Текст книги "Эдем (ЛП)"
Автор книги: Джулия Эллис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
11
Викки застыла посреди спальни. на кровати лежит платье, пошитое мисс Гардинер. Внизу шеф скрипачей Сайрес, с плантации Харриса, гоняет по вступительным цифрам собратьев-музыкантов. Громкие и чёткие распоряжения Сары время от времени заглушают музыку. Но ни звука из комнаты рядом. Из комнаты Майкла.
Викки встрепенулась. Перед домом тормозил экипаж.
– Уже прибывают гости, – в голосе послышалась тревога.
– Это не означать, что Вам надо бежать вниз, – добродушно сказала Моник. – Если мисси захочет, чтобы Вы спустились, кого-нибудь пришлёт.
Внезапный страх охватил Викки. Как она спустится и встретится лицом к лицу со всеми этими людьми, абсолютно чужими? Они все в обиде за то, что Майкл должен был жениться луизианке, а не женился. Но потом Викки с гордостью подумала, что Майкл решил расстроить их планы, и взял её в жёны. Разве не так? У него много причин жениться на девушке, которая, как он, наверное, полагал, вполне способна его опозорить.
Моник растянула платье, изготовленное из изящного крепа, рядом с юной хозяйкой, что-то восхищённо бормоча под нос.
– Прелестно, – щебетала она. – Никто из них не скажет ничего обидного, юная мисси.
Потом Викки села и Моник стала укладывать волосы хозяйки так, как они вчера совместными усилиями выбрали, листая модный журнал, обнаруженный Моник под кипой ненужных газет. Она зачесала длинные, шелковистые пряди Викки на голову.
Закончив, горничная отступила назад, любуясь своим произведением, а Викки рассматривала себя в ручное зеркальце.
– Моник, ты просто волшебница.
Затем повинуясь внутреннему порыву, подбежала к туалетному столику и рылась там, пока не нашла кусок красной узкой бархатной ленты. Затем отыскала ножницы и разрезала ленту на двое.
Она вспомнила про камею, которую подарил отец. Самое драгоценное сокровище. Дрожащими руками привязала камею к ленте и повязала вокруг шеи, вторую ленту подняла к волосам.
– Позвольте мне, – быстро попросила Моник.
Викки вздрогнула от слабого стука в дверь. Моник торопливо ответила. В дверях, на секунду онемев, стоял Майкл. Взгляд застыл на Викки. Сердце девушки застучало паровым молотом. Не слишком ли низко сделано декольте? Пристойно ли выглядит красная лента?
– Ты прекрасна, – нежно сказал он. – Готова?
– Да, – ответила Викки ослепительной улыбкой. Майкл будет рядом, когда они по длинной лестнице пойдут к гостям. Она не будет одна. – О да, Майкл.
По длинной, извилистой лестнице спустились в роскошное фойе. На люстрах горят сотни свечей. Сайрес дирижирует. Музыканты играют будоражащую кровь польку. За свойскими улыбками гостей чувствуется сильное любопытство. Лицо пылает, и спасибо Майклу, что держит её под руку, и теперь она сможет вынести всё. Сможет.
Барт удивил Викки, заняв место сбоку от неё в великолепной гостиной, открытой недавно ради банкета. Ковры из гостиной убрали, чтобы можно было танцевать. Гостиная выходит в огромный обеденный зал, специально зарезервированный для таких случаев. Столы в зале составили вместе, и получился огромный стол на несколько десятков гостей. Повсюду разливается душистый аромат роз, лилий и жасмина. Туда-сюда снуют рабы, выполняя мелкую работу, испытывая удовольствие от непринуждённой, компанейской атмосферы. Толпа ребятишек с серьёзным видом держат в руках веера из павлиньих перьев. Толку от них мало, просто гоняют по залу горячий воздух.
Викки была серьёзна и внимательна, когда Барт представлял её гостям. Она разговаривала с ним, решительным и кипучим, чувствуя взгляды, бросаемые со всех сторон.
– Вы великолепны, – с сарказмом произнёс Барт. – Каждая мамаша испытывает к Вам ненависть.
– Но они такие милые, – упрекнула его Викки, но взгляд говорил, что она всё поняла.
Майкл ходит по комнате, учтиво вежливый со всеми. Время от времени пристальный взгляд Сары останавливается на Викки. Сара красива в жёлтом атласном платье и с бриллиантовыми серьгами, лучась обаянием уроженки Юга при беседе с гостями.
Никто не приглашает Викки на танец, что радует и одновременно разочаровывает. Барт всё время сидит сбоку. Взял себе роль телохранителя. Его взгляд скользил по собравшимся.
– Боже правый! – потрясённо пробормотал он. – Неужели Эва решила, что попала на парижский бал комедиантов?
Викки проследила взгляд. В дверях показалась Эва. На минуту замерла, с властной улыбкой на лице, зная какие чувства вызывает зелёное шёлковое платье с кружевами того же цвета. Глубокий вырез на груди доходит до места как раз над сосками. Взгляды всех присутствующих мужчин мгновенно устремились на неё.
Сара с мрачным лицом отделилась от гостей и направилась к сестре. Скорее всего, чтобы сделать выговор. Судья Кинг глазел на Эву, раскрыв рот, и жена довольно чувствительно стукнула ему веером по руке.
– Сегодня будет большая склока между Сарой и Эвой, – предупредил Барт, переводя дух. – Сара, возможно, просит её переодеться, а та не собирается никого слушать.
Музыканты вновь заиграли. Эву сразу окружили гости, стремясь познакомиться с принцессой Радзинской. Принцесса танцевала польку с судьёй Кингом. «Ему не раз припомнят этот вечер», – улыбнулась про себя Викки.
Наконец, когда Сайрес сменил польку на вальс, Майкл извинился перед гостями и подошёл к Викки и пригласил на танец, предупредив:
– Я танцую, как медведь, но пусть увидят нас вместе, по крайней мере, в этот вечер.
Викки, охваченная волнением, что снова в его руках, обрадовалась, что он предпочёл танцевать молча. Разум предательски подсовывал картинки, когда она последний раз была в руках Майкла, о чём тот настойчиво просил забыть.
Когда вальс закончился, недавно прибывшая вдова – женщина с массивной грудью, крашенными хной волосами и дочерью на буксире – решительно бросилась к Викки. В это время Майкл отводил её к отцу. Барт представил их. Викки ответила почтительной улыбкой.
– Сара говорит, Вы из Нью-Йорка, – сказала женщина с наигранным обаянием и ностальгически проворковала, – какое счастье – жить в большом городе, постоянно обедать в Дельмонико. – Голос задумчивый и тоскливый, но взгляд до чёртиков любопытный.
– Я никогда не была в Дельмонико, – мягко проговорила Викки, – хотя, разумеется, слышала о нём.
А кто в Нью-Йорке не слышал о Дельмонико, любимом заведении богачей?
– Никогда не были? – в шоке прокудахтала дама. – Какой позор.
– Моей тёте не здоровилось, – Викки понимала, необходимо что-то придумать, чувствуя, что Барта раздражает этот разговор, – и большую часть времени я ухаживала за ней.
– Но ведь, приехав в Луизиану, Вы её бросили? – казалось, она шокирована таким неблагородным поступком.
– Да, но тётя недавно нашла нового доктора, – Викки решила держаться версии до конца. – На самом деле, – добавила, торжествуя, – она вышла замуж за этого доктора, и они вернулись в Англию. Тётя Молли предпочитает Лондон Нью-Йорку. – Как она выкрутилась, Барту доставило огромное удовольствие. С этой задачей справилась превосходно.
Викки осталась возле кресла Барта с дерзкой уверенностью в себе, однако, желая, чтоб поскорее настало время идти в обеденный зал. Её пристальный взгляд непроизвольно следовал за Майклом по всей комнате. Она подумала, что никто из гостей даже не представляет, как ей сильно хочется, чтоб эта ночь поскорей закончилась. И ей стало жалко себя.
Высокий мужчина, выделявшийся седой головой и румяным лицом, говорившем о хорошем здоровье, приблизился, протягивая Барту руку, и пробасил:
– Как смеешь наслаждаться в одиночку обществом прекрасной юной леди?
– Викки, это – судья Генри Кинг, – с уважением представил Барт. – перед тем, как стать судьёй, был членом Законодательной палаты. Сейчас практикующий адвокат, но прежде мы часто называли его судьёй, поэтому теперь иначе и не называем. Генри, это – жена Майкла, Виктория, – сказал он, расцветая. Но во взгляде читалась едва заметная злоба, так как знал, что за ними наблюдает Сара.
– Рада познакомиться с Вами, судья Кинг, – мягко произнесла Викки.
– У Майкла великолепный вкус, – оценил судья красоту девушки.
«Побереги глаза для других дамочек», – снисходительно подумала Викки.
– Я то и дело вылавливаю его по всему дому, – на другой стороне комнаты какая-то женщина делала им знак рукой.
– Простите, – извинился судья, – жена требует внимания.
– О-ох, – проворчал Барт, касаясь локтя Викки. – Сюда идёт Мэри Фремонт. Вы никто в этом округе, – протянул он, – если не получите одобрения Мэри.
К ним решительной походкой шла высокая, угловатая, нарядно одетая женщина с бриллиантами на шее, серьгами в ушах и веером в руке.
– Барт, как ты себя чувствуешь сегодня? – спросила она, игнорируя Викки.
– Не плохо. А как ты, Мэри?
– Такая погода вредна для меня, – пожаловалась миссис Фремонт, – но я б не уснула, если б пропустила ваш банкет.
Затем она обернулась к Викки, небрежно отвечая на представления Барта.
– Вы познакомились с Майклом в Нью-Йорке, верно?
«Говорит так, словно это непристойно», – подумала Викки, а вслух сказала:
– Да.
– Вы англичанка, не так ли?
– Да, мэм, англичанка.
– Как Ваша девичья фамилия? – выпытывала Мэри Фремонт. – Я бывала в Лондоне по делам. Мы познакомились с несколькими приятными людьми.
– Уикершем, – ответила Викки с беспокойством, заметив, что к ним пробирается Сара. – Но я была в Лондоне только раз. Мы жили за городом.
– Уикершем? – Мэри Фремонт выпрямилась с сияющими глазами. – Я знала в Лондоне неких Уикершемов. У них за городом был дом, в Сассексе. Леди Барбара Уикершем, – вспомнила она. – Её муж – как же его звали? – она нетерпеливо нахмурила брови и торжествующе просияла она, наконец-то выудив из памяти имя. – Альфред, лорд Альфред Уикершем. Они имеют какое-либо отношение к Вашей семье? – взгляд вынудил Викки утвердительно кивнуть.
Девушка запнулась, лишившись присутствия духа, когда к ним с мрачной улыбкой присоединилась Сара.
– Мы очень дальние родственник, – сказала Викки с мягким достоинством.
Мэри Фремонт, поражённая откровением Викки, быстро удалилась. Сара стояла бледная от гнева.
– Викки, как Вы посмели – горячо зашептала она, – сказать Мэри Фремонт, что имеете какое-то отношение к лорду Уикершему!
– Это действительно так, – тихо и вызывающе сказала Викки. – Мы, Уикершемы, все родственники.
Так говорил её папа.
– Это ложь и Вы это знаете! – глаза Сары полыхали огнём.
– Сара, – сказал Барт, охлаждая её пыл, – не повышай голос.
– Папа был Уикершемом, – сказала Викки. Что-то перехватило горло, она видела в Саре врага. – Он не был в тёплых отношениях с семьёй, – девушка глубоко вздохнула. – Из-за мамы. Но он водил меня в оперу, и я там видела бабушку. Она сидела в специальной ложе. Она – леди, – настаивала Викки.
– Не желаю слушать эти сказки, Викки. Будем надеяться, что Мэри Фремонт не станет этим заниматься, – зловеще проговорила Сара. – Она раз в два года бывает в Лондоне и она раскроет Вас.
Только что прибыл Джек Лемартайн с Клодин и Сара тепло улыбнулась. Викки помнила слова Клодин. Сара Иден не принимает жену управляющего, за исключением Пасхи и Рождества. Ну и когда жену Майкла представляют светскому обществу Луизианы. Только сейчас Викки заметила, что среди гостей нет друга Майкла, Бена Вассермана, и ей почему-то стало грустно.
Наконец все торжественно направились в обеденный зал. В комнате стояла угнетающая жара, и даже бриз с реки не помогал. Внезапно дом осветила вспышка молнии.
– Прекрасная молния, – не упустил случая вставить реплику Барт. Похоже ему нравится роль хозяина.
Она облегчила себе задачу выбора места за столом, сев между Майклом и Джошуа Харрисом, поближе к Бетси.
Рабы внесли огромное количество еды и вина. Блюда с ростбифом, ветчиной, индейкой, дикой уткой, помпано. Из-под искусных рук Эльвиры вышли окра, джамбалайя, буйябес, мясо, жаренное на рашпере. Красная фасоль и рис. А также доб-глясе.
Сара сидела с приклеенной улыбочкой. Викки с горечью понимала, что та всё ещё взбешена, и едва в состоянии дотронуться до роскошной еды. Викки попыталась поймать взгляд Бетси. Харрисы пришли поздно, и ей до сих пор не представилось возможности поговорить с Бетси.
Подали десерт – огромное количество вкусного французского печенья, вокруг роскошного пирога с пеканами, приготовленного Юноной, шарлотку по-русски и драчену. А также американский и новоорлеанский кофе. Викки выбрала новоорлеанский и пришла в восторг от крепкого, разбавленного цикорием, чёрного напитка.
«Неужели я не права, рассказав всё Мэри Фремонт?» – билась тревожная мысль.
Гости стали выходить из-за стола в гостиную, где музыкантами играли ещё одну зажигательную польку.
Майкл участвовал в дискуссии, устроенной матерью; Барт поймал Джошуа и попросил откатить его в угол комнаты, где они стали обсуждать какую-то статью в свежем номере «Пикьюна». Не считая небольшой кучки гостей на дальнем конце стола, за столом остались только Викки и Бетси.
С заговорщицкой улыбкой Бетси придвинулась поближе.
– Мы побудем здесь ещё немного. Правда Сайрес хорошо играет? Он так гордится, что его приглашают на все банкеты. Тётя Сара платит ему пять долларов. Папа, разумеется, разрешает ему оставлять деньги себе. Викки, я так счастлива, что Майкл женился на тебе. Мы так боялись, что он никогда не женится после… – внезапно Бетси остановилась, испугавшись, что сболтнула лишнее.
Викки быстро подалась вперёд:
– После чего, Бетси? Пожалуйста, расскажи мне.
– Я не имею права говорить об этом, – запинаясь, пробормотала девушка.
– Бетси, прошу тебя. Мы же подруги. У меня нет друзей кроме тебя, ты моя единственная-приединственная подруга, – искренне сказала Викки. – Почему вы боялись, что Майкл никогда не жениться? Бетси… – она запнулась, глядя прямо в глаза Бетси. – Я люблю Майкла и хочу помочь ему. Мне необходимо знать, с чем придётся бороться.
– Он должен был жениться. – Взгляд Бетси мрачен и одновременно извиняющийся. – На Лилиан Картер. Но Лилиан подхватила жёлтую лихорадку. Она умерла летом, прямо перед свадьбой. Майкл был… Он обезумел от горя. Замкнулся в себе, и никто не мог достучаться до его сердца. Так продолжалось четыре года. Когда начал вновь встречаться с людьми, то стал застенчив, более скрытен, угрюм. Но тебе будет хорошо с ним, Викки. Я знаю, что тебе будет хорошо, – она взволнованно глядела на Викки.
– Вот почему он читает поэмы По, – прошептала Викки, и почувствовала, как сжалось сердце. – Вот почему он так рассердился, когда я взяла из библиотеки книгу.
Сможет ли она когда-нибудь сделать так, чтобы Майкл полюбил её? Ведь он влюблён в девушку, которая уже четыре года мертва.
12
Моник соскочила с соломенного тюфяка, на котором дремала, и с широкой улыбкой поклонилась Викки.
– Все ушли домой? – спросила она, подходя к юной госпоже, чтоб помочь раздеться.
– Ушли, – сказала Викки, силясь улыбнуться в ответ.
Пока Викки надевала ночную рубашку, буря собиравшаяся весь вечер, наконец-то разразилась в демоническом великолепии. Моник вздрогнула от внезапного, резкого треска.
– Это пекан в роще, – сказала девушка. – Утром мальчишки всё приведут в порядок, – взгляд стал мягче, когда она взглянула на Викки. – Юная мисси устала.
– Да, Моник, – ответила Викки, так как не хотела больше ни с кем разговаривать. В ушах звучал печальный голос Бетси, когда она рассказывала о Лилиан Картер.
Чувствуя, что госпожа нуждается в тишине и покое, Моник помогла лечь в постель, расправила сетку и покинула комнату. Викки перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Её охватило отчаяние. Майкл всё ещё оплакивает Лилиан, которая должна была стать его женой. Появиться когда-либо в его сердце место ещё для кого-нибудь? «Не для кого-нибудь, а для меня», – со страстью подумала Викки. Майкл. Любимый. Единственный.
Она заснула лишь, когда тёмное небо стало светлеть, и на нём появились розоватые полоски. Проснулась поздно, сырым утром, нехотя встречая новый день в Эдеме. Но упрямо напомнила себе, что это её дом. Девушка перевернулась на спину и тоскливо уставилась в потолок. Она обязана отвоевать себе место под солнцем.
Утренние часы с мисс Гардинер были уже в прошлом. Присутствие учителя танцев не требовалось. Викки усмехнулась, подумав, что вечером ни разу не танцевала польку.
Сегодня не стала спускаться на полуденную трапезу, решив поесть в комнате, куда Моник принесла поднос с едой. Когда девушка выходила, Викки услышала её тихий разговор с Титом, полевым рабочим, направленного в дом для помощи в «наведении блеска». Юная миссис Иден улыбнулась. Титу не более девятнадцати, высокий, крепкий и поразительно красивый парень, и Моник бросала на него застенчивые, но заинтересованные взгляды.
Викки осталась в комнате и после обеда. Мысли предательски возвращались к стычке, когда Сара резко выговаривала ей за то, что назвала себя родственницей лорда Уикершема, пусть даже и дальней. «Это правда, – с вызовом подумала она, – а Мэри Фремонт собиралась меня унизить».
За ужином Викки говорила мало. Майкл выглядел усталым, осунулся. Барт продолжал тираду о пессимизме, который, казалось, затоплял страну.
– Абсурдно говорить о панике, – распалялся он. – Сейчас не тридцать седьмой, когда банкноты банка Нового Орлеана обесценились с десяти до двадцати пяти процентов. У нас сейчас платёжеспособные деньги и сильная банковская система. Вся эта истерия просто смешна!
Эва угрюмо, но с интересом наблюдала за ним.
– По крайней мере, Юг вполне мог прокормить себя, – сказал Майкл, нарушив на короткое время молчание, – а теперь нет.
– Барт, то, что происходит с банком Флеминга и нами вполне достаточно, чтобы понять, что-то идёт не так, – с раздражением сказала Сара. – Зачем прятать голову в песок?
– Всё, что я знаю, так это то, что Юг меньше пострадает в финансовом плане, нежели любая страны, – отпарировал Барт. – Увидишь.
– Не понимаю, почему вы не смогли выслать мне денег, чтоб я осталась в Париже, – сказала Эва с яростью, которая в ней бурлила постоянно. Она повернулась к Саре. – Всё, что надо было сделать, продать несколько рабов!
– Эва, мы закрыли этот вопрос, – устало проговорила Сара. – Не желаю больше ничего слышать об этом.
– Есть много чего, о чём ты не желаешь слышать, – вызывающе сказала Эва. Атмосфера за столом стала накаляться. Майкл настороженно посмотрел на Эву. Затем взгляд метнулся к отцу. О чём знала Эва, что выводит Майкла из душевного равновесия? Он никогда не чувствует себя уютно в её присутствии. – Но о чём тебе придётся узнать, – высокомерно закончила Эва.
– Что ты имеешь в виду? – от досады Сара нахмурилась.
– Я об одном из тех дней. Ты знаешь о каком, – небрежно сказала Эва.
«Это угроза, – подумала Викки. – Угроза, которая каким-то боком касается Майкла».
Сразу после ужина Сара уединилась в библиотеке, прочитать деловую корреспонденцию. Эва ушла в комнату, прихватив бутылку кларета. Оставшаяся тройка вышла посидеть в галерею.
Наполеон подстёгивал лошадей. На губах Эвы самодовольная улыбка. Сара позеленела от злости, узнав, что сестрёнка уезжает в Новый Орлеан. Но интересно, как Сара могла не позволить поехать починить застёжку на любимом ожерелье? Застёжку, сломанную самой Эвой. И она сделает всё, чтоб ювелир не смог выполнить работу сегодня. Следовательно, впереди ещё одна поездка.
Когда же, наконец, Сара, избавится от этой девчонки? При мысли о том, что когда-нибудь Викки станет хозяйкой Эдема, в груди каждый раз клокотала ярость. Как отец мог так с ней поступить? Он обожал младшую дочь, хотя считал, что она слишком распущена, так как обожала вечеринки. Её взгляд стал колючим. Не стоит думать о вещах, волновавших отца! Просто он не всё понимал.
Надо заглянуть к ювелиру на Чартриз-Стрит. Сара сказала, там тот же мастер. Отдать ожерелье и сказать, что заедет за украшением на следующей неделе. Потом заглянуть к судье Генри Кингу. На последней вечеринке она его сразила. Жену Кинга едва удар не хватил, когда он с весёлым блеском в глазах танцевал с Эвой. Взгляд миссис Кинг словно приклеился к её груди.
Мысли перескочили на Джека Лемартайна. Он избегает её как чумы. Кажется, боится жены. Жаль.
Меньше чем через час Наполеон осадил лошадей у ювелирного магазина.
– Мадемуазель! – восторженно приветствовал её ювелир. – Сколько лет, сколько зим!
– Мадам, – с улыбкой поправила Эва. – Сейчас вдова. Принцесса Радзинская, – небрежно сказала она, протягивая ожерелье. Он понял, что ожерелье ненастоящее, копия свадебного подарка Яна. – Я жила в Европе. Последнее время в Париже.
Они немного поговорили о Париже, а потом Эва отправилась в офис судьи, зная, что вызовет суматоху раньше, чем появится в офисе Кинга.
– Вы были так милы на банкете, – томно сказала она, – что я подумала, Вы дадите мне совет в одном деликатном деле.
– Конечно, Эва, – заверил он, нетерпеливо подаваясь вперёд.
Она заколебалась.
– Мне трудно говорить о…
– Я Ваш адвокат, Эва, – сказал судья с лёгким упрёком. – Мне Вы можете рассказать всё.
– Речь идёт о моём отце. Точнее о том, как он оставил Эдем Саре. Вы не представляете, какую мне нанесли обиду, лишив части наследства, судья Кинг.
– Просто Генри, – настоял он, – Сара зовёт меня Генри.
– И вот я в нищете. Полностью завишу от Сары. Это, по меньшей мере, несправедливо. – Она украдкой наблюдала за судьёй. Он полон сочувствия. – Пыталась поговорить с Сарой, но она не желает меня слушать. Она даже не хочет продать несколько рабов, чтоб у меня были средства для возвращения в Париж.
– Эва, Ваш отец был прекрасный юрист, – осторожно сказал судья Кинг. – Завещание совершенно законно. Поскольку Вы значительно младше Сары, он, должно быть, считал, что оставляет Вас на попечение матери.
– Значит, с Сарой судиться бесполезно? – с неожиданной прямотой спросила она.
– Да, Эва, бесполезно.
– Значит, меня не стоит принимать в расчёт? – глаза угрожающе сверкнули. – Зависеть от щедрости и великодушия Сары, а потом Майкла с Алексом?
– Это не повод нарушать завещание, – вновь повторил он. – Всё сделано так, как хотел Ваш отец. А как чувствует себя в Эдеме новобрачная? – спросил он с деланным весельем.
– Прекрасно, – холодно ответила Эва.
– Всё, что нужно Майклу, чтоб стать более ответственным человеком, – он с энтузиазмом уходил от щекотливой темы, – это жена. Благодаря фамилии «Иден» он может сделать хорошую политическую карьеру.
– Не думаю, что Майкл интересуется политикой, – голос стал едким от сарказма. – Майкла интересует только юриспруденция.
Эва вышла из офиса судьи с ужасным чувством. Все планы и надежды рухнули. Она приказала Наполеону отвезти её в «Мадам Альфан», где презрительно отозвалась обо всех поданных блюдах. Из «Мадам Альфан» отправилась в отель «Сэнт-Чарльз». Цель поездки – зрелище, которое она не видела уже больше двенадцати лет. Рынок рабов.
Она пробиралась сквозь элегантно одетую публику, переполнявшую общие помещения отеля, пока не остановилась на краю толпы, собираясь узнать цены. Изобразив на лице вялую улыбку, высоко подняв голову и встав впереди остальных, чтобы никто с ней не заговорил, стала наблюдать за рабами, продаваемых оптом.
«Ах, какой превосходный самец, я б его тоже купила», – подумала Эва, когда красивого чернокожего юношу, не старше семнадцати, продали оптом с остальными. Настроение потихоньку поднималось. По телу побежала волна возбуждения, она представила этого юношу перед собой, непокорного, по которому плачет кнут. Он голый стоит перед ней, а хлыст в её руке врезается в гладкую, блестящую, чёрную кожу. Он умоляет о пощаде, и она милосердна. Эва подавила тихий стон, готовый вырваться из груди.
Она вернулась к экипажу и приказала Наполеону отвезти её домой. Но пообещала себе, что ещё не раз посетит Новый Орлеан. Саре не удастся держать её в Эдеме, словно пленницу.
Наполеон выехал на окраину города через Рэмпарт-Стрит. Эва с любопытством подалась вперёд, разглядывая ряды маленьких одноэтажных коттеджей, где жили квартеронки – любовницы состоятельных белых джентльменов. В Луизиане это традиция. Отец рассказывал об этом с презрением. Он рассказывал о многих вещах, не подозревая, что она и так всё знает. Папа любил её странной любовью: без конца баловал, а после смерти оставил без средств к существованию.
Когда она вернулась в Эдем, семья не спеша готовилась к обеду. В эти жаркие дни Сара всё-таки сдалась и дремала на кухне. Но Викки сидела в галерее, держа в руках неизменную книгу.
– Не спите? – насмешливо спросила Эва, но мысли были далеко отсюда.
– Здесь приятный бриз, и мне это нравиться – любезно объяснила Викки. Эва решила, что Викки её боится, и это забавляло принцессу Радзинскую. Она уверена, что легко увела бы Майкла от Викки, если б и в самом деле хотела. Но Сара будет гнуть свою линию, так что оно того не стоит.
– В Новом Орлеане ужасная жара. Просто невероятная. Я знаю, зачем Майкл ездит туда каждый день. – Она замолчала, по лицу пробежала таинственная улыбка. – У Майкла, конечно, на это есть причины.
– У него там юридическая практика, – быстро сказала Викки.
– Я видела его утром, когда приехали в город. Меня он, разумеется, не заметил. Он заходил в дом на Рэмпарт-Стрит, – губы искривила злобная усмешка. – Жена должна знать, если муж посещает любовницу, не так ли?
Викки, поражённая, глядела на неё в упор. Не произнеся больше ни слова, Эва поспешила в дом.
Виктория, остолбенев, сидела в кресле-качалке, раскрытая книга лежала на коленях. Слова Эвы эхом отдавались в голове. У Майкла любовница в Новом Орлеане.
Уходить из галереи не хотелось. Она продолжала безмолвно сидеть, у ног лежал Сэм и время от времени поскуливал. Как можно справиться с этим, сильно любя Майкла? Как можно оставаться в Эдеме? Но она знала, что сможет.
Дни потекли однообразно. Пустые, безрадостные дни, приносившие лишь крушение надежд. Викки боялась однажды увидеть Майкла у дома на Рэмпарт-Стрит. Что-то нужно делать со свободным временем, кроме как сидеть в галерее и читать. Эва каталась верхом или, игнорируя возражения Сары, уезжала в Новый Орлеан. Викки ужасно хотела, чтоб пришла Бетси. Зайти первой она не отваживалась.
Так как ночью Викки спала плохо, приходилось спать днём. Проснулась словно от толчка, услышав у двери голос Сократа, приглашающего гостя.
Никто никогда не приходил днём. Все знали, что Сара занимается делами плантации. Странно. Викки встала, подошла к двери и приоткрыла на пару сантиметров.
– Пожалуйста, проходите в гостиную, мисс Кинг. Я скажу мисс Саре, что Вы пришли.
Викки закрыла дверь и подбежала к кровати, остановилась в футе от неё и взяла платье. Миссис Кинг. Должно быть, жена судьи. Одеться и спуститься вниз? Или миссис Иден пошлёт за ней, если захочет её видеть? Она не собиралась «высовываться» там, где не просят.
Викки взяла журнал и села на стул у окна. Свекровь, вероятно, рассержена, как потревоженное осиное гнездо, что её отрывают от работы, но ни одна леди, а тем более уроженка Юга, не лишит себя удовольствия побыть в компании.
К ней поднялась Моник со стаканом лимонада и собралась перестелить постель. Викки слышала доносящиеся снизу приглушённые голоса. За ней никого не послали. Ей было одновременно и хорошо, и немного обидно.
Пока семья не села ужинать, Сара ничего не говорила о дневном визитёре, хотя явно довольна тем, что приняла миссис Кинг.
– Майкл, ты невыносим, – побранила она сына, ослепительно улыбаясь, – почему ты ничего не сказал о предложении судьи Кинга?
– О каком предложении? – ухватился за новость Барт. – Что происходит? – Он переводил взгляд с Сары на Майкла. Эва даже перестала дуться, чтобы послушать, о чём речь. – Что у тебя за дела с судьёй?
– Он предложил, – тихо проговорил Майкл, – перейти в его фирму партнёром.
– Ого, вот это сделка, Майкл! – возбуждённо сказал отец.
– Я знал, что Викки покорит всех, – Барт с добродушной иронией поклонился девушке. – Но если серьёзно, он считает, раз ты женился, то стал более ответственным. Не могу выразить, как я рад, Майкл.
– Я сказал, что, возможно, не соглашусь, – осторожно сказал Майкл. Мать с недоверием уставилась на сына. Эву это, казалось, забавляло.
– Майкл, ты о чём? – от потрясения голос Сары дрожал как натянутая струна. – Генри Кинг – лучший поверенный адвокат в штате. Никто в здравом уме не откажется от такого предложения!
– Генри считает, что ему нужен свой человек в офисе, – сказал Барт. – Он работал тридцать лет, создавая практику, и ни одна из его пяти дочерей не вышла замуж. Он кажется таким же здоровым, как прежде, но после перенесённого удара знает, что это не так. – Лицо Барта на мгновение ожесточилось. – Послушай, Майкл, ты ведь не отказываешься от предложения? Ты ведь сказал, что подумаешь?
– Я ответил категорическим «нет», – устало произнёс Майкл, – но, конечно, согласился пересмотреть предложение. Из вежливости.
– Не теряй время, соглашайся, – вскричал Барт. – Любой молодой юрист продал бы родную мать ради партнёрства с судьёй.
– Только не я, – твёрдо сказал Майкл.
– Почему нет, Майкл? – Сара едва сдерживала себя.
– Потому что мне не нравится его отношению к рабству. – Внезапно Майкл вспылил. – Я расхожусь с ним во мнениях по большинству вопросов. Некоторые из приговоров, которые он вынес за свою судейскую деятельность, поверьте мне, я читал все, вызывают у меня тошноту, – жёстко сказал он. – Я не могу с ним работать, сохранив чистой совесть.
– Чёрт возьми, Майкл, ты рассуждаешь как аболиционист! – заорал отец. – Нахватался этой гадости на Севере, в колледже! Так позволь сказать тебе кое-что. Аболиционисты, первым делом, ничего не знают о рабстве. Черномазые ублюдки живут в условиях, которые лучше всего для них подходят. Они не знают о тысячах долларов, которые нам должны негритосы. Мы покупаем им еду и одежду, даём им крышу над головой. А они настолько ленивы, что, чёрт бы их подрал, не собирают и десятой доли той части хлопка, которую в состоянии собрать. Воруют наших бычков у нас на глазах. Нет, судья Кинг прав, когда говорит, что нужно держать негров в узде!
– Майкл, посмотри, как доброжелательно мы обходимся с рабами, – упрекнула его Сара.
«Идены – да, но что можно сказать о других рабовладельцах?» – угрюмо подумала Викки.
– Потом, подумай о детях и их родителях, работающих на фабриках в Англии и Шотландии, – продолжала Сара. – Восьмилетние дети работают вместе с родителями по четырнадцать часов в день в отвратительных условиях. Сироты живут в работных домах. Их отправляют на работу, чтобы они смогли заплатить за проживание, а для себя им не остаётся ни цента. Наши рабы, Майкл, живут намного лучше. – На её шее пульсировала жилка. – Итак, скажешь судье, что счастлив стать его партнёром.
– Судья Кинг жёстко боролся против постановления о признании рабов и освобождении негров, чтоб они могли свидетельствовать в суде против белых. Это прошло в Законодательную палату, несмотря на его усилия, – обратил внимание Майкл.
