Текст книги "Измены"

Автор книги: Джина Кэйми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Она решила восстановить события дня, когда заболела ее мама. В надежде, что дом, в котором они жили, вызовет новые воспоминания, Лара принялась искать световую рекламу. У Лары от неожиданности открылся рот, когда она увидела огромный крест в нескольких кварталах от своего дома. В то утро она уже была в двух магазинах с надписью «Христос Спаситель», но ни на одном из них не было того креста, который был в ее памяти. Она уже стала думать, что это действительно было символикой. Но теперь он был на самом деле: горящая полоса света, подвешенная над бетонной аркой.

Она ускорила шаги. Прошла квартал многоквартирных домов, поставленных на реконструкцию, – все окна были закрашены белой краской, Даже если разыскиваемый ею дом стоит, было невероятным, что Элен все еще владеет им. Но Лара надеялась, что компания, собственностью которой является дом, хранит записи его бывших владельцев и, может быть, сможет назвать фамилию Элен и ее адрес.

Ее попытки связаться с единственным свидетелем той ночи оказались бесполезными: Прескотт принимала участие в кампании сенатора Кинсли. В штаб-квартире Ларе сказали, что они вернутся в Нью-Йорк через несколько недель. Но она была твердо уверена, что даже по возвращении мисс Прескотт не окажет ей никакой помощи. Копию сертификата о смерти матери, затребованную ею в Бюро по регистрации рождения и смерти, ей вышлют в течение месяца. Только тогда она сможет наконец докопаться до того, где и как умерла ее мать.

Лара подошла к пятиэтажному строению, расположенному напротив магазина с надписью. Это должен быть тот дом, в котором она жила в детстве. Изображение креста, неизгладимо запечатленное в ее памяти, могло быть видно только из этих окон. Фасад дома остался нетронутым, однако внутри него остались только стены. Это подхлестнуло ее слабую надежду на то, что Элен все еще может быть владелицей этого дома.

Фургон, на котором красными буквами было написано «Блейк Рилти», подъехал и остановился у обочины. Лара списала с рекламы номер телефона, поймала такси и отправилась домой.

Она сняла квартиру на спокойной озелененной улице. Не снимая плаща, она быстро набрала номер телефона.

– Мисс Блейк сейчас нет на месте, – ответили ей, когда Лара объяснила цель своего звонка. – Если хотите, я оставлю ей записку.

Лара назвала свое имя и номер телефона.

– Пожалуйста, скажите ей, что это очень срочно, – добавила она и положила трубку.

Она пошла на кухню, чтобы приготовить себе ленч, когда зазвонил телефон.

– Лара? Пат. Я такое нашла – прекрасная пьеса для тебя. Называется «Яркий свет, темные тени». Это драма в стиле экспрессионизма о взлете и падении секс-символа Голливуда.

– Прямо будто обо мне, особенно вторая часть с падением, – заметила Лара со смешком. – А кто автор. Известный или это какой-то молодой талант?

– Ой, подожди, звонят по другому телефону, – затараторила Пат. – Сейчас, минуточку.

Она закрыла трубку и посмотрела на Кала, стоявшего у стола напротив нее.

– Что она говорит? – спросил он.

– Она хочет знать, кто автор пьесы.

– Я же говорил тебе, что это не сработает.

Пат отмахнулась от него.

– Послушай, Лара, – сказала она в трубку. – У меня на том телефоне висит потенциальный ангел, поэтому есть только секунда на разговор с тобой. В общем так: я пришлю тебе с посыльным пьесу. Позвони мне, как только прочтешь. А было бы лучше, если бы ты пришла в театр около шести, мы бы смогли поговорить о ней.

– Ты имеешь в виду сегодня?

– Я уверяю, что, когда начнешь читать, ты не сможешь оторваться. За последнее время я не читала ничего более восхитительного.

Заинтригованная подругой, Лара согласилась.

– Увидимся в шесть.

Положив трубку, Пат сияла.

– Она прочитает пьесу.

– Ты должна была ей сказать, что я автор, Пат.

– Тогда она завернет ее, даже не глядя.

– Но когда она потом обнаружит, что...

– Когда она прочитает, то обязательно возьмется за нее, – заверила его Пат и, прежде чем положить копию сценария в конверт, вынула титульный лист с его именем. – Это потрясающая пьеса, Кэл. Такое бывает раз в жизни.

Опустив руки в карманы, он стал расхаживать по кабинету. Своими длинными, как у аиста, ногами, он в несколько шагов покрывал всю длину.

– Даже если ей и понравится пьеса, когда она поймет, что ее обманули, она будет в ярости.

Пат усмехнулась, приклеивая на конверт табличку с адресом Лары.

– Сначала она описается, в этом нет сомнения.

– Она должна согласиться!

Он продолжал расхаживать по кабинету Пат.

– Я специально для нее писал это!

– Ты перестанешь маячить? У меня от твоего мелькания голова кружится.

Она через стол передала ему пакет.

– Чем бегать у меня по кабинету взад-вперед, используй свою энергию в мирных целях. Отнеси этот пакет ее консьержу. Сделай так, чтобы он сразу же отдал его Ларе.

Кэл кивнул и продолжал стоять, уставившись на конверт со своим сценарием: у него неожиданно отказали ноги.

– Я чувствую себя так, словно в этом конверте получил свою жизнь в свои собственные руки.

– Ты получил все наши жизни, – усмехнувшись, заметила Пат. – У этой пьесы такой потенциал, что у нее есть все возможности стать коммерческим и драматическим хитом. Тебе она создаст репутацию, спасет то, что осталось от Лары, и, наконец, даст моему театру возможность разбежаться.

– Я не задумывался о профессиональной стороне этого дела, – пробормотал Кэл. – Я только надеялся, что...

Он не договорил, но Пат было понятно значение несказанных слов. Она знала, что с этой пьесой Кэл связывал только свои надежды вернуть Лару.

– Это произойдет само собой, Кэл. Нужно только время, – заверила его Пат. – И не отходи от телефона весь вечер. После нашего с ней разговора я сразу же позвоню.

– Хорошо, не нервничай. – Несмотря на свою взволнованность, он улыбнулся. – Спасибо, Пат. Увидимся.

Выйдя из театра, Кэл успокоился, обнаружив, что его такси не отбуксировали с площадки напротив «Ловер Дэбтс», где не разрешена была парковка. Сев за руль, он включил знак «не занят» и плавно влился в поток автомобилей.

С тех пор как он расстался со своей женой, Кэл решил снова заняться извозом; все ночи подряд он писал. Джулия Энн не испортила его ранние наброски пьесы, и по ним ему удалось спасти некоторые куски. Эта работа соединения разрозненных полосок была очень кропотливой и длительной.

Жена исполнила свою угрозу и переехала к своим родителям в Акрон, забрав Брайана. Кэл страшно скучал по мальчику, но отказывался ехать за ними. Он не хотел поддаваться на шантаж. Кэл был уверен, что она скоро вернется в Нью-Йорк, а если нет, он приготовился к борьбе за получение опеки над сыном.

Остановившись у входа дома Лары, он оставил мотор включенным, откинулся на сиденье, закурив сигарету. Он хотел отдать ей лично свой сценарий. Он умирал от жажды увидеть ее снова. Но ему не давала покоя мысль, что они с Пат обманывают ее, пусть даже из самых лучших побуждений. Кэл напомнил себе, что она не хочет его видеть, и боялся, что она откажется читать его пьесу, если узнает, чья она. И, следуя инструкции Пат, он с большим волнением оставил конверт у консьержа.

Пат провела остаток дня на телефоне, подбирая техническую группу, которая смогла бы выполнить все требования к сложной системе звукового и светового оформления пьесы Кэла. Когда раздался звонок в дверь, она автоматически посмотрела на часы: Лара пришла на полчаса раньше.

«Хороший признак», – подумала она.

Ее радостная улыбка исчезла, и она нахмурилась, когда, открыв дверь, увидела Кала.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Я решил, что должен быть здесь, когда приедет Лара, – пояснил он, идя за ней следом.

– Ты что, ненормальный? Ты все испортишь. Мне необходимо сначала переговорить с ней, чтобы подвести ее...

– Я не хочу, чтобы ты как-то ее обманывала на мой счет, Пат.

– Кэл, я делаю это как для нее, так и для тебя. Ларе жизненно необходима эта пьеса. Если я смогу добиться от нее согласия играть эту роль, то потом могу спорить с ней в случае отказа из-за ее упрямой гордости. Эта роль спасет карьеру Лары.

Он совершенно не задумывался об этом раньше, но и это не изменило его решения:

– Нет. И все-таки я не буду ей лгать.

– Мы не будем обманывать ее, – возразила Пат. – Мы ей просто не скажем полной правды. Для ее же собственного блага!

Кэл упрямо покачал головой.

– Когда мы с Ларой были вместе, я таким образом использовал свою правду. Я больше не могу поступать с ней так.

– Хорошо, но тогда есть большая доля вероятности, что она откажется.

– Это мой шанс.

Его тон был непреклонным, и Пат поняла, насколько тяжелым для Кэла был этот выбор.

– Ты знаешь, было время, – согласилась она с ним, – когда я бы не поверила, что у тебя найдется столько мужества и силы воли: лечь на рельсы, как в этом случае.

Он криво усмехнулся.

– Было время, когда у меня этого и не нашлось. Я разрывался между...

Он замолчал и мельком посмотрел на застекленную дверь на лестницу.

– Это она, – выдохнул он, опередив звонок в дверь.

Пат понеслась открывать. Нервно теребя пальцы, она пропустила Лару.

– А ты даже раньше.

– Я пыталась дозвониться, но твоя линия все время занята. – Голос Лары был расстроенным, с придыханием, словно она всю дорогу бежала. Она мяла в одной руке сценарий. – Пат, кто написал эту пьесу?

Ничего не говоря, Пат отступила в сторону, давая Ларе возможность увидеть высокую, долговязую фигуру, стоящую в затемненной нише.

Кэл вышел из темноты.

– Я.

Реакция Лары была еле слышной: стон потрясения слетел с ее губ. При виде Кэла внутри у нее все задрожало.

– Я поняла это, – бормотала она. – Я не знаю как, но сразу поняла, что это не может быть кто-то другой. Никто, кроме тебя.

Ее голос оборвался.

– Это была моя блестящая идея не говорить тебе об авторе, – быстро сказала Пат, – а не Кэла. Я была уверена, что ты даже не станешь читать, если я скажу тебе.

Казалось, Лара не слышала свою подругу. Все ее внимание сосредоточилось на возлюбленном.

– Зачем ты это написал?

– Я написал это для тебя, – просто сказал он.

– Для меня? – короткий смешок слетел с ее губ. – Ты использовал мои сокровенные чувства и воспоминания. Ты использовал любовь, которую я... которая однажды свалилась на тебя... – ее голос опять сорвался, и это еще больше привело ее в бешенство. – Ты даже использовал мои слова, которые в этой жизни я говорила только тебе!

Кэл был подавлен. Он понимал, что Лара злится на него за то, что он скрыл свою тождественность с ней, а не за то, что написал о ней. Он вложил в пьесу всю свою любовь и страсть к ней.

– Да, я использовал твои слова в любовной сцене.

Когда он подошел к ней, ни в его голосе, ни в его поведении не было ни следа оправданий.

– Каждый артист в процессе своего творчества использует опыт своей жизни. Я использовал свои собственные слова, а также свои чувства к тебе.

Его резкое прямое признание и то, что он говорил о своей любви в настоящем времени, лишили ее возможности отвечать.

Он опустил голову, чтобы взглянуть ей в глаза. И заговорил снова, очень ласково:

– Лара, я никогда не думал использовать твои чувства. Как бы плохо ты обо мне сейчас ни думала, ты не можешь не поверить, что я действительно сделал это для тебя.

Лара не отвечала, не могла отвечать.

Выпрямившись, Кэл пробежал пальцами по волосам. Этим жестом, она помнила, он скрывал свое расстройство или растерянность.

– Я пытался показать, что за этим имиджем секс-символа стоит настоящая женщина! Вот почему я разбил действие пьесы на две части: одна – драматическая пьеса, а вторая – фильм. В пьесе мы видим ее такой, какая она в жизни, – ранимая, чувствительная, любящая, а в кино – светловолосая распутница, какой ее сделал Голливуд, и это уничтожило ее.

Лара отвернулась. Как быстро и просто Кэл захватил ее своими творческими воображениями. Ее взволновало, что он до сих пор имеет над ней такую силу. Она была не способна объективно судить о пьесе и мотивах, побудивших Кэла написать ее.

– Моя пьеса не является хроникой твоей жизни, – сказал он. – Она о ком-то, кто пошел на компромисс с собственными идеалами и мечтами. Она о цене, которую мы платим, когда пытаемся стать тем, кем требует от нас публика. Боже, я сам стал жертвой этого.

Воцарилась долгая тишина, во время которой Кэл внимательно наблюдал за лицом Лары. Но ее глаза были закрыты, он не мог ничего прочитать в них.

Наконец она сказала:

– Я сыграю эту роль, но при одном условии. Режиссером должен быть кто-то другой.

На этот раз Кэл был слишком ошарашен, чтобы что-то ответить.

Пат, которая решила сначала держаться в стороне от их разговоров, поспешила на помощь.

– Лара, никто не сможет лучше Кэла поставить эту пьесу, и ты сама знаешь об этом.

Лара кивнула, соглашаясь.

– Но, к сожалению, когда он работает режиссером, в его доме возникает много проблем, которые всегда оканчиваются проблемами для всех нас. Я отказываюсь проходить через это еще раз.

– И это единственная причина, почему ты не хочешь, чтобы я был постановщиком этой пьесы?

Его насмешливый тон дал ясно понять, что ему известны ее остальные мотивы.

– Конечно, – ответила она, как бы оправдываясь. – Какая причина еще у меня может быть?

Его глаза встретили и захватили ее с той прямотой и силой, с какой захватывали всегда.

– Последний раз, когда мы вместе ставили пьесу, мы стали любовниками.

Она, не моргнув, выдержала его взгляд. Внутри у нее все дрожало.

– Кто может гарантировать, что этого не случится вновь?

– В этом также нет проблем. Видишь ли, мы с Джулией Энн несколько месяцев назад разошлись. И теперь я могу посвятить себя полностью пьесе. – Он криво усмехнулся. – Или всему остальному, о чем ты подумала.

Она поняла, что теперь для нее не было путей к отступлению. Единственное, чего она испугалась в этот момент, что работа рядом с Кэлом возродит ее любовь к нему.

– Итак, когда же мы приступим к репетициям? – спросила она несколько безразличным тоном.

* * *

Пятиэтажный дом, в котором когда-то проживала Лара с матерью, остался практически без изменений. Все ее попытки связаться с владелицей «Блейк Рилти» были безуспешными. Пройдя по подмосткам, она подошла к рабочему.

– Простите, вы не знаете мисс Блейк?

Молодой человек постоял немного, разглядывая ее фигуру под костюмом. Лара была уверена, что шляпа с широкими полями и солнцезащитные очки надежно скрывают знаменитую личность.

– Да, конечно, она владелица этого дома.

– В ее конторе мне сказали, что она сегодня может быть здесь.

Он сдвинул каску на затылок.

– Она недавно была здесь.

Он обернулся к другому рабочему:

– Мисс Блейк еще не уехала, Ал, не знаешь?

– Нет, она еще здесь.

– Может, мне можно ее подождать? – спросила Лара.

– Будьте моей гостьей, – сказал первый рабочий, дерзко усмехнувшись. – Если вы имеете квартиру, может, я смогу...

– Что ты здесь, к черту, делаешь, Тони? – требовательно спросила аппетитная женщина в красивом костюме, который совершенно не сочетался с каской на ее голове. – Тебя совсем не волнует, что мы уже выбились из графика, а ты стоишь и болтаешь с каждым, вместо того чтобы работать.

Тони поправил каску.

– Эта леди спрашивала о квартире, мисс Блейк. Я сказал, что по этому вопросу ей надо увидеть вас.

Красивая сорокалетняя женщина оглядела Лару профессиональным взглядом, замечая ее сшитый на заказ костюм и дорогие украшения.

– Хорошо, мальчики, я сейчас выясню. Вы можете отправляться работать. – Она подождала, пока они уйдут – Если я не слежу за ними, ничего здесь не делается.

Сняв с себя металлическую каску, она поправила светлые волосы и, прежде чем Лара успела что-то произнести, вошла в состояние продавца.

– Эти квартиры потрясающего качества, вы не найдете такого нигде в центре, даже за двойную цену. Разрешите мне показать вам квартиры на первом этаже.

Она указала в сторону фургона, припаркованного на тротуаре. Ее коллекция золотых браслетов забренчала.

– Пожалуйста, сюда.

Лара последовала за ней в машину, обставленную, как кабинет.

– Как давно вы владеете этим домом, мисс Блейк?

– Сначала он принадлежал моему отцу. Он основал компанию. – Она стала просматривать проектную документацию. – Когда шестнадцать лет назад он отошел от этого, я взяла все на себя.

Она раскрыла чертеж и перевернула его в сторону Лары.

– На сколько комнат вы рассчитываете?

– На самом деле, мисс Блейк, то, что я действительно ищу, – это информацию. Я пытаюсь разыскать женщину, которая была владелицей этого дома в 1967 году. Может, в вашей конторе есть такие записи?

Женщина выпрямилась.

– На это есть законодательные органы.

– К сожалению, я не знаю ее фамилии. Ее зовут Элен, и она была...

– Почему вы пытаетесь разыскать ее?

– По личному вопросу.

Мисс Блейк посмотрела на Лару своими проницательными голубыми глазами.

– Извините, но я должна знать, почему.

– Я пытаюсь выяснить, что случилось с моей матерью. Видите ли, мы жили в этом доме, когда я была маленькой. Элен должна знать об этом.

– Как звали вашу мать?

– Анхела Касталди.

Женщина открыла рот.

– Так вы та маленькая дочка Анхелы?

– Вы знали мою мать?

– Я и есть та самая Элен, – сказала она, смеясь. – Ты не помнишь меня?

– Вот сейчас вспомнила, но в смешной одежде и с множеством украшений.

– Это было тогда, когда я была хиппи. – Она опять засмеялась, в этот раз немного грубовато. – Мы собирались изменить весь мир. Вместо этого мир изменил нас.

Лара в ожидании наклонилась к ней.

– И вы помните мою мать?

– О, вряд ли я забуду Анхелу. Не думаю, что когда-нибудь получится выбросить из памяти и ту ночь. – Она дотянулась через стол до ее руки. – Извини, я совсем не хотела показаться бесчувственной. Я всегда ее очень любила. Как она? С ней все в порядке?

– Она умерла через семь месяцев после того, как мы уехали отсюда.

– Какая беда, – пробормотала она. – Как же это случилось?

– Мне никогда не рассказывали. Вот почему я пытаюсь докопаться до истины. Я надеюсь, что вы поможете мне.

– Как я могу тебе помочь? Я никогда не видела Анхелу с той самой ночи.

– Вы не знаете, что было причиной ее такого состояния? Может, раньше, днем, что-нибудь произошло?

Элен Блейк сделала попытку вернуть в памяти то время.

– Она была такая красивая в то утро. Она и тебя принарядила. Твои волосы все были в локонах.

Воспоминание вызвало у ней улыбку.

– Ты выглядела как маленькая куколка. Она всегда тебя так нарядно одевала. Я очень хорошо помню это.

– Я знаю, что мы куда-то собирались, – подсказала Лара. – Она была такая восторженная. Может, что-то произошло там? Вы не знаете, куда мы ездили?

– В гости к ее подруге – ты знаешь, женщине, которая позже пришла и взяла всю заботу на себя.

«Ты помнишь, как мы впервые с тобой встретились? Я везла тебя и твою маму домой», – неожиданно вспомнила Лара, как Прескотт произнесла эти слова в день ее окончания школы.

– Не знаю, что бы я делала без нее, – продолжала Элен. – Но я не помню ее имя. В любом случае она была тем человеком, кто в этот день посылал за вами «роллс-ройс», чтобы отвезти к себе на загородную виллу.

– Но мисс Прескотт была простым секретарем тогда. Как могла секретарь иметь «роллс-ройс» и загородную виллу?

– Это то, что она мне сказала. Я убеждена в этом. Потому что я, помню, еще подумала, как странно все происходит: ведь Анхела верила, что везет тебя к твоему отцу.

Глаза Лары раскрылись в изумлении.

– Моему отцу?

– Я имею в виду, что это была ее навязчивая идея. Она отказывалась принимать тот факт, что твой отец погиб во Вьетнаме.

– Кто сказал вам, что он погиб во Вьетнаме? Прескотт?

– Да.

Ларе понадобилось время, чтобы полностью переварить сказанное Элен.

– Куда они отвезли мать? В «Белевью»?

– Нет, тогда бы об этом узнала полиция. Прескотт отвезла ее в знакомую ей частную клинику.

– А случайно вы не запомнили название этой клиники?

– Я даже не спрашивала. Я была настолько благодарна ей, что она все взяла на себя, что даже не спрашивала ни о чем. Из-за всех этих наркоманов, живущих тогда здесь, я не могла рисковать, лишний раз сталкиваясь с полицией.

– Но почему Прескотт должна была бояться полиции?

– Не знаю. Я никак не могла понять, почему пресса должна заинтересоваться какой-то Анхелой.

«Лорис, я же говорила тебе, что твой папа – очень важная персона».

Слова матери эхом отозвались в ее голове, словно еще один кусочек мозаики встал на свое место.

– Вы не знаете, ей удалось избежать огласки?

– Не знаю. Извини, я очень хотела бы помочь тебе.

– Вы мне очень помогли, Элен, – заверила Лара с благодарной улыбкой. – Вы открыли мне первый ход.

Следуя по направлению, указанному служащим информации, Лара поднялась по эскалатору на следующий этаж. Отделение нью-йоркской публичной библиотеки, расположенной в центре Манхэттена, не блистало архитектурной пышностью, но внутри оно было отделано в стиле «модерн». Стены просторной комнаты с высокими потолками были выкрашены белой краской. Ковер поглощал звуки шагов, оберегая тишину.

Она подошла к секции с табличкой «Периодика».

– Газеты или журналы? – автоматически спросила невысокая худенькая женщина, сидевшая за стойкой.

– Газеты, – сказала Лара.

– Какого года?

– 1967-го.

– Вся периодика такой давности хранится на микропленке.

Она шлепнула бланком заказа о стойку перед Ларой.

– Напишите дату и название газеты. Каждую кассету можно держать неделю. Вам разрешается две недели.

Шариковой ручкой, прикрепленной к стойке тонкой металлической цепочкой, Лара быстро заполнила бланк. Женщина скрылась за металлическими шкафами и вскоре возвратилась с двумя квадратными белыми коробками. Она протянула их Ларе вместе с карточкой, на которой был напечатан длинный номер.

– Номер машины – десять.

– Спасибо.

Прямо напротив стойки с периодикой рядами стояли столы с устройствами для просмотра микрофильмов. Следуя инструкциям, написанным на машине, она просунула широкую ленту пленки сквозь металлическое приспособление на принимающую катушку. Несколько раз повернув ручку, она вывела изображение «Нью-Йорк таймс» на экран и навела резкость.

Лара долго смотрела на дату, которую она никогда не забудет: понедельник, 8 сентября 1967 года. День, когда закончилось ее детство. Потом она пробежала страницу за страницей, колонку за колонкой, отслеживая имя, которое не знала, лицо, которое не могла вспомнить.

Ее отец, она была уверена в этом, был той персоной, которую Прескотт защищала. Скандал, затрагивающий любовницу и незаконнорожденную дочь «важной персоны», был бы грандиозной новостью, а не болезнь ее матери.

Лара обнаружила, что в этот день случилось несколько скандальных событий, включая взяточничество, политическую коррупцию и недозволенный секс в высших кругах, но нигде не упоминалось о неизвестной молодой женщине по имени Анхела Касталди. Так как ее мать привезли в больницу рано утром, она решила, что отчет об этом мот быть напечатан на следующий день. Но не было никакого упоминания об этом случае и в газетах за среду, как и в другие дни этой недели.

Отказываясь сдаваться, она поставила следующую катушку с микрофильмом, в которой содержались новости следующей недели. К тому времени, когда. Лара дошла до субботних новостей, она вынуждена была признать: прикрытие Прескотт сработало.

Только для того, чтобы закончить катушку, она стала просматривать воскресный номер «Таймс», в котором были помещены рекламы. Лара еще покрутила ручку и увидела светские новости, где ей бросились в глаза известные имена. Она перекрутила пленку еще немного, чтобы посмотреть на следующий заголовок:

КЛАУДИЯ ПИГГОТ ДЕЛАФИЛЬД ВЫХОДИТ ЗАМУЖ ЗА КАРТЕРА КИНСЛИ.

«Не тот ли это Картер Кинсли, чьей предвыборной кампанией сейчас заправляет Прескотт?» – подумала Лара, читая дальше:

Мр. и Мсс. Лайонел Пиггот Делафильд объявили помолвку их дочери, мисс Клаудии Пиггот Делафильд, с мистером Картером Кинсли.

Лара изучила приложенную к объявлению фотографию невесты. У нее было высокомерное выражение лица и несомненно аристократическая внешность. Она соответствовала статусу жены сенатора. Лара продолжала читать дальше:

Мр. Кинсли закончил Школу общественных международных отношений при Прикстонском университете, где был избран в «Фи Бета Каппа». Последние годы он был сотрудником Аглериканского консульства в Сайгоне. В настоящее время президент фирмы «Тор-Тэк»...

Лара не могла оторваться от экрана:

...В ближайшем будущем мистер Кинсли планирует вступить на политическую арену.

Ей потребовалось время, чтобы вникнуть в значение ее находки. Она увидела чек на сумму в пять тысяч долларов, который ей выдала Прескотт в день окончания школы, так ясно, словно он был помещен на экране, так ясно, будто и теперь она держала его в руках и с нетерпением читала название на счете, надеясь увидеть фамилию отца.

Когда Лара позже, уже в своей квартире, снова думала об этом, она была удивлена собственной реакцией. Всю жизнь она жаждала узнать имя отца, а теперь, когда она уверена, что узнала, ей захотелось отделаться от него. Его женитьба на другой женщине, должно быть, и была причиной болезни матери. Ее мучили вопросы: «Что случилось в тот день, когда они ездили к нему на его загородную виллу?», «Куда Прескотт отвезла ее мать?», «Как она умерла?»

До того момента, пока она не получит копии сертификата о смерти матери, она должна найти ответы на эти вопросы. Она не остановится, пока не узнает всей правды.

В воскресенье, 3 мая 1987 года, в «Майами Геральд» на первой странице была помещена скандальная статья, повествующая о том, что Гари Харт, лидер демократической партии, провел уик-энд с актрисой по имени Лонна Риче. Пять дней спустя Харт был вынужден снять свою кандидатуру.

Прескотт созвала экстренное совещание, на котором присутствовал заместитель управляющего компании Фред Баркер, ее консультант Джек Бенсон и директор по связи Чак Вилсон.

– Кровь растекается по воде, джентльмены, – заявила она. – С этого момента политическая журналистика будет неистово кормить акул. Этот характерный выпуск станет началом их деятельности в предвыборной кампании 1988 года.

Было решено сразу выбросить из телевизионной рекламы фрагмент о милосердии и благотворительной деятельности сенатора Кинсли и заменить рекламой о нем как о хорошем семьянине. С этого времени жена Клаудия должна сопровождать его на всех мероприятиях, Фред Баркер несет ответственность за то, чтобы она всегда была трезвой. Прескотт взяла лично на себя прекращение всех дел Картера с Синди Смит, одной из добровольцев его команды.

– Я хочу, чтобы сам Картер сказал мне, что больше не хочет меня видеть, – настаивала восемнадцатилетняя девица.

– Он хотел сказать тебе об этом сам, – соврала Прескотт с ее обычной убежденностью, – но я не позволила ему рисковать. Репортеры сегодня вылезают даже из деревяшек. Если ты его действительно любишь, ты...

– Я его люблю, да, – расплакалась Синди. – Мне даже страшно подумать, что я его больше не увижу.

Прескотт сознавала, что девушке потребуется вся ее сила воли, чтобы сделать это. Все, кто был в любовной связи с Картером, всегда с большим трудом расставались с ним. Она не могла осуждать этих маленьких глупеньких девчушек. На это был способен только тот, кто сам не любил.

Она предложила рыжеволосой симпатяге носовой платок.

– И Картер тоже любит тебя, Синди. – Она делала ударение на каждом слове. – Эта разлука ненадолго – пока не забудется история с Гари Хартом.

Синди мгновенно засияла.

– Значит, он действительно меня любит?

– Я понимаю, какой это удар для тебя, – в тоне Прескотт было больше драматических ноток, чем в греческих хоральных произведениях. – Но ты подумай, что поставлено на карту – президентство Соединенных Штатов!

Призыв к патриотизму заставил Синди снова расплакаться. Она капитулировала.

* * *

Лара крепко обняла Бреда за шею.

– Я никогда не мечтала, что может быть так красиво.

Ее слова раздавались эхом в почти пустом театре.

– Итак, давайте остановимся на этом месте, – раздался глубокий голос Кэла из темноты. – Это не работа.

– Дай мне шанс, Кэл, – отозвался Бред с насмешливым раздражением, когда Лара оттолкнула его и соскользнула на край постели. – Уж мог бы мне позволить поцеловать ее.

Сидя рядом с Кэлом в первом ряду, Пат громко раскатисто рассмеялась.

– Ты мало «репетировал» сцену с поцелуями этой ночью со мной?

Красивое лицо Бреда искривилось в усмешке.

– Я только хочу показать, чему ты меня научила, мой учитель.

Посмотрев на часы, Кэл поднялся.

– Уже поздно, чтобы сегодня прогонять эту сцену еще раз.

Он отослал техническую группу домой два часа назад.

– Пат, мы сможем назначить репетицию этой сцены на завтра?

– Завтра у нас большая сцена второго акта, Кэл.

– Сможем ее оттянуть на пару часов? – спросил он по пути к сцене.

– Полагаю, что должна.

Она сделала пометку у себя в блокноте. Кэл поднес к сцене сразу две стремянки.

– Ты можешь идти, Бред. Все будет о'кей? Не сегодня, так завтра.

Когда Лара тоже засобиралась, Кэл задержал ее.

– Мне необходимо поговорить с тобой, Лара.

Она не удивилась: это она была виновата в том, что сцена не получается, а не Бред. У нее не было никаких чувств, когда она проговаривала свой текст.

– Кэл, я тебе сегодня больше не нужна? – спросила Пат, когда Бред присоединился к ней.

– Нет, мы освободимся буквально через несколько минут. Я запру все. – Он улыбнулся: – Я понимаю, ты стремишься еще немного потренировать Бреда.

С противоположных концов сцены Кэл и Лара наблюдали, как Пат и Бред, смеясь и подшучивая друг над другом в глуповатой веселой манере, быстро собирали свои вещи. Кэл старался не слишком завидовать их счастью.

Пат и Бред торопливо кинули свои прощальные приветствия. Их смех исчез за дверьми, привораживая тишину, которую они оставили в театре.

Подходя к Ларе, Кэл своими шагами разорвал тишину, словно она была еще одной преградой, стоявшей между ними. В течение трех недель, что они репетировали, Лара всегда делала так, чтобы избежать личного общения с ним; а ему этого действительно недоставало. Это была первая возможность остаться с ней наедине.

Она сидела в центре кровати, застенчиво подогнув под себя длинные ноги; прекрасные очертания ее тела слегка вырисовывались под ночной сорочкой, простенькой, похожей на комбинацию. Ее длинные темные волосы свободно рассыпались по плечам, а прелестное лицо без грима было в точности таким, каким он запомнил его в их первую ночь.

В «спальне» голубые флакончики с гелями бросали свои полуночные отблески, создавая дополнительную иллюзию того, что время повернулось вспять и они снова вернулись на Сорок шестую улицу. Даже при тусклом свете кожа Лары светилась, а большие светло-серые глаза излучали тепло. В ней осталась та аура какой-то утонченности, которая всегда делала ее бесконечно желанной для него. Она была неотразима.