Текст книги "Последняя любовь Скарлетт"
Автор книги: Джулия Хилпатрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 9
Наступило утро. Саманта проснулась первой и потягиваясь вышла на крыльцо.
Она долго зевала перед домом, жаловалась, что ноют и болят ее старые кости, потом стала проклинать солнце, которое так рано встает и начинает припекать, когда не надо, а когда надо, не дает никакого тепла.
Через несколько минут служанка вспомнила, что пора убирать в квартире хозяина, и поплелась на второй этаж.
По дороге она зашла на кухню и захватила клетку с попугаем. Птица спала. Саманта так осторожно приподняла клетку и понесла ее, что попугай даже не пошевелился.
Служанка зашла в кабинет Батлера и подошла к письменному столу. Потом опустилась на колени и поставила клетку под стол. Кусок линялой ткани, который прикрывал прутья, съехал в сторону. Служанка опасливо посмотрела под материю. На нее глядели черные глазки взъерошенной птицы.
– Ну что скажешь? – спросила Саманта.
Попугай захлопал крыльями и неожиданно заорал:
– Благодар-р-рю, мистер-р-р!
– Боже мой! – перекрестилась Саманта. – И откуда мистер Батлер взял тебя?
– Благодар-р-рю, мистер-р-р! – снова закричал попугай.
– Ну до чего бестолковая птица, – покрутила головой Саманта. – Какой же я тебе «мистер»? Где твои глаза, дурачок? Не видишь, что перед тобой миссис?
Тут за спиной Саманты раздался какой-то шум. Служанка обернулась и поднялась с колен.
В квартиру с коридора заглядывала графиня Луиза Строуберфилд, прямо-таки ощупывая любопытным взглядом весь кабинет.
– Ты уже здесь? – удивленно сказала Луиза. – Значит, ребята у мистера Батлера?
Этот вопрос, без сомнения, был обращен к Саманте.
– Нет, нет, – сказала служанка.
– Но они приходили сюда вчера вечером?
В этот момент снова раздался громкий и скрипучий голос Саймона:
– Благодар-р-рю, мистер-р-р! Благодар-р-рю, мистер-р-р!
Луиза прикрикнула на попугая:
– Замолчи!
Сбившись и немного помолчав, Луиза опять обратилась к Саманте.
– Ну до чего беспардонные эти пташки. Разрешите, я позвоню. Вы уж их простите, но с завтрашнего дня…
Саманта осторожно перебила графиню, которая уже направлялась в кабинет:
– Если позволите…
– Что вы сказали?
– Если позволите, я попрошу вас говорить потише!
– Почему? – удивилась Луиза.
– Вы можете разбудить мистера Батлера…
– Ого! – рассмеялась графиня. – Мистер Батлер еще спит?
Саманта кивнула.
– Странно, что этот вот джентельмен еще не разбудил его!
Луиза, оказавшаяся у стола, пнула ногой клетку.
– Благодар-р-рю, мистер-р-р! – вскричал несчастный потревоженный попугай.
– Видите, Саманта, до чего воспитанная птица, – рассмеялась Луиза. – Ее беспокоят, а она только благодарит. Не то, что ваш хозяин…
– Вы что же, и подарили мистеру Батлеру этого попугая с таким намеком? – прищурилась служанка.
– А вы, оказывается, весьма проницательны, милая! – сказала графиня. – Кстати, вы кормили птицу?
Служанка помотала головой.
– Дело в том, что я ее только сейчас увидела.
– А вчера вы что, не заходили к мистеру Батлеру?
– Нет, я не каждый день убираю у него.
– Он вас не эксплуатирует?!
– Совершенно верно! – торжественно сказала Саманта. – Поэтому я его очень уважаю…
– Еще бы… – кивнула Луиза.
– Кто это его научил говорить по-человечески? – спросила Саманта с любопытством. – Я никогда раньше не видела, чтобы птицы так разговаривали… Только слышала, но не очень-то и верила.
– А, чепуха, милая, – махнула рукой Луиза. – Вот если бы вы научились свистеть по-птичьи – это было бы настоящим чудом…
Она хитро посмотрела на старуху.
– Избавь меня, Господи, – перекрестилась негритянка. – Мне своего языка хватает… Да, кстати, миссис… Унесите, пожалуйста, эту птицу, а то мистер Батлер не будет ей рад, когда увидит!
– Почему вы так думаете? – удивленно произнесла Луиза.
– Да уж знаю его характер!
– Ваш хозяин уже видел это сокровище! – сказала Луиза. – Это ведь подарок мистеру Батлеру от моей фантазерки дочери…
Саманта между тем открыла дверь кабинета, там еще было темно. Вместе со светом в кабинет проникли голоса женщин и крики попугая.
Саманта уверенно направилась прямо к окну, чтобы открыть ставни, но услышав шорох, замерла на месте.
– Кто здесь? – испуганно спросила она. Саманта оглянулась и, к своему удивлению, увидела заспанного, с растрепанными волосами Ретта Батлера, который быстро поднялся и сел на маленьком диванчике, кутаясь в теплый халат.
Саманта сделала шаг назад и, оправдываясь, произнесла:
– Ой, мистер Батлер, извините… Я, честно говоря, подумала, что вас здесь просто нет – до того было тихо… Пришла миссис Строуберфилд… Она желает воспользоваться вашим телефонным аппаратом.
– Ну так пусть звонит, – буркнул Ретт.
Из гостиной донесся стук во входную дверь и почти одновременно голос Луизы.
– Саманта, где у вас можно чего-нибудь раздобыть, чтобы покормить эту тварь?
– Как где? На кухне! – ответила Саманта. – Это она о попугае, мистер Батлер. Кстати, симпатичная птичка, как она вам нравится!
– Там стучат! – перебил ее Ретт. – К нам кто-то пришел!
– Ах, да! – Саманта поморщилась. – Сумасшедший дом какой-то! Сейчас открою!
Она, переваливаясь с ноги на ногу, заспешила из кабинета. Ретт тревожно посмотрел на полуприкрытую дверь потайной комнаты. Слава Богу, служанка ее не заметила.
Саманта вдруг остановилась.
– Мистер Батлер, вы что, всю ночь здесь провели? – спросила она.
Ретт смутился.
– Нет-нет! – быстро ответил он. – Я проснулся очень рано и пришел сюда, чтобы немного поработать… – Ретт воровато посмотрел на Саманту. – А потом…
Батлер запнулся, подыскивая подходящее объяснение своему присутствию.
– Что потом? – переспросила служанка.
– Потом меня сморил сон… – нашелся Ретт.
– Завтрак я сейчас сделаю! – сказала Саманта и вышла из кабинета.
– Принесите его сюда, пожалуйста!
– Что вы сказали? – спросила Саманта. – Ах, да! Вы совершенно правы, там ведь эта миссис Строуберфилд, с верхнего этажа…
В дверь снова постучали, на этот раз много громче.
– Саманта! – воскликнул Ретт. – Откройте, вы заставляете кого-то ждать!
– Сию секунду, – сказала служанка и заспешила к двери. – Миссис Строуберфилд, потерпите немного, сейчас мистер Батлер выйдет из кабинета и вы сможете позвонить…
– Хорошо, Саманта, – ответила Луиза.
«Так, значит, сюда сейчас зайдет Луиза! – подумал Ретт. – Надо действовать быстро!»
Он быстро поднялся с дивана и заглянул в потайную комнату. Увидев, что там все спокойно – молодой человек спокойно и безмятежно спал – Ретт осторожно прикрыл дверь-шкаф.
– Я так и знала! – протянула Саманта, открыв дверь. – И когда вы только черным ходом научитесь пользоваться? Зачем людей беспокоить?
Перед ней стоял тот самый мастер, с которым когда-то разговаривал Ретт Батлер.
– Мне нужна госпожа графиня Строуберфилд, – сказал мастер, неловко сжимая в руках шапку.
– Она тут… – сказала Саманта, – пропустите меня, пожалуйста, я должна выйти…
Она прошла мимо посторонившегося мастера в коридор.
– Я здесь, Джорджи! – отозвалась Луиза. – Что случилось?
– Я хотел сказать, миссис Луиза, – мастер сделал несмелый шаг в комнату, – что там, внизу пришел Роберт и спрашивает вас…
– Хорошо, Джорджи, – сказала графиня. – Я только позвоню и сразу же спущусь к нему… Передай, пусть чуть подождет.
– Так я уже пойду, миссис Строуберфилд? – спросил мастер.
– Постойте! – воскликнула Луиза. – Передайте Роберту, пусть он, пока я занята, посмотрит в окрестных лавках какого-нибудь корма для Саймона!
– Для Саймона? – удивился мастер. – Это кто еще такой?
– Это попугай, – объяснила Луиза. – Но ему тоже надо есть, как и людям.
– Понятно, миссис Строуберфилд.
Вернулась Саманта, она несла в руках поднос с завтраком для Ретта.
– Саманта, – сказала Луиза. – А что, если я украду у мистера Батлера его кофе?
Графиня произнесла это шепотом, но так, что Батлер все услышал. Ретт с тоской подумал, что он давно уже терпит эту бесцеремонность, и если он со своей стороны сделал некоторые шаги к тому, чтобы улучшить свой характер, такого совсем не наблюдается со стороны этой нахальной и бесцеремонной Луизы Строуберфилд.
Саманта, очевидно, позволила графине взять чашку кофе, так как ее шаги затихли, а потом снова донеслись через несколько мгновений.
Саманта вошла в кабинет и поставила поднос на письменный стол перед Батлером. У нее был недовольный вид: она хотела показать, как ей не по душе весь этот шум и суматоха в доме.
Однако, Батлер не заметил ее недовольства, целиком погруженный в свои мысли. Он вспомнил далекие годы, когда дом вовсе не был островом спокойствия и тишины в огромном грохочущем городе.
Тогда было все наоборот. Сан-Франциско был еще тихим городом, а их дом – напротив, казался постоянно наполненным шумом, и этот шум не раздражал, нет! Он был для Батлера как музыка. Голоса играющих детей. Голос Скарлетт. Лай собаки… Стуки дверей, звонки…
– Ретт! Ретт! – всплыл в памяти голос Скарлетт. – Встречай, Кэтти с Филиппом приехали!
Он выходил из своего кабинета и сразу попадал в водоворот звуков и забот. Горничная кричала:
– Приехали! Мисс Кэтти приехала!
Ретт улыбался – их горничная никак не могла привыкнуть, что Кэт – замужняя женщина.
– Не мисс Кэтти, а миссис Кэт Келмен! – поправлял он служанку.
– Мистер Батлер! Куда нести чемоданы? – спрашивал носильщик.
– Наконец-то, – говорил Батлер, нежно целуя дочь. – А где же наш маленький король Нью-Йорка?
И с большой радостью он поднимал визжавшего от восторга Филиппа на руки, подбрасывал его вверх, слыша за спиной испуганные возгласы женщин…
Как давно это было!
И теперь, похоже, прошло безвозвратно. Постоянная житейская суета уступила место размеренному одинокому существованию. И даже верная Саманта уже не из той, шумной, а из этой, тихой жизни…
Батлер глубоко вздохнул. «Нет смысла растравливать себя воспоминаниями, – сказал он самому себе. – Если бы обстоятельства сложились иным образом, я был бы сейчас иным человеком… Но все произошло именно так, как есть. Значит, такова моя судьба…»
Он вспомнил, что за стеной спит Ален. «Разбудить его или нет?» – подумал Ретт.
Потом он решил дать юноше поспать. Все равно, подумал Батлер, здесь Луиза, а Ален по какой-то причине не хотел с ней видеться…
* * *
– Как? – вскричал Ален. – Уже вечер? Я проспал почти сутки?
– Именно так, молодой человек, – кивнул головой Батлер. – Вы отдыхали, и я решил вас не тревожить…
– Как вы могли решить без меня такое! – вскричал рассерженный Ален Перкинсон. – Почему вы меня не разбудили раньше?
Он сидел на кровати взлохмаченный, бледный. Однако, Ретт удовлетворенно хмыкнул: он увидел, что ссадины на лице Алена стали менее заметны.
– Сон определенно пошел вам на пользу, мистер Перкинсон! – сказал Батлер. – Только не надо кричать! Мало того, что ваши упреки несправедливы, ведь нас могут просто услышать!
Ален застыл с открытым ртом: старик был прав.
– Вам обязательно нужно было выспаться, и потом… Вряд ли вы смогли бы незаметно уйти отсюда.
– Почему? – спросил с недоумением молодой человек.
– Утром, когда я проснулся и увидел, что вы еще здесь, по дому ходила миссис Строуберфилд.
– Кто ее пустил? – воскликнул юноша. – Ведь она могла зайти сюда и увидеть меня…
– Совершенно верно, – кивнул Батлер. – Она бы вас увидела, если бы я не принял необходимых мер предосторожности.
– Каких мер? – решил уточнить Ален.
– Я прикрыл дверь в вашу комнату и сам спал здесь же, на диванчике.
Батлер решил умолчать, что сам за это время покидал дом.
– Графиню впустила Саманта… – закончил он.
Ален открыл было рот, чтобы выругать старуху, но Ретт взмахом руки остановил его.
– Служанка не виновата, – сказал Ретт. – Она вошла в этот кабинет первой, и наткнулась на меня.
– Она что-нибудь заметила? – угрожающе произнес молодой человек.
– Нет, ничего! – успокоил его Батлер. – Я сразу выпроводил Саманту…
– А что надо было Луизе?
– Представьте себе, всего только позвонить! Было около восьми утра, когда она появилась тут. Я с ней даже не разговаривал… Она обмолвилась несколькими словами с Самантой, потом увела ее с собой наверх: нужна была какая-то помощь по дому. Весь день здесь толкались люди! Я слышал голоса… Знаете, все было как многие годы назад, когда я только приобрел этот дом. Тогда была еще жива моя жена… Здесь было полно людей и царила веселая суматоха… Никто не умел разговаривать тихо, ну, просто, как вы теперь!
Батлер взглянул затуманенными глазами на Алена и улыбнулся. Опять перед ним стали вставать картины давно забытых лет…
Ален слушал старика краем уха. Потом он поднялся с постели и налил себе кофе с одного из подносов, стоящих на столе.
– Кофе холодный, – сказал Батлер. – С утра стоит. Хотите, я велю Саманте приготовить чего-нибудь горячего, поесть или выпить? Моя старая Саманта еще не легла…
– Она знает, что я здесь? – спросил Ален.
– Нет, – отрицательно покачал головой Ретт. – Я весь день просидел в кабинете.
– Ну, тогда слава Богу… Нет, я ничего не хочу, иначе служанка узнает, что у вас кто-то есть…
Внезапно до ушей Батлера донесся какой-то шум. Ретт насторожился. Этот шум раздавался, очевидно, из соседних комнат.
Батлер приставил палец к губам. Ален понял и замолчал.
– Сидите здесь, – шепнул Батлер Перкинсону.
– А вы? – спросил юноша.
– Я выйду, разберусь, в чем дело.
Ретт прошел в кабинет, прикрыв за собой потайную дверь.
Оставшись один, Ален сделал несколько глотков кофе, потом подошел к зеркалу и критически осмотрел свои разбитую губу и припухшую бровь.
– Хорош, нечего сказать, – пробормотал он.
Через неплотно прикрытую Батлером дверь донеслись голоса хозяина дома и служанки. Молодой человек прислушался.
Говорила Саманта:
– Мистер Батлер, я выставила эту тварь на балкон. А клетку накрыла куском материи.
– Вы все сделали правильно, дорогая Саманта, – ответил Ретт. – Хотя должен вам заметить, вы могли оставить ее на кухне…
– Почему это еще?
– Этим птицам нужно тепло…
– Вот еще! – фыркнула служанка. – Теперь и ночи стоят достаточно теплые!
Они помолчали.
– Мистер Батлер, – снова проговорила Саманта. – Почему вам не отдать эту птицу Томсону? Она ему так понравилась…
«Кто такой Томсон? – задумался Ален Перкинсон. – Ах да, это же престарелый привратник Батлера…»
– Я отдам попугая тому, кто мне его подарил, – сказал голос Ретта.
– Вам ничего не нужно, мистер Батлер? – спросила Саманта.
– Нет, можете идти!
Перкинсон услышал удаляющиеся шаркающие шаги.
– Спокойной ночи, Саманта! – сказал Ретт вдогонку служанке.
– Спокойной ночи! – обернулась та.
Едва Саманта ушла из кабинета, как Ретт Батлер услышал, что шкаф стал двигаться, и из потайного проема показался Перкинсон.
Они встретились взглядами и некоторое время просто молчали. Потом Ален Перкинсон тихо, но достаточно твердо произнес:
– Мне надо вам сказать одну вещь, мистер Батлер!
Ретт принял деловой вид и стал рыться в бумагах на столе, как будто именно в эту минуту ему просто необходимо было что-то найти.
– Какую же вещь? – спросил Ретт, видя, что юноша остановился.
– Той ночью я вам солгал…
– Вот как? – поднял брови Батлер.
– Я знаю, кто меня избил и за что…
Голос Алена дрожал. Юноша как бы с трудом подбирал каждое следующее слово.
Батлер взглянул на молодого человека и, встретив его напряженный взгляд, тотчас опустил глаза.
– Вы знаете, мистер Перкинсон, я ни минуты в этом не сомневался, – сказал Ретт.
– Вы вправе потребовать от меня объяснений, – добавил, помедлив, Ален.
Батлер хмыкнул.
– Видите ли, молодой человек… Я человек нелюбопытный, – сказал он. – Это освобождает вас от необходимости давать мне какие бы то ни было объяснения.
Ретт поднялся из-за стола и сделал вид, что собирается уйти. Он поднял глаза и посмотрел прямо на бледное лицо Перкинсона.
– По-моему, стало лучше! – заметил Ретт и показал пальцем на губу и бровь юноши.
Ален потрогал рукой лицо и согласно кивнул.
– Я бы даже сказал – стало совсем хорошо, – проговорил он.
Его тон поразил Батлера. Что-то несвойственное этому молодому человеку промелькнуло в последних словах Алена, это был жалобный тон обиженного ребенка, который не знает, что ему делать дальше и ждет от взрослого совета.
Ретт искоса поглядел на Перкинсона. Молодой человек сидел на стуле, положив сжатые кулаки на колени и опустив голову. Он явно избегал взгляда Батлера.
– Вы что-то хотите мне сказать, мистер Перкинсон? – язвительно произнес Ретт.
Он не мог отказать себе в удовольствии немного помучить юнца, как тот когда-то его самого мучил.
– Да, мистер Батлер, хотел… – сказал юноша.
– Я слушаю.
– Вы, наверное, ждете не дождетесь, когда я отсюда уберусь. Правда?
Батлер вздохнул.
– В известном смысле – да! – честно ответил он. Ален поднял голову и вопросительно посмотрел на Ретта.
– Что ж, все правильно. Вы помогали мне, пока это было необходимо, – юноша вздохнул. – А становиться моим сообщником вы не желаете.
Батлер совершенно спокойно приводил в порядок стол.
– Мне такое и в голову не приходило, – сказал он. – Я слишком привык к одиночеству. Присутствие посторонних для меня – тягость, оно мне мешает работать, просто спокойно жить.
– Ну что ж, – задумчиво проговорил Ален. – Мы поняли друг друга. Разрешите только сделать пару звонков. Хочу узнать, есть ли возможность уехать от вас сегодня ночью…
Батлер указал рукой на телефонный аппарат, стоящий на столе.
– Пожалуйста, сколько угодно!
Сам Батлер продолжал рыться на письменном столе. Ален посмотрел на невозмутимого Батлера и вдруг в порыве отчаяния схватил того за руку.
– Что такое? – спросил Батлер.
В жесте юноши было что-то трогательное, детское.
– То, что я вам говорил, вы помните? – спросил Ален жарким шепотом. – Это правда! Я вляпался по самые уши, дорогой мистер Батлер! У меня неприятности, целая куча, и они все очень опасные. Я вляпался в неприятности, чтобы выпутаться из других неприятностей… Это просто заколдованный круг, мистер Батлер.
Он провел рукой по лицу.
– Когда-то я был иным, мистер Батлер, – продолжал молодой человек. – Я хотел чего-то добиться в жизни… Я сегодня то спал, то делал вид, что сплю… И представлял, как все расскажу о себе вам – я ведь слышал, как вы ко мне заходили, – попрошу у вас совета…
На лице Алена появилась чуть ироническая улыбка. Юноше было слегка стыдно, поскольку говорил он в эту минуту совершенно откровенно.
В глазах его была тоска, которая не могла не тронуть Ретта. Однако Батлер был человеком, намеренно избегавшим долгие годы волнений и приучившим себя презирать даже внешние проявления волнения.
Поэтому он осторожно, но твердо высвободил руку и ответил Алену преувеличенно бодрым тоном, который контрастировал с предыдущими словами молодого человека:
– Я не думаю, мистер Перкинсон, чтобы мои советы оказались полезными для вас… К тому же… Мужчина в вашем возрасте, а вы уже давно мужчина… Мужчина в вашем возрасте должен сам знать, как ему поступать. Могу сказать только одно – нужно действовать решительно!
В глазах Алена мелькнуло горькое разочарование. Он совсем не ждал от старого Ретта Батлера такого отношения к себе.
Батлер через несколько секунд закончил уборку на столе и взял в руки книгу. Посмотрев на Ретта, который сидел, словно отгороженный непробиваемой стеной отчужденности, Ален понял, что момент для разговора по душам безвозвратно потерян.
Он подавил в себе стон досады. Ничего не оставалось делать, как только замкнуться в себе. Этим он сможет показать старому отшельнику, что заслуживает права называться настоящим мужчиной.
– Да… – протянул холодно и чуть иронично Ален. – Решительно действовать это же так просто..
Наступила непродолжительная пауза. Если бы Ален потрудился снова посмотреть на Батлера, он непременно заметил бы раскаяние, промелькнувшее в глазах старика.
Ретт Батлер действительно выругал себя за черствость и искал причины возобновить прерванный разговор.
Но Ален уже отвернулся от него и тянулся к телефонному аппарату. Батлер встал, взял под мышку книгу и направился к дверям.
– Я скажу Саманте сделать ужин, проговорил он как бы между прочим. А если она уже легла, тогда я сам принесу вам поесть, не волнуйтесь… Потом я тоже пойду спать. Звоните, сколько вам надо, а когда соберетесь уходить, закройте хорошенько дверь. Ключ положите в этот ящик. Завтра я сам приведу все в порядок.
ГЛАВА 10
Оставшись один, Ален прилег на кровать и задумался. Нужно было срочно уезжать, пока те двое не привели в исполнение свою угрозу. Ален совершенно не надеялся найти деньги до указанного ими срока.
Правда, его обнадеживала Джессика. Она обещала раздобыть денег у матери. Нет, сколько можно потрошить несчастную графиню, которая думает, что он, Ален, по-настоящему ее любит…
Оставалось только одно убираться, и чем скорее, тем лучше. Но как? Поездом недостаточно быстро Нужно было ехать на вокзал, покупать билет. Нет, это не подойдет.
У Алена был приятель, Джек Монди. Вот кто мог помочь! Перкинсон подхватился и в большом волнении стал ходить по комнате туда-сюда.
Джек Монди! Как он раньше не додумался! Он позвонит Джеку и тот, конечно, выручит его, давнего друга, с автомобилем. Ален ни о чем не просил Джека уже много лет, неужели Джек откажет? Добрый здоровяк Джек.
Ален вспомнил, как встретился с Монди первый раз. Кто бы мог подумать, что из этой встречи вырастет настоящая дружба?
Это было несколько лет назад, однажды летним утром. Тогда Ален бродил по улицам где-то на северной окраине Сан-Франциско. Перкинсон оказался там после особо бурной ночи, которая началась за картежным столом. Потом последовал выигрыш, и Ален так обрадовался, что решил продолжить гуляние в ресторане. Там появились девушки, множество друзей… В результате Ален пришел в себя с несколькими купюрами в кармане на грязной койке одной из ночлежек Сан-Франциско где-то в грязных рабочих кварталах.
Оставив несколько медяков и избегая смотреть в глаза священнику, который устроил для бездомных эту ночлежку, Перкинсон вышел на утренние улицы и не спеша пошел по направлению к центру города.
Вдруг он увидел перед собой вывеску бара, приглашавшую прохожих зайти на огонек и обещавшую им недорогую выпивку и горячую закуску. Бар находился в полуподвале. Ко входным дверям вели несколько каменных ступенек, выщербленных ногами посетителей.
У Алена трещала голова и было пусто в желудке. Пожалуй, это то, от чего я сейчас не откажусь, – сказал сам себе Перкинсон.
Он спустился по ступенькам и толкнул деревянную дверь. Звякнул колокольчик.
В помещении было накурено, хотя клиенты, похоже, не жаловались. В зале стоял громкий гул, люди смеялись, грубо шутили, спорили во весь голос. Довольно широкое пространство занимали десятка два круглых деревянных столов, за которыми стояли деревянные же стулья.
Смотри ты, здешний хозяин, видимо, ирландец, – отметил про себя Ален.
Несколько девушек-официанток и целая орава мальчишек обеспечивали постоянный приток еды и питья от кухни к столикам. Многие из них просто творили чудеса в беге по пересеченной местности.
Полный лысоватый человек в переднике, завязанном вокруг его необъятной талии, стоял за стойкой, протирая стакан, – надо полагать, это и был хозяин здешнего заведения.
Человек, наконец, бросил тряпку на прилавок, поглядел сквозь стакан на свет, хмыкнул и, видимо, оставшись доволен, поставил стакан на поднос.
– Чем могу служить, мистер… – угодливо спросил он у подошедшего Алена.
– Перкинсон! Моя фамилия Перкинсон! – сказал Ален.
– …Мистер Перкинсон! – поправился хозяин бара.
– Столик на одного, бифштекс толщиной в два твоих больших пальца, кружку холодного пива, – вежливо и спокойно перечислил Ален.
Бармен уставился на него, раскрыв рот, – Ален явно сказал что-то не так.
«Наверняка стоит быть менее вежливым, – понял Ален. – Здесь не центр города, в этих кварталах вежливость вызывает подозрение…»
Затем взгляд хозяина принял прежнее расчетливое выражение, которое Алену приходилось видеть и раньше. Оно обычно сопровождалось приказом официанту выжать из посетителя все до последнего цента.
Ален улыбнулся.
Этого-то как раз и не следовало делать. Похоже, хозяин больше привык к грубости.
Ален согнал улыбку с лица и нахмурился. Еще не все было потеряно.
– Ну, чего ты ждешь? – рявкнул он. – Поторопись, иначе я пообедаю вырезкой из твоей ляжки!
Хозяин подпрыгнул, затем потупил взор, часто и раболепно закланялся.
– Конечно, мистер Перкинсон, конечно! Все будет сделано сию минуту, мистер Перкинсон, да-да, сию же минуту! – Он рванулся прочь.
Ален схватил его за плечо.
– Столик, – напомнил он.
Бармен сглотнул и, кивнув, отвел Алена к столику рядом с подпирающей потолок колонной, а сам, – несомненно, ругаясь себе под нос – заспешил прочь.
Ален не остался в долгу, осыпав вдогонку проклятиями всех корыстолюбцев вообще и трактирщиков в частности.
Когда хозяин сказал «сию минуту», он не соврал. Толстый бифштекс и пиво появились на столе чуть ли не раньше, чем за него уселся Ален. Хозяин с обеспокоенным видом стоял рядом, вытирая руки о фартук. Вероятно, ожидал, как Ален примет его стряпню.
Ален хотел было успокоить его, но вспомнил раскрытый от удивления рот трактирщика. Готовые прозвучать слова так и застряли у него в горле.
Ален шмыгнул носом.
– Твоя вывеска, вроде бы, обещает посетителям недорогую выпивку?
– О да, мистер! – вновь закланялся хозяин. – У меня в самом деле недорогая выпивка на все вкусы и, к тому же, превосходная выпивка, если позволите. Виски, джин, бренди. Не угодно ли мистеру Перкинсону немного?..
– А ты, я смотрю, очень хорошо запомнил, как меня зовут! – искренне восхитился Ален.
Трактирщик осклабился.
– Мистеру Перкинсону угодно, – подтвердил Ален. – Бренди.
Он сунул руку в карман и неожиданно нащупал там столовый нож.
«Боже, что это? Откуда?» – с недоумением подумал Перкинсон, но потом решил, что в пьяном угаре захватил нож вчера из ресторана. «Да-да! Я взял его, когда стал вопрос, чем открывать бутылки с вином, – вспомнил окончательно Ален. – Девушки заставили заказать вино, чтобы промочить горло… Ох, как низко я пал…»
Он неловко улыбнулся, достал нож, пряча его в рукаве, переложил в другой карман. Затем достал купюру и сунул ее в потную руку заждавшегося бармена.
Издав какой-то булькающий звук, хозяин забегаловки изумленно вылупился на зеленую бумажку в своей ладони, затем, заикаясь, рассыпался в благодарностях, спрятал купюру в карман передника и скрылся.
Ален с досады закусил губу. Очевидно, даже столь маленькой суммы было достаточно, чтобы вызвать здесь оживление.
Однако недовольство собой быстро прошло – воистину, горячий бифштекс в желудке делает окружающий мир гораздо привлекательнее. Ален закончил есть, выставил ноги в проход, потянулся и откинулся на спинку стула, ковыряя в зубах столовым ножом.
Что-то в этом зале было не так. Веселье казалось каким-то нарочитым: излишне громкие голоса, натянутый, мрачноватый смех. Не прикидывались лишь те, кто выглядел угрюмо. Взять хотя бы вон ту парочку головорезов за третьим столиком справа, которые яростно спорили о чем-то с самым серьезным видом. Чувствовалось, что и мысли остальных присутствующих были черны, как сажа.
Ален кисло улыбнулся. По всему было видно, что попал он совсем не на благотворительную вечеринку с душещипательными выступлениями проповедников. В душах здешних завсегдатаев явно царили иные интересы.
Вдруг что-то громадное врезалось в Алена, припечатав его к столу и окатив смрадом дыма, лука и дешевого вина.
Ален уперся рукой в стол и резко дернул плечом. Туша отшатнулась с громким «уф-ф». Ален нащупал в кармане нож и вытащил его.
Над ним возвышался человек ростом футов в восемь и шириной с фургон.
– Эй, ты! – прорычал он. – Почему не смотришь, куда я иду?
Ален повертел ножом перед носом великана.
– Отойди, приятель, – сказал он тихо. – Оставь честного человека наедине с его пивом.
– Честный человек, как же! – заржал детина. – Это он зовет себя честным человеком! – Его гогот подхватили другие столы.
«Держу пари, – подумал Ален, – чужаки здесь не в почете».
Вдруг смех прекратился.
– Эй, опусти-ка свою игрушку, – сказал внезапно протрезвевший здоровяк. – И я покажу тебе, как я могу вздуть «честного человека»!
Тут до Алена дошло, что все это подстроено, и по его спине пробежал холодок. Бармен шепнул этому буйволу, где можно найти тугой бумажник.
– Я с тобой не ссорился… – пробормотал Ален. И раньше, чем эти слова слетели у него с языка, он понял, что вряд ли мог сболтнуть что-нибудь более неподходящее.
Здоровяк злобно уставился на него.
– Не ссорился, теперь он говорит. Вытянул тут свои корявки на пути бедного подвыпившего человека, так что тому и пройти нельзя. Но как только увидел Здоровяка Джека, сразу говорит «не ссорился»!
Огромная лапа сгребла Алена за шиворот, мигом ставя его на ноги.
– Нет, сейчас я покажу тебе ссору, – прорычал Здоровяк Джек.
Правая рука Алена, метнувшись вперед, рубанула верзилу по локтю и вернулась на место. Ручища детины разжалась и, внезапно онемев, бессильно упала: Здоровяк Джек уставился на нее с таким видом, будто она его предала.
Ален поджал губы и сунул нож обратно в карман. Сделав шаг назад, он слегка согнул колени и помассировал кулак правой руки о ладонь левой. Противник был здоров как бык, но, вероятно, ни черта не смыслил в боксе.
Рука Здоровяка Джека стала отходить, а вместе с этим возникла боль. Великан громко взревел от ярости, сжал руку в кулак и обрушил на Алена удар, способный сокрушить все на своем пути.
Но Ален ловко увернулся и резко толкнул Здоровяка Джека сзади в плечо, заставляя его еще больше развернуться.
Затем он схватил правую руку здоровяка за запястье, резко завернул ее за спину и рванул вверх. Здоровяк Джек взвыл. Пока тот выл, рука Алена проскользнула у него под мышкой и, надавив на загривок, поймала его шею в полунельсон.
«Неплохо», – подумал Ален. Пока ему не было нужды боксировать.
Он врезал Джеку коленом в поясницу и одновременно разжал захват. Великан вылетел на открытое пространство между столиками, попытался удержаться на ногах, но не смог. Загрохотали перевернутые столы – посетители бросились врассыпную, все как один спеша освободить место для Джека.
Великан рухнул на колени, затряс головой и поднял глаза на Алена, который с угрюмой ухмылкой стоял перед ним в боевой стойке, маня его к себе обеими руками.
Джек глухо зарычал и уперся ногой в пол.
Пригнув голову, он бросился на Алена, словно разъяренный бык.
Ален шагнул в сторону и подставил ноги. Здоровяк Джек с разбегу врезался прямо в столик за Аленом. Ален зажмурился и стиснул зубы.
Раздался треск, словно четыре шара одновременно врезались в кегли. Ален содрогнулся, но открыл глаза и заставил себя смотреть. Из груды деревянных обломков показалась голова Джека с широко открытыми глазами и отвисшей челюстью.
Ален печально покачал головой и поцокал языком.
