Текст книги "Убийство в сливочной глазури"

Автор книги: Джоанна Флюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Клюковки

Разогрейте духовку до 175 °C,

противень в среднем положении

2 чашки растопленного масла

2 чашки сахарного песка

2 чашки коричневого сахара

1 чайная ложка пекарского порошка

1 чайная ложка соды

1 чайная ложка соли

4 взбитых яйца

2 чайные ложки ванили

1/2 чайной ложки корицы

1/2 чайной ложки мускатного ореха

4 чашки муки

3 чашки сушеной клюквы в сахаре[1]1
  Если у вас нет клюквы, ее можно заменить любыми измельченными сухофруктами, например, финиками, курагой, персиками и т. п. – Прим. автора.


[Закрыть]

3 чашки овсяных хлопьев (или овсяной муки)

Разогрейте духовку до 175 °C. Растопите масло в большой миске для микроволновой печи. Добавьте оба вида сахара и немного охладите. Добавьте яйца, пекарский порошок, соду, соль и ваниль. Затем добавьте муку и перемешайте. После этого добавьте клюкву и овсяные хлопья и как следует вымесите тесто. Оно должно получиться довольно плотным.

С помощью чайной ложки выложите на смазанную жиром бумагу для выпекания, примерно 12 штук на один лист.

Выпекайте при температуре 175 °C в течение 12–15 минут. Остудите, не снимая с бумаги, в течение 2 минут. Затем выложите печенье на блюдо, чтобы оно окончательно остыло.

Количество: 10–12 дюжин, в зависимости от размера печенья.

Это печенье можно хранить в холодильнике, завернутым в фольгу.

Глава 3

Когда в школьном коридоре раздались шаги, Ханна как раз закончила охлаждать кексы. Кто-то шел к ее кабинету. Может, Майк явился пораньше?

– Нюх меня обманывает или здесь действительно пахнет шоколадом?

Ханна узнала голос и вздохнула. Затем изобразила на лице дружелюбную улыбку и обернулась. Самой ей шериф Грант никогда особо не нравился, но он был хорошим клиентом «Корзины печенья». Кроме того, было бы глупо ссориться с начальником Билла и Майка.

– У вас превосходный нюх. Я решила опробовать один из рецептов «Кулинарной книги Лейк-Иден».

– Изумительный запах. – Шериф Грант подошел поближе и почти лег животом на стол, стараясь рассмотреть кексы.

– Хотите попробовать? – предложила Ханна. – Думаю, они достаточно охладились.

– Отличная мысль! Я с самого обеда ничего не ел, а мне придется здесь торчать, пока не появится Кингстон. Надо передать ему кое-какие бумаги.

Ханна завернула четыре кекса. Она знала, что Майк ведет занятия по самообороне в соседнем классе.

– Если хотите, можете оставить бумаги мне. Я их обязательно ему передам.

– Нет-нет, не стоит. Я подожду на стоянке и перехвачу его, когда он приедет. – Шериф расплылся в улыбке, когда Ханна протянула ему сверток. – Спасибо, Ханна. Это очень мило с вашей стороны.

– Вовсе нет, – улыбнулась она.

– То есть?

– Эти кексы – пробные, я сама не знаю, какие они на вкус.

– Хотите, я пришлю вам свои впечатления в письменной форме?

– Было бы здорово, – с улыбкой сказала Ханна. – Вы настоящий храбрец, шериф Грант.

– Это почему?

– А вдруг они отравлены? В конце концов, муж моей сестры – ваш соперник на выборах.

Когда ученицы собрались, Ханна разделила их на пять групп – в кабинете домоводства средней школы Джордан стояло пять плит, так что получалось по одной на каждую группу. Затем она предоставила им опробовать рецепты на практике. Первой группе достался рецепт, который она недавно изобрела, вторая группа пекла пирог, в третьей полным ходом шло приготовление кобблера, четвертая занималась выпечкой хлебцев к чаю, а в пятой колдовали над кофейным тортом.

– В чем дело, Ханна? – Беатрис подбежала, едва Ханна поманила ее к себе.

– Перед занятием я испекла несколько кексов по рецепту твоей свекрови. Попробуй и скажи, что ты об этом думаешь.

Беатрис взяла кекс с тарелки, задумчиво пожевала и покачала головой:

– Извини, Ханна. Он не такой.

– Знаю. Я не стала ничего добавлять вместо особого ингредиента. Просто подумала: а вдруг ты сможешь определить, чего не хватает?

Беатрис откусила еще кусочек и медленно прожевала. Затем снова покачала головой:

– Не могу сказать. Но ясно, что чего-то не хватает. Очень вкусно, но у тех кексов, что пекла мамаша Кёстер, было изумительное послевкусие, и они не были такие сухие. Зато глазурь из помадки у тебя точь-в-точь такая же.

– Спасибо, Беатрис. Ты мне кое в чем помогла.

– Да? Но я просто сказала, что они не такие.

– Ты дала мне подсказку. Если эти кексы слишком сухие, то неизвестный нам ингредиент должен быть чем-то таким, что делает их сочнее. Теперь остается выяснить, что же это за ингредиент.

– Я рада, что помогла. А что может сделать кекс сочнее, не считая воды или молока?

– Очень многое. Можно добавить в тесто фруктовое пюре, или больше яиц, или масла, или какой-нибудь жидкий ингредиент. Или выпекать их при меньшей температуре, или не так долго.

– Но ведь проще не стало, – удивилась Беатрис.

– Да, проще не стало. Но теперь у нас больше информации, чем было сегодня днем, и я собираюсь набросать несколько вариантов, которые стоит попробовать. Если вспомнишь про эти кексы еще что-нибудь – сразу беги ко мне.

В классе, который был рассчитан максимум на тридцать человек, у каждой из пяти плит толпилось по семь учениц Ханны. Из-за того, что все эти дамы привыкли готовить в кухнях, где вечно толкутся члены семьи, в классе даже сохранялось подобие порядка. Каждой группе Ханна дала по семь заданий, которые следовало выполнить перед тем, как начинать готовить само блюдо. Внутри группы задания распределяли по жребию. В каждой группе была староста, отвечавшая за все, и две добытчицы, которые приносили из кладовой все необходимое. Еще одна дама взвешивала и отмеряла нужные количества продуктов, а затем раскладывала их по мискам и чашкам. Другая отвечала за смешивание всех ингредиентов, а оставшиеся двое отвечали за то, чтобы духовка была прогрета до нужной температуры, а формы подготовлены к выпечке. Готовое тесто староста выкладывала в формы и ставила в духовку.

– Ханна! – Эдна Фергюсон, старший повар школы Джордан и староста одной из групп, отчаянно замахала Ханне.

– Что случилось, Эдна?

– С тестом для хлебцев что-то не так! Подойди сюда, помешаешь и сама увидишь.

Ханна поспешно подошла к плите и помешала тесто. Оно было жидким, вроде теста для блинов.

– Видишь?

– Вижу. Вы точно соблюдали рецепт?

– Лично я – да, – сказала Эдна и так энергично закивала головой, что ее седые кудряшки запрыгали.

– И я тоже, – сказала Линда Гредин. – Я все отмерила и видела, как Донна замешивала тесто.

Донна Лемпки тоже кивнула.

– Нам показалось, что муки недостаточно, и Эдна специально еще раз сверилась с рецептом. Там говорится – полторы чашки.

– Сейчас проверим, – Ханна взяла у Эдны рецепт и, наморщив лоб, стала читать. Между количеством жидких и сыпучих ингредиентов было явное несоответствие.

– Может, добавить еще муки? – предложила Эдна. – Из такого теста ничего не испечешь. Я думаю, нужно добавить еще чашку.

– Нет, нужно знать точное количество муки. Это рецепт Хелен Бартел. Давайте позвоним ей и спросим.

– Я позвоню, – сказала Шарлотта Роско.

– Спасибо, Шарлотта, – улыбнулась Ханна секретарю школы. – Сбегай к себе в кабинет, мы подождем.

Шарлотта добыла из кармана мобильный телефон.

– Так быстрее. Кто помнит телефон Хелен?

Пока дамы диктовали номер Шарлотте, Ханна услышала, как ее зовет Гейл Хансен из соседней группы.

– Ханна, подойди на минутку. Посмотри, у нас печенья правильного размера?

Ханна подошла, чтобы посмотреть. В группе Гейл пекли новоизобретенные Клюковки Ханны.

– Как раз то, что требуется, Гейл.

– Отлично! – Гейл поставила печенье в духовку и сделала знак Ирме Йорк, чтобы та включила таймер. – Все же одно место в рецепте меня смущает.

– Какое?

– Ты пишешь, что тесто нужно разделить на шарики размером с грецкий орех. Для некоторых частей штата это будет не комильфо.

– Что-что будет?

– Не комильфо, – Гейл смущенно хихикнула. – Прости, Ханна. Днем я была на собрании Клуба поклонниц эпохи Регентства и до сих пор не могу прийти в себя. Я хотела сказать, что это не пойдет, тебя могут неправильно понять. Держу пари, что те, кто живет в больших городах, решат, что ты имела в виду очищенный орех.

– Да? Мне такое и в голову не приходило. Но ты, наверное, права. Пожалуй, я подредактирую рецепт.

– Я только что говорила с Хелен, – вмешалась Шарлотта. – Она проверила по своей кулинарной книге, там сказано – две с половиной чашки муки. Эдна была права, когда хотела добавить еще чашку.

Ханна одобряюще потрепала Эдну по плечу. Конечно, когда занимаешься выпечкой сорок лет, как Эдна, еще и не такая догадливость разовьется.

Ханна как раз подошла к третьей группе, чтобы проверить, как идут дела с пирогом, когда раздался душераздирающий вопль.

– Что такое? – еле выдавила она, тревожно оглядывая своих учениц – все ли с ними в порядке.

– Не знаю, – пролепетала Эдна. – Может, позвонить в полицию? Я почти уверена, что кричали в соседнем кабинете.

Ханна облегченно рассмеялась.

– Если в соседнем кабинете, то волноваться нечего. У Майка Кингстона сегодня занятие по самообороне. Наверное, он учит, как нужно кричать, если тебя пытаются ограбить.

Едва она это сказала, как из соседнего класса донесся еще один вопль. За ним раздались оглушительные свистки и крики «Достаточно!». Не оставалось сомнений в том, что весь этот гам устроил класс Майка. Отсмеявшись, Ханна и ее ученицы вернулись к своим рецептам.

В шуме, доносившемся из соседнего кабинета, было нелегко сосредоточиться, но класс Ханны браво преодолевал трудности. К девяти вечера, то есть к концу занятия, приготовленные вкусности были поделены так, чтобы каждая ученица могла понемногу принести домой. Они вымыли плиты и решили, какие рецепты возьмут в качестве домашнего задания. Пять минут спустя в классе не осталось никого, кроме Ханны.

Когда Майк постучал в дверь, она наводила порядок в кладовой.

– Привет, Ханна. Ты готова к встрече со стейком?

– Весь день только об этом и мечтала! – Ханна повернулась к нему, и у нее перехватило дыхание.

Откровенно говоря, мечтала она не только о стейке. Высокий, мужественный, симпатичный – неудивительно, что каждая незамужняя женщина (и некоторые замужние тоже) ночи напролет измышляли способы привлечь к себе внимание Майка. Если бы округ Уиннетка решился выпустить благотворительный календарь, то сделать его хитом продаж было бы проще простого: поместить на календарь портрет Майка.

– Ты виделся с шерифом Грантом? Он заходил сюда и сказал, что у него для тебя какие-то бумаги.

– Когда я подъехал, он ждал меня на стоянке, но я сказал, что не стану заниматься раздачей листовок.

– Почему?

– На листовках-то написано: «Гранта в шерифы!»

– Да ты что! – засмеялась Ханна. – А я-то думала, отчего он не захотел оставить их мне? А разве нет какого-нибудь закона, запрещающего раздачу листовок на территории школы?

– Есть, и когда я ему про это напомнил, он решил, что будет просто раздавать их тем, кто въезжает на стоянку.

– Интересно, за кого ты проголосуешь? – решила поддразнить его Ханна. – Неужели за Гранта?

– Разумеется, нет. Я голосую за Билла. Он мой напарник и лучший друг. Ты-то уж должна знать.

– Знаю, – вздохнула Ханна. Иногда Майк воспринимал все слишком всерьез, и сейчас, кажется, был именно такой момент. – Интересно, шериф Грант уже уехал? Я дала ему попробовать свои кексы, и он обещал сказать, понравилось ему или нет.

– Если он уехал, я у него завтра спрошу. – Майк взял куртку Ханны и помог ей одеться. – Пойдем. Я сегодня еще не обедал и голоден как волк.

Ханна уже взялась за свою сумку, как вдруг вспомнила про пакет с мусором.

– Подожди, мне надо мусор выбросить. Заодно проверю, заперта ли задняя дверь.

– Тебе помочь?

– Да нет, я справлюсь. Тут всего один пакет. Ты пока можешь проверить еще раз, все ли плиты выключены.

Ханна взяла пакет с мусором и пошла к черному входу, моргая от слепящего дежурного света – он включался, когда кто-нибудь проходил мимо датчика. Она дошла до мусорного контейнера и открыла крышку. Прежде чем выбросить мусор, она на мгновение заглянула в контейнер и в ужасе замерла.

Несколько секунд Ханна стояла столбом возле контейнера с отвисшей челюстью, все еще держа в руках пакет с мусором. Затем она поставила его в сторону, села прямо на асфальт и сказала себе, что у нее, наверно, галлюцинации и что ничего похожего на человеческую руку на дне контейнера, конечно же, нет.

Внешность обманчива, несколько раз повторила она про себя одну из любимых поговорок бабушки Эльзы, а затем встала, чтобы посмотреть еще раз. Это была самая настоящая рука. И при ней было тело.

Ханна тихонько взвыла, судорожно сглотнув, и в это самое мгновение погас дежурный свет. Без прожектора в несколько мегаватт темнота показалась Ханне настолько невыносимой, что она еле сдержала вопль.

– Есть два выхода, – сказала она себе, – остаться здесь, размышляя над увиденным, и бежать обратно в школу к Майку.

Резко скрипнула дверь черного входа, и от страха Ханна чуть не выскочила из туфель. Потом раздался голос:

– Ханна? Что-нибудь случилось?

Это был голос Майка. Ханна судорожно сглотнула. Кажется, был и третий выход: можно сказать ему, что здесь кое-что произошло, чтобы он со всех ног бежал сюда. Это самое мудрое решение. Вот только бы суметь выговорить хоть словечко.

– Ханна?

– Т-там, – еле выдавила она.

– Что там? У тебя такой странный голос.

Ханна глубоко вздохнула. А затем сказала, отчетливо, как только могла:

– В контейнере труп.

Майк мигом оказался рядом. Он вытащил свой карманный фонарик, посветил им в контейнер и простонал:

– Это шериф Грант.

– Мертвый?

Майк наклонился в контейнер, чтобы пощупать пульс.

– Да.

Ханна сглотнула, пытаясь уместить в голове мысль, что человек, с которым она разговаривала меньше трех часов назад, мертв и лежит в мусорном контейнере.

– Похоже, кто-то ударил его по затылку.

Может, есть другие ранения. У него спереди на форменной одежде большое пятно крови.

Несмотря на дурноту, Ханна посмотрела туда, куда падал свет от фонарика. И впрямь. Что-то темное расплылось на рубашке шерифа. Она откашлялась и с усилием произнесла:

– Это не кровь.

– Не кровь?

Ханна покачала головой.

– Это помадно-сливочная глазурь. Шериф Грант умер, когда ел мой кекс!

Глава 4

Не успела Ханна войти в дом, как зазвонил телефон. Она точно знала, кто это звонит, и прошла в кухню, чтобы взять трубку.

– Привет, мам.

– Привет, мам? Как ты догадалась, что это я?

– А кто еще это может быть? Андреа наверняка позвонила тебе сразу же, как только Билл ей рассказал.

– Ну… в общем, ты права. – Кажется, Делорес смутило, как быстро Ханна раскрыла источник ее сведений. – Просто не могу поверить, что ты обнаружила еще один труп!

– Не надо завидовать, мама. Самый последний я приберегу для тебя. – Ханна взглянула на Мойше. Кот с такой силой терся об ее ногу, что она с трудом удерживала равновесие. Кошачья миска была пуста, а сам он, кажется, был не прочь пренебречь диетой. – Подожди минутку, мама. Я покормлю Мойше, и мы сможем поговорить.

Ханна положила трубку на стол и отправилась в кладовку за кормом. Отперла висячий замок, открыла дверь, насыпала Мойше полную миску новой еды. Кому-то может показаться странным, что кошачью еду приходится прятать под замок. Но как обойтись без надежной защиты от посягательств кота, терявшего совесть всякий раз, когда речь шла о завтраке, обеде или ужине? Мойше преодолевал любые преграды, которые Ханна воздвигала на его пути в кладовку, но справляться с висячим замком пока что не научился. Зато основательно поработал над деревянной дверью. На ней виднелись бесчисленные следы зубов и когтей, и было ясно, что успех этого штурма – лишь вопрос времени.

– Ну вот, мама, я вернулась, – сказала Ханна, взяв телефон и усаживаясь на столе. – Что известно тебе?

– Очень немногое. Билл сказал Андреа только то, что ты нашла в школьном контейнере для мусора труп шерифа Гранта.

– Так все и было.

– Как мне жаль бедняжку Нетти Грант!

– Мне тоже, – сказала Ханна. Когда три года назад в автокатастрофе погиб единственный ребенок Грантов, жена шерифа совсем замкнулась в себе.

– Тяжелое испытание, – продолжила Делорес. – Только-только она оправилась после смерти Джейми, и тут умирает муж! Думаешь, между этим есть какая-то связь?

– Между кем? – спросила Ханна, сбитая с толку вопросом матери.

– Не кем, а чем! Я говорю про смерть Джейми и смерть шерифа Гранта.

– Не понимаю, как они могут быть связаны, мама.

– А ты подумай головой, Ханна. Мы знаем, что Нетти едва не умерла от горя, когда погиб Джейми, и что ей понадобился почти целый год, чтобы прийти в себя. Наверняка для шерифа Гранта это был тоже сильный удар. Я не удивлюсь, если выяснится, что горе совершенно сломило его и он понял, что просто не в силах больше терпеть.

– Ты хочешь сказать… самоубийство?

– Конечно, самоубийство. Ты тоже так считаешь?

– Нет.

– Но почему? Для меня все очевидно.

Ханна тяжело вздохнула. Ей не хотелось сообщать матери неаппетитные подробности, но нельзя допустить, чтобы Делорес носилась по городу со своей версией о самоубийстве.

– Мама, это не самоубийство.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что вряд ли шериф Грант съел мой кекс, потом проломил себе череп, добрался до мусорного бака и залез внутрь, чтобы умереть. Я допускаю, что мои кексы далеки от совершенства, но не настолько плохи!

– Ханна, сейчас не время шутить!

– Это уж точно, – сказала Ханна и замолчала. Ее мать – сообразительная женщина. Пусть не сразу, но Делорес всегда ухватывает суть.

– Подожди-ка! – голос Делорес даже задрожал от возбуждения. – Ты говоришь, что шериф умер от удара в затылок.

– Верно.

– Но ведь это невозможно, если только… – Делорес надолго задумалась. – Его убили! Что же ты мне сразу не сказала?!

– Ты не спрашивала.

– Да, но сейчас-то я спросила. Если бы ты была хорошей дочерью, ты бы мне все сказала еще до того, как я спросила! Сядь, если ты еще этого не сделала, и расскажи все, что произошло. И не смей ничего пропускать!

Десять минут спустя Ханна повесила трубку. У нее затекла шея: она прижимала трубку плечом к уху, рассказывая и одновременно пытаясь отыскать что-нибудь съедобное. Зато поиски в холодильнике и буфете не были напрасны, хотя найденное не сравнится с так и не съеденным стейком. Ханна открыла банку тунца, смешала его с майонезом и намазала все это на кусок черного хлеба. Другой кусок она смазала сливочным сыром, размягчив его в микроволновке, и положила сверху тонкие кольца сладкого лука, который Лайза выращивала в своем парнике. Как только половинки сэндвича были соединены, а сам он разрезан напополам, Ханна налила бокал напитка, который называла «Шато в розлив», – белое вино из бочки, оно продавалось в «Выгодной покупке».

– У тебя есть собственные вкусности, – сказала Ханна, сверху вниз глядя на Мойше. Он снова терся об ноги, наваливаясь на них всеми своими двадцатью тремя фунтами.

Мойше мяукнул, и Ханна поняла, что, с его точки зрения, она несет чепуху. Кого она пытается обмануть? Самая дорогая в мире кошачья еда не может сравниться ни с одним из ее сэндвичей с тунцом.

Как Мойше ни старался свалить ее с ног, Ханне все же удалось усесться в кресло, включить телевизор и откусить кусочек сэндвича. Ну и вкуснотища! Сладкий лук Лайзы просто чудо. Надо будет не забыть сказать ей об этом завтра утром. Но сейчас ей предстояло расправиться с целым сэндвичем, и Ханна самозабвенно этим занялась.

Когда сэндвич был съеден (Мойше утешился несколькими кусочками тунца, которые Ханна для него отложила), она удобно устроилась с бокалом вина перед телевизором.

По кабельному ничего интересного не было. Ханна переключала каналы, пытаясь понять, какое удовольствие находят люди в сидении перед телевизором. Лишь одна программа показалась ей интересной: там рассказывали о кексах с изюмом и о том, как они эволюционировали на протяжении человеческой истории.

Ханна по-настоящему увлеклась передачей. Показывали очень красивые в разрезе кексы. Цедра и изюм мерцали, как драгоценные камни при свечах. Она всегда думала, что в идеальном мире кексы должны быть настолько же вкусны, насколько они красивы. Увы! К несчастью, это было не так. Единственный кекс с цукатами, который ей нравился, готовился по ее собственному рецепту. Она придумала его для своего отца, и в нем не было ни единого цуката. Он назывался Папин Шоколадный Кекс, и этот рецепт она собиралась включить в «Кулинарную книгу Лейк-Иден».

Программа уже подходила к концу, когда краем глаза она заметила бело-рыжую тушу. Мойше зачем-то торопился в ванную. Странно, ведь он только что оттуда вышел! Ханна была почти уверена, что этот путь кот проделывает уже не в первый раз.

– Мойше, с тобой все в порядке? – спросила она, вставая. Мойше ходил в ванную, лишь когда ему нужно было в туалет. Если от этой новой еды у него расстроился живот, она завтра же утром позвонит ветеринару.

Когда Ханна вошла в ванную, Мойше сидел на полу около ящика с песком. Но вместо того чтобы залезть в него, чего ожидала Ханна, он перевесился через край, уронил туда что-то и зарыл лапой.

– Странно, – пробормотала Ханна, глядя, как ее кот направился обратно в кухню. Несколько месяцев назад он похоронил в ящике то, что осталось от мышки. Может, он поймал еще кого-нибудь и теперь устраивает ему похороны по-кошачьи? Она взяла совок и раскопала свежую могилку. Нет, это была не мышка, не сверчок и даже не моль. Это был кусок его нового корма для взрослых кошек. Охваченная внезапным подозрением, она продолжила раскопки и обнаружила еще несколько кусков. Выбор места захоронения наглядно выражал мнение кота о вкусовых качествах его ужина.

– Ладно, – вздохнула Ханна, смирившись с неизбежным. Ничто не дается легко.

Войдя в кухню, Ханна посмотрела на Мойше. Он сидел возле миски и пристально следил за каждым ее движением. Когда она направилась к кладовой, где хранился его прежний сухой корм для котят, желтые глаза Мойше загорелись. Ханна вернулась с пакетом и увидела светящееся в них нетерпение.

– Твоя взяла, Мойше, – сказала Ханна, освободив миску и насыпав в нее прежний корм. Она знала, что проигрывает войну человеческого и кошачьего разумов, но у нее вовсе не было желания всю ночь слушать голодные вопли.

На следующий день в «Корзине печенья» было полно народа. Складывалось впечатление, что об убийстве шерифа Гранта слышал весь город до последнего человека, и Ханна подозревала, что по меньшей мере половина жителей узнала эту новость от ее матери.

– Разумеется, нет, – ответила Ханна на вопрос Берти Штрауб и налила ей еще кофе. Это был все тот же вопрос, на который она отвечала целое утро. Каждый, кто заходил за печеньем и кофе, хотел знать, будет ли она заниматься расследованием.

– Но разве ты не хочешь помочь? – спросила Берти и улыбнулась вошедшей Андреа.

– Я буду помогать изо всех сил, но лишь как обыкновенная жительница города.

– А что, если они попросят тебя помочь? Что ты тогда сделаешь?

– Не попросят. – Ханна подвинулась, освобождая место для Андреа, пока та, переваливаясь, ковыляла к стойке. – Убили полицейского, поэтому полиция сама захочет расследовать это дело. Я и не подумаю вмешиваться, и я тут ни при чем.

– Ну уж нет, вмешаешься как миленькая, – прошипела ей на ухо Андреа так, чтобы услышала одна Ханна. Губы Андреа были абсолютно неподвижны и даже растянуты в улыбку. Ханна онемела от изумления. Она не знала, что у Андреа есть дар чревовещателя.

– Кухня, – сказала Андреа, продолжая улыбаться. – Нужно поговорить.

Ханна сделала Лайзе знак, чтобы та заняла ее место за стойкой, и провела Андреа через вращающуюся дверь в кухню. Ее сестра уселась на стул, а Ханна заняла место рядом.

– В чем дело? Ты какая-то дерганая.

Андреа побледнела.

– Думаешь, кто-нибудь заметил?

– Ты имеешь в виду – в зале? – Ханна махнула в направлении кафе.

– Да.

– Никто, кроме меня. А я заметила только потому, что очень хорошо тебя знаю. Что случилось?

– Катастрофа, ужас, кошмар! Мой мир летит кувырком, и я не могу его остановить!

Ханна решила не напоминать Андреа, что мир и так летит кувырком, это его обычное занятие, и все они еще здесь только благодаря гравитации.

– Может, выпьешь апельсинового сока? Ты бледная.

– Кофе, – поправила ее Андреа. – Я еще не пила утром кофе. Так расстроилась, что не могла его приготовить.

Наливая Андреа чашку из кухонного кофейника, Ханна гадала о том, как можно расстроиться до такой степени, чтобы не суметь сварить себе кофе. В случае с Андреа это тем более удивительно, потому что та готовила кофе очень просто: бросив ложку растворимого порошка в кружку, наполняла ее водой и ставила в микроволновку.

– Спасибо, Ханна. – Андреа взяла кружку обеими руками, сделала большой глоток и благодарно вздохнула. – Прекрасно! Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее.

– Ну вот и хорошо. А почему сначала нервничала? И как понимать то, что ты сказала там?

– Что я такого сказала?

– Я говорила Берти, что не собираюсь вмешиваться в расследование убийства шерифа Гранта, а ты сказала, что я вмешаюсь. И при этом не шевелила губами.

– Ах вот что. Я этому еще в седьмом классе научилась. Мистер Беккер снижал оценки, если замечал, что мы болтаем на уроке. Так что мы научились болтать, не разжимая губ. Он нас так и не поймал, и мы проболтали весь год.

– Да я не об этом! А о том, что, по твоим словам, я должна вмешаться в расследование.

– Да. Тебе придется, Ханна. Ты нужна Биллу.

– Ты в этом уверена?

– Абсолютно.

Ханна внимательно посмотрела на Андреа.

– То есть это Билл тебе сказал, чтобы ты попросила меня расследовать убийство?

– Не совсем.

– Что значит «не совсем»?

– Это все из-за Майка. – Андреа отпила еще кофе, и ее глаза засверкали огнем. – Настоящий мерзавец! Мне просто не верится, что я приглашала его к себе домой, кормила бутербродами и все такое, а теперь он повел себя как медведь в курятнике!

– Лиса, – машинально поправила Ханна.

– Что?

– Лиса в курятнике, а не медведь. Что же Майк сделал?

– Он предал наше доверие, вот что он сделал! Если ты хоть раз с ним заговоришь, я… я от тебя отрекусь!

Андреа использовала эту угрозу, только когда была расстроена, и Ханна решила не напоминать ей, что сестра не может отречься от сестры. Если ее предчувствия верны, похоже, сестра собиралась закатить полноценный скандал. Щеки Андреа раскраснелись, глаза метали молнии. Ханна не видела ее в такой ярости со времени учебы в колледже, когда кто-то опрокинул виноградный коктейль на ее любимый розовый кашемировый свитер.

– Майк просто… просто негодяй! Он… он… – Андреа умолкла и сложила руки на животе. – Лучше мне не говорить, что я о нем думаю. Я как раз прочитала тут в одной статье, что дети еще до рождения слышат все, что мы говорим, а я не хочу, чтобы маленький Билли услышал, как я злюсь.

– Просто успокойся и скажи, как Майку удалось тебя так взбесить.

– Майк… – Андреа остановилась, набрала побольше воздуха и выпалила: – Майк думает, что это Билл убил шерифа Гранта!