Текст книги "Не отвергай любовь"
Автор книги: Джо Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– И никто не попытался остановить ее?
– Похоже, что нет. А я не видела, когда она уходила. Я только потом обо всем узнала. – Роза сложила перед собой руки, и на ее пальцах засверкали золотые перстни. – Вы ничего больше не хотите, помощник Битти?
– Нет, мадам.
– Господи, вы заставляете меня почувствовать себя старой потаскухой.
Уилл заморгал, а его щеки залились румянцем.
– Мадам…
– Не нужно меня все время так называть. Мне столько же лет, сколько и вам. Возможно, даже меньше. Называйте меня Роза или мисс Лароса… и хватит топтаться вокруг меня, как будто я ваша тетя – старая дева.
– Простите, ма… мисс Лароса.
Роза закатила глаза:
– С вами определенно что-то не так, Уилл Битти.
– Что-то не так?
– Не обращайте внимания на мои слова, помощник. – Она небрежно махнула рукой. – Что ж, теперь идите. А я пойду взгляну на Адель. Если ей все еще нехорошо, мне нужно будет принимать меры. – Роза встала и собралась уходить, но вдруг на ее плечо легла рука Битти. Она бросила взгляд сначала на его руку, а потом на него самого. На ее лице было написано возмущение.
Но прежде чем она успела что-то сказать, помощник шерифа накрыл ее рот своими губами. Это был страстный и искренний поцелуй, и длился он столько, на сколько у них обоих хватило воздуха в легких, чтобы не упасть. Наконец, оторвавшись от ее губ, Уилл бросил на Розу столь же пылкий взгляд, каким был и его поцелуй. Затем он снова надел шляпу и слегка приподнял ее.
– Это чтобы вы не сомневались, мисс Лароса. – Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился к двери.
У Рейчел было такое ощущение, будто ее голову набили ватой. Она перевернулась на спину и лежала, не шевелясь. Единственное, что она слышала, было ее дыхание. Единственное, что она ощущала, – тяжесть в груди. Проведя пальцами по груди, Рейчел догадалась, отчего возникли эти неприятные ощущения. Она все еще была в платье, и ее грудь сжимал корсет.
Где-то в отдалении слышались приглушенные голоса. Это не обеспокоило Рейчел, в ней просто проснулось любопытство. Один голос она узнала сразу – он принадлежал Уайатту Куперу.
Вскочив с кровати, Рейчел быстро прошла в другой конец комнаты. У нее на ногах были чулки, приглушавшие звуки шагов. Остановившись на мгновение у приоткрытой двери, она стала прислушиваться к голосам. Потом, чуть шире распахнув дверь, выскользнула из комнаты.
Стоя в коридоре, Рейчел не могла видеть того, что происходило на кухне. Но зато она сразу поняла, кому принадлежал второй голос. У нее возникло ощущение, что шериф и Уилл Битти разговаривали всего несколько минут. Возможно даже, она и проснулась по той причине, что в дом пришел помощник шерифа.
– Осторожней, Уилл, кофе очень горячий. Я только что вскипятил его.
– Разве у нее нет самых обычных кружек? – поинтересовался Уилл. – Почему эти леди всегда пользуются такими неудобными чашками? В них помещается всего один глоток.
– Потише, Уилл. Я же сказал тебе, что мисс Бейли спит.
– Тогда у меня вопрос, – проговорил Уилл. – Если она спит, то что делаете здесь вы?
– Жду, когда она проснется.
– Да? А зачем это нужно?
– Колдуэлл дал ей настойку опия. Вероятно, целую столовую ложку. Кто-то должен побыть с мисс Бейли, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
– Что ж, теперь все понятно.
– Кто сейчас присматривает за грабителями? – спросил Уайатт.
– Эд Кеннеди решил подсобить мне немного. И Сэм Уокер взялся ему помогать. Наши грабители в надежных руках, они никуда не денутся.
– Отлично. – Уайатт сделал глоток уже успевшего остыть кофе. – А как себя чувствует Адель? Ты отвел ее обратно к Розе?
– Да, я уже сделал это. И еще мне пришлось дожидаться доктора Диггинса. Адель продолжала кричать и плакать, поэтому доктор послал меня за настойкой опия в аптеку и влил ей в рот целую ложку. После этого мисс Адель стала успокаиваться.
– А что сказала Роза?
– Только то, что говорили и вы. Адель просто пошла на поводу у Морриси и Спиннакера. Ее вынудили сделать то, что она сделала. – Уилл покачал головой, вспомнив заплаканное лицо девушки. – Теперь я размышляю, по какой причине эти двое хотели представить все дело так, будто ограбление банка задумала и спланировала именно Адель.
– По всей видимости, для того, чтобы избежать сурового наказания. Возможно, они посчитали, что смогут одурачить судью, выставив себя жертвами козней женщины.
На лице Уилла появилось задумчивое выражение.
– Думаю, этот номер вряд ли пройдет.
– Ты, разумеется, прав… – Уайатт вдруг замолчал, увидев, что его помощник с сомнением покачал головой. – Что такое? Ты спрашиваешь себя, может ли женщина одурачить мужчину? Ввести его, так сказать, в заблуждение?
Уилл кивнул.
– Вы думаете, что это возможно, шериф?
– Возможно? Я удивляюсь тому, что ты дожил до двадцати семи лет и не знаешь, что в этом мире все возможно. Конечно, это возможно.
– Я просто никогда не думал об этом. Женщины… – Он быстро пригладил рукой волосы и бросил на шерифа робкий взгляд. – Мне кажется, женщины все хорошие… Они как… как…
Уайатт терпеливо ждал, когда Уилл наконец подыщет подходящее сравнение. Но, так и не дождавшись, проговорил:
– Они… как печенье на этом блюде.
Уайатта немало позабавил глубокомысленный вид его помощника, и он осторожно подвинул блюдо с печеньем к Уиллу.
– Да, печенье с патокой. Только не нужно съедать сразу много. – Шериф с интересом поглядывал на Уилла, который в это мгновение наклонился над печеньем и втянул в себя дурманящий сладковатый аромат. От удовольствия Битти закатил глаза. И вид при этом у него был самым что ни на есть глупым. Но в этом было виновато лишь печенье. Уайатт понимающе улыбнулся и протянул руку к блюду с печеньем. – Дай-ка и мне одно.
Уилл выбрал печенье и положил его шерифу на ладонь, а затем взял и себе одно. Продолжая пальцами поглаживать край тарелки, он впился зубами в свое печенье.
– А теперь скажи-ка мне, Уилл, ты встретился с Арти?
– Разумеется. Его ответ у меня здесь с собой. – Уилл принялся искать записку Арти в кармане жилета, но Уайатт остановил его, попросив передать ответ на словах. – Мистер Клей и мистер Кирби будут в «Коммодоре» завтра.
– Отлично.
– Это имеет какое-то отношение к ветке?
– Имеет. Мисс Бейли хочет знать как можно больше об этом деле.
– Похоже, она очень серьезно относится к своим новым обязанностям. – Уилл взял еще одно печенье с блюда. – А серьезное отношение к делу приводит к прекрасным результатам.
Уайатт с интересом посмотрел на Битти-сорванца.
– Что? – спросил Уилл. – Я что-то не то сказал?
– Нет, все в порядке. – Уайатт потер подбородок костяшками пальцев. – Просто время от времени ты меня удивляешь. – Он осторожно забрал блюдо с печеньем из рук Уилла и отодвинул его на дальний край стола. – Как ты думаешь, стоит ли мне сегодня вечером наведаться в тюрьму?
– Я считаю, что в этом нет необходимости. Вряд ли грабители станут буянить. Да к тому же и Эд будет находиться там поблизости. – Уилл на мгновение заколебался. – А вы собираетесь… так сказать… вы…
– Говори прямо, Уилл.
– Вы останетесь здесь на всю ночь? – Уайатт бросил на своего помощника выразительный взгляд, и, словно пытаясь защититься, Уилл поднял руки вверх. – Вы просто сказали, что я могу прямо…
Уайатт прервал его:
– Даже и не знаю, что расстраивает меня больше – что я позволил тебе говорить без обиняков или что я оставил свое ружье у двери?..
Неожиданно в кухню вошла Рейчел. Ее взгляд скользнул с Уайатта на Уилла, а затем обратно с Уилла на Уайатта.
– Насчет ружья… это очень хорошая идея, шериф, – сказала она.
Глава 7
Уилл резко вскочил на ноги. Его стул закачался и наверняка упал бы, не поймай его Уайатт вовремя.
– Спокойно, Уилл. Думаю, она бы стала целиться в меня, будь у нее в руках ружье. – Лицо шерифа оставалось совершенно бесстрастным и непроницаемым.
– Что ж, тогда все в порядке. Я, пожалуй, пойду и оставлю вас тут одних, чтобы вы могли разобраться друг с другом. А утром я поговорю с тем из вас, кто останется жив.
Проходя мимо Рейчел, он торопливо пробормотал:
– Прекрасное печенье, мисс Бейли. Всего хорошего.
Задержавшись еще на мгновение на пороге кухни, Уилл бросил на шерифа сочувствующий взгляд и выскочил на улицу.
– Кофе еще остался? – Рейчел приблизилась к столу.
– М-ммм. – Промычав нечто нечленораздельное, шериф подошел к печке и снял с нее кофейник, а Рейчел достала для себя чашку и блюдце. Затем Уайатт налил ей горячего кофе.
– Мне всегда нравились изящные чашки, – со вздохом проговорила она. – Потому что они в каком-то смысле обязывают принимать пищу красиво и предполагают у человека наличие хороших манер.
Уайатт вернул кофейник обратно на печку и, немного помолчав, сказал:
– Теперь я могу ответить на вопрос, как много вы услышали.
Она улыбнулась, очаровательно и неискренне:
– Что ж, рада, что вы это поняли.
Шериф указал Рейчел на тот стул, на котором она обычно сидела, когда они обедали вдвоем:
– Присаживайтесь, мисс Бейли. Рад, что вы хотите составить мне компанию.
– Составлю вам компанию с удовольствием, – проговорила она и села за стол.
Шериф с удовольствием любовался ее распущенными волосами, которые блестящими локонами спадали на плечи и спину, ее длинными тонкими пальцами с ухоженными ногтями. Глядя на нее, невозможно было предположить, что эта женщина сама носит воду из родника, колет дрова и делает всю работу по дому. С легкостью можно было подумать, что у Рейчел много слуг, а вовсе не одна служанка, семнадцатилетняя девушка, которая лишь иногда помогает ей в домашних делах.
– Я могу быть уверена в том, что в кофе не добавлена настойка опия?
Уайатт ухмыльнулся и промолчал.
Рейчел улыбнулась и поднесла чашку к губам.
– Зачем мистер Колдуэлл добавил мне опия в чай?
– Но… я попросил его об этом. Мне хотелось быть уверенным в том, что вы не станете предпринимать никаких решительных действий.
– Вот, значит, как…
– Да, это я распорядился. Но не предполагал, что доза окажется такой большой. – Шериф поднял вверх палец и направил его на Рейчел. – Вы согласились подождать меня в аптеке и обещали никуда не уходить.
– Простите. Я должна была сделать то, что вы от меня требовали. Но ожидание… это так мучительно. Я не была готова к тому, чтобы… Я не могла ждать… Поэтому я захотела уйти и стала настаивать на этом. Я завтра же извинюсь перед мистером Колдуэллом, что поставила его в такое неловкое положение.
– Но от меня, надеюсь, вы не ждете слов покаяния?
– Нет. – На ее губах появилась обольстительная улыбка. – Этого я уж точно не жду от вас.
– Вас трудно раскусить, Рейчел Бейли.
Его ответ порадовал и обнадежил ее. Значит, шерифу еще не удалось раскрыть все ее секреты, и это придало ей уверенности в своих силах. Она была защищена от него непроницаемой стеной тайны, за которую ему пока не удалось проникнуть. Рейчел ощутила разливающееся по груди тепло.
– Какой странный город Рейдсвилл, – проговорила вдруг Рейчел задумчиво. – Неожиданно богатый. – Она махнула рукой. – Я не имею в виду деньги. Рейдсвилл богат на характеры.
– Вы правы.
– Надеюсь, права.
– Вам нравится жить здесь? – спросил Уайатт. – Вас удивляет этот город?
– Мне на самом деле нравится жить здесь, – призналась Рейчел. – И меня действительно удивляет Рейдсвилл.
Уайатт откинулся на спинку стула, чуть надавил на нее. Передние ножки стула поднялись вверх, и шериф снова принялся балансировать на задних ножках, поглядывая на Рейчел. Затем он скрестил на груди руки.
– Почему? – спросил Уайатт, всматриваясь в лицо Рейчел.
– Думаю, потому, что я не строю никаких планов и ничего не ожидаю. Когда ничего не ожидаешь, не бывает разочаровании.
– А почему вы приехали сюда, Рейчел? Вы же не знали, что унаследуете шахту. И вы не могли знать, что вам достанется железная дорога. Более того, если бы вы знали, что тут вас поджидает замужество, вы бы просто-напросто сбежали куда-нибудь в другое место.
Рейчел загадочно улыбнулась:
– Думаю, я приехала сюда для того, чтобы раскрыть тайну этих гор.
Один уголок рта Уайатта слегка приподнялся.
– Что ж, ответ принят, – сказал он.
Рейчел встала, собрала со стола чашки и прошла с ними к наполненному водой тазу. Положив в воду чашки и блюдца, она снова повернулась к шерифу.
– Вы играете в карты, Уайатт? Возможно, вы знаете какие-нибудь фокусы?
– Ответ «да» на оба ваши вопроса, – сказал он.
– В таком случае вы понимаете, что должны чувствовать люди, которыми манипулируют. Именно такие отношения сложились у меня с Клинтоном Мэддоксом. И хотя я выбрала наиболее приемлемую для меня карту из тех, что он предлагал мне, это не означает, что меня удовлетворило такое положение дел. Я не знаю ни одного человека, которому бы нравилось быть жертвой чьих-то манипуляций.
– А что вы скажете о Фостере Мэддоксе?
– Думаю, ему тоже не доставляло удовольствия подчиняться воле другого человека.
Уайатт снова бросил взгляд на Рейчел.
– Надеюсь, вы понимаете, что я услышал сейчас нечто неожиданное и не совсем то, что ожидал. Вы сказали мне, что уехали из Сакраменто из-за Фостера Мэддокса. А теперь вы говорите, что вами манипулировал его дед.
Рейчел снова нахмурилась.
– Неужели я говорила вам, что уехала из Сакраменто из-за Фостера Мэддокса? Когда же я вам это сказала?
– Перед тем как упасть в обморок в «Коммодоре».
– Мне кажется, что при подобных обстоятельствах не стоит принимать на веру все то, что вы услышали.
Он бросил на нее внимательный взгляд:
– Вам кажется это логичным?
– Нет, мне не кажется это логичным, – проговорила она. – Но я рада, что вы ведете себя столь деликатно.
– Расскажите мне о Фостере Мэддоксе.
Рейчел подавила зевок.
– Прошу прощения. Полагаю, это все еще действует лекарство.
Рейчел принялась шагать по кухне из угла в угол. Ножки стула, на котором сидел Уайатт, чиркнули по полу, и Рейчел поняла, что шериф встал.
– Я не собираюсь убегать от вас, – проговорила она, услышав за своей спиной его шаги. – Мне просто тяжело ничего не делать. Мне хочется чем-нибудь занять свои руки.
Она вышла из кухни и направилась в свой кабинет. И Уайатт последовал за ней.
Она полагала, что работа поможет ей снять циркулирующее в ней напряжение.
– Вы можете присесть там, где вам захочется. Но только не перед лампой. Мне нужен свет.
Уайатт видел, что Рейчел пребывала в состоянии крайней степени возбуждения. Ему даже не верилось, что временами она бывала очень спокойной и уравновешенной.
– Мы с вами союзники, Рейчел, – сказал Уайатт, садясь рядом с ней. – Именно по этой причине вы должны говорить мне обо всем, что вас беспокоит. И именно поэтому я буду говорить вам обо всем, что мне нравится или не нравится. – Он с интересом смотрел, как она вставляла нитку в иголку. – Когда мы сидели с вами в ресторане, вы просили меня помочь вам управляться с железной дорогой. Если вы передумали и решили заниматься веткой самостоятельно, что является вашим неотъемлемым правом, я не буду вмешиваться в ваши дела и расспрашивать вас о Фостере Мэддоксе. Но если вы нуждаетесь в моей помощи и хотите получать ее, я должен знать все. Соответственно я должен знать все и о Фостере Мэддоксе.
Рейчел прижала кружево к вырезу пеньюара и начала пришивать его.
– Возможно, вам действительно следует кое-что знать о Фостере Мэддоксе. Но не все. Ни одна живая душа не может знать все о другом человеке.
– Хорошо, – согласился он. – Давайте начнем с этого. Расскажите мне хотя бы кое-что.
– Вы говорите так, будто все это очень просто.
– Разве? Но я не думаю так на самом деле. Я вижу, что вы находите эту тему весьма щепетильной.
Щепетильной? Нет, она находила эту тему скорее болезненной.
– Ему не нравилось то, что я общалась с его дедом. Он считал, будто я оказываю влияние на Клинтона Мэддокса. Как будто на этого человека можно было оказать влияние! Просто я проводила в обществе его деда куда больше времени, чем он сам.
– Фостер жил вместе с дедом?
– Да, они годами жили вместе. Мать Фостера Корделия Райс, выйдя замуж за Бенсона Мэддокса, переехала в дом Мэддоксов. Мне всегда давали понять, что Бенсон и его отец чудесно ладят и прекрасно понимают друг друга. Но когда Бенсона убили на войне, миссис Мэддокс покинула дом мужа и забрала с собой Фостера. Ему тогда было лет двенадцать-тринадцать. Тогда мне и стало известно, что миссис Мэддокс винила Клинтона Мэддокса в смерти мужа. Она считала, что он не сделал все возможное, чтобы уберечь сына. Она забывала о том, что Бенсон Мэддокс был взрослым, самостоятельным человеком и мог сам принимать решения. Корделия переложила всю ответственность за решение ее мужа на плечи Клинтона Мэддокса.
– Таким образом, она решила наказать Клинтона Мэддокса, отняв у него внука и лишив его возможности влиять на судьбу Фостера?
Рейчел оторвала взгляд от шитья и посмотрела на Уайатта.
– Мне трудно говорить о том, что именно руководило ею. Жена мистера Мэддокса умерла сразу же после женитьбы Бенсона на Корделии. Ситуация сложилась так, что всем в доме стала управлять эта женщина. В каком-то смысле она сделалась главой дома, ни одно решение не принималось без ее участия и ведома. На нее смотрели как на человека, чьим правилам и вкусам стоит следовать безоговорочно. Ее ценили очень высоко.
Уайатт вытянул под столом ноги и откинулся на спинку стула.
– Куда она переехала после смерти мужа?
– В дом родителей. Ее отец был удачливым торговцем, нажившим состояние на поставках продовольственных товаров горнякам. Мистер Райс и Клинтон Мэддокс никогда не были конкурентами, но они не были и партнерами. Полагаю, в свое время мистер Райс хотел инвестировать средства в «К. и К.», но мистер Мэддокс предпочел остаться единственным владельцем этой дороги. Деталей и подробностей я не знаю.
Рейчел снова наклонила голову и продолжила шить.
– Значит, миссис Мэддокс пыталась держать своего сына как можно дальше от его деда?
– Мне кажется, мистер Мэддокс не слишком-то и интересовался жизнью своего внука, когда он был ребенком, а позже, когда тот стал взрослым, мистер Мэддокс думал, что Фостер считает себя выше той работы, которой сам он посвятил всю жизнь. По его мнению, люди, ставящие себя выше других, выше работы, какой бы то ни было работы, лишены души.
– Вы тоже так считаете? – спросил Уайатт.
Рейчел ответила не сразу. Ее пальцы замерли, когда она обдумывала ответ.
– Да, я в принципе согласна с этим утверждением, – наконец проговорила она. – Фостер Мэддокс самый бездушный человек из тех, кого я когда-либо знала.
Уайатт увидел, что ее пальцы снова задвигались.
– Вы сказали, что отец Корделии был успешным торговцем. Не собирался ли он привлечь к своему делу Фостера?
– У Корделии Мэддокс есть две сестры и брат. Двое ее племянников должны были войти в бизнес мистера Раиса. А Фостеру, считала она, следует заниматься только железнодорожной компанией, и ее отец был того же мнения.
– Вероятно, сначала Фостер должен был стать партнером мистера Мэддокса?
– Такие мысли, разумеется, приходили в голову мистеру Мэддоксу, – сказала Рейчел. – Он никак не хотел, чтобы дело всей его жизни перешло к Чарльзу Райсу.
– Когда мистер Мэддокс стал включать Фостера в работу компании?
– После того как Фостер закончил учебу в колледже Уильяма и Мэри…
– Он учился в колледже Уильяма и Мэри? В самом деле?
– Мистер Райс приехал в Калифорнию из Виргинии. Это он заплатил за образование Фостера, а не мистер Мэддокс. Так уж случилось, что Фостер не смог поехать учиться в Йельском университете.
– Эта проклятая война, похоже, все никак не закончится.
Рейчел отвернулась, ее лицо сделалось печальным.
– Да, – тихо произнесла она, – …все никак не закончится.
Уайатт вдруг почувствовал, что сейчас ничего не нужно говорить. Он просто смотрел на Рейчел и молчал, движение ее пальцев каким-то непостижимым образом успокаивало его, вводя в состояние гипноза.
– А какое отношение имели ко всему этому вы, Рейчел?
– Но вы уже знаете. Вы ведь решили, что я была любовницей мистера Мэддокса.
– Да, так я и подумал. Вы читали договор и понимаете, почему я пришел к такому заключению. Мэддокс подвел меня именно к этой мысли.
Рейчел посмотрела на Уайатта.
– Я чувствую в вашем голосе сомнение.
Уайатт протянул руку и, взяв Рейчел за подбородок, слегка приподнял его. Она не отклонилась в сторону. Она прямо смотрела на него, и в ее темных глазах появилась насмешка.
– Так и есть. С некоторых пор я стал сомневаться в том, что вы были любовницей мистера Мэддокса.
– Хорошо. – Рейчел осторожно отодвинулась от шерифа и откинулась на спинку стула. Теперь Уайатт не мог до нее дотянуться.
– И это все, что вы можете сказать? – спросил он. – Вы не хотите больше ничего мне рассказывать?
Она пожала плечами.
– Помните, я спросила вас, имеет ли здесь, в Рейдсвилле, значение то обстоятельство, что женщина была чьей-то любовницей? Вы сказали, что это не имеет никакого значения, что это не важно. Так почему же вы сейчас так настойчиво требуете от меня прямого ответа? Мне кажется, ваш интерес выходит за пределы партнерских отношений.
Уайатт почувствовал, что его загнали в угол. И это ему явно пришлось не по вкусу. Раньше с ним никогда такого не случалось. Он ожидал, что Рейчел накинется на него с упреками, что он поверил, будто бы она состояла в любовной связи с мистером Мэддоксом. Но вместо этого она снова ускользнула от ответа, она предоставила ему возможность думать так, как ему заблагорассудится. Он уже не впервые наступал с этой женщиной на одни и те же грабли.
Взгляд Уайатта непроизвольно скользнул по бутылке ликера, стоявшей в шкафу. Он почувствовал искушение немедленно напоить Рейчел, чтобы выведать все ее тайны.
Рейчел успела перехватить этот взгляд.
– Вы хотите выпить?
– Господи, нет, – торопливо ответил он. – Если это предлагаете, вы, то мой план наверняка не сработает.
Немного подумав, Рейчел решила не обижаться на своего гостя. Она лишь тихо рассмеялась:
– Вы постоянно подозреваете всех и во всем, шериф. Впрочем, именно это качество помогает вам в работе. Не будь вы таким подозрительным, вы бы, возможно, не заметили, что в ресторане Лонгабаха происходило что-то не то.
Уайатт пожал плечами:
– Вероятно, вы правы.
– Я рада, что вы так профессионально исполняете свою работу, – просто сказала она. – И ценю вас за это.
– Неужели?
– Почему вас это удивляет? – Она снова перехватила его скептический взгляд. – Постараюсь высказаться яснее. Я ценю вас за то, что вы делаете для города. Правда, когда ваша подозрительность переключается на меня, я чувствую себя не в своей тарелке.
– Фостер Мэддокс считал вас любовницей его деда?
Рейчел глубоко вздохнула.
– Мне снова становится как-то неуютно, – мягко проговорила она, обращаясь скорее к себе, чем к Уайатту. – Да, именно так он и считал. Когда у мистера Мэддокса случился первый удар, Фостер подумал, что мои отношения с Клинтоном Мэддоксом изменятся самым кардинальным образом, и решил получить то, что принадлежала его деду.
– То есть вас?
– Да.
– Вас не интересовал Фостер? – В глазах Рейчел мгновенно промелькнула злость. – Фостер Мэддокс имел репутацию безжалостного человека.
– Фостер не интересовал меня. И вы дали правильный ответ на свой вопрос.
– Таким образом, как я понимаю, он какими-то своими действиями усложнил ваше положение.
Рейчел воткнула иголку в подушечку и сняла наперсток. Затем она самым внимательным образом осмотрела пришитое к вырезу пеньюара кружево. Удовлетворившись увиденным, она аккуратно свернула пеньюар и положила его на стол. Потом наконец подняла голову и прямо посмотрела в глаза Уайатту.
– Он сделал мое положение совершенно невыносимым. Все началось с того, что он стал приглашать меня в театр, на скачки, на балы. Многие женщины на моем месте с радостью откликнулись бы на подобное внимание, но я все время отвечала отказом. Тем не менее он продолжал настаивать на том, чтобы я повсюду его сопровождала. Я снова отказывалась. Тогда Фостер начал распускать обо мне всякие сплетни, он жаловался своему деду. А мистер Мэддокс к тому времени уже с трудом говорил, и все, что ему оставалось, – это слушать. Как-то раз Фостер сказал Клинтону, что я получаю большое удовольствие от общения с мужчинами, – по всей видимости, он имел в виду себя, – которые знают, как вести себя в постели. Это было очень тяжело. Потом он обвинил меня в том, что я присвоила фамильные драгоценности и взяла деньги, которые выдавались на содержание дома.
Ее рука сильно дрожала, и Рейчел с трудом подавила в себе желание прижать руку к груди. Ее губы мгновенно пересохли, а щеки покрылись ярким румянцем. Горло стиснул спазм, а в глазах появилась боль.
Тем не менее ее взгляд оставался прямым, и в нем угадывалась решимость.
– Спорить с ним не имело смысла. Он постоянно унижал меня. Избегать его мне никак не удавалось. В доме я нигде не могла от него скрыться. Слуги не могли вмешиваться в эти дрязги. Любой, кто попытался бы заступиться за меня, мог сразу потерять свое место. Единственным, кто мог помочь мне, был Клинтон Мэддокс, но он месяцами лежал недвижимым в своей постели. Фостер постоянно обливал меня грязью, говорил всем, что я сплю с его друзьями, называл меня шлюхой. Это было очень тяжело, но я терпела, продолжая ухаживать за Клинтоном. Когда же он стал угрожать моей матери, моей сестре и своему собственному деду, мое положение сделалось совершенно невыносимым. – Рейчел по-прежнему смотрела прямо в глаза Уайатту, но ее голос сделался совсем тихим. – Конечно, это ужасно, но меня стали посещать мысли об убийстве Фостера Мэддокса. Я представляла себе тысячи разных способов, какими я могла избавиться от него. Я хотела отравить его, застрелить из пистолета, столкнуть с лестницы, ударить по голове чем-нибудь тяжелым… Я хотела…
– Рейчел, – Уайатт произнес ее имя тихо, но твердо, – я понимаю. Вам не нужно…
– Нет, – резко оборвала она его. – Вы ведь хотел и знать все. А это означает, что вы должны слушать, хотя я понимаю, как вам это неприятно. Вы сказали, что я должна говорить вам обо всем, что меня беспокоит. Так вот это-то и беспокоит меня.
– Что ж, хорошо, – проговорил он. – Рассказывайте все.
– Я хотела убить его, – сказала Рейчел. – Но я была готова и к тому, что судья приговорит меня к смертной казни. Я была готова принять и то и другое.
Рейчел положила руки на стол и сжала их в замок.
– Мистер Мэддокс поправлялся, но поправлялся очень медленно. Тем не менее все замечали, что он шел на поправку. И он находил все новые и новые способы общения. Он мог что-то показывать глазами, то открывая их, то закрывая. Потом он стал шевелить пальцами, иногда сжимал мою руку. Так он выражал свою волю. Временами он становился очень разговорчивым, если так можно сказать. Используя все эти методы, мистер Мэддокс давал мне знать, что он все понимает и обо всем осведомлен. Когда человек лишен способности разговаривать, он становится более наблюдательным, и в нем просыпается умение слушать. И он стал поддерживать мое желание покинуть его дом.
– Да, – медленно проговорил Уайатт, – я понимаю. В этом нет ничего удивительного.
– Я должна была подумать о многом, – продолжала Рейчел. – Фостер продолжал угрожать мне, потому что я отказывалась спать с ним. Но пока я находилась в доме, он не мог сделать ничего плохого мистеру Мэддоксу. Я почти все время проводила у постели Клинтона.
– Господи, – тихо выдохнул Уайатт.
– Поддерживая мое желание уехать из Сакраменто, Клинтон Мэддокс пытался спасти меня. Моя мать и Сара тоже хотели, чтобы я уехала, и я понимала, почему они настаивали на этом. А вот выздоровление мистера Мэддокса осталось бы под вопросом, покинь я его дом. Без меня он оказался бы в полной власти Фостера.
Рейчел закрыла глаза и ущипнула себя пальцами за переносицу. Потом ее рука безвольно упала на колени. Взгляд Рейчел снова устремился на Уайатта. И в этом взгляде прочитывалась только усталость.
– Однажды, придя домой, Фостер сразу прошел в мою комнату. Я поняла, что он дома, только в тот момент, когда он вошел ко мне в комнату. Обычно кто-нибудь из слуг предупреждал меня, что он вернулся, и тогда я сразу же скрывалась в спальне мистера Мэддокса. Но в тот раз у меня не было возможности спрятаться от него.
Нахлынувшие на Рейчел воспоминания заставили ее на некоторое время замолчать. Уайатт терпеливо ждал продолжения.
– Он бросил на пол стул, а затем перевернул маленький столик и отшвырнул его в сторону, чтобы подойти ко мне ближе. Мне пришлось схватиться с ним, чтобы защитить себя. Я была готова к тому, что такое рано или поздно случится. Он собирался ударить меня…
– И? – наконец спросил шериф.
– И тогда я наклонила голову и бросилась на него. Я ударила его головой куда-то в середину груди. И через мгновение услышала странные звуки. Вероятно, это вышел весь воздух из его легких. Так быки бросаются на тореадоров. Я, правда, никогда не видела этого.
– Я видел, как бык атакует человека, – сказал Уайатт. – Именно так вы и сделали. А что было потом?
– Не удержавшись на ногах, он упал на спину и перестал дышать. Прошло несколько секунд, но он не поднимался. Сначала я подумала, что убила его, что он мертв. Потом, немного придя в себя, я обнаружила, что он стукнулся головой о выступающий угол мраморного камина. Было много крови, но он был жив. Через некоторое время он снова задышал. Я не убила его… Когда я поняла это, то осознала и то, что на самом деле я никогда бы не смогла убить его. В тот момент я ясно поняла одно: пришло время мне уехать.
Уайатт молчал, пытаясь осмыслить то, что она рассказала. Рейчел призналась ему в том, что она сделала, и в том, что она хотела сделать. И он не знал, какой из этих двух моментов удручал ее больше.
– И после этого вы уехали, – сказал он.
– Да. С тех пор как я уехала из Сакраменто, я ни с кем не поддерживала контактов. Я лишь передала через мистера Мэддокса несколько писем для своей матери и сестры. Ни с кем из них я не виделась. Если бы я попыталась наладить с ними связь, то Фостер сразу узнал бы об этом. Я не сказала им, куда я отправляюсь. Мое молчание было залогом и их безопасности.
– Рейчел, если даже половина того, что вы мне рассказали, правда, – а в вашей искренности и честности я ни минуты не сомневаюсь, – это означает, что он хотел лишь одного: получить вас. У него не было нужды убирать вас со своего пути, он просто хотел получить вас. Думаю, он не привык к отказам. Вы по-всякому пытались избавиться от него. Но единственное, чего вы не попробовали, – это лечь с ним в постель.
Ее подбородок дернулся вверх.
– Я думала и об этом. Но мне легче было бы убить его.
Рейчел дрожала от возбуждения. Ее глаза сделались такими сухими, словно в них насыпали песка.
– Вы захотели, чтобы я, так сказать, отчиталась перед вами, и я пошла у вас на поводу. Я позволила вам разбередить свои раны. Я глупо поступила, и мне стыдно за это, – Ее губы зашевелились, но она больше не произнесла ни слова.
