Текст книги "Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно"

Автор книги: Джон Диксон Карр

Соавторы: Микки Спиллейн,Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Глава 13. Тайна шкатулки

Местерс немедленно известил полицию о случившемся, поэтому врач и специалисты прибыли на место почти одновременно с машиной Местерса. Терлен почувствовал, что никогда не забудет эту гонку по туманным лондонским улицам. Из‑за большого движения их ежеминутно останавливали. Г. М. молча сидел рядом с Местерсом. Только один раз он сказал:

– Убийца на этот раз выдал себя, и, право, боюсь, что мы имеем дело не с каким‑либо безумцем, а Гийо, кстати, им не был… Прошедшей ночью я думал об этом деле… На какое‑то мгновенье мне показалось, что я нашел одно маленькое зернышко истины, но как я еще далек от того, чтобы все понять! Но то, о чем я догадывался сегодня утром, вероятно, не представляет никакой важности и не повлияет на конечный исход этого дела. Но я все же жалею, что ничего не сказал об этом. Может быть, мне удалось бы предотвратить новое преступление.

Толпа любопытных собралась перед домом на Керзон–стрит, и несколько газетчиков выкрикивали последние новости из дела в доме Ментлинга. Аллан, казавшийся постаревшим на десять лет, открыл им дверь и затем с треском ее захлопнул.

– Мне пришлось поссориться с сотрудниками музея, чтобы узнать, где вы находитесь, Джордж, – сказал он сердито. Он провел рукой по лбу. – Бедняга мальчик…

– Дайте нам посмотреть на него, – прервал его Г. М. Он всегда ощущал неловкость, когда кто‑нибудь в его присутствии выдавал свои чувства. Он держался совершенно хладнокровно, в то время как Местерс был очень возбужден.

– Вы не сказали ясно по телефону, кто и когда его нашел. Почему вы не вызвали нас раньше?

– Но прошло только полчаса с тех пор, как мы, Боб Керстерс и я, нашли его мертвым. Мы вошли в комнату, чтобы найти знаки…

– Какие знаки? – резко спросил Местерс.

– Какие‑либо знаки, по которым мы смогли бы доказать, что Равель имеет… Я вам расскажу об этом после того, как вы его увидите. Мы разглядывали окно, вдруг Боб схватил меня за руку и показал на носки ботинок, торчащих из‑под кровати. Бедный Гийо! Мне жаль его. Как подумаю, что мы извлекли его оттуда, точно речь шла о каком‑то взломщике! Я чуть не упал в обморок, когда увидел, что это он!

Ментлинг снова провел рукой по лбу.

– Идите, вы знаете дорогу. Он уже давно мертв, тело совсем холодное.

Аллан пошел вперед через холл, выглядевший еще более мрачным при дневном освещении. Атмосфера этого дома таила в себе что‑то зловещее, необычное, внушавшее мысли о призраках. Казалось, будто ничего здесь не изменилось со времен Чарльза Бриксама.

Керстерс ожидал их в столовой. Местерс бросил недоумевающий взгляд на его распухшую щеку и перевязку на голове и затем быстро обернулся к Аллану:

– Скажите мне, наконец, господа, что здесь в действительности произошло? Вы нас известили о том, что убит один человек, что у него разбит череп, а я сталкиваюсь лицом к лицу с другим человеком, который выглядит так, будто он участвовал в серьезной драке?

Аллан предупредил Керстерса, ответив за него.

– В его ранах, право, нет ничего подозрительного. Этой ночью он дрался с Равелем и нокаутировал его. Я расскажу вам, как все произошло. Не тратьте время на не имеющие значения пустяки, тогда как бедный Гийо… в общем, пойдемте!

Хотя ставни на окне в «Комнате вдовы» были широко распахнуты, тяжелый слой грязи, покрывавший стекла, не пропускал света в комнату. Свет шел только через дыру, образовавшуюся из‑за вынутого стекла. Частицы пыли, висевшие в воздухе, четко вырисовывались в свете солнечных лучей. В комнате остались следы борьбы: у одного из стульев лимонного дерева были отломаны ножки, обивка сиденья другого была изорвана, стол отброшен в сторону, ковер сдвинут.

– Это мы с Равелем натворили, – сказал Керстерс.

Г. М. и Местерс подошли к кровати, Терлен их сопровождал, но долго около них не задержался. Скрюченное тело, извлеченное из‑под кровати, лежало недалеко от того места, где был найден Бендер, но на этот раз около ножек кровати находились ботинки, а не голова. Тело было покрыто пылью, которая обычно собирается под кроватью, если в доме не убирается некоторое время, а тем более – в течение семидесяти лет. Ноги его были скрещены, руки прижаты к груди: убийца, видимо, затолкал его под кровать, повернув лицом к полу. Если бы не совершенно искривленная нижняя челюсть, лицо его в полумраке казалось бы довольно спокойным.

– Я тоже готов произнести «бедный мальчик», – сказал Г. М. Местерсу. – Умереть под кроватью – это почти так же печально, как утонуть в каком‑нибудь канале.

Тут его нога наткнулась на какой‑то предмет.

– Что это такое? Черт возьми, разве тут нет света? Ах, это наша старая знакомая – серебряная шкатулка. – Г. М. надел перчатки и осторожно поднял ее. – Каким предметом было совершено убийство?

– Могу вам это сообщить, – сказал печально Аллан, зажигая спичку и заглядывая под кровать. – Помните молоток, который я вынул вчера из ящика, чтобы открыть дверь? Нагнитесь, и вы увидите его здесь в углу… Я не могу вспомнить, где я его оставил… забыл…

– Это не имеет значения, я помню, – ответил Местерс, который с засученными рукавами возился под кроватью. – Мы пользовались им и вашими ножницами, когда ломали резьбу ставней, чтобы открыть окно. Молоток остался на кровати… покрытый отпечатками наших пальцев, – прошипел инспектор с покрасневшим от гнева лицом. – Сколько, по вашему мнению, прошло времени с тех пор, как он мертв, сэр Генри?

Опустившись на колени, Г. М. попросил побольше света, и Местерс открыл окно. В первый раз все могли рассмотреть эту комнату при дневном освещении, правда, довольно тусклом, но все‑таки натуральном.

В окно Терлен увидел узкий проход, разделявший высокую кирпичную стену без окон. Посмотрев в сторону кровати, он заметил, что Г. М. поднял голову мертвеца, чтобы осмотреть его рану, и затем резко отвернулся.

– Время смерти… – проговорил Г. М. – На первый взгляд, я бы сказал, что смерть наступила восемь или девять часов назад, вероятнее – восемь. Сейчас чуть больше двенадцати часов дня. Этот молодой человек убит не позже, чем в четыре часа.

– В четыре часа? – воскликнул Керстерс с расширенными от страха глазами. – Вы хотите сказать, в четыре часа утра?

– Да, – подтвердил Местерс, – почему это вас так взволновало?

Керстерс стал искать какую‑нибудь опору, чтобы прислониться. Не найдя ничего, он поглядел на труп.

– Вы хотите сказать, что он лежал мертвый под этой кроватью в то время, когда я здесь выжидал в темноте, а я ничего об этом не знал?

– Действительно, – сказал Г. М., – я понимаю вас, это неприятное ощущение. Если вы дрались с Равелем в половине пятого, как мне сообщили, то это произошло после того, как было совершено убийство. Будет лучше, если вы оба расскажете обо всем Местерсу, так как перевернутая мебель, я вижу, его интересует не менее, чем проломленный череп.

Керстерс подошел к окну. Он не был особенно красив, а в эту минуту его бледное как полотно лицо, запыленная одежда не красили его, но все же в его облике было что‑то честное, здоровое, благодаря чему люди с такой внешностью обычно считаются симпатичными. Он как‑то резко отличался от всего, что было в этой проклятой комнате. Терлен подумал, что он скорбит о смерти Гийо гораздо глубже, чем Ментлинг.

– Поймите меня, – начал Керстерс, сдерживая волнение, – я был убежден в том, что кто‑то воспользуется темнотой, чтобы явиться в комнату в поисках чего‑то.

Местерс достал свою записную книжку.

– А как вы предполагали, кто бы это мог прийти, мистер Керстерс? – спросил он.

– Но, черт возьми, вы же сами это сказали, вы или кто‑то другой, когда обыскивали комнату и открывали ставни. Позднее вы изменили мнение и даже не потрудились оставить полицейских, чтобы охранять комнату.

– Это неважно, сэр, значит, вы подслушивали за дверью!

Керстерс покраснел.

– Да, если так считать… я туда заглядывал.

– Зачем?

– Если хотите, я вам расскажу. Дело в том, что вчера я снова поссорился с Джудит. С того дня, как я получил эту проклятую ранку от стрелы, о которой утверждал, что она отравлена, мы были в плохих отношениях. Вчера она разозлилась на Арнольда, а всякий раз, когда она рассердится на кого‑то, она срывает свою злость на мне. Позднее, вечером, перед тем как пойти спать, она продолжала меня отчитывать: «Почему вы не можете стать настоящим человеком?» Затем она прибавила: «Но для этого надо иметь способности, вы же не способны даже сотворить что‑нибудь страшное». Я был вне себя от ярости, поскольку Арнольд всегда казался рядом со всеми самым сильным, что ему свойственно, и…

– Успокойтесь, мистер Керстерс, я вас спрашиваю о фактах. Когда вы начали этот разговор?

– Я почти убежден, что это было сейчас же после ухода этих троих… – Он указал на Г. М., Терлена и сэра Джорджа. – Это значит, – около двух часов пятидесяти минут. Я помню это, так как ранее я не мог говорить с Джудит; она и я – мы были в библиотеке, затем мы вошли в холл в ту минуту, когда Равель вошел в свою комнату. Вместе с ним был Гийо. Несколькими минутами позднее Арнольд спустился вниз, очевидно, он как раз тогда успокоил мисс Изабеллу. В эту минуту Джудит сказала мне эту фразу про «страшное», и мне мгновенно пришла в голову идея: «А если бы мне удалось открыть убийцу?» – Он сжал кулаки. – Пока Джудит и этот тип разговаривали, я вернулся в столовую, чтобы поразмышлять и попробовать узнать, что установлено расследованием. Тут я подумал: а что, если случайно окажется, что Бендера убил Арнольд, и мне удастся разоблачить убийцу?

Местерс резко поднял голову.

– Вы полагаете, что это доктор Арнольд?

– Он внушает такие же подозрения, как и все мы, так мне, по крайней мере, кажется, – ответил возбужденным тоном Керстерс. – Да. Но, по правде сказать, я не верю, чтобы он был убийцей: он слишком хитер, чтобы пойти на преступление; но, если вы хотите знать правду, я бы хотел, чтобы именно он оказался убийцей, так как он может быть преступником не менее, чем любой из нас. Вот почему я решил проследить за комнатой в эту ночь. Я, разумеется, ушел из дома, но позднее вернулся…

– Каким образом вы рассчитывали проникнуть в дом?

Ментлинг нетерпеливо вмешался в разговор:

– В этом нет ничего загадочного! Боб – наш друг и, конечно, имеет свой ключ.

– Хорошо. А что вы сделали затем, мистер Керстерс?

– Пожелал всем доброй ночи и покинул дом вместе с Арнольдом, но тут же сказал ему, что мне нужно идти в противоположную сторону, и благодаря туману незаметно последовал за ним.

– Вы последовали за ним? – спросил Г. М. – Для чего?

– Я хотел изобразить из себя детектива. Думал, что, возможно, Арнольд сделает что‑то подозрительное. Кроме того, мне нечего было больше делать, поскольку все равно нужно было дождаться, пока все в доме лягут спать. Он отправился к себе домой! Когда я возвратился сюда, была почти половина четвертого. Аллан стоял в дверях, и вы, мистер Местерс, вместе с двумя другими полицейскими прощались с ним. Мне пришлось дожидаться, когда в доме наступит тишина, стоя на другой стороне улицы, притаившись в тени одних ворот. Спустя полчаса, когда все огни были потушены, я перешел улицу. В ту минуту, когда я приближался к подъезду, в одной из комнат второго этажа зажегся свет.

– В какой комнате? – спросил Г. М.

– В комнате Гийо. – Керстерс остановился на минуту, размышляя. Его глаза расширились от ужаса. – Слушайте! Я об этом не подумал. Тогда было немногим больше четырех часов… но, если вы…

– Поймите, молодой человек, что человек, зажегший свет, не был Гийо!

Керстерс немного помолчал, затем продолжал свой рассказ:

– Я спрятался за укрытием. Было холодно, я измучился, весь промок и чуть было не передумал идти. Шторы на окнах были спущены, и я видел только тень, движущуюся по комнате.

Картина освещенного окна над окутанной мглой улицей, за которым шевелилась какая‑то тень, не принадлежащая Гийо, встала перед глазами, вызывая дрожь.

Керстерс продолжал:

– Когда свет погас, я подумал: Гийо, должно быть, поднялся, затем почувствовал сонливость и снова лег. Теперь я могу попытаться. Это я и сделал. Между тем, я боялся, что Гийо… я боялся…

– Чего? – спросил Местерс.

– Об этом я расскажу позднее. Я вошел в дом. Везде было темно и тихо. Признаюсь, ощущение у меня было тяжелое. Попробуйте войти в комнату, подобную этой, без света, среди ночи… и потом расскажите мне, каково было ваше самочувствие! Я зажег несколько спичек. Казалось, все было в полном порядке, но я все же решил не садиться и ни к чему не прислоняться. Я выжидал вот здесь. – Он направился на середину комнаты и бросил взгляд кругом, точно был не в состоянии связать окружающую обстановку с ощущением ужаса, пережитого им здесь ночью. – Я простоял здесь едва ли более десяти минут, как вдруг послышались шаги. Кто‑то приближался к комнате, светя электрическим фонариком. Ко мне вернулось хладнокровие, так как я заметил, кто это был.

– Кто это был? – воскликнул Местерс.

– Один человек, не дух, – ответил Керстерс, – поймите, в действительности я не был хладнокровным, поскольку сейчас же бросился на него. Он выпустил фонарик и… – Керстерс улыбнулся. – Вопреки тому, что говорит Аллан, я чувствую некоторую симпатию к этому добряку Равелю. Это искусный боксер. Что бы вы о нем ни думали, Аллан, он не пустил в ход своего ножа, он только держал его в руке, а я случайно об него поранился. Он его сразу же бросил. Кроме того, если предположить, что это он убил Гийо в четыре часа, было бы безумием с его стороны вернуться на место преступления двадцатью минутами позже!

– Вы славный малый, Боб, – сказал мягко Ментлинг, – но у вас нет ни на грош ума. Вы же сами ожидали, что кто‑то вернется сюда? Так или нет? Потому вы и сторожили, значит… – Его широкое лицо приняло жесткое выражение. – Позвольте мне, инспектор, рассказать вам, что Равель имел при себе. – Он описал: нож, длинную вязальную спицу с наконечником и палочку из глины.

– Шум разбудил вас в четыре часа двадцать минут, как вы сказали. Кто еще из домашних обитателей услыхал шум и встал?

– Да все, кроме Изабеллы, принявшей в ту ночь снотворное. Я отправил прислугу обратно спать и помог Джудит кое‑как перевязать рану бедного Боба. По, Боже мой, нам ни на минуту не пришло в голову… – Ментлинг, дрожа, указал на труп.

– Вы не были удивлены тем, что Гийо не сошел на шум?

– Ах, нет, он бы не проснулся. Не истолкуйте неверно смысл моих слов. Я не хочу сказать ничего плохого. – Ментлинг, заложив руки в карманы, приблизился к кровати и с любопытством посмотрел на труп. – Но он не имел дурных намерений. Наш приятель Г. М. поймет, – продолжал Аллан. – Я все же попытаюсь вам объяснить. Посмотрите на Гийо! – Он указал на труп. – Я верил, что он сумасшедший или, во всяком случае, несколько ненормален, и мало ли что еще я мог о нем думать, но я знаю, что он никого не убивал. И я был бы величайшим лицемером на свете, если бы утверждал, что его смерть явилась для меня горем. Я не могу сказать, что я радуюсь ей, это было бы уж чересчур бездушно, но у меня такое ощущение, точно я освободился от чего‑то тяжелого. Гийо ни с кем не ладил. Его присутствие в доме раздражало не только меня, он действовал на нервы всем, даже самому себе. Вы часто употребляете слово «атмосфера». Не чувствуете ли вы, что воздух очистился, стало легче дышать с тех пор, как он мертв?

– Мы все это понимаем, но нам нужны факты, – сказал Местерс.

– Факты? – воскликнул Ментлинг громким голосом. – В течение всей прошлой ночи я видел, что Гийо безумен до такой степени, что может совершить преступление. Гийо – мой родной брат! Говоря откровенно, я вовсе не ненавижу врачей, иначе я бы не выносил Арнольда и сразу бы догадался, кто – Бендер, но я боялся, что врачи заметят болезнь Гийо. Прошлой ночью, после убийства Бендера, когда мне Боб Керстерс сообщил по секрету, что он видел, как этот молодой человек тайком выходил из комнаты Гийо, и когда мы после этого узнали, что Бендер уже выследил кого‑то… мне пришлось пойти к себе и лечь, чтобы прийти в себя.

– Как? – воскликнул Местерс. – Откуда выходил мистер Бендер?!

Керстерс попытался объяснить:

– Кажется, теперь уже нет причины молчать об этом, – сказал он. – По правде говоря, когда я увидел лицо Бендера, я подумал, что он что‑то украл, и больше уже об этом не думал. Вы придаете значение этому факту? Вот что произошло вчера вечером: за два часа до ужина я отправился в свою комнату, чтобы почистить одежду, как вдруг заметил Бендера, высунувшего голову из‑за двери Гийо. Он поглядел направо и налево, чтобы убедиться, что путь свободен, и вышел быстрыми шагами. Я шел ему навстречу и заметил странное выражение его лица. Он вертел пуговицу на рукаве пиджака, за которую зацепилась какая‑то черная нитка или волос. Поэтому он меня не заметил.

– Какая‑то нитка?! – повторил Местерс изменившимся голосом.

– Нитка? – спросил Г. М.

Два сыщика переглянулись.

– Что он с ней сделал, мистер Керстерс?

– Ничего, он ее просто отцепил и бросил, как сделал бы каждый, затем поспешно удалился. Почему вы об этом спрашиваете?

– Слушайте, Местерс, обойдитесь без ваших замечаний, вы сами придали большое значение этой детали, – сказал Г. М. – Кимоно Гийо очень старое, и край кармана весь протертый. Поразмыслите! Нет ничего странного в том, что вы так старательно спрятали нитку, которую сняли со ставней окна, нитка несомненно вытянута из этого кармана: Бендер искал что‑то в комнате Гийо, сунул руку в карман, и за одну из пуговиц его рукава зацепилась вытянутая нитка… Где вы нашли эту нитку, Местерс, в какой части окна, отвечайте быстро!

– Она была прицеплена к шероховатому краю отверстия для вентиляции. Вы же не можете предположить, – пробормотал инспектор, – что Бендер сам ее привязал, даже если еще какой‑то кусочек нитки оставался обмотанным вокруг пуговицы его рукава? Возможно, возможно, но я не уверен, что, оставшись в комнате один, он подошел к окну, чтобы проверить, заперты ли ставни, прежде чем вновь усесться на место. И вы подумали, что кусочек нитки остался, зацепившись за край отверстия? Да? Это ваше объяснение?

Г. М. подошел к окну и стал разглядывать серое небо.

– Местерс, – сказал он наконец, – странная теория рухнула, как карточный домик. Чего стоит теперь ваше предположение, будто убийство совершено посредством стрелы, брошенной с помощью нитки–паутинки? Чего стоит вся ваша странная история? Она была создана из ничего и не смогла продержаться.

Местерс нервно закашлял.

– Вот еще один полезный опыт для пас, друг мой: труп Бендера. Самый необычный из всех, что я когда‑либо видел. Он нас ввел в заблуждение благодаря девятке пик и кусочку пергамента, а теперь вот преподносит нам последний удар этой ниткой.

– Не будете ли вы настолько любезны, чтобы объяснить мне, о чем вы, черт возьми, говорите?!

– За все блага мира я не скажу больше ни одного слова об этой стреле. Друзья мои, мне делается стыдно, как вспомню ту комедию, которую мы разыграли в моей канцелярии час назад! В будущем я буду полагаться только на свое собственное мышление. Может ли кто‑нибудь из вас сказать что‑либо разумное?

Ментлинга вновь обуял приступ ярости.

– Вы что – слепые?! – воскликнул он. – Вы не видите даже того, что очевидно для всех. Арестуйте Равеля! Вот что вы должны сделать! Все много болтают о наследственном безумии в нашей семье, но ведь и Равель также причастен к этому делу. Гийо мне вчера вечером доказал… он меня предостерег… это был последний раз, когда я видел его в живых. Почему же вы хотите свалить вину на нас, когда Равель тоже находился в доме в то время, когда был убит пес и вообще начались все эти страшные дела? Никогда прежде у нас не случалось ничего подобного! Для чего вообще Равель здесь? Забросил все дела на три недели для того, чтобы купить два предмета из обстановки общей стоимостью не больше ста фунтов… И наконец, разве вы не замечаете ничего странного в его поступках? Что он ищет?

– Это я вам могу сказать, – ответил Г. М., указав на серебряную шкатулку. – Вот что он искал, хотя и не знал, что именно это ему нужно. Он искал в ошибочном месте, так как местоположение этого предмета изменено. Хотите, чтобы я вам показал? – Г. М. взял в руки тяжелую шкатулку и снова подошел к окну, на фоне которого четко вырисовывался силуэт его крупной фигуры. – Вы сто раз задавали себе вопрос: зачем Равель тайком, среди ночи, пробирался в эту комнату? Но спросили ли вы также, почему Гийо сделал то же самое? Найдите причину, заставившую его прийти сюда без лампы, так что убийца имел возможность схватить его за воротник и поразить ударом со спины. Вам не придется, Местерс, долго размышлять над ответом, потому что вы, так же как и я, наблюдали его на грани нервного припадка, когда он увидел эту шкатулку в наших руках. И разве вы не заметили, с каким упорством он настаивал, чтобы ему позволили ее унести? Вы отказали ему, и поэтому он пришел сюда за ней. – Немного помолчав, он продолжал: – Но зачем? Я не раз пытался привлечь ваше внимание к этой шкатулке, без конца повторял, что и ней есть какой‑то скрытый механизм, а вы меня неустанно убеждали, что шкатулка не таит никакой отравленной ловушки. Согласен с вами, но в таком случае, что другое могло находиться внутри? Одним словом: для чего могла служить эта шкатулка?

– А как вы думаете? – спросил Местерс.

– Для того чтобы хранить драгоценности, – сказал Г. М., – она, вероятно, имеет двойное дно.

Он поставил шкатулку на стол и провел рукой по дну. Неожиданно внизу выдвинулся ящичек, открывшийся при помощи какого‑то механизма. Крышка так резко отскочила, что все содержимое выпало из ящичка. Присутствующие отпрянули. На полу лежал маленький кожаный мешочек… из него посыпались драгоценности.

Терлену бросились в глаза пять бриллиантов, из которых два были в золотой оправе.

– Драгоценности, подаренные палачу, те, которыми так охотно хвалилась старая Марта Дебу, – воскликнул Г. М. – Вот что он искал!