Текст книги "Страна Северного Ветра / At the Back of the North Wind"

Автор книги: Джордж МакДональд

_{ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ}
Алмаз расспрашивает Царицу Северного Ветра

Вряд ли мои читатели удивятся, узнав, что с тех пор я старался завоевать дружбу мальчика. Это оказалось совсем несложно, ведь Алмаз был на редкость доверчив. Он скрытничал только об одном – о своей дружбе с Царицей Северного Ветра. Наверно, он сам до конца не решил, что о ней думать. Как бы там ни было, прошло довольно времени, прежде чем Алмаз открылся и всё мне рассказал. И пусть я не всегда мог согласиться с его словами, но я искренне, без тени притворства сопереживал ему, а большего он и не требовал, не так уж ему были важны точные объяснения непонятных происшествий. Я просто дал понять мальчику, что, как бы ни объяснялись удивительные события его жизни, я бы многое отдал, чтобы самому пережить подобное.

Однажды вечером, вскоре после грозы, уже в глубоких сумерках, когда высоко в небе стоял месяц, я увидел, как Алмаз забирался на берёзу по маленькой лесенке.

– И чего ты только там находишь, Алмаз? – услышал я не слишком-то, мне показалось, вежливый вопрос.

– Каждый раз разное, Нэнни, – отозвался Алмаз, карабкаясь вверх и устремив взгляд на небо.

– Когда-нибудь ты свернёшь себе шею, – сказала она.

– Сегодня я хотел посмотреть на луну, – прибавил он, не обратив внимания на её слова.

– На луну вполне можно смотреть и снизу, – возразила девочка.

– Не думаю.

– Можно подумать, там наверху ты к ней ближе.

– Конечно! Конечно, ближе! Во всяком случае, мне так кажется. Если бы и я мог видеть такие необыкновенные сны, как ты, Нэнни.

– Вот дурачок! Ты всё никак не забудешь про тот сон. Мне больше ничего про неё не снилось, только один раз, да и то чепуха какая-то.

– Вовсе не чепуха. Это был прекрасный сон и немножко смешной – всё вместе.

– Да что толку о нём говорить, это же просто сон, а сны не настоящие.

– Тот был настоящим, Нэнни. Ты и сама знаешь. Помнишь, как ты расстроилась, когда сделала то, чего тебе не велели? Разве не по-настоящему?

– Ну что мне с ним делать! – воскликнула девочка с лёгким отчаянием в голосе. – Алмаз, неужели ты, на самом деле, веришь, что в луне есть домик и в нём живёт прекрасная дама и сгорбленный старичок со щётками?

– Если не домик, значит, там есть что-то лучше, – ответил мальчик и исчез среди листвы.

Я отправился в усадьбу, куда часто заглядывал по вечерам. Когда я возвращался, дул лёгкий ветерок, очень приятный после дневной жары, потому что хоть лето уже и заканчивалось, но было по-прежнему жарко. Верхушки деревьев слегка качались на ветру. Я решил пройти мимо берёзы и посмотреть, не сидит ли ещё Алмаз в своём поднебесном гнезде.

– Ты ещё наверху, Алмаз? – крикнул я.

– Да, сэр, – прозвучал в ответ его чистый голосок.

– Уже совсем темно, ты не упадёшь, когда будешь спускаться?

– Нет, сэр, я аккуратно. Я знаю здесь все веточки и никогда не отпускаю руку, пока хорошенько не схвачусь другой.

– И всё-таки будь повнимательней, – настаивал я, хотя это было лишнее, ведь мальчик и так вёл себя на редкость осторожно.

– Я иду, – сказал он. – Сегодня я уже налюбовался луной.

Послышался шелест; шелест постепенно приближался.

Прошло три или четыре минуты, наконец на лесенке показался и сам мальчик. Я подхватил его под мышки и спустил на землю.

– Спасибо, сэр, – произнёс он. – Это ведь северный ветер дует, правда?

– Не знаю, – ответил я. – Ветер ласковый и прохладный, он может быть и северным. Но я не уверен, потому что он слишком слабый, такой ветер между деревьев сворачивает в любую сторону.

– Я узнаю, когда поднимусь в свою комнату, – сказал Алмаз. – Кажется, я слышу колокольчик хозяйки. Спокойной ночи, сэр.

Он побежал к дому, отправился домой и я.

Хозяйка звала Алмаза, чтобы отправить его спать, она очень заботливо относилась к мальчику, и к тому же ей показалось, что он выглядел не совсем здоровым. Когда Алмаз оказался в своей комнате, он распахнул оба окна, чтобы определить, откуда дует ветер; одно окно смотрело на север, другое – на восток. Ветер дул из северного окна. Алмаз страшно обрадовался: вдруг сегодня к нему придёт Царица Северного Ветра, ведь с тех пор, как они покинули Лондон, её ветра ещё ни разу не было. Но Царица всегда приходила неожиданно, она никогда не появлялась, если он её искал, и почти никогда, когда он о ней думал, поэтому мальчик закрыл восточное окно и лёг спать. Думаю, мои читатели удивятся, что, несмотря на волнение, он смог заснуть, и, не знай я Алмаза, я бы и сам удивился, но это было одной из особенностей, совершенно естественной в его характере. Мальчик был исполнен такого покоя, что мог заснуть когда угодно, если только расслабится и позволит сну прийти. Вот и в тот вечер он заснул не позже обычного.

В тусклой синеве ночи Алмаз проснулся. Луна исчезла. Ему показалось, что кто-то постучал в дверь. «Меня кто-то зовёт», – сказал мальчик самому себе, выскочил из кровати и побежал открывать.

В коридоре никого не было. Он вернулся в постель, но звук раздался снова, и Алмаз сообразил, что стук шёл от второй двери. Мальчик был уверен, что она вела в чулан, но раньше ему никогда не удавалось её открыть. Наверно, той дверью стучал ветер, залетавший через открытое окно. Но всё-таки надо пойти проверить.

На этот раз дверь поддалась на удивление легко, и за ней оказался не чулан, а длинная узкая комната. Луна почти погасла, но в дальнем окне на другом конце комнаты она ещё светила ярко. Комната была пустой с низким сводчатым потолком; она тянулась под крышей вдоль всего дома. Луна окрасила тёмный пол в жёлтый цвет. Мальчик так обрадовался, найдя необычную, залитую лунным светом и совсем заброшенную комнату рядом со своим маленьким уютным жилищем, что пустился танцевать и прыгать. В открытую дверь влетел ветер и начал танцевать вместе с мальчиком, а тот старался повернуться так, чтобы ветер дул ему в лицо. Алмаз рисовал в своём воображении те прекрасные и безлюдные места: склоны гор, дворы ферм, леса и луга, – где мог побывать ветер на своём пути к Холмам. Танец и ветер наполняли мальчика всё большим восторгом, его ноги делались сильнее, а тело – легче, в конце концов, ему показалось, что он танцует в воздухе, и ещё чуть-чуть и он полетит. Ощущение становилось таким сильным, что Алмаз подумал, уж не снится ли ему как прежде один из тех чудесных снов, когда он парил в воздухе по собственному желанию. Что-то заставило его поднять взгляд, и к своему неописуемому восторгу мальчик обнаружил, что его руки лежат в руках Царицы Северного Ветра, которая танцевала и кружилась вместе с ним по длинной пустой комнате. Её волосы то ниспадали до пола, то взметались к сводчатому потолку, а глаза, устремлённые на мальчика, светились, точно звёзды. На губах Царицы играла ласковая и величавая улыбка. Ростом она была, как и часто прежде, с высокую даму, но она не стала наклоняться чтобы танцевать с Алмазом, а просто подняла его за руки. Как только мальчик её увидел, он одним прыжком оказался у неё на шее, а Царица нежно прижала ребёнка к груди, и в то же мгновение унеслась вместе с ним через открытое окно к сияющей луне, описала круг, как делают птицы, прежде чем сесть, и опустилась в его гнездо на вершине берёзы. Там Царица усадила Алмаза себе на колени и стала качать его, точно собственного ребёнка. Мальчика охватило такое безграничное счастье, что даже не хотелось разговаривать. Наконец, он почувствовал, что засыпает, а это значило бы упустить так много, что, как ни приятно было мальчику, он решил заговорить.

– Милая Царица Северного Ветра, пожалуйста, – начал он, – я так счастлив, что боюсь, мне всё это снится. Как мне узнать, что это не сон?

– Разве это важно? – спросила Царица.

– Я сейчас заплачу, – сказал Алмаз.

– Зачем же плакать? Твой сон – если это сон – он ведь приятный?

– Поэтому я и хочу, чтобы всё оказалось взаправду.

– А ты уже забыл, что говорил Нэнни про её сон?

– Я не из-за самого сна, то есть мне всё равно очень хорошо, – ответил Алмаз, – но ты, Царица… я не хочу, чтобы это был сон, потому что тогда я тебя потеряю. Тогда тебя не существует на самом деле, а я не смогу этого вынести. Ты ведь не сон, правда, милая Царица? Пожалуйста, скажи «нет», а то я заплачу, проснусь, и ты навсегда исчезнешь. Я не осмелюсь снова смотреть о тебе сны, если тебя не существует.

– Алмаз, одно из двух: или я не сон, или существует что-то много лучше меня, – произнесла Царица Северного Ветра, и её голос показался мальчику печальным.

– Мне не нужно лучше, Царица, мне нужна только ты, – стоял на своём мальчик со слезами на глазах.

Она ничего не ответила, поднялась, держа Алмаза на руках, и взмыла с ним над кронами деревьев. Они прилетели на луг, где паслось стадо овец.

– Помнишь, что говорилось о Бо-Пип в песенке, которую ты недавно пел? Как она потеряла своих овец, но нашла вдвое больше ягнят? – спросила Царица Северного Ветра, усаживаясь на траву и устраивая Алмаза у себя на коленях.

– Конечно, помню, – ответил Алмаз, – но мне не очень понравился этот стишок.

– Почему, дитя мое?

– Потому что в нём говорилось, будто бы одного можно заменить другим или двое могут легко заменить того, кого ты потерял. Я много об этом думал, и мне кажется, пусть даже один шестипенсовик ничуть не хуже другого, но и двадцать ягнят не заменят одной овцы, которую ты любил. По-моему, стоит один раз заглянуть кому-нибудь в глаза, в их сокровенную глубину, и никто никогда уже не заменит тебе этого человека. Никто, каким бы красивым или добрым он ни был, не вытеснит его из твоей памяти, если ты его потеряешь.[9]9
  Иов «был непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов. 1:1), а по своему богатству «был знаменитее всех сынов Востока» (Иов. 1:3). У него было семеро сыновей и три дочери, составлявшие счастливое семейство.
  Но сатана перед лицом Бога стал утверждать, что Иов праведен и богобоязнен только благодаря своему земному счастью, с потерей которого исчезнет и всё его благочестие. В ответ Бог позволил сатане испытать Иова всеми бедствиями земной жизни.
  Сатана лишил Иова всего богатства, всех слуг и всех детей, а когда и это не поколебало Иова, то сатана поразил его тело, с божьего позволения, страшною проказой. Болезнь лишила его права пребывания в городе: он должен был удалиться за его пределы и там, скобля струпья на своем теле черепком, сидел в пепле и навозе. Все отвернулись от него.
  Видя его страдания, его жена говорила ему: «Ты все ещё тверд в непорочности твоей! Похули Бога и умри!». Но Иов сказал ей: «Ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов. 2:10). О несчастии Иова услышали друзья его Елифаз, Вилдад и Софар, которые были поражены его страданиями, и семь дней они молча оплакивали его страдания. После того Иов проклял день своего рождения и стал вопрошать, зачем дана жизнь страдающим. Наконец друзья стали утешать его, уверяя, что Бог справедлив, и если он страдает теперь, то страдает за какие-нибудь согрешения свои, в которых должен покаяться. Это заявление исходило из общего ветхозаветного представления, что всякое страдание есть возмездие за какую-нибудь неправду. Утешавшие его друзья старались найти у Иова какие-либо прегрешения, которые оправдали бы его несчастную судьбу, как целесообразную и осмысленную. Иов возражал им, требуя указать на его грехи и пороки (Иов. 13:23), и упрекал друзей, что они терзают его своими речами.
  Далее в разговор вступил молодой Елиуй, разгневанный мнением друзей, что Иов наказан за прегрешения, а также оправданием Иова, что Господь ошибся в своих карах, наказав безвинного (Иов. 32-37).
  В последних главах книги сам «Господь из бури» (Иов. 38-42) отвечает Иову, а также порицает за неправедность друзей Иова.
  После этого Господь за терпение вдвое наградил Иова. Скоро он исцелился от своей болезни и разбогател вдвое больше, чем прежде. У него опять родилось семеро сыновей и три дочери. Он прожил после сего в счастье 140 лет и умер в глубокой старости, став примером терпения. (Википедия)
  Одно время автор был священником, получавшим взыскания за собственное толкование Библии.


[Закрыть] Вот поэтому-то я и боюсь, что ты мне просто снишься, а на самом деле тебя не существует. Пожалуйста, скажи, что ты моя родная настоящая прекрасная Царица Северного Ветра.

И снова она поднялась и взмыла ввысь, словно ей стало неловко оттого, что нечего ответить мальчику. Алмаз притих у неё на руках в ожидании ответа. Он попытался заглянуть ей в лицо; он очень боялся, что Царица молчит как раз потому, что не может сказать, что она не сон, но ниспадавшие волосы закрыли её лицо от Алмаза. Это испугало мальчика ещё больше.

– Пожалуйста, скажи что-нибудь, Царица, – наконец не выдержал он.

– Я всегда молчу, если мне нечего сказать, – ответила та.

– Тогда я уверен, что ты настоящая Царица Северного Ветра, а никакой не сон, – произнёс Алмаз.

– Но ведь я так и не нашлась, что тебе ответить.

– А я и не хочу, чтобы ты говорила то, что нелегко найти. Если бы ты с лёгкостью сказала мне какую-нибудь неправду, чтобы я успокоился, тогда я бы знал, что ты не настоящая. Ведь такая величественная и красивая дама, как ты, не может обманывать.

– А вдруг она просто не знает, как всё объяснить, чтобы маленький мальчик вроде тебя понял? – задала вопрос Царица. – Давай снова спустимся на землю, и я постараюсь рассказать тебе то, что знаю. Только не жди ответов на все свои вопросы. Есть слишком много вещей, о которых мне известно не больше твоего.

Она опустилась на зелёный бугорок посередине пустыря, поросшего диким дроком. Пустырь был весь изрыт кроличьими норами, и несколько зверьков выбрались наружу и сидели, залитые лунным светом, словно рассудительные и мудрые старейшины, у дверей своих жилищ, оглядывая окрестности, прежде чем отправиться спать. Увидев Царицу Северного Ветра, кролики не бросились наутек, глухо стуча пятками, а неторопливо прискакали к ней и стали, сопя, тереться о неё своими носами, которые двигались сразу во все стороны. Так зверьки её целовали, а Царица то гладила их меховые шубки, пока разговаривала с Алмазом, то играла их длинными ушами. Мальчик подумал, что кролики точно забрались бы к ней на колени, если бы там не сидел он сам.

– Я думаю, – начала Царица, когда они довольно долго просидели молча, – если бы я была всего лишь сном, ты бы не мог так сильно меня любить. Ты ведь любишь меня, даже когда меня нет рядом, правда?

– Очень люблю, – ответил Алмаз, гладя её руку. – Я понял! Понял! Я бы не мог тебя так любить, если бы ты была не настоящая, да? И потом, мне и наполовину не выдумать самому такой красивый сон, а если бы даже я и выдумал, то не смог так полюбить собственную фантазию, да?

– Наверное, нет. Ты бы тогда любил меня лишь во сне, как мечту, а, проснувшись, тут же забывал. Но ты ведь любишь меня по-настоящему. Да и к тому же не думаю, что тебе приснилось бы что-то, чего совсем не может быть. Ты ведь видел меня в разных обличьях, Алмаз. Помнишь, однажды я была волком?

– Да, помню, хорошим волком, который испугал противную пьяную няньку.

– Предположим, мне пришлось бы стать страшной и уродливой. Ты и тогда бы предпочёл, чтобы я была не просто сном?

– Да. Потому что я бы всё равно знал, что внутри ты очень красивая. Ты бы точно так же меня любила, а я бы любил тебя. Я не хочу, чтобы ты стала страшной, ты ведь знаешь. Но я бы не поверил такой твоей внешности.

– Даже если бы увидел собственными глазами?

– Ни на минутку.

– Ты мой славный Алмаз! Что ж, тогда я расскажу тебе всё, что знаю. Думаю, я не совсем та, кем ты меня считаешь. Мне приходится принимать различные обличья для разных людей. Истинно лишь моё сердце. Люди называют меня ужасными именами и думают, что всё про меня знают. Но они ошибаются. Иногда меня зовут Несчастьем, иногда Злым Роком, иногда Горем, но у меня есть и ещё одно имя, самое для них страшное.

– Какое? – спросил Алмаз, с улыбкой глядя на неё.

– Я тебе не скажу. Помнишь, как тебе пришлось пройти сквозь меня на пути в страну за моей спиной?

– Конечно, помню. Ты была такой холодной, Царица! И такой бледной, вся-вся, кроме твоих красивых глаз! Моё сердце почти превратилось в льдинку, а потом я ничего не помню.

– Ты тогда почти узнал то имя. Ты бы испугался, если бы тебе нужно было снова через меня пройти?

– Нет. Почему я должен испугаться? Я бы даже обрадовался, если бы снова смог хоть одним глазком посмотреть на страну за твоей спиной.

– Ты её ещё ни разу не видел.

– Не может быть, Царица! Ой, прости меня. Я думал, видел. Что же я тогда видел?

– Лишь её отражение. Настоящая страна за моей спиной гораздо прекраснее. Однажды ты её увидишь. Может быть, даже скоро.

– Там поют песни?

– Ты помнишь свой сон о маленьких мальчиках, что откапывали звёзды?

– Помню. Я знал, что ты как-то связана с моим сном, потому что он был очень красивым.

– Ты прав, это я его тебе послала.

– Ой, спасибо большое! А Нэнни сон о луне и пчёлах тоже ты послала?

– Да. Я и была той самой дамой у окна луны.

– Спасибо тебе. Я был почти уверен, что это ты постаралась.

Сказку о принцессе Заре тоже ты рассказала мистеру Реймонду?

– Думаю, и тут без меня не обошлось. Во всяком случае, придумал её он как-то ночью, когда не мог уснуть. Но я хотела тебя спросить, помнишь ли ты, какую песенку пели мальчики-ангелы в твоём сне?

– Нет. Я не запомнил, хотя так старался.

– Это я виновата.

– Как это, Царица?

– Я сама не слишком хорошо её знаю, вот и не смогла тебя научить, как следует. Я лишь догадывалась, на что может быть похожа такая песенка, поэтому она приснилась тебе не настолько ясно, чтобы ты её запомнил. Хотя я в любом случае не смогла бы поступить по-другому, это было бы неправильно. Но я постаралась, чтобы тебе приснились образы из той песни. Всю песню целиком ты услышишь, когда попадешь в Страну…

– Моей любимой Царицы Северного Ветра, – закончил Алмаз за неё и поцеловал обнимавшую его руку.

– Ну вот мы во всём и разобрались, по крайней мере, на сегодня, – произнесла Царица.

– Но я ещё не всё понял, – сказал мальчик.

– Придётся тебе немножко подождать. А пока не теряй надежды и не расстраивайся, что не до конца всё понял. Пойдём, я отнесу тебя домой, не стоит тебя утомлять слишком сильно.

– Нет, нет, что ты, я вовсе не устал, – попросил Алмаз.

– Всё же, так будет лучше.

– Хорошо, если ты так хочешь, – со вздохом согласился мальчик.

– Какой же ты славный и послушный! – воскликнула Царица Северного Ветра. – Я снова приду за тобой завтра ночью и тогда возьму тебя с собой надолго. По правде говоря, нам с тобой предстоит маленькое путешествие. Мы отправимся рано, и когда позже выйдет луна, она будет освещать наш путь.

Тут Царица поднялась и взмыла в небо над лугом и деревьями. Через несколько мгновений под ними показались Холмы. Она чуть снизилась и проплыла в раскрытое окно комнаты Алмаза. Там она уложила мальчика в кровать, укрыла его, и он тут же погрузился в сон без сновидений.

_{ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ}
Ещё раз

Весь следующий вечер Алмаз просидел у открытого окна, склонив голову на руку. Несмотря на усталость, он ждал обещанной встречи с таким нетерпением, что боялся не заснуть. Неожиданно мальчик вздрогнул и понял, что уже спит. Он поднялся и, выглянув в окно, заметил что-то белое у своей берёзы. Это была Царица Северного Ветра. Рукой она держалась за макушку дерева, а её волосы и одеяние развевались сзади над берёзой, которая, единственная из всех деревьев, качалась от ветра.

– Ты готов, Алмаз? – спросила Царица.

– Да, – ответил мальчик, – готов.

В то же мгновение она оказалась у окна, протянула руки и подхватила мальчика. Они унеслись вдаль так быстро, что поначалу Алмаз не замечал ничего вокруг, кроме огромной скорости, с которой над ними проносились облака, а под ними убегала вдаль земля. Но вскоре он увидел, каким красивым было небо и луна, вокруг которой роились облака, а она раскрашивала их в нежные цвета: то в перламутровый, то в молочно-белый. Ночь стояла тёплая, и на руках своей царицы он совсем не чувствовал ветра, что волновал внизу поля спелой пшеницы и рябил воду рек и озёр. Наконец они спустились на пустынный склон холма, как раз там, где из-под камня выбивался источник.

– Я хочу погулять с тобой вдоль ручья, – сказала Царица Северного Ветра. – Сегодня ночью я нигде больше не нужна, поэтому могу тебя порадовать.

Она склонилась над ручьём и устремилась по его течению вниз по склону холма, держа Алмаза почти над самой водой. Мальчик слышал песню ручья, она становилась всё отчетливей и менялась с каждым поворотом. Алмазу казалось, что в песне речка рассказывает ему свою жизнь. Так оно и было на самом деле. Песня началась мелодичным звоном капель, потом в ней послышалось журчание, которое перешло в ласковый шум потока. Иногда песня становилась едва различимой, а потом звучала с новой силой, и в ней сливались воедино и звон, и журчание, и шум воды. У подножия холма Алмаз с Царицей увидели небольшую речку, в которую с тихим, но радостным говором впадал ручей. Они заскользили вдоль тёмной прозрачной водной глади, посеребрённой лунным светом. Но вот река превратилась в маленькое озеро, и они ненадолго над ним задержались, чтобы полюбоваться спящими кувшинками: цветы закрыли во сне головки и покачивались на лёгких волнах, поднявшихся от присутствия Царицы Северного Ветра. Потом они разглядывали рыб, которые спали под водой между корней кувшинок. Иногда Царица подносила мальчика к глубоким заводям, врезавшимся в берег, чтобы он мог заглянуть в их прохладное безмолвие. А временами она покидала реку и мчалась над полями клевера. Все пчёлы давно спрятались, и клевер тихо спал. Затем она снова возвращалась и летела вдоль потока. Река становилась всё шире и шире. Теперь по обоим её берегам то простирались поля пшеницы и овса, то склоняли нижние ветви к спокойным водам плакучие ивы. Потом сквозь величавые деревья на заросших травой берегах река привела Царицу и Алмаза в прекрасный сад, где росли розы и лилии. Нежные цветы почти все спали, сложив лепестки, а те, что бодрствовали, радовались жизни, источая вокруг себя сладкие ароматы. Поток становился всё шире и шире, и наконец Царица с мальчиком увидели по берегам лодки: развевающееся одеяние Царицы Северного Ветра слегка качало их на волнах. Затем вдоль берегов появились дома, окружённые прелестными лужайками и высокими деревьями. Иногда река поднималась так высоко, что трава и корни деревьев оказывались под водой, и Алмаз, пролетая меж стволов, видел устланное травой дно реки. Наконец они оставили реку и полетели над домами; один за другим мелькали под ними красивые, богатые дома, которые – как и деревья – росли много веков. В домах не было видно ни огонька и не было слышно ни звука: все их обитатели давно спали.

– Сколько снов им, наверно, снится! – воскликнул Алмаз.

– Да уж, – ответила Царица Северного Ветра. – Как ты думаешь, разве могут все эти сны быть неправдой?

– Наверно, это немножко зависит от того, кому они снятся, – предположил мальчик.

– Ты прав, – согласилась Царица. – Если человек живёт ложью и у него лживые мысли, то и сниться ему будет неправда. Но те, кто любит истину, будут видеть правдивые сны. Хотя отчасти это зависит от того, где родился сон: дома или же его принесло из чужого сада. Смотри! В этом доме кому-то не спится!

Они подлетели к окну, в котором горел свет. Алмаз услышал стон и с беспокойством посмотрел на Царицу Северного Ветра.

– Эта женщина, – объяснила она, – не может уснуть от боли.

– Ты можешь как-нибудь ей помочь? – спросил мальчик.

– Нет, я не могу. Зато ты можешь.

– Как же я ей помогу?

– Спой ей песню.

– Отсюда она не услышит.

– Я занесу тебя в комнату, и тогда она тебя услышит.

– Но это же невежливо. Ты-то, конечно, можешь летать, где захочешь, но я не могу так просто забраться к ней в дом.

– Доверься мне, Алмаз! Я позабочусь об этой женщине не хуже, чем о тебе. Окно открыто. Идём.

У лампы, накрытой абажуром, сидела женщина в белом капоте. Она пыталась читать, но то и дело стонала. Царица Северного Ветра залетела за её кресло, опустила Алмаза на пол и попросила что-нибудь спеть. Мальчик сначала застеснялся, но подумал немного и запел:

 
Солнце зашло,
И восходит луна.
Круг совершился
Как надо, сполна.
Но неизбежен
Назавтра восход.
Дольше, чем ночь,
Темнота не зайдёт.
 
 
Сонный цветок
Не погиб, не завял —
Просто час отдыха
Ночью настал.
 
 
И не умрёт он
Суровой зимой,
Спрячется тихо
Под снежной землёй.
 
 
Солнечным летом
Забудется лёд.
Дольше зимы
Темнота не зайдёт.
 

Женщина даже не оторвала взгляда от книги и не подняла головы.

Как только Алмаз закончил песню, Царица Северного Ветра подхватила его и унесла.

– Та женщина, она меня слышала? – спросил мальчик, когда они вновь достигли реки.

– Конечно, слышала, – ответила Царица.

– Она, наверно, испугалась?

– Нет, что ты.

– Тогда почему же она не взглянула, кто пел?

– Она не знала, что ты в комнате.

– Как же она меня услышала?

– Она услышала тебя не ушами.

– А чем же?

– Сердцем.

– Откуда же тогда она взяла слова?

– Она решила, что прочитала песню в своей книге. Завтра она станет искать её там, но не найдет, и решит, что ничего не понимает.

– Вот чудно! – сказал Алмаз. – И что она тогда сделает?

– Лучше я тебе скажу, чего она сделать не сможет: она никогда не забудет, о чём была песня, но никогда не сможет вспомнить её слова.

– Если она их увидит в книжке мистера Реймонда, то сильно удивится, правда?

– Да, удивится. Но она их не поймёт.

– Пока не попадёт в Страну Северного Ветра, – предположил Алмаз.

– Пока не попадёт в Страну Северного Ветра, – согласилась Царица.

– Ой! – воскликнул мальчик. – Я понял, где мы. Пожалуйста, можно мне зайти в наш старый сад, и в мамину комнату, и в стойло старого Алмаза? Интересно, жива ли ещё дырка позади моей кровати? Вот бы остаться здесь до утра. Тебе ведь недолго будет отнести меня домой, да, Царица?

– Да, – ответила та. – Оставайся, сколько захочешь.

– Вот здорово, – закричал Алмаз, а Царица обогнула дом и опустила мальчика на газоне за домом.

Мальчик немножко побегал по залитому лунным светом газону. Оказалось, что часть газона теперь разделили на цветочные клумбы, а беседка с цветными окошками и старый вяз исчезли. Алмазу так вовсе не нравилось и он отправился в стойло. Лошадей там больше не было. Он побежал наверх. Комнаты стояли пустыми. Единственной дорогой для него памятью осталась дырка в стене, у которой стояла его кроватка, но этого оказалось мало, чтобы мальчик захотел побыть здесь подольше. Он сбежал по лестнице и снова кинулся к газону. Там он упал на землю и заплакал. Всё было таким печальным и заброшенным!

– Я думал, что так люблю этот дом, – рассуждал мальчик про себя, – а он оказался мне совсем безразличен. Наверно, только люди заставляют нас любить какое-то место. Стоит им уйти, как это место становится пустым и больше не трогает сердца. Царица Северного Ветра разрешила мне остаться, сколько я захочу, но я здесь уже слишком долго.

– Царица! – позвал он вслух, устремив взгляд на небо.

Луна спряталась за облако, всё кругом выглядело уныло и печально. С неба упала звезда и приземлилась в траве позади мальчика. Как только она коснулась земли, рядом с ним возникла Царица.

– Ой! – весело воскликнул Алмаз. – Ты была падающей звездой?

– Да, дитя мое.

– Значит, ты услышала, как я тебя звал?

– Да.

– С такой высоты?

– Да, я отлично тебя расслышала.

– Пожалуйста, отнеси меня домой.

– Тебе уже надоело в твоём старом доме?

– Мне здесь больше нечего делать. Он больше не мой дом.

– Я подозревала, что так и будет, – произнесла Царица. – Во всём, и в наших мечтах тоже, должна быть душа, иначе они ничего не стоят и теряют для нас всякую ценность. Иногда ничего не стоят наши идеи, ибо в них нет души. Разум хранит их в памяти, но не в сердце.

– Откуда ты всё это знаешь, Царица? Ты ведь бесплотна.

– Если бы я была бесплотной, ты не смог бы меня узнать. Ни одно создание не может познать другого, если тот бесплотен. Но я не хочу больше об этом говорить. Тебе пора домой.

С этими словами Царица Северного Ветра подхватила Алмаза и унеслась с ним прочь.