Текст книги "Не отвергай любовь"

Автор книги: Джо Гудмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Джо Гудмэн
Не отвергай любовь

Пролог

Сакраменто, Калифорния

Июнь 1881 года

Было слышно, как они ругались. И на этот раз так громко, что их голоса долетали до дверей его спальни.

В ее голосе звучала непреклонность, в мужском голосе – с трудом сдерживаемые гнев и злость. Она не сдавалась. Тогда ее противник начал угрожать ей, потом умолять, затем снова угрожать.

Нетрудно было представить себе, как она ходила по комнате, стараясь держаться от него на расстоянии и не подпустить его к себе ближе. Между ними, должно быть, все время оказывался стол, диван или кресло. Потом она будет чувствовать себя совершенно измученной.

Слуги вмешиваться не станут. Они знают свое место, и никто не посмеет переступить грань, отделяющую их от хозяев. Хотя все они и любили свою госпожу, чувство привязанности к ней растворялось в том страхе, который вызывал в них этот человек.

Он знал это по опыту. Раньше он, бывало, осторожно подходил к наружной двери и терпеливо ждал, надеясь услышать ее торопливые шаги в холле. Он знал, что должен был что-то сделать. Но он знал и то, что если ему удастся это сделать, это только ухудшит ее положение.

И вот теперь он ждал, примет ли она сегодняшней ночью неизбежное.

Прокатившийся по дому грохот испугал его. Легко дрогнула кровать, на которой он лежал. Что же это упало? Стул? Стол? Стопка книг? Он снова закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникла картина – два противника стоят друг против друга, затаив дыхание. Снова что-то упало на пол. Теперь звук был глухим, как будто упало что-то тяжелое.

Он быстро подтянул под себя локти, собираясь встать. Представил, как он откидывает одеяло и опускает ноги на пол. В своем воображении он уже оделся и направился к двери. Но его тело, лишь слегка дернувшись в постели, снова застыло в неподвижности. Он не мог сделать того, что ему хотелось.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Теперь голосов уже не было слышно. В доме воцарилась тишина.

Он продолжал ждать, затаив дыхание. Она взяла верх или над ней взяли верх? Его грудь сдавило, в ней появилась неприятная тяжесть. Плотно сжав губы, он поморщился.

Наконец он услышал ее шаги, легкие и быстрые, и сразу догадался об исходе сражения. Она шла по холлу. Выдохнув, он торопливо, одним глотком, втянул в себя воздух. Прошло мгновение. Когда она дошла до двери его комнаты, он успел выровнять дыхание. Грудь уже поднималась и опускалась спокойно, без рывков. Он открыл глаза и стал ждать.

Быстро протянув руку, он погасил висевшую над его кроватью лампу. Его взгляд остановился на двери, которая бесшумно приоткрылась. В комнату проскользнула темная фигурка. Она вошла не крадучись, но в ее движениях ощущалась осмотрительность, которая всегда ее отличала. Все чрезмерное было чуждо ее натуре.

Она выглядела элегантно в этой комнате, убранство которой представляло удивительную смесь разных стилей. Гардины из китайского шелка соседствовали с классическими итальянскими вазами, напротив его кровати возвышался готический мраморный камин, привезенный из средневекового французского замка.

Когда она прошла по персидскому ковру с затейливым рисунком и остановилась у изголовья кровати, он словно окаменел.

Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила.

– Теперь пора, – сказала она.

Он кивнул. Хотя он ожидал именно этих слов и даже надеялся, что она наконец произнесет их, у него вдруг пресеклось дыхание.

– Ты ведь простишь меня, да?

– Это была моя идея, – сказал он, и на ее губах заиграла слабая улыбка. Он сразу понял, почему она улыбалась. Она подыгрывала ему. – Он сделал тебе больно?

– Нет.

Она лгала, и это было более чем очевидно. Ее щеки залил румянец, но он не смог скрыть темно-красного пятна на ее подбородке.

– Не хуже, чем обычно, – поправилась она.

Нетрудно было представить, как теперь выглядело ее тело. Он внутренне содрогнулся.

– Теперь тебе следует уехать.

– Да, – проговорила она, продолжая стоять у кровати.

– До того как он появится здесь.

Она смотрела на него, не в силах отвести глаз.

– Он становится все более нетерпеливым. Таким, как сегодня, я никогда его не видела. – Она снова грустно улыбнулась, как будто сообщила ему что-то очень важное. Потом, к его удивлению, она присела на край кровати и наклонилась к нему. Откинула край одеяла и нашла его руку, взяла его пальцы в свои ладони.

– Мне очень не хочется оставлять тебя, – сказала она. – Ты ведь не верил, что я захочу уехать.

Он ничего не ответил на это, его разум пытался принять открывающуюся перед ним правду. Ему лишь хотелось прикасаться к ее рукам, ощущать их мягкость и тепло.

– Я знаю, – наконец проговорил он.

Он не мог уехать вместе с ней. Это было невозможно, и притворяться, что существует другая возможность, было бессмысленно. Обман причинил бы им обоим слишком много боли.

– Не нужно бояться, что он будет грубо обращаться с тобой, – сказала она.

– Я не боюсь его.

– Разумеется, не боишься. Я просто хочу сказать, что он не потревожит тебя после моего отъезда.

Он знал, что так она на самом деле и думала, поэтому не стал ни в чем ее разубеждать.

– Ты будешь делать то, чего от тебя ожидают? – спросила она.

Он молча смотрел на нее, понимая, что она говорила о его сиделках. Им уже объяснили, как за ним ухаживать. Им рассказали, что он ест, ознакомили со всеми его кулинарными пристрастиями. Теперь сиделки знали, какие упражнения он должен делать, какое постельное белье ему следует стелить, какие книги ему нужно приносить. Вероятно, их не забыли поставить в известность и о том, что он может смошенничать при игре в карты или шахматы, и попросили вести себя в зависимости от того, пребывает он в дурном или хорошем настроении.

Все это она продумала заранее, у нее было время на подготовку. Тем временем она сама продолжала ухаживать за ним, опекала его, словно мать, лелеяла его, но при этом ни намеком не давала понять, что скоро уедет.

– Я рассчитываю на твой здравый смысл, – сказала она.

– Постараюсь не разочаровать тебя.

Она снова улыбнулась, на этот раз чуть насмешливо и в то же время добродушно.

– Ты почти убедил меня.

Он улыбнулся ей в ответ, стараясь скрыть огорчение. Он почувствовал, что ее руки вспорхнули с его руки и ускользнули прочь. Она обхватила себя за плечи и наклонилась, чтобы поцеловать его. Ее губы коснулись его лба. На одно лишь мгновение. Но он знал, что позже будет сотни раз воскрешать в памяти этот поцелуй, прикосновение ее теплых губ.

Когда он открыл глаза, ее рядом уже не было.

Глава 1

Рейдсвилл, Колорадо

Сентябрь 1882 года

Смотреть на нее было одно удовольствие.

Уайатт Купер оперся руками о деревянную балюстраду и наклонился вперед. Вид со второго этажа открывался просто изумительный – ее можно было прекрасно разглядеть.

Она проходила под этой балюстрадой каждый день в одно и то же время. И сегодняшний день не был исключением. Уайатт Купер прекрасно знал, что был не одинок в своих пристрастиях. Еще около дюжины мужчин появлялись в этот час на деревянном тротуаре, проложенном между универмагом Моррисона и конюшней мистера Редмонда, Эйб Дишман и Нед Бомон наверняка уже бросали на нее заинтересованные взгляды поверх своих шашек, в которые после обеда они имели обыкновение играть перед пекарней Истера. Джонни Уинслоу отправился немедленно подметать участок тротуара перед входом в ресторан Лонгабаха, и это несмотря на то что мистер Лонгабах предпочитал видеть его моющим горшки и наполняющим водой бочки. Но собственно говоря, неукротимое стремление Джонни подметать в это время улицу находило отклик в душе мистера Лонгабаха, поскольку у него возникала веская причина выйти из ресторана и сделать замечание своему работнику, проявлявшему столь неуместную и несвоевременную активность.

Джейкоб Рестон, управляющий банком, имел удовольствие обозревать подступы к банку, пользуясь удобством своего расположения, – он сидел у окна за своим рабочим столом на вращающемся стуле, а вот его двум кассирам пришлось тихо переместиться к выходу, чтобы не пропустить никаких деталей городского пейзажа. Эд Кеннеди заблаговременно приостановил выковку подковы в своей кузнице, так как тоже имел желание полюбоваться ею во время ее ежедневной прогулки. Надо заметить, что Эду очень нравилось производить впечатление на женщин, демонстрируя то, чем наградил его Господь: широкие плечи и большие ладони, сравнимые по размеру с обеденными тарелками.

Пальцы Уайатта отстукивали ровный ритм, который постепенно ускорялся по мере ее приближения к аптеке Колдуэлла и полицейскому участку. Потом она исчезла из виду, когда проходила под навесом салуна «Серебряный слиток», но Уайатт продолжал со спокойной уверенностью выбивать ритм пальцами. Когда же она появилась вновь, Уайатт сделал заключительный аккорд, ударив по перилам балюстрады указательным пальцем.

Ему оставалось проследить, как она пройдет всего несколько шагов до места назначения, и в этот момент рядом с ним появилась Роза. Он не стал притворяться, что занят созерцанием чистого неба над головой или разработкой сложной полицейской операции, и поэтому тут же был вознагражден ее низким, клокочущим смехом.

– Не подозревал, что ты страдаешь ревностью, Роза, – сказал Уайатт.

– Бьюсь об заклад, у меня нет ни малейшего повода ревновать тебя. В этом нет никакого смысла. – Облокотясь о балюстраду, она приняла точно такую же позу, как и Уайатт. – Ты хочешь поухаживать за ней?

– Нет.

– Почему же нет? Ты смотришь на нее так же, как и все мужчины в нашем городе.

– Может быть, я наблюдаю за ней как шериф. Вдруг она вознамерится ограбить банк?

– Те, кто грабит банки, быстро появляются и быстро исчезают. А она здесь уже год.

– Пятнадцать месяцев.

– Вот-вот. – Роза завязала поясок своего кроваво-красного шелкового халата, затем снова оперлась о балюстраду и посмотрела на Уайатта. – Она прекрасно обходится без ограбления банков. Она сшила мне этот халат.

– Прекрасная работа.

Роза фыркнула.

– Как будто ты что-то в этом понимаешь. Да ты к тому же даже и не посмотрел на мой халат.

– Ты нравишься мне гораздо больше без него.

– Ты такой же, как и все мужчины.

– Надеюсь, что это так.

Взгляд Розы заскользил по фигуре Уайатта. Он был выше большинства мужчин из ее окружения. Его профиль являл собой комбинацию чуть заглаженных острых углов и слегка напоминал гранитное изваяние. Это ощущение усиливалось, когда на человека устремлялся взгляд его холодных, настороженных глаз. Так и казалось, что в следующее мгновение изо рта Уайатта вырвется ледяное облачко. Но облачко не появлялось, что несколько сглаживало его внешнюю суровость. Он был самым сдержанным мужчиной из всех, кого знала Роза. Похоже, Уайатт чувствовал себя не слишком комфортно в собственной телесной оболочке, но он сделал все, что мог, чтобы как можно уютнее устроиться в ней. Роза подумала, что Уайатт Купер выглядит очень даже неплохо. Одет он был небрежно, но этого мужчину делала мужчиной отнюдь не одежда. У него были узкие бедра, мускулистая грудь и плоский живот. Казалось, он может просто задушить в объятиях своих рук, крепких, как стальные рельсы.

Встретив женщину, он лишь слегка приподнимал шляпу и всегда вежливо здоровался. Возникало ощущение, что это лишь дань воспитанности. По крайней мере Розе так казалось, а уж она-то была настоящим знатоком в подобных делах. Ее профессия требовала этого, и ее жизнь полностью зависела от умения разбираться в мужчинах.

Роза быстро протянула руку и убрала со лба Уайатта несколько слегка рассыпавшихся прядей. На мгновение ее пальцы замерли, скользнули по его разноцветным волосам, стали любовно перебирать золотистые пряди, мешавшиеся с каштановыми. Голова Уайатта вдруг резко дернулась, его глаза устремились на нее, одна бровь чуть приподнялась, и Роза виновато и как будто чего-то испугавшись отдернула руку и ухмыльнулась:

– Не думай, что такой взгляд мне польстит. У тебя глаза волка.

– Волка? Это из-за цвета?

– Твои глаза немного косят.

– Косят?

– Да. И не делай вид, что ты не знаешь этого. В этом весь ты. Слегка косящие глаза и осуждающий взгляд. Не нужно так на меня смотреть, я ничего плохого не сделала.

Уайатт отвернулся от нее и бросил взгляд на здание в конце улицы, в котором располагался телеграф.

– Интересно, что она там сегодня делает? Ты как думаешь?

Роза посмотрела через плечо на уже опустевшую дорожку.

– Думаю, забирает свои вещи. Арти Шолтер приносит ей сюда посылки со склада. Говорят, ей должны были прислать три ярда бельгийских кружев и рулон атласа цвета голубого павлина. Она говорит, что принесет все сама быстрее, чем если попросит кого-нибудь. Ты и в самом деле не станешь за ней приударять?

– Я уже сказал, что не собираюсь ни за кем ухаживать. И давай оставим мисс Рейчел Бейли в покое.

– Но почему же? Она достаточно красива. Разве нет?

– Достаточно красива? – Он бы, конечно, выбрал другие слова, чтобы описать ее, но со стороны Розы это было комплиментом. – Да, это так, – сдержанно проговорил он и подумал, что Рейчел Бейли не «достаточно» красива, а очень, очень красива и что смотреть на нее – настоящее наслаждение. Уайатт толкнул Розу плечом: – Кого ты пытаешься затянуть в силки брака? Ее или меня?

– Какая разница, кто попадет туда первым? Я, конечно, ничего определенного о ней не знаю. О мисс Рейчел не ходят никакие слухи, потому что она скрытная особа, но мои девочки сочиняют самые невероятные истории о причине ее грусти. Когда им нечего делать, они становятся очень разговорчивыми.

– Неужели?

Проигнорировав это замечание, Роза продолжила:

– Может быть, я и хотела бы видеть тебя чаще, но раз ты не слишком торопишься в мои объятия, то почему бы тебе не продемонстрировать мисс Бейли свою заинтересованность? Кроме того, я уверена, что если она выйдет замуж, то не перестанет шить платья. А это совсем неплохо. И главное, она по-прежнему будет разодевать меня в шелка и кружева. Господь видит, какие деньги я за это отваливаю.

– Ты выглядишь лучше всех в Рейдсвилле, – сказал Уайатт. – А может быть, и в Колорадо.

Слышать от него эти слова было странно. Розе казалось, что его внимательные глаза хищника никогда не замечают того, во что женщина одета и какого цвета бусы украшают ее шею.

– Ты особенный человек, Уайатт.

Один уголок его рта слегка приподнялся, что, по всей видимости, можно было счесть если не за улыбку, то за ухмылку.

– Никогда не задумывался об этом.

– Ты особенный. – Прежде чем она успела что-то добавить, из здания телеграфа вышла Рейчел Бейли. – А вот и она.

– Мм…

– Похоже, получила свои посылки.

– Похоже.

– Все тащит сама. Пара лишних рук ей бы не помешала.

– Может быть, она зайдет к Арти и попросит его помочь ей?

– Уверена, он уже предлагал ей свои услуги.

– Он всегда предлагает, а она всегда отказывается.

Роза искоса посмотрела на Уайатта:

– Ты, кажется, шпионишь за ней.

Он не подтвердил и не опроверг это предположение. Глубоко вздохнув, Роза переменила тему:

– Кстати, где тебя носило последнее время?

– Я везде вокруг успел побывать.

– В городе тебя не было, никто тебя здесь не видел. Ты оставил вместо себя этого Битти-сорванца. Неужели ты думаешь, что он смог бы что-то сделать, стрясись какая-нибудь беда?

– Он сделал бы то же самое, что и я. И не нужно называть его так.

Роза закатила глаза, а потом с упреком посмотрела на Уайатта:

– И почему же это, интересно? Его все так называют.

– Я уверен, ты что-то не то услышала. Разве я когда-нибудь называл его мальчишкой?

Он сделал шаг назад и вдруг с интересом посмотрел на Розу.

– Так он тебе нравится? – удивленно спросил Уайатт.

– Нравится? Но он ведь и в самом деле мальчишка.

– Ему двадцать семь. Самый хороший возраст для мужчины.

– И Уилл очень симпатичный и привлекательный молодой человек.

– Да ты всего-то на пять лет старше его, Уайатт.

– Но я с детства в седле.

– Это я и хочу сказать. Когда тебе было двадцать семь, никому и в голову не приходило называть тебя мальчишкой. У Уилла все еще розовые щечки и на губах молоко не обсохло.

Уайатт прижался бедром к перилам и сложил руки на груди.

– Уилл ведет себя как настоящий мужчина, Роза. И ему нравятся денверские женщины.

– Денверские женщины? – Ее брови вопросительно изогнулись. – Ты говоришь о шлюхах? И почему это он ездит в Денвер? Что не так с моими девочками?

– А разве я говорил, что он спит со шлюхами?

– В Денвере нет незамужних приличных женщин. Он что, встречается с замужней женщиной?

– Нет.

– Ха! Значит, он посещает злачные места.

Уайатт засмеялся.

– Ты беспокоишься из-за конкурентов или дело в чем-то другом? А может быть, ты все-таки ревнуешь?

Рот Розы сжался.

– Можно подумать, что он тут у меня сидит целыми днями.

– Может, не днями, а ночами?

Оттолкнувшись от перил, Роза шагнула к Уайатту, взяла его за подбородок и повернула лицом к исчезающей из виду Рейчел Бейли.

– А может быть, тебе лучше поторопиться за ней?

Кажется, ему удалось довольно сильно разозлить ее. На его лице появилась ухмылка.

– Я знаю, куда она идет.

Роза провела пальцами по его подтяжке, от пояса к плечу, – это было робким приглашением. Боясь, что он не поймет ее, она добавила:

– А как же я? Ты знаешь, куда я собираюсь?

– Догадываюсь.

Убрав руку с груди Уайатта, она взяла торчавший из брюк край рубашки и сжала его.

– А почему бы нам не проверить, прав ли ты?

Не оказывая сопротивления, Уайатт позволил Розе увести себя в ее чудесный дом и уложить в ее еще более чудесную кровать.

Рейчел Бейли уронила одну из своих посылок. Хотя она тут же остановилась, чтобы поднять ее, юный Джонни Уинслоу бросился к ней и подхватил сверток.

– Вот, пожалуйста, мисс Бейли. – Протягивая ей посылку, он увидел, что Рейчел едва удерживала в руках целый ворох пакетов, грозивший обрушиться на землю. – Позвольте мне помочь вам. Я сделаю все аккуратно, ничего не попортится.

– Ах, большое спасибо, – проговорила она, – но, боюсь, миссис Лонгабах уже разыскивает тебя. Ты ей нужен в другом месте. Вон она зовет тебя. Ты только помоги мне поудобнее взять эти пакеты, и все будет в порядке.

Джонни метнул в нее скептический взгляд, в котором, однако, чувствовалось и разочарование. Затем он быстро поставил веник к стене, чтобы освободить руки. Иногда ему хотелось, чтобы миссис Лонгабах вспрыгнула на этот самый веник и ускакала на нем куда-нибудь подальше из Рейдсвилла.

– Конечно, мисс. Я помогу вам распределить ваши посылки в руках, чтобы вам было удобно их нести.

Рейчел позволила Джонни взять у нее посылки. Она с самого начала знала, что донести все это самой ей будет очень трудно, и тем не менее она решительно отказалась от помощи мистера Шолтера, который предлагал ей взять с собой одного из его мальчиков. Дело было вовсе не в том, что она не умела ценить доброту, ей просто не хотелось иметь попутчика. Она не любила компании.

Когда к ним неожиданно подошла миссис Лонгабах, Рейчел вздрогнула и выронила из рук два пакета, которые Джонни успел передать ей.

– Господи! Я не хотела напугать вас, мисс Бейли. Я просто хотела узнать, чем занимается Джонни. Ну же, Джонни, давай продолжай. Помоги мисс Бейли взять ее пакеты так, чтобы по дороге у нее не случилось еще одной аварии.

У миссис Лонгабах были свои причины позаботиться о благополучной доставке пакетов до места назначения.

– Надеюсь, сегодня мой батист прибыл? – Миссис Лонгабах стала внимательно оглядывать пакеты, как будто могла увидеть сквозь плотную бумагу их содержимое. – Цвета зеленого мха… Хотелось бы, чтобы он был именно такого цвета.

– Он двух цветов: цвета зеленого мха и жемчужно-розовый.

Лицо миссис Лонгабах просветлело.

– Похоже, поезд идет из Денвера в Рейдсвилл специально ради вас. Когда он приходит сюда, то для вас обязательно что-нибудь есть.

Рейчел на минуту задумалась.

– Да; мне часто что-нибудь присылают.

Рейчел посмотрела на Джонни, продолжавшего эквилибрировать горой пакетов.

– А теперь… я должна заняться своими посылками, миссис Лонгабах. Я зайду к вам, когда разберусь с материалом и составлю расписание примерок.

– Ах да, да! Конечно, сейчас это самое главное. Иди, Джонни, помоги немного мисс Бейли. А потом тебя ждут горшки, кастрюльки и пол на кухне, который не мешало бы поскрести сегодня же. Давай пошевеливайся.

Все свои указания миссис Лонгабах давала, уже обращаясь к спине Джонни. Потому что, стоило ей только сказать «иди», как он тут же повернулся и бодро зашагал по тротуару.

– Всего хорошего, миссис Лонгабах. – Рейчел кивнула ей на прощание и пошла по дорожке вслед за Джонни. – Эй, Джонни, не нужно так мчаться.

Джонни замедлил шаг, чтобы Рейчел успевала за ним, и в эту минуту из магазина Уикема вышел Битти-сорванец.

– Привет, Джонни. Мое почтение, мисс Бейли. Кажется, вам нужна помощь?

Подбородок Джонни приподнялся вверх, в его глазах промелькнул вызов.

– Я уже помогаю.

Рейчел сдержанно улыбнулась и твердым голосом, не допускающим возражений, проговорила:

– Мы сами справимся, помощник шерифа. Спасибо.

– Но вы не станете возражать, если я пройдусь с вами?

Рейчел возражать не стала. Но не потому, что ей хотелось прогуляться в обществе этого мужчины, а потому, что она не смогла придумать никакой веской причины, по которой можно было бы ему отказать. Она надеялась, что, может быть, Джонни как-нибудь выкрутится из этой ситуации, но он лишь тихо вздохнул, и его лицо приобрело отстраненное выражение.

– Если это доставит вам удовольствие… – сказала она вежливо, но без всякого энтузиазма. И, судя по ухмылке, появившейся на лице Уилла Битти, можно было сделать вывод, что он прекрасно осознавал истинное положение дел.

– Давайте перейдем здесь на другую сторону, джентльмены, – предложила она. – Если я не ошибаюсь, мистер Дишман уже отложил в сторону свои шашки и смотрит на нас. И похоже, собирается присоединиться к нашей компании. – Рейчел не стала упоминать о том, что Эйб Дишман, вдовец, на тридцать лет старше ее, был одним из самых пылких и настойчивых ее поклонников. Все в Рейдсвилле знали, что он уже неоднократно предлагал ей выйти за него замуж. Эйб делал ей предложение в начале каждого месяца. Сегодня было пятое число, и Рейчел не хотела рисковать.

– Похоже, игра в шашки не идет ему на пользу, – сказал Битти, окидывая улицу взглядом, и взял Рейчел под локоть, чтобы помочь ей пересечь дорогу.

– И почему же шашки не идут ему на пользу? – спросила Рейчел, когда ее ноги снова оказались на поверхности тротуара и она аккуратно освободилась от цепкой хватки его пальцев.

– Потому, мисс Бейли, что если бы они шли ему на пользу, он давно уже придумал бы, как вас заарканить.

– Но в таком случае ему следовало бы поинтересоваться, играю ли я в шашки.

Уилл Битти ухмыльнулся. Потом ухмылка быстро превратилась в широкую улыбку, занявшую пол-лица. На его щеках появились ямочки – два крошечных полумесяца. Он приподнял двумя пальцами шляпу в знак того, что понял и оценил ее юмор. Мгновенно порыв ветра взъерошил его светлые пушистые волосы, похожие на шелковые пряди кукурузного початка.

– Вот мы и пришли. – Рейчел остановилась у дорожки из больших каменных плиток, ведущих к ее крыльцу, и посмотрела на свой дом. Его вид всегда радовал ее, и теперь сердце Рейчел наполнилось приятным теплом.

Простой свежевыбеленный дом походил на маленький храм. На окнах стояли ящики, в них росли разные травы: укроп, тимьян, мята, лук. Возле дома был скромный огород, урожай в котором был уже собран, а земля подготовлена к наступлению холодов. В глубине огорода в окружении кустов виднелась решетка для вьющихся растений, Рейчел сама ремонтировала и красила ее. Оказывается, уйдя из дома, она забыла закрыть окна, и ветром выдуло наружу кружевные занавески, которые сейчас кокетливо трепетали.

В городе пошло много разных разговоров, когда она выкрасила наружную дверь в алый цвет, но мало-помалу сплетни сошли на нет. Люди стали привыкать к ее оригинальностям и уже начали принимать особенности ее характера как нечто само собой разумеющееся. Если бы сейчас наступала весна, она покрасила бы в алый цвет и ставни.

– Позвольте мне забрать пакеты, – сказала она, поворачиваясь к Джонни.

Джонни бросил тоскливый взгляд на белый дом и такую завлекательную алую дверь.

– Не волнуйтесь, мисс Бейли. Я с удовольствием помогу вам…

– Нет, не надо, – прервала его Рейчел. – Я сама справлюсь. – Она быстро повернулась спиной к дому, преградив своему эскорту дорогу, и протянула руки: – Давайте мне мои посылки.

Джонни бросил взгляд на Уилла Битти:

– Разве не существует закона, который обязывает джентльмена помогать леди?

– Думаю, что мы можем найти подходящий закон, но на это уйдет время. – Уилл Битти забрал посылки из рук Джонни и осторожно передал их Рейчел. – Вы не станете возражать, если мы постоим тут немного и посмотрим, как вы заходите в дом? В целях безопасности. Чтобы ничего непредвиденного не случилось.

– Я, конечно, ничего против этого не имею. – Она опустила подбородок на пирамиду посылок, улыбнулась. Это была мягкая и теплая улыбка, но в то же время твердая. – Спасибо, джентльмены. – Рейчел отвернулась, успев заметить, что оба ее спутника распрямили плечи и приподняли подбородки, чтобы соответствовать званию джентльменов, в которое она их произвела.

Зайдя в дом, Рейчел опустила посылки на большой обеденный стол, который она использовала для кройки и за которым никогда не ела. Тряхнув несколько раз руками, она попыталась избавиться от легкой немоты и покалывания в пальцах – ее посылки оказались все-таки слишком тяжелыми, и ей пришлось долго нести их. Когда неприятные ощущения в руках исчезли, она подошла к окну и остановилась около него так, чтобы с улицы ее не было видно. В этот момент Уилл Битти и Джонни Уинслоу как раз свернули с дорожки из больших каменных плиток и направились в сторону полицейского участка.

Как и во всех шахтерских городах, дома в Рейдсвилле строились на довольно большом расстоянии друг от друга. Дом Рейчел Бейли находился на северной стороне главной улицы и стоял особняком. На южной стороне улицы жили самые первые поселенцы, в основном шахтеры и их семьи. В последнее время там начали селиться люди, имеющие собственное дело. Например, именно там появилась первая в городе гостиница, там же находились конюшни и дом, принадлежащий мисс Розе Ларосе, в котором ее девочки и жили, и работали. В городе много говорили о том, что на этой улице должен в скором времени появиться дом, в котором собирались поселиться, предварительно сочетавшись браком, Эзра Райли и мисс Вирджиния Муди. Но пока свадьба все откладывалась и откладывалась, так как мисс Муди никак не могла распрощаться с самой древней в мире и, по всей видимости, любимой профессией.

Подумав о том, что ее ближайшая соседка могла оказаться шлюхой, Рейчел улыбнулась. Рядом с ее домом находился участок земли, на котором можно было выстроить дом такого же размера, как ее. Она даже подумывала о том, чтобы самой купить эту землю, но потом отказалась от своей затеи, так как земля была дорогой, а строить на ней Рейчел ничего не собиралась. Ей хотелось приобрести этот участок лишь для того, чтобы обезопасить себя, от близости соседей и сохранить свою уединенность.

С другой стороны ее дома сразу начиналось подножие холма, покрытое лесом из вековых сосен. Никто в Рейдсвилле не захотел бы строить дом в таком неудобном месте, когда сплошь и рядом находились куда более подходящие участки.

Рейчел не любила приглашать к себе в дом гостей. И не потому, что они чувствовали бы себя неловко среди фарфоровых ваз, инкрустированных золотом музыкальных шкатулок и стульев в стиле рококо. Причина ее нежелания принимать гостей в своем доме, похожем на музей, крылась в том, что Рейчел боялась, что ее могут принять за мошенницу.

Но как бы то ни было, она ощущала странное родство со всеми теми вещами, которые населяли ее дом. Эти вещи пробуждали в ней воспоминания, иногда приятные, иногда болезненные. А ей очень были нужны ее воспоминания – для того чтобы поддерживать в себе решимость.

Рейчел прошла по гостиной мимо стульев с обивкой цвета дамасской розы и небольшого диванчика, обтянутого изумрудным бархатом. Остановилась, положила руки на спинку диванчика, представлявшую собой два изящных завитка. Ее взгляд остановился на итальянских часах в виде золотого листа, которые стояли на столе из грецкого ореха. Она прошла к часам и несколько раз повернула в них ключ.

В кухне Рейчел все устроила так, чтобы ей было удобно. В центре располагалась большая печь, топившаяся дровами. Но Рейчел не слишком часто пользовалась ею, она предпочитала обедать в ресторане. Кухня и десерты Лонгабах были куда привлекательнее, чем ее собственная стряпня. Хорошо поесть также можно было и в гостинице «Коммодор», обеденная комната там поражала своим изысканным убранством и по этой части могла вполне сравниться с самыми красивыми заведениями не только Денвера, но, возможно, и Сент-Луиса. Но печь, так или иначе, топить все равно приходилось, так как временами Рейчел вообще не хотелось выходить из дома и с кем-либо общаться.

Рейчел пошевелила поленья в печи, а потом подбросила еще одно. Взяла чайник и поставила его на печь. Потом достала расписанные вручную чашку и блюдце из китайского шкафчика и сняла с полки баночку с медом.

Вместо того чтобы стоять перед чайником и ждать, когда он закипит, Рейчел вернулась в гостиную и начала распаковывать посылки и осматривать ткани и кружева.

Полированная поверхность стола из грецкого ореха вскоре скрылась под отрезами бархата, атласа, льна и ворохом кружев. Она с удовольствием рассматривала сочетания различных цветов. Яркий синий атлас соседствовал с глухим красным цветом камчатного полотна и жемчужно-розовым батистом. Казалось, цвета спорили друг с другом, конфликтовали, как владелица городского борделя с Эстеллой Лонгабах. Нет, в этом столкновении не ощущалось горячности и настоящей злобы. Владелица борделя ссорилась с миссис Лонгабах по той причине, что им обеим хотелось лишь немного развлечься и позабавиться. Предметом же спора обычно являлся мистер Лонгабах, что делало подобную перепалку особенно интересной для его жены.

Рейчел залила горячую воду в заварочный серебряный чайник и оставила чай настаиваться, а сама, взяв стоявшее за кухонной дверью деревянное ведро, отправилась за родниковой водой. Иногда, когда у Рейчел было много работы по дому, она приглашала помочь ей старшую дочь мистера Шолтера. Хотя присутствие в доме посторонних людей Рейчел не нравилось, ей приходилось прибегать к услугам Молли. К тому же мистер Шолтер говорил, что его дочь умеет держать язык за зубами и не любит сплетничать в отличие от ее матери. Так или иначе, но в этом Рейчел успела убедиться и сама.