даже вряд ли уловил романтические возможности ситуации. Скорее всего, ему больше, чем просто нехорошо. Его лицо белое как простынь.

Неожиданно он резко отдергивает руку и прижимает ладонь ко рту.

– Хочешь, чтобы я подержала тебе голову? – спрашивает Уиллоу с особым оттенком в голосе. Она помнит тот момент в хранилище, когда Гай предложил подержать ее волосы, насколько она была поражена его невероятной добротой, насколько она поражена сейчас всем этим. Она жалеет, что не смогла быть такой же внимательной в ответ, но она слишком травмирована последними событиями, чтобы вести себя достойно.

– Нет, нет, – Гай трясет головой. – Я… нет.

– Хорошо, – Уиллоу опускает футболку и застегивает штаны.

Какое-то время Гай ничего не говорит. Он сидит так же, как и она, откинувшись на диване, у него изумленное выражение лица.

– Что.… Скажи мне, чтозаставило тебя сделать это? – запинаясь, спрашивает он.

– Я поссорилась с братом, – отвечает Уиллоу. Она не особо знает, как еще можно описать то, что произошло.

– Что.… Из-за чего? Ссора. То есть.… Из-за чего она произошла? – спрашивает Гай. Похоже, его покинула способность говорить красивые речи. Уиллоу понимает, что никогда не слышала, чтобы он говорил так невнятно.

– Мы не решили, чья очередь мыть посуду, – говорит Уиллоу.

Она слишком устала, чтобы еще раз проходить через это.

– Отлично, – говорит Гай. – Просто отлично. – Он с трудом встает на ноги. – Не старайся быть честной со мной, мне наплевать. То есть, я же пришел сюда утром ради забавы, ведь так? И меня все это не волнует. Это не серьезно. Не изнуряй себя, пытаясь прямо ответить мне или что-то еще.

Уиллоу кивает. Его злость не удивила ее, но она естественно не ожидала, что он купится на ее слова.

– Послушай, прости, – через секунду говорит он. – Я не должен был так заводиться...

– Нет, – перебивает Уиллоу. – Ты долженбыл. Я была не очень любезна с тобой, а ты был...

Добрее, чем я имела право ожидать от кого-либо.

Она взволнована сильнее, чем может сказать, тем фактом, что он появился у ее дверей. Противоречивые чувства превратились в благодарность. Она хочет спросить его, почему он здесь, но немного боится услышать ответ. Скажет ли он, что это, потому что она напугала его? Уиллоу знает, что лишилась права называться нормальной, но все же ей ненавистна мысль, что он может считать ее… сумасшедшейили что-то в этом роде.

Или он здесь, потому что обещал, что ничего не расскажет ее брату и из-за этого чувствует себя ответственным?

Или он здесь, потому что заботится о ней?

Уиллоу глубоко вздыхает. Она чувствует, что не в состоянии говорить ни о чем из этого. Она чувствует, что не в состоянии сказать ему, что его действия значат для нее, и понимает, учитывая все это, по меньшей мере, что она может сделать – это рассказать ему правду о прошедшей ночи.

– Ссора была из-за того, что Дэвид сейчас ненавидит меня, – Уиллоу произносит это просто, без трагизма. – Он ненавидит меня, потому что я убила наших родителей.

Уиллоу ждет, чтобы услышать неизбежное. Услышать от Гая то, что говорят все остальные, будто это был просто несчастный случай, и что она не намеревалась убивать своих родителей. То, что ее брат любит ее больше чем когда-либо, сейчас, когда она сирота. Она слышала эти пустые слова бесчисленное количество раз.