355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джудит Гулд » Творящие любовь » Текст книги (страница 15)
Творящие любовь
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:22

Текст книги "Творящие любовь"


Автор книги: Джудит Гулд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

Луиджи снова повернулся к ней, на лице странное оживление, сильный член достиг полноты эрекции.

Он подвел Шарлотт-Энн к кровати, нагнулся и откинул в сторону расшитое золотом покрывало. Когда он выпрямился, она положила руки ему на плечи, прижавшись губами к его рту. Его губы раскрылись навстречу ее поцелую. Ее тело дрожало, эта ночь прогнала прочь то детское, что еще оставалось в ней. Луиджи отстранился от нее и осторожно снял с нее белое платье. Шелковая материя ощущалась, как холодное, липнущее касание, слегка массирующее ее тело. Оставшись обнаженной, она стояла не шевелясь, его руки на ее бедрах, словно ждала его оценки. Луиджи по одной вынул шпильки из ее волос. Шарлотт-Энн тряхнула головой, белокурые завитки заплясали вокруг ее лица. Он удовлетворенно улыбался, пропуская сквозь пальцы пряди ее волос. Шарлотт-Энн запрокинула голову. Луиджи крепче прижал ее к себе, ее груди прижимались к его груди, а его пенис к ее мягкому животу. Она застонала, и он опустил ее на кровать. Ее кожа ощутила, как сдвинулось под ней атласное покрывало, когда его мягкое тело легло на нее. Влажные губы столкнулись с влажными губами, жалящие языки играли друг с другом, захваченные чувственным танцем.

Его губы сомкнулись на ее розовых сосках, зубы чуть касались их. Потом его поцелуи посыпались градом, пробуждая каждый дюйм ее тела, его язык касался, будто дразня, плечей, локтей, нежных впадинок под коленями. Тело Шарлотт-Энн дрожало от наслаждения, она не могла больше не двигаться и начала ответно ласкать его, чуть царапая ногтями ягодицы, покручивая его маленькие твердые соски двумя пальцами. Его губы вернулись к ее груди, он слегка куснул ее, и Шарлотт-Энн почувствовала, как ее соски набухли и затвердели, словно камешки. Закрыв глаза, она отдалась изощренной пытке боли и наслаждения, воздавая ему сторицей за все его ласки, словно он наэлектризовал ее.

Медленно он оставил ее груди, поцеловал ее глубоким поцелуем и повернул на бок, лаская и целуя атласную кожу ее ягодиц. Его язык пробегал по позвоночнику, она вскрикнула и напряглась, и тут его губы добрались до ее затылка. Никогда еще Шарлотт-Энн не испытывала такого всепоглощающего наслаждения. Каждый нерв ее тела был настроен на его прикосновения. Он снова повернул ее на спину, обжигающими поцелуями касаясь шеи, ложбинки между грудями, плоского живота. Потом мучительно медленно он склонил лицо к треугольнику между бедер. Инстинктивно она приподнялась навстречу ему. Его язык ласкал напряженный клитор, вырывая у нее глубокие стоны наслаждения, играя бархатной плотью до тех пор, пока не довел ее до исступления, сводя с ума от желания. Ее тело выгнулось дугой в агонии сладострастия.

Луиджи приподнялся, собираясь лечь на нее, Шарлотт-Энн судорожно глотнула и облизнула губы. Ей вдруг стало страшно. Его ноги коснулись ее, и она почувствовала его член между своих бедер. Он устроился там, остановился, и, когда Луиджи поцеловал ее, Шарлотт-Энн вдруг почувствовала тупую боль. Она застонала, и Луиджи застыл, потом начал отстраняться от нее.

– Нет, – прошептала Шарлотт-Энн, ее глаза были полны любви и решимости. Она покачала головой. – Все в порядке, Луиджи. Не останавливайся.

– Ты уверена?

Шарлотт-Энн кивнула, и он снова прильнул к ее губам глубоким поцелуем, одновременно медленно, но уверенно погружаясь в нее. Она вцепилась зубами в уголок подушки, пока что-то внутри нее рвалось и уступало его натиску. Шарлотт-Энн чувствовала, как что-то влажное струится по ее бедрам, пока Луиджи осторожно двигался внутри нее. Его медленный ритм становился все быстрее, пока она не забыла о боли и не начала отвечать ему, прижимаясь к нему бедрами, приноравливаясь к его темпу. Он обхватил руками ее ягодицы, прижимая ее все крепче, и Шарлотт-Энн ощутила, что они стали единым целым, спаянные воедино, а Луиджи все глубже и глубже погружался в ее лоно. Ее тело напряглось, дыхание стало прерывистым, и она вдруг ощутила, что летит в пропасть, и наступил миг взрывного, всепоглощающего наслаждения. Волны экстаза накатывали на нее, а тело Луиджи вдруг напряглось, он вскрикнул. Их тела содрогались в едином трепете удовлетворенной страсти.

Потом он рухнул вниз, прерывисто дыша, мокрый от пота. Их тела еще сливались воедино.

Спустя какое-то время Луиджи перекатился на бок и лег рядом с ней. Шарлотт-Энн смотрела в сторону, страшась встретиться с ним взглядом.

Его твердая рука взяла ее за подбородок и заставила повернуть голову.

– Я люблю тебя, Шарлотт-Энн, – торжественно прошептал Луиджи, целуя ее в кончик носа. – Я должен на тебе жениться. Ты должна принадлежать только мне.

Его взгляд развеял ее страхи, и сердце забилось ровнее.

– А ты? – мягко спросил он. – Ты хочешь выйти за меня замуж?

Шарлотт-Энн робко улыбнулась. Ее глаза сияли, но сердце тосковало. О, если бы действительно все было так просто! Но остается еще шесть месяцев до ее совершеннолетия. Она пообещала матери посещать школу Катру по меньшей мере полгода. А вдруг он не захочет ждать так долго?

Неожиданно для себя самой она почувствовала, что утвердительно кивает, и ее затопило удовлетворение. Шарлотт-Энн посмотрела на потолок, а Луиджи натянул на них покрывало. Он выключил свет, и в комнате стало темно.

Она чувствовала рядом тепло его тела, Луиджи обнял ее и уткнулся носом ей в шею. Шарлотт-Энн ощущала себя такой защищенной, расслабившейся, и долго не могла уснуть.

Последним, что пришло ей в голову, было: теперь Шарлотт-Энн знала точно, что может не волноваться. Она его любит.

И вдруг актерская карьера показалась ей лишенной всякого смысла.

7

Неизвестность убивала ее.

Никогда еще в своей жизни Элизабет-Энн так не нервничала. В ушах у нее звенело от напряжения, во рту пересохло. Но внешне она выглядела абсолютно спокойной, почти безразличной. Элизабет-Энн взглянула на Лэрри, сидящего наискосок от нее за накрытым белой скатертью столом. Он тоже был само спокойствие, хотя она знала, как все кипит у него внутри.

Они с Лэрри приготовились к последнему броску, и никто из них не знал, смогут ли они загнать добычу или нет.

– Это игра, – убеждал ее Лэрри в их черно-желтом «роллс-ройсе» по дороге на эту встречу. – Помни об этом. Здесь как в покере. Когда ставки высоки, следует о них вообще забыть. Помни, ты что-то выигрываешь, а что-то теряешь. Штука только в том, чтобы выигрывать чаще, чем терять.

Но сказать легче, чем сделать, это она теперь точно знала.

Эта особая «игра в покер» происходила не в казино или в прокуренной задней комнате сомнительного бара. Они сидели за длинным обеденным столом в роскошном банкетном зале отеля «Шелбурн» на углу Пятой авеню и Шестьдесят второй улицы. Кроме них с Лэрри, среди других «игроков» были четыре адвоката, двое представляли интересы Элизабет-Энн, а двое других – интересы Милтона Шелбурна, бухгалтеры обеих сторон и представители банков.

Элизабет-Энн посмотрела на Милтона Шелбурна. Он стал их добычей, и притом отличной. Высокий, с огромным животом, не позволявшим ему сесть к столу ближе, чем на фут. Проницательные черные удлиненные глаза, редеющие черные волосы зачесаны назад, усы отлично подстрижены. На нем превосходно сшитый костюм, массивные золотые запонки высовываются из-под полосатых рукавов пиджака. До мозга костей это очень благополучный и могущественный человек, а гаванская сигара, которую он курит, только усиливает впечатление. Неожиданно Элизабет-Энн поняла, что, несмотря на эту внешнюю невозмутимость, он волнуется даже больше, чем она или Лэрри, но ему удается этого не показывать. Фактически, несмотря на ставки, все сидящие за столом выглядят настолько степенными, словно собрались в церкви.

Элизабет-Энн сгорала от желания узнать, который час, но она и не взглянула на свои наручные часы, снова и снова повторяя себе, насколько важно им с Лэрри делать вид, что время для них не имеет значения. Они должны убаюкать Милтона Шелбурна ложным ощущением безопасности, словно им было совершенно безразлично, насколько быстро закончатся переговоры. Если им это не удастся, то Шелбурн может раскусить их игру, и ему удастся вырваться из ловушки. Тогда он в последнюю минуту заключит сделку с кем-нибудь из других покупателей, предложения которых он раньше отверг.

Если дело выгорит, то это станет самой странной сделкой, в которой Элизабет-Энн доводилось принимать участие. Прежде всего, на сделку отводилось всего одиннадцать часов, хотя предполагалось, что ей об этом ничего не известно. Они с Лэрри находились в Нью-Джерси и покупали тот самый мотель, покупку которого им пришлось отложить, так же как и свадьбу, в связи с тем, что она узнала об отношениях Шарлотт-Энн и Микки Хойта. Дочь уже неделю назад отправилась в Европу на пароходе, и Элизабет-Энн наконец почувствовала себя готовой заняться делами. Как только она получила известие о том, что Шелбурн неожиданно вышел на рынок, ей пришлось настоять на изменении их планов. Вместо того чтобы инспектировать работу отелей в Балтиморе, Вашингтоне и Филадельфии, они в спешке вернулись в Нью-Йорк. После целой ночи совещаний со своими адвокатами и бухгалтером в девять часов утра Элизабет-Энн с кругами под глазами встретилась со своими банкирами, потом заторопилась, обзванивая весь город.

И натолкнулась на нечто стоящее.

Один из ее многочисленных знакомых сообщил ей сплетню о Милтоне Шелбурне. Предполагалось, что это тщательно хранимый секрет, но дело было в том, что Шелбурн оказался в очень неприятном положении. Правда, такие сведения поступили только из одного источника, но Элизабет-Энн всегда безоговорочно доверяла этому человеку раньше и ни разу не ошиблась. Поэтому теперь для нее не имело значения, какое впечатление производит Шелбурн; выпутаться ему не удастся. В его распоряжении оставалось время только до семнадцати часов этого дня, чтобы продать отель, иначе все будет потеряно.

За несколько минут до пяти часов вечера он примет любые условия, которые они ему предложат.

Элизабет-Энн понимала, что она должна получить отель «Шелбурн». Такого рода случай выпадает только один раз в жизни. Эта гостиница занимала два квартала севернее отеля «Пьер» и представляла собой небольшой город. Здание проектировал в 1887 году Генри Дженвей Харденберг, подаривший Нью-Йорку «Дакота апартментс» и отель «Плаза». Сейчас легко признавались и гений господина Харденберга и слава отеля «Шелбурн». Огромный вестибюль с изящными арками потолка и галереями словно попал сюда из дворца эпохи Возрождения. Но отличительной чертой комплекса являлся огромный внутренний двор. Элизабет-Энн уже сейчас в воображении рисовала себе джунгли, которые можно там устроить под стеклянным потолком: сочные пальмы, журчащие фонтаны, множество орхидей в горшках. Но, по ее мнению, как и с точки зрения многих жителей Нью-Йорка, самым прекрасным в здании были два шпиля, возвышавшиеся над улицей и касавшиеся облаков.

Элизабет-Энн понимала, что если ей не удастся заключить сделку сегодня, то, по всей вероятности, эта гостиница навсегда уплывет из ее рук.

Никогда еще время так не благоприятствовало покупке собственности. По всей стране на рынке царствовала депрессия, конца которой не было видно, и спрос на недвижимость упал. Несмотря на это, отель «Шелбурн» принадлежал к тому разряду уникальных зданий, которые без благоприятного стечения обстоятельств всегда остаются вне досягаемости.

Но Фортуна улыбнулась Элизабет-Энн. Она чувствовала это. Чтобы превратить покупку «Шелбурна» в реальность, им с Лэрри необходимо было затянуть переговоры до тех пор, пока до семнадцати часов не останется лишь несколько минут.

Элизабет-Энн судорогой свело желудок. Сколько же еще осталось ждать до пяти часов вечера? Ей казалось, что она уже сидит за этим столом целую вечность. Этим утром в десять одновременно происходили три встречи, на которых она тоже присутствовала: нашлись еще покупатели на отель. Переговоры шли все утро, но Милтон Шелбурн крепко держался, не снижая установленную им цену. Элизабет-Энн, прекрасно знавшая о его сложном финансовом положении, не могла не восхищаться его бравадой, но остальные покупатели расстроились. Один за одним они разошлись, двое сняли свои первоначальные предложения, а третий сообщил Шелбурну, что его цена остается в силе, если она его заинтересует.

Надежды Элизабет-Энн увеличились. Третий покупатель не знал, что Шелбурн обязательно должен заключить сделку до определенного времени. Все теперь в руках судьбы. Если Шелбурн успеет вовремя связаться с этим покупателем, то отель уйдет из ее рук. Но, с другой стороны, если ему это не удастся…

Она неслышно вздохнула. Элизабет-Энн сообразила, что по случайности, достойной водевиля, именно ей и Милтону Шелбурну приходится носить одни и те же доспехи – внешне неисчерпаемое терпение и полная беззаботность.

В конце концов, ей, Лэрри и адвокатам предстоит всего-навсего сделать обычную покупку. Им только надо спокойно сидеть и смотреть, как другие торгуются. Она планировала дождаться крайнего срока, словно собирается дать больше самой высокой цены, предложенной за отель. Элизабет-Энн чувствовала – и ощущения ее не подводили, – что если она начнет торговаться, то лишь взвинтит цену. Их молчание осталось незамеченным ни другими покупателями, ни самим Милтоном Шелбурном. Их присутствие словно ослабляло позиции других и усиливало положение Шелбурна, поверившего, что он будет вознагражден за свою выдержку. Ему и в голову не приходило, что Элизабет-Энн известна его ахиллесова пята.

В лучшие времена состояние Шелбурна достигло головокружительной суммы, но лишь малую его часть составляли собственно деньги. Ему принадлежали большие и дорогие участки земли между Манхэттеном и Бруклином, и после «черной пятницы» во время депрессии у него на глазах банки пожирали его собственность кусок за куском. Его кредит всегда был в порядке, и изначально он нажил свое состояние, перекрывая банковский кредит. Он был хорошо известен своими рискованными сделками и махинациями с быстрой куплей-продажей. Каждое его владение совершенно не зависело от других и управлялось различными компаниями. Шелбурн вел свои дела так, что даже в самом худшем случае, если некоторые из его компаний обанкротятся, остальные останутся крепкими и стойкими. Но даже он не мог предвидеть такую катастрофу, как депрессия. Действительно, его империя не рухнула вся сразу, но распалась на кусочки. Отель «Шелбурн» оставался его последним владением, так же как и участок земли, на котором он стоял. Как это случалось и с другими, отель был целиком заложен. С тех пор как его империя начала рушиться, Шелбурн неторопливо подыскивал покупателя для своей гостиницы. Но все время ему что-то мешало. То запрашиваемая им цена оказывалась слишком высокой, то покупатели снимали свое предложение в последний момент. Когда же Шелбурн наконец нашел серьезных покупателей, судьба снова нанесла ему жестокий удар. В тот день, когда бумаги должны были быть подписаны, его покупатель обнаружил, что накануне вечером полностью обанкротился. Такова была тяжелая реальность депрессии, но тот факт, что подобное случалось очень часто, не делало пилюлю менее горькой. Шелбурну казалось, что его финансовое будущее обречено.

До сегодняшнего дня.

Его решение выставить отель на аукцион оказалось достаточно интересным для того, чтобы четыре потенциальных покупателя заявили о себе и предложили свою цену. То, что двое отступили и вышли из игры, Шелбурна не беспокоило. В конце концов, одно предложение пока оставалось в силе. А судя по тому, что он слышал об Элизабет-Энн Хейл, она просто хватала всю попадавшуюся под руку недвижимость, словно завтрашнего дня могло и не быть. Ее присутствие могло свидетельствовать только об одном: ее намерения серьезны, она хочет получить отель «Шелбурн».

Его фатальной ошибкой было то, что он не знал, насколько серьезна эта женщина.

Шелбурн незаметно взглянул влево, пытаясь прочесть ее мысли. Она казалась спокойной, тихой, как и весь день до этого. Прямая спина, темный костюм, светлая блузка, нитка жемчуга придают ей вид финансовой обеспеченности. Аквамариновые глаза устремлены куда-то вдаль, а темные круги под глазами, появившиеся после двух последних напряженных дней, великолепно скрывает умело положенная пудра. Она выглядела, словно зритель, с умеренным интересом ожидающий начала пьесы.

Сознавая, что Шелбурн смотрит на нее, Элизабет-Энн постаралась держать себя в руках. Но, как только он отвел глаза, она взглянула на Лэрри, потом зашелестела какими-то бумагами, придвигая их к себе. Таким образом Элизабет-Энн пыталась украдкой посмотреть на часы и при этом не выдать себя. Прежде чем заговорить, она в задумчивости поджала губы.

– Конечно, – медленно начала Элизабет-Энн, – нам всем хотелось бы как можно быстрее уладить это дело. – Она снова посмотрела на лежащие перед ней документы. – Меня беспокоит тот факт, и я знаю, что мистера Хокстеттера он тоже волнует, что в течение последнего года «Шелбурн» терял своих постоянных клиентов. Просматривая бухгалтерские книги, я увидела, что оперативные расходы очень высоки. «Шелбурн» требует очень большого вложения капитала.

– «Шелбурн» – первоклассный отель, – мягко вступил в разговор Милтон Шелбурн. – А персонал всегда можно сократить. – Он склонил голову в сторону Элизабет-Энн и позволил себе неискреннюю улыбку. – Судя по тому, что я о вас слышал, миссис Хейл, вы очень профессионально урезаете расходы без видимых сокращений среди обслуги.

– Все может быть, но «Шелбурн» совершенно не похож на мои отели. – Элизабет-Энн потрясла бумагами, которые держала в руке. – Мои гостиницы значительно скромнее, и ими легче управлять. А «Шелбурн», как вам известно, – один из самых больших отелей в городе, в нем почти семьсот комнат и апартаментов, многие из которых нуждаются в срочном ремонте и замене мебели. Рестораны очень запущены и также требуют значительных вложений. Честно говоря, я боюсь, что мне будет трудно управлять таким отелем, так же как и заплатить за него высокую цену.

– Но вы еще даже не упомянули о цене, – подал голос старший из двух адвокатов Шелбурна.

– Да, это так. – Элизабет-Энн взяла карандаш и провела несколько линий на полях одного из лежащих перед ней документов. Потом отогнула рукав своего костюма и подчеркнуто посмотрела на часы. – Джентльмены, боюсь, уже поздно. Я предлагаю закончить на сегодня и встретиться завтра утром. – Она сделал вид, что встает.

– Подождите, – кровь отлила от лица Шелбурна. – Я уверен, что мы можем прийти к своего рода предварительному соглашению. – Предложение Элизабет-Энн оказалось для него ударом, и он впервые почувствовал, как его охватывает паника.

Элизабет-Энн затаила дыхание и посмотрела Лэрри прямо в глаза. Ловушку можно было уже захлопывать, но лицо Лэрри по-прежнему оставалось бесстрастным. Даже сейчас, когда добыча почти в руках, несмотря на возбуждение, необходимо скрыть свою радость и продолжать вести дело, не проявляя никаких эмоций. Бизнес, об этом знали они оба, не оставляет места для чувств.

– В таком случае, мистер Шелбурн, – спокойно сказала Элизабет-Энн, – позвольте мне сделать вам предложение. – Она посмотрела на его банкира и адвокатов. – Джентльмены, я предлагаю купить закладную на отель «Шелбурн». Кроме того, я предлагаю выплатить вам лично, мистер Шелбурн, шестьдесят пять тысяч долларов наличными.

Шелбурн выглядел так, будто его нокаутировали. Потом он глухо, безрадостно хмыкнул:

– Вы, конечно, шутите.

Элизабет-Энн покачала головой:

– Нет, мистер Шелбурн, я никогда не шучу, если речь идет о делах. Я абсолютно серьезна.

– Но… но это же совершенно нелепо, – прошипел Шелбурн.

– Неужели? – Элизабет-Энн положила руки на стол перед собой и наклонилась к нему. Ее глаза так жестко блеснули, что Лэрри, никогда не видевший ничего подобного, счел ее поведение чрезвычайно интересным. Это еще раз доказало ему, сколь многому она научилась и как возмужала со времени их первой встречи.

– Мистер Шелбурн, – терпеливо продолжила Элизабет-Энн, – остаток по закладной на отель составляет почти четверть миллиона долларов. Когда вы его приобрели, вы заплатили сто пятьдесят тысяч долларов, а за последующие десять лет вы выплатили четверть миллиона долларов. Мне нет нужды напоминать вам, что у вас денег нет и что рынок недвижимости переполнен. Хотя мне и не хотелось бы об этом говорить, но я навела справки, мистер Шелбурн. У вас нет возможности торговаться или отклонить мое предложение. Фактически вы разорены. Если вы не примете мое предложение, согласно которому вы все-таки получите шестьдесят пять тысяч долларов наличными, вы не только потеряете этот отель через… – Элизабет-Энн демонстративно взглянула на часы, а потом прямо в глаза Шелбурну, – через двенадцать минут, но у вас не будет даже чувства удовлетворения от того, что вы его продали. Отель перейдет в руки банка и – кто знает? – может быть, я совершу лучшую сделку, если подожду несколько лишних минут. – Она сделала паузу. Ее голос стал мягче, в нем слышалось почти сожаление. – Посмотрите на происходящее с другой стороны, мистер Шелбурн. У вас два пути – либо получить шестьдесят пять тысяч долларов, либо потерять все.

Шелбурн оказался в ловушке и понимал это.

– Кто сказал вам о семнадцати часах? – хрипло прошептал он, его лицо побледнело. – Вы? – Его голова осуждающе дернулась в сторону банкира, худого, хрупкого человека с высоким покатым лбом, в это мгновение не столько походившего на банкира, сколько на гробовщика.

– Нет, – ответил тот, качая головой, явно обиженный подобным предположением. – «Первый общий манхэттенский банк» не выдает секретов.

– Ну, кто-то да брякнул что-нибудь, – резко бросил Шелбурн. Он неожиданно весь вспотел, капли выступили у него на лбу. Владелец отеля вытащил из кармана платок и без церемоний вытер лицо. Потом нетвердо встал на ноги и повернулся к Элизабет-Энн. – Боюсь, мне придется отклонить ваше предложение, – сказал он, стараясь сохранить достоинство, и криво улыбнулся ей и банкиру. – Мне кажется, вы оба забыли, что у меня было еще одно предложение, и оно до сих пор остается в силе. Вы все это слышали. – Шелбурн позволил слабой улыбке облегчения изогнуть уголки его губ.

– Да, мы слышали, и у вас еще есть время принять мое предложение, если вы успеете до семнадцати часов, – напомнила ему Элизабет-Энн. – Не забывайте, после этого часа «Шелбурн» будет принадлежать банку, а не вам.

Милтон Шелбурн уставился на нее, смысл сказанного начал доходить до него.

– Вы перехитрили меня, – прохрипел он, – вы тянули время только для того, чтобы заманить меня в ловушку.

Элизабет-Энн смотрела на него с каменным выражением лица.

– Можете называть это как вам угодно, – спокойно сказала она, – только помните, пока наше предложение еще остается в силе. До семнадцати часов. В вашем распоряжении десять минут, мистер Шелбурн, чтобы заключить сделку с другим покупателем. Примете вы наше предложение или нет, все в ваших руках. Как бы там ни было, если ровно в пять часов вечера вы не примете наше предложение, мы его снимаем.

Шелбурн повернулся к своим адвокатам:

– Она может это сделать? А потом повернуться и уйти?

Те молча кивнули, избегая его взгляда.

– Это… это чистой воды безумие! – Он почти кричал от возмущения.

Нарочито медленно Элизабет-Энн отодвинула свой стул, встала, прошла к концу стола, взяла телефон, подтянула шнур и поставила аппарат перед Шелбурном, потом села за стол напротив него.

– Пожалуйста, звоните другому покупателю и принимайте его предложение немедленно. – Она с вызовом посмотрела на него. – Как бы там ни было, если эта сделка сорвется по какой-либо причине, у вас есть возможность принять наше предложение, пока не пробило пять часов вечера. У вас есть возможность не проиграть, – и многозначительно добавила: – Или хотя бы не потерять все.

Шелбурн облизал губы и уставился на телефонный аппарат.

– Звоните, – поторопил его банкир, – ради всего святого, звоните, мистер Шелбурн.

Дрожащими пальцами тот снял трубку и набрал номер.

Элизабет-Энн на минуту закрыла глаза. Это было выше ее сил. Это уже не бизнес, это джунгли, где нет ни правил, ни законов. Ее тяготило чувство вины, и все-таки она знала, что ее действия необходимы, что она играет честно. Разве не сам Шелбурн отказался от других предложений только потому, что был уверен – она предложит больше? Его алчность и недостаток проницательности стали причиной его провала, а не она.

– Соедините меня с мистером Спенсером, – голос Шелбурна от напряжения звенел как натянутая струна. – Скажите ему, что это срочно.

Никто не смотрел на него, никому не хотелось быть очевидцем его паники.

– Как это не возвращался после обеда? Он ушел отсюда много часов назад! Вы должны знать, где я могу найти его, – его голос сорвался. – Хорошо, если он появится раньше пяти часов вечера, попросите его перезвонить мне.

Элизабет-Энн вздохнула. Ничего хорошего в этой победе не было. Ее желудок по-прежнему крутили спазмы, как и весь день.

Шелбурн выронил трубку. Она со стуком упала на стол, а он рухнул в свое кресло.

Минуты, казалось, едва ползли. Все молчали, по очереди глядя то на часы, то на телефон.

Телефон не звонил. В шестнадцать сорок девять мистер Спенсер так и не позвонил.

Ровно в семнадцать часов Милтон Шелбурн уронил лицо в ладони.

– Хорошо, миссис Хейл, – хрипло, приглушенно прошептал он. – Я принимаю ваше предложение.

Еще не пробило и девяти, когда Элизабет-Энн наконец отложила ручку и отодвинула последнюю стопку документов.

– Готово, – тихо произнесла она.

Женщина не показывала виду, но на самом деле она и припомнить не могла, когда еще завершение работы приносило ей такое облегчение. Элизабет-Энн была на ногах уже в течение двух дней, да и напряженные переговоры с владельцем отеля, завершившиеся ужасным поражением Милтона Шелбурна, сделали свое дело. Отправиться домой, рухнуть в постель и спать столько, сколько захочется, – эти слова музыкой звучали у нее в душе.

Но Элизабет-Энн чувствовала себя не только усталой, в ее душе поселился страх. Шестьдесят пять тысяч долларов наличными плюс выплата четверти миллиона долларов по закладной, может быть, сделка и неплохая, но от истраченной суммы денег у нее кружилась голова. Знала она и о том, что реставрация отеля до прежнего великолепия потребует таких же гигантских расходов, а сделать это необходимо. К тому же ни одно из уже приобретенных ею владений не принадлежало ей до конца. За все, включая мотель в Квебеке, женщина внесла только часть денег. Девиз Лэрри всегда гласил: используй ДДЛ – деньги других людей, – как только у тебя есть возможность. Нет сомнения, ДДЛ имеют свои определенные преимущества, но могут также привести и к катастрофе. Глубоко спрятанный страх мучил ее. Если богатая золотая жила иссякнет и «Хошшу инвестментс» лопнет, то Элизабет-Энн окажется точно в таком же положении, что и Милтон Шелбурн.

– Джентльмены, – заговорила она чуть хрипло, но уверенно, – мне кажется, что дело можно считать сделанным, как вы думаете? – Элизабет-Энн чуть улыбнулась им.

Они кивнули. Сам Шелбурн ушел уже много часов назад, подписав необходимые бумаги и оставив завершать все своих адвокатов. Теперь они, так же как и остальные члены «команд» Шелбурна и Элизабет-Энн, участвовавшие в переговорах, положили свои копии контракта в портфели, щелкнули замками и поднялись на ноги. Прежде чем выйти из комнаты, все по очереди слегка пожали ей руку и пробормотали поздравления.

Когда Элизабет-Энн и Лэрри остались одни, обстановка в опустевшем зале показалась им гнетущей. Элизабет-Энн наконец позволила себе показать, насколько измучена и измотана. С глубоким тяжелым вздохом женщина расслабленно откинулась на спинку коричневого кожаного кресла, в котором ей пришлось провести целый день. В глазах у нее щипало, и она потерла их костяшками пальцев.

– Ты устала, – нарушил молчание Лэрри.

Она кивнула, откинула голову назад и закрыла глаза.

Лэрри подошел к ней, встал позади кресла и положил руки ей на плечи.

– Поедем-ка домой, – предложил он, – у тебя выдался тяжелый день.

– Со мной все будет в порядке, – ответила Элизабет-Энн. – Дай мне всего минутку.

– Нам некуда спешить. – Он начал массировать ей спину, разминая напряженные мышцы сильными круговыми движениями пальцев. – Ты что-то не выглядишь очень счастливой, но это меня не удивляет. Такое состояние напоминает послеродовую депрессию. Насколько мне помнится, я всегда чувствовал разочарование, заключив сделку, подобную этой. И все-таки я должен тебя поздравить. Мы вместе с тобой провернули одну из крупнейших деловых операций периода депрессии. Ты купила отель за малую толику его настоящей цены.

– Я знаю. И это меня беспокоит, – Элизабет-Энн сдавленно вздохнула, а Лэрри продолжал делать ей массаж. – Бизнес есть бизнес, и я об этом никогда не забуду. Чистой воды теория Дарвина – выживает сильнейший. Но я не обязана это любить.

– Не обязана, верно. – Лэрри помолчал, все еще касаясь пальцами ее спины. – Но представь на минуту, что положение изменилось. Неужели ты думаешь, что Шелбурн стал бы колебаться, прежде чем тебя обчистить? – спросил он.

– Нет, в этом я как раз не сомневаюсь. – Элизабет-Энн выпрямилась, поймала его пальцы и задержала на своих плечах. – Я напугана, Лэрри.

Он хмыкнул:

– Почему?

– Причина одна – ведь выживает сильнейший. Сегодня сильнейшей оказалась я, – она обернулась и посмотрела ему в лицо. – А что будет завтра? Что тогда случится со мной?

Лэрри знал, что она не ждет ответа.

– А другие причины? – поинтересовался он.

– Я думаю, мне страшно и потому, что сумма оказалась столь велика. И потому, что оплата всех моих приобретений связана только с «Хошшу инвестментс». А что, если золотоносная жила иссякнет? Что тогда, Лэрри?

– Тогда мы оба утонем, – последовал суровый ответ. – Но я не думаю, что такое может случиться, во всяком случае, в ближайшем будущем. Помни одно: в бизнесе ты должна всегда опережать остальных. Именно это ты и делаешь сейчас. Иногда нужно быть консерватором, а в другое время рисковать. Штука в том, чтобы знать, каким путем идти. Сегодня следовало рисковать, и это сработало. – Лэрри наклонился и поцеловал ее в затылок. – Никогда не следует быть слишком уверенным в себе, но и не следует волноваться так, чтобы доводить себя до болезни.

Она кивнула.

– Постараюсь это запомнить. – Элизабет-Энн слабо улыбнулась.

– Что тебя еще беспокоит?

– Причин для беспокойства достаточно. Прежде всего, я владею определенным количеством недвижимости, но все окажется бесполезным, если в экономике страны будет продолжаться спад.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю