Текст книги "Мститель"

Автор книги: Джудит Ривз-Стивенс

Соавторы: Уильям Шатнер,Гарфилд Ривз-Стивенс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17

Пикард дернулся в сторону, так что гипоспрей не попал ему в шею. Но движение было слишком сильным, и он вместе со стулом свалился на бок.

На складе не было никаких источников света. Он не мог судить об угле падения. Голова его стукнулась об пол, него перехватило дыхание.

– Он прямо перед тобой, – выкрикнул Строн.

Пикард почувствовал, как ботинок женщины задел его ногу, когда она старалась отыскать его во мраке.

– Открой дверь и впусти сюда немного света, – крикнула она. Ее рука вцепилась в ботинок Пикарда. – Он тут!

Пикард попытался перекатиться снова, упав вместе со стулом на спину и глядя прямо вверх.

Он увидел женщину, которая смотрела прямо на него, окаймленная сиянием цвета индиго.

Сначала Пикард подумал, что Строн нашел свет. Но затем глаза женщины расширились от потрясения, когда она и склад растворились в знакомом мерцании транспортера.

А чуть погодя Пикард оказался плашмя на спине, все еще привязанный к стулу, на палубе шаттла.

Пикард огляделся вокруг.

– Эй, есть тут кто? – сказал он, вздрогнув, когда от движений по его обожженному лицу прошлась новая вспышка боли. Но никто не ответил. Шаттл был пустым. Потом потолок отразил мерцание голубого света, когда в кабине материализовался еще один луч.

Беверли Крашер опускалась рядом с ним на колени. На ней была фазерная броня, щиток откинут, медицинский трикодер уже открыт и работает.

– Беверли?

– Коммандер Райкер отключил защитное поле станции, – объяснила она. – Тебя транспортировали прямо на «Галилео».

Пикард знал, что «Галилео» – один из шаттлов «Энтерпрайза». Но это не отвечало на его невысказанный вопрос.

– Где точно находится «Галилео»?

– Первый посадочный отсек, – сказала Беверли, держа гипоспрей у шеи Пикарда. – В этом отсеке нет давления. Мы в вакууме.

В ответ на оказываемую Беверли помощь боль в лице Пикарда тут же растаяла.

– То есть мы на карантине.

Беверли улыбнулась, легко касаясь бинтов, которые занимали почти пол-лица Пикарда.

– Верно. Мы заражены вирогеном.

Пикард понял, что для него сделала врач.

– То есть я был заражен вирогеном, – сказал он ей. – А ты заразилась от меня.

Райкер несся на мостик «Энтерпрайза», а за ним – Дейта и Ролк. Хотя он и его команда были вытащены с земли до того, как нападающие успели их одолеть, обратная транспортация была грубой.

Действуя согласно самым строгим карантинным протоколам Звездного Флота, Райкер и все остальные транспортировались в точку космоса в ста метрах от носа «Энтерпрайза». Затем, прицельно сфокусировавшись, их перенесли из скафандров на корабль.

Зараженное оборудование, которое они носили, было оставлено в космосе. Его подвергли окончательной стерилизации, когда сожгли для переработки. А Райкер, Дейта и Ролк были вольны вернуться в основные районы корабля незараженными. Другое дело – Пикард с Беверли.

– Покажите на экране «Галилео», – сказал Райкер, приняв командование у Трой. – А затем дайте мне управляющую Кинкейд.

На главном экране в кабине шаттла стояла Крашер, надежно изолированная вакуумом отсека. Поскольку заражение для нее больше не было проблемой, ее отправили прямо к Пикарду и она была до сих пор в скафандре.

Райкер почувствовал облегчение, когда заметил, как она помогает Пикарду встать на ноги и направляет к креслу второго пилота.

– Добро пожаловать обратно, капитан, – сказал Райкер.

Пикард чуть коснулся искрящихся антисептических бинтов, которые покрывали один его глаз и щеку.

– Отлично справился, Уилл.

– Благодарите шефа, – сказал Райкер. – Управление транспортером нашло и захватило вас через десять секунд после того, как упало силовое поле. – Он подался вперед в кресле. – Что вы нашли внизу?

Пикард сделал вдох, чтобы прийти в себя – Райкер знал, что его капитан был сильно ранен, более, чем был готов показать. Он был рад, что Крашер решила пойти на карантин с Пикардом. Строго говоря, такой необходимости не было. Она могла транспортироваться внутрь и обратно в биологической изоляционной одежде. Но личный уход на месте был бесконечно предпочтительнее.

– Строн с женой еще живы. Они действуют с Читон Кинкейд как часть… дела революции, и это как-то связано с вирогеном и альта-туманом.

Райкер снова сел в кресло, ошеломленный важностью открытия Пикарда.

– Не останавливаясь ни перед чем, Строн сбежал с «Беннета». Груз альта-тумана тоже был переправлен с судна и каким-то образом уже направляется к неизвестному месту назанчения. Блокада прорвана, Уилл.

– И Читон Кинкейд в этом участвует? – спросил Райкер.

– Она напала на меня с протоплазером. Когда я вновь пришел в себя, я был со Строном и его женой.

В холодной ярости Райкер сжал подлокотники кресла.

– Понимаю, сэр. Я доберусть до сути.

На экране Пикард выдавил из себя улыбку.

– Это бы меня весьма порадовало, Номер Первый.

Райкер повернулся к Трой.

– Советник, я хочу, чтобы вы остались на допрос Кинкейд, Строна и всех остальных, кто в этом участвует. Райкер – транспортерной: Готовьтесь к …

Ролк прервала:

– Сэр, тут управляющая Кинкейд.

– На экран, и передавайте это капитану в «Галилео».

На главном обзорном экране вместо Пикарда высветилось изображение Читон. Рядом с управляющей станцией Райкер увидел Строна и его жену, оба они были ростом по плечо Читон.

– Менеджер Кинкейд, – начал Райкер, – согласно условиям постановления Федерации о помощи в чрезвычайных обстоятельствах вы и ваши сообщники должны считаться под арестом.

– Мы не признаем полномочий Федерации относительно наших действий, – ответила Читон Кинкейд

– У вас нет выбора.

– Что вы предлагаете сделать, коммандер? Транспортировать нас на борт «Энтерпрайза» и заразить его и экипаж?

– Можно принять карантинные меры.

Но Читон покачала головой.

– Карантин подразумевает разделение, коммандер. И такой возможности не существует. Все миры связаны. Жизнь едина. И пока разумные существа галактики не поймут этого, все усилия создать межзвездное сообщество обречены ан неудачу, а миллиарды жизней под угрозой.

– Подозреваю, что эти жизни под угрозой из-за действий, которые предприняли вы сами, – сказал Райкер. – За это вы будете держать ответ.

– Вы бы пожертвовали жизнью ради жизней вашего экипажа, коммандер?

Райкер не понял вопроса.

– Какое это имеет отношение к…

– Я посещала Академию, – сказала Читон, повысив голос от волнения. – Я знаю долг командира. Его жизнь за капитана. Жизнь за экипаж.

Райкер встал, чувтствуя, что теряет контроль над разговором.

– Я знаю свой долг, Кинкейд. Вы свой нарушили.

Но управляющая станцией не обратила на Райкера внимания.

– Когда этот долг кончается, коммандер? Ваша жизнь за жизнь пятисот человек? Ваш корабль, чтобы спасти мир? Федерация умирает! Ее конец очевиден. Вы бы обрекли триллионы живых на отвратительное, вялое умирание, если бы могли пожертвовать всего лишь несколькими миллиардами и быть уверенным, что страданий не произойдет?

– Несколькими миллиардами?

Трой подошла ближе к Райкеру.

– Она стремится принять какое-то решение, Уилл. Тебе придется его выведать.

На экране Кинкейд страстно продолжала:

– Мы знаем свой долг, коммандер, как и вы знаете свой. Симметрия всего сущего должна быть сохранена. Вы немногим отличаетесь от нас.

– Райкер – управлению транспортером. Я хочу…

– Революция восторжествует, – возликовала Читон. – Выжившие восславят нас за нашу жертву! – Затем она подалась вперед и коснулась панели.

Изображение замигало.

– Уилл… – голос Трой дрожал.

– На поверхности планеты – огромное высвобождение энергии! – сообщила Ролк.

– Вид с орбиты, – приказал Райкер.

Когда изображение появилось снова, там, где раньше была станция Гамова, находился лишь пылающий огненный шар, медленно поднимающийся в перегретом воздухе.

Пепельно-бледная Трой отшатнулась и упала в кресло.

– Они… все погибли…– шептала она в эмпатической агонии. – Я почувствовала их смерть… все четырнадцать сотен…

Райкер взглянул на Ролк для подтверждения.

– Они отключили ограничивающие поля в реакторе материи-антиматерии, – сказала болианка. – Полная аннигиляция.

На экране снова появился Пикард, который выглядел таким же потрясенным, как и Райкер.

– Ты ничего не мог сделать, Уилл. Это были фанатики – худшая их разновидность.

Райкер умоляюще смотрел на Пикарда. Потеряна тысяча четыреста невинных жизней. Это из-за того, что он сделал? Или не сумел сделать?

– Ты слышал, что она сказала? – спросил Пикард. – Прямо перед концом? О «симметрии всего сущего»?

Райкер не знал, о чем он.

– Это симметристы, Уилл. Через сто с лишним лет они вернулись.

Глава 18

Спок глубоко вдохнул воздух Вулкана. Дома.

Он играл в красноватой пустыне, что тянулась перед ним на равнинах Гола, когда был ребенком и ему еще разрешали играть. В далекие Ллангонские горы он ушел, когда не смог вынести неодобрения отца. Но именно в эту горную виллу он каждый раз возвращался.

Даже когда он родился заново на горе Селейя, именно в этот дом он пришел.

Он закрыл глаза. Вдохнул легкую коричную пыль этого мира. Почти слышал свою мать, хрупкую землянку, которая была обречена на старение и смерть даже прежде, чем прошла половина срока жизни вулканца.

Спок наклонил голову. Что бы подумала о нем Аманда, узнав, что он оставил отца без защиты, когда Сарек более всего нуждался в своей семье? Нуждался в сыне.

– Вы помните имя Тарока? – спросил Шрелл.

Спок вышел из мечтательного состояния. Он не услышал приближения своего молодого помощника. Интересно, не уменьшаются ли его вулканские ощущения с каждым днем, с которым он позволяет брать верх человеческим эмоциям?

Спок повернулся и увидел Шрелла на краю широкой каменной площадки, которая присоединялась к разнообразным зданиям его семейной виллы. Спок все еще был в своем посольском одеянии, хотя его молодой ассистент выбрал более функциональный костюм с длинным пиджаком.

Шрелл принес небольшой компьютерный интерфейс. Одна из старинных вещей Сарека. Это был толстый кристалл из прозрачного стекла, у которого по сравнению с современным паддом было мало возможностей. Но для того, чтобы как надо связаться с компьютерной системой виллы, он подходил, и Сарек не видел необходимости заменять его.

Шрелл вручил кристалл Споку. Спок нагнул его, чтобы легче прочесть вулканский текст, пылавший внутри.

– Я нашел эту базу данных там, где, по словам Перрин, она могла бы быть, – объяснил Шрелл. – И совместил ее со списками, которые обеспечили ваши контакты. О всех посетителях и гостях, которых Сарек принимал здесь в последние месяцы, и только одно имя не имеет соответствующего файла предпочтений в домашней системе.

Спок прочел это имя. Тарок.

– В файле не было бы никакой необходимости, – сказал Спок. – это старый друг семьи.

Спок помнил, как сидел на коленях у Тарока, когда вулканский ученый рассказывал ему совершенно неподобающие истории из времен, предшествующих вулканской Реформации. Это были рассказы о свирепых сражениях, ревности, жадности. Страстные романы, жестокие предательства, королевства, потерянные из-за запретной любви, сыновья, жертвующие всем, чтобы отомстить за ошибки, сделанные их отцами.

Ребенком, в раннем возрасте, когда вулканцы не контролировали эмоций, Спок был очарован. Сарек высказал неодобрение – как часто делал – жалуясь, что это ему, а не Тароку, приходится разбираться с кошмарами, неизбежными после прослушивания тех историй. Но Аманда вместе с Тароком устроили заговор, одобряя эти исторические сессии и храня их в тайне всякий раз, когда могли.

В человеческих терминах Тарок был дядей Спока, хотя никакого кровного родства там не было.

– Могло быть возможным, что файл Тарока был стерт, – намекнул Шрелл, – чтобы отклонить от него подозрения.

Спок был озадачен тем, что Шрелл так упорствует в предположении, что Тарок подозреваемый.

– Тарок с моим отцом были друзьями еще мальчишками. Мои родители знали все его предпочтения. В файле не было бы необходимости.

Шрелл не возражал.

– Ну что ж, пусть Аманда с Сареком хорошо его знали. А как насчет вашей мачехи Перрин? Она сказала мне, что после ее брака с Сареком все файлы были обновлены, чтобы помочь ей организовать дипломатические приемы, проводимые здесь.

Спок остановился, чтобы рассмотреть замечание Шрелла. Последняя жена его отца, Перрин, в настоящее время была на Земле, продолжая работать в вулканском дипломатическом корпусе в качестве культурного атташе. Она была весьма полезна, предоставив Шреллу пароли и коды, необходимые для активации системы виллы.

– Вы подняли интересный вопрос, – уступил Спок. Аманда с Сареком принимали Тарока так часто, он со своими партнерами так регулярно тут бывал, что все предпочтения, которые у него были, известны были очень хорошо. Но, разумеется, для Перрин пришлось бы создать новый файл, когда она приняла на себя организационные обязанности на вилле.

– Сейчас Тарок проживает в округе Гонтар, – добавил Шрелл.

– Вот как.

– И он тоже поражен Бенди.

Спок тут же нажал на угол кристалла, чтобы заменить дисплей с данными на коммуникационное окно.

– Пожалуйста, договоритесь о транспорте до Гонтара, – сказал Спок.

Шрелл заложил руки за спину.

– Я уже это сделал.

Спок кивнул, вспоминая времена, когда сам был так же уверен в своей логике, как Шрелл сейчас. На самом деле Шрелл напоминал ему себя самого в таком же возрасте.

Интересно, а не поэтому ли Сарек выбрал этого молодого человека своим помощником? Он тоже видел эхо иного времени, возможность переписать историю, иметь сына, который бы не сбежал в Звездный Флот?

Размещая по связи запрос о состоянии Тарока, Спок думал о вторых шансах.

Из того, что дала ему жизнь, единственным, что он отверг, был второй шанс со своим отцом.

Вопрос прошел. Помощник ответил. Спок сделал свой запрос.

Хотя Спок не выказал своей реакции, его позабавили не вполне успешные попытки Шрелла справиться со своим впечатлением, когда он в первый раз увидел сиделку Тарока. Она была клингонкой.

Молодая, одетая в обтягивающий вариант бледно-зеленых вулканских одежд целителя, но с буйными бровями, волосами и манерами.

– Нагнех? – проворчала она, когда Шрелл со Споком вышли из небольшого атгиравитационного флаера, на котором добрались до лесного поместья Тарока.

Шрелл явно было в замешательстве. Его мысли даже не нужно было произносить вслух. С чего вулканцу доверять свое благополучие клингонке?

Но Спок понимал это слишком хорошо. Тарок нанимал штат клингонских медсестер по тем же причинам, по которым рассказывал кровожадные истории о Реформации впечатлительному юнцу. Слишком многие вулканцы верили, что управление эмоциями означает, что им не следует иметь эмоций вовсе. Но Тарок всегда упивался ими, четко понимая разницу между общественным поведением и частными развлечениями. В каком-то смысле неортодоксальная философия Тарока была более логичной.

– Я Спок, сын Сарека, сына Скона, – сказал Спок. – Это мой помощник.

Клингонка оскалилась Споку. Медленно осмотрела Шрелла, холодно оценивая не только его эмоциональную отстраненность, явно удовлетворенная тем, что ощутила его нервозность.

Она нагнула голову в сторону деревянных дверей, ведущих от посадочной площадки.

– Сюда, – прорычала она.

Она развернулась и ушла, и плотная форма подчеркивала каждый упругий изгиб ее тренированной фигуры. Несмотря на серьезность их дела, Спок не удержался и поделился со Шреллом.

– Думаю, вы ей нравитесь.

Глаза Шрелла упорно смотрели только на голову медсестры, и никуда больше, когда он последовал за ней. Интересно, подумал Спок, он тоже был таким же безрадостным, как Шрелл, в этом возрасте? И решил, что, вероятно, да. Он собирался доставить себе удовольствие, посетив Тарока снова. Для Шрелла это тоже могло быть полезно.

Когда Спока со Шреллом проводили в гостиную Тарока, то обнаружили, что хозяин ожидает их, перебирая край белой мантии, которую носил, а его губы движутся в беззвучном монологе. Сопровождала его вторая клингонская медсестра, в костюме целителя, таком же откровенном, как и у их эскорта.

Тарок был намного меньше, чем Спок его помнил. Пожилой вулканец, 205 стандартных лет, с возрастом словно высох. Его короткие седые волосы торчали странными пучками, щеки запали, но черты лица словно сговорились делать вид, что он все еще постояно улыбается.

Тарок сидел в мягком кресле – уступка его возрасту и немощи – в обитой деревянными панелями гостиной с низким потолком, которая была украшена напоминаниями о его карьере в межзвездной торговле. Когда Сарек обратился к дипломатии, Тарок присоединился к вулканскому торговому представительству. Именно Тарок с его острым интеллектом и разъясняющей логикой, более чем кто-либо другой в Федерации, сформулировал текущую экономическую ситуацию, при которой деньги не были больше необходимы. Спок понимал, почему элегии Тарока сжигались на празднествах в мирах ференги.

– Такта, – вежливо сказала вторая медсестра. Спока не удивило, что она использует уменьшительное имя Тарока, которое по традиции сохранялось только для использования детьми. – К вам пришли.

Тарок взглянул на медсестру, моргнул, словно пытаясь вспомнить, кто это. Первая медсестра нагнулась к Споку.

– Вы в курсе симптомов Бенди?

– Да, – подтвердил Спок.

Сестра понизила голос до резкого шепота.

– Он великий человек. Обрашайтесь с ним уважительно, иначе мы с сестрой распотрошим вас и подадим к норсехлатам. Понятно?

Спока клингонская угроза не обеспокоила.

– Он мой дядя, – сказал он. – Когда я был ребенком, я тоже называл его Тактой.

– Только поэтому мы и разрешили вам увидеться с ним. – Сиделка что-то проворчала сестре и они вместе ушли, хотя Спок не сомневался, что они будут наблюдать за всем, что происходит здесь, с помощью скрытого сканера.

Спок приблизился к пожилому вулканцу.

– Тарок, я пришел навестить вас. – Он говорил громче, чем обычно, надеясь пробиться сквозь туман Бенди.

Тарок взглянул на него из-под укутывающих волн его мантии. На миг его зрение как будто прояснилось и по лицу расползлась детская улыбка.

– Сарек?

Спок сел на стул, который использовала медсестра.

– Я Спок, его сын.

– А, – сказал Тарок, словно это все объяснило. Он прищурился на Шрелла. – А этот молодой человек…?

Шрелл принес еще один стул, чтобы сесть на одном уровне с глазами Тарока.

– Я Шрелл, сын Старона, сына Стонна. – Но это упоминание ничего не значило для Тарока. – Помощник Сарека и Спока, – добавил Шрелл.

– Сарек, – вздохнул Тарок. Он дотянулся и взял Спока за руку – ужасное нарушение вулканского этикета из-за телепатии низкого уровня, которой обладали все вулканцы. Прямой физический контакт в социальной жизни был редок и только при согласии. – С Амандой все в порядке?

Спок автоматически обратился к упражнениям Колинара, чтобы прояснить разум и удержать эмоции на том уровне, который не расстроит старика.

– Моя мать умерла много лет назад.

– Ах, да, – сказал Тарок. – Человек. Такая потеря.

– Я бы хотел поговорить с вами о моих родителях, – сказал Спок.

– Отличные люди. Хотя Сарек такой непреклонный. Соишком серьезный при встречах. Люди не любили его. Доверяли ему. Не любили.

– Когда вы видели Сарека в последний раз? – мягко спросил Спок, пытаясь заставить старого вулканца сосредоточиться. При Бенди воспоминания Тарока могли легко прыгать от одного десятилетия к другому, смешав все, что он помнил, в единый гобелен без единого шва, где все случилось одновременно.

– Пытался его предупредить, – вздохнул Тарок. Он сжал руку Спока, изучая его. Другая рука потянулась, чтобы коснуться точек катры Спока, но Спок легко отразил эту попытку. Такая попытка слияния разумов была бы опасна для них обоих, поскольку симптомы Тарока были столь сильны.

– О чем вы пытались предупредить Сарека, – спросил Спок. Он понятия не имел, будет ли полезной эта линия допроса. У Сарека с Тароком в прошлом были бесчисленные деловые отношения. Дипломатические соглашения почти всегда сопровождались торговыми связями.

– Понимаете, они возвращались, – сказал Тарок.

– Кто?

– Мы думали, все кончено. Мы закончили это. – Голос Тарока убыстрился, словно его захватило внезапное воспоминание. – В вашем доме. Тебя там, конечно, не было. Всегда уходил в горы. – Он сделал глубокий, дребезжащий вдох. – Твой отец был так взволнован. Но я знал, почему ты уходишь. – Он погладил руку Спока. Голос его замедлился и задрожал. – Твой Такта знал.

Спок сопротивлялся внезапному порыву показать свои эмоции Тароку. Он хотел, чтобы тот знал, сколь высоко он ценил время, проведенное вместе, те уроки, которые получил.

Он бросил взгляд на Шрелла, но молодой вулканец был вежливо безразличен – просто наблюдатель.

– Что вы «закончили» в моем доме? – спросил Спок.

Тарок отнял руку. Разгладил мантию. Сейчас он заговорил с энергией юноши.

– Это не должно было тебя касаться. Твой отец ясно дал это понять.

– Что не должно касаться?

– Он знал, что это значит. Никакой надежды на слияние разумов. Ужасное бремя между отцом и сыном.

Спок выпрямился в кресле, не уверенный, что значат слова Тарока, но страшась узнать.

– Мы не могли рисковать, – продолжал Тарок. – Никто из нас. Мы могли сливаться разумами только с теми, кто был в деле.

– В каком деле? – настойчиво спросил Спок, забывая все попытки удержать эмоции под контролем, забывая, что Шрелл был свидетелем потери его управления.

Тарок долго смотрел на Спока. Его глаза затуманились, словно он глядел не на Спока, а в иное время.

– У меня никогда не было сына. Иногда, когда я рассказывал тебе истории, я почти представлял себе, что ты мой. Плоть от плоти моей, идущий вперед, как в старину, чтобы отмстить за судьбу отца. Знаешь, так поступали тогда. Давным-давно…

– В каком деле? – настаивал Спок.

– Я так гордился тобой, когда ты уехал в Академию. Но это доказало, что Сарек был прав. Что, если бы мы тебе рассказали? Долг потребовал бы от тебя сообщить о нас.

– Тарок, – сказал Спок. – Простите…

Взгляд Тарока прояснился. Стал нейтральным.

– Прощение нелогично, Спок.

Так мог бы сказать Сарек. Спок подался вперед, встревоженный, нетерпеливый. От него больше не удержат секретов. Импульсивно он положил руки на лицо Тарока и начал слияние разумов.

Поток картин, эмоций, впечатлений, хаотичных от мук Бенди, смешанный с обрывками образов его отца, матери, несвязный океан других разумов, других мыслей заглушенный криком замешательства Тарока, когда Спок яростно ворвался в его разум и…

Спок почувствовал, что взлетел в воздух и ударился об пол. Прежде чем он смог двигаться, одна из клингонских сестер уперлась коленом егму в грудь, держа у горла нож д'к тахг. Когда она прижала его к коже, выскочили, открываясь, наружные лезвия.

– У вас совсем нет чести? – выплюнула она.

Все еще стараясь разобраться с теми образами, которые ощутил, Спок взглянул мимо нее и увидел Шрелла в замке рук другой сиделки, еще один нож у его горла. Тарок рухнул в кресло, руки дрожали у лица. Его неровное рыдание пронзило сердце Спока.

– А сейчас вы уйдете, – прошипела сестра на ухо Споку. А затем поставила его на ноги, словно он был мешком триллиума.

Спок сражался с хваткой клингонки.

– Тарок! Кто префект Гонтара?

Тарок посмотрел через комнату, из древних глаз лились слезы.

– Я говорил твоему отцу, что они убьют его, если буту известны пароли! Я говорил ему, что они вернулись!

Внезапно старый вулканец посмотрел в сторону. Он вытянул дрожащий палец.

– Там! Все там!

Спок проследил, куда смотрел Тарок, даже когда сестра начала тащить его к двери. Старый ученый указывал на стол рядом с дверным проемом. На столе находились антикварный медальон ИДИК, свиток и горстка других артефактов огромной древности и культурной ценности.

Но среди них было черное основание обычного, гражданского голопроектора, точто такого же, как тот, что вручили Споку на Вавилоне. Совершенно неуместного.

Все еще удерживаемый непримиримой хваткой клингонской сестры Спок выкрикнул:

– Тарок! Кто убил моего отца?

Тарок с болью встал на ноги, он дрожал, протягивая руки в мольбе.

– Прости меня, дитя мое! Сурак, прости нас всех…

Затем комната качнулась от первого взрыва и Спока снова захватил водоворот огня и воспоминаний, которые не были его собственными.