Текст книги "Грезы андроида (ЛП)"

Автор книги: Джон Скальци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Судья Сн повернулся к Кууа-вин-Гетагу.

– Что вы на это скажете, советник?

Кууа-вин-Гетаг яростно заморгал; он ждал и готовился к тому, что Джавна станет биться за гражданство Бейкер; этот юридическая закавыка застала его врасплох.

– Это интересная теория, – произнес Кууа-вин-Гетаг медленно – для пущего эффекта и выгадывая время для размышлений. – Но принадлежность существа к совершенно новому разумному виду не является доказанным фактом.

– Да ну, – сказал судья Сн. – И какую часть утверждения вы оспариваете? «Разумным» или «видом»?

– Обе, – сказал Кууа-вин-Гетаг. – Ни то, ни другое не доказано.

– О, да бросьте, – сказал Джавна. – Мисс Бейкер закончила колледж и владеет магазином. Я совершенно уверен, что это доказывает ее разумность.

– Согласен, – сказал судья Сн. – А что касается видовой принадлежности, советник вин-Гетаг, ваш коллега согласился с вашим же утверждением, что мисс Бейкер не является человеком. Теперь, чтобы доказать, что она – не новый вид, вы, полагаю, станете настаивать на том, что она стопроцентное домашнее животное. Я не думаю, что даже Ниду готовы зайти так далеко.

– Существо может не иметь всех свойств отдельного вида, – сказал Кууа-вин-Гетаг, лихорадочно соображая. – Оно должно демонстрировать способность передавать свои признаки потомкам, и пока не доказано, что оно им обладает.

– Вы предлагаете нам трахнуть юную леди, чтобы определить ее статус? – спросил судья Сн. – Насколько мне известно, у нас нет на это времени.

– Еще одно! – сказал Кууа-вин-Гетаг, слегка задыхаясь. – Существо было получено из ранее известных видов путем генноинженерных манипуляций. Все до сих пор известные разумные виды возникали естественным образом, а не из других, ранее известных видов.

– То есть? – спросил судья Сн.

– То есть, генномодифицированные существа не прошли естественного отбора в ходе эволюции, – сказал Кууа-вин-Гетаг. – И, следовательно, не могут считаться истинными видами. Существо уникально и вряд ли будет воспроизведено. Если она не является полноценным новым видом, а ОНЗ утверждают, что она – не человек, то в юридическом смысле она – домашний скот. А поскольку ее происхождение от овцы доказано, характеристики зафиксированы, признание ее разумным существом ни на чем не основано. С точки зрения закона она – собственность Ниду.

– Потрясающе, – сказал судья Сн. – Вы, стало быть, готовы игнорировать ее очевидную разумность.

– Не моя вина, что ОНЗ отказываются признать ее человеком, – сказал Кууа-вин-Гетаг. – Все остальное следует из этого отказа.

– Советник Джавна, – сказал судья Сн. – Вам слово.

Джавна улыбнулся. Кууа-вин-Гетаг, сам того не зная, привел обсуждение туда, куда и было нужно Джавне.

– Ваша честь, мы согласны, что все ранее известные разумные виды возникли в ходе естественной эволюции. Но вместо согласия с тем, что вы должны судить, основываясь на прежних стандартах, позвольте мне огласить другой вариант.

– А именно? – спросил судья Сн.

– Создать новый закон, – сказал Джавна.

Судья Сн вскинул антенны.

– Что вы сказали, советник? – переспросил он.

– Создайте новый закон, ваша честь, – сказал Джавна. – Вопрос о положении искусственно созданных разумных видов не ставился никогда за всю историю Конфедеративного Сообщества. В деле Агнах-у против «Ар-Танег» суд подошел к нему вплотную, но в его решении вопросы разумности не рассматривались вообще. Это неизведанная территория, ваша честь, и стоящая перед вами проблема относится к центральной миссии Конфедеративного Сообщества. Более того, ваша честь – более важных проблем, возможно, не существует вовсе.

Судья Сн сидел прямой, как палка, и крутил ротовыми органами. Джавна взглянул на Кууа-вин-Гетага, который не отрываясь смотрел на судью. Джавна слышал, как тот скрежещет зубами. Кууа-вин-Гетаг знал, что проиграл: его оппонент-землянин предоставил судье возможность, перед которой невозможно устоять – возможность создать новый закон. В юридической системе возрастом в несколько десятков тысяч лет давно не возникало ничего нового – законы, в лучшем случае, подвергались тонкой настройке. Предлагать амбициозному судье шанс создать новый закон – да что там, целую новую ветвь на юридическом древе – и снискать славу и почет в судейских кругах КС – это все равно как положить перед голодным леопардом обездвиженного детеныша антилопы.

– Ладно, я готов вынести решение, – сказал судья Сн.

– Я надеюсь, что ваша честь не попытается шагнуть за пределы своей компетенции, – сказал Кууа-вин-Гетаг.

– Прошу прощения? – сказал судья Сн. – Вы являетесь в мой суд с петицией, требующей превратить гражданина государства – члена Конфедеративного Сообщества в мясомолочный скот, и еще что-то лепечете о пределах? Ну охренеть теперь. Вы проиграли, советник. Свою тысячу КС-кредитов внесете по пути к выходу. А теперь захлопните пасть. Вы – тот самый засранец, который подал иск и потребовал немедленного решения, так что сейчас вы его получите.

– Да, ваша честь, – сказал Кууа-вин-Гетаг.

– Мои соболезнования, – Джавна изо всех сил сдерживал улыбку.

– Вот именно, черт возьми, – сказал судья Сн. – Первое. Учитывая природу мисс Робин Бейкер, суд постановляет, что она действительно представляет совершенно новый вид разумных существ. Как именно этот вид возник – в свете его доказанной разумности совершенно неважно, и, следовательно, его суверенитет находится под защитой Конфедеративного Сообщества. Аналогичным образом мисс Бейкер, как индивидуум, также находится под защитой КС.

Поскольку ОНЗ отозвали гражданство мисс Бейкер, требование Ниду отозвать ее гражданство ничтожно и, как таковое, отклоняется. Поскольку мисс Бейкер суверенна, требование к ОНЗ выдать мисс Бейкер Ниду также отклоняется. Я также постановляю, советник вин-Гетаг, что если Ниду предпримет попытки разорвать свои соглашения с ОНЗ под предлогом рассматриваемой проблемы, то будет считаться виновной стороной и подпадет как под финансовые, так и под дипломатические санкции. Если Ниду желает войны с Землей, она не получит в этом деле поддержки КС. С этим все ясно, советник?

– Да, ваша честь, – сказал Кууа-вин-Гетаг.

– Хорошо, – сказал судья Сн. – Значит, мы закончили. Решение будет опубликовано на сайте суда в течение часа.

– Апелляция будет подана уже к вечеру, – сказал Кууа-вин-Гетаг.

– Разумеется, будет, – сказал судья Сн. – В противном случае я бы испытал глубокое разочарование. А теперь убирайтесь. Законотворчество вызывает голод. Я собираюсь перекусить.

И он удалился в направлении торгового автомата.

– Чрезвычайно ловко, советник, – сказал Кууа-вин-Гетаг, когда судья Сн ушел. – Хотя я не думаю, что это решение переживет апелляцию.

Джавна пожал плечами.

– Может, да, а может, нет. Но к тому времени этот маленький кризис в наших отношениях так или иначе разрешится.

– Безусловно, – сказал Кууа-вин-Гетаг. – И все же мне хотелось бы знать, как вы пришли к подобной аргументации?

– Можете сказать спасибо раввинам, – сказал Джавна. – И хот-догу.

* * * * *

Чак Грейд сидел на своей койке и перелистывал фотографии, пока его жена посапывала рядом. По большей части это были фотографии Эвелин или Эвелин и Грейда, на который Грейд вытягивал руку за кадр, держа камеру. Чак Грейд был одним из тех, кто считал, что нет на свете таких мест, которые присутствие его самого или его жены неспособно привести в божий вид. К несчастью, эта убежденность затрудняла выбор фотографии, подходящей для полковой газеты; предыдущие его попытки поработать фотокорреспондентом побудили Дейла Наоза, редактора, мягко намекнуть ему, что газета не отказалась бы от изображений с чуть меньшим содержанием в них Чака Грейда.

А, ну вот, подумал Грейд. Он как раз дощелкал до снимка, сделанного за ужином. Грейд, правда, на нем присутствовал, но его окружали целых шесть человек, да еще в углу виднелись Хироки с невестой. Выходило, что картинка всего лишь на 11% состояла из Чака Грейда – приемлемая доля для Наоза (или Навоза, как мысленно называл его Грейд с той самой попытки дейгрейдификации. Грейд перебросил картинку на свой коммуникатор, добавил текст с указанием, кто есть кто, и отослал и то, и другое. Коммуникатор соединился с внутренней сетью «Неверленда»; сеть успела запихнуть текст и картинку в последний перед переходом в нуль-пространство пакет данных.

Примерно через час они оказались в почтовом ящике Дейла Наоза, наносящего последние штрихи на еженедельный выпуск полковой газеты. Дейл открыл почту и, удовлетворенный низким уровнем содержания Чака Грейда на снимке, поставил его на полосу, добавил список присутствующих на нем персон и место съемки, а затем сбросил газету в рассылку. Из этой рассылки она попала в печатном виде к военнослужащим, расквартированным на различных военных базах по всем США, а в электронном – уволенным в запас и ветеранам Семьдесят пятого полка рейнджеров, которых насчитывалось несколько тысяч, включая некоего Рода Акуну.

– Гребаный насос, – сказал себе Акуна, когда газета с картинкой возникла у него на коммуникаторе. Он сбросил газету с экрана и набрал Жана Шредера. Заблудшая овечка нашлась.

Глава 12

Такк сидел на слишком маленьком для него стуле, таращился на Арчи Макклеллана и размышлял над тем, что ему, вероятно, придется его съесть.

В моральном плане никакой проблемы в этом не было. Нагх в возрасте Такка совершает Фтруу – духовное странствие, в ходе которого юноша должен познать как можно больше самых разных аспектов реальности, включая и наиболее неприглядные; в эту последнюю категорию безусловно попадало пожирание представителей других разумных видов. Во время Фтруу с нагха, разумеется, не снималась ответственность за совершенные действия перед законом КС. Поэтому Такка, если бы он попался, обвинили бы в убийстве.

Но с точки зрения нравственности Такк остался бы совершенно чист. Нагхи, совершающие Фтруу, считались безгрешными, поскольку одной из задач их странствия являлось познание греха – с тем, чтобы впоследствии без труда распознавать его. Такку, если он не решит закруглиться раньше срока, оставалось примерно 14 месяцев до окончания Фтруу. После этого поедание землян будет самым скверным образом сказываться на его душе. В данный же момент он мог превратить в трапезную целый детсад, ничем себя не запятнав.

В общем, проблема не носила моральный характер. Такк размышлял о практических аспектах пожирания землян, а именно об их неперевариваемых компонентах, таких как наручные часы, коммуникаторы, полиэтиленовые пакеты, металлические детали обуви и иногда даже такое, о чем ты можешь узнать, только кого-нибудь съев. В том овцеводе, к примеру, содержалось несколько металлических штифтов и шурупов; Акуна сказал ему, что люди иногда свинчивают сломанные кости, вместо того, чтобы пройти пару сеансов «Быстролечения». Эти сеансы слишком дорого обходились. Эти штучки неприятно кололи Такка изнутри, как и прочие неперевариваемые детали землян. Время от времени Такку приходилось их извергать, чтобы они не забили его пищеварительный мешок и не начали греметь при ходьбе. Такка они ужасно бесили.

В идеале, думал Такк, следовало бы избавлять людей от этих предметов до начала пищеварительного процесса. Но он понимал, что подобных удобств никто ему предоставлять не собирается. Главное преимущество Такка при общении с землянами заключалось в элементе неожиданности. Никто из людей в принципе не ожидает, что его могут сожрать. Попытка раздеть человека и избавить его от мелких вещиц приведет к раскрытию намерений Такка. В общем, с проникновением внутрь часов и хирургических шурупов придется смириться, как с профессиональным риском.

Охваченный такими вот мыслями, Такк рассматривал Макклеллана, пытаясь определить, сколько тот содержит неперевариваемого хлама. Приятным разочарованием стало отсутствие у него, если не считать часов, ювелирных украшений, в особенности же – серег, которые обыкновенно были самыми маленькими, острыми и трудноизвлекаемыми из них. С одеждой, казалось, тоже все было в порядке; пожирание людей сделало Такка в некотором роде знатоком тканей, и он был способен наощупь определить, что костюм Арчи состоял в основном из натуральных волокон, а не искусственных. Это означало, что комок пластиковых нитей от него останется поменьше. Кроме того, в руке у Арчи была какая-то штуковина, на которую он поглядывал с тех пор, как Акуна притащил его сюда и велел Такку за ним присматривать.

– Эй, – сказал Такк, обратившись к Арчи впервые с того момента, как тот оказался в его обществе. – Что это у тебя в руке?

Арчи поднял взгляд.

– Это книга, – сказал он.

– Из чего она сделана? – спросил Такк.

Арчи поднял книгу повыше, чтобы Такк мог ее рассмотреть.

– Из пластика. Ты берешь ее в руки, и тепло тела приводит в действие проектор страниц.

– Значит, пластик, – сказал Такк. С маленьким кусочком пластика он уж как-нибудь управится.

– Ага, – сказал Арчи и вернулся к чтению.

Через несколько минут пробудившееся любопытство Такка побудило его задать следующий вопрос.

– Про что книга? – спросил он.

– Это сборник стихов, – сказал Арчи, не отрываясь от книги.

– Каких стихов? – спросил Такк.

На сей раз Арчи посмотрел на него.

– Тебе на самом деле не все равно? – спросил он.

– Мне так же скучно, как и тебе, – указал Такк.

– Это пророческие стихи, – сказал Арчи.

– Они предсказывают будущее? – спросил Такк.

– Вроде того, – сказал Арчи. – Скорее, они указывают на то, что может случится, и оставляют нам самим решать, что в связи с этим делать.

– Почему ты их читаешь? – спросил Такк.

– Потому что я пытаюсь понять, что я должен делать дальше, – сказал Арчи, возвращаясь к чтению.

Такк опешил.

– Ты в духовном странствии? – спросил он.

Арчи пожал плечами.

– Наверное, да, – сказал он.

Такка мгновенно накрыло ощущение симпатии к этому маленькому человеку. Фтруу становилось трудным испытанием для всякого юного нагха. Нагхи были народом, приверженным семье и традициям; будучи вышвырнуты во вселенную с целью ее познания, большинство молодых нагхов испытывало парадоксальное чувство изоляции и желание как можно скорее вернуться домой, к привычным ритуалам (о чем, разумеется, прекрасно знали нагхи постарше).

Такк находился на Земле почти два года; он явился сюда, поскольку эта планета выпала ему по жребию еще за два года до того – время, за которое как раз успеваешь выучиться читать и писать на местном языке. Он получил билет на корабль, небольшую стипендию и строгий наказ не возвращаться до завершения Фтруу.

В течение этого срока Такк общался главным образом с подонками; стипендия была маленькой, виза – туристической, а будучи избавлен от необходимости беспокоиться о своих грехах, он не чурался грязной работы на грязных типов. В результате, однако, он привык считать людей существами, вовсе лишенными духовных интересов. Такк знал, что Земля буквально утыкана религиозными сооружениями и что люди не устают объявлять, что их бог требует от них того и сего. При этом все известные ему случаи обращения к божеству приходились на те моменты, когда Такк выбивал им бубну и превращал в хавчик. И то не у всех – большая половина предпочитала опростать кишечник. Такк находил это необъяснимым.

Таким образом, Арчи Макклеллан стал первым человеческим существом на пути Такка, личность которого оказалась не лишена религиозного компонента – или, по крайней мере, религиозного компонента, мотивируемого не одним только страхом неизбежной мучительной смерти. Эта внезапная встреча с духовностью пробудила дремавшую доселе сторону Такка – так раздувается высушенная губка, над которой вдруг отвернули кран. Такк радостно бросился к Арчи. Арчи по совершенно понятным причинам задергался.

– Расскажи мне о своем странствии, – сказал Такк.

– Чего? – сказал Арчи.

– О своем странствии! – сказал Такк. – Я сам нахожусь под обетом.

Арчи недоверчиво воззрился на Такка.

– Но ты занимаешься вот этим, – сказал он, неопредленным жестом охватывая всю текущую ситуацию.

– И ты тоже, – сказал Такк.

Арчи моргнул. Такк говорил дело. Арчи посмотрел на книгу в своей руке, на которой вследствие его панического приступа отобразился следующий стих:

«Воззри! Винт повернулся, но куда – пока не решено,

Те, кто учат, могут учиться, а те, кто учаться – учить,

Что мы скажем, шагнув за пределы оставшегося?

Мы можем протянуть руку назад и еще раз повернуть винт.»

В среде церковных мудрецов, которые рассматривали изучение стихов как предлог для барбекю и распития пива, этот стих квалифицировался как «малое наставление», побуждающее членов Церкви делиться информацией друг с другом ради достижения общей цели. Незамысловатый, простой, внятный, напоминающий стихи, призывающие к соблюдению личной гигиены и чистке зубов (которым обычно следовали), а также к отказу от жирной пищи и – как это не парадоксально для алкоголика Двеллина – бухла (учитывая пивную атмосферу исследований, эти поучения игнорировались). В целом эти наставления рассматривались как самые неинтересные; сходным образом диетические уложения Пятикнижия крайне редко разжигают в иудейских и христианских теологах религиозный пыл.

Однако прямо здесь и сейчас Арчи Макклеллан почувствовал, что в глазах у него защипало и эмаптистский импульс – это страшноватое чувство, которое Двеллину случайно удалось соединить с чем-то большим – запылал у него в груди, будто изжога. Арчи успел уже понять, что он ходячий труп – и отчаяться; примерно на тридцатом нажатии на кнопку торгового автомата Арчи смирился с мыслью, что срок его жизни исчисляется теперь часами, и что по истечению этого срока он станет, скорее всего, пищей для инопланетного монстра, который прямо сейчас так живо интересуется его верой. И все-таки вот он, фрагмент мудрости – пусть нацарапанный несколько десятков лет назад опустившимся бездарем – прямо говорящий, что даже когда все кончено, остается долг.

Арчи посмотрел на Такка, который стоял рядом – по-прежнему слишком близко.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросил Арчи.

– Да, – сказал Такк.

– Разве ты не собираешься меня убить? – спросил Арчи. – Не за этим ли тебя здесь оставили?

– Думаю, за этим, – сказал Такк.

– И ты это сделаешь, – сказал Арчи. – Если прямо сейчас в эту дверь войдет Акуна и скажет: «съешь его», ты это сделаешь.

– Наверное, – сказал Такк.

– И при всем при этом ты вдруг захотел со мной подружиться, – сказал Арчи. – Это не кажется тебе... я не знаю... неуместным?

– Нет, – сказал Такк. – Если бы я услышал о твоем духовном странствии раньше, я бы все равно захотел узнать о нем поподробнее.

– Если бы ты узнал о нем раньше, меня бы уже убили, – сказал Арчи.

– Тебя убьют из-за него теперь, – сказал Такк.

Арчи открыл и закрыл рот.

– На это мне нечего возразить, – сказал он.

– Тогда расскажи мне о своем странствии, – сказал Такк.

– Пожалуй, что и расскажу, – сказал Арчи и взмахнул рукой над панелью управления, увеличив книгу настолько, чтобы ее было удобно читать двоим.

* * * * *

– Ты читал это? – Жан Шредер помахал перед Акуной старомодным бумажным изданием двеллиновых пророчеств.

– Нет, – сказал Акуна. Ему было скучно. – Религиозные писания несовместимы с моей профессией.

– Это полнейшая нелепость, – сказал Шредер. – Это как Нострадамус, переложенный верлибром. Совершеннейшая чепуха, и все равно из нее соорудили религию. И притом преуспевающую религию.

– Что прикажете сделать с гиком? – спросил Акуна.

– Я хочу, чтобы ты от него избавился, разумеется, – сказал Шредер. – Я знаю, на кого он работает и спрашивать его мне не о чем. Присовокупи его к тому, что уже лежит у тебя в багажнике. Он, кстати, отошел на том самом месте, где ты сейчас сидишь.

Акуна поерзал на кресле и посмотрел на ковер, отмеченный большим бурым пятным.

– Вам лучше бы избавиться от следов крови, – сказал он.

– Через несколько дней я буду рулить предприятием – я подразумеваю всю планету, – сказал Шредер. – Следы крови меня не беспокоят. К тому же примерно через три часа мы уезжаем. Нарф любезно пригласил нас с тобой и твоего подручного на церемонию коронации. Точнее, он пригласил меня, но вам с нагхом было бы нехудо убраться с планеты, поэтому я беру вас с собой. Ты даже сможешь прихватить свой арсенал – мы летим на дипломатическом корабле Ниду. Дипломатический иммунитет – прекрасное учреждение.

– А что насчет Крика и женщины? – спросил Акуна. – Я сообщил вам, где они находятся. Как мы собираемся их брать?

– Мы не собираемся их брать, – сказал Шредер. – Брать их будут военные Ниду. Судно, на котором находятся наши друзья, сделает остановку на Чагфане – колонии Ниду. Местные вояки их примут. Они передадут их Нарфу, корабль которого также завернет к Чагфану, прежде чем направиться на Ниду. Законный наследник, по всей видимости, верит Нарфу, но к тому времени, когда Нарф доберется до Ниду, возможность провести ритуал откроется всем кланам. Нарф собирается дотанцевать прямо до трона.

– Все это офигенно, – сказал Акуна. – Но мне, честно говоря, насрать. Мне нужен Крик.

Шредер ухмыльнулся.

– Не любишь получать по морде, а, Род?

– Не очень, – пробурчал Акуна. – Сломанное запястье, разбитый нос, и потом примерно то же самое второй раз за ночь – и опять из-за него. Да, я слегка раздражен. Как только девка окажется у вас, он вам станет не нужен. Я хочу, чтобы вы отдали его мне.

– Полагаю, покончив с делами, ты подаришь то, что останется, своему ходячему утилизатору, – сказал Шредер.

– Нет, – сказал Акуна. – Такк предпочитает пищу живую и одним куском. Таким он получит гика. Крик не настолько удачлив.

* * * * *

Следуя за матросом, Крик поднялся по ступенькам на мостик «Неверленда», где его представили капитану Лехэйну.

– Мистер Тошима, – произнес Лехэйн, пожимая ему руку. – Рад, что вы смогли нанести нам визит.

– Спасибо, – сказал Крик. – Мало кто способен отказаться от приглашения на капитанский мостик.

– Да, полагаю, что так, – сказал Лехэйн.

– И хотя я польщен и в восторге, – сказал Крик, – не могу не поинтересоваться, почему я удостоился этого приглашения.

– Нед Лефф проинформировал меня, что вы согласились принять участие в церемонии и что ваша униформа потерялась вместе со всем багажом, и я сказал ему, что смогу помочь, – сказал капитан Лехэйн. – Сам я из другого рода войск, но некоторые из моих офицеров служили в пехоте. Я подумал, что стоит пригласить вас сюда и, так сказать, измерить. Прикинуть, у кого из моих офицеров вы могли бы позаимстовать шмотки.

– И вот я здесь, – сказал Крик.

– Именно, – сказал Лехэйн. – Нед говорил, что вы были в Двенадцатном пехотном, Шестой батальон.

– Был, – сказал Крик.

– Дьявольское было дело, – сказал Лехэйн. – Немногие вернулись из него целыми и невредимыми.

– Немногие, – согласился Крик. – Совсем немногие.

– Вы все еще поддерживаете свзяь с кем-нибудь из них? – спросил Лехэйн. – После демобилизации я довольно близко сошелся с полковником Вандореном.

Крик нахмурился.

– Кое с кем поддерживаю, – сказал он. – Как, говорите, зовут вашего знакомого?

– Полковник Вандорен, – сказал Лехэйн. – Джим Вандорен.

– Что-то я такого не припомню, – сказал Крик. – Нашего командира звали Джек Медина. Крепкий был черт. Отбивался от мятежников с одним пистолетом.

– Верно, – сказал Лехэйн. – Прошу прощения. Должно быть, перепутал батальоны.

– Пустяки, – сказал Крик.

– Бреннан, – позвал Лехэйн.

Один из офицеров покинул свой пульт и подошел к капитану.

– Вы служили в пехоте, – сказал тот.

– Да, сэр, – сказал Бреннан.

Лехэйн оглядел Бреннана и Крика.

– Довольно близко, – сказал он. – Может быть, придется немного подогнать брюки. Попрошу стюардессу заглянуть к вам. Бреннан, не будете ли так добры одолжить мистеру Тошиме свою форму?

– Что угодно для выжившего из Шестого, – сказал Бреннан, отсалютовал Крику и вернулся на свое место.

– Вот это выучка, – сказал Крик. – Не забыть бы отметить его в книге отзывов в конце тура.

– Все члены команды, служившие действительную, знают от вашем присутствии на борту, – сказал Лехэйн.

– Звучит угрожающе, – сказал Крик.

Лехэйн улыбнулся.

– Ну что вы, – сказал он. – Скажем так: вам, скорее всего, нечасто придется платить за выпивку.

– Спасибо, но за свою выпивку я предпочитаю платить сам, – сказал Крик. – Все остальные парни сражались в той же битве, что и я.

– Я надеялся, что вы скажете что-то вроде этого, – сказал Лехэйн. – У вас твердый характер. Как вам кажется путешествие?

– Получаем удовольствие, – сказал Крик. – Мы с невестой только что вернулись с Каледонии. Новый Эдинбург совершенно великолепен. Дебби в полном восторге от пропажи багажа, поскольку это причина хорошенько закупиться.

Крик не был уверен, что нарисованный им образ Дебби приведет Робин в восторг, но не видел особого смысла придерживаться принципов реализма.

– Каледония прекрасна, – согласился Лехэйн. – Многие туристы испытывают разочарование, когда обнаруживают, что Новый Эдинбург расположен не в тропиках, но это моя любимая стоянка. Жаль, что мы не можем здесь задержаться – как и на Брйинне – чтобы успеть на Чагфан к назначенной дате. На каждую стоянку отводится всего день, и еще дань – на Чагфан. Это, впрочем, не особенно меня угнетает.

– Вы, кажется, не очень любите Чагфан, – сказал Крик.

– Не люблю, – признал Лехэйн тут же, как будто освобождаясь от мрачной тайны. – Это ужасное место. Многие несчастья постигли нас там. Многие несчастья постигли повстанцев. И в обоих случаях следует винить нидов. Они все еще там, конечно. Меня напрягает сама мысль о том, что придется вывести судно в их пространство.

– А Нед говорил, что вы упорно боролись за то, чтобы именно «Неверленд» отвез этих людей на Чагфан, – сказал Крик.

– Боролся, – сказал Лехэйн. – Если кто-то должен вернуть парней в ад – пускай даже на каникулы – этим должен заниматься человек, который уже побывал там. Тот, кто знает, как оттуда выбраться.

– Думаю, вы мне нравитесь, капитан Лехэйн, – сказал Крик.

– Взаимно, мистер Тошима, – сказал Лехэйн. – Вы – выживший из Шестого. Полагаю, вы умеете выводить людей из ада.

– Умею, – сказал Крик. – Во всяком случае, некоторых из них.

* * * * *

Брайан позволил своему сознанию повиснуть перед информационным сооружением, которое было компьютерной сетью Церкви Агнца Развившегося, и пытался придумать наилучший способ проникнуть внутрь.

Чуть ранее Брайан с удовлетворением отметил, что его старший брат отбил попытку Ниду переклассифицировать Робин Бейкер в объект собственности и вогнал судебное решение прямо в их рептильные глотки. Читая постановление судьи, Брайан пылал братской гордостью: у них в семье Бен всегда славился хитроумием и умением подкрасться к человеку сзади и отоварить его по башке – в интеллектуальном смысле. Однако Брайан сомневался, что это конец истории. Существа, утверждающие на голубом глазу, что землянин имеет не больше прав, чем будильник, вряд ли могут быть остановлены решением суда. Очень скоро они возобновят преследование Робин, а вместе с ней – и Гарри. Брайан считал своим долгом узнать, как именно они собираются это сделать и остановить их, если получится, или по крайней мере дать Гарри знать, к чему следует приготовиться.

Благодаря допуску Гарри Брайан знал о ситуации столько же, сколько знали о ней ОНЗ, и этого было недостаточно, чтобы угадать следующий шаг Ниду. Существовало еще два игрока, обладавших информацией, которой не было у Брайана и в которой он нуждался: правительство Ниду и Церковь Агнца Развившегося, следившая через Арчи Макклеллана за всем происходящим.

Брайан прочитал, что смог, о тех и о других – в его случае это означало обращение к банкам данным и заняло пару секунд. Он не особенно удивился, обнаружив две точки соприкосновения между Ниду и Церковью. Первая: искомая порода овец была по просьбе правительства ОНЗ создана для нидов Церковью (точнее, ее генетическими лабораториями, входившими в корпоративную структуру «Хайтер-Росс»). Если еще точнее, она была создана для клана ауф-Гетаг в ходе борьбы последнего за трон многие годы назад. Это были интересные сведения, которые доказывали, что ОНЗ сделали ставку на победителя задолго до того, как он определился. Разработка совершенно новой породы требует времени.

Второе: создание ныне действующей компьютерной сети Ниду было препоручено Земле – так клан ауф-Гетаг отблагодарил ее за верность. ОНЗ, в свою очередь, наняли для выполнение этой работы несколько компаний, две трети которых, включая ведущего субподрядчика «ЛегаЦен», находились под корпоративным зонтиком «Хайтер-Росс».

Спецификации этой системы, разумеется, отсутствовали в публичном доступе, будучи государственной тайной Ниду, но смысл ее заключался в том, чтобы предоставлять Фехену полный контроль над всеми подключенными к сети компьютерами и устройствами в пространстве Ниду. А в пространстве Ниду не было устройств, не подключенным к сети – по нидским законам, если что-то имеет процессор, оно должно быть подключено. Несколько меньшей, но столь же оруэлловский уровень доступа предоставлялся Фехеном лояльным ему нидским сановникам. Все это служило поддержанию тотального, централизованного контроля; в эру технологий революции, полагавшиеся только на силу слова, не достигали больших успехов.

У Брайана не было ни единой возможность получить прямой доступ к сети Ниду. На Земле располагались всего лишь две точки входа в нее. Первая находилась в посольстве Ниду, чьи подключенные к сети компьютеры были намеренно лишены совместимости с земными стандартами и использовали только проводные соединения. Единственное, что Брайан мог бы предпринять в этом направлении – это физически вломиться в посольство и использовать нидские устройства ввода; за отсутствием физического тела этот вариант можно было не рассматривать.

«ЛегаЦен», однако, располагал соединением с нидской сетью в рамках контракта на обслуживание, заключенного с правительством Ниду. «ЛегаЦен», филиал корпорации «Хайтер-Росс», контролируемой Церковью Агнца Развившегося. Еще одна причина, думал Брайан, взломать церковную сеть.

Брайана переполняло восхищение перед Церковью. Он читал пророчества Двеллина и, в отличие от чиновников ОНЗ и Ниду, видевших перед собой только корпорацию, но не стоящее за ней религиозное образование, Брайан пришел к выводу, что Церковь стремиться приблизить последние времена, предсказанные в этих пророчествах, и при этом манипулирует правительствами обеих планет. Брайн праздно любопытствовал, что произойдет, если Церковь и в самом деле сумеет достичь своей цели и породить Агнца Развившегося. Он очень сильно сомневался, что после этого она самораспустится.

Это, впрочем, не имело значения на фоне необходимости проникнуть в сеть и разузнать, что там имеется насчет Робин, Гарри и планов Ниду на них обоих. Раньше сядешь, раньше выйдешь, подумал Брайан, и охватил собой всю церковную систему в поисках замочной скважины.