Текст книги "Незначительное (ЛП)"

Автор книги: Джон Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

  Так получилось, что, когда Резник позвонил в парадную дверь, они сидели в гостиной в стальной тишине, пятно на ковре между ними темнело.

  – Кто это в это время ночи?

  – Откуда, по-твоему, я должен знать?

  «Стивен!»

  «Что?»

  «Что мы будем делать?»

  «Ничего такого.»

  Звонок прозвенел снова, на этот раз дольше, после чего последовал двойной стук в дверь.

  – Мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать.

  – Не понимаю, почему бы и нет. Ради всего святого, уже одиннадцать часов. Нет закона, запрещающего открывать дверь любому Тому, Дику или Гарри в это время ночи. Что, если бы мы уже были в постели?

  «Но это не так. И любой, кто там, может видеть, что это не так».

  Клапан для писем настойчиво трещал.

  «Стивен…»

  «Хорошо, я иду. Оставайся здесь." И закрыл за собой дверь.

  У Резника и Нейлора были наготове ордера, которые были хорошо видны в верхнем свете. – Детектив-инспектор Резник, местный отдел уголовного розыска. Это детектив-констебль Нейлор. Мистер Шепперд?

  Стивен пробормотал «да» и кивнул.

  "Мистер. Стивен Шеппард?

  – Ты знаешь, который сейчас час ночи?

  – Интересно, мы могли бы переговорить?

  «Мы с женой были готовы ко сну».

  «Внутри может быть лучше».

  Стивен не двигался. «О чем это?»

  – Вы случайно не видели сегодняшние новости? – спросил Резник.

  "Да. Я имею в виду, не все. Но да, почему? Что случилось? Что-то случилось?

  – Думаю, было бы проще, если бы мы задавали вам вопросы внутри, мистер Шеппард.

  – Что там, Стивен? сказала его жена из дверного проема гостиной. – Что случилось?

  «Мы просто хотим задать вашему мужу несколько вопросов, – сказал Резник.

  «Я вас знаю», – сказала Джоан Шепперд, глядя не на Резника, а на Нейлора рядом с ним.

  – Сегодня днем, – сказал Нейлор.

  – Да, – подходя к входной двери, – в школе. Стивен, ты помнишь, он был в школе. Спрашиваю об Эмили. Дело не в Эмили, не так ли?

  «Если бы мы могли войти внутрь», – сказал Резник.

  "Конечно, конечно. О чем ты думаешь, Стивен, не пригласив их? Стойте здесь, в холле, с открытой дверью, и мы все настигнем свою смерть.

  Резник и Нейлор вошли в дом, и Стивен закрыл за ними дверь.

  – Это связано с Эмили? – спросила Джоан Шеппард Нейлора.

  «Да.»

  «Я думал, что так и должно быть. Стивен, почему бы тебе не поставить чайник, пока мы пройдем в гостиную?

  – Дело в том, – сказал Резник, – что мы пришли повидаться с вашим мужем.

  "Стивен? Я не понимаю».

  – Хорошо, Джоан, – сказал Стивен. – Мы пойдем туда и поговорим. Почему бы тебе не заварить чай или что там у нас есть?

  – Я не буду этого делать.

  Стивен на мгновение выдержал взгляд жены, прежде чем пройти мимо нее, чтобы открыть дверь в гостиную, удерживая ее, пока остальные вошли внутрь. Он и его жена заняли свои обычные стулья, оставив Резника и Нейлора менее чем удобно сидеть на двухместном диване, бок о бок.

  «В прошлое воскресенье днем, – начал Резник, – в день, когда пропала Эмили Моррисон, кто-то был замечен бегущим рядом с ее домом».

  «Стивен…»

  – Молчи, – сказал Стивен.

  «Очевидно, что одна из вещей, которую мы должны сделать, это идентифицировать всех, кто находился поблизости в момент исчезновения Эмили…»

  «Сте-»

  – Я сказал, молчи.

  «Не потому, что их существование само по себе вызывает подозрения, а для того, чтобы мы могли исключить их из нашего расследования. И потому что они вполне могли заметить что-то важное.

  Джоан сидела, наблюдая за мужем, приоткрыв рот и ничего не говоря.

  – Ты понимаешь? – спросил Резник.

  Стивен быстро кивнул. «Да, я понимаю.»

  – Вы не тот человек?

  – Тот, о котором ты только что говорил, тот, что бежит?

  «Правильный.»

  «Нет.»

  «Ты уверен?»

  – Конечно, я уверен.

  – И все же вы бегаете?

  «Нет.»

  Пальцы Джоан глубже впились в обивку подушки, на которой она сидела.

  – Вы хотите сказать, что никогда не занимаетесь бегом, мистер Шепперд? Бег трусцой?"

  Стивену было трудно освободить язык от нёба. – Я не говорил никогда.

  – Значит, ты занимаешься бегом? Поддерживать форму."

  «В основном я плаваю».

  «Главным образом?»

  «Да, я предпочитаю это. И лучше заниматься спортом. Для меня то есть. Бегая, я, кажется, никогда не бегу достаточно быстро, чтобы сделать что-то хорошее. Плавание, я полагаю, мне больше подходит.

  – Вы не возражаете, если я спрошу, где вы были днем ​​в прошлое воскресенье?

  Глаза Стивена искали глаза Джоан, прежде чем он ответил. «Плавание».

  – Ты ходил купаться?

  «Да.»

  – Воскресенье днем?

  – Да, я сказал.

  – Я слышал вас, мистер Шепперд. Я просто хотел убедиться». Стивен сцепил руки вместе, скрестил ноги, взял колено, ослабил хватку, распрямил ноги, положил обе руки на бедра.

  – Спроси мою жену, – сказал Стивен.

  Резник взглянул на Джоан Шепперд, но ничего не спросил.

  – Вы не видели, – спросил Нейлор, наклоняясь вперед, – когда смотрели новости, рисунок мужчины в спортивном костюме?

  "Нет. Боюсь, я этого не сделал. Мы не знали, Джоан?

  «Должно быть, это было тогда, когда была вся эта суматоха».

  «Керфаффл?»

  «Мой напиток опрокинулся. Смотри, ты видишь, там на ковре. Пятно.

  «Позор», – сказал Резник.

  «Да, – сказала Джоан Шепперд, – мы не так давно это записали».

  – Я знаю, что это всего лишь набросок, – сказал Резник, глядя прямо на Стивена, – быстрый оттиск. Но должен сказать, он был ужасно похож на тебя.

  Тридцать три

  Линн Келлог думала о том, что сказал Кевин, о том, как Дебби вышла и забрала ребенка. Выражение его лица в пабе, когда он сказал ей, чего ему стоило выпалить эти слова: как он, должно быть, себя чувствует. Входная дверь дома открылась, и она увидела его, на мгновение вырисовывающегося на фоне света. Затем Резник был там с ним, полуобернувшись назад к дому, говоря что-то, что она не могла расслышать; они вдвоем возвращаются к машинам.

  Линн сделала несколько шагов им навстречу, задавая вопрос глазами.

  «Отрицал», – сказал Кевин Нейлор. «Из рук.»

  Линн перевела взгляд на лицо Резника.

  – Говорит, что плавал, – сказал Резник.

  – Весь день?

  Резник пожал плечами и улыбнулся.

  «Что меня поразило, – сказал Нейлор, – так это то, что они были там и смотрели „Новости в десять “, так и не увидев лица».

  «Отвлекся, – сказал Резник.

  – Пролей напиток перед сном.

  «В решающий момент».

  «Удобный.»

  Между двумя мужчинами Линн могла видеть дом, свет на крыльце все еще сиял, шевеление занавесок в гостиной, кто-то выглядывал наружу, любопытствуя, находятся ли они еще там. – Что будем делать, сэр? спросила она.

  – Попробуй еще раз утром, может, он вспомнит что-нибудь по-другому. А пока пусть варится.

  Когда они повернулись, Линн взглянула на Нейлора, желая сказать: смотри, заходи и выпей кофе, еще не поздно, мы можем поговорить. Но Резник стоял у ее машины, ожидая, что ее подвезут домой. В его дыхании все еще чувствовался привкус виски, и она знала, почему он не хотел водить машину сам.

  – Спокойной ночи, Кевин, – сказала она.

  "Ночь. Спокойной ночи, сэр.

  Плотное закрытие дверей, запуск двигателей, ускорение и переключение передач. Занавески у Шеппардов дернулись и закрылись.

  Стивен Шеппард попятился от окна, сумел ни разу вернуться в комнату, хотя она пристально смотрела на него, глядя в лицо его жене.

  – Куда, по-твоему, ты идешь? Он был почти у двери, протягивая пальцы.

  «В кровать», не поворачиваясь. «Уже поздно.»

  «Сядьте.»

  Стивен не двигается: его рука опускается на бок, а плечи опускаются.

  «Садись и поговори».

  Ему хотелось не обращать на нее внимания, пройти через дверь и даже не до кровати, которую они делили, а наружу, на улицу, он не знал куда, и ему было все равно, лишь бы не пришлось повернуться к ней лицом.

  Однажды, еще мальчишкой, двенадцати, тринадцати лет, ничего больше, он ждал у себя в комнате, пока мать выступит против него. Лежа в узкой его постели, простыня и одеяла высоко над его головой, приглушая стук открывающейся и закрывающейся двери и легкое прерывистое ее дыхание, когда она стояла там, готовая к терпению, зная, что он не сможет остаться таким навсегда.

  «Стивен.»

  Опустив голову, он вернулся в комнату и подошел к своему стулу.

  Двое из них сидят там.

  – Что ты хочешь мне сказать, Стивен?

  Ты можешь говорить мне что угодно, я твоя мать.

  «Стивен?»

  Что угодно: и медленно она вытягивала из него правду, и когда слова сорвались с его губ, он увидел, как напряглись мускулы ее лица, ее глаза напряглись, и ее цвет изменился, пока она не наполнилась стыдом.

  «Я жду. Стивен.»

  «Нет.»

  – Ты не можешь мне не сказать.

  – Но рассказывать нечего.

  – Разве нет?

  «Нет.»

  Она покачала головой, медленно, изгиб ее рта мог почти означать, что она улыбается. – Ты же знаешь, что не можешь мне солгать, Стивен.

  «Я не лгу.»

  И она сделала этот маленький жест руками, как кто-то смахивает крошки: что он делал, воображая, что может ее одурачить? Разве она не знала его лучше, чем он знал себя?

  "Я плавал. Воскресенье днем. Вы знаете, что я был. Что бы они ни предлагали, меня там не было».

  – А рисунок?

  «Никакого рисунка мы не видели».

  «Это сделали другие люди. Разве этого недостаточно?»

  «Почему это?» Голос дрожит от гнева, разочарования, он неуверенно поднимается на ноги. «Почему, что бы ни случилось, я последний, кому ты поверишь?»

  – Это просто неправда, Стивен. Это несправедливо».

  «Не так ли?»

  «Если вы бежали в тот день, почему бы не сказать об этом? В чем преступление?

  – Джоан, послушай, посмотри на меня, послушай. Я не бегал, не в воскресенье. Я был в развлекательном центре, плавал. Не понимаю, почему ты мне не веришь.

  «Стивен, я достала твои вещи из сумки, когда ты вернулся домой. На случай, если что-то нужно будет постирать. Твой костюм даже не был влажным.

  По дороге домой через центр города Резник мало говорил, но Линн чувствовала, как внутри него накапливается напряжение. Если бы, как это казалось вероятным, Стивен Шепперд проводил часть своего свободного времени в классе своей жены, применяя свои теперь уже излишние навыки, он вступил бы в контакт с Эмили; как важно, она знала бы его. Ему было бы несложно найти ее адрес в реестре; адрес, достаточно близкий, чтобы даже человек средних лет, не особенно приспособленный, мог включить его в маршрут своей послеобеденной пробежки.

  Но Резник ничего из этого не озвучил: вместо этого он спросил Линн о ее родителях, здоровье ее отца, птицеферме. Кивая в ответ на ее ответы, предвкушая, без сомнения, пухлого каплуна, который вернется из ее предрождественского визита и найдет свой путь из мусорного бака офиса Резника, сначала в его холодильник, а затем в духовку. Линн остановилась перед домом Резника.

  – Раннее начало, сэр?

  «Абсолютно.» Быстрая улыбка, и он ушел, белое пятно, когда его рука поднялась, чтобы погладить первую из его кошек, пробежавших вдоль стены.

  Линн развернула машину и поехала обратно по Вудборо-роуд. Ночь внезапно прояснилась и усыпалась звездами. Машина Нейлора была припаркована у обочины между театром «Лэйс Маркет» и автостоянкой службы пробации в ожидании.

  – Я не должен был приходить.

  "Бред какой то. Конечно, ты должен.

  За квартирами жилищного товарищества, где жила Линн, кто-то, вероятно, Старый Ангел, подал заявку на продление, и биение баса время от времени заглушалось пронзительным визгом усиленной гитары.

  – Чья-то идея хорошо провести время, – улыбнулась Линн.

  Нервничая, Кевин Нейлор ничего не сказал.

  В холодильнике была единственная банка Heineken, и Линн предложила ей поделиться, но Нейлор покачал головой. Вместо этого она поставила чайник и нашла музыку, которая могла бы быть более подходящей, Джоан Арматрейдинг, хотя она сомневалась, что это была чашка чая Кевина.

  – Как давно это случилось? – спросила Линн и, играя с зажигалкой и зажигалкой, передала ему блюдце и сказала: «Вот, воспользуйся этим».

  «Я знаю, это звучит глупо, но трудно сказать. Я имею в виду, это не так, как если бы я однажды вышел со смены, а она все собрала и ушла. Это было более постепенно, месяцы. Во-первых, она брала туда ребенка, оставляя его с каждым разом все дольше и дольше. Достаточно честно, я имею в виду, мне это не нравилось, не очень, тем не менее, достаточно честно, она была вроде как в депрессии, с тех пор, как родился ребенок, и она мало спала, так что если это было там Ну, по крайней мере, Дебби отдохнула несколько часов, мы обе.

  Засвистнул чайник, и Линн пошла на кухню. «Не останавливайся. Я слышу, что ты говоришь».

  Но он все равно подождал, пока она вернется в комнату.

  «Сахар?»

  «Спасибо, два».

  – Вы говорили, что ребенок спал у матери Дебби.

  "Правильно. Следующее, что она осталась там сама. Вечерами я возвращался…”

  «После пинты или двух с Дивайн», – подумала Линн.

  «…и ее там не будет. Через какое-то время она позвонит, скажет, что пошла за ребенком, но она быстро ушла, просила разбудить ее, почему она просто не осталась на ночь, а утром вернулась? Он взглянул на внимательное лицо Линн. «Я не уверен, когда она перестала возвращаться. Я не знаю. Нас засыпало снегом. Честно говоря, я был рад вернуться домой и не беспокоиться ни о Дебби, ни о ребенке, ни о чем. Просто посиди там немного, ну знаешь, пусть твой разум прояснится, отправляйся спать, зная, что никто не будет будить тебя этой стороной утра.

  Линн рассматривала узоры на ковре. – Звучит так, как будто ты получил то, что хотел.

  «Это было не то, чего я хотел».

  – Ты не пытался это остановить.

  – Я же сказал тебе, я не знал…

  – Твоя собственная жена и ребенок?

  – Ладно, – на ноги, – я не за этим сюда пришел.

  Линн стоит лицом к нему. – Зачем ты пришел сюда?

  Богатство голоса певца, одна и та же фраза снова и снова, медленное нарастание интенсивности. Все, что им нужно было сделать, это сделать первый шаг вперед, протянуть руку и коснуться кожи другого.

  «Что ж?» – сказала Линн.

  «Я не знаю. Я думал …»

  «Да?»

  – Нет, я не знаю. Покачав головой, он пересек маленькую комнату и сел.

  – Ты хотел все вылить, как плохо она с тобой обошлась, а я тут сидеть и слушать, согласен с тобой.

  «Наверное.»

  «Ну, что я слышал, я согласен с вами. К точке. Во что бы ни играла Дебби, это не звучит так, будто смотреть в лицо вещам – одна из них. Но это также звучит так, как будто вы отпустили ее».

  – Ей не нужно было много сдавать.

  «Нет, может быть. Но что ей действительно было нужно, чего она, возможно, хотела от тебя, так это того, чтобы кто-то сказал „нет“. Я полагаю, тебе не приходило в голову, что она все это время ждала, что ты расскажешь ей о своих чувствах.

  «И что это?»

  – Боюсь, я не знаю, Кевин, а если и ты не знаешь, что ж, может быть, это часть проблемы. Но я предполагаю, что все это время она ждала, что ты скажешь: «Послушай, не делай этого». Я хочу чтобы ты был тут. Я хочу, чтобы мы были здесь, вместе».

  Нейлор закурил новую сигарету от окурка другого.

  «Когда ты не…»

  – Откуда ты знаешь, что я этого не делал?

  – О, Кевин. Линн качает головой. – Когда ты ничего не сказал, она подумала, что это значит, что ты ее не хочешь. Ее или ребенка. Так что было легче остаться с тем, кто это сделал. И с тем, кто поможет».

  – Я помог.

  – С ребенком?

  «Да.»

  "Что? Помогал с кормлением? Играли с ней? Изменил ее?

  "Да. Если бы я был там».

  Несмотря ни на что, Линн знала, что улыбается.

  – Не понимаю, что тут смешного.

  "Ничего такого. Ничего смешного.

  – Тогда какого черта ты смеешься?

  «Я не смеюсь.» Но она была; смеясь, пока она не наклонилась вперед и не удержалась, взявшись за его руку.

  – О, Линн, – сказал он, хриплым голосом, когда сжал ее руку.

  «Кевин, – сказала она, – как бы хорошо это ни было, это ничего не решит».

  "Что? я не…”

  Линн снова рассмеялась и поднялась на ноги, освобождая себя. «Ты говорил с ней? Недавно, я имею в виду.

  «Я пробовал.»

  «Как часто?»

  «Один раз.»

  – Хочешь, я с ней поговорю?

  «Нет.»

  «Почему нет?»

  – Это наше дело, мы должны сами с ним разобраться.

  «Я не хочу быть неприятным, Кевин, но не похоже, что ты отлично с этим справляешься».

  «Большое спасибо!»

  «Кевин, ты невозможен!» Низко наклонившись, она ловко поцеловала его в макушку. «Я позвоню ей, узнаю, встретится ли она со мной за кофе, выпить».

  – Она только подумает, что я тебя подговорил.

  "Так? Если ничего другого, это будет означать, что вы пытаетесь что-то сделать. Это будет означать, что тебе не все равно.

  Кевин сел и допил свой напиток и сигарету; Джоан Арматрейдинг замолчала. – Мне лучше сделать ход, – сказал он.

  «Конечно», – сказала Линн, с облегчением от того, что тот, который он, наконец, направил в сторону двери.

  Стивен Шеппард повернулся к человеку, лежавшему рядом с ним, и обнял ее, прижимаясь к ее теплу. – Прости, мама, – выдохнул он ей в спину. «Мне жаль.» И хотя Джоан Шеппард слегка пошевелилась, вряд ли она услышала.

  Тридцать четыре

  Резник не спал около шести, ходил по дому между ванной и спальней и обратно, уговаривая Пеппер выйти из сушильного шкафа, где он устроил себе гнездо в темно-синих полотенцах. Спустившись вниз, он отпер дверь и впустил Диззи из еще черного утра. Накормив кошек и перемолотый кофе, он отправился на поиски чистой рубашки. Если Стивен Шепперд чуть не столкнулся с Вивьен Натансон, почему он солгал? Если бы он был там, в полумесяце, было бы у него достаточно времени и возможностей, чтобы похитить Эмили Моррисон? Куда он мог ее забрать и зачем? Резник нарезал ржаной хлеб с тмином, три маленьких кружочка, и положил их в тостер, рядышком. Вздохнул, увидев, что Диззи и Майлз едят из миски Бада, самой маленькой из его четырех кошек, которой суждено стать еще меньше. Оттолкнуть их ногой, через несколько секунд они вернутся. Вместо этого он подхватил Бада одной рукой, ткнул его носом в подбородок и высыпал горсть сухого корма на рабочую поверхность, посадив кота рядом с собой, чтобы он ел. Кофе не совсем готов, он начал нарезать Ярлсберг для своего тоста. То, что он хотел знать, что они еще не спросили, когда именно в тот воскресный день Стивен Шеппард вернулся домой, когда его жена в следующий раз увидела его. Он намазал тост маргарином, соскоблил ножом немного маргарина и вернул его обратно в пакет; он наложил сыр внахлест, отрезал кусок чесночной колбасы из холодильника и положил сверху; то, что он хотел, помидор, но они все пропали, то, чем он соблазнился, мазок майонеза. Руки, прижатой к его животу, было достаточно, чтобы помочь ему сопротивляться. Что сказал Стивен Шеппард о том, что плавание – это хорошее упражнение? Может быть, ему стоит взяться за это? Несколько неторопливых прогулок каждое утро перед работой. Он должен послать кого-нибудь вместе с фотороботом, посмотреть, узнают ли они Стивена, помнят ли они, что он был там в воскресенье днем. Он отнес свой тост и кофе в другую комнату, размышляя, не встал ли Скелтон и не позвонить ли ему.

  – Не так уж и много, Чарли. Наше слово против его он был там вообще. А если и был, что это доказывает?

  «Если он был прав, – сказал Резник, – почему он лжет?»

  «Кто-то еще, возможно, незаконная передача. Последнее, что он хочет сделать, – признаться в правде перед своей женой».

  – Весь Лентон не мог быть при этом, сэр, в воскресенье днем.

  «По словам моей жены, которая все чаще смотрит на мир глазами романов Андреа Ньюман, это то, чем большинство людей занимаются днем».

  Скелтон знал, как опасно делать неверный шаг слишком рано. Напротив, почти наверняка он знал, что чем больше времени прошло, прежде чем найти девушку, тем меньше было шансов найти ее живой и тем больше вероятность того, что он подвергнется критике.

  – Мы ничего еще не придумали, не так ли, Чарли?

  Резник медленно покачал головой. – К черту все, сэр, – сказал он.

  Лоррейн Моррисон открыла Линн дверь, пока ее палец все еще был прижат к звонку. Что бы Лоррейн ни пыталась сделать со своими волосами тем утром, это не сработало; зелено-желтая рубашка регби свободно свисала из-под джинсов, на ногах были спортивные туфли.

  – Ты нашел ее?

  Линн покачала головой.

  – Но у вас есть новости?

  – Не совсем, не очень.

  «Мы видели рисунок прошлой ночью в новостях; это было и в газете. Должно быть что-то».

  «Много звонков, да. Сейчас мы их разбираем».

  «Ну тогда.»

  «Лоррейн, ты должна понимать, что люди, которые реагируют на подобные сообщения, делают это по множеству причин. Кто-то думает, что это способ привлечь к себе внимание, кто-то хочет отомстить соседям, кто-то звонит и предлагает какую-нибудь глупость просто ради шутки, смеха. Неважно, кто-то должен проверить их все».

  Разочарование на лице Лоррейн было настолько ощутимым, что можно было протянуть руку и коснуться его.

  – Однако есть одна возможность. Послушай, я имею в виду, не на что надеяться, на самом деле. Но мы думаем, что у нас может быть линия на кого-то. Хотя, наверное, в лучшем случае только свидетель.

  Теперь стало ясно, что Лоррейн не знала, что чувствовать, и Линн, которая знала, что переступила черту, сказав что-то так рано, чувствовала себя ответственной за то, что предложила девушке то, что она тут же забрала.

  – Как Майкл? она сказала.

  «Он пошел на работу. Вчера вечером решил, а сегодня утром передумал. В конце концов мне пришлось вытолкнуть его из дома, но для него все будет лучше, чем хандрить».

  Линн взглянула на часы. – Тогда как насчет быстрого кофе? У меня как раз есть время.

  Несомненно, на лице Лоррейн отразилось легкое выражение удовольствия, когда Линн приоткрыла входную дверь, и они направились на кухню.

  – Незадолго до твоего приезда звонил брат Майкла, – сказала Лоррейн. «Я был рад, что Майкла не было дома. Я предполагаю, что он полон правильных намерений, но все, что Джеффри, кажется, делает, это портит Майклу настроение. Она жестом пригласила Линн сесть. – Но, может быть, так уж устроены семьи? Я не знаю, я был единственным. А ты?"

  – Боюсь, что да, – сказала Линн. «Просто я.»

  – Тебе это не нравится?

  «Когда ты растешь, я полагаю, это не так уж плохо. Вся эта любовь и внимание. Когда ты становишься старше, когда твои родители становятся старше, тогда это может стать немного более тревожным». Вот тогда, подумала она, цыплята начинают возвращаться домой на ночлег.

  Джоан Шеппард проснулась этим утром от слабого электрического звука сверления, вытянула руку и нащупала подушку на стороне мужа, все еще влажную. Внизу, в подвале, который он оборудовал под мастерскую, Стивен склонялся не над дрелью, а рубанком, обтачивая бревна. На одной из полок его старое портативное радио было настроено на Radio Two, Sarah Vaughan и Billy Eckstein, ту песню, которая была так популярна много лет назад. Они, должно быть, уже мертвы, эти двое, подумала Джоан, либо так, либо им за семьдесят. Даже восьмидесятые. Казалось, она припоминает, что слышала, что один из них умер, но не может при жизни вспомнить, кто из них.

  – Стивен, хочешь завтрак?

  Хорошо, пусть сделает вид, что не расслышал. Оставайся там весь день, если он так себя чувствует. Она закрыла дверь подвала, когда звук инструмента, который использовал Стивен, заглушил финальный припев песни.

  «Проходящие мимо незнакомцы», так это было?

  Сегодня, подумала Джоан, будет хороший день для отрубей и сухофруктов, абрикосов и чернослива.

  – Как ты это называешь? – спросил Миллингтон, откладывая « Мейл» и склоняясь над книгой, которую так внимательно рассматривала его жена.

  «То, что художник называет „ Двойной обнаженный портрет“. ”

  То, что Миллингтон мог видеть над столом для завтрака, было женщиной средних лет, без единого шва, откинувшейся назад перед газовым камином, груди раздвинулись в разные стороны, ноги расставлены и одно колено поднято. Позади нее сидел и смотрел вниз через пару очков в круглой оправе этот такой же голый парень со смутно волосатой грудью и чем-то вроде остатков эрекции.

  «Приятно иметь на столе для завтрака», – сказал Миллингтон.

  – Думаю, они на полу, Грэм.

  «Я вижу это, поджаривая себя перед газом».

  – Я думаю, это масло, Грэм.

  «Газ».

  «Наставник сказал, что это масло; Вектор масляный обогреватель. Это была собственность художника».

  "Да? Так что еще он хотел сказать по этому поводу? Твой наставник».

  « Она сказала, что это был акт религиозного созерцания».

  «Гм. Так что это, здесь внизу? Похоже на кусок сырого мяса.

  – Это баранья нога. Или это была баранина?

  – Тоже религиозное, да?

  «Я думаю, что это предлагает контраст между двумя, одним только для еды и другим…» Она остановилась, слабый румянец выступил на ее шее. – Я действительно не уверен, Грэм.

  – Нет, ну, я думаю, ты почти угадал. Он наклонился ближе к названию. «Стэнли Спенсер. Двойной портрет обнаженной натуры: Художник и его вторая жена. Ничего не сказал ваш наставник, как он избавился от первого?

  Снаружи развлекательного центра «Виктория», расположенного на углу над оптовым рынком, пахло тухлыми овощами и нищетой; внутри пахло хлоркой и брютом. Дивайн поднес свое удостоверение личности к стеклянной панели на стойке регистрации и, когда он привлек внимание девушки, просунул копию рисунка через отверстие.

  «Что насчет него?» – спросила девушка, стараясь не замечать, что Дивайн делает все возможное, чтобы хорошенько рассмотреть ее спереди.

  "Знаю его? Обычный или что-то в этом роде?»

  Она подняла его и поднесла ближе к лицу. Не может быть намного больше восемнадцати, Божественная мысль, зрение должно быть лучше этого.

  – Думаю, да, – сказала она.

  – Он приходит сюда?

  – Да, я почти уверен.

  – Ну, ты хорошенькая, – сказала Дивайн.

  Она бросила на него взгляд, который остановил бы хорька на расстоянии пятидесяти футов.

  «Что тогда?» Дивайн продолжала, не останавливаясь. Если вы никогда не пробовали, вы никогда не знали. – Он пользуется ваннами или как?

  «Плавание, да, я хорошенькая… я почти уверена». Откинувшись на спинку стула, она позвонила во внутренний кабинет. «Лес, этот тип завсегдатай, не так ли?»

  Лес вышел со связкой полотенец в обеих руках, хорошо сложенный мужчина лет пятидесяти с седыми волосами. – Никогда его раньше не видел, – сказал он, глядя через стекло на Дивайн.

  – Нет, – сказала девушка, – не он. Его."

  «Ой.» Лес выбросил полотенца и взялся за рисунок. «Да, его, два или три раза в неделю. Главный бассейн.»

  – Есть идеи, когда он был здесь в последний раз? – спросил Дивайн.

  Лес и девушка обменялись взглядами, оба покачали головами.

  «Воскресенье?»

  Лес потянулся за полотенцами. – Могло быть воскресенье.

  – Значит, ты работаешь?

  «Я, не воскресенье, нет. Один из четырех, и это слишком много». Он указал на книгу на прилавке. «Посмотрите, кто был в воскресенье. Утро?" – сказал он Дивайну. – Или во второй половине дня?

  «После полудня.»

  – Фреда, – сказала девушка. – Это была Фреда.

  Они нашли Фреду в женской раздевалке, дежурившей с длинной метлой. – Знаешь, оставь здесь все виды. Все, начиная от бутербродов Tesco с курицей, все еще завернутых в целлофан и нетронутых, до упаковки противозачаточных таблеток, в которой не хватает всего шести штук. К концу месяца кое-кто побелеет.

  Дивайн показала ей фотографию.

  – Стивен, – сказала она. «Хороший парень. Всегда время немного поболтать. Что насчет него?"

  – Он был в воскресенье? – спросил Лес. «После полудня?»

  – Нет, если только он не практиковал лимбо-танец. Никак иначе меня не обойдешь. «Стороны, как я уже сказал, любили поболтать. Нет, его не было на этих выходных. Если бы он был, я бы его видел.

  – Ты в этом уверен? – спросил Дивайн.

  Фрида наклонилась вперед, опершись на свою метлу, и уставилась на Дивайн глазами. «Что вы думаете?» она сказала.

  Патель и Нейлор провели большую часть дня, разбирая ответы на впечатления художника, отбрасывая слишком явно ложные, один утверждал, что это его тесть, другой клялся, что это был бастард менеджера. который отказал ему в ссуде в банке. Четверо указали в сторону Стивена Шепперда; один, сосед, упомянул тот факт, что видел, как он бегал по Лентонской зоне; человек, который работал с ним, назвал его по имени.

  Вдохновленные свежей рекламой, два человека связались со станцией по поводу пропавшего без вести Ford Sierra. В результате Нейлор порылся в телефонной книге в поисках адреса Бернарда Килпатрика, владельца спортивного магазина в Булуэлле, который в настоящее время живет за углом от «Уайт Харт».

  В магазине было полдня закрытия, и никто не брал трубку домашнего телефона и не отвечал, так что Нейлор был за то, чтобы пойти туда и отвезти его в полицейский участок, но рука Миллингтона на его плече удержала его на месте. был.

  «Ты сидишь рядом с этой маленькой партией. Я посмотрю, смогу ли я загнать мистера Килпатрика на землю. Никогда не знаешь, может быстро утонуть наполовину в Белом Олене, пока я этим занимаюсь.

  Как бы то ни было, Миллингтон так и не получил свою выпивку. Бернард Килпатрик с машинным маслом на руках и современным набором инструментов, разбросанным по тротуару, вносил небольшие коррективы в карбюратор. Он выпрямился, когда Миллингтон подошел ближе, и приготовился обменяться историями о непредсказуемости автомобилей в целом и двигателей в частности. Даже что-то такое обычно надежное, как Ford Sierra с регистрацией G.

  Тридцать пять

  «Что я хочу знать, машина так близко, что Рэндалл мог поразить ее броском из укрытия, почему никто из нашей компании не заметил ее? Даже если они не использовали свои глаза, что плохого в вопросах? Владельцы Ford Sierra, разве это не то, что мы искали? Что случилось с проверкой права собственности на автомобиль через чертов национальный компьютер? Одному Богу известно, сколько человеко-часов, сколько сверхурочных уже ушло на это, и нужен штатский, чтобы предупредить нас.

  «Ну, большое спасибо Джо Паблику, действительно спасибо, но тем временем, что, черт возьми, происходит?»

  Джек Скелтон не был счастливым человеком. Первым делом он вызвал своих старших офицеров, и не для того, чтобы раздавать благодарности. Скелтон отказался от своей обычной рубашки без рукавов, оживленный и деловой, но доступный, и стоял там, сердито глядя на них из-за своего стола в строгом, как боевой доспех, костюме, с галстуком, завязанным так туго, что это угрожало его кровоснабжению.

  «Ладно, давайте компенсируем неряшливость какой-нибудь усердной работой, некоторым приложением, чуточку больше усердия. Чарли, я хочу, чтобы этот лектор был здесь сегодня днем, если вам придется нести ее на своих плечах, давайте побыстрее пригласим Шепперд на опознание. Между тем, предыстория его и его жены; как можно больше вопросов об этой паре. Соседи, друзья, коллеги, давайте обратим особое внимание на людей, откликнувшихся на Фоторобот. Немного странная установка, судя по словам Чарли, похоже, что жена может знать больше, чем показывает. Давай возьмем ее одну, посмотрим, раскроется ли она. Потряси ее, если придется, потрепай всех и вся. На этом участке один ребенок мертв, еще один пропал. Ради Христа, давайте делать то, за что нам платят, и что-нибудь с этим делать».