355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джордж Р.Р. Мартин » Смертельно опасны (антология) » Текст книги (страница 10)
Смертельно опасны (антология)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 11:41

Текст книги "Смертельно опасны (антология)"


Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин


Соавторы: Гарднер Дозуа
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)

– Да не знаю я.

Калиндрис молчала.

Обе смотрели в лес и слушали, насторожив уши. Птицы пели, провожая еще один день. Ветер дул, как всегда. Олень испустил свой трубный зов.

– Ты убила зверя? – спросила девочка.

Калиндрис молчала.

– Это должна была сделать я.

– Нет. Не убила.

– Я ведь не дурочка.

– Знаю.

Она обняла девочку за плечи, притянула к себе. Сердце бьется часто. Дыхание прерывается. По телу проходит дрожь.

– Но давай притворимся ненадолго, что дурочка.

Никаких больше звуков. Ни далеких криков, ни близкого Воя. Только слова. Только детский голос:

– Это я должна была убить его. Отец так сказал.

– Твой отец не всегда прав.

– А ты?

– И я не всегда.

– Почему тогда я должна тебе верить?

– Потому что.

– Это не ответ.

– Я потом придумаю, ладно? – улыбнулась Калиндрис.

Улыбка девочки была более медленной, более нервной, как будто она боялась получить шлепок по губам. Калиндрис винила себя за это, за свои неуклюжие слова.

Ничего. Она еще научится пользоваться ими как следует. У нее будет время. Без крови, без холодных ночей. Без мыслей о Рокаде и о его словах. Она выучится им и скажет их своему ребенку.

Ее дочь улыбается.

У нее будет время посмотреть ей в глаза и понять, что слова не всегда нужны. Ты просто смотришь в глаза и знаешь.

Отныне и навеки она будет слышать лишь одно: улыбку на губах дочери.

Кэролайн Спектор [14]14
  © Caroline Spector, 2013; © пер., примеч. Н. Виленской, 2015.


[Закрыть]

Последние двадцать пять лет пишет и редактирует научную фантастику, фэнтези, видеоигры. Автор трех романов: «Scars», «Little Treasures» и «Worlds Without End». Ее рассказы выходили в двух выпусках «Диких карт». В области игр написала и отредактировала несколько приключенческих модулей и сборников для таких игровых программ, как «Топ Сикрет-S. I.» и «Супергерои», – как самостоятельно, так и в соавторстве с мужем, геймерской легендой Уорреном Спектором.

Здесь нам предлагается смертельная игра в кошки-мышки между женщиной со сверхчеловеческими способностями и ее загадочным противником, обращающим эти способности против нее самой. Игра с высокими ставками, где проигрыш недопустим.

То, о чем мама лгала мне

Тухлые мозги зомби заляпали тронное возвышение парадной платформы. В руке у Мишель снова образовался пузырь – теперь побольше, с бейсбольный мяч. Она метнула его; он угодил зомби в грудь и взорвался. Зомби свалился с платформы, и охваченная паникой толпа растоптала его.

Новые зомби забирались на платформы впереди, расталкивая народ. Один уже опять карабкался к ней, цепляясь за декоративный трельяж из папье-маше. Трельяж не выдержал и рухнул вместе с вывеской «Чудесные Пузыри, Спасительница Нового Орлеана». Ее дочь Адезина, сидя под троном, испуганно завизжала. Мишель снова пустила пузырь, зная, что он полетит точно в цель и размажет большого гнилого зомби по декорациям. Ее красивая платформа терпела большой урон, и Мишель это по-настоящему взбесило.

Марди-гра[15]15
  «Жирный вторник», карнавал в Новом Орлеане.


[Закрыть]
она ненавидела по трем причинам: запах, шум и толпа. Если к этому еще и зомби прибавятся, она вообще перестанет выезжать на парады.

Чтобы как следует запастись пузырями, она все утро бросалась с балкона своего гостиничного номера, пока менеджер не попросил ее перестать.

– Так ведь я еду на парад Бахуса, – объяснила она. – Я не смогу пузыриться всю дорогу, если не наберу жир, а набрать его можно, только хорошенько покоцавшись. Прыжки с четвертого этажа, кстати, не такой уж идеальный способ.

Менеджер заметно позеленел и сказал:

– Слушайте, мисс Понд. Мы все благодарны за то, что вы спасли нас от ядерного взрыва три года назад, но ваше поведение распугивает других гостей. Это попросту ненормально.

Ясное дело, что ненормально. Будь она нормальной, на месте Нового Орлеана осталась бы радиоактивная воронка, а менеджер превратился бы в тень на стене. Она, как и все перевернутые, не напрашивалась на это.

– Знаете, мне ведь не больно, – начала объяснять она, чтобы он не психовал так. – Ни когда я падаю с четвертого этажа, ни когда принимаю на себя взрыв. Я просто преобразую эту энергию в жир. Это, в общем, довольно приятное ощущение. – Иногда даже слишком приятное, добавила она про себя. – Можете не волноваться, никаких страданий мне это не причиняет.

Но он ничего не желал слышать о ее талантах – хотел только, чтобы она это прекратила. Поэтому она не стала больше ничего объяснять и сказала напоследок:

– Я сожалею, что напугала ваших гостей. Больше это не повторится. – Жиру она набрала меньше, чем ей хотелось бы, но ничего, обойдется.

Адезина в это время смотрела телевизор – сидела в ногах кровати, свернув радужные крылышки, уперев подбородок в передние лапки. Мишель начинала улыбаться при одном ее виде. Она полюбила этого ребенка с тех самых пор, как спасла его из ямы Африканского Народного Рая полтора года назад.

Она до сих пор не понимала, как Адезина сумела выжить после того, как ей ввели вирус, а потом, когда она оказалась джокером вместо туза, бросили в яму с мертвыми и умирающими детьми. Нет, лучше об этом не вспоминать. Память о детях, на которых ставили опыты в том лагере посреди африканских джунглей, слишком свежа и болезненна. Мишель все еще чувствовала себя виноватой, что не смогла спасти всех.

Неизвестно еще, как Адезина будет расти. Сейчас она величиной с небольшую собаку, и ее личико приделано к мушиному тельцу, но невозможно предсказать, останется ли она такой навсегда. Когда ее карту перевернули, она превратилась в куколку и вышла из нее в своем теперешнем виде. Она вполне может измениться опять – все зависит от того, как на нее подействовал вирус.

– Что ты такое смотришь? – спросила Мишель.

– «Самые сексуальные и самые страшные перевертыши». Ты есть и там, и там. В одном списке когда толстая, в другом – когда тонкая.

Господи. Она спасла их город, а они до сих пор обсуждают, насколько она секси?

– Глупости это все, – сказала Мишель. – Разным людям нравится разное.

– Да, наверное, но ты правда красивей, когда тонкая. Тебя всегда фотографируют в таком виде.

Так, начинается. В Штатах они всего год, а девочка уже прикидывает, кто красивый, а кто нет. Кто толстый, кто тонкий.

– А я когда-нибудь буду нравиться мальчикам, как по-твоему?

О черт. К такому разговору Мишель еще не была готова.

– Ну… я не знаю. – Она села рядом с дочкой, и пружины застонали под ее тяжестью. Молодец. Продолжай в том же духе. – Почему бы и нет? Ты хорошенькая.

– Ты так говоришь, потому что ты моя мама. – Адезина потерла задние ножки одна о другую.

– Человека любят не за то, как он выглядит.

– Не смеши, мам. Любят только красивых.

Мишель сглотнула комок в горле, подавив слезы. С этим не поспоришь. Во всех журналах, на телеэкране, на постерах и вебсайтах позируют молоденькие, тоненькие, полуголые девочки. Еще недавно среди них числилась и Мишель – до того как ее карта перевернулась. Теперь из-за всего этого начала комплексовать Адезина, и непонятно, как с этим быть.

На экране после рекламной паузы мелькали лица из разных выпусков «Американского героя». После черно-белых снимков сороковых годов появился Золотой Мальчик, дающий показания в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Потом показали Перегрин в расцвете ее модельной карьеры, диско-звезду с крылышками. Это неудивительно, она просто блеск.

– С 1946 года, когда вражеская бомба заразила Манхэттен вирусом диких карт, они живут среди нас, – говорил голос за кадром. – Немногочисленные счастливцы-тузы и безнадежно изуродованные джокеры. Наша задача – выбрать среди них самых сексуальных и самых уродливых в стиле «переверни карту»!

– Ну, хватит. – Мишель, схватив пульт, выключила телик. – Америка иногда бывает большой дурой, радость моя. Мы смотрим такие вот дурацкие передачи, забывая о том, что важно на самом деле. Мама из меня никакая, но вот что я тебе скажу: мир не всегда хорошо относится к тем, кто выглядит по-другому. Дело не в тебе, солнышко, просто слишком много идиотов живет на свете.

Адезина залезла к ней, толстой и пузырчатой, на колени, отвела передними ножками длинные серебристые волосы от лица.

– Ой, мам, я все это знаю. Просто иногда страшно делается.

Мишель чмокнула ее в макушку.

– Со мной, лапуся, все то же самое.

С платформы видно далеко во все стороны. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что видишь всех, кто к тебе приближается, плохо потому, что Адезина подвергается риску. Впрочем, быть дочерью Мишель рискованно само по себе.

На этом отрезке маршрута толпа особенно буйствовала – может, они просто приложились к выпивке раньше других. Парад, продолжавшийся пару часов, входил во Французский Квартал.

Платформа Мишель была оформлена в серебристо-зеленых тонах. В задней части возвышение с троном, над ним красивые цветы из папье-маше. Пока Мишель внизу бросала бусы, махала и пузырилась, трон занимала Адезина. Мишель казалось, что дочка выглядит просто прелестно в сиреневом платьице, хотя в нем пришлось сделать шесть дырок для ног и еще две для крыльев. Платье Мишель, того же цвета, было эластичное и сжималось по мере того, как жир выходил с пузырями.

– Пузырь! Эй, Пузырь! Кинь бусики! – орали две пьяные блондинки. Они закатали свои топы, обнажив стоящие торчком сиськи. Мишель это не впечатлило, но бусы она им кинула.

– Мам, зачем они это делают?

– Спроси что полегче. Может, думают, что так им больше достанется.

– Тупо.

Мишель бросила еще и начала пускать в толпу мягкие пластилиновые пузыри.

– И не говори, но это, как ни грустно, работает. Я сама им только что кинула.

Впереди возник какой-то затор. Мишель, притормозив с пузырями, попыталась разглядеть, что там делается. Толпа металась туда-сюда, платформы застряли.

Паника катилась к Мишель, как цунами. Люди шарахались на тротуары, сшибая заграждения, и карабкались на платформы перед ней. Копы стаскивали их, но паникеров было очень уж много.

Потом она увидела бредущих по улице зомби.

Джои, какого черта ты делаешь?

Зомби схватил парня в футболке с эмблемой Луизианского университета и свернул ему шею. Мишель подавила ужас. Ему уже не поможешь, надо делать свою работу.

Одному из копов, пытавшихся остановить живых мертвецов, сломали руку. Мишель взорвала виновника и тут поняла, что зомби идут прямо к ней.

– Мама! – испуганно вскрикнула Адезина. Сзади к ним на платформу лезли двое мужчин: краснолицый толстяк и другой, нормальной комплекции, в полосатой рубашке поло.

– Здесь небезопасно, – предупредила их Мишель. – Они сюда направляются.

– Самое безопасное место – это за тобой, – отозвался толстяк.

– Ну, ребята, сами напросились, – вздохнула она и пустила в них пузыри, размером и весом с медбол. Мужики слетели с платформы, матерясь почем зря. – И не смейте выражаться при ребенке! – Адезину она зажала в левой подмышке.

– Мама, – взмолилась девочка, – неудобно же, все нас видят.

– Ничего, крошка. Не дергайся, мне надо разобраться с творчеством тети Джои.

Мишель послала в ближнего зомби крошечный, с пулю, пузырь и разнесла вдребезги его череп. Это доставило ей огромное удовольствие, но паника, к сожалению, только усиливалась, и платье понемногу обвисало на ней. Вот как чувствовала она, что набрала мало жиру.

Еще один гнилой череп лопнул под новые вопли публики. Платформа раскачивалась под напором толпы, Мишель с трудом сохраняла равновесие.

– Мама, поставь меня. Ну пожалуйста!

– И не мечтай! – прокричала Мишель, перекрывая гвалт. – Зомби и паникующие естесы – не самое лучшее сочетание, так что молчи.

– Злая ты, – констатировала Адезина, тяжко вздохнув.

Мишель разделалась еще с одним зомби, и платье стало еще свободнее. Зомби наседали, и воевать с ними одной рукой было не очень сподручно.

– А, чтоб тебя, – сказала она и поставила Адезину. – Прячься опять под трон. И предупреди, если кто-то – или что-то – попробует к нам залезть.

Больше всего на свете Дэн Тернбулл любил играть в стрелялки от первого лица. Вторым любимым занятием было гадить и не убирать за собой. Дома у них теперь вообще стало некому убираться – мать бросила отца полгода назад. Всюду, подобно индейским курганам, высились кучи белья, тарелки на кухне обросли плесенью, головки латука в холодильнике раздулись и стали размером с лимоны. В раковине стояла вода – то ли засор, то ли просто затычку не вытащили.

Лежа на крыше отеля «Сент-Луис» и глядя на пакость, которую устроил вот только что, Дэн был по-настоящему счастлив. Зомби порушили парад Бахуса, и Пузыриха пыталась остановить их.

Она взяла под мышку эту уродину, дочку свою, и бомбила мертвяков почем зря. Молодец вообще тетка, не растерялась. Ни истерики, ни припадков, никаких бабских штучек. Вон сколько зомби уже замочила, и ни один гражданский не пострадал. Интересно, что он почувствует, завладев ее силой?

С Худу-Мамой вышло клево. Раньше он, правда, только одного туза ограбил, и то случайно.

Шел по улице, столкнулся с девчонкой-подростком, схватил ее инстинктивно за голую руку, чтоб не упасть. Ну и рожа у нее была, когда ее сила перешла к Дэну. А он так удивился, обнаружив в ней эту силу, что воспользовался ею спонтанно, телепортировался через улицу и врезался в стенку.

Поняв, что чуть не замуровал себя сам, он затрясся. Очухался малость, оглянулся – девчонки нет. Ну, это-то как раз понятно.

А вот от Худу-Мамы ему чуть башку не снесло. Но у него имелся только один шанс, пока сила к ней не вернется, а приказ был напакостить по-крупному. И он все круто провернул.

Парад снимали разные новостные каналы, но ему хотелось запечатлеть все именно с этой точки. Другие частники, конечно, тоже будут снимать и еще до конца дня выложат это в Ютюбе. Ничего, его панорама станет вишенкой на торте, и это факт.

Дэна не волновало, зачем его нанимателям понадобилась вся эта хрень. Пять штук за час работы, поди плохо. Папаша стал требовать деньги на хозяйство, а где их безработному Дэну взять? От места ведущего шутера на своем сервере он ни за что не откажется: слишком долго к этому шел, и команде он нужен. Ни с какой работой это не совмещается.

Он сунул видеокамеру в карман низко спущенных джинсов и слез по пожарной лестнице в переулок. Пара спасшихся с парада девчонок пыталась передвигаться бегом, но выжрали они столько, что получалось не ахти.

– О Господи, – сказала одна, брюнетка – бус на ней висело не меньше фунта. Достаточно она бухая, чтобы трахнуться с ним, или нет? – Видал, что там творится?

– Да чего такого, – пожал он плечами. – Набухались мудаки и дурят. Каждый марди-гра так.

– А Пузыриха! – сказала другая, не такая красотка. Они всегда так подбираются в пары. – Как она этих зомби! Фу, и ко мне вон что-то прилипло. – Она смахнула какую-то дрянь с рукава.

– Напаскудила, и всего-то. – Девчонки эти Дэна не заводили, а скорее раздражали. Это ведь он все замутил, а никакая не Пузыриха. Ее он как раз должен был выставить в дурном свете – и выставил. Две пьяные курицы. Он прошел было мимо, но под влиянием импульса сгреб брюнетку за локоть.

– Ты что! – завизжала она и шарахнулась. Но он не приставал к ней, только проверял, есть ли у нее сила. Нету, батарейка пустая. Дэну сделалось грустно – чувство, которое он ненавидел больше всего.

– Придурок! – вызверилась другая, уродина.

Дэн наставил на них палец и сказал:

– Бдыщ.

От зомби остались только груды дохлятины. Грязь, конечно, несусветная, но что ж делать. Когда убиваешь зомби, чистоту нельзя соблюсти.

Парад остановился. Одни слезали с платформ, другие кишели вокруг – ни пройти, ни проехать. Люди плакали, сидя на тротуаре, многие пострадали.

Мишель снова взяла на руки вылезшую из-под трона Адезину, поцеловала ее в макушку.

– Ты как, в порядке? Хочешь на трон сесть?

– Хочу, только к нам кто-то лезет. – На платформу взбирались двое мужчин – не те, что раньше, другие.

– Сюда нельзя, ребята. – В руке у Мишель рос пузырь. Почти весь жир она истратила в бою с зомби, но на двух пьяных идиотов как-нибудь хватит.

– Нас там совсем задавили, – пожаловался один.

– А мне-то что. У нас тут демократия не работает – я, королева этой платформы, говорю «нет».

– Во сука-то.

– Королева всех сук, и не распускайте язык при ребенке. Сюда надо раненых посадить, а не вас.

Мужики, ворча, снова слезли в толпу.

Полицейские пытались восстановить порядок. Мишель окликнула их, и к ней начали сажать раненых, самых тяжелых. Завыли сирены – уже легче. Драться она умела, но последствия драки всегда угнетали ее.

Все понемногу успокаивалось, и один из распорядителей уже вещал в мегафон с передней платформы, призывая народ вернуться на тротуары. Ребята-подростки помогали копам ставить загородки на место.

Мишель достала телефон. Сумочки она терпеть не могла, и к платьям по ее требованию всегда пришивали карманы. Почему, собственно, считается, что у женщин их не должно быть? Загадка. Она зашла в справочник и выбрала номер Джои.

– Какого черта? – прошипела Мишель, услышав ответ. – Ты хоть соображаешь, какую х… какую катастрофу сегодня устроила?

– О чем это ты? – после долгой паузы спросили на том конце.

Глаза Мишель застлала красная пелена.

– О напавших на парад зомби. Они убивали зрителей и шли прямехонько на нас с Адезиной.

– Да ты что, Пузырек, охренела? По-твоему, я на такое способна? – Голос Джои дрожал сильнее, чем в Африканском Народном Раю – тогда она схватила лихорадку, и у нее была температура за сорок.

– Хочешь сказать, что еще кто-то из перевернутых способен оживлять мертвых? – Волоски на руках Мишель встали дыбом. – Вас таких двое? – Красную пелену сменила жуткая мысль: а вдруг это была только первая волна? Хватит уже мертвецов на сегодня.

– При своем хваленом уме ты иногда бываешь полной дурындой, – невесело засмеялась Джои. – Перетереть надо – ты когда ко мне доберешься?

– У нас тут пробка. – Кровь и кишки зомби заляпали все вокруг, и Мишель очень хотелось врезать Джои как следует. – Затрудняюсь сказать.

– Постарайся выбраться поскорей, – сказала Джои и отключилась.

– Мы теперь к тете Джои поедем? – спросила Адезина, дергая ее за подол.

– Да, как только получится.

Больше всего на свете Джои ненавидела любопытных сволочей, которые лезли в ее дела. Пузырек, конечно, не была сволочью, и понятно, почему она обозлилась, раз на параде в самом деле стряслось такое.

Оставалось разобраться, при чем здесь ее, Джои, дети.

Она сегодня рано выбралась в булочную – марди-гра ведь, туристы потом набегут – и уже шла назад, когда у нее в голове будто свет выключили. Обычно она знала, где лежит каждый мертвец на многие мили вокруг, а зомби-птицы и зомби-букашки служили ей разведчиками – и вдруг ее поразила полная слепота.

Через пару часов чувства вернулись, словно ничего не произошло. За это время она, по правде сказать, чуть с ума не сошла и насмерть перепугалась. Даже припомнить не могла, когда в последний раз так боялась. «Можешь, можешь. Вспомни», – шептал голос на задворках сознания, но Джои старалась его подавить. «Вспомни, что мама тебе говорила про ложь», – не унимался голос. Мама сама лгала, мысленно возразила Джои. Она лгала и оставила Джои одну справляться со всем, что началось после.

Потом она увидела, что ей звонит Пузырек, и обрадовалась. Пузырек самая сильная из всех, кого Джои знает. С Пузырьком ей бояться нечего.

А Пузырек сразу давай волну гнать. Джои ничего не поняла и, если честно, испугалась еще больше. Что, если она силу теряет?

Без детей ей никак нельзя. Без них она просто Джои Хеберт, а не Худу-Мама, и никто, даже Пузырек, ее не спасет.

Когда она представила, что перестанет быть Худу-Мамой, ее заколотило от ужаса.

В Америке Адезине нравилось многое: мороженое, телепередачи, кровати. С тех пор как мама ее сюда привезла, она составляла список всего, что ей нравится.

Ей нравился сериал «Хелло, Китти», нравился канал «Мультисеть», нравилось заниматься с учительницей (хотя иногда и хотелось ходить в школу с другими ребятами). Даже города нравились. Они такие большие, и все в них сверкает, а люди говорят и движутся быстро, как будто спешат по важному делу – даже если просто идут в магазин.

Мамины друзья ей тоже нравились. Тетя Джои (хотя когда они все жили в Африке, мама кричала на нее, чтобы та не ругалась), тетя Джулиет, Дрейк (хотя он теперь бог и они с ним больше не видятся), Ниоба. Иногда их приглашали на шоу «Американский герой», и Адезина знакомилась с другими перевернутыми. Но больше всего ей нравилось в Джокертауне, потому что там на нее не пялились.

Хэллоуинский парад в Джокертауне ей тоже понравился, зато этот – нисколечко. Зомби тети Джои напали на них, и пострадали люди. Адезина видела, что мама здорово сердится. Даже в мысли ее не надо входить, и так видно.

Мама однажды взяла с Адезины слово, что больше она так делать не будет, но удержаться трудно. У нее так только с перевернутыми получается, в мысли естесов она не может входить. Поняла это еще в Африке.

Она не собиралась говорить маме, в чьих головах уже побывала. Иногда это случалось во сне, но чаще – если ей кто-то нравился. В мысли таких людей она проскальзывала, сама того не замечая.

Приехала полиция и несколько «скорых». Раненых увезли, толпу оттеснили, чтобы платформы могли вернуться назад, на базу. Ни музыки больше, ни бус. И никаких пузырей.

Адезина незаметно для себя оказалась в мыслях у мамы. Мама беспокоилась из-за того, что ей придется сделать, если это тетя Джои зомби послала. И за Адезину, которая видела все эти ужасы. И за пострадавших на параде людей.

Адезине хотелось сказать ей, что зомби не такие уж страшные – в яме было страшнее. А еще хуже было, когда ей впрыснули вирус и ее карта перевернулась. Адезина старалась забыть об этом, но знала, что никогда не забудет.

Ее пристегнули к столу ремнями, которые в некоторых местах совсем почернели, и воткнули в руку иглу. Адезина смотрела на картинки из сказок, которые ей показывали на стенах, но девочки там были не такие, как она, – белые.

Вирус струился по венам и жег ее. Она перевела взгляд на потолок с красновато-бурыми брызгами, и тут начались судороги. Она выгибалась дугой и кричала, не в силах сдержаться. Потом стало темно и боль прошла: она превратилась в куколку.

Докторам нужны были только тузы, не джокеры, и ее бросили в яму с другими мертвыми и умирающими детьми. Но она не умирала, а превращалась. И еще в коконе поняла, что может входить в мысли других людей, зараженных вирусом.

Так она нашла маму. Они вместе плавали в море тьмы, но Адезина больше не была одинока, потому что их стало двое.

Но если сказать маме об этом, та будет знать, что Адезина снова лазила в ее мысли. Она просто усадила маму на трон и устроилась у нее на коленях.

В дыму, среди обугленных танков и джипов, свистели пули. Граната взорвалась совсем рядом, тяжело ранив Дэна. Планка индикатора повреждений налилась красным, а бинты у него все кончились.

– Ты, Залп! Тебе полагалось снять эту суку с гранатометом, – рявкнул Дэн в микрофон. Он включился, как только пришел с парада. – Мудак хренов!

– Отсоси, Си-Эф, – загремело в наушниках. – Обеспечил бы мне подавляющий огонь, я бы, может, и подобрался туда. Иди в жопу, козел.

– Отключай на фиг микрофон, Залп, – вмешался Винил. – А заодно и колонки. Зачем мы вообще взяли этого лоха в команду, Си-Эф?

Дэн укрылся в разбомбленном строении, но убежище было ненадежное, к тому же срочно требовались бинты. Если они умудрятся не проиграть, Залпа надо будет забанить. Про прежнюю его команду Дэн вообще ничего не слышал, и девиз у них, как у педиков: «Мы знаем, что любят мальчики».

Перед теликом прошла тень – Дэн аж пульт с испугу выронил.

– Какого хрена!

– Надо поговорить, мистер Тернбулл, – сказал мистер Джонс, подавая Дэну пульт. Шикарный темно-серый костюм, белая рубашка, черный галстук – больше никто из знакомых Дэна не одевался так. Дэн был уверен, что на самом деле его фамилия совсем не Джонс – ну, не желает чувак светиться, понятно. Дэн и сам не хотел знать о мистере Джонсе ничего лишнего. Тот смахивал на свернувшуюся кольцом гремучку и, похоже, мог запросто сломать человеку шею.

Дэн снял наушники с микрофоном, выдернул провод. Руки дрожали.

– Микрофон голосом активируется, – сказал он. – Не хочу, чтоб эти говнюки знали, кто я в реальной жизни. Я и папе сказал, что входить сюда нельзя, когда табличка висит.

– Твоего отца нет дома, а твои игры меня не касаются.

– Я сделал, что вы просили. – Дэн будто оправдывался, хотя это не входило в его намерения. – Все тут, на флешке. – Он встал и выкопал из кармана облепленную соринками флешку.

Мистер Джонс взял ее и осторожно сдул сор.

– Вряд ли она нам понадобится, – сказал он, пряча флешку в нагрудный карман. – В Ютюбе уже больше пятидесяти записей выложили, и каждую минуту поступают новые. Местные новости прерывают передачи для специального выпуска, Си-эн-эн и Фокс пустили это бегущей строкой и готовят собственный репортаж. Ты хорошо поработал.

– Да? Спасибо. – Дэн, польщенный, но и напуганный тоже, сунул руки в карманы. Его экранный аватар, Контрол-Фрик, не подавал признаков жизни. Вот блин.

– У нас для тебя будет еще одно небольшое задание. – Мистер Джонс достал толстый плотный конверт. – Здесь плата плюс маленькая премия.

Дэн, беря конверт, чуть было не коснулся пальцев мистера Джонса – проверить, не туз ли он, – но вовремя удержался. Впервые в жизни подумал, что этот тип ему может оказаться не по зубам.

– Как скажете. Только, может, нам где-то еще встречаться, не у меня на дому?

– Твоя команда, кажется, проиграла. – Мистер Джонс сверкнул ослепительно белыми по контрасту с темной кожей зубами. На экране зажглась надпись «Бой окончен». – Я сам выйду, не провожай.

Услышав, что входная дверь закрылась, Дэн перевел дух, открыл конверт и пересчитал деньги.

Такси подъехало к дому Джои. Мишель расплатилась, и они вышли. Дом был викторианский, с облупленной краской и запущенным садом за чугунной решеткой. Мертвые птицы, сидевшие на деревьях и проводах, все как по команде наклонили головы влево.

– Кончай, Джои. – Мишель отворила пронзительно скрипнувшую калитку. Неужели Джои не слышала про смазочную аэрозоль WD‑40? Мишель и то слышала. – Прибереги для туристов.

– Кр-р, – сказала одна из птиц.

– Сама такая, – буркнула Мишель.

Дверь им открыла сравнительно свежая зомби в цветастом платье, не столь противная, как большинство мертвяков Джои.

– Пожалуйте за мной, – сказала неживая служанка голосом Джои. Они все говорили голосом Джои. Ну, когда зомби женского пола, это нормально, а вот когда так говорит бывший полузащитник шести футов ростом…

– Ну честное же слово, Джои, – сказала Мишель. – Я тут каждый дюйм знаю. Ты в гостиной?

Зомби кивнула, и Мишель прошла мимо.

– Мама, не злись так, – шепнула Адезина, взлетев ей на плечо.

– Я в меру злюсь. – Мишель вздохнула и притормозила, стараясь взять себя в руки. Адезина права. С Джои ругаться бесполезно, все равно проиграешь.

В гостиной, довольно голой, с ветхими занавесками и продавленным диваном, стоял теперь новый большой телевизор. Напротив него восседала на троне Джои – худенькая, в бесформенной футболке с надписью «Джокерская чума» и тесных джинсах. Ярко-рыжая прядь в каштановых волосах, кожа красивого карамельного цвета. У ее ног лежала собака-зомби, по бокам стояли два громадных мертвяка.

Мишель с Адезиной плюхнулись на диван.

– Может, объяснишь, что случилось? – спросила Мишель, игнорируя хмурое чело Джои. Зомби заворчали.

– Я не при делах. – Джои так вцепилась в подлокотники трона, что побелели костяшки. – Прямо не верится, что ты могла на меня подумать.

– Хочешь сказать, что в Новом Орлеане живет еще один перевернутый, умеющий оживлять мертвецов? – Мишель одарила Джои своим лучшим скептическим взглядом. – Что это просто-напросто совпадение?

– Такого перевертня здесь нет, – подалась вперед Джои. – Зато есть сука, тырящая чужую силу.

– Господи, Джои. Следи за своим языком. – Мишель покосилась на Адезину, но та целиком ушла в игру на своем айпаде.

– Да иди ты, Пузырь, она еще и не такое слыхала. Правда ведь, Тыковка?

– Да, мне ведь не обязательно пример с тебя брать, – пожала плечами Адезина.

Джои как будто обиделась.

– Мишель, ты как ребенка воспитываешь?

– Нормально.

– На фига, спрашивается, джокеру нормальное воспитание?

– Вернемся к твоему загадочному грабителю. Почему ты думаешь, что у тебя украли силу? Может, ты просто потеряла контроль?

Зомби-охранники двинулись к Мишель, и она уложила их двумя пузырьками в головы, истратив на это последний жир. Зомби-агрессия Джои достала ее вконец.

– Мать твою! Это ж надо так напаскудить! – Женщина-зомби вошла и принялась за уборку. – Говорю тебе, я ничего такого не делала. Я за пирожными вышла, ч‑черт. Иду обратно, натыкаюсь на кого-то и вдруг раз – перестаю видеть своих детей.

В голосе Джои звучал такой страх, что Мишель ей поверила. Карта Джои перевернулась, когда ее изнасиловали – подробностей Мишель не знала и не хотела знать. Сейчас, вероятно, Джои почувствовала себя такой же беспомощной, как и тогда.

– Тебе запомнился чем-то этот момент? – Страшно даже подумать, что есть перевернутый, крадущий чужую силу. Его надо вычислить, а Джои обеспечить защиту, чтобы подобное больше не повторилось. Та никогда не отличалась эмоциональной стабильностью – далеко не всякий выборочник способен жить постоянно в Городе Чокнутых, – но ее реакция на временное лишение силы встревожила Мишель как никогда раньше. Помочь ей было, пожалуй, важнее, чем найти вора.

– Ни хрена не помню. Толкнули меня – и все.

– Мам, смотри, – прервала их разговор Адезина.

По телевизору показывали атаку зомби и громящую их Мишель. Джои прибавила звук.

– …на сегодняшний парад Бахуса. Целью атаки, по всей видимости, являлась платформа Мишель Понд (Чудесные Пузыри). Ужаснее всего то, что с мисс Понд была ее семилетняя дочь. Мисс Понд остановила атаку, но допустимо ли брать ребенка на парад, где женщины обнажаются ради получения бус? Это не первый случай, когда мисс Понд проявляет насилие в общественном месте, и неизвестно, кто станет жертвой в очередной раз…

– Что за дерьмо! – взвилась с дивана Мишель.

– За языком следи, – одернула Джои.

Телевизор тетя Джои выключила, но мама достала свой ноутбук и стала смотреть, что показывают в онлайне.

Показывали много всего, и Адезина, как ни старалась, пролезла в мамины мысли. Там было столько страха, тревоги и гнева, что она поскорей вышла обратно и стала играть в «Оцелот‑9» на айпаде. Вызволять Оцелота-Органзу из когтей Вишневой Ведьмы было проще, чем разбираться с делами взрослых.

Телефон Мишель жужжал не переставая с самой атаки, но она уже тогда знала, что дело плохо, и не обращала внимания на звонки. Худая слава, типа, тоже слава? Расскажите это кому другому.

Только здесь, у Джои, она поняла, насколько все плохо. Особенно когда посмотрела любительские видео на Ютюбе, от которых ей стало тошно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю