Текст книги "Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Микки Спиллейн,Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава 2

Это был плотный, высокий мужчина с тяжелой походкой. Как у медведя или боксера тяжелого веса. Такие люди всегда принадлежат к категории силачей. На нем были охотничьи штаны и застиранная голубая рубашка. Выглядел он не молодо, но и не старо – лет на тридцать пять – тридцать восемь.

– Хэлло! – приветствовал я его.

Он подошел к нам и внимательно посмотрел на меня.

– Хэлло! Вы кого‑нибудь ищете?

– Угу. Некоего Суттона. Это вы?

– Вы угадали. Чем могу быть полезен?

Я не успел ответить. В разговор вмешалась мисс Гарнет:

– Это по поводу машины, мистер Суттон. Я… я хотела бы сказать вам два–три слова.

Я решил не вмешиваться. Она только что солгала мне, заявив, что он расплатился, ну и пусть устраивает дело как хочет.

– Ну что ж, говори, крошка!

Он улыбнулся, но улыбка у него была неприятной. Затем он жестом показал, чтобы она вошла в дом. Через минуту мисс Гарнет уже вышла, вся красная от смущения или стыда, а он с нагловатой усмешкой смотрел ей вслед, видимо, от души забавляясь.

– Мы можем ехать, – бросила она мне.

– А машина?

– Все в порядке… Мы оставляем ее.

– Он же вам ничего не заплатил! Что вы скажете мистеру Харшоу?

– Прошу вас, не будем об этом.

– Что ж, дело ваше, – ответил я, садясь в машину. За финансовую сторону отвечала она, а не я, так что мне ровным счетом наплевать, как она будет выкручиваться.

Я развернул машину и выехал на дорогу. Суттон проводил нас все той же неприятной и нагловатой улыбкой.

Когда мы доехали до реки, мисс Гарнет сказала:

– Будет лучше, если с Харшоу поговорю я.

– Как хотите… И мне безразлично, что вы ему скажете.

– Я… Я понимаю, что все это кажется вам немного странным, мистер Мэдокс, но…

– Суттон ваш родственник?

– Нет.

– Сто десять долларов… Это ведь большая сумма.

Она ничего не ответила. Но мне и так было ясно, что она или подделает квитанцию, или внесет деньги из своих собственных сбережений.

Внезапно я остановил машину под тенью деревьев. Л что будет, если я поцелую эту куколку?

Она не сопротивлялась, но и никак не ответила на мой поцелуй. Мне показалось, что я поцеловал мертвую.

– Долг платежом красен, – сказал я. – Перед Суттоном я почувствовал себя последним дураком.

– Пользуетесь положением? – прошептала она, краснея от стыда.

– Может быть, нам лучше вернуться и забрать машину? Или сказать Харшоу, что Суттон не отдал ее…

– Не фиглярничайте… И не ведите себя так нагло.

– Просто я не привык упускать благоприятных возможностей.

– Послушайте, мистер Мэдокс: или вы продолжите путь, или я выйду из машины и пойду пешком.

– Вы такая очаровательная! Сколько вам лет?

– Двадцать один.

– Почему вы боитесь Суттона?

Она снова покраснела и отвела взгляд.

– Я его не боюсь.

– Только не надо лгать, красотка! Что он знает о вас?

– Э… э… Ничего. С чего вы взяли, что он должен что‑то знать обо мне?

– Уж не хотите ли вы меня уверить, что видели его у ручья и что он расплатился за прокат машины?

– Да, я солгала вам… Сознаюсь. А теперь оставьте меня в покое.

– Мне хотелось бы получить от вас положенную мне долю милостей. Может быть, я и негодяй, но ваша красота…

– Теперь я понимаю, за кого вы меня принимаете… Вы поедете дальше или нет?

– К чему нам торопиться? Я все еще надеюсь, что вы расплатитесь со мной. У вас такие дивные ножки…

Я перешел к более решительным действиям, но она оттолкнула меня, одернув юбку, и в конце концов залепила мне пощечину.

– Что ж, я не совсем непонятливый и все понял. Считаю, что звать на помощь полицию нет смысла.

Я нажал на газ, и мы снова поехали. До самого города она не произнесла ни слова и сидела в уголке, теребя носовой платок.

Еще не доехав до города, мы заметили, что там творится что‑то неладное. К небу поднимался черный столб дыма. Что‑то горело. Вскоре нас обогнала машина дорожной полиции. Я нажал на акселератор и последовал за ней.

Горел ресторан, расположенный неподалеку от ткацкой фабрики. Дым вместе с языками пламени вырывался из всех его окон и дверей. Вдоль улицы извивались толстые белые шланги пожарников. Кое‑кто из них пытался проникнуть в горящее здание со шлангом, из которого били струи воды.

Я замедлил ход, чтобы получше все рассмотреть, но дежурный полицейский ткнул мне своей палочкой в сторону переулка, показывая, чтобы я свернул и не создавал пробки.

Вскоре мы выехали на Майн–стрит, на улицу, где размещался банк. Улица была пустынна. Почти весь город побежал к месту пожара – или помогать его тушить, или просто поглазеть на редкое зрелище.

Когда мы вернулись в автопарк, Харшоу сидел в конторе один. Я бросил взгляд на мисс Гарнет, но она не смотрела в мою сторону. Она была уверена, что я все выложу Харшоу, но гордость не позволяла ей обратиться ко мне с просьбой держать все в тайне. Мне даже стало жаль ее. И в ту же секунду я устыдился своего поведения в дороге.

– Не спешите… – начал я, но она лишь бросила на меня презрительный взгляд и вошла в кабинет.

Харшоу разговаривал с кем‑то по телефону. Сказав еще несколько фраз своему невидимому собеседнику, он, наконец, повесил трубку.

– Пригнали машину?

– Нет, – ответил я.

– Почему? – свирепо спросил он. Он вообще часто кричал и командовал. Можно было подумать, что он около трех десятков лет прослужил в армии унтер–офицером. Это был коренастый человек с квадратным лицом, лет пятидесяти пяти.

Я непроизвольно ответил:

– Он расплатился с мисс Гарнет.

– Ну что ж, тогда другое дело. Только боюсь, что в следующем месяце нам его снова придется брать за глотку. Кстати, что там горит? Ткацкая фабрика?

– Нет. Ресторан напротив нее.

– Ну, хорошо… Оставайтесь пока в конторе, а я схожу позавтракать.

Я разозлился. И так я уже потерял напрасно почти всю первую половину дня, а теперь он собирается сматываться.

– Я с удовольствием посижу в конторе, мистер Харшоу, но только сперва я сам позавтракаю.

Он покосился на меня.

– Вас, видимо, не устраивают мои условия работы?

– Возможно, что и так.

Я вышел из кабинета вместе с мисс Гарнет. Она направлялась на свое рабочее место, в комнату оформления документов.

– Спасибо! – сказала она мне.

– Не будем об этом…

Я перешел через улицу и вошел в ресторан. Там почти никого не было, и официантка подошла ко мне еще до того, как я успел сесть за столик.

– Как вы думаете, им удастся погасить пожар? – спросила она.

– Откуда я знаю! Я там не был… Говорят, у вас здесь хорошо готовят жаркое. У вас есть меню?

– Из горячего сейчас ничего нет. Все повара помчались смотреть на пожар. Но я могу принести вам сэндвичи.

– Нет, не стоит… Дайте мне просто стакан молока и пирожное.

Вскоре я уже ковырял сухой торт, запивая его молоком, и думал о девушке, которая из своего собственного кармана оплачивает прокат машины нахального сторожа бездействующей нефтескважины. И почему тог так нагло улыбался? Не стесняясь свидетеля, он буквально раздел ее своими глазами. Наверняка знает о ней что‑нибудь компрометирующее.

Я положил деньги за завтрак на столик и вышел из ресторана. Теперь нужно зайти в банк.

На счете в Хаустауне у меня осталось около двухсот долларов, которые я не успел забрать перед отъездом сюда. Надо немедленно перевести их – ведь у меня в кармане не больше сорока долларов.

Я прошел почти по всей улице и не встретил ни души. Вдалеке над крышами на фоне дыма взметнулся к небу сноп искр. «Наверное, обвалилась крыша», – подумал я.

В банке было сумрачно и немного прохладнее, чем па улице. В кассовом зале – ни одного служащего. За одним из зарешеченных окошечек лежала пачка денег. «Может быть, кассира свалил с ног апоплексический удар? – подумал я. – Ведь нельзя же оставлять деньги вот так, у всех на виду».

Позади меня раздались шаги, и чей‑то голос произнес:

– Вы не знаете, что горит, мистер Джулиан? Я слышал вой сирен и топот бегущих людей…

Я обернулся. Передо мной стоял старый негр в поношенных штанах, светлом свитере и широкополой шляпе на голове.

На глазах – темные очки. Он был слепой.

– В зале никого нет, папаша, – ответил я ему.

– Но мистер Джулиан всегда должен быть на рабочем месте.

– Во всяком случае, я его не вижу.

– Л вы не знаете, что горит?

– Знаю… Горит ресторан, что напротив ткацкой фабрики.

Он вышел из банка, постукивая перед собой палкой. В тот же момент открылась одна из внутренних дверей, и в зал вошел человек лет шестидесяти. Отрешенный взгляд и высокий лоб делали его похожим на учителя математики.

– Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, – извинился он и улыбнулся. – Вы знаете, весь город отправился смотреть на пожар.

– Ничего страшного… Я здесь не более минуты. Он сел на свое место у окошечка.

– Чем могу быть вам полезен? – Мне нужно открыть счет.

Я быстро оформил перевод денег из Хаустауна и, задумавшись, побрел на работу. Судя по всему, пожар в городе взбудоражил всех жителей.

Днем я продал одну машину, и мое настроение улучшилось. Глорию Гарнет я видел только один раз, да и то мельком, когда она выходила из конторы проката с какой‑то девицей. Немного позднее мы закрыли контору, и я сел в свою машину, чтобы отправиться домой. Стоял знойный день, и, приехав домой, я сразу же принял душ. Но это мало мне помогло. Натянув на себя одни лишь шорты, я сел у окна и принялся смотреть на задний двор. Солнце уже садилось.

Потом я надел чистую рубашку, брюки и спустился в ресторан. Когда я поел, было всего семь часов. Идти в кино не хотелось, а других развлечений в городке не было. Тогда я решил просто покататься на машине. Помимо своей воли я вскоре очутился на Южном шоссе, по которому мы ехали утром с мисс Гарнет. А вот и река. В свете луны она переливалась словно жидкое серебро. Мне страшно захотелось выкупаться. Я вышел из машины и бросился в воду. Она оказалась холоднее воздуха. Я поплескался несколько минут, вышел и растянулся на песке.

Когда я вернулся домой, было все так же удушающе жарко. В соседней комнате кто‑то громко читал библию. А я все никак не мог забыть Глорию Гарнет и Суттона. И только когда я разделся и уже начал погружаться в дремоту, мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Я подумал, что ограбить банк в этом городе – плевое дело. С этим может справиться даже один человек.

Глава 3

На следующее утро я снова поцапался с Харшоу. Он хотел заставить меня мыть машины, а я послал его ко всем чертям. Пришлось этим делом заняться другому продавцу, мистеру Гулику, пожилому человеку с грустным взглядом.

– Что с вами, Мэдокс? Вы взрываетесь из‑за каждого пустяка, – спросил меня Харшоу.

– Вы меня наняли в качестве продавца, а не мойщика.

– Но поймите же вы, что грязные машины не продашь и не отдашь в прокат. А вы всю черную работу сваливаете на Гулика.

Я ничего не ответил и взбешенный вышел из конторы. Прислонившись к одной из машин, я курил и смотрел,как Гулик занимается мытьем. Наконец я бросил окурок и тоже взял тряпку.

– Можете не мыть, если вам этого не хочется, – сказал Гулик. – Я без труда сделаю это и сам. За работой время бежит незаметнее.

У него были грустные преданные глаза собаки, и, судя по всему, он был слабого здоровья.

– Сколько времени вы уже работаете у Харшоу? – спросил я его.

– Около года.

– С ним, наверное, трудно ладить?

– О, я не сказал бы этого… Правда, как и у всех людей, у него есть неприятные черточки.

– Какие именно?

– Просто он очень нервный. У него язва желудка. Жена его умерла год назад. Есть у него и сын, который… Короче говоря, жизнь его тоже не балует.

Он снова принялся за работу.

Вскоре из конторы вышел Харшоу и, попрощавшись, сел в машину.

– Мне нужно кое–куда съездить, – сказал он Гулику. – Вернусь к двенадцати или к часу.

Нам оставалось вымыть две машины, когда появился молодой негр и стал осматривать имеющиеся авто. Подойдя к одному из них, он несколько раз ударил ногой по покрышке. Потом отступил немного и осмотрел всю машину.

– Идите, – сказал я Гулику. – Я домою один.

В этот момент в ворота въехал «олдсмобил». За рулем сидела женщина. Я быстро подошел к ней.

– Добрый день, мадам. Чем могу быть вам полезен?

– Добрый день, – ответила она, смотря на меня своими голубыми наивными глазами. – Я приехала повидать Джорджа.

– Джорджа?

– Да, мистера Джорджа Харшоу. Я его жена.

– Вот как? А мы… – Я замолчал. Гулик не сказал мне, что мистер Харшоу снова женился, и я на мгновенье растерялся. Наконец я сказал: – Мистер Харшоу поехал по делам. Он обещал вернуться в полдень.

Она выглядела намного моложе его. Видимо, ей не было и тридцати. Одежда четко подчеркивала все ее округлости, а лицо казалось таким же сладострастным, как и ее фигура.

– Ну что ж, ничего не поделаешь, – улыбнулась она. – А вы, вероятно, новый продавец, мистер… э…

– Меня зовут Гарри Мэдокс.

– Да, да, правильно. Джордж мне уже говорил о вас. Но не буду вас больше задерживать.

Она нажала на акселератор, но машина почему‑то не тронулась с места.

– В чем дело? – удивилась она и вопросительно взглянула на меня.

Я перегнулся через борт машины. Ножки у нее были совсем маленькие и стройные. Белые туфельки на очень высоких каблуках. Юбка немножко приподнята.

– Утопите педаль до отказа. Наверное, карбюратор барахлит.

На этот раз мотор заработал. Она одарила меня улыбкой.

– Как это вы сразу догадались, в чем дело?

– Есть кое–какая практика…

– Ну что ж, большое спасибо!

Она помахала мне на прощанье рукой и уехала.

Минут через двадцать она снова вернулась. Услышав шум машины, я вышел во двор.

– Джордж еще не появился?

– Нет.

– Как это неприятно… Вечно он обо всем забывает.

– Может быть, я смогу помочь вам?

Она заколебалась.

– Вы ведь на работе… Мне как‑то неудобно просить вас об этом.

– А в чем дело?

– У меня в багажнике груды макулатуры и старой одежды. Нужно отвезти все это в один магазин и сложить там. Одной мне не справиться.

– Ну, это же пустяки! Где находится этот магазин?

– Вы сможете отлучиться на несколько минут?

– Конечно! Ведь здесь есть и другой продавец.

Я посмотрел в его сторону. Гулик и негр по–прежнему стояли около машины.

Я сел рядом с миссис Харшоу, и мы поехали.

– А что это за старье? – поинтересовался я.

– Одна из обязанностей членов нашего клуба состоит в сборе макулатуры и старой одежды. Мы складываем это все в старом магазине мистера Тейлора, и каждые два–три месяца старьевщик скупает эту макулатуру. А что касается одежды, то мы раздаем ее беднякам.

Мы проехали мимо банка и свернули на поперечную улицу. На углу находилась булочная, а немного подальше – закусочная для негров.

Машина остановилась на правой стороне улицы перед одноэтажным зданием. По обе его стороны тянулись пустыри, заросшие сорной травой. На доме висела вывеска, на которой с трудом можно было разобрать, что это магазин скобяных товаров Тейлора. На двери красовался замок.

Миссис Харшоу раскрыла сумочку и начала искать ключ. Потом вышла из машины и направилась к багажнику.

– За один раз все не унести, – сказала она.

Я заглянул в багажник. Там лежали два больших пакета макулатуры и много всякой старой одежды. Были даже одеяла.

Я ухитрился забрать почти все, взяв пакеты в руки, а одеяла под мышки.

– Вы и мне ничего не оставите, – сказала она и улыбнулась.

Мы вошли в магазин, где кроме прилавков и пыльных пустых полок ничего не было.

– Надо подняться наверх, – сказала она.

Лестница находилась в глубине помещения. Все окна были закрыты, и жара стояла невыносимая. Пот тек по моему лицу. Наконец я поднялся. Такого количества хлама я еще нигде и никогда не видел: ломаная мебель, тряпки, макулатура, старая одежда. Инспектора противопожарной охраны сразу бы хватил инфаркт, если бы он попал сюда. Достаточно поднести спичку – и все это вспыхнет ярким пламенем…

– Что вы сказали? – вдруг спросил я, неожиданно отдав себе отчет, что она обратилась ко мне.

Я повернулся. На верхней губе миссис Харшоу блестели капельки пота.

– Я сказала, что вы сами, наверное, не сознаете, насколько вы сильны. Почему вы не бросите пакеты?

Я освободился от своей ноши. Она продолжала смотреть на меня, но ничего больше не говорила.

– Ну как? Это все? – спросил я.

– Да. Большое спасибо.

– Не за что.

И тем не менее мы не уходили, а стояли в душном помещении под раскаленной на солнце крышей.

– Вы знакомы с жизнью таких маленьких городков, как наш? – спросила она.

– Да… В таком вот городке я провел свое детство.

– Тогда вы знаете, как здесь живется… Фу, какая духота!

Я сделал ей знак, чтобы она спускалась по лестнице.

– А мне‑то всегда казалось, что я люблю жару. Она не дает мне возможности полнеть.

– Вы хотите похудеть?

– А вы считаете, что я не нуждаюсь в этом?

– По–моему, у вас отличная фигура.

– Спасибо.

– Но это действительно так.

– Я поблагодарила вас за услугу… За эти пакеты, которые должен был отвезти сюда Джордж.

«Она напоминает мне, что она замужем, – подумал я. – Но для меня ведь это не препятствие».

Спустившись вниз, она сказала:

– Взгляните, какая здесь грязь!

И протянула мне руку. Она спускалась по лестнице, держась за перила, и, естественно, испачкала руку.

Я вынул носовой платок.

– Позвольте мне…

– Ну, в этом нет необходимости. Тут есть умывальник. Подождите меня минутку.

Она прошла в комнатку, расположенную в глубине магазина, а я почему‑то опять вспомнил о том, что этот дом буквально создан для того, чтобы вспыхнуть как порох.

Тогда я еще даже не знал, что именно толкнуло меня на это, но, не мешкая, я провел руками по перилам и, когда она вышла из комнатки, где находился умывальник, показал ей на свои руки и тоже попросил ее подождать минутку.

В маленькой комнатке было лишь одно окно, которое закрывалось на обычную задвижку. Прежде чем вымыть руки, я осторожно отодвинул эту задвижку, чтобы в случае надобности окно можно было открыть снаружи.

Глава 4

А почему бы и нет? В наше время нужно самому брать все, что тебе хочется, а не ждать, пока тебе это преподнесут.

Я сидел на краю кровати совсем нагой и слышал, как в соседней комнате кто‑то читал библию. Было очень душно.

Работая продавцом, карьеры не сделаешь и не разбогатеешь. Тем более что за последний год я сменил пять мест работы – с двух ушел сам, с трех выгнали меня. А в этом маленьком банке наверняка найдется тысчонок десять–пятнадцать. Имея такие деньги, можно подыскать себе девушку по душе и отправиться куда‑нибудь в Южную Америку или на Антильские острова. Кроме этого, не следует забывать и драку в Хаустауне, в результате которой у одного докера оказалась сломанной челюсть. Последнее время вся моя жизнь проходила в побоищах и драках – главным образом из‑за женщин…

Да, но как же мне поступить? Ограбить здешний банк, конечно, довольно просто. Но в игру может вмешаться случай, и тогда все пропало. Даже работа у Харшоу. Правда, у любителя есть известное преимущество перед профессионалом: на него нет досье в полиции…

Час шел за часом, а я так и не пришел к окончательному решению.

В субботу Харшоу почти не покидал своего кабинета. А потом вышел и заявил, что отправляется на три дня на рыбную ловлю.

– Вернусь в понедельник вечером, – сказал он Гулику. – Если возникнет какой‑нибудь сложный вопрос, обратитесь к мисс Гарнет.

Мы не продали в субботу ни одной машины. Я бесцельно блуждал по автопарку и задавал себе вопрос, чем занимается Глория, когда у нее нет работы. В тот момент, когда мы уже собирались закрывать контору, зазвонил телефон.

– Мистер Мэдокс?

Я сразу узнал ее голос.

Значит, она не уехала вместе с ним?!

– Да, у телефона Мэдокс.

– Это миссис Харшоу. Может быть, вы сочтете меня немного надоедливой, но мне хотелось бы попросить вас еще кое о чем.

– Я к вашим услугам, мадам.

– Мистер Харшоу уехал на рыбную ловлю. Он обещал мне прислать из парка одну из машин, поскольку уехал на нашей, и, разумеется, забыл об этом. Вот мне и хотелось бы, чтобы вы пригнали мне машину после закрытия конторы.

– С удовольствием сделаю это. А куда мне ее пригнать?

– Поезжайте по Майн–стрит до банка, а там сверните направо. Вы проедете мимо заправочной станции и выедете за город. Проехав дубовую аллею, вы увидите два дома. Наш – справа.

– Хорошо. Я все понял. А какую машину вам пригнать?

– Он обещал мне «бьюик».

– Хорошо, миссис Харшоу. Я скоро буду у вас.

Контору мы заперли около шести часов. Я сказал Гулику, что должен пригнать «бьюик» миссис Харшоу, поэтому моя машина останется в парке.

Дом я нашел без всякого труда. Он стоял немного в глубине, в живописном и мало заметном с дороги месте, а перед ним раскинулась небольшая лужайка. Я подвел машину к входу с колоннами и остановился.

– Хэлло! – услышал я голос миссис Харшоу.

Я оглянулся, но не увидел ее, пока она не вышла на порог. На ней было легкое летнее платье, какое обычно носят девочки–подростки, с короткими рукавами и с бантиками. В руке она держала стакан, в котором плескались кубики льда. На ногах – легкие сандалии и ярко–красный педикюр.

– Добрый вечер! – сказал я. – Ключи я оставил в машине.

– Благодарю вас, мистер Мэдокс. Вы очень любезны.

– Пустяки…

– Может быть, выпьете что‑нибудь?

– Не откажусь.

Я прошел вслед за ней в дом. Шторы в гостиной были опущены. Над камином шумел большой вентилятор.

– Виски с содовой?

– Отлично!

– Сдвиньте эти журналы в сторону и садитесь.

Она повернулась, видимо, собираясь выйти из комнаты, потом остановилась и сказала:

– Я сама вам все приготовлю. Служанка уехала на уик–энд к своим родным.

Несмотря на вентилятор, в комнате было душно. Я отодвинул журналы мод и сел.

Она вернулась с двумя стаканами, села в кресло напротив и вытянула ноги.

– Ну как, жизнь в нашем городе вас не очень удручает?

– Я еще не пришел к какому‑то определенному выводу. Наверное, по субботам здесь повеселее.

– Не обольщайтесь. Просто в кино демонстрируют два вестерна вместо одного.

– Очень жаль. Тогда здесь действительно скучно.

– Вступайте в женский клуб. Там можно посплетничать, и вы не заметите, как пролетит время.

– Я не уверен, что меня туда примут, – ответил я с улыбкой.

– Если вы каждого члена этого клуба навестите отдельно, то тогда наверняка не примут.

Я подошел к окну и посмотрел в щель между шторами на дом напротив.

– А кто из них живет там?

– Миссис Гросс. Семь пар глаз и столько же ушей.

Она подошла ко мне.

– Вы без труда нашли дорогу?

– Я мог бы прийти сюда и с закрытыми глазами.

– Вы в этом уверены? – глухо спросила она, и я заметил, что дыхание у нее участилось.

– Конечно! Неужели вы еще не поняли, что нас непреодолимо тянет друг к другу и то, что должно случиться, обязательно случится? – Сказав это, я крепко обнял ее и своими губами нашел ее губы. Они были мягкими и влажными, словно созданными для того, чтобы их целовали. Я почувствовал, что она вся дрожит. Но в следующую минуту она оттолкнула меня и отвернулась.

– Будет лучше, если вы уйдете.

– Вы уверены в этом?

– Да, уверена. Вы же сами сказали, что вам знакома жизнь в маленьких городках.

– Ну и что из этого?

– Вы думаете, что старая ведьма напротив не видела, как вы приехали? Она наверняка стоит у окна и ждет, когда вы уйдете.

Я попытался вновь привлечь ее к себе, но она увернулась.

– Уходите, Гарри.

Она была права. Нет смысла самому создавать себе неприятности.

– Что ж, пусть будет по–вашему. Но я вернусь.

Она ничего не ответила.

Я вернулся в автопарк и забрал свою машину. Приехав домой, принял душ, надел габардиновые брюки, пуловер и отправился на Майн–стрит. На город опускались сумерки. В свете фар кружились мотыльки. Вскоре я подъехал к банку и остановил машину на противоположной стороне. Я старался не думать о Долорес Харшоу. Плевать мне на нее. Опасно связываться с ней в этом городке. Она права…

Я взглянул в сторону банка. Угловое здание, две двери – одна на одну улицу, другая – на другую. А где же по отношению к банку находится магазин Тейлора? Ага, на параллельной улице, в трех–четырех кварталах отсюда.

Эти мысли так меня взволновали, что я забыл об ужине. Наконец я решил, что все‑таки следует что‑нибудь перекусить и пошел вниз по улице. В первой же закусочной я неожиданно увидел через окно Глорию Гарнет, которая листала какой‑то журнал. Я вошел.

– Добрый вечер! – сказал я.

– О, мистер Мэдокс! Добрый вечер!

Она не улыбнулась мне, но в ее обращении не было ничего неприязненного.

– Вы не возражаете, если я угощу вас лимонадом?

– Что ж, с удовольствием выпью.

Мы быстро осушили две бутылки.

– Я хочу попросить у вас прощения за тот день. Я действительно вел себя по–хамски.

– Я уже забыла об этом.

– И больше не сердитесь на меня?

– Сейчас уже нет.

– Это прекрасно! Вы не скажете мне, как здесь проводят субботние вечера?

– Никак. Кроме кинотеатра здесь нет никаких развлечений. Иногда, правда, устраивают вечер танцев.

– В таком случае, может быть, поедем искупаемся?

– Это очень заманчиво, но сегодня не могу. Мне нужно подежурить у ребенка.

– У вас что, еще какая‑нибудь работа?

– Нет, это ребенок моей сестры. А она сегодня собралась пойти в кино со своим мужем.

– Тогда разрешите мне вас проводить?

– Спасибо.

Видимо, девушка эта была из порядочной семьи. Да, но как же тогда Суттон? Я не мог забыть его циничного взгляда, когда он смотрел на нее.

По дороге я расспрашивал ее о жизни. Она прожила в этой местности почти все время. Исключение составляли только два года, проведенные в колледже. Ее родители жили в Калифорнии, а она устроилась здесь с сестрой и ее мужем. Я намеками попытался выяснить, есть ли у нее парень, который за ней ухаживает, но она ловко уклонилась от этих вопросов. Обручального кольца на пальце не было.

Глория жила в одном из переулков в маленьком беленьком домике. Забор перед домом тоже был выкрашен белой краской.

– Может быть, зайдете на минутку? – предложила она.

– С удовольствием, – согласился я.

В доме света не было, вся семья сидела на ступеньках веранды, освещенная лунным светом. Увидев, что Глория приехала не одна, кто‑то зажег свет. Сестра была похожа на Глорию, только немного старше. Ее мужа звали Робинсон. Меня представили им обоим.

– Мистер Мэдокс, наш новый продавец.

Их ребенку было два–три года. И ее тоже звали Глорией. Меня это немного удивило.

– Да, ей дали мое имя…

Сестра с мужем вскоре ушли в кино, а Глория пошла укладывать девочку спать, пригласив меня пройти в дом.

Когда она вышла из детской, я рассматривал акварели, висевшие на стенах.

– Талантливо сделано, – заметил я. – Это вы рисовали?

– Да. Откровенно говоря, я не считаю, что это выполнено талантливо, но я очень люблю рисовать.

– А мне они очень нравятся.

– Спасибо.

Мы вышли на улицу и сели на ступеньки дома. Я предложил Глории сигарету.

– Вы очень привлекательная девушка, – сказал я после небольшой паузы.

– Благодарю за комплимент. Но вам не кажется, что во всем виноват лунный свет?

– Дело не в лунном свете.

Она ничего не ответила. Я бросил окурок сигареты за ограду и спросил:

– А что это у вас за непонятная история с Суттоном?

Я заметил, как она сразу вся напряглась.

– Какая история? Никакой истории тут нет.

– Что ж, не хотите отвечать – не надо. Тем более, меня это не касается.

– Прошу вас, не будем об этом. Кроме того, вы сгущаете краски…

В этот момент перед домом остановилась машина, и из нее вышел какой‑то парень. Ему было лет двадцать. Звали его Эдди. Мы немного поговорили втроем о всяких пустяках: об университете, где он учится, о военной службе.

– В каких войсках вы служили, мистер Мэдокс? – спросил он меня.

– В морских частях.

Наконец он поднялся.

– Ну, мне пора.

– Посидите еще немного, мистер Мэдокс, – попросила Глория. – Вам ведь некуда спешить.

– Нет, у меня есть кое–какие дела.

Я сел в машину и со злостью нажал на газ. Доехав до реки, искупался и поехал обратно. Когда я вернулся в город, было только девять часов. Дом, где я поселился, словно вымер. Даже соседи, постоянно читавшие библию, куда‑то ушли.

Я вытер пот со лба и улегся на кровать. Но злость и волнение не проходили. Да, лунный свет чертовски сильно действует на человека. Я снова вскочил и вышел на улицу. Миновав станцию обслуживания, я дошел до дубовой аллеи. Пересек лужайку перед домом и на мгновение замер в темноте. Во всех окнах было темно, только сквозь шторы в гостиной просачивался слабый свет.

Я дошел до лестницы и поднялся по ступенькам. Дверь оказалась незапертой. Вскоре я добрался и до ее спальни.

Она лежала на кровати около окна. Почти вся она находилась в тени, лунный свет падал лишь на конец кровати, играя с цепочкой, которую она носила на ноге.

– Это ты, Гарри? – томно прошептала она. – И ты нашел дорогу сюда даже в темноте?

– Что ж тут удивительного, – ответил я. – Человек – это го же животное. Зачем же мы будем отказывать себе в блаженстве?!