Текст книги "Эдем (ЛП)"
Автор книги: Джулия Эллис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Луизиана – лишь штат на юге США. Причём достаточно бестолковый, чтоб принять этот закон! – взорвался Барт. – Привести негра к присяге в суде?! Да все знают, как они умеют лгать!
– Это порочная и несправедливая практика, папа, – упрямо возразил Майкл. – Неправильно лишать человека возможности обратиться за помощью в суд. Я не могу позволить себе работать с судьёй Кингом.
– Но, Майкл… – раздражённо начала Сара, но Викки перебила её:
– Майкл должен делать то, что считает правильным. – Взглядом она бросила вызов свекрови. Пусть Майкл видит, что жена на его стороне, – должен это, прежде всего, самому себе!
– На карту поставлено будущее моего сына! – голос Сары дрожал от гнева. – Не вмешивайтесь, Викки!
– Мама, прошу тебя, – с укором сказал Майкл.
– Майкл, я не позволю тебе упустить такой шанс, – упрямо продолжала Сара. – Ты же знаешь размер гонораров, которые получает судья. А у нас сейчас тяжёлые времена. Майкл, твоё вступление в дело судьи Кинга поможет здесь, в Эдеме, – она глубоко вздохнула. – Подумай. Спокойно и хладнокровно. Во всём штате не найдётся ни одного юриста твоего возраста, который не воспользовался бы таким шансом.
– Ни один адвокат, чувствующий то же, что и я, думающий об институте рабства то же, что и я, – спокойно сказал Майкл, – не позволит себе работать с судьёй Кингом. Знаю, судья считает, что он прав, – осторожно признал Майкл. – Но он не видит перемен, произошедших на Юге за последнее десятилетие. Люди думают по-другому. Они приходят к пониманию, что рабство – грех перед Богом. Сейчас мы должны думать на перспективу, когда рабство отменят.
– Юг чисто экономически не сможет выжить без рабства, – возразила Сара. – Также и раб не выживет без господина. Каким образом ты сможешь превратить раба в свободного человека? – усмехнулась Сара. – Они даже не знают, как прокормить или одеть себя. Они просто погибнут, Майкл.
– В таком случае, это произойдёт у нас. Мы научим их, что делать со своей свободой, – горячо сказал Майкл. – У нас тысячи акров неиспользуемых земель. Мы могли бы помочь некоторым из них начать дело в качестве фермеров, сдавая землю в аренду. Мы могли бы нанять учителей, которые научили бы их читать и писать…
– Вы только послушайте, – протянула Эва.
– Майкл, ты рассуждаешь, как последний кретин, – оборвал Барт. – Если ты этому научился в модных школах в Нью-Джерси и Массачусетсе, то мы просто сошли с ума, послав тебя туда! Посмотри Библию и ты увидишь, что рабство дозволено Богом. Христос упоминал о рабах и наказывал им быть послушными своим господам. Об этом говорят и отцы церкви.
– Посмотри конституцию Соединённых Штатов, – отпарировал Майкл, но голос Сары врезался в него, как остро отточенный меч:
– Я не хочу обсуждать это за столом. Поговорим об этом в другое время.
Викки поняла, что её короткое замечание задело свекровь.
Сара стояла у окна в спальне, слушая, как далеко в галерее гудит голос Барта. Неужели он не понимает, что от него только тошнит?
В комнату вошла Нэнси с кувшином лимонада.
– Дождь, что шёл ночью, отогнал жару к побережью, мисси, – сказала она, когда вдали прогрохотал гром. – Эта временная волна жары пройдёт.
– Надеюсь, Нэнси, – машинально улыбнулась Сара. Её очень расстроила реакция Майкла на предложение судьи. Неужели он не понимает, что лишние деньги не помешают? Чеки, посылаемые Алексу и Эве, здорово истощили Эдем. Жизнь не научила их быть практичными. Оба тратят деньги, словно они легко достаются. – Нэнси… – решение неожиданно пришло само. – Сходи вниз и скажи Сету, чтоб отвёз меня к Харрисам.
– Мисси, начинается гроза, – запротестовала Нэнси.
– Уже несколько часов она не может начаться и вряд ли скоро начнётся, – резко сказала Сара. Ей срочно потребовалось поговорить с Джошуа. – Скажи, чтоб подал экипаж к дому. Я еду немедленно.
– Да, 'м, но мне это кажется правильным, – недовольно пробурчала Нэнси, направляясь к двери. – Я подожду Вас с сухой одеждой, – пообещала негритянка, – чтобы Вы не умерли от простуды.
Сара заново привела в порядок волосы и протянула руку за шалью: вдруг дождь начнётся прежде, чем она вернётся. После летней грозы бывает сильное похолодание.
Подходя к фойе, она увидела, как Одалия несёт в галерею лимонад.
– У тебя измождённый вид, Одалия, – раздался голос Барта. – Ступай к себе и поспи, потом придёшь ко мне, ясно?
– Да, са', – кротко ответила девушка, – я иду спать.
«Такая забота не свойственна Барту, – цинично подумала Сара. – Наверно, он всё ещё под впечатлением речи Майкла об условиях жизни рабов. Одалия выглядит великолепно».
– Пойду поговорю с Джошуа, – бодро сказала она, – может быть, договорюсь, чтоб он прислал кровельщика, как только будет возможно. У Джека вызывает беспокойство состояние, по крайней мере, дюжины хижин.
– Это выльется в кругленькую сумму, – растягивая слова, сказал Барт, и она заметила хитрый взгляд, брошенный на Майкла, – Ты же упорно твердишь, что мы разорены.
– Крыши необходимо привести в порядок, – раздражённо бросила Сара. – Мне об этом напомнила погода. – Она нахмурилась, увидев прочертившую небо молнию.
– До утра, естественно, подождать нельзя, – усмехнулся он и насмешливо посмотрел в глаза.
– Хочу, чтоб с утра уже приступили к работе, – в голосе холодок. – По крайней мере, чтоб взялись за две самые плохие хижины. Если рабочие вызывают у тебя тошноту, Барт, то здесь никто работать не будет. Спокойной ночи, – она кивнула Майклу и Викки, но нельзя было понять, кому конкретно адресовано пожелание. Пусть Майкл знает, ей не нравиться, что с ним эта девушка.
Сет помог сесть в экипаж. Устало откинувшись, Сара с горечью подумала, что никто не даст под это дело кредит. Тем не менее, она работала больше, чем любой на всей плантации. Что с Майклом? Почему он так против партнёрства с Генри? И как эта девчонка смеет вмешиваться не в свои дела!?
Джошуа не будет против, если она придёт в столь поздний час. В этом мире он, пожалуй, единственный друг, подумала Сара, чувствуя, как в душе поднимается непонятное волнение. К Джошуа всегда можно обратиться за советом.
У них обоих всё могло быть иначе, если б вышла замуж за Джошуа. Но Джошуа женился на Мадлен, и появился Барт, очаровав её всем великолепием.
Внезапно в ней закипела ярость. Сколько ночей, лёжа в постели, думала о Джошуа! Сара раздражённо вздохнула. Что с ней происходит? Ей уже сорок три. Большая часть жизни прожита.
Джошуа никогда не прикасался ни к служанкам в доме, ни к работницам на полях, что ей очень-очень нравилось. Он испытывал огромное презрение к джентльменам, ищущим развлечений с чернокожими. «Не то, что Барт», – подумала она с вновь подкатывающейся яростью.
Возможно, эти годы не давала покоя острая боль унижения, когда Барт выстроил как на параде чернокожих девок. Чем она хуже? Почему он ушёл к ним? Она слишком горда, чтоб скандалить, но он безжалостно уничтожал в ней страсть, которую к нему испытывала. Вскоре и вовсе перестала волноваться о том, что происходит за дверьми его спальни, потому что это была комната, в которую Сара уже никогда не входила.
Экипаж свернул на длинную мостовую к дому Харрисов. На верхнем этаже, где спала Мадлен, света нет. Эти покои стали её единственным миром. В погожие дни сиделка брала хозяйку за руку и выводила в галерею подышать свежим воздухом. В дождь сиделка знала, как успокоить хозяйку. В дождливый день Мадлен становилось гораздо хуже.
Джошуа с Бетси сидели снаружи, и Джошуа встал, увидев приближающийся экипаж.
Когда закончили с приветствиями, Джошуа, чувствуя, что Сара хочет поговорить, провёл её в кабинет.
– Меня беспокоит, что может начаться буря, Джошуа. Джек говорит, по крайней мере, у шести хижин крыши в плохом состоянии. Я подумала, что мы сможем решить проблему, если б я, например, смогла взять у тебя на месяц кровельщика взаймы, а ты в обмен – одного из наших работников.
– Не вижу причин для отказа, Сара, – мягко сказал он.
Она подумала, что наряду с мягкостью в нём есть скрытая сила! Почему Барт не такой, как Джошуа? Что станет с плантацией, если с ней что-нибудь случиться. Смогут Майкл и Алекс её заменить? Майклу нравиться юридическая практика.
Некоторое время они болтали за рюмкой кларета. Джошуа знал, Сара приехала поговорить о чём-то гораздо большем, нежели просто попросить взаймы кровельщика.
– У меня проблема, – наконец произнесла Сара и рассказала о реакции Майкла на предложение судьи Кинга.
– Сара, ты должна уважать решение Майкла, – тихо сказал Джошуа.
Сара была поражена.
– Как, Джошуа? Упустить такую великолепную возможность?
– Есть люди, кому не нравятся некоторые вердикты судьи, – напомнил Джошуа. – Он не верит цветным. Мы все это знаем. А молодое поколение сегодня более либерально. Именно в последнее десятилетие произошли огромные изменения в сознании. Мы с тобой, Сара, знаем, что рабство должно исчезнуть.
– Лет через семьдесят, – отпарировала она. – Сейчас мы к этому просто не готовы. И они не готовы. – Она нахмурилась, вспоминая Майкла за ужином. – Как Мадлен? Я чувствую себя виноватой, что перестала её навещать, но не могла обойтись без этого банкета, – и виновато развела руками.
Мадлен нравилось, когда Сара поднималась и иногда у неё сидела. Больше никто не приходил, и Сара знала, Джошуа за это ей благодарен. Все как-то перестали интересоваться здоровьем Мадлен, когда родился второй ребёнок. Всё время, пока Мадлен носила Бетси, она была совсем одна.
Ей стало жаль Джошуа. Его мучает мысль, что Бетси не такая, как остальные юные дамы, переживает за Мадлен. Сара считает, страхи безосновательны. Мадлен всегда была взбалмошной. Бетси – нет.
– У Майкла чудная жена, – сказал Джошуа, возвращая её обратно в действительность. – Хотя для всех нас явилось сюрпризом, что он женился вдали от дома.
– Джошуа, я не понимаю смысла этого брака, – голос задрожал. – Эту девушку он знал всего несколько дней. – Она подавила желание всё ему рассказать. Нет, она бы не предала Майкла. Сара решительно поднялась на ноги. Джошуа смотрел на неё с жалостью. – Будет лучше, Джошуа, если я вернусь раньше, чем разразиться гроза. Утром в Эдеме жду кровельщика.
Викки сидела в кресле-качалке, не слушая разглагольствования свёкра, счастливая, что сидит рядом с Майклом. Барт отправил Джефферсона на кухню сказать Юноне, чтоб принесла тарелку пралине.
– Если комары будут продолжать в том же духе, – пожаловался он, тяжело ударяя по маленьким, звенящим насекомым, – придётся пойти в дом.
Несколько минут спустя вышла Моник с деревянной тарелкой.
– Моник, когда вечером закончишь дела у юной мисси, спустись ко мне, – с показным равнодушием распорядился Барт. – Одалия приболела. Я хочу, чтобы ты сделала мне массаж спины.
Глаза Моник расширились от ужаса. Викки уловила, как занервничал Майкл, хотя и не подал виду.
– Да, са', – прошептала Моник. – Я приду.
– Майкл, – с упрёком сказал Барт, – ты не уделяешь внимания жене. За всё время ни разу не свозил её в Новый Орлеан.
– Лето – не время для поездок в Новый Орлеан, – резко напомнил Майкл.
– Когда жара спадёт, обязательно отвези её посмотреть город.
– У Викки много времени, чтобы посетить Новый Орлеан, папа, – лицо Майкла окаменело.
Они услышали, как возвращается Сара. Она шла прямо в дом, убеждая долго не мешкать, а идти в дом, так как в небе всё чаще вспыхивали молнии. Через несколько минут Викки, почёсывая зудящие от укусов комаров обнажённые руки, пожелала всем спокойной ночи и удалилась к себе. Как только закрыла дверь, услышала, что в дом вошёл Майкл.
Моник принесла прохладную, свежую ночную сорочку, не позволив одеть ту, в которой спала днём. Вид у девушки мрачный и несчастный. Неужели боится Барта? Он может кричать, но никогда не ударит никого из слуг. Сара тоже была против порки рабов, хотя Барт говорил, что это просто чудо, что Джек управляется с рабочими, не прибегая к порке. Викки содрогнулась.
Только она легла, на дом с остервенением обрушился ливень.
– Дождь скоро кончится, – Моник поправила сетку над кроватью, – но сейчас не так жарко.
Моник тянула время, сколько могла, и, наконец, с отрешённым видом вышла из комнаты. Викки лежала в кровати. Бродившие в голове мысли не дают уснуть.
Неожиданно подчиняясь внутреннему порыву, наверное, от жары, Викки встала с кровати и подошла к окну. Моник закрыла все окна. Ничего страшного, если немного их приоткрыть внизу.
Она приоткрыла окно и невольно замерла, услышав в полной тишине ночи голос, повергнувший её в ужас. Из нижней комнаты доносился голос Моник.
– Маста Барт, пожалуйста, не надо меня в постель. Пожалуйста, не надо!
– Делай, что говорю! – голос Барта сильно осип. – Давай, девочка. Иди сюда и разотри мне между ног хорошенько. Потом поласкай эту штуковину, и через минуту она взовьётся в небо и станет большой и сильной. Просто сделай всё правильно, девочка, и у тебя будет самый радостный момент в жизни.
Лицо Викки пылало, она закрыла окно и бегом бросилась в кровать. Вот почему Моник так боялась идти в комнату Барта. Рабы знали. Они знали всё.
13
Приняв снотворное, Викки на краю сознания ясно понимала, что буря, опустошив окрестности, разразилась вновь. Но когда со страшным грохотом разлетелось окно, полностью проснулась. Девушка инстинктивно вскрикнула и, спотыкаясь, кинулась к двери.
– Викки? – на пороге стоял Майкл, голос высокий и напряжённый от волнения, но в то же время достаточно тихий, чтобы не разбудить остальных. – С тобой всё в порядке?
– Да, всё хорошо, – запинаясь, произнесла она, широко раскрывая дверь, – что-то рухнуло на дом.
Майкл быстро прошёл в комнату, нащупал и зажёг лампу. Хлопнув, закрылась дверь. Викки вздрогнула.
– Это дверь, – успокоил Майкл.
– Осторожней со стеклом, – попросила она, когда Майкл шёл к окну. – Оно повсюду.
Майкл аккуратно осмотрел крышу галереи, которая была прямо под окнами.
– Сюда, должно быть, упала магнолия. – Прищурясь, посмотрел сквозь разбитое окно. – Ветка отломилась и упала на крышу. До утра мы ничего не сможем сделать.
В небе громыхнуло. Викки съёжилась, когда вслед за громом комнату озарила вспышка яркого зигзага молнии.
– Тебя пугает гроза, – сочувственно сказал Майкл. – Она близкая родственница урагана.
– Извини, что разбудила, – прошептала девушка. Лицо вспыхнуло, когда сообразила, что стоит наедине с Майклом в одной ночнушке. Внезапно нахлынули воспоминания о ночи на борту «Королевы Миссисипи». Вновь зашевелились волнующие ощущения.
– Ты не разбудила, просто я не мог уснуть, – сказал он. – Ты очень красива, когда волосы распущены, как сейчас. – Он помолчал. – Ты всегда красива.
Небо вновь расколол гром.
– Майкл! – она задрожала и тут же оказалась в его объятиях.
– Всё в порядке, – успокаивал он, – всё хорошо.
Она подняла к нему лицо.
– Я такая трусиха. Так боюсь грозы.
Майкл, люби меня. Пожалуйста, люби.
Слабый стон вырвался из его груди, губы коснулись губ, мужские ладони легли на упругие груди. Нежные руки ласкали его плечи, когда притянул её к себе.
«Распутница, – мелькнула вызывающая и одновременно весёлая мысль. – Я – распутница! Но я жена Майкла. В самом деле, его жена, и происходит то, что и должно быть между мужем и женой».
Майкл взял жену на руки, и когда подошёл к кровати, свет молнии вновь вспыхнул в комнате, и над плантацией прокатился раскат грома.
– О, Майкл. Майкл!
Они вместе достигли кульминационной точки, захватывающей дух и высасывающей всё дыхание. О, Майкл, я люблю тебя, я люблю тебя!
Она лежала с закрытыми глазами, на губах играла улыбка. Майкл поднялся.
– Викки, что ещё сказать? – голос звучал вымученно. Он топтался у края кровати. – После всех моих обещаний…
– Майкл, прошу тебя…
– Этого больше не повторится, – прервал он. – Сегодня я слишком много выпил. Обещай, что не уедешь из Эдема. Ты нужна мне. Я не позволю, чтоб это повторилось.
– Не уеду, – мягко сказала девушка. – Обещаю.
Викки лежала неподвижно, пока Майкл быстро выходил из комнаты. Слышала, как за ним тихо закрылась дверь. Между ними стоит Лилиан. Он пришёл к ней, как пришёл бы к любой девушке у Нины. Это всё, что она для него значит. В глазах блеснули слёзы и ручьём хлынули по щекам. Она свесилась с кровати подобрать ночную рубашку, прислушиваясь, как Майкл тихо ходит по комнате.
Викки вздрогнула. Кто-то очень осторожно, но так, как будто это для него вполне естественно, открыл дверь. Моник присмотрелась, спит ли хозяйка, и собралась разбудить.
– Входи, Моник, – мягко сказала Викки, заметив, на лице девушки незнакомую горечь и связав её с ночными событиями. Моник едва ли больше пятнадцати, а Барт Иден использовал её, словно шлюху. «А кто я для собственного мужа», – пришла грустная мысль.
– Доброе утро, юная мисси, – обычная весёлость Моник растаяла.
– Здорово пахнет кофе, – сказала Викки, с болью всматриваясь в лицо девушки.
Ни слова не говоря, Моник поставила поднос на колени Викки, подошла к окну и открыла драпировку. В спальню вползло монотонность утра.
– Дождь перестал, Моник?
– Нет, – голос безжизненный, а взгляд избегает взгляда Викки. – Я принесла воду для умывания.
Когда Викки, наконец, спустилась вниз, то попала в неприятную, угнетающую атмосферу. Барт, оставив открытой дверь в комнату, кричит на Эндрю из-за какой-то мелочи. Сара в библиотеке с едва скрываемым раздражением отчитывает Юнону.
– Юнона, я дала тебе меню на четыре дня. Если не помнишь, подойди и спроси у меня, а не своевольничай.
Викки удивилась, застав Майкла в гостиной, согнувшимся над утренней газетой, и выдавила улыбку:
– Доброе утро…
Майкл поднял голову.
– Доброе утро, Викки.
Ночь, возможно, никогда не повторится. Лишь натянутая улыбка сказала ей, что он всё помнит.
– Погода мерзкая, решил поработать дома.
Она вспомнила, что Бетси сказала на банкете. Он поклялся, что никогда не женится. Однако прошлая ночь, с точки зрения Майкла, не была поступком, принятым в браке.
– Майкл, можно с тобой поговорить?
– Что-нибудь не так?
– Нет, – успокоила она. – Просто я… Я пытаюсь найти что-нибудь полезное, чем можно занять время. – Господи, чего я так запинаюсь? – Я знаю, что Бетси шьёт одежду для детей рабов. Как думаешь, я могла бы заняться этим здесь? У меня нет опыта, но я могла бы научиться…
– Чудесно, Викки, – Майклу стало легче на душе. – Хочешь швейную машинку? Здесь ими пользуются многие. – Он счастлив, что она не вспомнила прошлую ночь.
– Я не умею на ней работать, – неуверенно сказала Викки.
– Научишься, – убеждённо сказал Майкл. – Если завтра проясниться, поедем в Новый Орлеан. Спрошу мистера Вассермана, где лучше купить швейную машинку. – Он вспомнил, как отец говорил, что он никогда не берёт её в город. – Возьми с собой Моник, и вы обе сможете осмотреть достопримечательности. – Он на секунду умолк. – Если около полудня ничего не помешает, пообедаем в ресторане. – Её глаза округлились от удивления. Обедать вместе с Майклом в Новом Орлеане!
Остаток дня Викки в трансе бродила вокруг дома. Моник, узнав о поездке в Новый Орлеан, немного повеселела.
За ужином Майкл сообщил, что, если не будет дождя, завтра берёт Викки с собой в Новый Орлеан.
– Чего это вдруг? – спросила Эва. – В это время года все бегут прочь из города.
– Жара немного спала, – ответил Майкл. – Я хочу купить для Викки швейную машинку, и она сможет занять часть свободного времени пошивом одежды для младенцев в кварталах, как это делает Бетси.
– В этом нет необходимости, – с досадой сказала Сара. – Я дважды в год даю матерям много ситца и полушерстяной ткани. У них в воскресенье после службы в церкви есть время, чтобы пошить всё необходимое.
– Мама, – укоризненно сказал Майкл. – Викки хочет получить удовольствие от пошива одежды, и я уверен, что эта затея будет охотно принята. – Он всегда занимал оборонительную позицию в споре с матерью. Почему он чувствует себя виноватым, если не согласен с ней?
– Я всё ещё не сделал Викки свадебного подарка, – добавил Майкл. – Подождём. Пусть сама скажет, что ей хочется. – Он пренебрёг ею, но этот шаг должен заставить мать и отца поверить, что у них настоящий брак.
– Мне хотелось бы швейную машинку, – горячо сказала Викки и опустила глаза, чтоб Майкл догадался о глубине её чувств к нему.
– Они должны прислать мастера показать, как на ней работать, – предупредил Барт. – Это, чёрт возьми, чертовски сложная техника. По крайней мере те, о которых я слышал. Но Вы довольно смышлёная, Викки. – На мгновение его взгляд злобно метнулся на Сару. – Вы быстро разберётесь.
Утром Викки проснулась рано, опасаясь, что что-нибудь помешает поездке. Когда Моник откинула драпировки, солнечный свет залил комнату. Восхитительная прохлада вытеснила изнуряющую жару, стоявшую в начале недели.
Завтракая, Викки говорила о предстоящем дне, полном приключений. Она понимала, Моник никогда не покидала Эдем, и надеялась, что поездка развеселит девушку.
Майкл ждал в галерее. За экипажем послали Колина. Через несколько минут Викки сидела внутри рядом с Майклом, а Моник с Колином – на козлах.
На реке два парохода устроили гонки. Викки наблюдала за ними, пока Колин не свернул в сторону от реки. Теперь они недалеко от города. Волнение бьёт ключом. Позволит ли Майкл ей и Моник одним побродить по городу? Позади остались жилые дома, и они въехали в шумную деловую часть города. Копыта лошадей громко стучат по булыжной мостовой.
– Чуть дальше, справа мой офис, – с оттенком гордости сказал Майкл. – Дальше, по этой же стороне, магазин мистера Вассермана.
Перед скромным зданием с занавешенными окнами Колин остановил лошадей. Вывеска на фасаде гласила: МАЙКЛ ИДЕН, АДВОКАТ. Это офис Майкла.
Колин помог Моник сойти вниз, а затем открыл дверь для Майкла и Викки.
– Оставайся с юной мисси, Моник, – приказал Майкл, и, заколебавшись, обернулся к Викки. – Не хочешь посмотреть мой офис прежде, чем пойдёшь в магазин мистера Вассермана?
– С удовольствием, – она сияла и, разумеется, хотела взглянуть на офис мужа.
Майкл провёл Викки к себе в офис. Следом, смущаясь, шла Моник. Он представил обеих девушек очень юному приказчику в очках. Парня зовут Дэвид. Здесь работает Майкл. Взгляд Викки падал на всё, что она в состоянии впитать в себя. Сидя в галерее, когда Майкл был в Новом Орлеане, она представляла его здесь, за таким же письменным столом и рядом Дэвида.
– Пойдём к мистеру Вассерману. Там я тебя ненадолго оставлю. Наверняка захочешь что-нибудь купить.
– И на какую сумму я могу рассчитывать? – запинаясь, спросила она.
– Скажи мистеру Вассерману, что хочешь купить на всё, – он сунул руку в кошелёк и извлёк на свет банкноты. – Покажи ему, сколько ты должна потратить.
Они вошли в неожиданно большой, чистый, аккуратный магазин, где каждый дюйм пространства занят столами с огромным количеством ткани. Подошёл невысокого роста, щуплый мужчина, на вид лет пятидесяти пяти. Умные глаза и мягкая улыбка дополняли изящные черты лица. Это был мистер Вассерман.
– Оставь, Натан, – мистер Вассерман с едва заметным удовольствием отстранил приказчика. Он говорит со слабым акцентом. Кажется, с немецким. – Это мои друзья.
Он принял их радушно, очевидно, был рад познакомиться с Викки. Майкл объяснил цель визита и попросил совета мистера Вассермана по выбору швейной машинки.
– Думаю, лучшей покупкой, – бодро сказал он, – будет модель Уилсона и Уилера. Модель Ханта дороже на пятьдесят долларов, но при этом не получите хорошего сервиса.
– Где её можно приобрести, сэр? – смущаясь, спросил Майкл.
– Я подберу нужный аппарат и через несколько дней доставлю в Эдем, чего бы мне ни стоило.
– Мистер Вассерман, мы здесь, чтобы совершить покупку, – возразил Майкл.
– Майкл, твой дед поручился за меня в банке, когда я двадцать два года назад открыл этот магазин. Я не стану наживаться на его внуке.
Прошло несколько минут, Майкл взглянул на часы и извинился. Он ждал клиента. Когда Викки купит всё, что нужно, отнесёт покупки в экипаж, где большую часть дня сидит Колин. Потом Викки сможет погулять с Моник по городу, не уходя слишком далеко, чтоб не заблудиться.
– К полудню подходи к офису, – сказал Майкл. – Пообедаем во французском ресторане, недалеко отсюда. Уверен, тебе понравиться.
– Спасибо, Майкл, – голос дрожал от восторга.
Мистер Вассерман провёл их по магазину, предлагая девушкам попробовать материю на ощупь, зная, что каждую приводят в восторг полотна атласа, мокрого шёлка, бархата, крепа, тюли и большое количество отделки.
Сделка завершилась, отрезы ткани – аккуратно отрезанные, сложенные и завёрнутые в бумагу приказчиком мистера Вассермана – отданы Моник, чтоб она отнесла их в экипаж.
– Моник, постой, – под влиянием внутреннего порыва сказала Викки. Посмотрела на ленты, от которых Моник не могла отвести взгляд, и протянула девушке монету. – Купи себе что-нибудь.
Моник внимательно посмотрела на деньги. Такой поворот поставил её в тупик.
– Это тебе, Моник. Купи себе что-нибудь.
– Это мне? – она с недоверием взяла монету и повертела в руках. – Я потрачу деньги на себя?
– Пожалуйста, Моник. – Она вспомнила детей в Пойнтсе, которым дала несколько центов, и которые взяли, не сказав ни слова благодарности, хотя их взгляд был достаточно красноречив.
– Я никогда раньше не держала в руках деньги, – с восторгом сказала Моник. « Мон дьё! Мерси, мисси!» – просияли её глаза. Она повернулась к стеклянной витрине, на которой буйством красок сверкали катушки с лентами различной ширины.
– Что желаете? – мистер Вассерман спросил с такой вежливостью, на какую могла рассчитывать самая богатая новоорлеанская дама.
Моник аккуратно выбрала, потом, словно сомневаясь, подержала монету. Да, такого тона было вполне достаточно, чтобы убедить её. Викки уверена, что мистер Вассерман дал девушке больший отрез, чем она заплатила.
– Отнеси в экипаж и возвращайся, – заботливо распорядилась Викки, когда мистер Вассерман завернул покупку Моник и положил поверх пакетов Викки. – Ты же не хочешь заблудиться.
– А теперь Вы должны выпить со мной кофе, – с заговорщицким видом сказал мистер Вассерман. – В это время я всегда пью кофе.
– Спасибо.
Мистер Вассерман провёл её в комнату позади склада. Великолепная маленькая гостиная привела Викки в восторг. Софа из золотого бархата соседствует с парой покрытых гобеленом кресел перед облицованным мрамором камином. Высокие двустворчатые окна начинаются от пола и выходят пышный сад, который всем видом говорит, что требует большой заботы.
– Жоржета, – бодро позвал он, и перед ними, улыбаясь, предстала негритянка в белом тюрбане. – Принеси, пожалуйста, нам с миссис Иден кофе. – Он знаком пригласил Викки сесть на софу и сам сел рядом. – Как Вам Луизиана? – спросил он с горячим интересом.
– Я ещё мало видела, – улыбнулась Викки, – но всё равно считаю, что это самое красивое место, где я когда-либо была.
– Что касается меня, то когда приехал сюда в 1816-м, я словно попал в рай, – сказал он, вспоминая молодость. – Мне было тридцать, и я считал себя мужчиной, – во взгляде грусть смешалась с радостью. – До того я мало видел хорошего в жизни, однако, любовь у нас была, – добавил он с гордостью. – Мы, мои мать, отец, старшие брат, сестра и я, приехали в Соединённые Штаты в 1812 году. Я родом из маленькой деревни, где жило много русских, а правили немцы. Но для нас это не имело никакого значения. Быть евреем среди немцев или русских не очень здорово. Чтобы безопасно жить в Европе, нужно быть Ротшильдом или, там, Моисеем Мендельсоном, то есть «евреем в законе». Нам рассказывали о погромах, что случались повсюду, но когда в нашей деревне убили одиннадцать евреев, а нам сказали, что это не погром, а «случайность», мой отец решил, что пора уезжать. Прошло много месяцев, но мы всё-таки добрались до Нью-Йорка.
– Я помню, как волновалась, когда корабль, на котором я приплыла, вошёл в док. – Лицо Викки просияло от воспоминаний. – Я представляла, каким чудесным окажется Нью-Йорк. Он таким и был, – искренне сказала она, – для тех, кто мог позволить себе жить в красивых домах и сказочных отелях. Но не там, где жила я с тётей.
Мистер Вассерман понимающе кивнул.
– Отец, когда мама жаловалась на жизнь, говорил так: «Лучше быть живыми в Нью-Йорке, чем мёртвыми в Европе». Даже когда мы впятером жили в одной комнате, и было трудно с работой. Спустя два года умер отец, а старшая сестра вышла замуж. Мать ушла жить с моей сестрой, а мы с братом Джейкобом отправились в Луисвилл работать на нашего дальнего родственника. Но через два года брат решил, что нам надо переехать в Новый Орлеан. Долго работали коммивояжёрами, сначала ходили пешком, позже ездили на телеге. Какая прекрасная земля. Это рай, – его взгляд помрачнел, – если не считать того, что меня беспокоило тогда, да и беспокоит сейчас. Одни люди являются собственностью других. Жоржета, – с гордостью сказал он, – не рабыня. Она свободная женщина, хоть и цветная, и работает на меня.
– Майкл тоже сильно обеспокоен проблемой рабства, – Викки по выражению лица поняла, что он разделяет чувства Майкла.
– Майкл – счастливый человек, – сказал старик с едва заметной галантностью, – нашёл такую красивую жену. – Если у него и были вопросы, он аккуратно избегал их. – Это моя жена. Вот, посмотрите, – он подался вперёд, протягивая Викки миниатюру в рамке. – И моя дочь. – Гордость, смешанная с болью, появилась в глазах, когда протянул вторую миниатюру – очаровательную картинку с изображением маленькой девочки около четырёх лет с важным взглядом. – Я потерял их обеих во время эпидемии в 1833 году.
Как поняла Викки, эту трагедию он разделил с Майклом, у кого двадцатью годами позже жёлтая лихорадка забрала Лилиан.
– Мистер Вассерман, – настойчиво попросила она. – Вы знали Майкла и его семью в течение многих лет. Расскажите мне… расскажите мне о Лилиан.
Его глаза расширились от изумления. Этого он не ожидал.
– Мне больше не у кого спросить, – искренне продолжала девушка. – Я уверена, Майкл не подозревает, что я знаю об этом. Всё равно прошу Вас, расскажите. Что она собой представляла? – Её голос умолял.
– Лилиан была чудесной милой девочкой. Майкл винит себя в её смерти, – голос мрачный и печальный. – Из-за жёлтой лихорадки Лилиан пыталась убедить Майкла не работать в городе летом и вернуться в Эдем. Он рядом с плантацией Картеров. У Майкла было очень много работы, и он не мог позволить себе уехать. Тогда Лилиан осталась в городе вместе с отцом, чтобы быть рядом с Майклом. Подхватила жёлтую лихорадку и умерла. Майкл поклялся, что больше никогда не жениться.
– Как печально, – прошептала Викки. Он действительно держал клятву. Она не была женой. Но однажды, пообещала себе Викки, она ей станет. Майкл не должен провести всю жизнь в трауре. Лилиан не хотела бы этого.
