355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джозефина Тэй » Мистификация. Загадочные события во Франчесе » Текст книги (страница 29)
Мистификация. Загадочные события во Франчесе
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 20:15

Текст книги "Мистификация. Загадочные события во Франчесе"


Автор книги: Джозефина Тэй



сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

13

Во вторник в полдень позвонила тетя Лин.

– Дорогой, будь добр, зайди по дороге домой за рыбой. К ужину придет Невиль, пусть у нас будет еще одно блюдо. Я считаю, вовсе необязательно готовить специально для Невиля, но Кристина говорит, что только так можно спасти пирог от его «набегов», и тогда его хватит и на завтрашний день (ведь у Кристины завтра выходной). Так что, будь добр, зайди за рыбой.

Нельзя сказать, что Роберт мечтал провести лишний час-другой в компании Невиля, но сегодня он был так доволен собой, что чувствовал, что сможет справиться с этим испытанием. Он заказал оконные стекла в Ларборо, чудом достал ключ, который подходит к воротам, – а завтра будут готовы еще два; и собственноручно отвез во Франчес продукты и лучшие цветы, какие смог раздобыть в Милфорде. За все свои труды он был вознагражден таким приемом, что почти перестал завидовать непринужденности отношений Невиля и Марион. В конце концов называть друг друга по имени с первого дня знакомства вовсе не самое важное.

В обед он позвонил Кевину Макдермоту и договорился с его секретаршей, чтобы Кевин вечером, когда освободится, позвонил ему на Гай-стрит, 10. Дело приобретало неожиданный поворот, и ему необходимо посоветоваться с Кевином.

Он отказался от трех приглашений сыграть партию в гольф, заявив, что ему «некогда гонять по лужайке кусок гуттаперчи», чем несказанно удивил своих приятелей.

Потом он съездил к одному солидному клиенту, который с прошлой пятницы не мог его застать и уже начал сомневаться, «работает ли он в конторе «Блэр, Хэйвард и Беннет».

Вместе с мистером Хезелтайном он привел в порядок все бумаги; старик всем своим видом выражал молчаливый упрек в его адрес – хотя он и был на стороне Шарпов, но по-прежнему считал, что их конторе не следует заниматься подобными делами.

Как всегда, в положенный час мисс Тафф принесла ему чай в сине-белом фарфоровом сервизе на лакированном подносе с белоснежной салфеткой и две газеты.

Поднос стоял на столе, так же, как и две недели назад, когда зазвонил телефон и Роберт поднял трубку и впервые услышал голос Марион Шарп. Подумать только – всего две недели назад! Он сидел тогда, глядя на поднос, и с грустью думал о своей спокойной, размеренной жизни и о том, как безвозвратно ускользает время. Сегодня газеты не наводили его на печальные мысли – ведь он нарушил порядок, который они олицетворяли. Он общается со Скотландом Ярдом, представляет интересы двух скандальных женщин, он стал сыщиком-любителем и присутствовал при хулиганской выходке толпы. Перевернулся весь его мир. Даже люди, с которыми он встречается, стали другими. А смуглая худощавая женщина, которую он иногда видел в городе, куда она приезжала за покупками, превратилась в Марион.

Однако у этой новой жизни была и оборотная сторона – теперь он уже не мог в четыре часа надеть шляпу и не спеша направиться домой. Роберт отодвинул поднос и приступил к работе, а когда опять взглянул на часы, было уже половина седьмого, так что домой он пришел только к семи.

Дверь в гостиную была как всегда открыта (как все двери в старых домах, она приоткрывалась, если отодвинуть защелку), и оттуда доносился голос Невиля:

– Ничего подобного, по-моему, это ты поступаешь очень глупо.

Роберт сразу узнал этот тон. С такой же холодной яростью четырехлетний Невиль заявил одному гостю: «Я очень сожалею, что пригласил вас к себе на день рождения». Судя по всему, Невиль рассердился не на шутку.

Роберт расстегнул пальто и прислушался.

– Ты вмешиваешься в то, о чем не имеешь ни малейшего понятия: вряд ли такое поведение можно назвать разумным.

Ему никто не отвечал – значит, он говорит по телефону, – а Кевин из-за этого юного кретина, наверное, не может дозвониться.

– Никем я не увлекся. Я никогда никем не увлекаюсь. Это ты увлекаешься… идеями. И еще раз повторю: ты поступаешь очень глупо… Ты защищаешь взбалмошную девчонку в деле, о котором не имеешь и малейшего понятия, что как раз и доказывает, что ты увлеклась… Можешь передать своему отцу, что ничего христианского в этом нет, а только грубое вмешательство. А может, и хуже – подстрекательство к насилию… Да, сегодня ночью… Нет, разбили все окна и написали разные гадости на заборе… Если бы его на самом деле волновала справедливость, он бы мог что-то сделать. Но ведь таким, как вы, безразлична справедливость. Вас волнует только несправедливость… Что я имею в виду под такими, как вы? Только то, что сказал. Тебя и всех твоих знакомых, которые только и занимаются тем, что подбирают какое-нибудь ничтожество и носятся с ним. Ты палец о палец не стукнешь, чтобы спасти настоящего бедного труженика от голодной смерти, но стоит старому уголовнику потерять грош, как ты вся обрыдаешься. Меня от тебя мутит… Да, я сказал, что меня от тебя мутит… Тошнит. Вот именно. Просто рвет!

После чего трубка со стуком легла на место, что свидетельствовало о том, что поэт высказался до конца.

Роберт повесил пальто в шкаф и вошел. Невиль со свирепым видом наливал себе виски.

– Я тоже, пожалуй, выпью. Я невольно кое-что услышал, – добавил он. – Надеюсь, это была не Розмари?

– Кто же еще? Больше некому додуматься до такой глупости.

– До какой глупости?

– Как, ты ничего не знаешь? Она встала на защиту несчастной Бетти Кейн. – Невиль отпил виски и вперил в Роберта свирепый взгляд, будто это он виноват в случившемся.

– Вряд ли то обстоятельство, что она встала под знамена «Ак-Эммы», может что-то изменить в ту или иную сторону.

– Да причем здесь «Ак-Эмма»! Я говорю о «Наблюдателе». Этот дебил, которого она называет отцом, написал письмо, и в пятницу его напечатают. Ну, как тебе это нравится? Вот именно этого нам не хватало – его напыщенных, тошнотворных проповедей в этой газетенке!

Роберту пришло в голову, что такое пренебрежение по отношению к единственной газете, которая печатает стихи Невиля, свидетельствует о его черной неблагодарности, хотя по сути он был с ним абсолютно согласен.

– Может, письмо и не напечатают, – сказал он, скорее из желания убедить самого себя, чем утешить Невиля.

– Ты прекрасно знаешь, они напечатают все, что он ни напишет. Чьи денежки спасли их, когда газету собирались прикрыть в третий раз? Деньги епископа, разумеется.

– Ты хочешь сказать, деньги его жены. (Епископ был женат на одной из внучек «Клюквенного Соуса Коуэна»).

– Ну пусть жены. Епископ использует «Наблюдателя» как кафедру для своих проповедей. И какую бы чушь он ни нес, они ее все равно напечатают. Помнишь девицу, которая разъезжала на такси и убивала и грабила водителей? Это был его конек. Он пролил на нее столько слез, что чуть сам в них не утонул. Написал длинное, душераздирающее послание в «Наблюдатель», упирая на то, как ее приняли в среднюю школу, но она «не смогла продолжить обучение», так как ее родители были слишком бедны, чтобы купить ей книги и одежду, и поэтому ей пришлось искать низкооплачиваемую работу, и она попала в дурную компанию, в результате чего ей пришлось убивать таксистов – правда, об этом пустяке в письме не упоминалось, но такой вывод напрашивался сам собой. Можешь себе представить, как все это понравилось читателям «Наблюдателя», ведь это как раз в их вкусе: по их мнению, все преступники – несостоявшиеся ангелы. Потом в газету обратился председатель правления школы, где она, якобы, должна была учиться, и заявил, что ничего подобного и в помине не было – она была на сто пятьдесят девятом месте из двухсот участников, а человек, так живо интересующийся вопросами просвещения, как епископ, должен бы знать, что отсутствие денег не может помешать кому бы то ни было воспользоваться правом на обучение: малообеспеченные дети получают и книги, и денежные пособия. Думаешь, он после этого унялся? Ничуть! Письмо председателя правления напечатали мелким шрифтом на последней странице, и уже в следующем номере неугомонный епископ проливал слезы над очередной «жертвой несправедливости». А в пятницу – Господи, помоги! – он уронит слезу на Бетти Кейн.

– Может, мне с ним завтра встретиться и поговорить…

– Завтра материал пойдет в набор.

– Да, ты прав. А может, позвонить…

– Если ты полагаешь, что кто-то или что-то может помешать его преосвященству представить на суд публики законченное произведение, ты наивен, как дитя.

Зазвонил телефон.

– Если это Розмари, я в Китае.

Это был Кевин Макдермот.

– Ну, сыщик, поздравляю. Но в следующий раз не трать попусту время на визиты к гражданским лицам, живущим в Эйлсбери, если можно получить ту же информацию непосредственно из Скотланд Ярда.

Роберт ответил, что пока еще считает себя гражданским лицом и не в состоянии мыслить категориями Скотланд Ярда, но он учится, и весьма успешно.

Он быстро обрисовал Кевину события прошлой ночи и добавил:

– Я больше не имею права заниматься этим делом не спеша. Необходимо срочно принять какие-то меры, чтобы снять с них подозрение.

– Хочешь, я порекомендую тебе частного детектива, а?

– Да, по-моему, самое время. И еще я подумал…

– Что ты подумал? – спросил Кевин, услышав сомнение в его голосе.

– Я хотел пойти в полицию к Гранту и прямо ему сказать, что знаю, как она могла все выведать про Шарпов и их дом, и что в Ларборо она встречалась с мужчиной и у меня есть свидетель.

– И что они, по-твоему, сделают?

– Они могут вместо нас начать расследование, как она провела этот месяц.

– Думаешь, они станут этим заниматься?

– А почему бы и нет?

– Потому, что им это совсем не нужно. Как только они узнают, что ей нельзя верить, они просто закроют дело, вот и все. Она не давала показаний под присягой, так что ее нельзя привлечь к суду за дачу ложных показаний.

– Но ее можно привлечь к суду за то, что она вводила в заблуждение полицию.

– Можно, но не стоит того. Не так-то просто докопаться, чем она занималась весь этот месяц. Ко всему, им еще придется, кроме ненужного им расследования, заниматься подготовкой и представлением дела в суд. Сомневаюсь, что перегруженное работой отделение полиции с серьезными нераскрытыми делами на руках захочет всем этим заниматься, когда можно просто взять и закрыть дело.

– Но ведь это орган правосудия. Они не могут оставить Шарпов…

– Нет, это всего лишь правовой орган. Правосудие начинается в суде. И тебе это прекрасно известно. Послушай, Роб, пока ты не принес им никаких доказательств. А тот факт, что в гостинице «Мидленд» она познакомилась с мужчиной и пила с ним чай, никоим образом не опровергает ее историю о том, как ее подобрали на дороге Шарпы. В сущности, у тебя один-единственный шанс – это Алекс Рамсден. Записывай – Фулхэм, Спринг Гарденс, пять.

– Кто он?

– Частный детектив. И притом отличный, уж можешь мне поверить. У него целый штат, и если он занят сам, то предложит достойную замену. Скажи ему, что это я порекомендовал его тебе, и он тебя не подведет. Впрочем, он никого никогда не подводил. Это соль земли. Уволен на пенсию в результате ранения, «полученного при исполнении служебного долга». Думаю, он окажет тебе честь. Ну, мне пора. Если я тебе вдруг понадоблюсь, звони в любое время. Жаль, у меня нет времени приехать и самому поглядеть на Франчес и твоих двух ведьм. Они все больше и больше мне нравятся. Пока.

Роберт положил трубку, потом поднял ее снова, позвонил в справочное бюро и узнал телефонный номер Алекса Рамсдена. Там ему не ответили, и он отправил телеграмму: у Роберта Блэра есть срочная работа и Кевин Макдермот сказал, что Рамсден может ему помочь…

– Роберт, тебе известно, что ты оставил рыбу на столике в холле, она протекла прямо на красное дерево, а Кристина на кухне ее давно ждет? – сказала тетя Лин, вся порозовев от возмущения.

– Так в чем я обвиняюсь – в порче красного дерева или в том, что заставил ждать Кристину?

– Нет, Роберт, на самом деле, что с тобой происходит? С тех пор, как ты занялся этим делом, тебя как подменили. Две недели назад ты бы ни за что не бросил пакет с рыбой на полированное красное дерево и не забыл бы об этом. А если бы такое вдруг и случилось, ты бы сам переживал и непременно извинился.

– Тетя Лин, простите меня, пожалуйста. Я раскаиваюсь, честное слово. Просто сейчас мне очень тяжело, и вы уж не обижайтесь на меня – я совершенно измучился.

– Что-то непохоже, что ты измучился. Напротив, я никогда не видела тебя таким довольным собой! По-моему, ты просто наслаждаешься этим грязным делом. Сегодня утром мисс Трулав из кафе «Энн Болейн» выражала мне соболезнования, что ты в него ввязался.

– Неужели? А я выражаю искренние соболезнования сестре мисс Трулав.

– По какому поводу?

– Что у нее такая сестра, как мисс Трулав. Тетя Лин, а вы и впрямь так огорчены?

– Не язви, пожалуйста, мой дорогой. Все в городе огорчены этой шумихой. Здесь всегда жили тихо и достойно.

– Я уже не так люблю Милфорд, как две недели назад, – задумчиво сказал Роберт, – так что воздержусь от рыданий.

– Сегодня из Ларборо приехали по крайней мере четыре автобуса с туристами с единственной целью – поглядеть на Франчес.

– И где же их кормили? – спросил Роберт, хотя отлично знал, что в Милфорде не жалуют туристов.

– Да нигде. Они были в бешенстве.

– Так им и надо. В другой раз не будут совать нос в чужие дела. Ларборо печется лишь о том, чтобы набить себе живот.

– Жена викария говорит, что надо относиться к этому по-христиански, но, я считаю, она неправа.

– По-христиански?

– Ну да, знаешь, «не суди, да не судим будешь». Это просто слабость, ничего христианского здесь нет. Разумеется, я ни с кем не говорю об этом деле, Роберт, даже с ней. Я человек осторожный. Но она знает, как я к нему отношусь, а я знаю, как она, – так что говорить тут не о чем.

Из кресла, где сидел Невиль, раздалось многозначительное хмыкание.

– Ты что-то сказал, дорогой Невиль?

– Нет, тетя Лин, – смиренно ответил Невиль, явно испугавшись ее подчеркнутого ласкового тона.

Но так легко отделаться ему не удалось: его хмыкание было слишком красноречивым, чтобы остаться без внимания.

– Мне не жаль вина, дорогой мой, но, кажется, это уже третья рюмка виски? У нас к ужину траминер, а после виски ты не сможешь его оценить. Раз ты собираешься жениться на дочери епископа, тебе не следует заводить дурные привычки.

– Я вовсе не собираюсь жениться на Розмари.

Мисс Беннет замерла от ужаса.

– Как?

– Да я скорее женюсь на Совете общественного призрения.

– Невиль, послушай…

– Или на радиоприемнике. – Роберт вспомнил, как Невиль сказал, что Розмари разве что грампластинку родит. – Я скорее женюсь на крокодиле. – Поскольку Розмари была очень хорошенькой, Роберт решил, что «крокодил», вероятно, имеет отношение к крокодиловым слезам. – Я скорее женюсь на трибуне. – Вероятно, в Гайд-Парк-Корнер, подумал Роберт. – Я скорее женюсь на «Ак-Эмме».

На этом, кажется, поэт исчерпал себя.

– Невиль, дорогой, но в чем же дело?

– Она очень глупа, почти как «Наблюдатель».

Роберт еле сдержался, чтобы не напомнить, что последние шесть лет «Наблюдатель» заменял Невилю Библию.

– Успокойся, дорогой, вы просто повздорили – влюбленные часто ссорятся. Это даже хорошо, что вы обо всем договоритесь еще до свадьбы, как правило, пары, которые до свадьбы не ссорятся, после свадьбы живут как кошка с собакой. Не принимай эту маленькую размолвку так близко к сердцу. Позвони ей домой сегодня вечером…

– Это не маленькая размолвка, а принципиальное расхождение во взглядах, – сухо ответил Невиль. – И звонить ей я не собираюсь.

– Но, Невиль, дорогой, как же…

Она остановилась на полуслове, услышав три надтреснутые удара гонга. Драма разбитой помолвки отошла на второй план перед более важными заботами.

– А вот и гонг. Дорогой, захвати с собой виски. Кристина любит подавать суп сразу же, как вобьет яйцо, а сегодня она не в духе – ей поздно принесли рыбу. Хотя я, право, не понимаю, какая ей разница. Пожарить рыбу – разве на это нужно много времени? А оттирать от рыбного сока столик ей не пришлось – я сделала это сама.



14

Тетя Лин еще больше огорчилась, узнав, что завтра Роберту нужно раньше идти на работу, и он будет завтракать в 7.45. Для нее это был еще один признак упадка, виной которому – история во Франчесе. Одно дело завтракать так рано, чтобы не опоздать на поезд или деловую встречу, или на похороны клиента. И совсем другое – чтобы идти на работу в такой ранний час, как посыльный мальчишка, – это совсем никуда не годится и вообще недостойно Блэров.

Роберт шел по залитой солнцем улице, еще пустынной в этот час, с закрытыми ставнями, и улыбался. Он всегда любил утренние часы и считал, что в это время Милфорд особенно красив: в лучах утреннего солнца розовые, коричневые и кремовые тона сливались, лаская глаз, в идиллическую картину. Весна подходила к концу, от нагретых на солнце камней тротуара в еще прохладный воздух поднималось тепло, подстриженные липы стояли в полном цвету. Вот-вот наступит лето, и станут короче ночи, с благодарностью подумал он, вспомнив двух одиноких женщин во Франчесе. А может, если повезет, к лету с них будет снято обвинение, и их дом больше не будет осажденной крепостью.

У закрытой двери конторы стоял, подпирая косяк, высокий худой седой человек – казалось, он состоит из одних костей, без малейшего признака живота.

– Доброе утро, – сказал Роберт. – Чем могу быть полезен?

– Доброе утро, – ответил седой мужчина. – Это я могу быть вам полезен.

– Вы мне?

– Я так понял из телеграммы. Ведь вы мистер Блэр?

– Как, вы уже приехали? – изумился Роберт.

– Здесь недалеко, – просто сказал он.

– Проходите, – сказал Роберт, стараясь соответствовать немногословности мистера Рамсдена.

– Вы завтракали? – спросил Роберт, отпирая письменный стол.

– Да, яичницей с ветчиной в «Белом олене».

– Я очень рад, что вы сами смогли приехать.

– Я только что закончил одно дело. А Кевин Макдермот делал мне много хорошего.

Да, Кевин, несмотря на свою внешнюю колючесть и сверхзанятость, всегда находил время и способ помочь тем, кто этого заслуживает. В отличие от епископа ларборского, который предпочитает помогать тем, кто этого не заслуживает.

– Пожалуй, для начала ознакомьтесь с этим заявлением, – Роберт протянул Рамсдену копию заявления Бетти Кейн в полицию, – а потом я введу вас в курс дела.

Рамсден взял машинописный текст, сел в кресло для посетителей (вернее, сложился пополам) и полностью отключился, так же, как и Кевин тогда у себя в Лондоне. Позавидовав их способности сосредоточиваться, Роберт принялся за работу.

– Слушаю вас, мистер Блэр. – подал голос Рамсден, отрываясь от текста, и Роберт рассказал ему все остальное: как девушка опознала дом и его хозяек, как сам Роберт подключился к делу, о решении полиции не давать ход делу после появления статьи в «Ак-Эмме», о своих впечатлениях, о родственниках девушки, о своем открытии, что она неоднократно ездила на автобусе и что как раз в это время по маршруту ходил-таки двухэтажный автобус и, наконец, о том, как он узнал о существовании некоего Икса.

– Ваша задача, мистер Рамсден, разузнать как можно больше об этом Иксе. Как он выглядит, вам расскажет Альберт (он работает в гостинице «Мидленд»), а вот список лиц, проживавших там в тот период. Я не верю в такую удачу, что он опять там появится, хотя всякое бывает. В остальном действуйте по своему усмотрению. Скажите Альберту, что вы от меня. Я его давно знаю.

– Отлично. Я прямо сейчас и отправлюсь в Ларборо. Завтра у меня будет фотография девушки, а пока одолжите мне ваш номер «Ак-Эммы».

– Пожалуйста. А как вы собираетесь достать фотографию?

– Есть способ.

Роберт подумал, что когда девушка пропала, ее фотографию наверняка принесли в Скотланд Ярд, но вряд ли старые коллеги Рамсдена из Управления с готовностью предоставят ему копию, и потому не стал поднимать эту тему.

– Есть шанс, что ее запомнил кондуктор одного из двухэтажных автобусов, – сказал он, когда Рамсден уже уходил. – Это автобусы из управления междугородных рейсов Ларборо, а их гараж на Виктория Стрит.

К половине десятого все собрались в конторе – причем первым пришел Невиль, чем несказанно удивил Роберта. Обычно Невиль приходил позднее всех и позднее всех приступал к работе. Он входил, не спеша раздевался в своей задней комнатке, заходил в контору сказать: «С добрым утром», заходил в приемную поздороваться с мисс Тафф и, в последнюю очередь, заходил к Роберту и стоял, вскрывая пачку с какой-нибудь заумной газетой, приходившей по почте, комментируя скорбное состояние дел в Англии. Роберт уже привык к тому, что по утрам Невиль всегда просматривает утреннюю почту. Сегодня же Невиль пришел вовремя, вошел к себе, плотно закрыл за собой дверь и, судя по шуму выдвигаемых и задвигаемых ящиков стола, немедленно приступил к работе.

Вошла мисс Тафф с блокнотом и в неизменном ослепительно-белом воротничке, и начался обычный рабочий день. Вот уже двадцать лет мисс Тафф приходила на работу в темном платье с круглым отложным воротничком и, если бы она вдруг пришла без воротничка, то выглядела бы дико, почти раздетой. Каждое утро у нее был свежий воротничок, а вчерашний она стирала накануне вечером, и он лежал, готовый к завтрашнему дню. Исключение составляли только выходные дни. Как-то в воскресенье Роберт встретил мисс Тафф на улице и с трудом ее узнал – на ней было жабо.

Роберт работал до половины одиннадцатого и вдруг почувствовал, что, так как завтракал необычно рано, ужасно проголодался, и ему необходимо подкрепиться чем-то более существенным, чем чашка чая с галетами. Он решил выйти и выпить кофе с бутербродом в «Розе и короне». Лучший в Милфорде кофе был, разумеется, в кафе «Энн Болейн», но там всегда полно дам, которые в это время ходят по магазинам. («Как я рада вас видеть, милочка! Как жаль, что вас не было на вечеринке у Ронни! А вы слышали…»), а находиться в таком обществе он не согласился бы ни за какие коврижки. Лучше он пойдет в «Розу и корону», потом купит что-нибудь Шарпам, а после обеда заедет к ним и как можно осторожнее сообщит плохую новость о «Наблюдателе». По телефону ее сообщить нельзя – телефона у них теперь нет. Из Ларборо приехали мастера со стремянками, замазкой и стеклом и быстро вставили новые стекла в окна, но ведь это частная фирма. А почта, как государственное учреждение, приняла информацию о поврежденном телефоне к сведению, но не слишком торопится приступать к ремонту. Поэтому Роберт собирался потратить час-другой на то, чтобы съездить к Шарпам и сообщить им эту новость.

Было еще довольно рано, и в кафе «Роза и корона», отделанном мореным дубом и ситцем, был всего один посетитель – Бен Карли: он сидел за столиком у окна и читал «Ак-Эмму». Роберт недолюбливал Карли и подозревал, что и тот его не слишком жалует, но они были связаны общей профессией (одна из самых прочных связей!), и в таком маленьком городке, как Милфорд, этого вполне достаточно, чтобы быть чуть ли не закадычными друзьями. Поэтому Роберт подсел к нему и вспомнил, что он еще не поблагодарил Карли за то, как он тогда ненароком предупредил его о враждебном отношении к Шарпам в округе.

Карли отложил газету и внимательно посмотрел на Роберта темными глазами, которые казались слишком живыми и словно чужими на типично английском безмятежном лице. – Похоже, они уже выдохлись, – сказал Карли. – Сегодня всего одно письмо, так, сущий пустяк.

– «Ак-Эмма» выдохлась. Зато в пятницу военные действия начинает «Наблюдатель».

– «Наблюдатель»? Неужели и он собрался идти по стопам «Ак-Эммы»?

– И не в первый раз.

– Да, вы правы, – сказал, подумав, Карли. – В сущности, это две стороны одной медали. Ну, ладно. Пусть вас это не тревожит. Тираж «Наблюдателя» всего двадцать тысяч, а может, и того меньше.

– Может быть. Но почти у каждого из этих двадцати тысяч подписчиков есть брат или сват на государственной службе.

– Ну и что? Разве государственные служащие хотя бы раз в жизни пошевелили пальцем, чтобы сделать то, что не входит в круг их обязанностей?

– Нет, но они мастаки валить с больной головы на здоровую. И рано или поздно какому-нибудь всезнайке, сентименталисту или эгоисту, который не знает, куда деться от безделья, вдруг приходит в голову заняться этим вопросом, и он начинает дергать за веревочки. А если на государственной службе дернуть за веревочку, волей-неволей приходит в движение масса фигурок. Джеральд оказывает услугу Тони, Реччи – Джеральду, и так далее до бесконечности.

Карли помолчал и сказал:

– Жаль. Ведь «Ак-Эмма» почти унялась. Еще пару дней, и они совсем бы забросили эту тему. В сущности, они и так уже на два дня выбились из графика. Я не могу припомнить случая, чтобы они так долго обсасывали какую-нибудь тему. Три номера – не больше. Наверно, редакцию завалили письмами, раз они отвели этому делу столько места.

– Наверно, – мрачно согласился Роберт.

– Конечно, для них это просто подарок. В наше время похищение и избиение девушки – большая редкость. Такому десерту нет цены. Если у вас, как и у «Ак-Эммы» в меню всего три-четыре блюда, то весьма сложно угодить своим клиентам. Такой лакомый кусочек, как дело во Франчесе, только в Ларборо увеличил тираж газеты не на одну тысячу.

– Тираж скоро упадет, это как морской прилив. А мне приходится иметь дело с тем, что остается на берегу.

– Не слишком приятное занятие, – заметил Карли. – Вы знаете толстую блондинку с вызывающим бюстом, хозяйку магазина спортивной одежды рядом с кафе «Энн Болейн»? Она еще пудрится такой дикой розовато-лиловой пудрой. Вот это то самое, что остается для вас на берегу.

– Что вы имеете в виду?

– Она, кажется, жила в Лондоне в одном пансионате с Шарпами, и у нее есть премилая история о том, как однажды Марион Шарп в припадке бешенства чуть ли не до смерти избила собаку. Клиенты в восторге от этой истории. Да и завсегдатаи кафе «Энн Болейн». Она там пьет кофе по утрам. – Он искоса взглянул на покрасневшего от, возмущения Роберта. – Само собой разумеется, у нее есть собачка, которая вот-вот умрет от ожирения из-за чрезмерного количества жирных кусков, которые ей перепадают, когда ее толстая хозяйка впадает в сентиментальное расположение духа.

Роберт подумал, что иногда он готов просто расцеловать Бена Карли, несмотря на его полосатый костюм и все прочее.

– Ну ничего, как-нибудь пронесет, – философски заметил Карли с уверенностью достойного сына нации, привыкшей веками лежать и ждать, пока пройдет шторм.

Роберт удивился. Вместе с ним удивлялись и протестовали сорок поколений его предков.

– Не понимаю, что в этом хорошего. Моим клиентам легче от этого не станет.

– А вы что предлагаете?

– Конечно, бороться.

– За что бороться? Вам не удастся привлечь их к суду за клевету, если вы это имеете в виду.

– Нет, про клевету я не подумал. Я предлагаю установить, чем эта девушка действительно занималась все это время.

Карли усмехнулся.

– Только и всего, – выразительно прокомментировал он столь простую формулировку непомерно трудной задачи.

– Да, это не просто, и, может, будет стоить им всего их состояния, но другого выхода нет.

– Они могут отсюда уехать. Продать дом и поселиться где-нибудь в другом месте. А через год об этом деле никто и не вспомнит, разве что в Милфорде.

– Они так не поступят; и я бы им отсоветовал, даже если они и решили бы уехать. Нельзя жить с консервной банкой, привязанной к хвосту, и делать вид, что ее там нет. И потом нельзя допустить, чтобы эта девица с ее россказнями осталась безнаказанной. Здесь дело принципа.

– Вам придется слишком дорого заплатить за ваши дурацкие принципы. Тем не менее, желаю вам удачи. А вы не думали нанять частного детектива? Если хотите, я могу порекомендовать вам одного очень хорошего…

Роберт сказал, что у него уже есть детектив и он уже работает.

По выразительному лицу Карли было видно, что он приятно удивлен подобной оперативностью со стороны консервативной конторы «Блэр, Хэйвард и Беннет».

– Ну, теперь Скотланд Ярду не уберечь свои лавры, – усмехнулся он и посмотрел на улицу. Что-то привлекло его внимание, он с интересом наблюдал минуту-другую и тихо сказал: – Ну и ну!

В его голосе звучало явное восхищение, и Роберт повернулся, чтобы узнать, что вызвало такой восторг.

На противоположной стороне улицы стояла видавшая виды машина Шарпов, выставив на всеобщее обозрение отличное от всех прочих переднее колесо. А на заднем сидении, на своем обычном месте, восседала миссис Шарп с обычным для нее выражением слабого протеста против подобного средства передвижения. Машина стояла у входа в бакалейную лавку, куда Марион, вероятно, зашла за покупками. Похоже, машина только что подъехала, а то Бен Карли заметил бы ее раньше, но неподалеку уже маячили, облокотившись на велосипеды, два посыльных мальчишки и смаковали неожиданное бесплатное зрелище. Количество зевак росло прямо на глазах: люди выходили из магазинов, и новость передавалась из уст в уста.

– Какая немыслимая глупость! – рассердился Роберт.

– Вовсе не глупость, – сказал Карли, не отрывая глаз от сцены. – Жаль, это не мои клиенты.

Он полез в карман за мелочью, чтобы расплатиться за кофе, а Роберт выскочил на улицу. Когда он подбежал к машине, Марион как раз выходила из лавки.

– Миссис Шарп, – сурово сказал он, – вы поступаете крайне неразумно. Этим вы лишь усугубляете…

– Доброе утро, мистер Блэр, – вежливым светским тоном сказала она. – Вы уже пили кофе или, может, пойдете вместе с нами в «Энн Болейн»?

– Мисс Шарп! – сказал Роберт, обращаясь к Марион, которая укладывала покупки на сиденье. – Поймите же, вы поступаете глупо.

– Я, право, не знаю, глупо или нет, но, по-моему, мы должны это сделать. Может, из-за нашей уединенной жизни мы ведем себя как дети, но вдруг выяснилось, что мы обе не можем забыть оскорбления, которое нам нанесли в «Энн Болейн». Это обвинение без суда и следствия.

– Мы страдаем духовным несварением, мистер Блэр, – сказала миссис Шарп. – И излечить нас может только волос собаки, которая нас укусила. То есть чашка изумительного кофе мисс Трулав.

– Но это так неуместно! Неужели…

– Мы полагаем, что в половине одиннадцатого утра в «Энн Болейн» как раз много свободных мест, – едко парировала миссис Шарп.

– Не волнуйтесь, мистер Блэр. Это всего лишь жест. Мы только выпьем символическую чашку кофе в «Энн Болейн» – и ноги нашей больше не будет в этом заведении. – Марион, как всегда, все обращала в шутку.

– Но вы лишь представите им бесплатное…

Миссис Шарп прервала его, не дав ему договорить:

– Мы поняли, что жить запертыми в четырех стенах не можем и не хотим, и поэтому пусть привыкают к этому зрелищу.

– Но…

– Скоро они вдоволь насмотрятся на монстров и перестанут обращать на них внимание. Когда жирафа видишь раз в году – это зрелище, а когда видишь его изо дня в день, он становится частью пейзажа. Вот и мы намереваемся стать неотъемлемой частью милфордского пейзажа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю