Текст книги "Убийство в сливочной глазури"

Автор книги: Джоанна Флюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

– Это рецепт нового печенья? – спросила Лайза следующим утром, поставив перед Ханной чашку с горячим кофе. На сегодня они уже все испекли и отдыхали вдвоем за своим любимым столиком в кухне. До открытия оставалось еще немного времени.

– Это новый рецепт, но не печенья. Я сегодня заезжала к ветеринару, и Сью написала мне, как готовить кошачью еду.

– Ого, – нахмурилась Лайза, – мой гениальный план показался Мойше не очень-то гениальным?

– Может, он и правда гениальный, не знаю. Просто его не удалось испробовать. Когда я вчера вечером вернулась домой, Мойше прятался под кроватью, а пузырек с витаминами валялся на дне унитаза.

– Зато теперь ты точно знаешь, как твой кот относится к витаминам.

– Да уж, – улыбнулась Ханна. – Короче говоря, я предпочитаю найти такое решение, от которого никому из нас не пришлось бы страдать. Готовить кошачью еду вовсе не сложно.

– Дай взглянуть, – Лайза наклонилась к Ханне, разглядывая рецепт. – Каждое утро и вечер ты должна будешь варить печень?

– А что делать, если я не в состоянии давать ему витамины?

– Ну а все остальное? Ведь все это тоже придется готовить. – Лайза дочитала рецепт до конца и пожала плечами. – Ужасно. Особенно с утра пораньше.

– Нет, Лайза, все не так сложно. Если вдуматься, это не сложнее, чем приготовить омлет.

– А я не хочу вдумываться, особенно по утрам. Что это такое – кальций карбонат? Вот это, последнее.

– Он содержится в яичной скорлупе. Сью сказала, что ее нужно будет как следует измельчить и добавлять Мойше в еду. Все вместе должно быть похоже на хрустящий омлет с печенью и рисом.

– Ну и гадость! Меня уже тошнит. Даже не пойму, что противнее – печень или яичные скорлупки. Думаешь, он станет это есть?

– Думаю, да, особенно если немного приправить его солью, перцем и сушеным чесноком.

– Но ведь животным нельзя давать специи!

– А кто это решил? Спорим, что этот человек ни разу не додумался попробовать кошачью еду? Если бы я была собакой или кошкой, я бы не стала возражать, чтобы в мой обед добавили чуть-чуть специй. Может, я бы даже полила его кетчупом, если бы знала, как открыть бутылку.

Вернувшись в «Корзину печенья» после обеда, Лайза протянула Ханне пакет из «Рыжего филина».

– Вот, держи. Здесь целая пачка конфет. Куда его поставить?

– На кухню, на стол возле мойки.

Пока Лайза относила пакет в кухню и мыла руки, Ханна разливала кофе. Когда Лайза вернулась, на ней была специальная шапочка и очень симпатичный фартук – их сшили на заказ в местном ателье.

– Обязательно загляни в досуговый центр, – сказала Лайза. – Старшеклассники помогают его украшать к Хэллоуину, там очень здорово.

– А Подвал с Привидениями уже готов?

– Да, почти. Когда я там была, они как раз переставляли мебель. Эдна в кухне готовила пакеты с подарками для детей. У нее есть идея насчет кексов Альмы.

– Какая? – спросила Ханна. Эдна занималась выпечкой уже почти пятьдесят лет и могла дать дельный совет.

– Ей кажется, что в них нужно добавить густую жидкость.

– Правильно, – сказала Ханна. – А она ничего не предложила?

– Предложила, но сама сказала, что это вряд ли подойдет.

– И все-таки? – спросила Ханна.

Даже если Эдна окажется не права, ее подсказка все равно не будет лишней.

– Сгущенное молоко.

– А почему нет?! Если положить сахара столько, сколько указано в рецепте, кексы получаются не очень сладкие, а у сгущенного молока консистенция в самый раз. Почему Эдна решила, что оно не подойдет?

– Потому что Альма была жуткой скупердяйкой.

– И что, разве сгущенное молоко такое дорогое, чтобы купить его для кексов?

– Нет. Эдна сказала, что молоко Альма могла купить, но ни за что не стала бы ничего выбрасывать.

– Понимаю, – улыбнулась Ханна. – Для рецепта нужна половина чашки, а в банке молока гораздо больше. А если Альма брала и всего остального в два раза больше?

Лайза покачала головой:

– Эдна тоже так сначала подумала. Но даже если все удвоить, в банке все равно еще останется четверть чашки молока. Эдна уверена, что Альма на это ни за что бы не согласилась.

– Наверное, Эдна права, – сказала Ханна, наливая себе еще кофе. – Там мэр Баскомб просит еще печенья с патокой, а миссис Джесап хочет купить домой дюжину Арахисовых Неженок. Если будет очень много народа, зови меня. Я пока приготовлю пробную порцию Кукурузного печенья.

В дверь постучали, когда Ханна заканчивала украшать первую порцию своего Кукурузного печенья. Она переложила его на блюдо, поставила на полку и поспешила открыть.

– Ханна, прости, что я тебя отвлекаю. – На пороге стояла Барбара Доннели. Она вся продрогла на холодном ветру. – Но я должна рассказать тебе очень важную вещь.

Ханна посмотрела на затянутое серыми тучами небо. В прогнозе погоды снега вроде не обещали, но ведь могли и ошибиться…

– Заходи, Барбара, согреешься.

– Как думаешь, снег пойдет? – Барбара зашла в кухню и с удовольствием принюхалась.

– Наверное. Садись за стол, я налью тебе кофе. Если хочешь, можешь стать моим дегустатором – я только что испекла пробную партию нового печенья.

– Всю жизнь мечтала о такой работе, – пошутила Барбара, беря печенье. – Наверное, оно для Хэллоуина. Очень симпатичные, Ханна. Особенно эта кукурузинка сверху.

Ханна подождала, пока Барбара прожует, и серьезно спросила:

– Вкусно?

– Очень. Для вечеринки лучше не придумаешь. – Барбара откусила еще кусок. – Ханна, я думаю, он был при нем.

– Кто был при ком и где? – спросила Ханна, умолчав о когда и почему. Как говорил один университетский преподаватель журналистики, эти пять вопросов – основа хорошего репортажа.

– Я про шерифа Гранта. Я все думала об этом пропавшем рапорте и почти уверена, что он взял его с собой. От шкафа, где хранятся рапорты, есть только два ключа. Один был у меня, другой – у шерифа.

– Тогда почему ты не заметила пропажи? – спросила Ханна, доставая свой блокнот и раскрывая его на чистой странице.

– Наверно, я не заглянула в шкаф. Я ведь не каждый день разбирала рапорты.

– А когда шериф мог его забрать?

– Понятия не имею, – покачала головой Барбара. – Но подозреваю, где он сейчас.

Ханна резко выпрямилась на стуле, как будто была марионеткой и кукловод дернул за веревочку.

– И где же он сейчас?

– В его портфеле. Он всегда складывал туда все важные бумаги.

– Н-но… тогда Майк должен был его обнаружить?

Барбара снова покачала головой:

– Только если он знал про потайное отделение. А я почти уверена, что шериф про него никому не рассказывал.

– Какое еще потайное отделение?

– Оно было в портфеле а-ля Джеймс Бонд, который я ему подарила на прошлое Рождество. Я всегда дарила ему вещи в стиле Джеймса Бонда – заказывала их по каталогу.

– «Было потайное отделение», – записала Ханна. – Барбара, как он выглядел?

– Обычный кожаный коричневый портфель. В том-то и дело. По виду невозможно определить, что в нем есть потайное отделение.

– Ты хочешь сказать, что Майк мог его найти, открыть, обыскать и не найти этого отделения?

– Очень может быть. Оно хитро открывалось, и застежки можно найти, только если знаешь, что они должны там быть. И открывать их надо было в определенном порядке.

– А ты это умеешь?

– Конечно. Мне пришлось показывать шерифу, как это делать. Просто берешь…

– Барбара, мне это знать вовсе не обязательно, – быстро перебила ее Ханна. – Если я наткнусь на этот портфель, я принесу его тебе, и ты его откроешь. Лучше подскажи, где он может быть.

Барбара на минуту задумалась.

– В служебной машине его точно нет, так что надо искать у шерифа дома.

– А он не может оказаться в рабочем кабинете?

– Нет, я уже позвонила и спросила. – Барбара выставила ладонь, предупреждая вопрос Ханны: – Не волнуйся. Шона Ли не знает, что именно мне было нужно на самом деле. Я просто сказала ей, что если она вдруг найдет ключи от портфеля шерифа, она должна отдать их Майку.

Ханна задумалась над тем, что ей рассказала Барбара.

– Если портфель был в машине, то теперь он наверняка у Майка. А если портфель был у шерифа дома, у Майка его может и не быть. Надо съездить к Нетти и проверить.

– Ничего не получится.

– Почему?

– Кабинет шерифа до сих пор опечатан. Нетти мне говорила перед отъездом.

– Нетти уехала?

– В Висконсин вчера утром. Младшая сестра Джима очень переживает, и Нетти хочет помочь ей с детьми. Она сказала, что ее не будет неделю, а может, две.

Когда Барбара ушла, Ханна допекла печенье, не переставая раздумывать, как пробраться в дом Нетти и обыскать офис шерифа. Готовое печенье уже остывало на блюдах, а она так ничего и не придумала. Вздохнув, Ханна взяла блюдо и понесла его в зал, чтобы Лайза и посетители попробовали.

Не успела она открыть дверь в зал, как зазвонил телефон. Ханна поставила блюдо с печеньем обратно на стол и сняла трубку.

– «Корзина печенья». Ханна слушает.

– Вот хорошо, что это ты, дорогая!

Ханна чуть не застонала. Это была Делорес, а сейчас Ханна была не в том настроении, чтобы разговаривать с матерью. Но Делорес все-таки была ее мать, и грубить ей не стоило.

– Привет, мам. Что ты хотела?

– Ханна, откуда у тебя этот нахальный тон? Ты что, подозреваешь, что я хочу что-то от тебя получить? А если мне ничего не нужно?

– Прости, я виновата, – быстро сказала Ханна.

– Сразу бы так, – сказала Делорес. Голос ее смягчился. – Хотя ты в некоторой степени права. Я позвонила, чтобы тебя кое о чем попросить.

– А что ты хотела, мама?

Ханна и Делорес расхохотались. Сейчас они поняли друг друга без слов и смогли оценить юмор ситуации, а такое нечасто между ними случалось.

– Я хотела попросить тебя встретить Трейси из детского уголка в пять и подвезти до «Кусочка тыковки», чтобы она забрала свой костюм. Я обещала Андреа, но у меня есть кое-какие дела.

– Хорошо, – согласилась Ханна, записывая в блокнот, что нужно сделать. – Какой костюм она выбрала?

– Пиратский. Андреа позвонила, чтобы ей его отложили. Кстати, раз уж ты повезешь Трейси на Хэллоуин, можешь заодно выбрать костюм себе.

– Ладно, может, и выберу, – ответила Ханна, зная, что матери будет приятно это услышать. Костюм она выбирать не собиралась. Зачем? Ведь у нее есть замечательная старая простыня с прорезанными для глаз отверстиями.

– Спасибо тебе, Ханна. Ты меня очень выручила. Я бы ни за что не успела отвезти Трейси, вернуться домой и переодеться!

– Переодеться? Для чего? – Ханне стало любопытно. Насколько она знала, у матери не было по средам собраний в клубе.

– Для того, чтобы пойти на бал с Уинтропом.

– Уинтропом? – переспросила Ханна. – Это еще кто такой?

– О, самый непостижимый и восхитительный человек! Он мне чем-то напоминает этого знаменитого актера, Кларка Гейбла. А как великолепно он танцует!

– Уинтроп?

– Ну конечно, дорогая. Ведь я никогда не танцевала с Кларком Гейблом.

– Значит, ты танцевала с Уинтропом?

– Ну да. Мы вальсировали весь вечер. В прошлую среду.

– Где? – спросила Ханна.

– В «Рыжем филине».

Это завело мысли Ханны в тупик. Она глубоко вздохнула.

– Мама, скажи мне прямо: ты ходила танцевать в «Рыжий филин»?

– Совершенно верно, дорогая. Уинтроп – настоящий король вальса. Даже и не припомню, когда я в последний раз так веселилась!

– Так… – Ханна помолчала, чтобы придумать вежливую реплику. Но в голову ничего не приходило. Тогда она решила прямо сказать матери, о чем думает. – Послушай, я знаю, что там играет музыка для покупателей, но я не могу представить, как можно танцевать вальс в проходах между витринами и если там полно людей! Вы случайно не сшибли пирамиду из консервов, которую они сложили посреди магазина?

На другом конце провода на минуту воцарилась тишина. Потом послышался смех Делорес. Она хохотала так, что даже не заметила, что Ханна молчит.

– Ханна, это было не в магазине, – сказала Делорес, немного успокоившись. – Я танцевала над магазином, в студии Даниэль. До чего смешно. Скорей бы пришел Уинтроп, я ему расскажу.

Ханна почувствовала себя крайне глупо. Она совершенно забыла, что Даниэль назвала свою студию «Танцкласс Рыжего филина». Теперь Делорес не пожалеет красок, чтобы расписать этому Уинтропу, как ее дочь перепутала названия. Но сейчас не время смущаться.

– Мама, ты так и не рассказала, кто такой Уинтроп.

– Один из учеников, милая. Кэрри и я записались в танцевальный класс к Даниэль, и в прошлую среду у нас было первое занятие. Бедняжке Кэрри достался этот увалень Эрл Фленсбург, а мне Уинтроп. До чего я везучая, правда?

– Да, везучая, – повторила Ханна, подозревая, что это везение что-нибудь да значит; кажется, в Лейк-Иден провернули грязное дельце.

Если этот Уинтроп действительно такой легконогий красавец, каким его описала мать, Делорес горы свернет, чтобы он остался ее партнером. Ханна хотела было расспросить мать, на какое коварство она пошла, чтобы заполучить Уинтропа, но Делорес все равно бы не ответила. Поэтому Ханна только вздохнула.

– Ладно, мама. Потанцуй сегодня с Уинтропом как следует.

– Ах, дорогая, сегодня у нас танго. Вот почему мне нужно время, чтобы переодеться. Я купила роскошное платье с разрезами с двух сторон. Сегодня все женщины будут мне завидовать.

– Ммм, – промычала в ответ Ханна, чтобы не ляпнуть самое ехидное замечание, на какое была способна. Повесив трубку, она поняла, что у нее есть ответ на вопрос Андреа. У их матери появился мужчина – по крайней мере, партнер по танцам. Когда она вошла в зал, чтобы помочь Лайзе, перед глазами у нее все еще стояла яркая картинка: Делорес отплясывает страстное танго, а в зубах у нее зажата роза.

Кукурузное печенье

Заранее разогрейте духовку до 185 °C,

противень в среднем положении

2 чашки сахара

1 чашка масла (1/2 фунта)

1 яйцо

1 банка (15 унций) тыквенного пюре

1 чашка рубленых грецких орехов

1 чашка светлого изюма

1 чайная ложка корицы

1/2 чайной ложки кардамона

1 чайная ложка соли

2 чайные ложки ванили

2 чайные ложки соды

4 чашки муки (не просеивать)

упаковка кукурузных конфет

Растопите масло. Добавьте сахар и перемешайте. Охладите смесь до комнатной температуры и добавьте яйцо. Добавьте все остальные ингредиенты, кроме муки, каждый раз тщательно размешивая. Добавьте муку по чашке и как следует вымесите. Дайте тесту «отдохнуть» 5 минут.

Выложите ложкой на смазанную жиром бумагу для выпекания 12 печений на стандартный лист. (Если тесто слишком липкое, поставьте его на пару минут в холодильник, чтобы оно стало плотнее.) Приплюсните каждое печенье смазанной жиром лопаткой. Выпекайте при температуре 185 °C 8—10 минут.

Когда печенье будет готово, достаньте его из духовки и, не снимая с противня, украсьте сверху каждое конфетой. Сделайте это сразу же, как только вынете печенье из духовки, чтобы конфеты немного подтаяли и крепко держались, когда печенье остынет[3]3
  Если вы не успели украсить печенье конфетами, пока оно горячее, не огорчайтесь, еще не все потеряно. Вы можете сделать это и потом, с помощью капель глазури из сахарной пудры (сахарная пудра и чуть-чуть молока) в качестве «клея». – Прим. автора.


[Закрыть].

Оставьте печенье охлаждаться на противне на пару минут, а затем переложите на блюдо, чтобы оно окончательно остыло.

Количество: 6–7 дюжин, в зависимости от размеров печенья.

Подружкам Трейси это печенье очень понравилось, и они все предложили мне помочь его украшать на следующий год.

Глава 23

– Не может быть! – потрясенно вскрикнула Андреа. Ханна повесила костюм Трейси в шкаф и вернулась в комнату.

– Может. Если не ошибаюсь, она назвала его «самый непостижимый и восхитительный». Она даже сравнила его с Кларком Гейблом. Может, я чего-то не понимаю, но голос у нее был такой, словно мистер Уинтроп ее полностью очаровал.

– Очаровал? То есть… она влюбилась?

– Не знаю, влюбилась или нет, но она им явно заинтересовалась.

Андреа драматически вздохнула.

– Этого только еще не хватало! Честное слово, Ханна, я в жизни еще не чувствовала себя такой беспомощной. Пока я здесь толстею, как бегемот, на этом диване, чтоб он провалился, моя мать разъезжает по городу в компании жиголо!

– Что такое жиголо, мамочка? – раздался голос Трейси. Она вошла в комнату при последнем восклицании Андреа.

– Трейси! Я не знала, что ты здесь. Кхм… – Андреа повернулась к Ханне с выражением отчаяния на лице. – Это тебе объяснит тетя Ханна.

– Так итальянцы называют мужчин, которые здорово умеют общаться с другими людьми. Особенно с женщинами.

– А-а-а, – протянула Трейси с таким видом, что ее, мол, не проведешь этими детскими объяснениями. – Это вы, наверное, про Уинтропа.

– Ты видела Уинтропа? – почти хором спросили Андреа и Ханна.

– Нет, но он звонил, когда я в прошлый раз была у бабули. Он что-то такое сказал, и бабуля вся покраснела и захихикала.

– Мама хихикала, – повторила Ханна и выразительно посмотрела на сестру, а затем опять повернулась к Трейси: – А ты случайно не знаешь фамилию Уинтропа?

– Харрингтон. Я знаю, как это пишется.

– Вот здорово, милая. Напиши, – сказала Андреа, глядя на Ханну, которая уже рылась в сумке в поисках блокнота.

Ханна записала имя, а потом задала вопрос, который напрашивался сам:

– А откуда ты знаешь, как это имя пишется?

– А в цветах была открытка, а на ней имя.

– В каких цветах? – хором спросили Ханна и Андреа.

– Которые получила бабуля. Вы что, сердитесь? Я знаю, что подсматривать нехорошо.

Ханна посмотрела на сестру, которая делала отчаянные попытки придать лицу суровое выражение.

– Сейчас мама не сердится, но вообще-то читать такое и правда нехорошо. Когда мужчина посылает женщине цветы, это значит, что открытка предназначена только ей.

– Да знаю я, – вздохнула Трейси. – Просто я должна была узнать, не охотится ли Уинтроп за бабулиными деньгами.

– С чего ты решила, что Уинтропу нужны ее деньги? – потрясенно спросила Андреа.

– Я видела такое по телевизору, мамочка.

– Ты думаешь, что Уинтроп жулик? – спросила Ханна.

– Не знаю. Я просто прочитала открытку, и все. Но ведь мне нельзя вам рассказывать, что в ней было, чтобы не делать плохих поступков.

– Как это нельзя! – выпалила Андреа. – То есть, я хочу сказать, если вдруг окажется, что Уинтроп жулик, тетя Ханна и я должны все знать, чтобы суметь защитить бабушку.

Трейси смутилась.

– Значит, подглядывать не всегда нехорошо?

– Не всегда, – сказала Андреа, глядя на Ханну. – Тетя Ханна тебе про это объяснит.

Ханна мысленно чертыхнулась. Нужно быть до конца честной. Придется сказать Трейси, что поступки, которые считаются нехорошими, превращаются в хорошие, если ее мамочка и тетя Ханна хотят что-нибудь узнать.

– Да, не всегда. Может, это и неправильно, но так случается. Это очень сложно, так что я не могу тебе сейчас всего объяснить.

– Я пойму, когда вырасту?

– Именно.

– Ладно, – сказала Трейси. – Там вначале были два слова, которых я не знаю.

– Да? – удивилась Ханна. Трейси научилась читать в прошлом году и могла прочесть любое слово.

– Похоже на «moon» и «cherries»[4]4
  Луна, вишни (англ.).


[Закрыть], которые неправильно написали.

– Mon Cherie! – простонала Андреа, переглядываясь с Ханной. Затем они снова повернулись к Трейси. – Это так обращаются по-французски к знакомому человеку. А дальше там тоже было по-французски?

– Нет, дальше я могла прочесть. Там было написано: «Мои объятия без тебя пусты».

– Ах, елки-палки, – пробормотала Ханна, стараясь не хмуриться. – Наверное, бабуля этому поверила?

Трейси пожала плечами:

– У нее было такое смешное лицо, когда она читала эту открытку, как будто сейчас заплачет.

– О-о-о! – простонала Андреа. – А в открытке было еще что-нибудь, дорогая?

– Только имя, Уинтроп Харрингтон. А потом цифра одиннадцать.

– Одиннадцать? – озадаченно спросила Андреа. – И что это значит?

Ханна тоже задумалась на минуту и рассмеялась.

– Кажется, я знаю. Что будет, если к цифре одиннадцать пририсовать черточки сверху и снизу?

– Там так и было! Как ты догадалась, тетя Ханна?

– Это римская цифра, которая означает «два». Значит, его отца тоже звали Уинтроп Харрингтон.

– А зачем он хотел рассказать про это бабуле?

– Точно не знаю, – сказала Ханна, обменявшись с Андреа многозначительным взглядом. Родословная Уинтропа Харрингтона должна была сразить Делорес наповал, особенно если к ней добавить полуразрушенное от древности родовое поместье эпохи Регентства и титул.

– Бабушка случайно не называла какой-нибудь титул, когда обращалась к нему?

– Титул? Как титульный лист в книге?

Ханна покачала головой:

– Нет, мама говорит про слова «граф», или «виконт», или «герцог».

– Н-нет… – Трейси наморщила лоб. – Но она сказала плохое слово.

– Что?

– Бабуля сказала плохое слово. Прямо при мне.

Ханна была потрясена до глубины души. Делорес предпочла бы скорее пройтись по раскаленным углям, чем выругаться при внучке.

– Трейси, что она сказала?

Трейси замялась.

– Мама не будет тебя ругать, если ты скажешь, – сказала Ханна, улыбнувшись Трейси. Девочка явно нервничала. – Трейси, мы вовсе не стараемся тебя подловить. Нам правда нужно знать, что она сказала.

Трейси еще помялась.

– Ну ладно. Бабуля сказала, что он… ну… «пёр».

– Какой кошмар! – простонала Ханна, но, заметив панику на лице Трейси, взяла ее за руку. – Нет-нет, Трейси, это я не про тебя. Наверное, не «пёр», а «пэр». Это не ругательство. В Великобритании так называют людей, у которых есть титулы.

– А, – облегченно выдохнула Трейси. – Я поняла, тетя Ханна. Это как когда Энн Вьюн знакомится с пэром Сизоноусом.

– Э-э-э… – Ханна в недоумении пожала плечами и повернулась к Андреа.

– Правильно, дорогая, – сказала Андреа, глядя на Ханну. – Это в книжке, которую она читает. Кстати, Трейси, поторопись, если хочешь успеть дочитать до конца. Папочка обещал вернуть ее сегодня в библиотеку, чтобы взять тебе новые книжки.

Трейси помчалась в свою комнату, а Ханна и Андреа некоторое время молча смотрели друг на друга. Первой заговорила Ханна:

– Итак: Уинтроп англичанин, у него есть титул, он танцует как бог и похож, по ее мнению, на Кларка Гейбла. Посмотрим правде в лицо, Андреа. Если мы не сможем услать его в экспедицию на Северный полюс, мать будет для нас потеряна.

– Нет, Майк, я еще не успела поужинать, – сказала Ханна, придерживая левой рукой телефонную трубку. Правой она бросала в кипящую воду куски говяжьей печени. – Я готовлю ужин для Мойше.

В подтверждение ее слов Мойше потерся об ее левую ногу и мяукнул. Ханна посмотрела на него и передала ему слова Майка:

– Поверь, Мойше, лучше тебе этого не пробовать. Иначе потом все жизнь не притронешься к еде.

Свободной рукой Ханна выудила при помощи шумовки кусок печенки и даже застонала от отвращения. Мойше и Майк живо откликнулись на ее стон. Мойше стал энергичнее тереться об ногу, выражая этим свое кошачье восхищение ее поступком, а Майк спросил, что случилось.

– Ничего особенного, если ты кот, – ответила Ханна. – Я буду готова через двадцать минут. Позвони мне, когда подъедешь к воротам, и я выйду тебе навстречу.

Положив трубку, Ханна вернулась к печени. Цвет ее был серый, с каким-то трупным оттенком, и пахла она как… как вареная печень. Этот запах был вовсе не из числа ее любимых ароматов, и она с радостью согласилась встретить Майка на улице.

– Потерпи еще немного, Мойше, – сказала Ханна, доставая сковородку и ставя ее на плиту. Она включила конфорку, отмерила столько растительного масла, сколько Мойше полагалось по рецепту, и вывалила на сковороду печень и заранее приготовленный рис. Потом взбила в кухонном комбайне яйцо вместе со скорлупой. Она взбивала его столько, сколько могла выносить хруст крошащейся под лезвиями скорлупы, а потом вылила на сковороду.

– Красота, – вздохнула она, перемешивая все до тех пор, пока на сковороде не образовалась омерзительная однородная масса. Немного специй могли бы поправить дело, но, наведя справки, Ханна выяснила, что Лайза была права. Специй Мойше не полагалось. Ханна выскребла содержимое сковородки в кошачью миску, посадила Мойше рядом и сказала с натужной улыбкой:

– Bon appetit.

Мойше понюхал содержимое миски, и несколько бесконечно долгих минут Ханна с тревогой ждала, что он откажется есть ее кулинарный шедевр. Но он с урчанием вгрызся в первый кусок.

– Тебе нравится? – спросила Ханна, чувствуя себя студенткой Американского кулинарного института, которую похвалил главный шеф-повар.

Мойше на нее даже не взглянул. Он поглощал кусок за куском. Кот, который в течение последних нескольких дней воротил нос от миски с едой, теперь уписывал за обе щеки, чуть ли не вылизывая саму миску.

– Господи, благодарю тебя! – пробормотала Ханна. В конце концов, она теперь знает, чем кормить Мойше, и уверена, что эта еда будет ему на пользу. Оставив кота наслаждаться вкусным ужином, Ханна собрала посуду, поставила в посудомойку, открыла все окна, чтобы проветрить кухню, и побрызгала освежителем воздуха. Освежитель подарила ей Делорес после того, как в прошлый раз побывала у нее в гостях. Потом Ханна взглянула на часы и помчалась в спальню, чтобы переодеться для ужина с Майком.

– Нигде не умеют обжарить лук колечками так, как это делают здесь, – заявил Майк и взял еще одно толстое, хрустящее, обжаренное до золотистого цвета кольцо лука из корзинки в центре стола.

– Это точно, – согласилась Ханна, доедая свою порцию. – Может, закажем еще порцию на двоих?

– Почему бы и нет? У меня весь вечер свободен. Вчера мы с Биллом работали до полуночи, а позавчера – до одиннадцати вечера. Кажется, нам надо немного отдохнуть от расследования, чтобы проветрить мозги.

Ханна подождала, пока Майк подзовет официантку и закажет ей еще одну порцию обжаренных луковых колец. И задала вопрос, вертевшийся у нее на языке с тех пор, как Майк упомянул про расследование.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– И да, и нет.

– То есть?

– То есть у нас есть подозреваемые, но ни один из них, как мне кажется, убийства не совершал. Билл тоже так думает, а у него нюх на такие вещи.

Прежний опыт подсказывал Ханне, что Майк ничего ей не расскажет, если она его не спросит. И даже в этом случае он может умолчать о важном.

– И кого вы подозреваете?

– Так-так, – широко улыбнулся Майк. – Сначала ты мне расскажи.

Ханна как могла постаралась изобразить невинность.

– Я? С чего ты взял, что я кого-то подозреваю? Ты мне сам велел прекратить расследование, не помнишь?

– Ну да. Ладно, я спрошу по-другому. Кого ты подозревала до того, как перестала заниматься расследованием?

Ханна вздохнула. От Майка она ничего не добьется, если только на него не поднажмет. А чтобы поднажать, нужно сначала дать ему какую-нибудь затравку.

– Нетти Грант.

– Что?

– Ты спрашивал меня, кого я подозревала. Я подозревала Нетти Грант, но потом отказалась от подозрений.

– Отказалась?

По его тону Ханна поняла, что в голове у Майка заработал невидимый диктофон. Так уж устроены головы всех хороших полицейских. Теперь он запомнит каждое ее слово, каким бы невероятным оно ни казалось.

– Давай, – сказал Майк, наклонившись вперед и не отрываясь глядя на нее. – Ты у меня в долгу.

– За что?

– За ужин. Почему ты подозревала Нетти Грант?

Ханна вздохнула. Ладно, это она ему расскажет.

– Потому что она собиралась разводиться с шерифом, а он спорил с ней из-за квартиры. Убийство шерифа делало ее вдовой и наследницей всей собственности.

– Звучит логично, – сказал Майк. – Но откуда ты узнала про развод?

– Нетти сама мне сказала. Но она также сказала, что не убивала своего мужа, и я ей поверила.

Майк слегка нахмурился.

– Я тоже не верю, что она убила мужа, но раз у нее нет алиби…

– Еще как есть, – перебила его Ханна, широко улыбаясь. – Лайза проверила его для меня.

– Что? Как ей это удалось?

– Расскажу, только когда ты сообщишь мне что-нибудь, чего я не знаю.

Глаза Майка сузились. Ханна представила, как сурово он, наверное, смотрит на подозреваемого, которого только что привели на допрос. Слава богу, этот взгляд на нее мало действовал. Она ответила на него самым упрямым своим взглядом, и несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза, не произнося ни звука; каждый был полон решимости одержать верх. Напряжение росло и росло, и Ханна поняла, что не выдерживает.

– Кто-то из соседей видел, как Нетти шила у себя в мастерской, – сказала она.

– Доктор Найт обнаружил на мусорном баке следы еще чьей-то крови, – тут же откликнулся Майк.

– Наверное, убийца поранился, когда запихивал шерифа внутрь, – сказала Ханна. Но Майк возразил:

– Я опросил соседей, никого из них не было дома.

Майк и Ханна посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Ты первый, – сказала Ханна.

– Нет, ты первая, – ответил Майк.

Ханна вздохнула. Спешить им некуда. Ей очень нужно узнать все про кровь на мусорном баке, и самый быстрый способ – рассказать Майку про алиби Нетти.

– Ричи Машлер сказал родителям, что пойдет гулять с друзьями, а сам пригласил к себе домой свою подружку – посмотреть кино.

– Ты это точно знаешь?

– Так Лайзе сказала мать этой девушки.

– Ладно, Нетти можно вычеркнуть из списка. Я рад, что ты сняла с нее подозрение, Ханна.

– Я тоже. Нетти мне нравится. Ну а теперь что там за кровь на крышке контейнера?

– У крышки был острый край, о который убийца мог порезаться. Если эта кровь совпадет с кровью на рубашке шерифа, парень будет у нас в кармане.

– Ты отправил ее на ДНК-анализ?

– Конечно. Это займет пару недель.

– А когда придут результаты, у тебя будет улика, чтобы обвинить убийцу.

– Совершенно верно. Но сначала нам нужно его поймать.

Ханна слегка нахмурилась.

– А ДНК-анализ поможет?

– Вряд ли. Хотя мы, конечно, проверим по базе данных.

– Но почему ты считаешь, что результаты ни с чем не совпадут? – спросила Ханна, уловив сомнение в голосе Майка.

– Не думаю, что нам так повезет. На профессиональное заказное убийство это не похоже, но и на случайность тоже. Кто-то, знавший шерифа, ненавидел или боялся настолько, что встретился с ним лицом к лицу и убил.

– То есть… думаешь, это кто-то из местных?

– Это моя догадка. В идеальном мире не нужно было бы гадать. Я бы просто проверил всех в стране на соответствие ДНК.

– В идеальном мире убийств вообще бы не было и ты бы оказался без работы.

– Верно, – улыбнулся Майк. – Вот за что я тебя так люблю, Ханна. В твоих размышлениях всегда есть перспектива.

Ханна глубоко вздохнула и сжала губы. Она боялась уточнять: «любит» в смысле «она-ему-нравится-как-знакомая» или в том смысле, что он ее любит.

Кажется, Майка не смутило ее молчание, потому что он нагнулся к Ханне и сжал ее руку в своих теплых ладонях.

– Хочешь съесть десерт сейчас? Или, может, возьмем его с собой и съедим у тебя?

Сердце в груди у Ханны исполнило разухабистую чечетку. Ведь Майк говорил, что весь вечер у него свободен – и вот он хочет завершить его дома у Ханны. Может, он готовится сделать ей предложение?

– Так что, Ханна? – улыбнулся ей Майк.

Губы Ханны улыбнулись в ответ. Хорошо, что она сейчас сидит. Ноги ослабли, она прямо чувствовала, как коленки стучат друг об друга.

– Давай возьмем с собой яблочный пирог, – сказала она.

И пока он заказывал десерт и расплачивался, она скрестила под столом пальцы, надеясь, что подаренный матерью освежитель воздуха сделал свое дело.