Текст книги "Измены"
Автор книги: Джина Кэйми
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
– В другой раз, – сказала Пат.
– Но это наш последний день в Нью-Йорке, – настаивал Боб. – Завтра утром мы улетаем в Денвер.
– А мы уже давно взяли за правило, – сообщил Дик Лорис, – никогда не привозить назад деньги, предназначенные для путешествия. У нас осталась почти тысяча баксов.
Боб озарил Лорис спокойной обольщающей улыбкой.
– На эти деньги мы могли бы получить вас надолго.
– Подумай, если вы и так еле ползаете... – начала Пат, прежде чем Дик с презрением прервал ее.
– А мы с тобой и не разговариваем. Мы разговариваем с ней, – он повернулся к Лорис, наклонившись к ней в окошко арки. – Давай, что ты скажешь?
Лорис с каменной маской на лице посмотрела на обоих мужчин.
– Пошли, а! – надоедал Дик, пот струился над его верхней губой. Он уже представлял вкус ее титек. – Ну, что ты скажешь?
– Уматывайте, – сказала Пат, – или я позову администратора.
Дик возмущенно отпрянул.
– Ни у кого нет рождественского настроения, – промямлил он, когда Боб тащил его обратно в бар.
Пат резко рассмеялась.
– У нас уже и так достаточно ничтожеств в Нью-Йорке. Ты не думаешь, что они их импортируют из Денвера?
– Это из-за меня, – сказала Лорис. – Во мне что-то такое, что заставляет мужчин...
Она замолчала, но когда подняла свой бокал, ее рука дрожала.
– Лорис, ты не можешь винить себя из-за каких-то подонков в этом мире.
– Тогда почему это всегда случается со мной?
– С таким лицом и фигурой, как у тебя, какой мужчина не подойдет к тебе?
– Но как они подходят, Пат! Ты слышала этих парней сейчас? Они практически предлагали мне деньги. Такое случается уже не первый раз. Незнакомые постоянно подходят ко мне на улице. Ты даже не поверишь, если я тебе скажу, что они мне говорят.
В ее глазах появилась безнадежность.
– Я не знаю, может, они и правы. Может, они видят во мне то, чего я не знаю. Почему же еще они обращаются со мной, как с последней шлюхой?
– Потому что ты позволяешь. Я сколько раз говорила тебе, Лорис, что ты должна стоять за себя. Не будь такой пассивной – это только подбадривает их.
– Я так теряюсь и расстраиваюсь, – печально объяснила Лорис. – Когда они смотрят на меня или говорят мне такие вещи, все это заставляет меня думать, что я действительно шлюха.
– Тебе еще шагать и шагать до нее. – Пат позвала официанта, чтобы заказать еще напитки. – Одного любовника недостаточно: он не может превратить тебя в нее.
Лорис уставилась в свой пустой бокал.
– Даже с Кэлом теперь я... я не могу не удивляться, неужели все, что ему на самом деле от меня надо, – это только постель?
– Это то, что я тебе говорила. Это продолжается уже десять месяцев. По-моему, пора уломать его развестись.
– Я не смогу сделать этого, – она гордо выпрямилась. – Кэл сам должен принять это решение.
– А зачем ему? У него все есть. У него есть семья, и у него есть ты. Он ведет себя, как два разных человека, Лорис. Дома – он семьянин с достатком средней руки; с тобой – он одержимый любовник и артист авангарда. На этих днях он собирается решить, кто же он на самом деле.
– Это то, что он может решить только для себя.
– Я не думаю, что он может. Он совершенно не способен принимать решения. Это касается и тебя, и его работы.
– Это не так. Никто так не работал эти последние несколько месяцев, как Кэл, стараясь опять собрать труппу.
Как Пат и предсказывала на том несчастном открытии сезона в марте, без отчета «Вилидж Войс» она не смогла найти ангелов, которые захотели поддержать их спектакль. В течение следующих месяцев ей удалось вымолить, взять взаймы, достаточную сумму, чтобы арендовать полуподвальный этаж на Ловер Йст Сайд, который раньше был Цыганской чайной. Вся компания бросилась строить сцену по кругу, которую спроектировал Кэл, с осветительной системой вдоль нее. «Ловер Дептс», как Пат назвала кафе-театр, должно открыться сразу после праздников.
– Я говорила о моральной поддержке, – сказала Пат – Он использует тебя, Лорис, а ты позволяешь ему.
– Нет, он... Кэл не такой. Он любит меня.
– Его любовь или его видимость любви доведут тебя неизвестно до чего, – резко заключила Пат. – Если бы Кэл действительно тебя любил, то развелся.
– Это совсем не так просто для него, как ты думаешь, Пат, – Лорис встала на защиту своего любимого. – Ты же не знаешь, как страдал Кэл, когда был мальчиком, из-за того, что его отец бросил их. Как я могу просить Кэла причинить ту же боль его сыну?
– Ну, и как долго это будет продолжаться?
– Не знаю. Чем счастливее я с ним, тем более несчастна, когда он не со мной. Иногда мне кажется, когда я лежу в постели, после того как мы любили друг друга, и наблюдаю, как он одевается, чтобы идти домой, что не смогу сдержаться и закричу.
– Ты должна закричать Может, тогда он не уйдет домой. Ты должна бороться за то, что хочешь в этом мире, Лорис. Надави на Кэла, чтобы он сделал выбор между тобой и женой.
– Ой, нет, – вскрикнула Лорис, тем самым давая Пат понять, что не только гордость удерживает ее, но и страх: она никогда не оправится от отказа от нее ее отца, и если Кэл тоже отвергнет ее, это будет непоправимым ударом для ее уже ослабшего эго.
– Может, тебе просто уйти от него на время? – предложила Пат – Это даст тебе время обдумать все. Ты знаешь, Арти решил принять то предложение в местном театре в Питсбурге.
– Да, он и просил меня составить компанию.
– Это только на три месяца.
– Три месяца не видеть Кэла? Я не знаю, как я смогу прожить без него эту неделю.
– Почему? Он куда-нибудь уезжает на праздники?
– Нет, но приезжает его мать, и он хочет на неделю уйти с работы, поэтому у него не будет возможности... встречаться со мной.
Ее руки сжались в кулаки, длинные ногти впились в ладони.
– Ох, я иногда схожу с ума. Я поклялась себе, что никто никогда не заставит меня чувствовать... чувствовать себя нежеланным ублюдком, которого упрятали так, что могут думать, что я не существую.
– Давай проведем праздники вместе, – упорствовала Пат. – Ты не сможешь долго находиться в таком состоянии.
Лорис отрицательно покачала головой.
– Я там чужая. И я не могу находиться среди других людей, когда я такая.
Она сделала большой глоток вина.
– Кроме того, я смогу использовать это время на обдумывание, как ты мне сказала. Я не могу так жить больше. Мне надо что-то предпринять.
Не имея никого после смерти матери, Лорис редко разделяла с кем-то компанию в минуты, когда чувствовала себя несчастной. В ту нескончаемую неделю она решила, что несчастье – это что-то, чего надо стыдиться, что это только ее вина. Она так и не присутствовала на новогодней вечеринке, как обещала Пат. У всех есть какие-то даты – кто-то обменивается традиционными полуночными поцелуями – а Лорис не нуждалась в напоминании ей ее статуса одиночества.
Так случилось, что в этом году она не получила поздравительной открытки на Рождество от мисс Прескотт. Лорис написала ей, когда она только переехала, рассказав о новой квартире и театральной труппе. Ее письмо так и осталось без ответа. Последняя непрочная связь с ее отцом, как она поняла теперь, прервалась навсегда.
Мир своих собственных фантазий всегда был для Лорис единственной защитой от чувства нежеланного ребенка. Приехав в Нью-Йорк, она обнаружила уже готовый мир фантазий в фильмах – особенно в старых. Покупка видео была единственной прихотью, которую она позволила себе, и сейчас у нее было около сотни пленок.
Сегодня она решила: ничто так не выведет ее из состояния депрессии, как история, которая моментально захватывала ее. Ей необходимо было потеряться в другом времени и месте, в чужой прекрасной истории любви.
Фильм, который Лорис выбрала, был «Доктор Живаго». Она очень скоро поняла, что это был лучший выбор. Она сидела, откинувшись на подушки, потягивая свое новогоднее шампанское, которое сама себе купила. Ее так захватили исторические моменты, огромная сила и красота образов! Но когда развернулась трагическая любовь между Ларой и Живаго и достигла кульминации, как в зеркале отражая их безнадежные отношения с Кэлом, ее охватила боль, которая, как она считала, должна была исчезнуть.
Лорис так и не смогла досмотреть фильм до конца. Воображение, как Кэл с женой отмечает Новый год, обожгли ее. Вместо того чтобы стереть, шампанское сделало их еще острее. Из соседней квартиры слышались звуки музыки, неистовые крики и смех. За окнами взрывались хлопушки и петарды, провожая старый год и радуясь новому.
Слезы потекли по ее лицу. Лорис приняла единственное решение: в наступающем году порвать все отношения с Кэлом.
Она начала 1 января 1981 года, лелея свое первое похмелье. Со специальным актерским сценарием на коленях и с тетрадью, отложенной в сторону, она принялась учить новую роль. Ей надо было подготовить монолог Агги из первого акта пьесы «Кошка на раскаленной крыше». Она никак не могла сосредоточиться.
Ее мысли все время возвращались к Кэлу. Вместо того чтобы учить, она поймала себя на том, что репетирует, как и что она скажет ему, когда они встретятся. Словно разбивая сцену на части, она стала записывать причины, по которым они не могут быть вместе.
Ее так поглотила эта работа, что сначала не поняла, то ли она услышала, как ключ поворачивается в замке, то ли это просто ее воображение. Ручка замерла в воздухе, она оторвалась от тетради и увидела, как открывается дверь и входит Кэл. Он задыхался, пробежав по лестнице. Его волосы были растрепаны, лицо раскраснелось на морозе, и когда он посмотрел на нее, в его глазах вспыхнул восторг.
Лорис показалось, что в темной комнате кто-то неожиданно распахнул окно, впуская ослепительный солнечный свет. Она молча прокляла себя и его тоже. Но это было выше ее сил.
– Что ты здесь делаешь?
– Я должен был увидеть тебя.
Его голос был глухой, напряженный.
– Но я думала... ты сказал завтра.
– Я не мог дождаться. Я пытался всю неделю вырваться к тебе.
Он снял пальто и бросил на один из крючков вешалки. На нем был облегающий свитер рыболова, поношенные джинсы обтягивали его длинные ноги.
– Я только что проводил мать в аэропорт, – пояснил он, – предполагается, что я в пути, поэтому я не могу побыть с тобой дольше пятнадцати – двадцати минут.
Она уставилась на него, не способная скрыть удивление. Чтобы доехать от Квинс до Восточной части Манхэттена, требуется час езды в один конец, и то если на дороге не будет пробок.
Он криво усмехнулся.
– Я понимаю, в этом есть что-то ненормальное, но я должен был увидеть тебя – хоть на несколько минут.
– Беда всегда страшней, чем кажется, – сказала Лорис, глядя в тетрадь, где записывала причины, по которым она не может больше встречаться с ним.
Лорис позволила Кэлу поцеловать себя и даже ответила на его нежность, но часть ее, как бы со стороны наблюдала за ним, словно изучая игру актера, чью технику она практически боготворила. Чувствуя ее отчужденность, он крепко обнял ее. Его поцелуй становился все более настойчивым, возбужденным.
Она вырвалась из его рук.
– Кэл, я...
– Боже, но я умираю по тебе.
Перебирая волосы, он подтянул ее лицо к своему.
– Все это время мне так тебя не хватало. Ты такая прелестная.
Медленно он водил языком по ее губам.
– Я теперь могу пробовать тебя во сне, ты знаешь? Всю тебя.
Лорис боролась с собой, стараясь не принимать к сердцу слова любимого, но чувственные воспоминания, которые они пробуждали, отражались в ее глазах, и Кэл увидел это. Он хотел ее поцеловать еще раз.
– Нет, Кэл, не надо.
Она возмутилась, с какой легкостью он применил к ней силу.
– Это нечестно.
– Да, ты права, – медленно отпуская ее, сказал он. – Лучше я не стану начинать того, что не смогу закончить.
– Для тебя это не проблема. То что начнешь со мной, ты можешь закончить с женой.
Он отпрянул в удивлении.
– Это то, что ты думаешь обо мне... о нас?
– Твои двадцать минут истекли.
– Позволь мне беспокоиться о времени, о'кей? Ты только ответь мне на вопрос, Лорис. Ты действительно так думаешь?
– Да. И я... я не хочу больше видеть тебя, Кэл.
Он стал очень тихим, его лицо потемнело. Потом без слов он поднялся и пошел к вешалке. Сердце ее бешено забилось, она захотела взять свои слова обратно. Вместо того чтобы набросить на себя пальто и выскочить, как она ожидала, он потянулся к боковому карману и достал пачку сигарет и зажигалку. Стоя спиной к ней, он прикурил сигарету и несколько раз глубоко затянулся.
– Скажи мне что-нибудь, наконец, – сказал он, окутывая дымом свои слова. – Если это все, чего я дожидался, сидя дома, тогда что я здесь делаю?
Он бросил пачку сигарет и зажигалку на стол рядом с пепельницей, которую она держала исключительно для него.
– Если бы у меня было с ней то, что с тобой, зачем бы мне нужно было что-то еще?
– У тебя, очевидно, все еще есть что-то с ней.
– Да. У нас общий сын. Это единственная вещь – единственная, – которую она дала мне, и я всегда ей буду благодарен за это. Я не собираюсь оправдываться в этом. Но то, что я чувствую к тебе... у меня никогда не было такого с ней. Я клянусь Богом, Лорис! Я никогда не любил так женщину, как люблю тебя. Я никогда не знал, что могу так любить.
Это признание не было легким для Кэла.
– Ты не веришь этому?
– Я не знаю, во что теперь верить, ты поставил меня в тупик. – И Лорис заплакала.
– Лорис, ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Если бы я знал, я бы закрутил бы это, как всегда делал, я... я не знаю, что я должен делать.
Он тер лоб, стараясь снять напряжение над глазами.
– Я уже давно знал, что должен принять решение. Я много думал об этом. Но не имеет значения, что я сделаю: в любом случае я ударю того, кого люблю.
В тишине, последовавшей за словами-колебаниями Кэла, Лорис пыталась выпутаться из-под того воздействия, которое они произвели на нее.
– Я должна уйти, – сказала она. Голос ее становился все громче. – Чем дольше я тебя вижу или даже говорю с тобой, тем труднее мне будет порвать.
– Лорис, я...
– Мне предложили работу с местной компанией в Питсбурге. Я собираюсь принять его. Это единственный путь.
– О Боже, не делай этого! Пожалуйста, не делай!
Она была слишком ошеломлена болью в его голосе и слезами в его глазах, чтобы что-то ответить. Кэл взял ее за плечи и крепко прижал к себе.
– Я хочу, чтобы мы жили вместе... так же, как и ты. Только дай мне время. Я найду выход.
Слеза катилась по его щеке в уголок рта. Она попробовала ее, когда он на прощание поцеловал ее.
– Я обещаю, – сказал он.
* * *
Лорис выключила микроволновую печь. Кэл задерживался, а ей так не хотелось, чтобы курица, которую она зажарила на обед, остыла. Рис был тоже готов; салат давно уже ожидал в холодильнике. Она недоумевала, какие еще у него появились проблемы, и связаны ли они с их сегодняшней встречей.
Лорис услышала, как ключ поворачивается в замке. Не успел Кэл закрыть за собой дверь, как она бросилась ему на шею.
– Я уже не думала, что увижу тебя сегодня.
Он отпрянул.
– На улице моросит. Я весь мокрый.
– Мне все равно.
– Ты испортишь свое красивое платье. Вот.
Он протянул ей коричневый бумажный пакет.
– Я заехал за бутылочкой У.О.
– У меня немного осталось.
Она всегда держала под рукой бутылку его любимого напитка. Пакет оказался тяжелей, чем она ожидала. Она заглянула внутрь.
– Там что-нибудь еще?
– Я купил тебе две бутылки вина.
– О, спасибо.
Пока Кэл снимал куртку, Лорис прошла на кухню.
– Там еще не пошел снег?
– А что, ожидается снег?
Лорис засмеялась.
– Ты не слышал сводку погоды? Предупреждают о шторме. Они ожидают его силу в 10 – 12 баллов.
– Боже, это то, что мне просто необходимо.
Его мрачный тон насторожил ее, и она изучающе посмотрела на него. Она так обрадовалась, увидев его, что не заметила его напряженного и побледневшего лица.
– Что-то произошло, Кэл?
Он посмотрел на нее тяжелым взглядом.
– Лучше поставь бутылки.
– Что такое? Что случилось?
– Она все узнала о нас.
– Боже мой, но как...
– И это еще не все.
Его голос дрогнул, и он резко провел пальцами по волосам.
– Мне на самом деле надо выпить. Тебя не затруднит сделать мне?
– Нет... конечно, нет.
– Спасибо.
Он неожиданно повернулся и пошел в гостиную, ссутулив плечи, что было совсем не в его манере.
Голова Лорис лопалась от вопросов. Когда она делала его обычный напиток, – много У.О., смешанного с небольшим количеством воды – ее руки были непослушными, почти деревянными. Она сделала такой же и себе, хотя очень редко пила крепкие напитки. Она предчувствовала, что ей это сейчас не помешает.
Когда Лорис внесла бокалы, звук дождя, с силой разбивающегося об окна, заполнил тишину в квартире, по непонятной причине делая ее еще более тяжелой. Она ожидала увидеть его уютно сидящим на кровати, как обычно, подперев подушку и вытянув ноги. Вместо этого он сидел, напряженно выпрямившись на ручке кресла, уставившись в никуда невидящим взглядом.
Она сжалась от неожиданности, парализующей тревоги.
Такое чувство было слишком знакомо ей, она испытывала его раньше только при пробуждении. В детстве ее мучили ночные кошмары, которые были настолько реальными, что она часто недоумевала: неужели она до сих пор переживает забытую травму? Каждый раз, приходя в сознание, ее сердце учащенно билось, она обливалась потом, но ужасные видения растворялись раньше, чем она могла провести какую-либо связь, она всегда выходила из них с мучительным чувством потери и с тем ощущением, которое охватило ее сейчас, при виде Кэла, полностью отрешенного от нее. Казалось, ее не существует.
– Кэл, – позвала она резко, пытаясь прервать его состояние. – Твой ликер.
Лорис села на угол кровати напротив кресла. Звук дождя начинал действовать на нервы. Она залпом выпила виски, которое прожгло тропинку в ее сжатом горле. Она боялась задать вопрос, который крутился у нее в голове: что теперь будет с ними, если Джулия Энн узнала?
Это Джулия Энн. Она... Кэлу потребовалось сделать большой глоток виски перед тем, как продолжить.
– Она разбилась на машине.
Лорис вздрогнула, но ни звука не вышло из ее горла.
– Она не...
– Нет, но могла. Она ранена, хотя... и это только моя вина.
Слезы выступили на его глазах, и он потер веки большим и указательным пальцами, пытаясь сдержать их.
– Во всем виноват я.
Желая успокоить его, Лорис бросилась к нему. Он отодвинулся от нее.
– Не надо, все в порядке, – настоял он, заслоняя кулаком лицо, как боксер, делающий последнюю попытку защитить себя. – Все в порядке.
– Кэл, пожалуйста, – просила она, не понимая, почему ему надо скрывать свои чувства от нее. Он никогда не делал этого прежде.
– Пожалуйста, позволь мне...
– Нет. – Раскрытой ладонью он слепо провел в воздухе, прося ее вернуться назад. – Все в порядке. Действительно.
Лорис откинулась на постель. Она потягивала свое питье, ожидая, пока Кэл закурит сигарету. Перед тем как спросить, она дала ему сделать несколько глубоких успокаивающих затяжек.
– Почему в этом твоя вина?
Он резко выдохнул.
– Потому что мне надо было это предугадать заранее. Все последние три недели я предчувствовал, что что-то случится, – уже с того момента, когда мы начали репетицию новой пьесы.
– И я тоже, – согласилась Лорис.
– Но я совершенно не был готов к этому, – продолжил он, говоря словно с самим собой. – Каким надо быть глупцом? Она уже не в первый раз повторяет такое. Когда она сказала мне, я...
Эти слова повисли в воздухе, и он допил все, что осталось у него в бокале.
– Я не понимаю. Ты имеешь в виду нас? – Она наклонилась к нему. – Что она тебе сказала?
– Мне бы еще выпить, – он поднялся. Она на самом деле в этот раз переступила все рамки закона, – пояснил он по пути в кухню. – В воскресенье мы ругались практически всю ночь.
На ходу он взял бутылку У.О. с металлической стойки и принес ее с собой в гостиную.
– Я старался ей втолковать, что не могу быть таким, каким она хочет видеть меня. Я так же не могу дать ей всего того, в чем она нуждается. Я перестал делать такие попытки. А она на самом деле верит, что к нам могут вернуться те отношения, которые были между нами в первый год, когда родился Брайан.
Его взгляд и тон стали нежными, горестными.
– Это был самый счастливый год нашей совместной жизни.
Он сделал последнюю затяжку, потушил сигарету и налил себе еще.
– Это, конечно, все из-за меня. Все, что требуется, это бросить режиссуру. И тебя.
Прошло несколько минут, прежде чем Лорис смогла заговорить.
– И что она узнала о нас?
– Она заявляет, что звонила мне в театр в одну из пятниц, несколько месяцев назад. Кто-то подошел к телефону – наверно, Грэг – и сказал ей, что собрание закончилось пару часов назад. Она стала настаивать, что ей нужно срочно связаться со мной, естественно по поводу моего сына. И он дал ей твой номер телефона.
Он сделал попытку засмеяться, но закашлялся.
– Я так полагаю, что все знают о нас.
– Но она же никогда не звонила мне, Кэл.
– В этом не было необходимости.
– Я ничего не понимаю. Если она уже несколько месяцев знала о наших отношениях, почему дожидалась так долго, чтобы сказать тебе?
– Джулия Энн не очень сильна, чтобы противостоять этому. В сущности, я, наверно, мог отрицать все, и этим бы все кончилось. Теперь я знаю, что это то, что она на самом деле хотела услышать, но я не смог сделать этого. Я согласился, что люблю тебя... что мы любим друг друга. Я сказал ей, что не могу тебя бросить.
Когда Лорис услышала это, на нее нахлынула волна спокойствия, но потом она подумала, что его жена должна была чувствовать, и устыдилась своей радости. Она знала, какой бы она была подавленной и расстроенной, если бы Кэл сказал ей, что любит другую женщину.
– Она сказала, что никогда не даст мне развода, и пока я не прекращу видеться с тобой, она уедет от меня и заберет Брайана. Она поклялась, что сделает так, что я больше никогда его не увижу.
– Она не сможет этого сделать.
– К черту, не сможет! Она сделает это, если когда-нибудь дойдет до этого, но она знает, что я никогда не брошу своего сына.
Его губы немного дрожали.
– Она знает меня очень хорошо. Так или иначе, я... я озверел от ее слов. Я имею в виду, во мне будто что-то взорвалось. Я наговорил ей такие вещи, о которых никогда не должен был даже обмолвиться, но я чувствовал себя в такой адовой ловушке – словно меня сжигали заживо. В конце концов я не мог больше терпеть это. Я должен был выбраться оттуда. Как бы то ни было, я понимаю, что, если я не сделаю это сейчас, я уже не сделаю никогда. И я побросал в чемодан какие-то вещи и ушел.
Его глаза встретились с ее; его взгляд был напряженным и твердым.
– Я шел к тебе, – сказал он ей, словно для него сейчас имело большое значение, чтобы она знала об этом.
– Что случилось потом?
– Я как раз завел машину, когда Энн в слезах выскочила из дома, прижимая к себе Брайана. Она выхватила мальчика из кроватки и кричала ему, чтобы он сказал папе, чтобы он вернулся. Я вылез из машины, чтобы отнести Брайана назад. Было очень холодно, а он был в одной пижамке. На улице шел снег. Когда я его подхватил, она побежала от меня и впрыгнула на переднее сиденье машины. На улице был гололед, и в своем состоянии истерики она потеряла контроль над машиной и врезалась в дерево.
Он медленно вздохнул, затем с шумом выдохнул.
– У нее сломана рука и большой кровоподтек на одном глазу. Доктор думает, что у нее могут... что могут быть и другие нарушения.
Все то чувство вины, которое так долго мучило Лорис изнутри, теперь пронзило ее: она одна была виновата в этом. Ничего бы не произошло, если бы Кэл не встретил ее.
– Как долго она пробудет в госпитале?
– Они выпустят ее через день.
В удивлении она отпрянула.
– Через день! Тогда, значит, нет ничего...
– Доктор сказал, что она должна будет находиться в постели месяц, может быть, и больше. Она нуждается в уходе, поэтому...
Он откинулся в кресло с отрешенным взглядом.
– И вот почему ты не можешь оставить ее теперь, – заключила Лорис за него.
Кэл кивнул, смотря в никуда.
– Я бы так хотел. Но я не могу. И все это на глазах у мальчика! Авария... кровь, струящаяся по ее лицу. Он все время плакал и кричал, и я не мог его успокоить. Я говорил ему, что мамочка поправится, но...
Он зло покачал головой.
– Иисус Христос, что за беда!
На этот раз он не отстранился от нее, когда она бросилась к нему. Она обняла его и прижала крепко, стараясь поглотить его боль, разделить ее с ним. Его руки сомкнулись вокруг нее, и он спрятал лицо у нее на груди.
Все кончилось постелью.
Он любил ее неистово, с какой-то безумной отчаянностью, словно желая поставить отметину, которая не даст ей возможности забыть его. Это очень напугало ее. Она поняла, что он решил оставить ее. Она всем телом старалась сказать ему, что поняла его. Он не хотел слышать слов, как она его любит, как хорошо им вместе, как счастливы они были бы вдвоем.
Телом, руками, ртом и языком – всем своим существом она умоляла его остаться.
Но он быстро оделся, отвернувшись от нее.
– Мы больше не можем встречаться – ты сама понимаешь, не так ли? – сказал он, застегивая куртку. – Я должен разрубить этот гордиев узел.
Лорис не ответила; единственно, что она могла сделать, – это кивнуть. Она почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось.
– Я действительно очень тебя люблю, – печально добавил Кэл, уходя. Он подсунул ключи, которые она ему дала, под дверь.
– Что это, черная дыра Калькутты? – воскликнула Пат, когда Лорис с неохотой впустила ее в квартиру.
От яркого солнца были задернуты шторы и лишь мерцающее отражение ТВ высвечивалось из угла гостиной, создавая тусклое освещение.
– Свет режет мне глаза, – сказала Лорис, возвращаясь на кровать.
– Сегодня такой яркий день. Нью-Йорк готовится к фестивалю, все рекламы только об этом.
В своей типичной манере, не принимающей никаких возражений, Пат направилась к окну. Не обращая внимания на возражения Лорис, раздвинула шторы.
– Видишь? Солнышко светит. Небо такое голубое. И все приоконные ящики в цвету.
– Думаю, что я отказываюсь от участия в этом, – сказала Лорис.
Пат нахмурилась. Сарказм был чем-то новым в репертуаре ее подруги, она была ошарашена изменениями в Лорис, с тех пор как видела ее в последний раз. Она так хотела помочь своей подруге. Весь апрель и май Пат была в Канаде, работая помощником продюсера. Она звонила Лорис каждое воскресенье и все больше и больше расстраивалась, слыша ее голос. Прошло уже три месяца, как Кэл порвал все отношения с ней, и вместо того чтобы со временем проходить, депрессия Лорис все углублялась. Озабоченная этим, Пат связалась с ней сразу по возвращении в Нью-Йорк; последние пять дней Лорис постоянно находила причины, чтобы не видеться с ней.
Однако Патриция Х.Шварц была не из тех, от кого можно легко избавиться – особенно когда она видела, что ее подруга нуждается в помощи и поддержке. Поэтому в эту великолепную первую субботу июля она постучала в дверь Лорис без приглашения, с определенным желанием потрясти ее, накричать, если потребуется, чтобы вернуть ее в мир живущих.
– Боже, Лорис, ты выглядишь ужасно! – сказала она с характерной серьезностью и повысив голос, чтобы перекричать ТВ. – Ты похудела и необычайно бледна. Тебе можно играть Камиллу без грима.
Лежа на горе подушек, Лорис равнодушно пожала плечами и снова уставилась в видео.
– Тебе обязательно надо включать так громко? Ты, наверное, не слышишь собственных мыслей.
– В этом вся задумка.
– Я бы не сказала, что это блестящая идея.
Пат взяла пульт управления с кровати и выключила ТВ.
– Не надо, Пат, – попросила Лорис, держа ее за руку. – Отдай пульт.
Все эти дни она боялась тишины и даже спала с включенным телевизором, если вообще спала.
Пат положила пульт подальше от Лорис.
– Я думала, что мы сходим прогуляться по Деревне, прошвырнемся по антикварным лавкам, посмотрим на выставленные картины, а потом возьмем пиццу в «Эмилио».
Она воскликнула в сердцах:
– Я два месяца не ела пиццы. А глядя на тебя, похоже, что ты бы тоже не отказалась от нее.
Мысли о еде было достаточно, чтобы Лорис почувствовала тошноту.
– Я не голодна.
– У «Эмилио» должно быть уже открыто уличное кафе, – продолжала Пат. – Мы бы поели на открытом воздухе под деревьями и пожевали бы еще чего-нибудь вкусненького, как обычно. Давай?
Лорис безучастно покачала головой.
– Я не могу.
– Почему? У тебя какие-то более интересные планы? – Пат указала обвиняющим пальцем на телефон, стоящий на одеяле рядом с Лорис. – Так и проводишь ночи и все дни в ожидании телефонного звонка? Он не собирается звонить тебе, Лорис. Перестань ждать его.
– Нет, он позвонит, – сказала она нежным голосом, ее глаза потускнели. – Он будет с ней, только пока она поправится.
– Это он тебе сказал?
Лорис заправила за ухо длинную прядь волос.
– Не могут же они сейчас взять и снять гипсовую повязку.
– Он не вернется, Лорис!
– Нет, он вернется. Он вернется. Вот увидишь, – ответила она успокаивающе, словно Пат была тем, кого необходимо было убеждать. – Он был уже готов уйти от нее. Я говорила тебе. Из-за этого и произошел несчастный случай. Он собирался жить со мной.
Улыбка промелькнула на ее лице, на мгновение зажгла ее глаза.
– Он на самом деле любит меня. Он сказал мне об этом... в ту ночь.
Взгляд Лорис снова погас.
Пат почувствовала, как ее пронзила такая злость, что ей очень захотелось, чтобы Кэл оказался здесь. Она бы со всей силой ударила его ногой по яйцам. Она поняла, что больше не может скрывать правды от Лорис. Она обязана разрушить все ее иллюзии.
– Вчера вечером я видела Кэла. Он оставил работу в «Ловер Дэбтс», чтобы...
– Он спрашивал обо мне?
Нетерпение в ее голосе и страдание на лице были настолько сильными, что Пат едва не соврала.
– Нет, не спрашивал. И единственной причиной, почему он пришел, было увольнение из театра – навсегда.
– Ой, нет! – закричала Лорис. – Если Кэл сейчас перестанет заниматься этим, ему вдвойне будет труднее начать потом.
– Посмотри, человек сделал свой выбор, – напомнила ей Пат. – И ты должна забыть о нем и о его делах. Он поступил на ту работу, на которой была помешана его жена.
– Он же ненавидит эту работу. Он клялся, что никогда не примется за нее.
– У него нет выбора. Жена ждет ребенка.
Рот Лорис открылся.
– Он не сказал тебе об этом, так ведь? Джулия Энн была уже на втором месяце беременности, когда вы разошлись. Он, может, и был влюблен в тебя, как он заявляет, но по-видимому, все это время спал со своей женой. И если не ушел от нее раньше, то естественно, не собирается уходить от нее теперь. – Она опечалилась. – Извини, может, мне и не надо было тебе говорить этого, но...
– Нет, надо, – холодно оборвала ее Лорис. – Ты всегда говорила мне, что он играет со мной, как с дурочкой, и ты была права. Ты просто не могла дождаться того момента, когда наконец вдолбишь мне это, так?
– Господи, Лорис, я только хотела тебе помочь, – возразила Пат. – Я не могла тебе позволить и дальше обманываться по поводу Кэла. Какой бы болезненной правда ни была, сейчас это не имеет значения, по крайней мере, ты теперь все знаешь. Надо забыть и жить без него, не думая о нем.
