Текст книги "Последняя любовь Скарлетт"

Автор книги: Джулия Хилпатрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 13

Ален и Моника мчались по дороге в маленьком «форде», взятом Аленом напрокат у его старого друга Джека Монди. Машина поскрипывала, мотор иногда чихал, а на подъемах принимался реветь возмущенно и надрывно.

– Надеюсь, эта коляска нас все-таки не подведет и не развалится по дороге, – сказал Ален.

– Коляска! – хохотнула Моника. – Она не развалится.

– Откуда ты знаешь?

– Неужели непонятно? Потому, что сейчас на ней едем мы, любимый.

– Может быть, – сказал Ален. – Но, между прочим, перед выездом Монди глянул на заднюю ось. И он мне сказал, что у нее довольно грустный вид. А тут еще дорога, мы и наши вещи.

– У Джека серьезная машина, она должна вынести все.

– Довольно рахитичный экземпляр.

– Не богохульствуй, Ален. В данный момент это самый прекрасный автомобиль из всех, какие я знаю.

Ален улыбнулся и промолчал.

– И вообще, что это мы все едем и едем? Несколько однообразно, не находишь?

– Что ты имеешь в виду, Моника?

– Я имею в виду то, что мне очень неудобно обнимать тебя, когда ты сидишь за рулем, а именно это мне сейчас хочется сделать.

– Желание дамы – закон, – пробормотал Ален и сбросил скорость.

Он съехал с дороги и затормозил в небольшом леске среди невысоких, но густых деревьев.

– Как ты думаешь, здесь достаточно комфортная обстановка, чтобы ты могла обнять меня? – спросил Ален, оборачиваясь к Монике.

Она хитро смотрела на него.

– Достаточно! Тебе осталось только пересесть на заднее сиденье.

Ален вылез из машины, вдохнул чистый, полный запахов свежего леса, воздух и забрался к Монике.

– Ну вот и я. Так что ты хотела мне сказать?

Моника молча принялась расстегивать его рубашку.

– Что же ты ничего не отвечаешь? – спросил Ален, шутливо отбиваясь.

– Молчи, дурачок… Хоть раз можешь помолчать?

* * *

Они лежали рядом на полянке неподалеку от машины. Дорожное одеяло Алена было мало похоже на двухспальную кровать, но Ален подумал, что это тот случай, когда теснота весьма оправдывает себя.

– Скажи, милый, – произнесла Моника, – что это за цветы, там, под деревьями?

– Сукуленты, – ответил Ален, не посмотрев.

– Ну что ты говоришь, дорогой! Совсем это не сукуленты. Сукуленты ведь не цветут.

– Понятно, – сказал Ален, – значит, это лилии.

Моника покачала головой.

– Ну какие же это лилии! У них совсем другой вид, они растут в воде!

– Тогда это кактусы.

– Что ты, Ален! Не шути, посмотри получше, у них нет колючек!

– Моника, я не знаю, – сказал Ален, посмотрев. – До сих пор я обходился только этими тремя названиями, когда меня спрашивали. Одному из них всегда верили.

Моника рассмеялась.

– Жаль. Если бы я это знала, я удовлетворилась бы сукулентами.

– Да! – сказал Ален. – С сукулентами я добился большинства побед.

Моника привстала.

– Вот это уже весело! И часто тебя расспрашивали?

Ален посмотрел на нее и принял серьезный вид.

– Не слишком часто. И при совершенно других обстоятельствах.

Девушка уперлась руками в землю.

– А ведь, собственно говоря, очень стыдно ходить по земле и почти ничего не знать о ней. Даже нескольких названий цветов и тех не знаешь.

– Не расстраивайся, – сказал Ален. – Гораздо более позорно, что мы вообще не знаем, зачем мы тут, зачем околачиваемся на этой земле. И тут несколько лишних названий цветов ничего не изменят.

– Скоро Мексика, – мечтательно протянула Моника Гриффитс, – и я рассчитываю, что ты там исправишься, дурачок мой… Ты просто должен осыпать меня цветами, ведь в Мексике все мужчины так делают.

– Обязательно, – пообещал Ален. – Только надо сперва добраться туда, милая. И самое неприятное, что впереди еще граница…

* * *

Через полчаса они снова мчались по дороге. Ветер развевал волосы Алена, он прищурил глаза, но решил не сбавлять скорости. Впереди ведь дальняя дорога!

– Как ты там? – обернулся Ален к Монике.

– Ничего, – пробормотала девушка.

– Не замерзла?

– Как можно замерзнуть при такой жаре, милый? – удивилась Моника. – Правда, мне уже начал надоедать этот ветер. Кажется, что он выдует мне все внутренности…

Ален продолжал сосредоточенно глядеть вперед.

– Надо было раздобыть закрытый автомобиль, – пожал плечами Перкинсон. – Ты ведь могла попросить такой у кого-то из своих друзей… Но если машину раздобыл я… Моника, ты сама прекрасно знаешь, у Монди был только этот автомобиль…

– Я не жалуюсь, Ален, – ответила Моника. – Только мечтаю…

Некоторое время они молчали.

– Поройся в вещах, – наконец проговорил Ален. – Там должно быть одеяло…

– Ты предлагаешь мне поспать?

– Нет, просто укутайся, тебя не будет так донимать ветер… И еще, я могу тебе отдать свои очки.

– Нет уж, спасибо! – воскликнула девушка. В этих жутких автомобильных очках у меня будет ужасный вид… Я буду похожа в них на лягушку.

– Но ведь здесь никого нет! – сказал Ален. – Тебя никто не увидит!

– Мне достаточно того, что здесь ты меня видишь, – возразила девушка.

– Вот как! – воскликнул Перкинсон. – Ты боишься потерять свое лицо…

– Да, представь себе! И потом, как это ты умудрился спрятать одеяло так глубоко… Ведь мы только что лежали на нем…

Ален понял, что она начала рыться в вещах.

– Глубоко я его не мог спрятать! – сказал Перкинсон не оборачиваясь. – Посмотри левее, между двумя чемоданами… Нашла?

– Да, Ален, спасибо!

Юноша обернулся и увидел, что Моника до плеч укрылась одеялом.

– Нет, это невыносимо, – пожаловалась девушка через несколько минут. – От ветра я закрылась, но теперь меня начинает донимать это солнце. Оно просто раскаляет поверхность одеяла, милый!

– Тут уж что-то одно, Моника, – сдержанно ответил Ален. – Или ветер, или солнце!

Его стали понемногу раздражать капризы спутницы. Когда он оглянулся, Моника заметила на его лице недовольную гримасу.

– Ален, – сказала девушка. – Не стоит оборачиваться так часто! Смотри на дорогу, ведь я хочу, чтобы ты довез меня в целости и сохранности!

– Не волнуйся, милая! – проговорил Перкинсон. – Я тоже, поверь, всей душой хочу добраться целым…

– И потом, Ален, – добавила девушка. – Если уж ты поворачиваешься, я не хочу видеть у тебя такое лицо…

– Какое? – спросил Ален.

– Недовольное!

– Такое? – Ален обернулся, смешно нахмурив брови.

– Перестань! – взвизгнула Моника. – Смотри на дорогу, идиот!

В это время из кустов на дорогу выбежал заяц.

– Ален! – снова закричала девушка. Перкинсон лихорадочно посмотрел на дорогу и в последнюю секунду успел вывернуть руль.

– Уф-ф-ф! – шумно вздохнул он.

Заяц скрылся в кустах с другой стороны дороги. Девушка заплакала.

– Ты только что чуть не убил меня, – сказала она.

– Ты ошибаешься, – сдержанно возразил Ален. – По-моему, я только что чуть не убил зайца… Кстати, спасибо, что предупредила. Этим ты спасла его от неминуемой смерти. Я бы на его месте послал тебе воздушный поцелуй.

– Прекрати паясничать, – воскликнула Моника. – У меня до сих пор все внутри дрожит.

Ален пожал плечами.

– Не стоит волноваться, – сказал он. – Ведь я с тобой!

– Именно поэтому я и волнуюсь, – отрезала девушка. – Я тебя слишком хорошо знаю.

– Вообще-то ты права, – заметил Ален. Перкинсон признал ее правоту!

Моника повеселела и пожалела, что молодой человек сидит к ней спиной.

– Да? – спросила она. – Что ты там хотел сказать?

– Если бы заяц попал к нам под колеса, мы бы его раздавили… И колеса начали бы скользить на нем, как на льду, нас бы при такой скорости развернуло и выбросило из машины. Мы бы романтически закончили земной путь…

– Умоляю, Ален, давай без этих леденящих душу подробностей…

– Ну-ну, Моника, милая, успокойся, – начал утешать ее Ален.

– Ладно, – вытерла слезы девушка. – Считай, что я все забыла. – Только смотри вперед, хорошо?

Ален, не оборачиваясь, кивнул.

Некоторое время было слышно только, как по дороге шуршат шины.

– Между прочим, было бы хорошо поесть… – вдруг сказала Моника.

– Поддерживаю тебя, – лениво проговорил Ален, – ты что-нибудь взяла с собой?

Девушка покачала головой.

– Не слышу? – сказал Ален. – Говори вслух, иначе я снова буду вынужден оборачиваться.

– Я ничего не взяла, – сказала Моника. – Я слишком быстро собиралась…

«Слишком быстро собиралась! – передразнил ее в мыслях Ален. – Успела собрать только два чемодана вещей, а на большее времени не хватило!»

– В таком случае, – сказал он вслух, – я вынужден тебя разочаровать. У меня также ничего нет.

– Почему? Ты не мог взять с собой какой-нибудь бутерброд?

– Что? – насмешливо отозвался Перкинсон. – Я взял с собой автомобиль и тебя. Все остальное должна была обеспечить ты.

Моника всхлипнула.

– Ты не мог предупредить меня раньше?

– Я думал, что у тебя хватит собственного ума, моя милая, – ответил Ален.

– Ну придумай же что-нибудь! – сказала Моника еще через несколько минут. – У меня пусто в желудке!

– А ты не считаешь, что тебе полезно иногда поголодать, чтобы поддержать фигуру?

Девушка снова замолчала.

Через некоторое время Ален произнес:

– Слушай, Моника, нам надо потерпеть. Этот заяц, которого я чуть было не задавил, нам показал, что мы находимся далеко от жилья.

– Почему ты так думаешь?

– В противном случае это была бы кошка.

– Ален, умоляю, поезжай быстрей, я жду не дождусь, когда мы увидим какой-нибудь придорожный трактир!

– А ты уверена, что сможешь съесть то, что тебе там предложат?

– А что мне там такое могут предложить?

– Откуда я знаю? – ответил Ален. – Но я думаю, что там не будет того, что ты привыкла заказывать в лучших ресторанах Сан-Франциско.

Он удовлетворенно скривился, думая, что отомстил этим замечанием на капризы спутницы.

К тому же, юноша мог себе позволить скорчить недовольную мину, зная, что девушка не видит его лица.

И правда, девушка некоторое время молчала. Но потом вдруг произнесла:

– Послушай, Ален, а ты уверен, что ты порвал с этой Луизой?

– Почему это тебя так волнует? – холодно спросил Перкинсон.

– Я не привыкла делить парней с кем бы то ни было, – запальчиво ответила Моника.

Ален задумался. Действительно, порвал ли он с Луизой? Перед тем, как поехать из города на все четыре стороны, он и в самом деле подумал, что порвал, теперь же начал сомневаться.

– Лучше бы ты не задавала мне этого вопроса, – тихо пробормотал себе под нос Ален.

– Что ты там говоришь? – спросила девушка.

– Да так, – ответил Ален. – Я сказал, что действительно порвал с ней…

– По-твоему тону можно подумать, что тебе это было очень тяжело…

– Действительно, Моника, мне нелегко это далось…

– Что, она не хотела отпускать тебя?

– Нет, она даже не знает, что я поехал с тобой…

– Думает, что ты поехал один?

– Нет, она вообще не знает, что я поехал… Если ей кто-либо уже не сказал.

«И опять у него в тоне сожаление… – поморщившись, подумала девушка. – И что он нашел в этой старухе? Ведь она годится ему в матери».

– Послушай, Ален, – сказала Моника. – Я не хочу, чтобы ты думал, будто я вмешиваюсь в твою жизнь… Но, может быть ты мне скажешь… Ведь у вас с Луизой не все было гладко.

– Откуда ты знаешь? – резко спросил Ален.

– Как? – удивилась Моника. – Мне ли не знать? Ты забыл, что у нас много общих знакомых?

– Ах, да… Что тебе сказать? Действительно, у нас с ней не все так гладко, – ударился в воспоминания Ален. – Мы с ней часто ссорились… Тебя это не обижает?

– Что?

– То, что я рассказываю о ней!

– Нет, я же сама попросила, – ответила Моника. – И потом, как меня может обижать твой рассказ, если ты говоришь, что порвал с Луизой. К тому же ты не рассказываешь, как вы с ней миловались, ты рассказываешь, что у вас были ссоры. Можешь подробнее, если не против…

– А я и не против, – спокойно сказал Ален. – Мы действительно ссорились с Луизой.

– А почему?

– Слушай, тебе не кажется, Моника, что ты глубоко стала копать?

– Нет, просто мне интересно это, потому что я хочу знать о тебе все. Быть может, мне еще предстоит ссориться и с тобой…

– Но я приложу все силы, дорогая моя, чтобы мы с тобой жили мирно, – сказал Ален. – А у Луизы просто скверный характер. Не знаю, может кому-то он и нравится. Мне же – нет.

– Но ты так долго был с ней. Почему?

Ален промолчал. Не станет же он, в самом деле, опускаться до откровенности и говорить девушке, беззаботно сидящей сзади и осматривающей окрестности в ожидании постоянного праздника с любимым, что отношения любимого с Луизой были основаны на деньгах?

– Понимаешь, Моника, – осторожно сказал Ален, делая вид, что не расслышал последнего вопроса. – Я бы это все еще и вытерпел. Но Луиза замужем…

– Ну и что? – удивленно проговорила девушка. – Ты, насколько мне известно, всегда имел такой характер, что этот факт тебя не останавливал! Ведь ты мне так и сказал когда-то: Моника, если у тебя есть муж, это меня не волнует! Помнишь такое?

– Да, – нехотя согласился Ален, припоминая первые встречи с девушкой. – Однако в случае с Луизой все дело в том, какой у нее муж…

– Он ревнив?

– Да, но к тому же, он не терпит негров…

– Вот тебе раз! – воскликнула Моника. – Это еще что такое? При чем тут негры?

– Моя бабушка была негритянкой, – скрепя сердце, признался Перкинсон.

– Ну, меня это не волнует! – быстро прервала его Моника. – Только, почему же ты белый?

Она сделала ударение на слове «ты».

– А говоришь, что тебя это не волнует… – сказал Ален.

– Но милый… Я ведь спросила из любопытства. Ты говоришь, бабушка была негритянкой… У нее должен был родиться темнокожий ребенок.

– Да, Моника, так бывает, но не всегда… Мой отец имел светлую кожу, это позволило ему вообще скрывать, что его мать – негритянка. У меня, как видишь, тоже белые не только ладони и пятки…

Моника передернула плечами.

– Бр-р-р-р. Кто бы мог подумать, от тебя я могу родить темнокожего сына…

– Ага, все-таки ты переживаешь?

– Нет, Ален, – поправилась Моника. – Я не переживаю. Просто это так неожиданно – рожаешь ребенка, а он оказывается темнокожим.

– Можешь успокоиться, милая! – раздраженно бросил Перкинсон. – Я не собираюсь агитировать тебя за то, чтобы ты родила мне кого-нибудь!

Девушка некоторое время молчала. Но потом любопытство взяло в ней верх, и она спросила:

– Ален, ты начал говорить о муже Луизы. Он что, знал о твоей бабушке?

– Да, ему кто-то сказал, что его жена проводит время с человеком, у которого такие предки.

– И ты поэтому решил скрыться?

Ален подумал, рассказывать ли Монике о том, как его избили. «Нет, – решил он, – об этом я промолчу».

– Не это главное, – сказал Перкинсон. – Все дело в том, что я знаю мужа Луизы. Он настоящий расист.

И, сам не зная почему, Ален стал рассказывать Монике о том, как познакомился с мистером Строуберфилдом.

– Я тогда учился в университете, ты знаешь это, Моника… Так вот, у меня был знакомый, его звали Пит Сигер. Он не был негром, он был как и я мулатом. С той только разницей, что ему меньше повезло – кожа у парня была настолько смуглая, что это нельзя было никак назвать загаром.

Профессора по разному относились к тому, что цветной юноша поступил в университет, как говорится, плати деньги и учись. Одни не обращали на это никакого внимания, другие только терпели это, стараясь не подавать виду. Вроде бы отношение к неграм у нас официально изменилось после Гражданской войны…

Но один из профессоров, такой Бартоломью Тетчер, большая гнида, не мог на дух переносить Пита. Он всячески ему показывал, что считает большой ошибкой нахождение Пита в стенах учебного заведения. Однажды он не сдержался и при мне обозвал Пита, подошедшего к нему после лекции с вопросом, тупоумным черным псом.

– Что, прямо так и сказал? – изумилась Моника.

– Не совсем так, – ответил Ален. – Но это было еще хуже. Пит спросил его о чем-то, не помню уже о чем. Так этот подонок вместо того, чтобы, как и подобает преподавателю, объяснить студенту трудное место, ехидно так процедил: «Не понимаю, что здесь делает эта тупоумная черная собака? Ей место в конуре».

– Какой ужас! – воскликнула девушка. – А вы что?

– Пит не мог и слова вымолвить. Стоял, как будто его ударили. А я… Понимаешь, рука у меня поднялась сама собой. Ну я и разбил очки негодяю… Помню, еще и руку порезал о стекло, смотри, какой шрам!

Ален протянул назад кулак.

– Ого! – оценила девушка давнюю рану. – Ты молодец! – добавила она и, неожиданно наклонившись вперед, поцеловала Алена в щеку.

Машина вильнула.

– Осторожней, Моника! – взмолился молодой человек, – мы все-таки перевернемся!

– Ладно-ладно, я уже села! – сказала девушка. – Рассказывай дальше!

– Что рассказывать? – сказал Ален. – Студенты подняли настоящее восстание. Администрации пришлось вызывать полицию… А мне пришлось уйти из этого университета, не доучившись…

– Раньше мне ты этого не говорил, – заметила Моника. – Я и не знала, какой ты у меня…

– Какой? – спросил Ален.

– Героический! – нашла слово девушка.

– Да брось ты, любой бы на моем месте сделал то же самое.

– И ты не пробовал закончить свое образование где-то еще?

Ален помотал головой.

– Нет, как-то не собрался. Подумал, что не смогу учиться у таких подонков, как этот Тетчер.

– Но ведь он же был один! – удивленно произнесла Моника.

Ален присвистнул.

– Глупышка! Таких, как он – полно! В наших южных штатах все только на словах признали равноправие негров. А в действительности…

Он махнул рукой, не снимая другую с руля.

– А причем же здесь муж Луизы? – спросила Моника.

– Тогда он еще и мужем не был… Мистер Строуберфилд оказался приятелем этого подонка Тетчера. Я, вообще, подозреваю, что они все состоят членами ку-клукс-клана. Знаешь, тайными членами. Ну, все равно, как в Европе масоны. Днем это обычные люди, а по вечерам или ночью одевают свои белые балахоны… Я как-то шел по городу и встретил их обоих на темной улочке. Они были навеселе и искали, обо что бы почесать руки…

– И ты с ними дрался?

– Дрался – не то слово! Я сражался, как целая армия! Нас разняла полиция и затащила в участок, так эти негодяи заявили, что я первый напал на них. Они воспользовались, что их было двое. Как же, заслуженные люди…

Ален помолчал.

– Да, это была моя уже вторая встреча с полицией… – добавил он.

– И ты что?

– Пришлось отсидеть несколько недель. После суда этот мистер Строуберфилд подошел ко мне и сказал, чтобы я запомнил его имя, потому что он со мной еще надеется рассчитаться…

– Ты отсидел, вышел… И что?

– Да похоже, что мистер Строуберфилд все-таки забыл обо мне. У него ведь бизнес, он с тех пор так круто пошел в гору…

* * *

Автомобиль несся вперед. Моника давно не подавала голоса. Ален, выбрав момент, повернулся назад и увидел, что девушка задремала.

За очередным поворотом дороги молодой человек заметил яркую рекламную вывеску, нарисованную на щите. Некий мистер Джованни Бьянти приглашал путников, утомленных дорогой, заехать к нему на огонек и попробовать, как было написано, «лучших итальянских спагетти».

– Эй, Моника, – воскликнул Ален. – Тебе недолго осталось мучиться!

– Что?

Девушка открыла глаза, но тем временем рекламный щит остался сзади.

– Если ты имеешь в виду, что я умру от голода, то это не самая лучшая шутка, – грустно сказала Моника.

– Я не это имел в виду, – ответил Ален. – Только что у дороги был рекламный щит. На нем было написано, что мистер Джованни Бьянти приглашает нас с тобой заехать к нему и подкрепиться.

– Как, нас с тобой? – весело воскликнула девушка. – Там так и было написано?

– Точно! – заорал в ответ Ален. – Именно так!

– Но где же эта забегаловка? – спросила Моника. – Не вижу вокруг ни одного дома.

– Не волнуйся, – успокоил ее Ален. – Обычно такие щиты на дороге просто так не ставятся. Через пару миль мы увидим еще один такой щит или же само заведение уважаемого синьора Бьянти…

И правда, через некоторое время впереди замаячил точно такой же щит с подобной надписью, под которой была приписка: «Через две мили!»

– Ну вот, что я говорил? – вскричал довольный Перкинсон.

– Ах, – ответила девушка. – Лучше бы ты меня не будил. А то я чувствую такой голод, что сейчас наброшусь на тебя и съем…

– Не надо! – захохотал Ален. – Я предпочту довезти тебя до этой итальянской забегаловки, да и макароны, которые там обещают, будут повкусней, чем я…

Скоро впереди по обеим сторонам дороги возникли приземистые строения. «Санвилл» – прочитали Моника и Ален на указателе.

Ален сбросил скорость и притормозил у довольно старого домика, раскрашенного в веселый голубой цвет.

«Настоящая итальянская кухня Джованни Бьянти», – гласила вывеска.

Ален и Моника переглянулись.

– Я просто счастлив, дорогая, что ты не съела меня по дороге, – сказал Ален.

Девушка улыбнулась.

– Давай же быстрей нанесем визит мистеру Бьянти, – воскликнула она. – Я просто чувствую, как он нас, бедный, заждался.

Не мистеру, а синьору Бьянти! – поправил Монику Ален.

– Негодный мальчишка! – с притворным возмущением проворковала девушка. – Ты решил мне еще раз продемонстрировать свою осведомленность?

Они зашли в ресторан.

Зал был небольшим, но довольно уютным. У дальней стены располагалась стойка, за которой стоял и протирал стаканы невысокий полный человек, очевидно, сам хозяин данного заведения. Два десятка столов были аккуратно накрыты чистыми белыми скатертями.

Едва завидев посетителей, человек вышел из-за прилавка. На его лице была приветливая улыбка.

– Добро пожаловать к мистеру Бьянти, уважаемые господа! – сказал он с легким итальянским акцентом и учтиво поклонился.

Моника торжествующе посмотрела на Алена.

– Вот видишь, он сам себя называет мистером, а не синьором, как ты утверждал, – шепнула она.

– Видимо, он недавно перебрался в Штаты, – парировал Ален. – Те, кто давно здесь живут, наоборот, подчеркивают свое истинное происхождение. А этому еще доставляет радость видеть себя американцем!

Молодой человек слегка склонил голову в вежливом приветствии. Моника шутливо присела, изобразив что-то наподобие книксена.

– Вы мистер Джованни Бьянти? – спросил Ален.

Человек утвердительно кивнул.

– Мистер недавно из Италии? – отважилась задать вопрос Моника.

Бьянти просиял.

– О да! – воскликнул он. – Синьора бывала в Риме?

Моника с сожалением покачала головой.

– Очень жаль! – произнес Бьянти. – Это прекрасная страна…

– Да-да, знаем! – подхватил Ален. – Рим, Венеция, Неаполь… Микеланджело, Леонардо-да-Винчи, Ботичелли… Развалины Коллизея…

– Совершенно верно! – невозмутимо согласился хозяин ресторана.

Он не заметил насмешки в тоне Алена, приняв его слова за чистую монету.

– Мы желали бы перекусить с дороги, – сказал Перкинсон.

– Сию минуту, – заторопился мистер Бьянти. – Прошу вас пока занять столик. Я мигом!

Ален подтолкнул Монику:

– Выбирай столик!

– Какой? – растерялась девушка.

– Тот, что тебе больше нравится!

Наконец, они уселись за столик у окна, что давало им возможность видеть стоящий во дворе автомобиль.

Мистер Бьянти тут же возник перед ними. В руке у него было меню.

– Извините, мистер Бьянти… – остановил Ален хозяина ресторана, уже собравшегося положить раскрытое меню перед Моникой.

– Что такое? – вопросительно глянул тот на юношу.

– Мы бы не хотели терять время на изучение меню, – виновато проговорил Ален. – Скажите лучше сами, что у вас есть. И что у вас есть такого, чего нет в меню…

– О, мистер – большой гурман! – хитро посмотрел на Алена Бьянти. – Мистер знает толк в итальянской кухне, не правда ли?

Ален изобразил серьезное лицо.

– Знаю я толк в ней или нет, но, для начала, нас устроят спагетти, мистер Бьянти! – сказал юноша. – Дело в том, что мы мечтаем только о них. В этом виновата ваша реклама, мистер Бьянти!

Хозяин ресторана рассмеялся.

– Что верно, то верно! – сказал он. – Я эти щиты рисовал сам, должен вам заметить…

– У вас они неплохо получились! – сказал Ален.

– А что господа будут пить?

– Вот это я и имел в виду, когда говорил о том, чего нет в меню, – признался Ален. – Хочется, знаете ли, чего-нибудь такого…

Он щелкнул пальцами.

– Ах, такого!

Мистер Бьянти улыбнулся. И вообще он был, как отметил Ален, само радушие.

– Знаете что… – Бьянти сделал паузу. – Исключительно ради вас… У меня еще есть несколько ящиков из тех запасов, что я захватил с собой, когда приехал в Америку с моей родины…

– О-о-о! – воскликнул Ален. – Мистер несказанно порадует нас…

– А что же молчит очаровательная мисс… – Бьянти наклонился к Монике. – Или ей нечего добавить?

– Я полностью согласна с Аленом! – сказала девушка. – Потом, заказывать полагается мужчине.

– Заказывать – мужчине, однако выбирает всегда женщина! – Бьянти поднял вверх указательный палец.

– Нет, дорогой мистер Бьянти, я согласна со всем, что попросил принести мистер Перкинсон, – сказала Моника. – Только попрошу вас… Если можно, быстрее! Мы очень проголодались!

– Сию минуту несу! – пообещал Бьянти. – Значит, спагетти для мисс и мистера и бутылочку вина из моих личных запасов!

С этими словами итальянец исчез. Оставшись одни, Ален и Моника переглянулись и взялись за руки.

– Да, кстати, – озабоченно произнесла девушка. – Кто будет платить?

Ален сделал большие глаза.

– Что за вопрос, Моника? Разве тебе это до сих пор непонятно?

Такой репликой Ален стремился выиграть время, к тому же, он надеялся, что девушка возьмется заплатить сама, как бывало уже не раз.

Однако сейчас его надежды не оправдались.

– А-а, хорошо, – тряхнула головой Моника. – Значит, заплатишь ты. Очень хорошо, Ален, я вижу, ты начал исправляться…

Ален незаметно вздохнул.

Синьор или мистер Бьянти в самом деле появился очень скоро. Он нес на подносе две глубоких тарелки с дымящимися спагетти.

Когда итальянец опустил поднос на стол, Моника вытаращила глаза от удивления.

Рядом с каждой тарелкой стояла маленькая бутылочка с соусом, а также небольшие ножнички.

– Мистер Бьянти, – сказала девушка. – Разве вилок недостаточно?

Итальянец ухмыльнулся.

– Нет, мисс, – сказал он. – У нас в Италии спагетти едят ножницами, да. Поливают соусом, накручивают на вилку, и обрезают концы ножницами, да.

– Не представляю, как я буду это есть, – с недоумением произнесла Моника.

– Уважаемая мисс, – сказал Бьянти. – У меня настоящая итальянская кухня… Уверяю вас, она вам понравится. Попробуйте…

Он поставил тарелки перед посетителями.

– Не понимаю твоей растерянности, – сказал Монике Ален и деловито взял в одну руку вилку, а в другую – ножницы. – Эти макароны едят так…

Он воткнул вилку в самый центр дымящейся массы и ловко накрутил спагетти на острия. Затем поднял вилку вверх и попытался обрезать болтающиеся концы ножницами.

У него ничего не получилось.

– Я же говорила! – воскликнула девушка. Ален сконфуженно посмотрел на Бьянти.

– Извините, мистер, – начал итальянец, – разрешите мне показать вам, как это делается?

– Пожалуйста, – отодвинулся от стола покрасневший Ален.

Хозяин ресторана проделал со спагетти ту же операцию, что и Перкинсон, только накрутил на вилку меньшее число макарон.

Ножнички в его руке аккуратно обрезали свисающие концы спагетти.

– Вот так! – проговорил Бьянти. – Пожалуйста!

– Он вручил вилку Алену.

Перкинсон скорчил рожу. Моника засмеялась.

– Прекрасно, мистер Бьянти! – сказала она. – Запишите, пожалуйста, этот урок нам в счет!

Ален с гневом посмотрел на свою спутницу.

– Ну что вы, синьорина, – с укором сказал Бьянти. – Я не позволю себе над вами подшучивать.

Он ожидал ответа от молодого человека, но Ален упорно молчал. Наконец, итальянец сказал:

– Ну, не буду вам мешать! – И с этими словами отошел от стола.

– Эй, а вино? – вдогонку ему крикнул Перкинсон.

– Сию минуту, – быстро ответил Бьянти и удалился на кухню.

Через минуту на столе появилась запыленная бутылка, на которой не было этикетки, но, зато, была большая сургучная печать над пробкой. Бьянти также поставил на скатерть два бокала.

– Это ваше вино также следует пить с какими-то ухищрениями? – с легким раздражением спросил Ален.

– Ну что вы! – ответил хозяин ресторана. – Наливаете в бокалы и, знаете ли, этак их ко рту подносите…

На лице итальянца блуждала еле заметная улыбка.

– Как подносим ко рту? – спросил Ален, начиная заводиться.

– Ну, ладно, – решительно вмешалась в разговор Моника. – Спасибо, мистер Бьянти, – кивнула она итальянцу. – Можете идти. Оставьте нам только штопор!

Хозяин положил штопор на стол и удалился.

– Он просто решил поиздеваться над нами, – злобно прошипел Ален.

– Перестань, дорогой! – наморщила нос Моника. – Возьми лучше штопор и открой бутылку!

– Как открыть? – громко сказал взбешенный Перкинсон. – Опять придется как-нибудь по-итальянски откупоривать, левой ногой из-за спины! Ну и напридумывали! Проклятые итальяшки!

Моника рассерженно посмотрела на Алена.

– Я же сказала тебе, перестань, – ледяным тоном произнесла она. – Ты ведешь себя, словно тот же вонючий расист. Забыл, о чем мне рассказывал недавно, куклуксклановец проклятый?

Ален резко отодвинулся от стола. Лицо его стало неподвижным, только на щеках заиграли желваки. Секунду он молчал, потом медленно проговорил:

– Извини. Временами такое что-то находит, я сам не свой!

Он взял штопор и откупорил бутылку. Разливая вино по бокалам, сказал:

– Давай выпьем за то, чтобы больше не ссориться!

– Давай, – согласилась Моника.

Они выпили.

– Прекрасное вино, – сказала девушка.

Она только пригубила, Ален же осушил бокал.

– Неплохое, – согласился он.

Спагетти ели молча. Моника несколько раз бросала взгляды на Алена, но юноша словно дал себе обещание не говорить ни слова, пока не расправится с едой.

Наконец, он вздохнул и отодвинул тарелку.

– Все! – сказал он. – Беру свои слова назад, те, насчет мистера Бьянти.

Моника подумала, что настроение Алена, как и любого мужчины, прямо зависит от наполненности его желудка. Она улыбнулась своим мыслям.

– Ты смеешься? – спросил Ален. – Над чем?

– Не обращай внимания, – сказала девушка. – Лучше наполни бокалы…

Ален налил.

– За что же мы выпьем на этот раз? – поинтересовался он.

– За тебя, – сказала Моника. – И за меня. Ален сжал ее руку.

«Моя милая Моника, – подумал он. – Временами она просто чудо». Ален вздохнул.

– Нам пора ехать, – сказал он, посмотрев на часы. Девушка согласно кивнула и положила вилку с ножничками в тарелку.

– Не могу больше, – призналась она. – Слишком большая порция.

– Как бы наш симпатичный мистер Бьянти не обиделся, – заметил Ален.

– Тогда доешь, – предложила Моника.

– Нет, спасибо! – Ален похлопал себя по туго набитому животу. – Я на пределе! Не знаю даже, допью ли это чудесное вино!

Он разлил остатки вина по бокалам.

– И все-таки надо постараться! – сказал Ален и спросил у Моники:

– Будешь говорить тост?

Та покачала головой:

– Сейчас я хочу, чтобы каждый из нас выпил за то, что хочет, молча!

Поднося бокал к губам, Перкинсон подумал, что пьет за удачное пересечение границы.

– Мистер Бьянти! – поднял вверх руку Ален. – Пожалуйста, счет!

Итальянец, только что показавшийся из кухни, подошел к их столу и положил бумажку со счетом на скатерть.

Брови Алена медленно поползли вверх, но он моментально сдержал себя и принял прежний беззаботный вид. «Кажется, Моника ничего не успела заметить», – подумал юноша.