Текст книги "Последняя любовь Скарлетт"
Автор книги: Джулия Хилпатрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Ален Перкинсон весело подмигнул Ретту, как будто старому другу.
«Какая несуразная шутка», – подумал Батлер.
Перкинсон внимательно посмотрел на Батлера и добавил не без иронии:
– Так что, у вас действительно нет виски, или вы просто не желаете угостить меня? Уж признайтесь, обещаю, что не обижусь.
Ретт холодно ответил:
– Виски нет. Но есть вино.
– Человеку непьющему не пристало держать в доме даже вино, – заметил Ален.
Саманта нерешительно топталась на пороге. Ален это заметил и торопливо, поскольку ему уже ответили по телефону, добавил:
– Если у вас есть красное, можно сварить глинтвейн: только надо добавить немного сахару и лимонной цедры… А, это ты, старая потаскуха?
От резкого, грубого тона молодого человека Ретт и Саманта даже вздрогнули. В следующую секунду до Батлера дошло, что Перкинсон говорит это в трубку.
Ретт присел в кресло и даже с каким-то интересом уставился на Алена.
– Объясни-ка мне, что это за свинство ты устроила! – продолжал молодой человек. – Что? Только не вздумай врать, а то я еще и не так взбешусь!
Возникла короткая пауза, после чего Перкинсон изумленно воскликнул:
– Как какое свинство? Да с этой идиотской квартирой, радость моя…
Батлер поднялся с кресла, желая покинуть кабинет, но Ален крикнул в трубку:
– Подожди-ка!
После этого молодой человек прервал разговор и, положив трубку на стол, догнал Ретта:
– Минутку, мистер Батлер! – сказал он, схватив Ретта за руку. – Вы мне понадобитесь.
Юноша быстро вернулся к телефонному аппарату.
– Алло! Ты еще слушаешь? Чего, не хочешь ничего объяснять?.. Отлично, тогда я объясню тебе сам… Или нет, пусть за меня объяснят другие…
Перкинсон сунул трубку Батлеру, который неохотно взял ее и, поднеся к уху, услышал:
– Ах ты, дерьмо такое!
Ледяным тоном Ретт произнес:
– Алло, говорит Ретт Батлер. Минуточку… Да дайте же мне сказать… Алло… Прошу вас, дорогая Луиза!
– Мистер Батлер, что такое мне сказал Ален! Подтвердите ему, что я сняла у вас эту квартиру для него! Ох, он просто несносен, звонит посреди ночи и еще говорит такие слова…
Ретт нетерпеливо повысил голос:
– Я никогда не подтверждаю того, что не соответствует действительности, вам ясно, миссис Строуберфилд? На меня можете не рассчитывать.
– Как? – чуть не заплакала на другом конце провода Луиза. – Но мы же с вами обо всем договаривались… Моя дочь мне говорила…
– Я же сказал, на меня не рассчитывайте, – холодно повторил Ретт. – Что касается всего остального, будете разговаривать с моим адвокатом.
Батлер отдал трубку Перкинсону, который едва успел услышать последние фразы Луизы, с мольбой обращенные к Ретту:
– Ради всего святого, мистер Батлер! Ну, сделайте такую милость, прошу вас! Если хотите, я сейчас же приеду к вам и все объясню…
– Хотел бы я послушать, как ты ему все это объяснишь, – иронично проговорил в трубку Ален, глядя на рассерженного Ретта.
– Я сейчас приеду! – повторила Луиза.
– Не приезжай, так будет лучше, – сказал молодой человек. – Очевидно, ты рассчитываешь, что я вытерплю тебя еще год. Просчиталась, милочка. Я не стану терпеть и дня. Между нами все кончено, графиня вонючая!
– Ален! Ален! – доносилось из трубки. – Как ты со мной разговариваешь?
– Никак я с тобой не разговариваю! Ты как была, так и остаешься большой идиоткой, вот что я давно хотел тебе сказать!
Перкинсон положил трубку. В этот момент в комнату вошла Саманта с подносом, на котором стоял большой бокал глинтвейна. Услышав последние слова молодого человека, она растерянно остановилась, но тот сделал ей знак подойти.
– Это вас устроит? – неуверенно спросила служанка.
Ален уселся, отпил глоток.
– Какая гадость. Спасибо.
– Первый раз в жизни я сварила эту адскую смесь, – пожаловалась служанка Батлеру, – неудивительно, если у меня ничего не получилось…
– Не расстраивайся, Саманта, – сказал Батлер и благодарно кивнул служанке. – Можешь отправляться спать. Спокойной ночи!
Ален был очень расстроен. Он пил глинтвейн, не глядя на Ретта, и тяжело дышал.
Саманта очень неохотно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Ален криво усмехнулся:
– Так, еще одно дело сделано…
– Я не люблю вмешиваться в дела, которые меня не касаются, – осторожно сказал Батлер. – К тому же я совсем не понял…
Перкинсон поднял глаза на Ретта:
– Вы прекрасно все поняли.
Теперь глаза опустил Батлер. Ален допил вино и поставил стакан на поднос.
– Ясно одно! – вдруг произнес юноша. – Чем люди богаче, тем они гнуснее. Какая пошлость! Врожденная пошлость! Вы понимаете, что я хочу сказать?
Батлер не без иронии поглядел на молодого Перкинсона. В его ушах еще звучали слова, произнесенные Аленом по телефону. Как мог у него язык повернуться сказать такое просто женщине, не говоря уже о графине!
Перкинсон не замечал чувств хозяина дома. Молодой человек нервно расхаживал по кабинету. Дойдя до двери гостиной, Ален увидел там сдвинутую мебель.
– Черт побери! Что здесь случилось? – удивленно воскликнул он.
Батлер очнулся от мыслей и осознал, что разговор, наконец, коснулся нужной темы. Это несказанно обрадовало Ретта. Он подошел к Алену и с желчью в голосе произнес:
– Это еще ничего. Вы бы посмотрели, что делается в кухне, в гардеробной.
– Да? Что же?
– Идите сюда… – кивнул Ретт. – Хочу, чтобы вы сами убедились.
Батлер подошел к стене, с которой были сняты картины, показал Перкинсону пятна сырости на обоях, потом направился к двери в коридор.
– Пусть вам за все заплатят. Тут пахнет не одной тысячей долларов, можете мне поверить, – проговорил юноша, как бы сочувствуя Батлеру.
– Идите сюда, идите… Я вам еще не все продемонстрировал!
– Нет, – отмахнулся Ален. – Меня это уже больше не касается.
Ален подошел к книжному шкафу, взял наугад какую-то книгу и уже другим тоном заметил:
– Очень старая книга. И какая тяжелая! Сколько ей?
Батлер недоуменно посмотрел на молодого человека.
– А-а, эта… – До него дошло, о чем спрашивал его Ален. – Эта книга привезена из Европы…
– Какого года издание?
– Этой книге не то двести лет, не то все четыреста… Посмотрите на обложку, это готическая вязь. Древне-германский язык..
– Неплохо! – оценил Перкинсон. – Я бы не отказался такую приобрести. Так, знаете, для солидности…
– Вряд ли вы найдете их в продаже. Мне дал ее мой друг, он – ужасный библиофил…
Перкинсон вдруг хлопнул себя рукой по лбу.
– Да-а, я же хотел позвонить… Простите. Ко мне туда, наверх, должен был прийти один приятель… и…
– Сейчас? – Батлер посмотрел на часы. Было уже далеко за полночь.
– Вы знаете, именно сейчас! – кивнул Ален. – Так я воспользуюсь услугами вашего аппарата, вы не станете возражать?
– Звоните! – махнул рукой Батлер. – Только, по-моему на телефонной станции уже все спят…
– Мистер Батлер, вы же только что сами звонили, помните? Не волнуйтесь, мне приходится частенько вести ночной образ жизни. Я распорядок работы телефонисток изучил досконально…
С этими словами Ален прошел в кабинет и принялся крутить ручку телефона, прижав трубку к уху плечом. Батлер отошел от двери, присел на кончик кресла и переплел пальцы у себя на колене.
– Черт, вы правы, мистер Батлер! – заметил молодой человек. – Эти девицы заснули… Ничего, придется их разбудить…
Он снова и снова крутил ручку, пока на его требовательные звонки кто-то не отозвался.
– Алло! – обрадованно закричал Ален и победно посмотрел на Батлера, – дайте квартиру мистера Джона Смолла. Да, именно сейчас, среди ночи! Да!!! Алло? Джонни, это ты? Как там, Френк не заглядывал? Нет? А есть Люси? Позови-ка ее сюда!
Ален отставил трубку от уха. Батлеру было слышно, как на другом конце провода играет музыка.
– Привет, – произнес Ален. – Кто у тебя там? Монди заглядывал? Да? Скажи, чтобы ко мне не приходил. В случае чего я сам зайду.
Батлер поднялся, походил вокруг, потом опустился в кресло рядом с окном и стал ждать, когда Ален либо вернется, либо простится и уйдет. Но Перкинсон все еще стоял у телефона. Он снова крутил ручку вызова телефонистки. Батлер увидел, что юноша задержал взгляд на картине, висящей рядом на стене.
У молодого человека вздрогнули плечи. Потом Ален посмотрел на Ретта и встретился с ним взглядом.
– Сейчас уйду, – кивнул Ален Батлеру.
– Я надеюсь… – чуть слышно процедил Ретт.
– Мадемуазель, я вас попрошу еще об одной услуге! – уже говорил Перкинсон…
Батлер отвлекся. Он с тоской вспомнил давнюю крестьянскую пословицу о том, что нельзя свинью пускать за стол, иначе она заберется туда с ногами.
– Алло? Моника? – сказал Перкинсон в трубку. – Привет, это Ален! А кто же еще? Ты не раздумала ехать завтра в Сент-Моррис? А когда решишь? Я перезвоню! Если поедешь ты, я тоже поеду. Ну ладно, – вздохнул Ален. – Да, один, один, дурочка! Что, не хочешь? Я думаю, зря! В общем, надеюсь, что мы еще увидимся!
Юноша немного помолчал.
– Это все безумно интересно, но нам надо заканчивать разговор, моя милая… Да-да, заканчивать… Если хочешь, мы сможем его продолжить в Сент-Моррис! Нет. Ну ладно, ты сама себе враг… Ну пока…
Ален отнял трубку от уха с явным намерением положить ее, однако, его рука застыла на полпути.
– Эй, ты еще слушаешь? – снова закричал в трубку Перкинсон. – Ну что, может быть, решила? Долго думаешь! Как, недолго? Прошло уже, – он посмотрел на настенные часы, – целых четыре минуты! Что? Хочешь мне перезвонить? Нет! Сюда звонить нельзя.
Ален снова посмотрел на картину.
– Артур Маккоен! – вдруг сказал он. – Нет, это я не тебе!
Последние слова юноша произнес в телефонную трубку.
– Ладно, милая, теперь действительно пора прощаться… Все, целую…
Он положил руку на рычаг.
– Уф-ф! Просто каторга какая-то… – Ален вытер пот со лба. – А ведь это Артур Маккоен! – Он показал на картину телефонной трубкой. Батлер поднял глаза на картину.
– Артур Маккоен? Не знаю…
Он пожевал губами.
– Во всяком случае, молодой человек, это английский живописец восемнадцатого века…
Ален крутнул ручку телефонного аппарата и после этого поднял руки в протестующем жесте.
– Сейчас, мистер Батлер, я вам все объясню. В доме у одних моих друзей есть картина художника Артура Маккоена: чей-то портрет на фоне пейзажа. Я хорошо к ней присмотрелся.
– Вот как? – поднял брови Ретт.
– Да, представьте себе! Там сбоку, – не в центре, как здесь, – тоже нарисована эта вот самая беседка…
Батлер перевел взгляд на картину и внимательно всмотрелся в нее.
– Странно, – протянул он, увидев беседку. – Картина написана, безусловно, в первой половине века…
Глаза юноши блеснули.
– Знаете что? Я сделаю для вас копию…
– Вы что, рисуете? – спросил Батлер.
От такого эксцентричного молодого человека он был готов ожидать чего угодно.
– Нет, что вы, – засмеялся Ален. – Но я могу нанять человека, который скопирует для вас эту картину и недорого возьмет…
– Премного благодарю, – с улыбкой промолвил Батлер. – Это так мило с вашей стороны.
– Вы не рисуете, – сказал Ретт, закуривая сигару, – но вы, пожалуй, увлекаетесь живописью?
Он задал этот вопрос с легким волнением. Ретту было интересно узнать, есть ли в городе еще люди, которые так же, как и он сам, вдруг почувствовали тягу к изобразительному искусству. А если люди имели ее всегда, так это было еще таинственнее, еще привлекательнее.
Но молодой человек, не оправдав надежд Батлера, помотал отрицательно головой.
– Я просто часто видел эту картину, – ответил он, – потому что она как и ваша, висит недалеко от телефонного аппарата…
Юноша встал и вздохнув, огляделся вокруг.
– Какой-то странный у вас дом, мистер Батлер! – сказал он. – Вы знаете, я не буду скрывать… Он мне не нравится, но чем-то все же притягивает. Я вижу, что ваш адвокат уже не осчастливит нас своим приездом…
Батлер открыл рот, чтобы возразить, но внезапно передумал. Он почувствовал, что вся злость на этого юношу у него прошла.
Теперь Ретт чувствовал только сильную усталость, накопившуюся за целый день.
– Не провожайте меня, – сказал Ален Перкинсон. – Я сам найду дорогу, не стоит беспокоиться… Жаль, что так неудачно закончилась история моего вселения в ваш дом.
Батлер иронично улыбнулся, то ли с сожалением, то ли с торжеством. Он и сам еще не понял, какое из двух чувств в нем сейчас одерживает верх.
– А я бы с удовольствием забегал бы к вам поболтать, мистер Батлер, – закончил молодой человек.
– Что ж, спокойной ночи, – привстал с кресла Ретт.
– Спокойной ночи, мистер Батлер!
Ален вышел в коридор. Ретт все же встал с кресла, чтобы размять затекшие ноги.
Вдруг спереди послышались шаги, и в кабинет снова влетел Ален.
– Мистер Батлер! – сказал он. – Я вас попрошу! Я не хочу подниматься наверх, я оставлю у вас эту штуку!
Молодой человек показал на одеяло, которое держал в руке.
– Хорошо, хорошо! – ответил Ретт. – Меня это нисколько не затруднит.
Перкинсон бросил одеяло в кресло.
– Вот и спасибо! – сказал он. – За этим одеялом придут ваши квартиросъемщики!
Юноша произнес слово «квартиросъемщики» с оттенком крайнего презрения.
– А если хотите, чтобы вас Луиза не беспокоила, просто отключите телефон. Да-да! – воскликнул Ален, заметив, что Ретт посмотрел на него с недоумением. – Мы с друзьями так и делали. Знаете ли, очень действенный метод! Нужно только отсоединить провод…
– Он не поломается? – спросил Батлер.
– Ни в коем случае! – уверил его Ален. – Действуйте смело!
– Но зачем? – спросил Ретт. – Сейчас ночь, все спят. Кто может позвонить?
– Миссис Строуберфилд пока молчит, – со знанием дела произнес юноша, – потому что ей необходимо удостоверится, что я ушел от вас. Но она позвонит обязательно.
– Вы так уверены? – улыбнулся Ретт.
– Именно! Уверен – не то слово. Я прекрасно знаю Луизу. Со своим адвокатом вы сможете прекрасно поговорить завтра утром, правда?
Батлер машинально кивнул.
– Так я отключаю? – молодой человек взялся рукой за провод.
– Постойте, – вскочил Батлер. – Что вы намерены делать?
– Как что? – спокойно возразил юноша. – Просто осторожно потяну за этот провод. И ваш аппарат перестанет работать…
– Отлично! Он перестанет работать навсегда!
– Отнюдь, мистер Батлер! Завтра вы вставите провод на место, и все будет, как и раньше!
Не дожидаясь новых возражений, Ален с силой потянул за провод. Батлер не успел даже глазом моргнуть, как провод был оборван.
– Да не волнуйтесь же! – снова уверил его молодой человек. – Если будут какие-то затруднения, пошлите за мной… Я эту технику уже освоил! Ну, не буду прощаться, ибо я уже это делал!
С этими словами Перкинсон вышел из кабинета. Батлер не двигался с места, пока не услышал, как дважды хлопнула входная дверь.
Ален Перкинсон ушел, и снова Ретт Батлер остался один. Вот она, такая желанная свобода одиночества! Почему же Ретт не чувствовал мгновенного облегчения, как это представлял себе, когда шел ругаться из-за агрессии по поводу верхней комнаты?
На кресле лежало теплое меховое одеяло. Ретт взял его и попытался аккуратно сложить. Мех был так красив и мягок, что ему невольно захотелось его погладить.
Батлер посмотрел в окно и замер, так и не сложив одеяла. Над городом занималась заря. Какой красивый вид был из окна!
Ретт вздохнул и присел в кресло. Ноги он укрыл меховым одеялом.
ГЛАВА 4
Батлер был готов зажать руками уши, пренебрегая всеми правилами приличия. Сколько же можно было слушать визгливые реплики рассерженной Луизы Строуберфилд!
Однако престарелый хозяин дома, как истинный джентльмен, держался из последних сил, и даже выдавливал из себя вымученную улыбку.
– Да, да, миссис Строуберфилд… Действительно, миссис Строуберфилд…
– Я не переживу всего этого! – заломила в отчаянии руки графиня.
– Вы совершенно правы, миссис Строуберфилд, – тут же нашелся Ретт и с удовлетворением подумал, что сейчас за все отыграется. – Вы не переживете всего этого, если не сделаете все то, о чем я вам говорю!
Первый раунд он уже выиграл, так как графиня взбешенно взглянула на него.
– Да не хочу я разговаривать с вашим поверенным! – воскликнула Луиза. – Это меня совершенно не интересует, можете меня понять?
Разговор происходил в квартире верхнего этажа. Вокруг безостановочно сновали каменщики и водопроводчики, подымая пыль. Ремонт шел полным ходом.
– Не волнуйтесь, мистер Батлер! Все будет сделано по высшему классу! – с наигранной уверенностью произнесла женщина. – У-ф-ф!
Она устало присела на кучу битого кирпича.
– Как вы не можете понять, – сказала Луиза. – Да, вы правы! Видите, я это признала!
Батлер внимательно смотрел на нее. На лице графини не было и тени раскаяния, просто какая-то усталость и безразличие. Складывалось впечатление, что признание собственной неправоты для этой женщины действительно ничего не значит, что причина ее несчастий заключается в чем-то другом, что гораздо серьезнее…
Луиза вздохнула.
– Вы правы, мистер Батлер, а я не права! Ну и что с того? Вопрос исчерпан этой простой констатацией факта!
Солнце, заливавшее ярким светом всю мансарду, заставляло женщину щуриться.
– Но не думаете ли вы, мистер Батлер, что я готова была примчаться сюда среди ночи только из-за того, что рабочие разрушили не ту стенку? Батлер пожал плечами.
– Да-да, я готова была приехать среди ночи, и меня остановило только то, что у вас почему-то не отвечал телефонный аппарат!
Ретт при этих словах усмехнулся в усы. Совет Перкинсона оказался правильным.
– Стенку? – воскликнул Батлер с возмущением, – вы называете это стенкой?
Луиза издала звук, похожий на тихий стон.
– Дайте мне сказать, мистер Батлер! – сказала она. – Вы вели себя безобразно! Почему вы вторглись к Алену Перкинсону! И как вы разговаривали с ним?
– Считаю, что нормально, – спокойно возразил Ретт Батлер.
– Это вы называете нормальным? – Луиза фыркнула. – У Алена выдержанный характер! И если он так кричал на меня, значит его кто-то вывел из себя! И потом…
Женщина быстро перевела дух и продолжала уже более спокойно:
– Если я из каких-то своих личных соображений сочла целесообразным не разглашать подробностей нашего с вами контракта, то и вы этого не должны были делать! Разве не так, мистер Батлер? А коль вы это сделали, то я имею полное право думать, что у вас была какая-то корыстная цель.
Ретт помотал головой, но Луиза, казалось, этого не замечала.
– У вас могла быть цель… Ну хотя бы защитить мистера Дюпона в ущерб моим интересам!
Из горла Батлера вырвался изумленный крик.
– Как? – вскричал Ретт. – Какой еще мистер Дюпон? Я не знаю никакого мистера Дюпона! К тому же мне нет дела до чьих бы там ни было интересов! Если хотите знать, я достаточно прочно стою на ногах для того, чтобы ни от кого не зависеть!
– Так! – сказала Луиза Строуберфилд. – Вы не знаете, кто такой Дюпон! Тогда я вам скажу, кто это! Это мой кредитор! И я ему задолжала огромную сумму денег!
– Меня ваши проблемы не волнуют, уважаемая миссис Строуберфилд, – ответил Батлер. – Извините, пожалуйста, за прямоту.
– Ничего, махнула рукой Луиза. – А что вы скажете насчет Перкинсона?
– Насчет Алена Перкинсона? – удивился Ретт. – А кстати, кто он вам?
Женщина насмешливо посмотрела на Ретта Батлера.
– Вы еще не догадались? Нет? Странно! – она покачала головой. – А вам это и в самом деле интересно знать?
Ретт неопределенно кивнул головой.
– Хорошо! – неожиданно зло сказала Луиза. – Я скажу, кто он мне, если вас это так интересует! Так вот, он находится у меня на содержании!
Луиза остановилась, чтобы полюбоваться произведенным эффектом. Ее слова попали в цель, Батлер от неожиданности даже открыл рот.
– Он мой любовник! – продолжала женщина, в упор разглядывая глаза Ретта Батлера под густыми седоватыми бровями.
– Хотите знать также, во сколько он мне обходится в месяц?
Все это графиня выпалила вызывающим тоном, но потом, через секунду, закусила губу и разразилась слезами, бормоча про себя:
– Боже мой, Боже мой… Какой ужас! Как низко я пала!
Ретт Батлер не знал, как себя вести. Он был буквально поражен, а главное, смущен.
Наконец, Ретт решил подойти к плачущей женщине, однако в это мгновение в дверном проеме появились Джессика и Роберт.
Джессика сразу бросилась к плачущей матери:
– Мама! Что случилось, что произошло? Скажи, он тебя обидел?
Девушка гневно посмотрела в сторону Батлера. Тот с досадой отвернулся.
Графиня Строуберфилд запрокинула голову вверх, чтобы скрыть слезы. Она не отвечала на вопросы дочери и только продолжала судорожно всхлипывать.
Но тут Луиза заметила, что Джессика пришла не одна, а со своим женихом. Графиня сразу набросилась на него:
– Так вот он, миленький мой! Тут я из-за него с ума схожу, выслушала кучу неприятностей! А он все где-то шляется!
– Прошу вас, Луиза! – сказал молодой человек – Успокойтесь… Что вы хотите?
– Сейчас же вели рабочим сделать все, как и было! – железным тоном произнесла миссис Строуберфилд. – Не то будет много неприятностей.
– Послушайте, я ведь сделал только то, что вы сами велели, – растерянно проговорил молодой человек.
Луиза сверкнула в его сторону глазами.
– Ладно, пусть все восстановят, и дело с концом! – быстро сказала она. – И вообще, хватит об этом!
Графиня поднялась с кирпичей и отряхнула подол длинного платья.
– Мама, ну разве можно было позволять себе садиться? – затараторила Джессика. – Во-первых, я подумала, что тебе плохо, раз ты сидишь на куче строительного мусора, во-вторых – посмотри, как ты измазалась!
Девушка принялась хлопотать вокруг матери, вооружившись носовым платком, которым она пыталась стереть пыль с платья графини.
– Спасибо, доченька! – сказала Луиза. Она взяла Джессику под руку.
– Ну хорошо, хорошо, – сказал Роберт, подойдя к Батлеру. – Только поверьте…
– Где Ален? – в это время спросила Луиза у своей дочери.
Девушка пожала плечами.
– Я его не видела. Вчера вечером мы заходили в один трактир, было уже поздно. Один из друзей Алена, его зовут, по-моему, Монди, сказал, что Перкинсон собирается куда-то уехать…
При этих словах Джессика легонько провела рукой по щеке матери, стирая следы слез.
Тут до разговаривающих женщин донесся голос взбешенного Ретта Батлера:
– …Никаких оправданий у вас быть не может! Мы же ясно договорились! Это безумие. И кому только могло прийти в голову разрушать капитальную стену? Вы хоть знаете разницу между капитальной стеной и перегородкой? В моем доме это очень легко: капитальные стены из кирпича, перегородки – из дерева!
Хозяин дома отчаянно жестикулировал перед носом отступающего назад Роберта Хайнхилла, срывая на нем все накопившееся зло.
– Но зачем ты приехала? – тихо спросила Джессика у матери.
– Как, ты не знаешь? – удивилась Луиза. – Этот полоумный, – она кивнула на Батлера, – сказал Алену, что квартиру я не купила.
– Ну и ну! – протянула Джессика.
– Да! – горько усмехнулась графиня. – Теперь мне придется ее купить!
Джессика нахмурила бровки. Она мгновенно оценила ситуацию и посмотрела на Батлера, который как раз направлялся вместе с Робертом к женщинам.
– Мистер Батлер ни за что ведь не продаст нам эту квартиру! – нарочито громко произнесла девушка, обращаясь к матери, но одновременно косясь на Ретта. – Правда, мистер Батлер? Вы не расстанетесь с этой квартирой ни на каких условиях?
Ретт Батлер остановился и сунул большие пальцы под жилетку.
– Теперь я даже не сдам ее ни на каких условиях! – спокойно произнес он.
– Что такое? – встревоженно воскликнула Луиза Строуберфилд, переводя взгляд с дочери на Ретта и обратно. – Вы сговорились?
– Ну зачем ты так, мама? – укоризненно покачала головой Джессика.
– Помалкивай, неудачливая лгунья! – остановила ее мать. – Я хочу слышать, что скажет мистер Батлер, он порядочный человек!
Ретт обескураженно посмотрел на Луизу.
– Миссис Строуберфилд, – стараясь говорить спокойно, начал Батлер, – вы прекрасно знаете, что вопрос о продаже квартиры даже не подлежит обсуждению!
Глаза Луизы медленно наполнились слезами. Она подошла совсем вплотную к Батлеру и, обращаясь к нему одному, произнесла:
– Вас, очевидно, настроили против… Скажите правду, мистер Батлер!
Она обернулась к дочери.
– Какая подлость, Джессика, с твоей стороны! Ты что же, думаешь, я оставлю без денег тебя и твоих многочисленных друзей?
– Но, мама! – начала девушка.
– Не перебивай! – сердито остановила ее Луиза. – Уж, кажется, на тебя я всегда тратилась без счета! Но тебе этого мало, доченька, и ты делаешь все, чтобы отдалить от меня единственного в мире человека, который приносит мне хоть немного радости!
Джессика не выдержала.
– Что ты такое говоришь? – возмущенно воскликнула она. – Не я ли тебе, мама, всегда говорила, что ты на Алена тратишь мало денег? Не я ли тебя умоляла договориться с хозяином этого дома… мистером Батлером, – уточнила девушка, встретившись с Реттом глазами, – чтобы ты сняла для Перкинсона квартиру?
Она явно искала у Ретта поддержки!
– Скажите ей сами, мистер Батлер! – умоляюще сказала девушка.
Она взяла Ретта за руку, как бы приглашая вмешаться. Однако, Батлер осторожно высвободил руку и отрицательно закрутил головой:
– Извините… Совершенно не хочу лезть в ваши семейные дела…
– Вы только подтвердите, как старалась я для моей мамы! – повторила просьбу девушка.
Прямо перед Батлером были ее прекрасные большие глаза. Эх, сбросить бы мне пару десятков лет, с грустью подумал Ретт Батлер.
– Увы, ваша дочь права! – сказал Ретт Луизе, пытаясь унять накал страстей. – Я позволил этой девушке уговорить себя…
Графиня уставилась на дочь с выражением раскаяния на лице.
– Правда, я сильно сожалею об этом теперь… – продолжал Ретт. – И все-таки, – он принял свой прежний уверенный и холодно-рассудочный вид. – Уважаемая миссис Строуберфилд, если вас не затруднит, загляните ко мне вниз, там будет ждать мой поверенный…
– Какой ужас! – иронически воскликнула Луиза. – Это меня страшно испугало!
Что за чудо? Она уже смотрела на Батлера просветленными и даже веселыми глазами! Настроение этой женщины менялось на противоположное почти мгновенно. Теперь ей хватило только того, что он, Ретт, доказал искренность действий дочери.
Впрочем, для матери это должно было значить немало…
– Нет, нас теперь заботит только ваша капитальная стена, – продолжала Луиза Строуберфилд. – Не беспокойтесь, мы ее восстановим!
– Я абсолютно спокоен! – решительно возразил Батлер. – Наш контракт расторгнут.
С этими словами он резко повернулся и шагнул к двери.
– Вы здесь больше не нужны, – бросил Ретт рабочим по дороге, видя, что они слоняются без дела. – Можете уходить…
Рабочие были растеряны. Они попытались что-то спросить у Роберта и Джессики, но те снова погрузились в обсуждения семейных проблем и не обращали на строителей никакого внимания.
– Может, ты все-таки объяснишь… – тихо сказала Джессика матери.
– Нечего объяснять! – прервала та. – Ты мне сама сказала, что Ален уехал. Значит, все кончено! Слышала бы ты, как он разговаривал со мной вчера вечером… Я думала, у меня разрыв сердца будет…
Джессика неожиданно жестко возразила:
– У тебя же сердце как у двадцатилетней девчонки! Только на прошлой неделе ты прошла полное обследование у доктора Уотеррса!
– Да что мне эти обследования! – воскликнула Луиза. – Помнишь беднягу Раймона? Его уверяли, что у него сердце как у двадцатилетнего, но не успели даже договорить, как он упал и умер…
Девушка повернулась к своему жениху и многозначительно посмотрела на него:
– Да будет тебе, все знали, что Раймон – старая развалина! Послушай, мамуля, сейчас тебя ждет Мери, лучше поезжай к ней, прими ванну, поспи. В таком виде тебе показываться дома не следует.
– Никого не хочу видеть! – возразила Луиза, – тем более Мери, которая всегда говорила, что Ален эксплуататор… что он слопал целое состояние у старухи Джексон… Не понимаю, откуда эта Джексон могла взять целое состояние… Пока был жив мой отец, он помогал ей, искупая грехи своей молодости…
– А ты ничего не говори Мери, – сказала Джессика. – Собственно, тебе и сказать ей нечего, ничего ведь и не случилось…
– Но Ален все-таки уехал? – спросила Луиза. Джессика вздохнула и посмотрела на мать так, как будто у нее было за плечами по крайней мере вдвое больше лет, чем у матери.
– Если и уехал, то вернется! – произнесла девушка покровительственным тоном. – Не бери в голову, мама. Робби проводи мать к автомобилю…
– А ты? – спросил Роберт.
– Пойду к мистеру Батлеру, попытаюсь склеить разбитую вазу, – тряхнула головой Джессика.
* * *
Не так просто было восстановить то, что потеряно! Джессика открыла рот и запинаясь произнесла:
– Милый, уважаемый мистер Батлер… Вы видите, как все обернулось… Мама сама не своя, у меня нервы тоже на взводе. Посоветуйте, что делать?
Ретт посмотрел на девушку и вдруг буквально взорвался яростью.
– Что, по-вашему, я могу вам посоветовать? – воскликнул он. – Истерические выходки вашей матери, как и всех, кто теряет контроль над своими собственными поступками и чувствами, меня не интересуют. Я не желаю высказывать суждений, столь же бессмысленных, сколь бессмысленны трагедии, в которых вы меня вынуждаете участвовать.
– Но, мистер Батлер! – в отчаянии заломила руки Джессика.
– Я вам говорю, меня это не интересует! – прервал ее Ретт. – Но, если ваши адвокаты, как вы утверждаете, уже подписали этот ваш проклятый контракт, то черт с вами, и если вы за свой счет немедленно все приведете в порядок, то ладно, можете пользоваться квартирой!
– Спасибо, мистер Батлер! – взвизгнула от радости девушка и подскочила к Ретту, чтобы его поцеловать.
Батлер, однако, отстранился.
– Если же вам квартира больше не нужна, – продолжал он, – скажите, сколько вы заплатили за картину, и я тотчас вам верну деньги…
– Ну зачем вы так, мистер Батлер, – произнесла с укоризной Джессика.
Ретт сделала рукой знак, чтобы девушка его не прерывала.
– Или забирайте саму картину! – повысил он голос. – Выбирайте любое! Специалисты оценят ущерб, который вам надо будет возместить. Выбирайте. Мне все равно. И оставьте меня в покое.
Ретт кончил говорить и посмотрел на собеседницу. Джессика стояла перед ним и водила по полу носком туфли с видом провинившейся курсистки.
В этот момент дверь в кабинет немного приоткрылась и в щели показался Роберт. Он не осмелился зайти в комнату, опасаясь гнева хозяина дома.
Батлер бросил быстрый взгляд на молодого человека. В руках у того он заметил развернутый план квартиры.
– Знаете что, мистер Батлер? – вдруг сказала Джессика. – Я ошиблась. Мне казалось, что у вас столько такта, столько душевного внимания к людям… И я осмелилась подумать…
– Да, вы ошиблись! – прервал ее Батлер. Девушка посмотрела на него. Ретт непринужденно улыбнулся, глядя ей прямо в глаза.
– Вы ошиблись, – повторил он.
Джессика вздохнула:
– Ну что ж… Я вижу, что все уговоры напрасны… Я, пожалуй, пойду…
Она повернулась к дверям, но тут увидела Роберта, который так и не решился войти в кабинет.
Из горла девушки вылетел сдавленный возглас радости. Она быстро подскочила к юноше, выхватила у него из рук план и вернулась к Ретту.
