Текст книги "Ты плоть, ты кровь моя"

Автор книги: Джон Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

34

Они встретились в небольшом кафе рядом с Брайдлсмит-Гейт, одном из тех, что еще уцелели и не были вытеснены новыми «Старбаксами» и «Каффе Неро». Морин утром ездила в суд, так что одета была очень строго и официально – серый костюм, юбка гораздо ниже колен. Элдер, на котором были бесформенные штаны и линялая синяя рубашка, чувствовал себя рядом с ней неряхой и грязнулей, да еще от жары было не продохнуть. Но не прошло и нескольких минут, как Морин сняла с себя жакет и аккуратно повесила его на спинку соседнего стула.

– Это было в магазине «Диксон», в торговом центре «Виктория», – сообщила она. – В субботу. Он пытался купить CD-плейер «Уокмен». Не самый дешевый.

– Откуда известно, что это был Доналд? – спросил Элдер.

– Продавец, который его обслуживал, молодой парнишка, азиат, подробно его описал. Двадцать с небольшим, очень коротко остриженный, кроссовки, джинсы. Тощий как скелет.

Если он не очень сильно изменился за время отсидки, подумал Элдер, тогда, конечно, ему больше двадцати и не дашь, точно не дашь.

– По всей видимости, этот продавец за ним довольно долго наблюдал. Ему показалось, что тот слишком нервничает, дергается. Видимо, он уже давно пришел в этот магазин, ходил там, оглядывался. Продавец сначала решил, что он хочет что-нибудь стащить, и, подойдя, спросил, чем может помочь, но тот ничего не ответил. Полчаса спустя он вернулся и попросил показать ему «Уокмен». Послушал, сказал, что возьмет. И все было прекрасно, но тут кассовый аппарат отказался принять его карту. Продавец спросил, не хочет ли он заплатить иным образом, но тот сразу бросился вон из магазина. И тогда продавец проверил номер по списку краденых карт, они его держат рядом с кассой. И все сошлось.

– Джеральд Керсли.

– Именно. Керсли ограбили в общественном туалете в Большом Манчестере через пару дней после того, как Доналд пустился в бега. Ключи от машины, бумажник…

– Больше никаких улик против него?

– Только косвенные. Время совпадает.

Элдер взял свою чашку и поднес ко рту – и только тогда понял, что она почти пуста.

– Хочешь еще? – спросила Морин.

– Нет, хватит.

Элдер покачал головой и оглянулся вокруг. Не так уж много лет назад он иногда заходил сюда, дожидаясь, когда у Джоан начнется обеденный перерыв – салон, которым она заведовала, располагался в нескольких минутах ходьбы отсюда. Элдер представил себе, что она сидит на месте Морин, ковыряясь вилкой в салате, и что-то рассказывает, а он тем временем расправляется с сандвичем с беконом под томатным соусом. А то нынче вокруг сплошные итальянские штучки, фокачча да пицца.

– Эта кредитная карточка, – заметил он, – могла уже раз десять сменить хозяина.

– Знаю.

– А что до описания… под него подходит чуть не половина населения от восемнадцати до тридцати.

– Ага.

– А у нас нет его нынешней фотографии.

– Ребята из уголовного отдела в Хаддерсфилде раздобыли где-то одну. Из тюрьмы, видимо. Служба инспекторов по досрочному освобождению собиралась ее использовать на полицейских досках объявлений, когда он сбежал, ну, знаешь, «Разыскиваются полицией», но почему-то у них руки до этого так и не дошли. Как бы то ни было, они ее послали нам электронной почтой. Наверное, уже висит в нашем компьютере в Мансфилде.

– Когда мы сможем заполучить копию?

– Да как только покончим вот с этим и дойдем до Центрального участка. Я сейчас позвоню в офис, и ее нам перешлют.

Пока Морин звонила по мобильному, Элдер допил остатки кофе. Если это Доналд, то почему он ждал столько времени, прежде чем воспользовался одной из украденных карт? И какого черта его принесло в тот самый район, где они с Маккернаном прежде шкодили?

– Все в порядке, – сообщила Морин, убирая телефон в сумку и снимая со стула свой жакет. – Нас ждут. Если интересно, можем там узнать, как идет поиск этой пропавшей девушки.

– Эмма Харрисон, так ее зовут?

– Да.

– Все еще никаких следов?

Морин с мрачным видом толкнула дверь и вышла на улицу.

– Думаешь, это мог быть Шейн, да?

– Ну, раз уж он здесь объявился…

– Если это действительно он.

– Ну хорошо, если это действительно он. Объявился здесь в тот самый уик-энд, когда исчезла Эмма. Тот же возраст, черт побери. Тот же возраст, что у Люси Пэдмор и у Сьюзен Блэклок.

– Тот же возраст, что у большинства девушек, которые пропадают без вести, – напомнила ему Морин.

– Значит, совпадение?

Морин мотнула головой и устремилась вперед по пешеходной дорожке, которая должна была привести их к Тринити-сквер и к Центральному полицейскому участку, расположенному на углу Шекспир-стрит и Норт-Черч-стрит.

Морин записала Элдера в журнал учета посетителей, поговорила по внутреннему телефону с кем-то из руководства. Поскольку отдел особо тяжких преступлений располагался в двух местах и оба они были далеко от центра города, иногда возникала необходимость просить местную полицию предоставить в распоряжение инспекторов помещение в своей штаб-квартире или те или иные средства связи. Подождав несколько минут, Морин узнала, что ей предоставлен временно свободный кабинет с компьютером на третьем этаже. И через несколько минут она уже получила нужное изображение на экране этого компьютера.

У Элдера даже дыхание перехватило, когда он увидел лицо Шейна Доналда – тот смотрел прямо в объектив, настороженный, затравленный, в глазах выражение загнанного зверька; можно себе представить, что он пережил там, в тюрьме, через что прошел, подумал Элдер. И в тюрьме, и прежде. Но теперь в нем ощущалась еще и агрессивность, даже вызов – раньше этого не было. Качества эти, конечно, в определенной мере у него имелись, но прежде были глубоко спрятаны, скрыты, в ожидании, когда Маккернан их высвободит. И теперь вся эта яростная жажда насилия вылезла на поверхность. Совершенно неуправляемая.

– Узнаешь? – спросила Морин.

– О да!

– Не слишком изменился?

– Нет, он изменился.

Морин переместила курсор и щелкнула клавишей, запустив принтер.

Полученный портрет при переходе из цветного формата в черно-белый и во время печати немного утратил четкость изображения.

– Потом я сделаю и цветной отпечаток, – сказала Морин.

– Пока и этот сойдет.

– Хочешь предъявить его тому типу из «Диксона»?

– Если не возражаешь.

Морин выключила принтер, перевела курсор в верхнюю часть экрана и щелкнула мышью, выключая компьютер.

– Пойдем спросим, узнали они что-нибудь насчет Эммы Харрисон.

В приемной сидели четверо полицейских в форме, двое детективов и трое штатских – большинство было занято анализом поступающей информации и созданием базы данных, а также работой с сетью ХОЛМС. И Элдер и Морин прекрасно понимали, что во многих случаях это самая важная задача из всех – если приоритеты в расследовании определены неверно, тогда важные подробности и улики могут оказаться отодвинуты на задний план и не расследованы в течение нескольких дней. Дней, которые могут оказаться решающими.

Фотографии Эммы Харрисон были прикреплены к одной стене вместе с объявлением, распечатанным в тысячах экземпляров и развешанным где только можно. На соседней стене висела карта района, где пропала Эмма, и план, более крупного масштаба и более подробный, Раффордского аббатства и парка; в разных его частях стояли разноцветные пометки, указывающие, как продвигается поиск.

Изначальное предположение заключалось в том, что, опоздав на автобус, Эмма попыталась поймать попутную машину или же познакомилась на концерте с кем-то из местных, кто пустил ее переночевать. Но тогда она в любом случае объявилась бы уже на следующее утро, немного обескураженная и грязная, но в целости и сохранности. Когда этого не произошло, инцидент был переведен в более высокую категорию – полномасштабное расследование дела о пропавшем без вести, что просто бесило отца Эммы: он настаивал, чтобы это было сделано с самого начала. «Она же не полная дура, – утверждал он. – Если бы она действительно опоздала на автобус, то сразу же позвонила бы!»

Хотя мобильник у Эммы недавно забрали – после бесчисленных скандалов по поводу беспардонного его использования и жутких счетов от провайдера – и она ждала покупки другого, с которым можно было платить за звонки по мере их осуществления, в центральной части парка не было недостатка в обычных таксофонах.

Старший из детективов, инспектор с озабоченным лицом, в рубашке с закатанными рукавами и в очках без оправы, поднялся, когда вошла Морин и следом за ней Элдер.

– Привет, Джерри!

– Привет, Морин!

– Джерри, это Фрэнк Элдер, он вышел в отставку пару лет назад. Фрэнк, это Джерри Кларк.

– Привет, Фрэнк. Я слыхал о вас.

Элдер пожал протянутую руку.

– И только хорошее, надеюсь.

– Фрэнк занимался аналогичным исчезновением девушки несколько лет назад, – добавила Морин.

– Тогда вам понятно, какое это сволочное дело, – сказал Кларк. – Родители сидят дома, вздрагивают от каждого телефонного звонка, рвут на себе волосы, опасаясь самого худшего и не желая самим себе в этом признаться. А мы тут… час проходит за часом… ну, вы сами знаете.

Элдер знал, даже слишком хорошо.

– До сих пор никаких следов? – спросила Морин.

– Не то что следов, ее даже никто не видел, ни один человек, которого можно принимать всерьез, вот что самое странное. С одной стороны, это даже хорошо, ну, некоторым образом, иначе половина сотрудников уже носились бы по всему графству. Люди готовы тебе все, что угодно, наплести, лишь бы отвлечься от своей монотонной жизни, попасть в газеты, да еще чтоб их по телику показали. А сейчас – не то что никто не звонит, звонят, конечно, но пока мы с этим вполне справляемся.

– А сами-то вы что об этом думаете? – спросил Элдер.

Джерри Кларк перенес вес тела с правой ноги на левую.

– Дома никаких ссор не было, в школе никаких скандалов, допрашиваем бойфрендов, изучаем все прочее, на что всегда обращаем внимание, – словом, самый обычный сценарий. Я склонен думать, что она либо отвалила с кем-то, с кем познакомилась на концерте, – и мы обратились ко всем, кто там был, чтобы связались с нами, – либо она все еще где-то здесь.

Он подвел их к карте Раффорд-парка, висевшей на дальней стене.

– Какая площадь? – спросил Элдер.

– Пара сотен акров или около того.

Элдер тихо присвистнул.

– Сколько нужно обследовать! – вздохнула Морин.

Кларк кивнул:

– Мы собрали полицейских со всего графства. Плюс добровольцы, местные. Сначала сосредоточились вот на этих местах, вот здесь, комплекс старых конюшен и сады, что тянутся за этим вот сооружением, похожим на оранжерею. Тут полно заборов, все перекрещиваются, масса густых кустарников и еще этот ручей, что течет сбоку. Потом старое здание аббатства, открытое с одной стороны, внутри по большей части практически пустое – там остались лишь внешние стены. В общем, не самое безопасное место, чтобы там ошиваться. Там сейчас наши люди работают, прочесывают все.

– А вот это место? – спросила Морин. – Вот здесь.

– Это Броуд-Райд – так его называют. Дорога, ведущая вниз, мимо леса и к озеру. Вот тут дорожка, она идет по берегу вокруг него, возле самой воды, видите? Но она узкая, местами сильно заросшая, особенно на той стороне; туда не так легко пробраться. – Он снял очки и потер переносицу. – Здесь можно надолго упрятать тело, чтоб никто не нашел.

– А озеро? – спросил Элдер.

– Мы запросили подводные объемные сканеры, они должны сегодня прибыть. С их помощью можно видеть все необычные предметы под водой или воздушные пузыри. И команда водолазов уже готова. – Он вздохнул и водрузил очки на место. – Если придется, задействуем драгу.

Морин поблагодарила его и попросила сообщить ей, если будут какие-то новости. Все они понимали, что, если за прошедшие сорок восемь часов никаких следов Эммы Харрисон обнаружить не удалось, шансов ее найти уже почти не оставалось. И как только у них будет хоть какое-нибудь свидетельство, что это похищение, к делу тут же официально подключится отдел по расследованию особо тяжких преступлений.

В следующий раз, когда она будет говорить с инспектором уголовной полиции Джерри Кларком, ее интерес к этому делу будет уже более чем поверхностный.

Салим Ратра был очень занят, изо всех сил стараясь всучить покупателю новый DVD-плейер «Филипс», который не только воспроизводит, но и пишет, за весьма сходную цену – чуть меньше пятисот фунтов стерлингов.

– Ты хоть что-нибудь во всем этом понимаешь? – спросила Морин.

Элдер рассмеялся:

– У нас дома был только один человек, умевший обращаться с видеомагнитофоном, – Кэтрин. Кажется, это она первой начала записывать все серии «Ист-Эндерз», когда ей было всего четыре года.

«У нас дома» – этим словосочетанием он не часто пользовался в последние годы.

Покончив наконец с бумагами, завершавшими оформление продажи, Салим подошел к ним. Морин достала из сумки распечатку с фотографией Шейна Доналда.

– Боюсь, это не самое лучшее изображение, – заметила она.

Изображение оказалось достаточно хорошим.

– Это он, – сказал Салим с ноткой возбуждения в голосе. – Он самый, да-да.

– Вы уверены? – спросил Элдер.

Салим улыбнулся. Улыбка была торжествующая, победная, Морин поняла это сразу же.

– Видели этого малого, что только что тут был, с женой? Купил «Филипс», да? Он ко мне две недели назад приходил, разнюхивал тут все, вопросы всякие задавал, знаете, может, ему лучше «Самсунг» взять, или мультисистемник с наушниками, или, может, поднапрячься и прикупить «Динон АСВ-700» с объемным звуком? И вот снова пришел час назад, даже меньше, – я его сразу узнал, как он только вошел. Это ж мой клиент, это ж моя работа, так? Лица, названия, имена – все моя работа. И я ее выполняю. А этот тип – конечно, это он, тот самый, что был здесь в пятницу со своей липовой карточкой, можете на меня положиться.

Элдер и Морин стояли на широком тротуаре рядом с торговым центром «Виктория», и мимо них спешили люди. Перед светофором на углу Милтон-стрит в три ряда замерли автобусы. У Элдера рубашка прилипла к спине, и дело было даже не в жаре, хотя температура была за двадцать и в воздухе висела какая-то тяжесть, явный предвестник надвигающейся грозы.

– Тут совсем не обязательно есть связь, – сказала Морин.

– Знаю.

– Шейн Доналд объявился в городе в пятницу, а девушка пропала через день после этого. Это просто совпадение.

– Эмма Харрисон, – сказал Элдер. – Ей столько же лет, сколько было Сьюзен Блэклок, когда та пропала, столько же, сколько Люси Пэдмор, когда они ее убили – Доналд и Маккернан. Ты же видела фотографии, у Эммы тоже светлые волосы, длинные светлые волосы. Как и у тех.

– Фрэнк, по статистике, каждый год пропадает без вести множество шестнадцатилетних девушек. Ставлю что угодно: у половины из них светлые волосы. Эмму Харрисон и Шейна Доналда не связывает ничто. Ничто.

– Кроме того факта, что он был здесь.

– Если это так.

Элдер шагнул в сторону, давая пройти молодой женщине, толкавшей двойную детскую коляску.

– Ты еще будешь связываться с Джерри Кларком? – спросил он.

– Вместе поговорим, ладно?

Когда они пересекли улицу и направились к Тринити-сквер, на землю упали первые капли дождя.

35

Кардиган нашел Харолд Идж. Харолд, семидесяти двух лет, – один из основателей и постоянных членов клуба «Ист-Ноттингем Синьер Рэмблерз»,[32]32
  «Синьер Рэмблерз» (букв.: «Старики бродяги») – клуб пожилых любителей пеших походов.


[Закрыть] – спина до сих пор прямая и глаза как у орла. Утром в среду он отправился в пеший поход с Джесс – помесью колли с лабрадором, – сел в автобус, идущий из Ньюарка в Линкольн, сошел с него в пяти или шести милях от города и по тропинкам и старым, никак не обозначенным переулкам направился через деревню Нортон-Дисни кружным путем обратно в город. Отличная прогулка на целый день.

В рюкзаке он нес карту, изданную Картографическим управлением, компас и бинокль, батончик «Кеннел минт», два сандвича с сыром и пикулями, яблоко и хороший ломоть пирога со свининой. Там имелись также шоколадные драже для Джесс, бутылка с водой для них обоих и потрепанный справочник «Птицы Британии» издания Королевского общества охраны птиц. Он совсем недавно привык наконец пользоваться амортизирующей тростью для пеших походов, сделанной по немецкому образцу, которую ему три года назад подарила одна из племянниц.

Харолд шел уже почти час и задержался на краю широкого поля, чтобы проверить, правильно ли он идет. Там, на другом конце поля, должна была открыться дорожка, ведущая дальше в лес, но он что-то не видел никакой прогалины в живой изгороди. Может, заплутал? Ага, вон она, просто заросла боярышником, но еще достаточно широкая, чтобы протиснуться по очереди между деревьями, потом взобраться по узким ступенькам, ведущим через изгородь, и спуститься на другой стороне, где проход свободен.

По правде говоря, это Джесс нашла кардиган. Обнюхивая заросли папоротника, который заполонил все пространство около живой изгороди, она вдруг подняла голову и громко залаяла, и Харолд решил было, что она нашла кроличью нору или что-нибудь в этом роде, может, даже барсучью нору, но вместо этого разглядел там какое-то цветное пятно, пурпурное.

– Тихо, девочка, тихо. Молодец!

Харолд осторожно просунул конец своей трости в заросли, отцепил тряпку от шипастой ветки, на которой та висела, и подтащил к себе. Женский кардиган, подумал он, и к тому же в приличном состоянии. Слишком модный, чтобы его тут забыл обычный турист, это сразу видно. Можно повесить его на изгородь на случай, если вернется тот, кто его тут забыл, однако такая возможность показалась Харолду маловероятной. Вместо этого он осторожно свернул его и засунул в рюкзак. Какой-нибудь магазин для бедных будет признателен ему за такое приношение, можно не сомневаться.

И только вечером, уже дома, когда он смотрел местную программу новостей, лежа в ванне, расслабляясь и наслаждаясь, до него дошло, что между его находкой и Эммой Харрисон есть прямая связь. Когда ее видели в последний раз, говорил диктор, на Эмме были узкий топик в цветочек, синяя джинсовая юбка, открытые розовые сандалии и пурпурный кардиган.

Харолд закрыл кран, завернул кардиган в двойной газетный лист, уложил сверток в пластиковый пакет и отнес в местный полицейский участок.

Район, где Харолд Идж любил совершать свои пешие прогулки, по большей части представлял собой холмистую местность. К северу от деревни Нортон-Дисни, за узкой дорогой, скорее, аллеей, которая уходила на восток от шоссе А46, лежал лес, а ближе к деревне протекала река Уитем, долгим кружным путем несшая свои воды к заливу Уош. К востоку от нее располагалась небольшая каменоломня, а остальное пространство занимали поля, там и тут утыканные фермерскими строениями и редкими жилыми домиками. За последние четыре дня по крайней мере один раз шел проливной дождь, но, если не считать этого, погода стояла сухая и теплая; кардиган, когда он попал в полицию, был сухой на ощупь, только там, где один рукав завернулся, ощущалась небольшая влажность. На левой стороне виднелась прореха – до конца он не порвался, – там, где он зацепился за живую изгородь и застрял в ней.

Эшли Фулкс тут же заявила, что это тот самый кардиган, который Эмма позаимствовала у нее, и разразилась слезами; ее родители подтвердили, что вещь принадлежит их дочери. Констебль Эйлин Джой, которая была назначена держать постоянную связь с Харрисонами, сообщила им о находке.

Полиция перенесла свое внимание с Раффорд-парка на район вокруг Нортон-Дисни. К полицейским из Ноттингемшира присоединились их коллеги из Линкольншира, персонал соседней базы Королевских военно-воздушных сил и значительное количество добровольцев из местных. Все пространство они должны были обследовать по частям, постепенно продвигаясь от центра к периферии, изучая каждое здание, каждую изгородь и канаву, каждый сарай. Сканеры, уже готовые к погружению в озеро в Раффорде, передислоцировали на реку Уитем.

Если Эмма Харрисон шла по той дорожке, которой воспользовался Харолд Идж, взобралась на переход через живую изгородь и сама пролезла в узкий проход в ней, то куда, черт побери, она направлялась и зачем? И если, что представлялось более вероятным, она была с кем-то еще, то по доброй воле или ее заставили? Или же на самом деле ее кто-то тащил? Место это было на некотором расстоянии от дороги, от ближайшей точки, куда могла подъехать машина. Нужно обладать значительной силой, чтобы дотащить ее оттуда. До этого места и, может быть, даже дальше.

Детективы буквально пальцами перещупали всю местность вокруг места, где был найден кардиган, исследуя землю в поисках отпечатков обуви, осматривая ветки живой изгороди, где они торчали над переходом.

Прошло уже четыре дня с того момента, когда Эмму Харрисон видели в последний раз.

В 1997 году, когда Элдер и Джоан переехали сюда из Лондона – Кэтрин было одиннадцать, она переходила из начальной школы в среднюю, – Бернард Янг был главным инспектором полиции в отделе особо опасных преступлений и славился своей коллекцией тропических аквариумных рыб, определенной прямотой высказываний и зацикленностью на литературе высокого штиля и костюмах-тройках из харрисовского твида разной степени волосатости. Если в жаркий день кто-нибудь отваживался встать с подветренной стороны от него, то тут же начинал ощущать себя так, словно оказался в самой вонючей лачуге где-нибудь высоко в горах Шотландии.

Теперь же это был суперинтендант Янг, старший офицер и начальник отдела, получивший значительную прибавку к жалованью и отдельный кабинет с превосходным видом на автомобильную стоянку, соседние крыши и маленький кусочек неба. На шкафу возле одной из стен кабинета, полки которого были уставлены изданиями Шекспира, Филдинга и Смоллетта в одинаковых переплетах, постоянно журчала вода, протекавшая через огромный, три на шесть метров, аквариум, в котором крутились излишки его коллекции рыб, мелькая и сверкая сквозь стекло оранжевыми и золотистыми отсветами.

В этом самом кабинете в тот день, помимо самого суперинтенданта, находились два инспектора – Морин Прайор и Джерри Кларк, – а также приглашенный лично суперинтендантом Фрэнк Элдер.

Пиджак Бернарда Янга висел на вешалке за дверью, а пуговицы его жилета были расстегнуты – все, кроме одной.

– Я склонен думать, – заявил он, – что эта Эмма одна отправилась на прогулку по сельской местности, по собственной воле, и пошла через это поле, перепрыгивая через лютики и коровьи лепешки, ни на секунду не задумываясь ни о чем на этом проклятом свете. Я склонен думать, что в этот солнечный субботний полдень ее обуревали какие-нибудь идиотские мечты о феях и эльфах, так что она тащилась через эти поля в полной отключке, в этаком счастливом трансе. Но это вам не траханый «Сон в летнюю ночь»! И рано или поздно мы найдем ее несчастное разложившееся тело. – Он по очереди оглядел всех своих коллег. – Или у кого-то из вас другое мнение?

Никто ему не возразил.

– Так. Значит, она где-то там, потому что кто-то ее туда затащил, так надо полагать. Кто-то, кого она встретила в Раффорде или потом. Вначале она могла пойти с ним по собственной воле – по всей вероятности, так оно и было, – или же она с самого начала действовала по принуждению. Она могла быть с ним знакома, а могла и не быть. Пока у нас слишком много неизвестных, мы слишком многого не знаем.

Морин хотела было что-то сказать, но передумала.

– Джерри, – сказал Янг, – вы уже практически все предусмотрели, тут трудно что-либо добавить…

Кларк потер ладонью лицо, чтобы скрыть румянец смущения.

– Так что все розыскные мероприятия остаются в вашем ведении. Морин, ваша основная задача – найти и опросить известных преступников. Регистр сексуальных преступников для начала. Всех когда-либо осужденных за сексуальные преступления или насилие и недавно вышедших на свободу и обретающихся в наших краях.

Морин кивнула. Чтобы выделить возможных подозреваемых, придется сначала просмотреть не меньше восьми сотен фамилий, а может, даже больше. А сколько детективов будет в ее распоряжении? Если ей повезет, очень повезет, и если другим подразделениям тоже неожиданно повезет, ей дадут человек тридцать-сорок. На первую неделю сверхурочная работа гарантирована, а вот что потом?..

– Это понятно и само собой, но я все же об этом упомяну тоже. Сотрудничество между вами крайне необходимо, никакого утаивания информации, свободный доступ в любое время. Все важное, любые новости – я хочу знать обо всем немедленно, как только эта информация доходит до вас. И все заявления для прессы – для всех СМИ – должны проходить через меня. Никакой показухи, понятно?

– Понятно, сэр, – ответила Морин.

– Хорошо, сэр, – ответил Кларк.

– А теперь что касается Фрэнка. Вы оба с ним знакомы. Вы, Морин, его знаете, как я, если не лучше. Вы работали с ним, работали успешно, и не так уж давно это было. Это Фрэнк в значительной мере способствовал тому, что Маккернана и Доналда посадили, а теперь, как нам известно, Доналд в бегах. Более того, он был в этом районе за день до исчезновения Эммы Харрисон. Конечно, это могло быть не более чем совпадение. Имей я склонность заключать пари, наверное, поставил бы на это. Но вот я смотрю на фото этой юной девушки и тут же вспоминаю лицо той, которую эти двое ублюдков убили. Как две капли воды похожи, ну почти.

Он помолчал, переводя дыхание, отпил воды из стоявшего на столе стакана.

– Я уже переговорил с заместителем главного констебля графства и теперь предлагаю включить Фрэнка в состав группы в качестве внештатного консультанта. Он, вероятно, знает Доналда лучше, чем кто-либо еще, и к тому же расследовал подобные дела раньше. Дел у вашей группы по горло, и нам нужна любая помощь, какую только можно получить. Фрэнк знает дело, знает, как мы работаем, так что сомневаюсь, что он будет путаться у нас под ногами.

Элдер уже был в курсе дела еще до того, как суперинтендант сообщил им об этом, – его предупредила Морин Прайор.

– Замечания? Дополнения?

– Думаю, это хорошая мысль, – не колеблясь заметила Морин.

– Джерри?

– А мне-то что? – сказал Кларк. – Из того, что вы сказали, следует, что он в любом случае будет в основном работать с Морин, ее делами заниматься.

– Хорошо, – сказал суперинтендант, автоматически начиная застегивать пуговицы своего жилета. – Дело за вами, Фрэнк.

– Сделаю все, что смогу.

Пол Латам ждал его возле справочного бюро. Выглядел он здесь неуклюже, не в своей тарелке. Фирменный костюм, вельветовый, бледного оттенка, был тот же самый, но плечи опущены, а в глазах какое-то мертвое выражение.

– Вас нелегко разыскать, – заметил он.

– Что вам угодно? – спросил Элдер.

– Не знаю. Разве что сообщить для вашего удовольствия, что я временно отстранен от исполнения своих обязанностей.

– О'кей, – сказал Элдер. – Если хотите поговорить, то давайте не здесь.

Они нашли какой-то захудалый паб с металлическими пепельницами и подставками для кружек с рекламой уже давно не выпускавшегося сорта пива. «Здесь бывают все спортивные знаменитости!» – гласила надпись на стене, но Элдер как-то с трудом мог себе это представить в подобном антураже. Он заказал полпинты горького, но тут же пожалел об этом; Латам взял джин с тоником, большой стакан, что было явно гораздо лучше.

– Ну и чем вы так озабочены? – спросил Элдер.

– Вы имеете в виду, помимо поисков другой работы? Не связанной с преподаванием, конечно же. Нелегкая задача в моем возрасте, когда всю жизнь проработал в школе.

– Мне очень жаль, – сказал Элдер, хотя вовсе не был в этом уверен, даже в данное время.

– Да неужто?

Элдер отпил еще немного пива и слегка скривился:

– Что случилось?

– Вы прислали ко мне какого-то бандита!

– Никого я никуда не присылал.

– Ну этого, прекрасного представителя полиции ее величества, великолепного стража закона.

– А-а, это был Лоук.

– Он самый. Инспектор уголовного розыска Лоук. Который ввалился ко мне прямо во время урока и в присутствии тридцати двенадцатилетних учеников обвинил меня в педофилии – не больше и не меньше. Ох, я, конечно же, написал жалобу его начальству, и своему депутату, и в Комиссию по расследованию жалоб на действия полиции, но проку от этого как от козла молока. В практическом смысле меня выгнали, мой контракт аннулирован; меня подвергли почти полному остракизму мои собственные коллеги, с которыми я лет десять вместе работал. Меня подвергли унижению, препроводив под конвоем из школы, и мне было указано не появляться на ее территории без письменного разрешения, которое я, разумеется, никогда не получу. Представитель нашего профсоюза уверял меня, что я имею право на апелляцию, а сам в это время украдкой поглядывал на часы. Так что мое членство в этой благородной корпорации закончилось.

– Благородной?

– Именно так я и сказал.

– А чего вы нашли благородного в соблазнении пятнадцатилетних девиц?

– Соблазнении? А оно имело место?

– Вы сами знаете.

– Да, мы со Сьюзен были очень близки. Мы были друзьями.

– Да уж, – хмыкнул Элдер.

– Не хотите, можете не верить.

– Вам доверили заботиться о ней.

– И что? Я нанес ей ущерб? Причинил боль?

– Вероятно.

– Не думаю.

– Вы злоупотребили оказанным вам доверием.

– Единственное, что вообще имело хоть какое-нибудь значение, было доверие, существовавшее между Сьюзен и мной, и я никогда не злоупотреблял им. Я никогда ей не лгал, никогда не преувеличивал свои чувства к ней, никогда не говорил ничего, что не было бы чистой правдой.

– Вы воспользовались…

– Господи! Да вы просто ханжа и педант!

– Если бы кто-нибудь вроде вас посмел приблизиться к моей дочери…

– То что? Вы бы вымазали его дегтем, вываляли в перьях и протащили по улицам? Отрезали бы ему яйца и бросили их собакам? Может, даже повесили? Только вряд ли, я ведь тоже читал полицейские объявления – повешение слишком гуманная казнь для таких, как я.

– Вы несете чушь.

– Да неужто? А вам никогда не приходило в голову, что все имевшее место между Сьюзен и мной называется заботой и любовью и было, вероятно, именно тем, в чем она в тот момент своей жизни более всего нуждалась?

– Нет, не приходило.

– Точно таким же образом, если бы у вашей дочери возникли определенные отношения с мужчиной старше ее, могли они оказаться именно тем, что ей нужно?

– Нет.

Латам опустил голову, взял стакан и глотнул еще джина.

– Вот что, – сказал Элдер. – Когда вы ее видели в последний раз?

– В последний день занятий. Они уже почти все разъехались, ее одноклассники. Сдали экзамены, и некоторые отправились на каникулы или подыскали себе работу на лето. Сьюзен зашла, чтобы попрощаться. Она собиралась в сентябре в колледж, это уже совсем другая жизнь. Мы уже не могли бы продолжать встречаться, мы уже все это обсудили. Она подарила мне открытку со стихами, это был сонет Шекспира, очень мило с ее стороны… Она и сейчас у меня, хотите – покажу. И написала: «Полу – с любовью и благодарностью за все». После этого я больше ее не видел.