Текст книги "Смертельно опасны (антология)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Гарднер Дозуа
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 51 страниц)

Великому мейстеру, кроме того, приказано было разослать воронов «всем нашим верным лордам» и призвать их на защиту своего короля. На вышке Орвила поджидали четверо золотых плащей; они связали его, натянули на голову мешок и препроводили в темницу.

Другие золотые плащи перехватывали гонцов у ворот. Семерых верных королю капитанов без ведома Алисент убили или взяли под стражу, как только Караксес показался над Красным Замком: очень многие стражники по-прежнему любили Дейемона, бывшего своего командира.

Брат королевы сир Гвейн Хайтауэр был вторым по старшинству офицером городской стражи. Его взяли на конюшне и привели к командующему, сиру Лютору Ларгенту. Когда Хайтауэр обозвал Лютора перевертышем, тот со смехом ответил: «Эти плащи нам дал Дейемон, и они останутся золотыми, как ты их ни вывертывай». С этими словами он распорол сиру Гвейну живот и приказал открыть ворота людям Морского Змея.

Королевская Гавань не продержалась и дня. Короткий бой завязался лишь у Речных ворот, где тринадцать рыцарей и сто латников Хайтауэра схватились с золотыми плащами и восемь часов отражали атаки с той и другой стороны. Через шесть других ворот бойцы Рейениры прошли беспрепятственно. Драконы в небе лишили сторонников Эйегона всякой воли к сопротивлению: они бежали, прятались или преклоняли колена.

Бараний Вор тем временем сел на холм Эйегона, Среброкрылый и Вермитор – на холм Рейенис у Драконьего Логова. Дейемон покружил над замком, посадил Караксеса на внешнем дворе, удостоверился, что защитников можно не опасаться, и дал жене знак присоединиться к нему. Аддам Веларион на Морском Чуде облетал городские стены, давая понять, что сопротивление бесполезно.

Королева Алисент, признав поражение, вышла из крепости Мейегора со своим отцом сиром Отто, сиром Тайлендом Ланнистером и лордом Джаспером Уайлдом (Ларис Стронг, мастер над шептунами, вовремя улизнул). «Созовем Большой совет, как некогда сделал Старый Король, – предложила Алисент падчерице, – и пусть лорды решат, кому быть на троне». – «Обе мы знаем, что решат лорды», – отрезала Рейенира и дала мачехе выбор: сдаться или сгореть.

Алисент, склонив голову, вручила Рейенире ключи от замка, а рыцарям своим и латникам приказала сложить мечи. «Город ваш, принцесса, – сказала она при этом, – но долго вы его не удержите. Без кота мышам раздолье, но скоро мой сын Эйемонд потопит вас в огне и крови».

Торжество Рейениры было неполным. Безумную королеву Гелайену нашли запертой в ее спальне, но в покоях короля обнаружили только «пустую постель и полный ночной горшок». Король Эйегон исчез; вместе с ним пропали его дети, принцесса Джейегера и принц Мейелор, и двое королевских рыцарей, Вилис Фелл и Рикард Торне. Даже королева-мать будто бы не знала, куда они делись, а Лютор Ларгент клялся, что выйти через городские ворота они не могли.

Железный Трон, однако, остался на месте, и Рейенире не терпелось его занять. В тронном зале зажгли факелы, и королева взошла на престол, принадлежавший ранее ее отцу, Старому Королю, Мейегору, Эйенису и Эйегону Завоевателю. Она восседала там в своей черной броне, и все, кто был в Красном Замке, преклоняли перед ней колена, молили ее о прощении и присягали ей жизнью своей, мечами и честью.

Церемония длилась всю ночь, и Рейенира сошла с трона уже при свете нового дня. Когда она выходила из зала об руку с мужем своим Дейемоном, все заметили порезы на ее ногах и левой ладони. Кровь капала на пол; люди не смели ничего сказать вслух, но знали, что Железный Трон отверг Рейениру и недолго будет ее терпеть.

Принц Эйемонд и сир Кристон тем временем вступили в речные земли. После девятнадцати дней пути они пришли к Харренхоллу и увидели, что ворота открыты, а замок пуст.

Принц на Вхагаре все время держался над главной колонной, опасаясь, что дядя атакует их на Караксесе. Ночью они с Колем отпраздновали победу над «речным сбродом», бежавшим от них без боя. Можно лишь догадываться, каким дураком он себя почувствовал, получив наконец весть о падении Королевской Гавани: Эйемонд впал в такую ярость, что на него было страшно смотреть.

К западу от Харренхолла продвигалось вперед войско Ланнистеров. Оно еле ползло по старости и хворости командира своего лорда Леффорда, а у Божьего Ока ему преградила дорогу другая рать.

Родди Смерть Врагам и его Зимние Волки соединились с лордом переправы Форрестом Фреем и Роббом Риверсом, Древоронским Лучником. У северян было две тысячи воинов, у Фрея двести рыцарей и втрое больше пехоты, Риверс привел с собой триста стрелков. Не успел лорд Леффорд заметить перед собой этого неприятеля, с юга подтянулся другой: к Пейту Победителю Львов и горстке бойцов, уцелевших в прежних сражениях, примкнули лорды Биглстон, Чамберс и Перрин.

Леффорд, зажатый меж двух врагов, не знал, как ему быть. Он окопался у озера и послал воронов в Харренхолл, прося Эйемонда о помощи. Ни одна птица, однако, не долетела до принца: Робб Риверс, слывший первым лучником во всем Вестеросе, сбил их всех на лету.

На другой день к озеру подошли свежие речные войска во главе с сиром Гарибальдом Греем, лордом Джоном Карлтоном и новым лордом Древорона, одиннадцатилетним Бенжикотом Блэквудом. Взяв в расчет это подкрепление, полководцы королевы решили, что пришло время атаковать. «Прикончим львов, покуда драконы не подоспели», – выразил общую мысль Родди.

Назавтра с восходом солнца началось самое кровопролитное сухопутное сражение Пляски Драконов. В анналах Цитадели оно осталось как Озерная битва, но те, кому посчастливилось выйти из боя живыми, называли ее только Кормежкой Рыб.

Западное войско, атакованное с трех сторон, шаг за шагом отступало в воды Божьего Ока. Сотни людей были зарублены в камышах, сотни утонули, пытаясь спастись. К ночи обе стороны потеряли две тысячи человек. В числе убитых были лорды Фрей, Леффорд, Биглстон, Карлтон, Свифт, Рейн, сир Кларент Кракехолл, Бастард из Ланниспорта сир Тайлер Хилл. Люди королевы заплатили дорогую цену за разгром Ланнистеров: юный Бен Блэквуд разрыдался, увидев груды своих убитых бойцов. Самые тяжкие потери понесли северяне. Зимние Волки добились чести возглавить атаку и пять раз натыкались на копья Ланнистеров; лорд Дастин потерял убитыми или ранеными две трети тех, кто пошел с ним на юг.

Эйемонд и Кристон Коль между тем спорили в Харренхолле, как нанести Рейенире ответный удар. Взять твердыню Черного Харрена приступом не представлялось возможным, да речные лорды и не посмели бы осаждать замок из страха перед Вхагаром, но съестные припасы у людей короля были на исходе: и людям, и лошадям грозил скорый голод. Поля вокруг замка были выжжены, посланные на фуражировку отряды в Харренхолл не вернулись. Сир Кристон рекомендовал отступить на юг, где у Эйегона было больше всего сторонников, принц в ответ заявлял, что только трус бежит от предателей. Потеря Королевской Гавани бесила его; он чуть не задушил оруженосца, принесшего в Харренхолл весть о Кормежке Рыб, и мальчика спасло лишь вмешательство Алис Риверс, любовницы принца. Эйемонд желал атаковать Королевскую Гавань немедленно, утверждая, что Вхагар без труда справится со всеми драконами Рейениры.

«Только дурак пойдет один воевать с шестерыми, мой принц», – урезонивал его Кристон Коль, раз за разом предлагая пойти на соединение с силами лорда Хайтауэра, где был и принц Дейерон со своим драконом. Король Эйегон, как они уже знали, бежал из столицы; скоро и он наверняка примкнет к братьям на Солнечном. А если их друзья в городе сумеют устроить побег Гелайене, то у них будет и Огненная Мечта; четверо драконов, если один из них Вхагар, могут сразиться и с шестерыми.

Эйемонд упорно именовал этот план «стратегией труса». В конце концов решено было разделиться: сир Кристон поведет войско к Ормунду Хайтауэру и Дейерону, принц же будет вести собственную войну, поджигая предателей с воздуха. «Коронованная сука» рано или поздно пошлет пару драконов, чтобы ему воспрепятствовать, и Вхагар их убьет. «Всех она послать не осмелится, – говорил Эйемонд, – это значило бы оголить Королевскую Гавань. Сиракс и последним ненаглядным сыночком она тоже не рискнет: Рейенира, хоть и называет себя королевой, баба душой и телом».

Так каждый из них отправился навстречу своей судьбе, а Рейенира в Красном Замке тем временем награждала друзей и жестоко карала тех, кто служил ее брату.

Огромные награды были назначены за сведения об «узурпаторе, именующем себя Эйегоном II», о его дочери Джейегере, сыне Мейелоре, о «ложных рыцарях» Вилисе Фелле и Рикарде Торне, о Ларисе Колченогом. Не добившись желаемого, королева разослала отряды «рыцарей-инквизиторов» на розыски сбежавших «изменников», каковых надлежало карать на месте.

Мачеху свою Рейенира заключила в золотые оковы, но сохранила ей жизнь «в память отца, который любил ее». Собственному отцу Алисент не столь посчастливилось: сира Отто Хайтауэра, служившего десницей трем королям, обезглавили первым. За ним на плаху взошел Железный Прут, продолжающий упрямо твердить, что сын по закону идет прежде дочери. Сира Тайленда Ланнистера не спешили казнить: его пытали, чтобы выведать, куда он спрятал казну.

Эйегона и брата его Эйемонда в городе не слишком любили, и воцарению Рейениры многие радовались. Но любовь и ненависть суть две стороны той же монеты: когда над городскими воротами стали появляться все новые головы и новые налоги прибавились к старым, монета обернулась другой стороной. Девушка, прославлявшаяся некогда как Жемчужина Королевства, выросла в мстительную алчную женщину, не уступавшую жестокостью королям мужеска пола. Кто-то прозвал ее «Мейегором с сиськами», и ругательство «мейегоровы сиськи» бытовало в Королевской Гавани даже сто лет спустя.

Завладев городом, замком и троном, которые охранялись сразу шестью драконами, Рейенира решилась послать за сыновьями. Одна флотилия привезла с Драконьего Камня ее фрейлин и Эйегона Младшего, другая доставила из Чаячьего города принца Джоффри, последнего из ее сыновей от Лейенора Велариона. Королева обдумывала пышную церемонию для объявления Джоффри принцем Драконьего Камня и наследником Железного Трона.

Торжествующая победительница не подозревала о том, как мало времени ей осталось, но Железный Трон каждый раз ранил ее своими жестокими лезвиями, и все видели в этом дурной знак.

Сражения продолжались по всем Семи Королевствам. Сир Кристон Коль, покинув Харренхолл, двинулся по западному берегу Божьего Ока с войском, насчитывавшим три тысячи шестьсот человек (голод, болезни и дезертирство сильно проредили вышедшую из Королевской Гавани рать). Принц Эйемонд, не привязанный более к войску и замку, летал где хотел: так воевали некогда Эйегон и сестры его. Вхагар, раз за разом спускаясь с осенних небес, жег поля, деревни и замки мятежных лордов. Первым гневу принца подвергся дом Дарри. Леди укрылась в крипте с меньшими детьми, но лорд и его наследник погибли на стене замка вместе с полусотней защитников. Три дня спустя загорелись город лорда Харроуэя, Господская мельница, Пряжка и Черная Пряжка, Глинистый Пруд, Суинфорд, Паучий лес… казалось, что пламенем объята половина речных земель.

Кристон Коль тоже шел через дым и пламя: речные лорды поджигали все на его пути. Горели покинутые деревни, чернели мертвые обугленные леса. Во всех прудах и колодцах лежали человеческие, коровьи, лошадиные трупы. Разведчики порой находили в лесу мертвецов в доспехах, сидевших кружком и будто бы пировавших. Из-под ржавых шлемов скалились черепа, гниющая плоть сползала с костей.

В четырех днях пути от Харренхолла людей Коля начали убивать: лучники, прячась за деревьями, снимали разведчиков и отставших. Многие латники сира Кристона бежали, бросая щиты и копья, или переходили к врагу. У деревни Кривые Вязы разведчики снова наткнулись на пирующих мертвецов и проехали было мимо, но мертвецы вдруг вскочили и перебили их всех.

Все это, однако, оказалось лишь присказкой. Повернув от озера к Черноводной, сир Кристон увидел на гряде каменистых холмов триста конных рыцарей, три тысячи стрелков с длинными и короткими луками, три тысячи речных пехотинцев с копьями и сотни северян с топорами, палицами, древними заржавленными мечами. Знамена Рейениры реяли над неприятельским войском.

Последовавшая за тем битва заслуживала скорее названия бойни. Лорд Родерик Дастин, подняв к губам рог, протрубил наступление, и люди королевы ринулись с высоты. Впереди скакали Зимние Волки на мохнатых северных лошадях и рыцари на рослых, одетых в доспехи конях. Когда сир Кристон пал мертвым, его воины обратились в бегство, а враги гнались за ними и убивали сотнями.

В Девичий День 130 года Цитадель Староместа разослала триста белых воронов, возвещая о приходе зимы, но Рейенира жила словно в разгаре лета. Трон и столица принадлежали ей, а нелюбовь горожан мало ее заботила. Триархия разваливалась, и Веларионы восстановили свою власть над заливом. Перевалы Лунных гор замело снегами, но Дева Долины сдержала слово и прислала подкрепление морем. Прибыло и войско из Белой Гавани во главе с сыновьями лорда Медриком и Торрхеном Мандерли. Силы королевы, куда ни взгляни, росли, силы короля Эйегона таяли.

Но нельзя считать войну выигранной, пока не побежден враг. Сир Кристон Коль пал в сражении, но созданный им король был жив и свободен, как и самая загадочная фигура «зеленого» совета, Ларис Стронг Колченогий. В Штормовом Пределе все так же сидел недружественный королеве Боррос Баратеон. Ланнистеры тоже числились у нее во врагах, но после гибели лорда Ясона и разгрома их войска Бобровый Утес особой угрозы не представлял.

Принц Эйемонд продолжал сеять ужас и смерть на Трезубце: поджигал, исчезал и наносил новый удар в пятидесяти лигах от прежнего места. Вхагар испепелил Старые и Белые Ивы, превратил в обугленный остов Кабанятник, сжег в Мерридоне тридцать человек и триста овец. После этого принц вдруг вернулся в Харренхолл и сжег все, что было деревянного в замке. Шесть рыцарей и сорок латников погибли, пытаясь убить дракона. Лорды с тревогой смотрели в небо, гадая, кто будет следующим. Моутон из Девичьего Пруда, леди Дарклин из Синего Дола, Блэквуд из Древорона взывали к королеве, умоляя прислать драконов для защиты их достояния.

Но наибольшей угрозой для Рейениры был не Эйемонд Одноглазый, а брат его Дейерон Отважный и большое южное войско Ормунда Хайтауэра.

Лорд Ормунд перешел Мандер и медленно приближался к столице, громя сторонников Рейениры и принуждая каждого лорда, сдавшегося ему, примкнуть к его войску. Принц Дейерон, бесценный разведчик, летел впереди, докладывая Хайтауэру о передвижениях неприятеля. Люди королевы разбегались, едва завидев в вышине синие крылья Тессариона.

Старый десница Рейениры, Корлис Веларион, убеждал королеву начать переговоры. Он также советовал помиловать лордов Баратеона, Хайтауэра и Ланнистера, буде они покорятся, присягнут ей на верность и дадут заложников Железному Трону. Гелайену и Алисент Морской Змей предлагал передать на попечение Веры, дабы они провели оставшиеся им дни в молитвах, а Джейегеру, дочь Эйегона, со временем выдать за Эйегона Младшего, воссоединив тем обе ветви дома Таргариенов. «А братья мои? – вопросила Рейенира, когда десница изложил ей свои намерения. – Как мне быть с ложным королем Эйегоном и с Эйемондом, пролившим родную кровь? Их мне тоже помиловать?»

«Сохраните им жизнь и пошлите обоих на Стену, – посоветовал лорд Корлис. – Они дадут присягу и будут служить в Ночном Дозоре до конца своих дней».

«Удержат ли обеты клятвопреступников, не поколебавшихся отнять у меня трон?»

Принц Дейемон поддерживал королеву, говоря, что прощать изменников – значит, сеять семена нового мятежа. «Война будет окончена лишь тогда, когда головы изменников будут торчать на пиках над Королевскими воротами». Эйегон II «прячется в какой-то норе», из которой его со временем вытащат, говорил принц, но сразиться с Эйемондом и Дейероном можно и должно. Ланнистеров и Баратеонов также следует истребить, отдав их земли и замки тем, кто сохранил верность своей королеве: Штормовой Предел Ульфу Белому, Бобровый Утес Хью Молоту. «Половина лордов Вестероса отвернется от нас, если мы выкажем такую жестокость к двум древним великим домам», – твердил Морской Змей, ужасаясь речам Дейемона.

Королева, принужденная выбирать между мужем своим и десницей, выбрала нечто среднее. К Баратеону и Ланнистеру она отправит послов, предлагая им «великодушные условия» и помилование, но с братьями узурпатора покончит раз навсегда. «Как только их не станет, все остальные склонят колена. Головы их драконов я повешу на стенах тронного зала, чтобы люди смотрели на них и ведали, какой ценой достается измена».

Сама Рейенира, чтобы не лишать защиты Королевскую Гавань, осталась в городе с двумя сыновьями. Джоффри, которому еще и тринадцати не было, рвался в бой, но его убедили в том, что они с Тираксесом необходимы для обороны Красного Замка. Третьим воздушным защитником стал Аддам Веларион, наследник Морского Змея и хозяин Морского Чуда; все остальные драконы отправлялись сражаться.

На Трезубец для расправы с Эйемондом и Вхагаром летели Дейемон с Караксесом и Крапива с Бараньим Вором. Хью Молота и Ульфа Белого послали на юго-запад к городу Тамблетону, последнему оплоту Рейениры между столицей и войском Хайтауэра; им поручалось отстоять город и разделаться с Тессарионом.

Дейемон с Крапивой выслеживали Эйемонда долго и безуспешно. Стояли они в Девичьем Пруду, куда их пригласил лорд Манфрид Моутон, боявшийся нападения Вхагара на город. Эйемонд вместо этого спалил Камешек у подножия Лунных гор, Ивняк на Зеленом Зубце и Веселушку на Красном. За ними последовали Стрелков Мост, Старый Перевоз, Старицына Мельница и женская обитель в Бечестере; Одноглазый всякий раз исчезал еще до прилета охотников, а живых, чтобы показать, куда улетел дракон, в тех местах не осталось.

Оба дракона каждое утро вылетали из Девичьего Пруда, кружили высоко над речными землями и в сумерках возвращались ни с чем. Лорд Моутон робко предложил всадникам разделиться – так-де они смогут расширить свою охоту, – но Дейемон напомнил его светлости, что Вхагар – последний из драконов Эйегона Завоевателя. Век спустя он, правда, уже не так скор, зато вырос огромным, как сам Балерион Черный Ужас, и своим дыханием плавит камень: ни Караксес, ни Бараний Вор с ним в одиночку не сладят. Крапива поэтому не покидала принца ни днем ни ночью, ни в небе, ни в замке.

У Тамблетона, торгового города на Мандере, тем временем завязалась битва. Замок над городом был невелик, и обороняли его не более сорока человек, но из Горького Моста, Длинного Стола и других южных владений туда стекались сотни новых защитников. Всего под знаменами Рейениры собралось около девяти тысяч воинов, то есть намного меньше, чем у лорда Хайтауэра; люди королевы с радостью встретили Вермитора и Среброкрылого, не зная, какие ужасы их ждут впереди.

Так называемая Тамблетонская Измена до сих пор остается предметом споров, и всей правды мы, может статься, никогда не узнаем. Очень возможно, что многие, бежавшие в город от лорда Хайтауэра, были на самом деле его засланными людьми, но столь большого вреда они бы не причинили, не перейди Ульф Белый и Хью Молот в то же самое время к врагу.

Оба они были неграмотны, и непонятно, как Двух Предателей склонили к такому шагу. О самой Тамблетонской битве нам известно гораздо больше. Шесть тысяч людей королевы сошлись на поле с лордом Хайтауэром и храбро сражались какое-то время, но град стрел проредил их, а сокрушительная атака тяжелой конницы загнала обратно за стены города. Битва, однако, прервалась ненадолго: Родди Дастин и его Зимние Волки с северным боевым кличем тут же пошли на вылазку и ударили по левому флангу врага. Сквозь вдесятеро большее войско они прорубались к знаменам короля Эйегона, Староместа и Хайтауэров, под которыми сидел на боевом коне сам лорд Ормунд. В песнях поется, что лорд Родерик дошел туда в крови с головы до ног, с разрубленными щитом и шлемом, но столь опьяненный боем, что не замечал своих ран. Сир Бриндон Хайтауэр, заслонив собой лорда своего и кузена, одним ударом топора отсек Родди правую руку, но перед смертью свирепый лорд Барроутона убил обоих Хайтауэров. Знамена лорда Ормунда повалились, и горожане возликовали, думая, что победа достанется им. Даже появление в небе Тессариона не испугало их, ведь у них были свои драконы… но когда Вермитор и Среброкрылый, взлетев, открыли огонь по городу, радостные крики сменились воплями ужаса.

В Тамблетоне горело всё: дома, лавки, септы и люди. Живые факелы падали с крепостных стен и метались по улицам. Два Предателя промчались над ним из конца в конец, а последующие зверства не знали себе равных во всей истории Вестероса. Город, сгоревший дотла, так и не был потом отстроен. Тысячи его жителей сгорели заживо, тысячи утонули, пытаясь переплыть реку. Не лучше пришлось и тем, кто выжил в огне: женщины и даже маленькие девочки подверглись жестокому поруганию, стариков и мальчиков перебили, драконы пожирали дымящиеся тела своих жертв.

Вскоре после этого на Драконий Камень пришел потрепанный когг «Нессария», чтобы починиться и запастись провизией. На пути из Пентоса в Волантис корабль попал в шторм, но этим его история не ограничилась. Подходя к острову на закате, моряки увидели над восточным склоном горы двух драконов, которые с ревом бились между собой. Вскоре об этом уже рассказывали во всех портовых тавернах.

На острове, в отличие от Волантиса, к драконам привыкли, но и местным сделалось любопытно. Наутро рыбаки поплыли к горе и нашли под ней обгоревшие останки дракона – Серого Призрака, судя по цвету крыльев и чешуи. Дракон был разорван пополам и сильно обглодан.

Услышав об этом, кастелян Драконьего Камня, тучный и добродушный рыцарь сир Роберт Квинс, сказал, что убийца, конечно же, Людоед. Многие соглашались с ним: Людоед и раньше нападал на драконов меньше себя, хотя и не столь свирепо. Рыбаки уговаривали Квинса послать рыцарей в логово опасного змея и прикончить его, но кастелян отказывался, говоря: «Если не трогать его, то и он нас не тронет». Для верности он запретил рыбачить у восточного склона, где лежал труп Серого Призрака.

А на другой стороне залива в Королевскую Гавань пришла весть о битве и измене при Тамблетоне. «Что они посеяли, то и пожнут», – рассмеялась будто бы королева Алисент, узнав обо всем, королева же Рейенира побледнела и приказала запереть городские ворота. «Я не допущу, чтобы лазутчики прокрались в мой город и открыли ворота мятежникам», – сказала она. Войско Хайтауэра могло завтра же подойти к столице, а предатели на драконах добрались бы и того раньше.

«Пусть себе прилетают, – заявлял храбрый принц Джоффри, – я встречу их на Тираксесе». – «Ты слишком молод, чтобы сражаться», – возражала ему встревоженная мать, однако на совет, обсуждавший, как встретить врага наилучшим образом, сына все-таки допустила.

В Красном Замке остался только один дракон, Сиракс, всего же в столице их было шесть. Сиракс, скованная тяжелыми цепями, жила в конюшне на внешнем дворе; она привыкла к цепям и к сытной еде и давно уже разучилась охотиться.

Всех остальных держали в колоссальном Драконьем Логове, которое именно для этой цели воздвиг Мейегор Жестокий. Под его каменным куполом располагались по кругу сорок огромных склепов с прочными железными дверьми на обоих концах: внутренние двери открывались в песчаную яму, внешние – на холм Рейенис. После отлета на войну Караксеса, Вермитора, Среброкрылого и Бараньего Вора драконов осталось пять: Тираксес принца Джоффри, Морское Чудо Аддама Велариона, Огненная Мечта Гелайены и подростки Моргул и Шрикос, принадлежавшие детям короля Эйегона, пропавшей Джейегере и покойному Джейехерису. По обычаю рядом с драконами жил хотя бы один из хозяев, чтобы сразу подняться на защиту города в случае надобности. Сыновей Рейенира не желала отпускать от себя, и эта обязанность выпала Аддаму Велариону, в чьей верности «черный» совет начинал сомневаться.

Если Ульф Белый и Хью Молот, рожденные от драконьего семени, перебежали к врагу, не следует ли ждать того же от Крапивы и Аддама из Корабела?

Лорд Бартимос Селтигар полагал, что доверять им нельзя. «Бастарды есть бастарды: они рождены от измены, и она дается им столь же легко, как верность законным детям». Лорд умолял королеву немедля схватить двух новых наездников, пока они не увели своих драконов во вражеский стан. Его поддерживали сир Лютор Ларгент, новый командир городской стражи, и командующий Королевской Гвардией сир Лорент Марбранд. Даже братья-рыцари Мандерли из Белой Гавани приняли сторону Селтигара. «Лучше не рисковать, – говорил сир Торрхен. – Если враг получит еще двух драконов, мы пропадем».

Только лорд Корлис заступался за бастардов драконьего семени, называя сира Аддама и его брата Алина истинными Веларионами и достойными наследниками Дрифтмарка. Что до девушки, то она отважно сражалась в Глотке. «Как и те два предателя», – заметил лорд Селтигар.

Десница остался в меньшинстве: королеву предавали так часто, что она готова была видеть в людях самое худшее и ожидала измены даже от близких друзей.

Она приказала сиру Лютору пойти в Драконье Логово с двадцатью золотыми плащами и взять Аддама Велариона под стражу. Одна измена породила другую, и Рейенира сделала еще один шаг к своей гибели. Как только золотые плащи поднялись на холм Рейенис, двери Драконьего Логова распахнулись, и дымчато-серый Морское Чудо взмыл в небо: сира Аддама кто-то предупредил. Разозленный сир Лютор отправился прямиком в башню десницы и обвинил Морского Змея в предательстве. Старый лорд Корлис ничего и не отрицал; его избили, связали и бросили в темницу.

По городу между тем расползались страшные слухи о тамблетонской резне. Следом настанет черед Королевской Гавани, говорили люди друг другу. Драконы будут драться с драконами, и на сей раз город уж верно сгорит. Многие пытались бежать из города, но золотые плащи всех заворачивали назад. Видя, что пути к спасению отрезаны, горожане забивались в подвалы, пили, молились, предавались плотским утехам. К ночи все таверны, бордели и септы ломились от мужчин и женщин, ищущих утешения.

В Тамблетоне, всего в шестидесяти лигах к юго-западу от столицы, тоже царило брожение: победители, которых в Королевской Гавани так страшились, остались без начальника. Лорд Ормунд погиб, как и кузен его сир Бриндон, первый из рыцарей Староместа, а сыновья лорда, совсем еще мальчики, оставались в отцовском замке за тысячу лиг от войны. Дейерон Отважный, коего лорд Ормунд ставил столь высоко, тоже был совсем еще юн, привык во всем слушаться старших братьев и командовать не умел. Сир Хоберт, другой кузен лорда и единственный уцелевший Хайтауэр, отвечал до сих пор за обоз; за все свои шесть десятков прожитых годов он не отличился ничем, но родство с королевой Алисент делало его самым вероятным из воевод.

Редкий город в истории Семи Королевств претерпевал такие бесчинства, как Тамблетон. Принц Дейерон ужасался тому, что происходило у него на глазах, но ни он, ни сир Хоберт не могли прекратить насилие.

Самые страшные злодеяния творили в городе Два Предателя. Сир Ульф наливался вином и насиловал женщин; тех же, кто ему не угодил, он скармливал своему дракону. Ему мало было рыцарства, мало Горького Моста, лордом коего сделал его принц Дейемон. Он метил не ниже как на Хайгарден, заявляя, что Тиреллы, не участвующие в Пляске, те же изменники.

Не отставал и второй предатель, Хью Молот – силач, гнувший голыми руками железные брусья. В военном ремесле он мало что смыслил, но рост и сила делали его грозным бойцом. Оружием своим он избрал привычный сызмальства молот, а дракон его Вермитор, служивший прежде Старому Королю, только Вхагару уступал величиной и годами. По всем этим резонам лорд Молот, как он сам себя называл, возмечтал о короне. «На кой мне лордство, если можно стать королем?» – говорил он, и многие его слушали.

Ни один из них не спешил брать Королевскую Гавань. Они знали, что против их трех драконов королева может выставить трех своих, а то и пять, если Крапива с Дейемоном вернутся. Лорд Пек стоял за то, чтобы дождаться лорда Баратеона, сир Хоберт желал отойти на Простор и пополнить быстро тающие припасы. Никого из командиров, видимо, не тревожило, что и войско их тает, как снег по весне: бойцы разбегались почем зря, унося домой все, что успели награбить.

К северу от них, в замке над Крабьей бухтой, думал свою думу другой лорд. Королева Рейенира прислала Манфриду Моутону ворона, требуя доставить ей голову безродной девки Крапивы; королева подозревала, что та спит с Дейемоном и оттого повинна в измене. «Лорду-мужу моему, принцу Дейемону Таргариену, никакого вреда не чинить, – приказывала ее величество, – но отослать его ко мне, когда он свершит задуманное, ибо у нас в нем большая нужда».

Мейстер Норрен, автор «Хроник Девичьего Пруда», пишет, что лорд, прочитав послание королевы, со страху потерял голос и вернул его, лишь осушив три чаши вина. После этого он позвал к себе брата, капитана гвардии и первого бойца, сира Флориана Стального. Велев остаться и мейстеру, он прочел им письмо и спросил их совета.

«Проще простого, – сказал капитан. – Принц-то уже в годах. Возьму трех человек, ну шестерых, да и пойду к ним в спальню. Желаете сделать это нынче же ночью, милорд?»

«Шесть человек возьми или шестьдесят, с Дейемоном Таргариеном так просто не сладишь, – возразил ему брат лорда Моутона. – Лучше подлить ему снотворного в вино, как ужинать станет. Проснется, а девка уже мертва».

«Эта девушка, в чем бы она ни провинилась, еще ребенок, – качал седой головой сир Флориан. – Ни Старый Король, ни другой человек чести не отдал бы такого приказа».

«Времена нынче скверные, – сказал лорд, – и королева заставляет меня выбирать между топором и веревкой. Девушка – моя гостья. Если я послушаюсь, мой дом будет проклят навеки, откажусь – нас сотрут в порошок».

«Нам так и так конец, – подхватил его брат. – Принц сильно привязан к этой чернавке, а дракон его вот он, тут. Мудрее всего было бы убить их обоих, иначе принц спалит замок дотла».

«Королева запретила чинить ему вред, – напомнил лорд Моутон, – а двух гостей убить вдвое хуже, чем одного. На свою погибель прочел я это письмо».

«Кто сказал, что прочли?» – вставил тут мейстер.

Нам неведомо, о чем они говорили дальше. Известно лишь, что мейстер, молодой человек двадцати двух лет, показал письмо королевы принцу и Крапиве, когда те ужинали в своих покоях. «Слова королевы, а дела шлюхи», – сказал, прочитав его, Дейемон. Затем он обнажил меч и спросил, ждут ли уже за дверью люди Моутона. Услышав, что мейстер пришел к ним один и тайно, принц спрятал меч. «Мейстер ты никудышный, зато человек хороший», – сказал он и отпустил вестника, наказав молчать обо всем до утра.