Текст книги "Убийство в сливочной глазури"

Автор книги: Джоанна Флюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Оглядевшись в последний раз, Ханна направилась обратно к лестнице. Кроме встречи с Луэнной, ее ждала куча дел. Входная дверь с грохотом захлопнулась, и Ханна поспешила к своему грузовичку, стараясь не думать о том, что этот звук показался ей звоном похоронного колокола. Личная жизнь (или, вернее, ее отсутствие) понемногу превращалась в проблему, но сейчас не время об этом думать. Норман может подождать. Майк может подождать. Самое главное сейчас – снять с Билла обвинение в убийстве.

Глава 11

Ферма Фергюсонов была огромна. Из дома, расположившегося точно посреди их владений, не было видно ни кусочка ограды. Ханна подъехала к дому, припарковала машину и, ориентируясь по картонным указателям, направилась к сараю для инструментов, где проводили аукцион. Чем ближе она подходила, тем отчетливее доносился голос Чака Ганза, который скороговоркой выкрикивал цифры – казалось, будто он говорит по-иностранному. Чак утверждал, что хороший аукционист должен хорошо запоминать цифры, иметь язык без костей, чтобы выкрикивать их с бешеной скоростью, и обладать храбростью льва, чтобы торчать на виду у целой толпы, не боясь выставить себя дураком.

Судя по всему, торги только набирали обороты. Ханна задержалась в дверях, чтобы послушать. Чак стоял на возвышении в противоположном конце сарая, бурно жестикулируя и не умолкая ни на секунду. Как всегда, он был с головы до ног одет в черное; исключение составлял ярко-желтый галстук, который Чак называл «мой личный кусочек солнца в пасмурный день». Он повторял эти слова перед каждым аукционом. Ничего особенно смешного в этом не было, но все любили Чака и всегда смеялись там, где он ждал смеха.

– Продано за восемьдесят три доллара джентльмену в коричневой охотничьей куртке! – выкрикнул Чак и стукнул молотком. – Заплатите в кассу, когда будете уходить.

Тут Ханна разглядела в толпе Луэнну. Она сидела в центре, а стул рядом с ней пустовал. Несколько человек встали с мест, чтобы размяться, а Чак подкреплял свои силы очередной порцией кофе из термоса. Ханна добралась до центрального прохода между стульями и, натыкаясь на коленки сидящих, протиснулась к свободному месту рядом с Луэнной.

– Привет, Ханна. – Кажется, Луэнна удивилась. – Хочешь что-нибудь купить?

Ханна потерла лодыжку. Парень в ковбойских сапогах с острыми носами решил закинуть ногу на ногу, как раз когда она пролезала мимо.

– Нет, я хочу поговорить с тобой.

– Подожди минуту, – сказала Луэнна, заглядывая в свою программку. – Мне нужно купить кое-что из следующих лотов.

Торги начались, и Луэнна тут же подняла свою табличку с номером. Почти в ту же секунду Чак указал на нее и выкрикнул мелодичную серию цифр. Луэнна еще раз подняла табличку, но в этот раз Чак кивнул ей и отвернулся, чтобы объявить цены, названные другими участниками. Ханна огляделась. Повсюду поднимались таблички с номерами. Похоже, вещь, за которую торговалась Луэнна, интересует многих. Затем цена стала повышаться все медленнее, ажиотаж спал, снова возрос и снова упал. Ханна поняла, что у Луэнны остался всего один противник: седой мужчина в сером костюме. Ханна исподтишка рассмотрела его и уверилась, что никогда раньше его не видела. Может, он был одним из завсегдатаев, Чак ей рассказывал о таких. Эти типы не пропускают ни одного аукциона в надежде купить по дешевке старинные вещи, чтобы потом продать втридорога.

Чак уже говорил «раз-два-три», когда Луэнна снова подняла свою табличку. Со скучающим выражением на лице она повернулась к мужчине в сером костюме и слегка пожала плечами, словно говоря: «Не уверена, что мне нужна эта вещица, но, пожалуй, я ее куплю». Мужчина в сером костюме чуть сморщил лоб, тоже пожал плечами и опустил свою табличку.

– Продано! Красавице в зеленом свитере! – выкрикнул Чак, указывая на Луэнну.

– Отлично! – Луэнна торжествующе улыбнулась. – Твоя мама просто влюбится в эту прялку.

Ханна улыбнулась в ответ. Луэнна была права, Делорес обожала прялки. Но она приехала сюда не для того, чтобы обсуждать антиквариат.

– Луэнна, я должна с тобой поговорить.

– Хорошо, только давай послушаем, что сейчас выставят.

Ханна увидела, что Чак вернулся на свое место на помосте. Он постучал молоточком, чтобы привлечь внимание, и подождал, пока утихнет шум.

– Дамы и господа, лот номер два-шесть-девять. Так сказать, спортивно-охотничий лот. Шесть уток-манков ручной работы, чучело головы лося в отличном состоянии, два шара для боулинга, обруч с палочкой (знавшие лучшие времена) и набор мормышек в специальном ящике.

Луэнна повернулась к Ханне:

– Давай поговорим. Пока они не начнут продавать мебель для спальни, мне здесь делать нечего. Кэрри нужна кровать с пологом, которая принадлежала свекрови миссис Фергюсон, а твоя мама хотела купить платяной шкаф пятидесятых годов для декоратора. Он отделывает спальню в стиле ретро для ее заказчика.

– Не люблю ретро. Это так старомодно.

– Да, но некоторые… – Луэнна заметила улыбку Ханны и замолчала на полуслове. – Понимаю. Ретро. Прощай, молодость. Ты права, Ханна.

– Извини, не могла удержаться, – Ханна вздохнула еще глубже. О таких делах лучше говорить с глазу на глаз, но, поскольку никто не обращал на них внимания, она решила начать.

Луэнна, казалось, почувствовала настроение собеседницы и нахмурилась:

– Ханна, что случилось? Ты чем-то расстроена?

– Да. Мне нужно знать, зачем Нетти Грант купила для Сьюзи к Рождеству стул в виде плюшевого мишки.

От неожиданности Луэнна ахнула и закрыла лицо руками. К несчастью, в одной из них она по-прежнему держала свою табличку, и Чак решил, что она принимает участие в торге. Луэнна и Ханна мрачно слушали, как он пытается соблазнить лотом еще кого-нибудь. На его уговоры никто не поддался, и через несколько минут Чак указал на Луэнну и поздравил ее с победой.

– Прости, Луэнна, – виновато попросила Ханна. Она вовсе не хотела, чтобы из-за нее Луэнна купила ненужную вещь.

– Ничего страшного. Всего на десять долларов дороже начальной цены.

– А какая начальная цена? – спросила Ханна, твердо решив возместить Луэнне ее убытки.

– Сорок долларов. Одна лишь голова лося стоит в три раза дороже, а уток мы сможем продать не меньше чем по десять долларов.

– Значит, я тебя не разорила? – Луэнна качнула головой, и Ханна с облегчением вздохнула. – Ладно, пойдем отсюда, пока я не заставила тебя купить еще что-нибудь.

С бесчисленными извинениями Луэнна и Ханна протиснулись к выходу и направились по дорожке к дому. В доме никого не было, но Ханна уверенно нашла дорогу в кухню.

– У них нет стульев? – спросила она, изумленно оглядевшись.

– Стулья продали вместе со столом, – объяснила Луэнна. Она прислонилась к раковине. – Можешь мне поверить, я ведь их и купила.

– Кхм… Зато кухонные стойки всегда на месте. – Ханна взобралась на одну из них и подождала, когда Луэнна последует ее примеру и сядет по другую сторону раковины.

– Нетти купила стул для Сьюзи, потому что она ее бабушка, – решительно сказала Луэнна, глядя Ханне прямо в глаза. – Джейми Грант был отцом Сьюзи.

– Да ты что!

– Никто не знал, даже моя мама, – Луэнна тяжело вздохнула. – Она до сих пор не знает.

Но раз уж ты все раскрыла, то, думаю, нет смысла и дальше держать это в секрете.

На душе у Ханны заскребли кошки.

– Прости, Луэнна… Я понимаю, это касается только тебя, но…

– …но ты должна знать все, – докончила за нее Луэнна. – Все в порядке, Ханна. Знаю, что ты не станешь болтать лишнее. И потом… была причина, по которой я не могла никому рассказать, но она… кхм… может, это не совсем вежливо… эта причина мертва.

– Шериф Грант?

– Да. Он обещал превратить мою жизнь в ад, если кому-нибудь станет известно.

Ободряемая сочувственными кивками, Луэнна рассказала Ханне всю историю. Летом, перед тем как Луэнна перешла в последний класс школы Джордан, она помогала своей матери убирать отдел шерифа Гранта. Как-то Джейми зашел туда после колледжа, и они познакомились. Жаркими летними вечерами Луэнна ждала Джейми в конце Олд-Бейли-роуд. Если им хотелось развлечений, они шли в кино или устраивали ночное купание в озере Иден. А если хотелось побыть вдвоем, Джейми брал с собой целую упаковку газировки, и они шли на старую дорогу, ведущую к озеру. Луэнна была вне себя от счастья, что встречается с парнем из колледжа. Они виделись почти каждый вечер в течение двух недель, а потом Джейми уехал в колледж.

– Я знаю, что вела себя как дура, – со вздохом призналась Луэнна.

– В шестнадцать лет многие ведут себя как дуры, – отозвалась Ханна, вспомнив, в какой экстаз пришли ее школьные подружки, когда одну из них пригласил на свидание приехавший на каникулы выпускник Джордан, а теперь настоящий «студент». – Когда ты поняла, что беременна?

– Только когда Джейми уехал. Я отправила ему письмо, написала, что хочу сохранить ребенка. Я знаю, что я на самом деле не была ему безразлична. Может, мы и не поженились бы, но он обязательно помог бы мне с ребенком. Но на следующий день после того, как я отправила письмо, Джейми попал в аварию. Он даже не успел его прочитать.

– А что случилось с письмом?

– В общежитии вещи Джейми упаковали и переслали Грантам. И мое нераспечатанное письмо тоже.

– Они его распечатали?

– Да, и прочли, оба. Шериф заставил Нетти пообещать, что она не станет помогать ребенку и никому ничего не расскажет.

– Но почему? – потрясенно спросила Ханна.

– Потому что я половая тря… по крайней мере, так меня называл шериф Грант. – Луэнна глубоко вздохнула и выпрямилась. – Он сказал, что я нарочно забеременела, чтобы заставить Джейми жениться на мне. Он даже обвинил меня в том, что я совратила его сына.

Ханна фыркнула.

– Во-первых, ты сама знаешь, что не тряпка. А во-вторых, танго – парный танец.

– Знаю. И шериф тоже знал, но не хотел в этом признаться. Когда я к ним пришла, он вышел из дома, чтобы разговаривать со мной на улице, и заявил, мол, если я хоть кому-нибудь заикнусь про то, что ношу ребенка Джейми, он меня со свету сживет.

– Жестоко, – заметила Ханна, все больше мрачнея.

– Да. Он был жестокий человек. Он сказал, что имя его сына и память о нем священны и он проследит, чтобы они оставались незапятнанными. И еще он сказал, что если я буду умницей и стану держать рот на замке, то он, так и быть, не станет увольнять никого из обслуживающего персонала своего отдела.

– А что он хотел этим сказать? – озадаченно спросила Ханна.

– Моя мама три раза в неделю прибиралась в его офисе. Это был наш основной источник дохода.

Внутри у Ханны все похолодело.

– То есть он заставил тебя молчать, угрожая уволить с работы твою мать?

– Нет, впрямую он не угрожал. По крайней мере, не произносил этого вслух. Но я точно знала, что мама потеряет работу, если я не подчинюсь.

– И поэтому ты ничего не говорила об отце Сьюзи?

– Это одна причина. Другая в том, что это касалось только меня и Джейми. А он умер.

– Как и шериф Грант, – сказала Ханна. Глаза у нее сузились. – Наверное, теперь, когда он больше не угрожает, тебе гораздо легче.

Луэнна сглотнула.

– Ничуть не легче. Помнишь, я наткнулась на стойку для зонтов? Это оттого, что я очень боюсь. Мои дела и так идут неважно, а тут еще все грозит выйти наружу.

– Про отца Сьюзи?

– Если бы только про отца. Как только все узнают, что шериф угрожал мне, то решат, что это я его убила.

– А это ты его убила? – вырвалось у Ханны.

– Нет! Я его не убивала!

– Тогда перестань об этом тревожиться.

– Не могу. Как только кто-нибудь узнает про мою ссору с шерифом Грантом, я в ту же минуту стану главным подозреваемым.

– Вы поругались? – навострила уши Ханна. – Когда? Где? Из-за чего?

Луэнна глубоко вздохнула.

– Когда? В понедельник вечером. Где? На школьном дворе. А причина была в том, что Нетти позвонила мне и предложила жить на втором этаже их квартиры. Шериф Грант узнал про это, и, когда я приехала, он меня уже поджидал.

– Понятно, – сказала Ханна, вспомнив про стычку между Нетти и шерифом, которую подслушала Кейт Машлер. – Ты приняла предложение Нетти?

– Нет. Я бы хотела, но меня беспокоило то, как к этому отнесется шериф. Я так и сказала Нетти: мы с удовольствием переедем, но только если шериф согласится.

Ханна уже знала, что шериф не согласился и из-за этого они сильно поссорились с Нетти.

– Расскажи мне, что произошло между вами в тот вечер, – попросила она.

– В тот вечер я хотела прийти на твои занятия, но перед самым закрытием пришел покупатель. Я постаралась его как можно быстрее выпроводить и сразу поехала в школу. На парковке меня ждал шериф в своей машине. Поманил меня. Он был просто вне себя от ярости.

– Как ты могла это понять, еще не заговорив с ним?

– Ну… у него лицо налилось кровью, и он нетерпеливо ерзал, как он это всегда делает… Нервно, что ли. Мне не очень-то хотелось с ним разговаривать, но было ясно, что нельзя пройти мимо и сделать вид, будто не заметила.

– Понимаю, – ободрила ее Ханна. – Продолжай.

– Я подошла. Он что-то ел… кажется, кекс. Он положил его в пакет на сиденье и сказал, что знает о предложении Нетти.

– А ты?

– Я начала объяснять, что не согласилась, но он заорал на меня, сказал, что я пытаюсь использовать Нетти, потому что она очень скучает по Джейми. А потом сказал, что ему точно известно, что отец Сьюзи вовсе не Джейми. А потом он назвал Сьюзи… назвал Сьюзи…

– Не нужно, – прервала ее Ханна. – Могу представить, как он ее назвал. А что сделала ты?

– Я не могла ничего сказать. Я была слишком расстроена. Он жутко кричал и говорил такие отвратительные вещи. Я почувствовала, что вот-вот расплачусь, побежала к своей машине и поскорей уехала.

– Куда?

– В «Бабушкин сундук», просто чтобы побыть одной. Я не хотела ни с кем видеться, пока не успокоюсь. А когда наревелась, умылась к поехала домой.

– В котором часу ты была дома?

– Почти ровно в девять, без нескольких минут. Я посмотрела на часы, когда вошла в кухню.

– И когда ты уезжала от школы, шериф был еще жив?

– Да-да. – Луэнна слегка поежилась. – Я в зеркало видела, что он стоит возле своей машины и грозит мне кулаком.

– Во сколько это было?

– Точно не знаю. К парковке я подъехала в пять минут девятого. Помню, что посмотрела на часы, когда выходила из машины, хотела знать, сильно ли опоздала на твой урок. Не думаю, что наш разговор с шерифом занял больше двух минут, так что уехала я примерно в десять минут девятого.

– Достаточно близко ко времени убийства, – сказала Ханна, мысленно завязав узелок, чтобы не забыть записать все, что ей сообщила Луэнна. – Кто-нибудь видел тебя и шерифа?

Луэнна сморщила лоб и покачала головой:

– Не думаю. Если бы видели, об этом уже стало бы известно. Там стояло много машин, но, насколько я понимаю, все были в школе.

– Что ж, я узнала все, что хотела, Луэнна. – Ханна спрыгнула со стойки. – Спасибо за откровенность.

– Ты… эээ… тебе нужно кому-нибудь говорить про отца Сьюзи?

– Нет, но, наверное, моя мама догадается.

– Этого я и боялась, – расстроилась Луэнна. – Я знаю, что она бывает в «Розовом жирафе». Твоя мать, если захочет, и камни заставит заговорить. И эти камни сами не заметят, как все ей выложат.

– Что верно, то верно, – ухмыльнулась Ханна. Мамаша Делорес умела выуживать из человека информацию, не прилагая к этому особых усилий. Андреа тоже унаследовала этот дар, и Ханна горячо жалела, что ей самой он не достался.

– Думаешь, она кому-нибудь расскажет?

– Мама? – Ханна не стала больше ничего говорить. Просто посмотрела на Луэнну.

– Ничего, – смущенно сказала Луэнна. – Я сама знаю. Если твоя мама еще никому ничего не рассказала, так это просто вопрос времени.

– Она поклялась мне, что будет молчать, пока я не сообщу ей новости. Думаю, на несколько часов ее хватит. На твоем месте я бы сама позвонила маме и Кэрри и все им рассказала. Может, никто ничего и не узнает, но на всякий случай хорошо бы привлечь их на твою сторону.

– Ты права. Думаешь, они меня уволят, когда узнают, кто отец Сьюзи?

Ханна удивленно посмотрела на Луэнну.

– Они взяли тебя на работу, хотя вообще не знали, кто ее отец. Какая теперь разница?

– То есть ты думаешь, что им все равно?

– Вот уж кому не все равно, так это им. Скорее всего, они еще все уши тебе прожужжат, чтобы ты переехала жить к Нетти.

– Потому что она теперь одна? – погрустнев, спросила Луэнна.

– Нет, потому что, если ты станешь жить в городе, ты сможешь заканчивать работу позже.

Глава 12

На следующее утро Ханна проснулась от призывного мурлыканья. Оно становилось все громче, и, разлепив веки, Ханна увидела два желтых глаза, внимательно смотревшие на нее из утренних сумерек.

– Ладно, уже встаю, – Ханна со стоном села в постели и протянула руку, чтобы отключить будильник, сию секунду готовый зазвенеть. Мойше часто будил ее перед самым звонком, и она нисколько не возражала. Просыпаться под мелодичное мурлыканье гораздо приятнее, чем под пронзительный электронный писк.

Сунув ноги в отороченные мехом мокасины, Ханна побрела в кухню.

– Мойше, иди сюда, – позвала она. – Сегодня утром боевые действия отменяются. Я должна восстановить подорванные силы. Так что я просто насыплю тебе того, что ты хочешь.

Вчера вечером, зная, что поступает неправильно, Ханна сдалась и накормила Мойше его любимым кормом для котят. Совет номер шесть не сработал, так же как и предыдущие пять. Согласно брошюре, нужно было взять банку с консервированным тунцом, слить жидкость и окропить ею миску с кормом. На минуту Ханна решила, что дело в шляпе, потому что Мойше бросился к миске и с аппетитом принялся слизывать капельки сока с сухого корма. К несчастью, этим все и закончилось. Приглядевшись, Ханна увидела, что Мойше старательно слизал соус, а кусочки корма остались в миске нетронутыми.

Сварился кофе, и Ханна налила себе. Сделав глоток побольше, чтобы окончательно проснуться, она достала из хозяйственного шкафа еду для Мойше. Когда кот был накормлен и напоен, Ханна не спеша допила кофе, торопливо приняла душ и оделась.

Ханна часто хвалилась, что может собраться на работу на автопилоте, чуть ли не с закрытыми глазами. Это утро не стало исключением. Когда через пятнадцать минут Ханна вернулась в кухню, глаза ее были широко открыты навстречу новому рабочему дню, волосы высушены, а сама она была одета в подходящие джинсы и майку с длинными рукавами, с надписью «Живи – и не забывай про шоколад».

Миска Мойше была пуста. Ханна снова доверху ее наполнила и присела к столу, чтобы выпить еще кофе и просмотреть записи в своей, как она ее называла, «книге преступлений» – в блокноте в зеленую линейку, который она всюду носила с собой. Он ничем не отличался от десятка блокнотов, что валялись в ее квартире. В «Корзине печенья» тоже лежало несколько блокнотов – в кухне, кладовой, в еще одной кладовой и в кофейне. Возможно, это был результат влияния километров бумаги, что она исписала на лекциях в колледже, но Ханна была уверена: не иметь при себе бумаги с ручкой – преступление куда более тяжкое, чем заменить при замешивании теста сливочное масло на маргарин.

Что же ей известно про убийство шерифа Гранта? Ханна пролистала записи. Вскрытие показало, что шериф умер между восемью и половиной десятого и что причина смерти – удар по голове тупым предметом. Когда на шерифа напали, он стоял в нескольких футах от своей машины. Убийца дотащил труп до мусорного бака (не меньше десяти ярдов) и запихнул тело внутрь.

Ханна остановилась и внимательно перечитала записи. Может, это и не очень важно, но следует выяснить, был ли шериф мертв, когда убийца тащил его к баку. Это можно поручить Андреа. Ей нужно будет только позвонить доктору Найту, поймать его на удочку с помощью какого-нибудь вопроса по поводу своей беременности и перевести разговор на вскрытие.

Ханна записала в раздел «Нужно сделать»: «Мусорный бак – живой или мертвый?», захлопнула блокнот и уже потянулась к куртке, как вдруг зазвонил телефон.

– Мама, – пробормотала Ханна, и Мойше угрожающе мяукнул. Делорес Свенсен ему не очень-то нравилась. Не входила она и в число тех, кого он просто терпел.

Ханна бросила куртку и сняла трубку:

– Привет, мам.

– Это не мама, а я, – донесся из трубки голос Андреа. – Но я звоню тебе насчет мамы. Она какая-то не такая.

– Ты совершенно права. Но, в конце концов, она наша мать, и мы должны любить ее такой, какая она есть.

– Ханна, брось свои шутки! Мне кажется, что-то случилось. Мама сама не своя, и… и… я всю ночь не сомкнула глаз, думала об этом. Поэтому и звоню в такую рань.

– Успокойся, Андреа. В твоем положении нельзя волноваться. Что значит «мама сама не своя»?

– Например, как она обошлась с Трейси. Мама ее обожает, так?

– Это точно.

– И она любит бывать с ней.

– Ну да.

– Так вот, вчера вечером я ей позвонила и предложила в следующую субботу сходить с нами в библиотеку. Там есть специальная программа для детей и их бабушек и дедушек.

– Для мамы лучше не придумаешь. Она будет в восторге.

– Я тоже так подумала, – вздохнула Андреа, – но она даже не обрадовалась. А когда я предложила ей после выступления забрать к себе Трейси с ночевкой, она заявила, что у нее, возможно, будут другие планы.

Ханна сморщила лоб. Это было совершенно не похоже на их мать. Делорес любила, когда Трейси оставалась у нее на ночь, и внучка всегда для нее так много значила.

– И что это за планы? Ты спросила?

– Конечно, спросила, но она ответила, что это не мое дело. И потом добавила, что у нее тоже есть личная жизнь.

Ханна вытаращила глаза.

– Личная жизнь – у мамы?

– Она так сказала. Думаешь, это мужчина?

– У мамы? Да ты что!

– Но ты ведь все узнаешь, правда? У тебя так хорошо это получается, Ханна.

– Постараюсь, – с неохотой сказала Ханна, вспомнив, сколько ей нужно сделать после того, как она раскроет преступление и снимет с Билла обвинение в убийстве, но до того, как займется делами в «Корзине печенья» и найдет способ переломить ослиное упрямство своего кота. – Как только я что-то узнаю, сразу дам тебе знать.

– Хорошо. Чем я могу тебе помочь?

Ханна подавила в себе желание выпалить:

«Перестать навязывать мне разные дела» – и заглянула в блокнот.

– Ты можешь помочь с расследованием. Придумай какой-нибудь повод позвонить доктору Найту, и пусть он тебе расскажет, был ли жив шериф, когда его запихивали в мусорный бак.

– Фу!

– Понимаю, но я не хочу просить Майка об одолжении, а Биллу нельзя этим заниматься.

Андреа вздохнула:

– Ладно, так уж и быть. Сегодня меня не так тошнит, как вчера, – самое время выяснять про вскрытие.

– Думаешь, док тебе расскажет?

– Конечно. Я же агент по недвижимости. Нас учили добывать информацию.

Ханна поблагодарила заранее и повесила трубку. Она еще раз насыпала Мойше корма и налила воды, запихнула в сумку блокнот, и тут телефон зазвонил снова. Ханна схватила трубку, одновременно садясь и вытаскивая блокнот из сумки.

– Быстро же ты управилась! Что сказал док?

– С чем это я быстро управилась?

Ханна узнала голос матери и ойкнула.

– Извини, мама. Я думала, это Андреа. Она обещала мне перезвонить.

– Что-нибудь с ребенком?

– Насколько я знаю, все в порядке. Почему ты спрашиваешь?

– Ты упомянула про доктора.

– Точно, – улыбнулась Ханна. Пожалуй, можно обратить беспокойство Делорес на пользу Андреа. – Просто пару минут назад я разговаривала с Андреа.

– Но ведь еще половины седьмого нет!

– Ну да. Она никак не могла заснуть. Я велела ей позвонить доктору, может, он ей что-нибудь посоветует.

– Молодец. Бедняжка, она наверняка переживает за Билла.

– Вообще-то нет. – Ханна набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась взять быка за рога. – Это все из-за тебя.

– Из-за меня? О чем можно беспокоиться из-за меня?

– Она сказала, что ты не захотела оставить у себя Трейси в следующую субботу. А на ее расспросы ты ответила, что у тебя Личная Жизнь.

– А. – Последовала долгая пауза. – Ну… если это так важно, я могу изменить свои планы, чтобы Трейси побыла у меня. Если Андреа на этом настаивает.

– Мам, а что у тебя за планы?

– Это тебя не касается, дорогая. Может, я и твоя мать, но, когда речь идет о моей частной жизни, я имею право на то, чтобы меня оставили в покое.

Ханна поняла, что дело плохо. Придется смириться: упрямства матери не занимать, совсем как Мойше.

– Ладно, мама. Не будем больше про это говорить.

– Прекрасно. Приятно, когда у дочери так много здравого смысла. Жаль только, что не в отношении мужчин. Не могу понять, как ты могла назначать свидания этому отвратительному Майку Кингстону!

Ханна не стала поднимать брошенную ей перчатку – для сражений был еще слишком ранний час.

– Мама, мне пора на работу. Ты что-то хотела?

– Да, спасибо, что напомнила, дорогая. Панихида по шерифу Гранту будет в воскресенье, в два, в Джордан.

– В школе?

– Да, в актовом зале. Это единственное достаточно большое помещение. Шерифа уважали, так что должно быть очень много народа. Ты придешь?

Ханна вздохнула. Она ненавидела похороны.

– Не знаю, мама.

– Ты просто обязана прийти. Убийцу всегда тянет на место преступления.

– Что?

– Ну, так всегда говорят. Кстати, днем в субботу все будет закрыто – в знак уважения к шерифу.

– Неужели? – удивилась Ханна. Она впервые про это услышала.

– Все узнают, как только прочтут объявление в газете. Это мы с Кэрри придумали, а Род обещал сегодня его напечатать.

– Понятно.

После такого объявления на любое заведение Лейк-Иден, которое осмелится работать в день похорон шерифа, станут смотреть косо.

– Андреа тоже должна быть на похоронах, – продолжала Делорес. – Билл может не идти, раз он главный подозреваемый, но кому-то от семьи необходимо присутствовать.

– Так с тобой пойдет Андреа? – спросила Ханна, глядя на кухонные часы в форме яблока. Стрелки неумолимо шли вперед; если она хочет успеть испечь все до прихода Лайзы, надо выйти не позже чем через пять минут.

– Милая, она не может со мной пойти. Клуб поклонниц эпохи Регентства готовит кое-что особенное. Мы придем все вместе и сядем позади Нетти, чтобы ее поддержать.

– Неплохо, – осторожно сказала Ханна. Она начала догадываться, что сейчас последует.

– Вот почему я хочу, чтобы ты взяла Андреа с собой. Позвони ей перед тем, как пойдешь на работу, и предупреди, что вы поедете вместе.

Ханна собиралась сказать, что еще не решила, пойдет ли она на похороны шерифа Гранта, но и рта не успела раскрыть, как Делорес попрощалась и повесила трубку.

– У нее опять получилось, – сказала Ханна коту, который внимательно смотрел на телефон. Уши у него стояли торчком. Кажется, Мойше всегда чуял звонки той, кого не любил больше всех. Делорес обожала прощаться первой, и обычно это ей удавалось. Это непреложное правило женщины, которая хочет, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней.