Текст книги "Эдем (ЛП)"
Автор книги: Джулия Эллис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
20
В тишине утра Викки быстро сбежала по лестнице, выскочила из дома на яркий солнечный свет, быстро рассеивающий утренний холод. Трава под ногами немного сырая. Она прогуливается, наслаждаясь прикосновениями лучей солнца к лицу. Счастье бьёт ключом, сегодня они с Майклом будут в Новом Орлеане.
Викки пошла на конюшни. Моник рассказала о новом приплоде котят.
– Какая прелесть! – воскликнула она, увидев ящик, где лежали: крохотные пушистые комочки, вслепую тыкаясь в поисках матери.
– Правда они очаровательны? – вежливо спросил сопровождающий и, сверкнув белозубой улыбкой, умчался прочь. Ему было строго приказано вернуться к работе.
Несколькими мгновениями спустя Викки вздрогнула от голосов снаружи конюшен. Один из них принадлежал Алексу.
– Мэтью, ты же помнишь Джанин. Джанин и её мать, Луизу, – надавил Алекс. – Отец продал их около трёх лет тому назад…
– Сожалею, но не помню, – взволнованно ответил мужской голос. – Правда, маста Алекс, я не помню.
– Ладно, Мэтью, – устало сказал Алекс, – не помнишь. Но как только вспомнишь, сразу иди ко мне. Ты меня слышишь? Это останется только между нами.
– Да, са', – нервно ответил Мэтью. – Если вспомню, приду и скажу Вам.
Викки застыла. Алекс уходил из конюшен. Он только что доверился Мэтью, но ведь будет спрашивать и остальных. Бедный Алекс.
Позже, за обеденным столом, она сидела напротив Алекса и отчаянно пыталась найти возможность сказать ему что-нибудь успокаивающее. Барт сегодня непривычно молчалив. Сара тоже хранит молчание. С трудом пытаясь прорваться сквозь завесу повисшей тишины, Викки заставила себя говорить о предстоящей поездке.
– Я так взволнованна поездкой в оперу, – она заставляла себя выглядеть весёлой и жизнерадостной. – Я была в опере только раз в жизни… – и замолчала, вспомнив последний раз, когда упоминала о посещении оперы. Сара тогда не поверила.
– Для новорлеанцев, – сказал Алекс, – опера – стиль жизни. Если они бедны, то обойдутся без еды, лишь бы купить билет. Мама, папа и я уже не особо обращаем на это внимание, а Майкл до сих пор считает обязательным ходить в оперу несколько раз за сезон. Тебе понравиться.
Дни тянулись очень медленно. Как и Алекс она пристрастилась к долгим прогулкам, с нетерпением ожидая поездки в Новый Орлеан. Её изводило внутреннее напряжение, когда ночами напролёт лежала без сна, ощущая в соседней комнате присутствие Майкла. Она всё-таки женщина.
Викки помнит о соглашении, когда выходила замуж за Майкла. Он считает те две ночи грубой ошибкой. Он любит Лилиан. Любит так страшно и безнадёжно, что больше ни на кого не смотрит. Но однажды, в краткий миг, взглянул на неё, и между ними проскочила какая-то искорка. Искорка воспоминания о двух встречах, но он решил от них отречься.
Утром того дня, когда Викки должна встретиться с Майклом в городском доме, она проснулась с чувством радости и восторга. Они поужинают в их доме и пойдут в театр смотреть «Гугенотов», оперу Мейербира, каждый год открывающую сезон в Новом Орлеане.
Моник принесла поднос с завтраком.
– Я собрала Ваши вещи, – сказала она, пока Викки молча завтракала.
– Моник, – засмеялась она, ласково глядя на девушку, – мы не поедем раньше четырёх. – Викки понимала нетерпение Моник. Та тоже хотела, чтоб поскорей пришло время, когда они сядут в экипаж и поедут в город.
После завтрака Викки вышла из дома и, прогуливаясь по пекановой роще, направилась к дому Лемартайнов. Она не была у Клодин уже две недели.
– Судя по всему, приехал Алекс, – сказала Клодин. – Он собирается остаться?
– Да. – Викки села рядом на маленький диванчик. Клодин сделала знак пожилой рабыне в пёстрой юбке и блузке, покрывающим волосы ярком тиньоне с зелёными и оранжевыми линиями, напоминающими языки пламени, и приказала принести чай.
– Я сегодня встречаюсь с Майклом в Новом Орлеане. – Как она это произнесла! Как жена! – Он ведёт меня в оперу.
– Я поеду в город на следующей неделе, – сказала Клодин. – Джеку нечего делать в Новом Орлеане, а я встретила очаровательную француженку, недавно туда переехавшую. У неё изумительный дом и она приглашала меня ночевать. Джека раздражает, что я, как он говорит, так легкомысленна, пока страна находится в ужасном состоянии. Говорит, что даже в оперу никто не ходит. Но я трачу на билет совсем немного денег. Я хочу быть гостьей мадам Колиньи, – в голосе появились нотки горечи, – хотя мне стыдно, что не могу отплатить ей за гостеприимство. Не могу пригласить её сюда.
– Если ей нравится твоя компания, это не имеет значения, – сказала Викки, – уверена, она рада, что у неё есть ты.
Клодин пристально посмотрела на неё.
– Викки, ты счастлива в Эдеме?
Викки смущённо потупилась под её взглядом и тихо проговорила:
– Мне очень нравится здесь.
Служанка, поразительно живая и грациозная, несмотря на возраст, принесла чай и небольшие пирожные. Она взглянула на Викки с робкой, необычно волнующей улыбкой.
– Матушка Дафна сейчас здесь. Она для меня и горничная, и повар, – с удовольствием сказала Клодин. – В ней есть сила вуду, – созерцательный взгляд остановился на Викки. – Но ты ведь не веришь в эти штучки? Никто из больших домов не верит. – Викки вновь оказалась в стане врагов.
– Я ничего не знаю об этом.
– Как-нибудь расскажу, – пообещала Клодин. – Когда-нибудь тебе может понадобиться её помощь.
Выходя из дома Лемартайнов, Викки с облегчением вздохнула. Когда она взглянула в глаза матушки Дафны, её пробил такой озноб. Клодин сказала, матушка Дафна может предсказывать будущее. Что матушка Дафна увидела в её жизни, если посмотрела с такой жалостью и печалью?
Викки быстро шла через высокий, на фут выше её, бурьян, выбрав кратчайшее расстояние, вдали от расчищенного от леса участка. Едва не спотыкаясь, спешила покинуть оставшийся позади дом. Она замерла, внезапно в нескольких шагах услышав голоса, и спряталась за бурьяном.
– Матушка Дафна, ты должна сказать мне, – обхаживал колдунью Алекс. – Все остальные боятся.
– Маста Алекс, не просите, – умоляла матушка Дафна. – Меня высекут, если маста Барт узнает, что это я Вам сказала.
– Не узнает. Я не причиню Джанин вреда, просто хочу её увидеть. – В голосе слышалось отчаяние. – Я знаю, она в Новом Орлеане. – Кто-то сказал ему или просто блефует? – Матушка Дафна, ведь ты была со мной, когда родился ребёнок. Наш ребёнок. Ей пришлось пережить ужасные вещи. Я хочу убедиться, что с ней всё в порядке.
– Человек по имени Локвуд, – голос так тих, что Викки едва расслышала. – Луизу и Джанин продали в Новом Орлеане. Ему. Джо Локвуду.
Викки заставила себя быстро удалиться. Когда я найду Джанин, то заберу её отсюда. Как угодно, но сделаю это. Так говорил Алекс, и Викки охватила дрожь, когда вспомнила, какое тогда у него было лицо.
Ей очень хотелось всё рассказать Майклу; но никогда бы не нарушила слово, данное Алексу. Она обещала ничего не рассказывать Майклу. Однако куда Алекс мог уехать с Джанин? Куда они могли убежать?
Она поспешила к дому, оставляя позади тихий разговор. Матушка Дафна была с Джанин во время жутких родов. Матушка Дафна очень хочет утешить Алекса, сказать, что с Джанин всё в порядке. «Но как Джанин может быть в порядке, оставаясь рабыней?» – спрашивала себя Викки.
Во время полдника Алекс выглядел молчаливым, отсутствующим. Сара с тревогой посматривала на него, что-то рассказывая об урожае.
– Алекс, ты ничего не ешь, – с тревогой сказала Сара.
– Я не голоден, – ответил он со скрытой враждебностью.
– Когда Вы отправляетесь в Новый Орлеан? – спросила Эва.
Викки почувствовала себя неуютно:
– Майкл сказал, что я должна выехать в четыре.
– Вас отвезёт Наполеон или Тит, – медленно проговорила Сара, – посмотрим, кто из них свободен.
Викки с ужасом уставилась на неё. Майкл сказал конкретно, что она должна выехать в четыре.
– Пошли Тита, – с подчёркнутой медлительностью произнёс Барт. – Он будет сидеть на козлах с этой манерной Моник. Всё, что она делает в доме, глазеет на его смазливую, чёрную физиономию. Я считал, Сара, ты достаточно высоко себя ценишь и загружаешь всех негров работой.
Викки сжала зубы, чтобы не высказать всё, что думала по этому поводу.
– Хорошо, Барт. Тит отвезёт Викки в Новый Орлеан, – невозмутимо ответила Сара, – если это так для тебя важно.
Задолго до четырёх Викки оделась и ждала в галерее, когда Тит подаст экипаж. Моник, надев широкий, жёлто-зелёный тиньон из полосатой хлопчатобумажной ткани, подаренной Викки, сидела на ступеньках, сжимая дорожную сумку хозяйки.
Внутри дома Алекс снова и снова играл на пианино одну и ту же неизвестную заунывную мелодию. Она понятия не имела, что Алекс ещё и играет.
– Алекс, ради всего святого, сыграй что-нибудь другое, – вопил Барт. – От этой мелодии у меня мурашки бегают.
– Экипаж, – обрадовалась Моник. Она тот час же вскочила, всё ещё улыбаясь – на козлах сидел Тит, высокий и красивый.
Джефферсон сбежал вниз, открыл дверь, помог ей войти внутрь, затем помог Моник, поддразнивая её, и, внезапно потерял дар речи, помогая ей занять место рядом с Титом.
– Езжай аккуратно, Тит, слышишь? – сказал Джефферсон с напускной суровостью, как будто был самой Сарой. – И не гони, когда будешь в городе.
Экипаж откатился от дома, и Викки с волнением откинулась назад. Она едет в Новый Орлеан, в оперу. Вместе с Майклом. Останется на ночь в городском фамильном доме. Первая ночь за пределами Эдема за долгие месяцы.
Городской дом Иденов находился на Чартр-Стрит. Двухэтажный особняк с преобладанием галерей, обрамлённых кованым металлом и украшенных комнатными растениями. Из высокого, доходящего до пола, двустворчатого окна, что выходило на нижнюю галерею, выглянула полная негритянка в белом фартуке и в таком же тюрбане. Она немедленно исчезла, как предположила Викки, поспешив к двери, чтобы её встретить.
Экипаж въехал в ворота. Викки заметила, что дом значительно больше в глубину, чем в ширину. Тит подал экипаж к дому и остановился перед широченной, изящной, деревянной лестницей.
Вверху лестницы открылась дверь, и темнокожая женщина согнулась в экстравагантном поклоне.
– Мисси проделала долгое путешествие, устала, – приятным, тихим голосом пропела она. Её акцент доставлял Викки наслаждение так же, как и душевное тепло. – Пройдём в гостиную. Маста Майкл читать в кабинете. Я сказать ему, что Вы здесь.
Викки вошла в громадную, уютно меблированную, с высокими потолками и несколькими окнами комнату. По дому витает пикантный аромат кофе.
– Эмиль! – властно позвала женщина, оставив Викки сидеть на маленькой, покрытой гобеленом софе, – скажи маста Майклу, что леди здесь!
Пока Викки сидела и маленькими глотками пила крепкий, чёрный кофе и понемногу откусывала пралине, в комнату, припозднившись, вошёл Майкл.
– Вижу, Кэприс хорошо позаботилась о тебе. Поездка была утомительной?
– Я наслаждалась каждой минутой, – страстно ответила Викки. – Я так взволнована. – В течение нескольких томительных минут Викки ждала, что Майкл возьмёт её за руку. Однако он сел рядом, выдержав порядочное расстояние, и попросил Кэприс принести кофе и ему.
Майкл заговорил об опере, которую они должны посмотреть.
– Когда я был ребёнком, мама регулярно брала меня в оперу. Это всегда было важным процессом. Но позже, из-за необходимости смотреть за плантацией, она стала ездить в Новый Орлеан всё реже и реже. Мама действительно изумительная женщина, – рассказывал он с оттенком гордости. – Она руководит Эдемом не хуже любого мужчины, ты уже видела её на вечеринке – безупречная хозяйка.
В памяти Викки всплыл вечер в Ковент-Гарден вместе с отцом. Она вспомнила элегантно одетую, надменную женщину в ложе, сделавшую вид, что не узнала их. Железная воля.
Когда она покончила с кофе и пралине, Майкл неловко прокашлялся.
– Кэприс отведёт тебя в твою комнату, – эта формальность причиняла боль. Майкл, вспомни. – Кэприс, – бодро позвал он. – Будь добра, покажи мисс Викки её комнату.
Комната оказалась большая, много окон, чтоб в летнюю жару мог проникать лёгкий ветерок, и элегантно обставлена во французском стиле. Моник достала и стала развешивала содержимое дорожного чемодана Викки.
– Мисси наденет вечернее платье сейчас?
– Немного отдохну, – сказала Викки. Возбуждение от того, что она, наконец, наедине с Майклом вдали от тягостного давления Эдема внезапно полностью исчерпали все силы.
В оперу отправились рано, так как мелкий дождь, моросивший весь ужин, угрожал перерасти в ливень. Майкл, казалось, забавляло, что у Викки на лице столь явно написано нетерпение.
Внезапно он с крайне изумлённым видом подался вперёд:
– Это же Алекс!
Вздрогнув от неожиданности, Викки проследила за взглядом Майкла. Алекс стоял под дождём напротив банка. На лице в разливающемся свете газового фонаря написано страдание, взгляд прикован к верхнему окну небольшого дома.
Майкл дёрнулся было позвать Тита, но Викки сдержала порыв, положив ладонь ему на руку.
– Не нужно, – настойчиво попросила она. – Не останавливай. Поехали дальше. Пожалуйста, Майкл.
Майкл в недоумении повернулся:
– Почему, Викки?
– Я не могу сказать, – прошептала она, и лицо залила краска. Она поняла, что Алекс, должно быть, смотрит сейчас на дом, где живёт Джанин. – Не нужно мешать Алексу.
В течение долгих минут Майкл пристально смотрел ей в глаза; затем отвёл взгляд и откинулся назад. Они проехали целый квартал в напряжённом молчании, прежде чем Майкл нарушил его.
– Викки, он тут из-за Джанин? – грустно спросил он. На секунду замолчал. – Ты что-то знаешь о Джанин?
Она кивнула.
– Я обещала Алексу, что никогда не буду говорить о том, что он мне рассказал.
– Он ищет её в Новом Орлеане, – догадался Майкл.
– Я тоже так думаю, – согласилась Викки. Майкл не знал, что Джанин его единокровная сестра. Только Алекс имел право ему об этом сказать. – Что будешь делать? – с тревогой спросила она.
– Я не имею права пытаться прожить жизнь Алекса за него, – тихо ответил Майкл.
Большая часть ожидаемого от оперы удовольствия пропала для Викки. Она не могла выкинуть из памяти Алекса, в надежде ожидающего, что Джанин подойдёт к окну. Он знал, что она там?
После представления Майкл вежливо поинтересовался, желает ли она поехать куда-нибудь выпить кофе или предпочитает отправиться прямиком домой.
– Если можно, домой.
Майкл тоже взволнован случайной встречей с Алексом. Хотя твёрдо решил не вмешиваться, Майкл переживал за брата.
– Расстроилась из-за Алекса? – спросил Майкл, когда удобно расположились перед огнём в гостиной. Кэприс и Эмиль, вместе с Колином, ушли в жилище для прислуги позади дома. Моник дожидалась Викки в комнате. – Жалеешь, что не остановились?
– Нет, – твёрдо сказала Викки. – Но я боюсь за него.
– Завтра вечером я поговорю с Алексом, – решил Майкл.
– Только спокойно, ладно, – попросила Викки.
– Я не стану отрывать ему голову, – помедлил с ответом Майкл, глаза грустные. – Викки, мне нужно спросить тебя. Ты счастлива в Эдеме? Не жалеешь, что приехала в Луизиану?
– Каждый миг, что провела в Эдеме, – решительно сказала она.
– Викки… – мучительный, но полный надежды шёпот. Он взял её руку и поднёс к губам.
Когда Викки вся затрепетала, зная, каким будет следующее движение, чтоб полностью оказаться в его руках, тишину расколол резкий стук в дверь.
– Лучше пойду, – сказал он, сильно взволновавшись. И ещё, как с болью подумала Викки, ему, казалось, стало легче от непрошеного вторжения. – Эмиль и Кэприс уже в постели.
Викки села на софу, дрожа от несбывшейся надежды.
– Алекс, ты промок до нитки, – донёсся заботливый голос Майкла – Иди к огню.
– Могу я остаться на ночь? – спросил Алекс. – Меня привёз Наполеон, но я отправил его обратно. Я просил передать маме, что ночевать буду здесь. Если ты не против…
– Конечно, не против. Побудь у огня, обсохни. Я принесу немного бурбона.
Викки попыталась улыбнуться, когда Алекс встретился с ней взглядом.
– Ты говорила Майклу? – тихо спросил он.
– Нет, – шёпотом ответила Викки.
– Я сам скажу.
Викки молча сидела на софе, когда Алекс, едва сдерживая стремительный поток слов, рассказывал брату об отношении Иденов, отца и младшего сына, к Джанин. Она видела, что Майкл в шоке.
– Папа сказал, что продал Джанин в Северную Каролину. Он солгал. Он продал её и Луизу мистеру Локвуду, управляющему банка, здесь, в городе. Он холостяк. Джанин, её мать и также ещё один слуга работают дома. – Его взгляд встретился с взглядом Майкла, как будто они хотели обменяться друг с другом какой-то тайной. – Клянусь, я увезу её, если смогу найти.
– Алекс, это невозможно, – спокойно сказал Майкл. – Ты не сможешь купить свободу Джанин. И даже если б смог, если б у тебя были деньги, и Локвуд согласился продать её, куда б ты поехал? Алекс, – закончил он с болью в голосе, – ты говоришь о девушке, которая приходится нам единокровной сестрой. Мне и тебе. – Такая душевная боль была во всём его облике. Беда Алекса была его бедой.
– Почему папа солгал? – голос Алекса от ярости стремительно набирал высоту. – Зачем ему надо было лгать?
– Таковы его манеры, – Майкл внезапно осунулся. – Так легче. – Он поднялся. – Уже поздно. Пойдёмте по комнатам. Утром я буду в офисе один. Домой поедем все вместе в полдень.
Моник ждала хозяйку в комнате, чтобы помочь лечь в постель. С Кэприс договорились, что девушка будет спать на полу на соломенном тюфяке.
Сон приходить не спешил. Спустя некоторое время она услышала ритмичное дыхание Моник. Викки лежала и вглядывалась в темноту, широко открыв глазами и вспоминая момент, когда Майкл взял её руку и поднёс к губам.
21
На следующий день, ровно в полдень, когда восхитительный солнечный свет сменил льющий всю ночь дождь, Викки и Алекс сели в экипаж. Прибыл Майкл, взяв с собой шесть книг в кожаном переплёте.
– Хочу изучить перед судебным процессом, – Майкл указал на стопку книг. – Не хочу упустить ни одной запятой в деле Уинтропа.
– Скоро судебный процесс? – Лицо Викки просияло. – Не знала, что он вернулся из Англии.
– Ещё на прошлой неделе. Надо было тебе рассказать, – извинился он. Голос доброжелательный, однако избегает встречаться глазами с женой. И Викки с разочарованием это отметила.
– Это будет освещаться в газетах? – спросила она. – Беспристрастно?
Майкл вздохнул.
– Смешно утверждать, что у нас на Юге существует свобода прессы. На страницах газет Юга не позволят появиться ни одному слову против рабства. Я собираюсь драться так жёстко, как смогу, пока не добьюсь объективного освещения дела в печати. «Пикьюн» иногда бывает очень жесток, несмотря на протесты подписчиков. Хочу показать всему Югу, что раб может давать свидетельские показания в суде против белого, и что белый может проиграть, если не прав.
– Ты считаешь, что суд признает его виновным? – с горечью спросил Алекс. – Последняя, самая пьяная скотина, если только она белая, имеет больше авторитета, чем самый интеллигентный негр. Ты это ведь знаешь, Майкл.
– Всё так, Алекс. Я продолжу разговор с мамой и папой. Немного времени и всё изменится. Всё больше и больше южан видят зло рабства, даже если не говорят этого.
– Их небольшая горстка по сравнению с теми, кто поддерживает рабство, – настаивал Алекс. – У нас в колледже был профессор. Глядя на нас, он ругал весь мир. Согласно его философии о врождённом равноправии каждого человека, большинство американцев освободили рабов. На протяжении поколений южане чувствуют вину из-за наличия у них рабов. А последние семь или восемь лет с ним произошли разительные перемены, и он пошёл в «крестовый поход» на стороне рабства, чтоб обелить этот грех. Библия одобряет рабство, заявляют они. Рабство оправдано. Даже отцы-основатели были на стороне рабства. Будучи в комитете, они выкинули из Декларации Независимости решение об отмене рабства. С этим тяжело бороться, Майкл.
– Я знаю о массированной пропаганде в защиту рабства, – сказал Майкл. – Они умеют управлять совестью жителей Юга. Но это не может так продолжаться. Рабство должно исчезнуть.
– А вместе с ним и Соединённые Штаты, – предостерёг Алекс.
– Мы одна страна, – парировал Майкл. – При всех разногласиях мы должны придерживаться этого пути.
– Майкл, о прошлой ночи… – Алекс неожиданно смутился. – Я скажу маме, что был в казино.
Майкл серьёзно кивнул.
Алекс вернулся к газете, а Викки откинулась назад, вспоминая, что Майкл рассказывал о рабе Уинтропа, с кем так плохо обошёлся нанявший его человек.
В Эдеме за ужином Викки заметила, что Сара выглядит озабоченной. Наверное, огорчилась, что Алекс ездил в Новый Орлеан.
– Поездка была приятной? – спросила она.
– Нормальной, – Алекс сделал вид, что ему скучно. – Сколько ставок можно сделать с двумя долларами в кармане? Я кое за чем присматривал, – закончил он весело.
– Утром заглянул Чарли Грисуолд, – как бы невзначай сказал Барт, но глаза внимательно следили за Майклом, – говорит, Уинтроп, наконец, идёт в суд с этим дурацким делом.
Майкл слабо улыбнулся.
– Папа. Я адвокат и буду рассматривать это дело, – и сделал паузу. – На следующей неделе.
– Чёрт возьми, Майкл, что с тобой творится? – голос Барта стал высоким от гнева. – Ты хочешь погубить себя как адвокат?
– Майкл, ты всё равно, что труп, если возьмёшься за это дело против Генри Кинга, – твёрдо сказала Сара. – О тебе пойдёт дурная слава аболициониста. Да, они предоставят тебе слово, – с неприязнью признала она, – но каково будет твоё будущее, как юриста?
– Майкл… – Викки вызывающе вскинула голову. – Я могу пойти в суд и посмотреть на тебя?
Его взгляд метнулся к ней, и в нём была такая признательность, что сердце затрепетало.
– Счёл бы за честь, Викки.
От ярости губы Сары плотно сжались и превратились в тонкую линию. Женщина сочла это публичным оскорблением, нанесённым ей лично. Она обернулась к Алексу. Рука дрожала, когда подносила вилку ко рту.
– Алекс, я хочу, чтобы здесь, в Эдеме, ты начал изучать по книгам какое-нибудь дело. Уже пора. Всего лишь час-два в день, – голос был слегка скрипучим. Викки понимала, что Сара ненавидит её, так как потеряла контроль над Майклом.
Сара сидела за рабочим столом, когда в Эдем приехал Джошуа. Сократ провёл его в библиотеку, а потом вышел отдать распоряжение Юноне, чтоб та принесла кофе и кекс.
– Не думаю, что ты слышала эту новость, Сара, – сказал он, падая в любимое кресло.
– Какую новость, Джошуа? – она подалась вперёд, устремив на него внимательный взгляд. – Что случилось?
– Утром умер Генри Кинг.
Сара в шоке уставилась на него, внезапно похолодев.
– Но ведь он оправился от болезни и выглядел прекрасно, вернулся в офис на полный рабочий день. Не могу поверить.
– Знаю. Все ошеломлены. Семья только что послала человека сообщить, что похороны назначены на утро в пятницу. Ты, конечно же, захочешь прийти?
– Разумеется, Джошуа.
В то время как Джошуа полным сочувствия голосом рассказывал о долгой юридической карьере судьи, Сара ругала себя, что не удалось впихнуть Майкла в офис Кинга. Какая потеря, думала она с чувством разочарования. Он бы унаследовал бы всю практику судьи.
Сара с усмешкой подумала, что Барт прав. Она теряет Майкла. Из-за Викки. Иногда он смотрел на Викки с той же нежностью, как когда-то на Лилиан. Какая трагедия, что Лилиан умерла в столь юном возрасте, однако это могло означать и конец жизни для Майкла. Она была бы хорошей женой. Трудно найти в штате девушку, которая не мечтала бы стать женой Майкла.
Вошла Нэнси с кофе и английским печеньем, которое Джошуа так любил. Сара заставила себя сосредоточиться на словах Джошуа.
– Не предполагал, что будет такой плохой урожай, – с сожалением говорил Джошуа. – Не думаю, что соберём хотя бы кипу за целый месяц. Почти все прошлые годы к январю у нас был полноценный урожай.
– За последние три недели мы ничего не собрали, – ответила Сара. – Джек ужасно расстроен.
– Чей это экипаж? – их прервал раздавшийся в холле голос Барта. – Посмотри, Джефферсон.
– Это Джошуа, Барт, – прокричала Сара. Почему ему нужно интересоваться этим именно сейчас? Обычно ему пофиг, кто приезжает, за исключением, когда он ждал Чарли Грисуолда.
Джефферсон ввёз Барта в библиотеку, и, повинуясь его жесту, быстро испарился.
– Трудолюбивый плантатор ухитряется убивать время в середине дня? – насмешливо произнёс Барт.
– У меня плохие новости, Барт, – объяснил причину прибытия Джошуа. – Сегодня утром умер Генри Кинг.
– Будь я проклят! – тихо выругался Барт. – Когда-то он хвастался, как хорошо у него идут дела. – Он прищурился. – Кто примет управление его делом?
– У него никого не было, – подчеркнул Джошуа. – Полагаю, семья продаст со скидкой весь бизнес. Пусть так и будет.
– Майкл мог быть с Генри на дружеской ноге и перенять бизнес, – разочарованно сказала Сара.
– На то она и молодёжь, чтоб самим себе создавать проблемы, – мягко ответил Джошуа.
– Майкл нахватался бредовых идей, – резко высказался Барт. – Он собирается переделать весь Юг.
Сара сдержала резкий ответ.
– Джошуа, знаю, ещё рано, но помни: ждём вас с Бетси на рождественский ужин, как обычно.
– Я каждый год жду этого с нетерпением.
Сара откинулась на спинку кресла, а Барт вовлёк Джошуа в очередную бесконечную дискуссию о текущем финансовом кризисе. Голос становился громче, когда он подливал себе бурбон.
Сара вспомнила про Алекса. Она едва не потеряла рассудок, когда узнала, что тот ходил на конюшни и приказал Наполеону отвезти его в город. Наполеон, слава Богу, сразу же вернулся и передал слова Алекса, чтоб не расстраивалась.
А Барт за ужином выглядел сдержанным, когда сказала, что Алекс уехал в Новый Орлеан. Для неё по-прежнему мучительно больно говорить с Бартом о Джанин. О ребёнке Барта. Она настаивала, чтоб продал Джанин плантатору в Северной Каролине, однако Барт лгал ей при всяком удобном случае. И если ночью Алекс ездил к Джанин, то она должна, обязана об этом знать.
Позже, когда она спросила Барта, он повернулся к ней с угрожающим видом, как делал всегда, сталкиваясь с чем-нибудь неприятным.
– Чёрт подери, Сара, ты что, собираешь потратить остаток жизни, чтоб доставать меня из-за одной ошибки? – завопил он. – Я сказал, что продал в Северную Каролину. – Хочешь от него письменного подтверждения?
– Я не хочу, чтоб Алекс ходил к этой девчонке, Барт. – на шее пульсировала жилка. – Она – его сестра!
– Он знает. – На этот раз Барт испугался, – и никогда больше до неё не дотронется.
– Клянёшься, что она в Северной Каролине? – продолжала упорствовать Сара.
– Она в Северной Каролине, – пробурчал он и протянул руку, чтоб наполнить рюмку.
Когда Эва верхом на Венере покинула конюшни, холод раннего утра уже исчез. Солнце стояло высоко, и было тепло. Она ехала лёгким галопом через поля в сторону одной из лачуг южнее рощи пеканов. Не доезжая футов двадцать, сильно натянула поводья. Венера тихо заржала, словно упрекая за такое обращение, но остановилась.
Юноша на том же месте, что и два прошлых утра, на подмостках лачуги. Как прикинула Эва, ему не больше шестнадцати, но уже почти шесть футов ростом, и сложён, как она сочла, великолепно. Широк в плечах, узкие бедра и маленький упругий зад.
Спешившись, женщина привязала Венеру к берёзе, и через несколько мгновений встала так, чтоб её не было видно, и принялась наблюдать. Он раздет до пояса, смуглость кожи ещё больше усилилась от испарины, покрывающей тело. Мускулы играли на руках и спине юноши. Стук молотка скрыл её приближение.
Взгляд Эвы с пониманием знатока заскользил по крепкому торсу вниз к брюкам, что были на два размера меньше. В горле пересохло от возбуждения, когда взгляд остановился на его бёдрах.
Она подошла к нему. Юноша быстро взглянул на неё и испугался.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросила она нежным, бархатным голоском.
– Бахус, мисси, – запинаясь, проговорил юноша. Он боялся.
– Что с хижиной? – она лучезарно улыбнулась, зная, какое сильное воздействие оказывает.
– Последняя буря ударила, – взволнованно объяснил он. – Маста Джек сказал идти чинить.
– Сколько тебе лет, Бахус? – У него никогда не было женщины. Он уже напуган просто тем, что стоит с ней наедине.
– Пятнадцать, – проговорил юноша, глядя в землю.
– Бахус, смотри на меня! – властно приказала Эва.
– Да, 'м – тихим голосом проговорил он и через силу поднял глаза.
– Иди сюда, – её взгляд пылал. – Я не сделаю тебе больно.
Он молча подошёл ближе. Теперь между ними не более фута. Эва сняла перчатки и протянула руку, чтоб коснуться там, где штаны слишком облегающие.
– Мисси, не делайте этого! – глаза расширились от ужаса. – У меня будут неприятности.
– Наслаждение, Бахус, – проникновенным голосом проговорила хозяйка. Пятнадцать лет и ни разу не был с женщиной. Она б его научила. – Бахус, подойти ближе, обними меня.
– Нет, нельзя, – запинаясь, пробормотал он и в страхе попятился назад. – Будут неприятности…
– Не смей перечить мне! – Неистовая ярость пронзила Эву. Она подняла руку, в которой был зажат хлыст, и с силой ударила по голой груди.
– Мисси, нет! Нет!
– Эва! – ворвался непривычно сильный голос Викки. – Эва, опусти хлыст!
– Он приставал ко мне! – взвизгнула Эва, одной рукой разрывая вырез платья. – Ты не видела, как он обращался со мной! – она кинулась к Венере, вскочила на неё и умчалась прочь.
Эва прискакала прямо к дому, крикнув одному из садовников, чтоб отвёл лошадь в конюшни. Они испугано вытаращились на её платье. Эва поспешила в дом, лицо красное, глаза сверкают.
– Сара! – громко позвала она. – Сара!
Из библиотеки вышла Нэнси.
– Мисс Сара в ванной, – сказала она и с ужасом уставилась на разорванный лиф платья.
– Немедленно приведи её сюда. Жду в библиотеке.
Чёрт, как некстати появилась Викки! Он хотел её; просто нужно было его в этом убедить. Через пару минут он был бы с ней на полу хижины.
Она закрыла глаза, представляя, как бы все получилось. Через пять минут он бы забыл, кто она.
– Эва, что случилось? – в голосе Сары, несмотря на невозмутимый вид, проскакивала тревога. Нэнси наверняка сказала, что она в библиотеке, расстроенная и в порванном платье. – Прикройся, – резко добавила она, быстро поворачиваясь к открытой двери.
– Меня чуть не изнасиловали! – Эва глубоко вздохнула. – Помню, он сказал, что его зовут Бахус. Высокий, молодой и очень чёрный…
– Врёшь, Эва, – в дверь, запыхавшись, впорхнула Викки. Она, должно быть, бежала всю дорогу. – Я шла в кварталы и видела, что случилось. Ты провоцировала его, а потом ударила кнутом, когда он не хотел, чтобы ты к нему прикасалась.
– Эва, я думала, ты усвоила давний урок! – голос Сары дрожал от негодования.
– Она лжёт, Сара. Неужели ей ты веришь больше, чем сестре? – голос Эвы был почти на грани срыва.
– Я тебя знаю, Эва, – сказала Сара со спокойствием, стоящем ей больших усилий. – Сколько раз тебя удерживали от битья рабов, когда тебе ещё не было шестнадцати?
