Текст книги "Четвертый крестовый поход"

Автор книги: Джонатан Филипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Решающее собрание происходило в церкви дворца, занятого самим дожем. Был отслужен молебен, чтобы снискать божественного благословения грядущему обсуждению. Двери церкви были закрыты, и началось рассмотрение кандидатов. Не сохранилось свидетельств очевидцев этого события, поэтому детали совещания остались тайной. Во дворце собрались взволнованные сторонники двух кандидатов. Собрание выносило решение чрезвычайной важности. Возведение человека в ранг императора, получающего положение, богатство и земли, требовало огромной ответственности. Кроме того, католический император весьма расширял земли, находящиеся под властью папы римского.

Совет заседал до глубокой ночи 9 мая, пока не был сделан выбор – согласно свидетельству Виллардуэна, единогласный. Епископ Нивело Суассонский был избран для оглашения решения. Все собрались в главном зале. Когда епископ выступил вперед, напряжение стало осязаемым. Кто из двоих получит императорскую корону? Дымок свечей и кадильниц медленно поднимался вверх, а сотни глаз застыли на Нивело. Люди толпились вокруг, желая видеть и слышать. Он выдержал паузу и заговорил:

«Господа, общим согласием всех вас мы были собраны, чтобы сделать выбор. Мы избрали того, кого знаем как человека достойного, способного управлять и действовать согласно закону, человека благородного, представителя высокого рода. Все вы поклялись, что примете человека, избранного нами, и если кто-либо осмелится оспорить его выбор, вы поддержите его. Мы называем его имя. Это Болдуин, граф Фландрский». [583]583
  Это соединение отчетов Виллардуэна и Робера де Клари: RC, 115; GV, 96.


[Закрыть]

Одобрительный рев пронесся по залу, и новость выплеснулась в город. Французы ликовали, сторонники маркграфа были подавлены. Нам не известны подлинные чувства Бонифация, но Виллардуэн сообщает, что он достойно принял победу соперника и воздал ему должные почести. Бонифаций глубоко впитал рыцарский дух Монферратского двора и остался верен предвыборному соглашению. Не возникло никаких распрей, которых все так опасались. Казалось, что всеобщее участие в выборах обернулось удачей, и Балдуин может сполна насладиться своей победой.

Церковники, знать и французские крестоносцы сопровождали вновь избранного императора во дворец Буколеон, к его престолу и новому дому. Следующим вопросом было назначение дня коронации. Им было определено воскресенье, 16 мая, спустя неделю после выборов.

Никита Хониат приводит собственное мнение относительно предпочтения Балдуина Бонифацию. Греки считали скрытой силой, повлиявшей на выбор фламандца, дожа Дандоло. Никита ненавидел дожа, считая его самовлюбленным интриганом, который сам бы участвовал в соревновании за корону, если бы слепота не лишала его права на избрание. Никита не стал прибавлять еще две причины, по которым Дандоло не выдвигал свою кандидатуру. Во-первых, венецианец был в преклонных годах, во-вторых, все понимали, что, избрав его, крестоносцы сделали бы себя мишенью для обвинений в финансовой подоплеке всей кампании. Несмотря на его выдающиеся политические способности, выбор Дандоло в качестве императора стал бы политическим и дипломатическим самоубийством.

Если отставить в сторону предубеждения Никиты, то его анализ предпочтения венецианцами Балдуина в общем правдоподобен. Он считает, что дож предпочитал выбрать не слишком честолюбивого императора, чьи земли были бы удалены от Венеции, так что после расставания армий родному городу Дандоло ничто бы не угрожало. Земли Бонифация находились в Северной Италии, чересчур близко к Венеции. Кроме того, он сотрудничал с генуэзцами – одной из могущественнейших торговых сил средневекового Средиземноморья. Возможные симпатии императора к основному сопернику Венеции, которые ставили под угрозу коммерческие привилегии, полученные трудом и самопожертвованием нынешней кампании, делали его крайне нежелательным кандидатом для дожа. «Вот так то, в чем не могли разобраться зрячие, слепец разглядел оком своего разума». [584]584
  NC, 328.


[Закрыть] По этой причине шесть венецианских избирателей были готовы голосовать против Бонифация.

При наличии приемлемой альтернативы, которой оказался Балдуин, необходимо было согласие лишь одного из священников, чтобы лишить маркграфа императорского трона. Естественные союзники фламандского кандидата, епископы Суассона и Труа и фламандский епископ Акко, создали ему решительный перевес. После этого остальные три клирика (несмотря на то, что Петер из Люцедо был уроженцем Северной Италии) тоже пришли к выводу, что Балдуин являлся лучшей кандидатурой – либо предпочли присоединиться к победителям и заявить о единодушном решении.

Неделя перед коронацией в Константинополе была насыщена невероятной активностью. Уроженцы Запада готовились к приведению завоевания в соответствие с формальными требованиями. Городские торговцы тканями и портные немало заработали, поскольку крестоносцы тратили обретенные богатства на самые лучшие одеяния. Желание покрасоваться в роскошных облачениях продемонстрировало всю демонстративность, суетность и тщеславие рыцарей Запада. Из знаменитых шелков, созданных на западе Византийской империи, было сшито множество прекрасных нарядов и облачений, украшенных украденными из города драгоценными камнями.

В субботу 15 мая произошло еще одно официальное событие. Бонифаций взял в жены Маргариту, вдову Исаака, продолжив таким образом династическую связь Монферратов и Ангелов, начатую его братьями Конрадом и Репье. Возможно, этот брак должен был сделать его более приемлемым императором для греков – однако решение о коронации Балдуина было уже принято. Из более печальных событий можно отметить, что один из виднейших ноблей среди крестоносцев, Одо де Шамплит, заболел и скончался. Он был погребен со всеми почестями в Святой Софии. [585]585
  GV, 96-7.


[Закрыть]

16 мая 1204 года эскорт ведущего духовенства и знати Франции, Северной Италии и Венеции с должными почестями препроводил Балдуина из дворца Буколеон в Святую Софию. Облаченный в прекрасный наряд, он был возведен к алтарю церкви Людовиком де Блуа, Гуго де Сен-Полем, маркграфом Бонифацием и несколькими священнослужителями. Перед лицом всеобщего собрания, разодетого в роскошные новые наряды, Балдуин был разоблачен до пояса, миропомазан, облачен вновь, а затем официально провозглашен императором. Завоевание крестоносцами Константинополя было завершено. Итак, экспедиция, отправившаяся для освобождения святых мест, достигла своей кульминации – которой никто не мог предвидеть. Фламандский граф получил во владение одно из самых могущественных политических образований, существовавших в мире.

Балдуин взошел на императорский трон и стал слушать мессу, держа в одной руке скипетр, а в другой – золотую державу, увенчанную крестом. Робер де Клари явно обозначил высокий уровень власти, когда писал: «Бывшие на нем алмазы стоили больше сокровищницы иного богатого королевства». [586]586
  RC, 117.


[Закрыть] После мессы новый император прошествовал из великого храма, сел на белого коня и в сопровождении эскорта направился обратно во дворец, чтобы воссесть на трон Константина. На нем Балдуин пребывал в средоточии императорского величия, став символом восприятия уроженцами Запада связности между ними и греческими правителями. Затем рыцари, духовенство и вся греческая знать оказали императору знаки почтения.

Когда формальности были завершены, настало время коронационного обеда. В зале были расставлены столы, и первый день существования константинопольской Латинской империи завершился.

После случившихся грабежей авторы с обеих сторон занялись рассуждениями о том, как и почему они происходили. Балдуин сам написал ряд писем выдающимся европейским персонам, объясняя ситуацию в Греции. Сохранились его послания, адресованные архиепископу Кельнскому, настоятелям ордена цистерцианцев, «всем верным христианам» и, наиболее интересное – самому папе Иннокентию. Как и более ранние письма от руководителей крестового похода, например, от Гуго де Сен-Поля летом 1203 года, послание Балдуина должно было подвести итог экспедиции и оправдывать ее ход. Балдуин понимал, что действия крестоносцев могут быть подвергнуты укору по множеству поводов. Крестоносцы не подчинились распоряжениям папы римского, запретившего нападение на Византию, они руководствовались стремлением к наживе, они оставили своих товарищей на Святой Земле и подвергли сомнению принесенные обеты. В результате посланию надлежало быть тщательно продуманным и весьма изысканным. Используя современную терминологию, мы назвали бы его политическим пиаром, представляющим в позитивном свете события, повлекшие такие масштабные разногласия или волнения. Ближний круг нового императора, особенно образованное духовенство, усердно потрудилось, чтобы снабдить повествование впечатляющими ссылками на Библию и риторическими оборотами. Главной темой послания Балдуина было утверждение о божественном одобрении случившегося:

«Божественное милосердие устроило вокруг нас удивительную череду событий… Даже среди неверующих не может возникнуть сомнения в том, что длань Господня вела все эти дела, так что не произошло ничего из того, на что мы надеялись или рассчитывали, зато Господь оказал нам иную помощь, совершив то, где человеческие планы были бесполезны». [587]587
  Innocent III, Sources, 100.


[Закрыть]

Самый успех экспедиции приписывался божественному соизволению. Это был лучший довод, который смогли представить крестоносцы. Император приводит рассказ о событиях начиная с августа 1203 года, обращая особенное внимание на лживость посулов Алексея IV – в частности, на его отказ выполнить обещания по договору в Заре, что стало основной причиной отклонения крестового похода в Константинополь. На него должна быть возложена ответственность за нападение брандеров (возможно, это обвинение не имело под собой оснований) и за причинение неимоверных тягот собственному народу. Мурзуфл был проклят как клятвопреступник, отказавшийся отдать Влахернский дворец в обмен за помощь крестоносцев Алексею. Кроме того, Мурзуфл был представлен как предатель и убийца, жестоко расправившийся с молодым императором. Последнюю попытку сохранить мир, когда дож встречался с греческим правителем, Балдуин описывал осторожно. В письме подчеркивался только отказ Мурзуфла подчинить православную церковь Риму, что должно было представлять для Иннокентия особый интерес. Балдуин последовательно приписывал божественному провидению все успехи крестоносцев – такие, как пленение иконы Богородицы и спасение кораблей во время нападения зажигательных судов. Естественно, это одобрение связывалось с правым делом крестоносцев. При описании последнего штурма Константинополя фламандец говорил об атакующих «во имя Святой Римской церкви и ради освобождения Святой земли». [588]588
  Innocent III, Sources, 105.


[Закрыть] Описывая штурм укреплений, он снова предпочел объяснять победу крестоносцев волей провидения: «По воле Господа огромные множества сдаются немногим воинам».

Не отрицая убийства множества греков, Балдуин предпочел опустить неприятные подробности творившегося насилия, грабежа и разбоя. Размер трофеев («неисчислимое множество») был отмечен при описании триумфа столь малой армии. Балдуин писал: «Можно смело сказать, что в истории не найти больших чудес, нежели свершившаяся с нами военная удача». Именно таким языком и такими гиперболами пользовались авторы после взятия Иерусалима во время Первого крестового похода в 1099 году. Как и замечательное достижение упомянутой кампании, экспедиция 1204 года просто должнабыла быть отмечена божественным одобрением. Ссылаясь на 98-й и 118-й псалмы, Балдуин писал: «Теперь мы не приписываем себе эту победу, поскольку десница Божия явила себя, и рука Его предстала на нас. Сие содеяно было Господом, и для нас это чудо из чудес». [589]589
  Innocent III, Sources, 107.


[Закрыть] Другими словами, отклонение в Константинополь вполне оправдано и не может быть осуждено.

В последующих разделах послания императора Балдуина уничтожение вероломных греков рассматривалось как предприятие, достойное крестового похода. Он справедливо отмечал, что на его коронации присутствовали некоторые священнослужители и воины со Святой Земли, и «их радость была несравненно ярче и возвышеннее, чем у прочих», они благодарили Господа, «словно сам Священный город был возвращен для поклонения христианам». Причиной их радости стало пресечение крестовым походом враждебности греков по отношению к священному воинству. Балдуин осуждает союз византийцев с мусульманами, снабжение язычников оружием, кораблями и продовольствием, пренебрежение единством веры с уроженцами Запада. Он обращает внимание на отсутствие у греков должного уважения к папе, на литургические и практические различия в религиозной практике православной и католической церквей, отмечая, что византийцы приравнивают всех уроженцев Запада к псам. Из сказанного Балдуин выводит, что греки огорчили господа своими грехами, и он покарал их посредством крестового похода.

Изобразив завоевание Константинополя крестовым походом против язычников, Балдуин не забыл и об экспедиции в Левант. Он выражал надежду на то, что после усмирения византийских земель отправится на Святую Землю. Тем временем он обращался к Иннокентию с просьбой о помощи. Продемонстрировав восприятие своих новых обязанностей как в первую очередь духовных забот, Балдуин просил папу созвать крестовый поход для помощи новорожденной Латинской империи, обещая пришедшим награды землями и чинами в соответствии с их статусом. Кроме того, он просил, чтобы в Константинополь приехали и поселились священнослужители, получив благословение от духовных властей.

Балдуин обращался и с предложением созвать в Константинополе общий Церковный собор. На нем папа римский смог бы официально провозгласить подчинение православной церкви Риму, а также прилюдно благословить покорение Константинополя. Император ссылался на предшествующих римских пап, посещавших город в предшествовавшие столетия, побуждая Иннокентия последовать их примеру.

Завершал послание Балдуин похвалой честному и благоразумному поведению духовенства во время крестового похода, а также звучной благодарностью дожу Дандоло и всем венецианцам, которые оказались «преданными и усердными во всех обстоятельствах». [590]590
  Innocent III, Sources, 112.


[Закрыть]То, что часть духовенства крестоносцев предпочла замолчать папские директивы в Заре и глубокое недоверие Иннокентия по поводу мотивов действий венецианцев, вынуждало императора высказаться в защиту итальянцев. Письмо было отправлено летом и, вероятно, достигло адресата в сентябре или октябре 1204 года.

Если Балдуин оказался в выигрышном положении, объясняя взятие Константинополя с точки зрения победителя, то Никита Хониат вынужден был проделывать обратные действия. Потеря Константинополя оказалась для него тяжелым личным ударом. Разграбление города вызвало горечь от унижения людей и самой византийской столицы, а также гнев против тех, кто совершал ужасающие поступки, «преступления, соделанные против наследия Христа».

Никите были невыносимы алчность, бесчеловечность и заносчивость крестоносцев. Он создал блестящее обвинение их движущих мотивов. В частности, он обвинял руководителей похода и высмеивал их нравственный уровень: «Верные своим обетам, любящие истину и ненавидящие зло, более благочестивые, справедливые и преданные Христу более, нежели мы, греки».Он считал, что крестоносцы полностью отреклись от клятвы проходить через христианские земли, не проливая крови, и сражаться против мусульман. Он обвинял в сексуальной нечистоте тех, кто «посвятил себя богу и обязался следовать за ним по путям его». [591]591
  NC, 316.


[Закрыть]

Его заключение было тяжелым: «Справедливо будет сказать, что они проявили себя как обманщики. Пытаясь отметить за Гроб Господень, они открыто выступили против Христа и тяжко согрешили, низвергнув крест теми крестами, что носили на спинах, не боясь наступить на них ради крупицы золота или серебра». [592]592
  NС, 316.


[Закрыть] Никита проводил историческую параллель: когда Первый крестовый поход в 1099 году занял Иерусалим, крестоносцы не проявили никакого сострадания к его мусульманским жителям. Когда спустя 88 лет мусульмане вернули себе Священный город, они поступали гораздо гуманнее. Они не пылали похотью к христианкам и «не превратили проход к животворящей гробнице (Гробу Господню) в переход, ведущий прямо в Аид». Мусульмане поступили с побежденными жителями Иерусалима великодушно, дав им возможность недорого выкупить защитников города и позволив сохранить свои пожитки.

Выбор из всех возможных вариантов для сравнения мусульман являлся верхом иронии. Но, увы, аналогия была вполне справедливой. Люди Саладина пощадили большинство жителей Иерусалима – в то время как воины Четвертого крестового похода истребляли собратьев-христиан. Смысл сравнения очевиден. Для Никиты поведение уроженцев Запада представляло их в худшем свете, нежели язычников. Таким образом, крестоносцы снова представали как жаждущие кровопролития варвары. Труд Никиты заканчивается простым наблюдением: «Насколько по-другому… относились латиняне к нам, любящим Христа сподвижникам в вере, не виновным ни в каком зле против них». [593]593
  NC, 317.


[Закрыть]

Это удивительное исследование действий крестоносцев родилось из гнева Никиты на события 1203–1204 годов – хотя, как мы видели, автор считал, что сами византийцы внесли немалый вклад в свое падение прискорбными действиями своих руководителей и грехами народа. [594]594
  Harris, «Distortion, Divine Providence and Genre in Niketas Choniates's Account of the Collapse of Byzantium, 1180–1204».


[Закрыть] Николай Мезарит, обращаясь к византийцам, обвиняет крестоносцев в общем-то в том же:

«Таково было почтение к святыням тех, кто нес на своих плечах Христов крест. Так научили действовать их епископы. Зачем же называть их так? Епископы среди воинов или солдаты среди епископов? Зачем рассказывать здесь о многом? Все вы знаете, чем завершились эти печальные деяния, ведь вы не были среди тех, кто творил жестокости, а среди тех, кто сносил их». [595]595
  Nicholas Mesarites, in: Brand, Byzantium Confronts the West, 269.


[Закрыть]

Никите и Николаю пришлось столкнуться с необходимостью элементарного выживания, в то время как императору Балдуину приходилось рассматривать более длительную перспективу. Кроме попыток воздействовать на общественное мнение Запада, он должен был править государством. Новым канцлером был назначен Иоанн, епископ Акры и бывший канцлер Фландрии; начался сбор средств, необходимых для существования империи.

Для формирования казны правительству пришлось обратиться к другим источникам, так как практически все движимое имущество уже было расхищено. Началось более тщательное перетряхивание Константинополя, нанесшее еще более значительный ущерб наследию многовекового византийского правления. От грабежа уцелело немногое, и отношение крестоносцев к одному из таких объектов снова вышло за рамки общепринятого.

В церкви Святых Апостолов располагался мавзолей, где покоился прах великих византийских императоров, включая Юстиниана. Не удовлетворившись разграблением церковной утвари и украшений, уроженцы Запада взломали величественные гробницы императоров. В прекрасных саркофагах, сделанных из пурпурного порфира, знаменующего императорское величие, хранились не только останки, но и золото, драгоценные камни и жемчуг. Тело Юстиниана оказалось в превосходном состоянии. За 639 лет, прошедших со времени его кончины, труп почти не разложился. В средние века это считалось признаком великой святости и признания благочестивой жизни. Но хотя крестоносцы и были удивлены, это не остановило их от кражи предметов, лежавших вокруг останков императора. Никита высказался резко: «Другими словами, западная нация не щадила ни живых, ни мертвых. Начиная с Господа и его служителей, и ко всему прочему они демонстрировали безразличие и неуважение». [596]596
  NC, 357.


[Закрыть]

С общественных зданий и памятников в целях сбора средств сдирались драгоценные металлы. Они переплавлялись в монеты, что позволяло уроженцам Запада выплачивать долги и финансировать собственные проекты. Многие константинопольские статуи были низвергнуты и отправлены в переплавку. Бронзовую фигуру богини Геры стянули с пьедестала и бросили в огонь. Она была столь огромна, что потребовалось четыре упряжки быков, чтобы оттащить ее с места. Другие скульптуры, например, Парис, Александр и Афродита, разделили судьбу Геры. Необычный флюгер Анемодулионв форме прекрасной конной статуи с Бычьего форума тоже был сброшен на землю, чтобы отправиться в ненасытное горнило.

Из величайшего города христианского мира Константинополь превращался в жалкую, уродливую тень собственного величия. Его прекрасные стены были исковерканы остатками деревянных оборонительных сооружений; городские здания пострадали в трех страшных пожарах; а теперь были сброшены памятники, формировавшие сам культурный облик Византии. Пьедесталы стояли без статуй, ниши были пусты, лишь торчащие металлические штыри отмечали места, где некогда возвышались произведения искусства.

Ипподром лишился всех украшений – огромного бронзового орла, колесничих, массивного гиппопотама с крокодилом или василиском в пасти, изумительной фигуры Елены Троянской, «казавшейся свежей, словно утренняя роса, с покрытым томной влагой нарядом, покрывалом, венцом и тесьмой в волосах». [597]597
  NC, 360.


[Закрыть] Кроме того, что крестоносцы продолжали разрушать Царь-город, они грубо обращались и друг с другом. Разбогатев, завоеватели занялись бесконечными играми на свое состояние или же дрались, иногда включая в ставки и своих жен. Отражая снисходительное превосходство образованного императорского служащего, Никита пришел к выводу, что едва ли стоит ожидать другого от «кучки невежественных варваров, незнакомых даже с алфавитом, не умеющих читать и не знающих… эпической поэзии». [598]598
  NC, 360.


[Закрыть]

С точки зрения императора Балдуина, необходимость сбора денег стояла превыше чувств или эстетики. Его обязанность как помазанного правителя состояла в немедленных действиях, и теперь он обратился к более широким проблемам правления.