Текст книги "Измены"
Автор книги: Джина Кэйми
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Леонор повернулась к Росс – актеру, играющему роль ее мужа и любовника Лорис.
– Что такое коробка освещения?
– Что я не могу понять, – сказал Росс, игнорируя Леонор уже не в первый раз, – так это почему Кэлу надо каждый вечер забирать ее домой?
Пат заскрипела зубами.
– Потому что ему потребовался месяц, чтобы сделать его, – ответила Лорис, летая, как на крыльях. – Оно незаменимо. Он не мог рисковать, если кто-то возьмет и сломает его.
– Ты дозвонилась до него? – спросила Пат.
– Нет. Телефон не отвечает.
– Значит, он в пути.
– Прекрасно, – кипела Леонор, – но если послушать публику, то мы уже давно должны были начать спектакль.
– Так мы никогда ее не завоюем, – поддержал Росс, и все остальные согласились с ним.
– Пат, тебе не кажется, что ты должна еще раз выступить перед публикой, чтобы... – начал Арти.
– Я бы хотела, чтобы сцена была пустой, – оборвала его Пат, чувствуя что ее спокойствию приходит конец. – Я хочу, чтобы актеры заняли свои места в своих уборных, занимаясь приготовлениями, а техническая группа была на своих местах. Сейчас же!
Арти огрызнулся.
– Ладно, все так все. Давайте очистим сцену.
После перебранки все в конечном итоге уступили и исполнили ее просьбу, за исключением Лорис. Она, обессиленная, стояла рядом с наклоненными колоннами, едва способная голосом выразить свой страх.
– Пат, может, нам позвонить в больницы. Может, с Кэлом что случилось?
Если у нее и возникали какие-то сомнения в том, насколько сильно она любит его, то нетерпение, которое она испытывала сейчас, уничтожили их.
– Не волнуйся, – заверила ее Пат – С Кэлом все в порядке.
– Но ты же знаешь, какой он пунктуальный! Он всегда первым бывает здесь. Наверное, что-то случилось.
Пат зло рассмеялась.
– Что-то случилось? Хорошо. Его чертова жена, наверно, упала с другой табуретки. И опять что-нибудь сломала.
Лорис отступила на шаг.
– Зачем она это сделала?
– Потому что это то, что она всегда делает! В этот раз она упала и сломала шею. До этого она попала в больницу с загадочной болью в животе.
– Ты считаешь, что она безжалостно старается сломать его карьеру режиссера?
– Я не знаю, сознательно она это делает или нет, – отозвалась Пат, – но результат один и тот же.
– Но почему Кэл...
Лорис так и не закончила своего вопроса, потому что Кэл проскользнул в боковую дверь, соединяющую аудиторию с задней стороной сцены.
– Господи, как я виноват, – сказал он, ставя коробку освещения на сцену. – Пропали ключи от моей чертовой машины.
Его голос дрожал.
Пат обменялась понимающим взглядом с Лорис.
– Ты не скажешь труппе, чтобы они были готовы через пять минут? – попросила она Лорис, когда Кэл поспешил к технической группе, чтобы подсоединить аппаратуру. – А я объявлю публике.
Ряды лиц, сидящих напротив Пат, когда она закончила свою речь, выглядели по-разному, но с выражением понимания. Единственное улыбающееся лицо было у... Джулии Энн Ремингтон.
Потертый бархатный занавес едва закрылся на пятом вызове, когда Лорис – в ее ушах еще звучали бурные овации – сбежала со сцены, чтобы отыскать Кэла, с нетерпением ожидающего ее за кулисами. Окрыленная успехом, в восторге, она, не задумываясь, бросилась в его объятия.
– Боже, ты была прекрасна!
Подняв ее за талию, он закружил ее, и они оба, задыхаясь рассмеялись. Их смех прервался, когда ее тело заскользило по его, и он поставил ее на ноги. В одно ослепительное мгновение они увидели в глазах друг друга все свои чувства. Их быстро окружили остальные участники спектакля. Все говорили одновременно, обнимались и целовались. Казалось, будто праздник Нового года и День независимости слились сейчас в один.
– Люди! – старалась перекричать Пат веселое столпотворение. – Чем быстрей вы снимете костюмы, тем быстрей мы сможем попасть на нашу вечеринку. Нам надо покинуть это помещение до полуночи.
Она направилась в фойе, чтобы проследить за поставщиком продуктов, которого они наняли для обеспечения буфета в обмен на три рекламы в программе, а артисты разбрелись по своим уборным.
Кэл схватил руку Лорис.
– Можно тебя на минутку? Я хочу поговорить с тобой. – И не ожидая ответа, потащил ее за кулисы.
Лорис не могла представить, что хотел сказать ей Кэл, но она очень хотела, чтобы они вдвоем отметили их праздник. Он создал эту пьесу специально для нее, и это был их общий успех.
– Я хочу поблагодарить тебя, – сказал он. – За все.
Он не хотел вдаваться в подробности. Все, чем они делились на протяжении четырех последних месяцев и что это значило для них, они понимали без слов, и сейчас это было в глазах у каждого.
– Я любила каждую минуту этого, Кэл, – вспыхнула Лорис. – Очень жаль, что все закончилось.
– Но еще ничего не закончилось, – настаивал он, его тон был требовательный. – Все только начинается.
– Что ты имеешь в виду?
– Кэл еще здесь?
Они оба замерли, потом повернулись в направлении голоса Пат.
– Ты не видел Кэла, Грэг?
– Он был здесь всего минуту назад, – отозвался Грэг из технической будки.
Кэл на мгновение разозлился и вышел из-за кулисы. Лорис последовала за ним.
– Да, Пат, что такое?
– Твоя жена тебя разыскивает.
– Я еще кое-что недоделал здесь. – Лицо и тон Кэла были совершенно ничего не выражающими. – В первую очередь мне надо позаботиться о коробке освещения.
– А я еще не переоделась, – громко напомнила о себе Лорис.
Пат подождала, пока Лорис скрылась через дверь, ведущую в уборные, и повернулась к Кэлу.
– Ты не думаешь, что теперь мы должны прятать коробку освещения во вспомогательной комнате?
– Ты что, ребенок? Половина детей в этой школе сидят на наркотиках. Они разломают ее, чтобы продать по частям.
– Мне кажется, что наши дела идут так, что она будет здесь в большей безопасности, чем у тебя дома.
Кэл задумался.
– Да, ты права.
– Я сказала твоей жене, что ты сейчас уже выходишь. Мы не хотим задерживать ее, – сказала она саркастически.
Пока Кэл и Грэг запирали звуковое и осветительное оборудование, Лорис переоделась в свитер и джинсы. Ее нервное состояние, связанное с открытием сезона и первым успехом на сцене, было ничто по сравнению с тем, что она ощущала в ожидании встречи с женой Кэла.
Джулия Энн была совсем не такой, какой, по описаниям Пат, ожидала увидеть Лорис. Не было жены, которая бы так внимательно относилась к работе своего мужа. За ближайшие десять минут она оглядела все костюмы и оборудование, с благодарностью раздавая комплименты Россу, Леонор и Лорис.
– И я так горжусь Кэлом, – сказала она им. – Спектакль был на самом деле потрясающим! Хотя должна заметить, что не поняла и половины.
Она засмеялась немного наигранно, когда поняла по взглядам, что сказала не совсем то, и быстро поправилась:
– Кэл настолько великолепен, что даже не знаю, что он нашел такого во мне.
Лорис никак не могла понять, почему Джулия Энн все время говорит о своем муже в третьем лице, ведь он стоял рядом g ней. Наверно, это было из-за того, что мнение Кэла исключалось, и она обращалась к другим. Чем больше его жена продолжала вести себя в такой неестественно бодрой и веселой манере, тем больше он становился расстроенным.
Его молчание только провоцировало Джулию Энн.
– Я бы очень хотела во всем быть ему помощником, но из-за моего несчастного случая...
Ее голова была неподвижной из-за корсета из пено-резины вокруг шеи. Все ее пальцы были забинтованы.
– Как же это произошло? – спросил Росс, все еще сияя от ее высказываний по поводу его игры.
Леонор застонала. Она бы пригласила свою мать на открытие, если бы хотела стоять и слушать профессиональную мученицу.
Вспомнив интерпретацию Пат об этих несчастных случаях, Лорис внимательно прислушивалась к объяснениям Джулии.
– Все произошло действительно так глупо, хотя, конечно, я могла разбиться, – она весело рассмеялась. – Мне не надо было залезать на неустойчивую табуретку, чтобы дотянуться до кухонного шкафа, но я так хотела подать вовремя обед Кэлу. Знай я, что он придет так поздно, потому что занят на собрании...
Зафиксировав вину своего несчастного случая, она создала впечатление, что не относится к ноющим людям, и даже одарила мужа всепрощающей улыбкой. Но он был слишком занят прикуриванием сигареты и не заметил этого.
Хотя Кэл казался спокойным, Лорис чувствовала, чего ему это стоило Напряжение подавленности, исходящее от него, было почти осязаемым. Росс и Леонор, почувствовав это, обменялись смущенными взглядами. Они совершенно не хотели вдаваться в подробности семейных дел Кэла. Только Джулия Энн, казалось, полностью забыла о чувствах собственного мужа.
– После вашего несчастного случая прошло уже четыре месяца, – сказала ей Лорис, не удержавшись. – И вы до сих пор носите корсет?
– О, я не всегда хожу в нем, – согласилась Джулия Энн. – Только когда дает о себе знать мой сломанный позвонок.
Из ее слов Лорис поняла, что она очень открытый человек.
Джулия Энн вздрогнула, показывая, что чувствует боль, даже когда вздыхает. Ее легкая отважная улыбка предполагала показать, что она проходит тяжелое испытание. Она положила свою любящую руку на руку мужа.
– Ничто не могло заставить меня пропустить премьеру Кэла.
Кэл вырвал руку. Он уже получил все что мог от ее представления в качестве жены года. Без слов он подошел большими шагами к импровизированному бару рядом с буфетом. Основная часть артистов и технического состава уже собралась там, ожидая получить кусок от героического, легендарного сандвича длиной в пять футов.
– Я бы что-нибудь поел, – тихо сказал Росс Леонор. – А ты?
На лицо Леонор нахлынуло выражение полной расслабленности.
– Я бы не против.
Они поспешили отойти, оставляя Лорис наедине с женой Кэла.
Несмотря на то, что больше всего на свете ей хотелось уйти, Лорис решила, что не может. Она подозревала, что Джулия Энн преувеличивает, видимо, даже выдумывает свое физическое бессилие, но боль, промелькнувшая в глазах, когда Кэл покинул ее, была слишком естественной.
– Кэл человек настроения.
Продолжительный взгляд Джулии Энн дал ясно понять, сколько она терпит от такого человека.
– Но я уверена, что вы не должны говорить ему этого. Я понимаю, что вы работали очень тесно с ним эти месяцы и сами знаете, как трудно с ним бывает порой.
Лорис не знала этого, но оставила свое мнение при себе. Ей было намного интересней услышать о Кэле мнение его жены.
– Когда он в репетиционном периоде, он просто невыносим. О, я не хочу, чтобы вы подумали, что я принижаю его, – поспешила она добавить. – Обычно Кэл прекрасный муж и отец. У нас потрясающие отношения. Но мне кажется, что театр вносит что-то негативное в них. Поэтому я так возражала против того, чтобы он вообще занимался режиссурой.
Лорис помолчала, ей ужасно захотелось сделать глоток вина.
– Не занимался? Но почему?
– Ему предложили потрясающую работу, – ограничилась Джулия Энн. – И очень ответственную. У него не останется времени на все остальное.
– Но у Кэла огромный талант, – возразила Лорис, с большей эмоциональностью, чем ей хотелось бы. – У него есть все, чтобы стать одним из ведущих режиссеров театра. Он не может это оставить.
Джулия Энн расстроенно махнула рукой.
– Режиссура в любом случае никогда не была больше чем хобби для него.
Лорис непонимающе уставилась на женщину, вспоминая часы, когда Кэл рассказывал ей о своих надеждах и мечтах. Было похоже, что они говорят о разных людях.
– Некоторые женатые мужчины заигрывают с другими женщинами, – самодовольно пояснила Джулия Энн, – а Кэл играет с ними в режиссера.
Та небольшая симпатия, которую она почувствовала к Джулии Энн, мгновенно улетучилась, как только Лорис поняла, что с самого начала была во всем права. Но неужели Кэл не сознает этого.
Во время их беседы Кэл отошел, чтобы налить себе любимого ликера У.О. Вечер, на который он возлагал такие надежды, был полностью испорчен. Небольшой радостью было то, что его жена не преуспела в том, чтобы сорвать ему представление; по воле случая этого не произошло. Алкоголь не помог ему успокоиться и контролировать злость, беспощадно кипевшую у него внутри. Он старался возродить, по крайней мере в своих мыслях, ту радость, что была раньше.
Он вспомнил овации публики, о том, что пять раз вызывали на «бис» и тот момент, когда Лорис бросилась в его объятия. Он воспроизвел звук ее смеха, возбужденное ощущение ее скользящего взгляда, полного любви.
Он налил себе двойную порцию Неожиданно перед ним плюхнулся пустой бокал.
– Я бы тоже хотела выпить.
Кэл обернулся и, к своему удивлению, увидел Пат. Она избегала его после разговора на задней площадке сцены.
– У.О., о'кей?
Она пожала плечом.
– У.О., алкоголь для растирания А что еще есть?
Кэл мог ей сказать, что она уже достаточно выпила и что она зря все еще злится на него. Он налил ей хлебной водки, невзирая на ее протесты, кинул туда несколько кусочков льда.
– А что ты здесь скучаешь в одиночестве? спросила она. – Я было подумала, что у тебя компания больше чем достаточная.
Она посмотрела через плечо на Лорис и Джулию Энн.
– Эта парочка так дополняет друг друга, как никто. Интересно, что у них может быть общего?
Позволив ей высказать это саркастическое, язвительное замечание, Кэл отпил У.О. Пат осушила залпом свой бокал.
– Твоей жене понравилось представление?
– Подумай, ты сейчас можешь говорить мне какие угодно слова. Самое главное, что спектакль прошел успешно, несмотря... ни на что.
Потянувшись мимо него, она взяла бутылку и налила себе чистого напитка.
– Этот поганый Дэвид Файн не заметил нашего успеха.
– Ты имеешь в виду, он не показал вида?
– О, все нормально, он показал. Ты единственный, кто не видел этого. По крайней мере, не успел, он ушел с отвращением.
У Кэла вырвались грубые проклятия, привлекая внимание окружающих.
– Мы добьемся того, что он еще вернется.
– Потребовался целый месяц ежедневных звонков, чтобы добиться того, чтобы он пришел к нам и потом написал о нас в прессе. Он настолько загружен, что ему пришлось отменить какие-то встречи, чтобы быть здесь, а затем смотрел на нас, как на кучку дилетантов-любителей, которые не могут даже начать спектакль вовремя! Нам же необходима его рецензия, Кэл!
– Ты не должна мне этого говорить!
Она все равно высказалась до конца.
– хорошей заметкой в «Войсе» я бы смогла заполучить критиков из «Ньюс» и «Пост», может быть, и из «Таймс». А теперь, к черту, как я могу предположить, что найду людей, желающих поддержать нас и вложить деньги в такую коммерчески рискованную пьесу, как наша? Нам был необходим его чертов отчет!
Рука Кэла сжала бокал с такой силой, что Пат была уверена, что стекло лопнет. Она была в плену своей собственной злости и разочарования, поэтому не сознавала, какую причиняет боль. Она положила свою руку на его, пытаясь успокоить и дать ему понять, что, несмотря ни на что, она останется его другом.
– Я знаю, что это не мое дело, но ты имеешь врага в собственном доме.
Она выразила ту самую мысль, которая у него уже давно сформировалась в голове. Он медленно поставил бокал и хотел сказать что-то, но не стал. Пат почувствовала, что он испугался, что, если проронит хоть слово, полностью потеряет контроль над собой.
* * *
Джулия Энн просто не могла понять, почему ее муж отказывается разговаривать с ней всю дорогу домой, несмотря на все ее подстрекательства.
– Я не выйду из машины, пока ты мне не скажешь, что тебя так взволновало, Кэл, – сказала она, когда он припарковал машину на углу в нескольких шагах от их дома. – Это из-за того, что я сказала или сделала что-то предосудительное?
Он громко и язвительно рассмеялся.
– Предосудительное? Ты просто безжалостно спрятала ключи от машины, чтобы не дать мне приехать на премьеру.
Ее глаза расширились, изображая младенческую невинность. Но Кэл не собирался с ней спорить. Он знал, что это плохо кончится. Та ярость, которая угнетала его весь вечер, стала вновь подниматься в нем с такой силой, что грозила вырваться наружу.
– Выходи из машины, – предостерег он ее, – иначе, клянусь Богом, я не отвечаю за последствия.
Ему не надо было говорить это дважды. Джулия Энн вылезла из машины, хлопнула дверью и направилась к подъезду. Нажав на акселератор, он с такой скоростью сорвался с места, что завизжали покрышки. Рыдая, Джулия Энн наблюдала, как «джип» взмыл и исчез за поворотом.
У Кэла не было определенного маршрута; он только знал, что ему необходимо освободиться от злости и в движении получить свободу. Но вдруг обнаружил, что мчится по Северному бульвару, подъезжая к мосту Пятьдесят девятой. Только тогда он согласился с собой, что конечным пунктом его гонки был дом Лорис. Он ни разу не задумался, что он делает и какие могут быть последствия.
Как и Северный бульвар, Манхэттен в этот поздний час был забит машинами. После кромешной темноты Ист Ривера огни сверкающих небоскребов на мгновение ослепили его. Ночью это был совершенно другой город: он сверкал, вызывая разнообразные чувства.
К тому времени как Кэл проехал через весь город, было уже далеко за полночь, и он даже не подумал остановиться у зрительного зала. Зная Пат, он был уверен, что она перетащила вечеринку в свой дом, и чисто инстинктивные чувства заставили его поехать к Лорис.
Сорок шестая улица была пустынной. Окна Лорис на втором этаже были темными, бамбуковые шторы задернуты. Кэл так остро чувствовал ее присутствие, что его возбуждение все росло. Повнимательнее присмотревшись, он заметил слабый огонек, пробивающийся сквозь узенькие щели. Он поставил «джип» на первом попавшемся месте.
Тусклый свет, который смог заметить Кэл, шел от маленькой лампы на столе у кровати Лорис. Так как с внезапным уходом Кэла вечеринка потеряла всякий смысл для нее, она и не поехала со всеми на квартиру Пат.
Хотя Лорис была удивлена появлению Кэла, у нее не было необходимости спрашивать, зачем он здесь. Она только сказала:
– Тебе не надо было приезжать сюда, Кэл.
– Я уйду, если ты на самом деле хочешь этого.
В следующее мгновение они бросились в объятия с такой силой, что это больше походило на столкновение; их губы приветствовали друг друга во время поцелуя. Они так крепко обнимали друг друга, словно их в любой момент могли разъединить.
Испугавшись своей вспыхнувшей страсти, Лорис захотела вырваться, но Кэл не отпускал ее. Он готов был любить ее прямо здесь, у двери, но сдерживал себя.
Он оторвался от ее губ.
– Я совсем не хотел быть таким буйным... Но я чертовски тебя хочу.
– Я знаю, – сказала она не дыша, имея в виду, что и она чувствует то же самое.
От любви к нему у нее кружилась голова, ее моральные устои ушли в никуда, она едва удерживалась на ногах, когда он, отпустив ее, снимал второпях свою куртку. С тем же нетерпением он буквально сдирал с нее халат.
Кэл сгреб ее в свои объятия, и ее окутал жар его тела. Его рот нежно овладел ее затяжным томным поцелуем. Ее охватила жажда любви к нему с такой силой, что слезы брызнули у нее из глаз. Он почувствовал, что она растворяется рядом с ним, такая нежная и беззащитная, и уже не мог больше сдержать себя.
В своем страстном непреодолимом желании он разорвал ее ночную рубашку и вдруг замер при виде ее тела. Ее кожа, казалось, поглощала свет лампы, покрытой абажуром из рисовой бумаги, отражая теплый кремоватый свет.
– Ты такая красивая!
Его голос дрожал, его взгляд ласково скользил по ее телу. В первый раз в жизни Лорис почувствовала себя красивой. Она ожидала, что ее охватит стыд и ощущение греха, когда оказалась полностью обнаженной перед Кэлом, но все, что она почувствовала, – это стремление быть с ним. Она начала расстегивать пуговицы на рубашке, а он встал на колени перед ней и лицом уткнулся в ее грудь.
– Даже красивее, чем я представлял, – бормотал он, горячо дыша на ее кожу и гладя ее спину и бедра.
Она поразилась, получая такое удовольствие от его прикосновений и страстного желания, которое он в ней возбуждал. Когда он, нежно целуя, уткнулся лицом в ее грудь, она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. Его зубы схватили кончик груди, заставив ее вскрикнуть. С едва управляемым желанием он втянул сосок в невыносимую жару своего рта. Он застонал, когда с восторгом почувствовал вкус ее соска на языке, но так и не прекратил водоворота теплых ласк. Ее тело все целиком шло навстречу его ласкам. Она прижалась к нему, желая, чтобы только этому не было конца.
– Ты такая вкусная, что может случиться, что мы съедим тебя живьем, – сказал он, наконец-то оторвав от нее рот.
Его руки продолжали медленно, нежно двигаться по ней. Вдруг она оттолкнула его, сделав назад несколько шагов. Кэл замер.
– Что-то не так?
– Я тоже хочу почувствовать тебя, – пояснила Лорис, взмахом руки указывая, что он все еще в одежде.
– На самом деле? – спросил он с усмешкой: в ее голосе было что-то, что рассмешило его: – Думаю, это можно уладить.
Не успела она глазом моргнуть, как он уже был на ногах. Теми же длинными чувственными движениями, как делал это он, она ласкала его бока, спину и плечи. Лорис проводила длинные прямые линии на его груди, словно изучая различие его и своего тела. Ее ладони стали необычайно чувствительными, и она изумлялась, какое эротическое чувство поднималось в ней от прикосновений к его телу. Ей нравилась гладь его мускулов, как они вздрагивали от ее касаний, контраст между их твердостью и нежностью его кожи.
Теперь была очередь Кэла отпрянуть. Он хотел почувствовать ее руки всем своим телом, почувствовать ее всю на себе. Он расстегнул ремень и молнию джинсов и уже спустил их до колен, когда вспомнил о ботинках. Засмеявшись, он прихрамывая дошел до кровати и уселся на край. Пока он снимал правый ботинок и носок, она развязывала левый. Встав опять на ноги, он быстро снял джинсы и трусы.
У Лорис высохло во рту, и, глубоко вздохнув, она замерла, увидев гладкие бедра Кэла, тугие ягодицы и вожделенный предмет женской страсти. Она прежде никогда не видела члена в состоянии эрекции: он показался ей странным, немного пугающим, но красивым.
Очарованная, она подошла и потрогала его, пробежалась пальцами по его блестящему кончику.
– Он такой теплый... такой неправдоподобно нежный.
Ответом был только резкий вдох. Медленно она исследовала его обеими руками: внутри нее росло чувство восторга и восхищения, заставляя ее осторожные ласки превращаться в настойчивые.
Кэл потянул ее за собой на постель. Его кожа скользила по ее коже. Он прижимал ее тело, пока оно полностью, каждой точкой не слилось с его.
– Теперь ты чувствуешь меня?
– Да, – простонала она, прижимаясь к нему каждой своей частичкой.
– Отлично. Я хочу, чтобы ты почувствовала меня. Всего. Так же, как и я хочу почувствовать всю тебя.
Он проскользнул между ее бедрами, его рот проглотил стон, который вырвался у нее. Мучительно медленными движениями он принялся ее гладить. Жар поднимался под ее кожей, устремляясь куда-то глубоко внутрь. Она полностью отдалась ему: ее рот, ее тело, ее незнакомое «я». Ее страстная несдержанность довела его до крайнего возбуждения, и его движения убыстрились: он заполнил ее рот глубокими сильными движениями языка. Но ему не хватало этого. Он хотел большего.
Отзываясь на ее готовность, он вошел в нее. И удивился, когда Лорис вскрикнула, содрогнувшись от боли. Неспособный остановиться, он толкнулся еще глубже в нее и остановился у барьера. Он осознал с изумлением, что она была девственницей, хотя его предложения были приняты без промедления, чувственно и несдержанно. Он был поражен, что она отдавалась ему так легко, ничего не прося взамен.
Лорис снова вскрикнула, когда он выходил из нее, но на этот раз от того, что теряет его.
– Почему ты ушел? Я что-то делаю не так?
– Боже, нет! Ведь тебе больно.
– Немножко, но это было так прекрасно.
Ее лицо сияло, ослепляя его. Ее губы, все еще влажные от его и немного покусанные, оставались открытыми. Он почувствовал дикое содрогание ее тела, вызванное его неожиданным вторжением, но она, как и несколько минут назад, предлагала ему себя.
На Кэла накатила волна любви и необыкновенной нежности.
– Почему же ты не сказала мне?
– Это имело какое-то значение?
– Да я... нет. Нет!
Он понял, что теперь ничто не сможет оторвать его от нее, так же как знал, что однажды переступив порог, они не остановятся. Это было единственной причиной, по которой он старался держаться подальше от нее все эти месяцы.
– Но если бы я знал, я был бы поосторожней.
– Ой, не надо ничего менять, – ответила она, светясь улыбкой. – Я даже не мечтала, что это может быть так прекрасно.
Она прогнулась к нему, теребя пальцами его волосы и приближая его рот к своему легкими и нежными поцелуями. Его язык стал нежно изучать ее тело. Ласково, успокаивающе он приблизил свое лицо к округлости ее живота, его рот оставлял теплые влажные следы на ее коже, опускаясь вниз. Он поцеловал ее темные влажные завитки, раздвинул ее бедра, положил ее ноги себе на плечи. Он раскрыл ее своим языком.
Лорис вскрикнула, шокированная тем, что он собирается поцеловать ее туда... в самую сокровенную часть тела.
– Нет!
Он протянул под нее руки, приподнял бедра к своим губам, и его рот стал ее рабом.
Влажный огонь пробежал по ней, яростно обжигая; ласки стали более глубокими и быстрыми, пока она не стала дико выгибаться. Казалось, что все уже им исследовано внутри и снаружи в одно и то же время. Она дрожала от возбуждения и таяла. Она не знала, что ее тело способно получать еще больше удовольствия, пока не почувствовала, как он снова входит в нее, и его безжалостно медленные движения словно вытягивают из нее тот почти нестерпимый восторг, который вновь появился в ней. Кэлу потребовалась сила воли, чтобы двигаться медленно. Он умирал, полностью хороня себя в ней. Но когда он преодолел препятствие, полностью соединившись с ней, он уже не мог остановиться.
Лорис изогнула бедра и со всей силой толкнулась в Кэла. Она почувствовала острое ощущение разрыва. Его руки обвили ее, его тело искало место, где можно отдать заряд, полученный при их близости. Он принудил себя на время остановиться: словно жидкий огонь пробежал по его телу, заставляя его беспомощно вздрагивать, и он знал, что если сделает хоть одно движение внутри нее, то совсем потеряет контроль.
Чувства Лорис были так сильны, что она едва могла дышать. Она не могла приблизиться ближе к нему. Исступленно, она обвила руки и ноги вокруг него, втягивая его все глубже в свою нежность и тепло. Дрожь, сотрясшая его, отдалась внутри нее. Когда он поцеловал ее жарким поцелуем, она почувствовала на его языке вкус себя.
Мир перевернулся вокруг нее. Она не знала, кто начал, подвергая танталовым мукам, эти медленные движения, потому что они двигались как одно целое в ритме пульсации их крови. С каждым его толчком в глубь нее она чувствовала, что удаляется все дальше от себя самой, раздваиваясь и отдаваясь ему. Ее тело стало растворяться в его: теперь не существовало той точки, в которой был его конец и было ее начало. Они были едины, сгорающие в конвульсивном взрыве.
Потом, клочок к клочку, мир снова стал собираться вокруг них: шум машин, проникающий сквозь окна, свет лампы, создающей блики на потолке; кто-то в другой квартире слушал старые записи Гершвина. Реальность вернулась к ним, как нежные, плавные звуки песни любви.
Кэлу было пора возвращаться домой, к жене.
* * *
– Ты твердо уверена, что не хочешь провести каникулы со мной и моими в сверкающем «Нью-Рошеле»? – спросила Пат.
Сидя под благожелательным взглядом В.С.Филдс, Лорис покачала головой.
Они обедали в «Джо Аллен», популярной подачке для театральных артистов. Непокрытый дощатый пол, низкий потолок, деревянные стулья и красные с белым скатерти на столах; старинные светильники излучали успокаивающий тусклый свет. Длинная кирпичная стена сплошь была увешана портретами и фотографиями звезд Бродвея. Через кирпичные арки, у которых они сидели, был виден бар вдоль стены. Из центра каждой арки свешивались празднично украшенные горшки с цветами.
Лорис была уверена, что В.С.Филдс был просто непризнанным гением. Она никогда не верила, что его смерть на Рождество была случайностью; должно быть, он боялся праздников, как она.
– Моя семья – обе ее части – будут очень рады тебе, – настаивала Пат. – А ты отпразднуешь и Чанука и Рождество.
– Спасибо, Пат, но я сейчас на распутье.
– Ты не можешь быть на таком распутье, на котором нахожусь я.
Оба родителя Пат женились и вышли замуж вторично согласно их религиям; теперь каждый имел своего ребенка.
– В семье моего отца я полушикса, в семье матери – я полуеврейка. Было бы хорошо повстречать парня с таким смешением крови.
– Если они заставляют тебя страдать из-за этого, почему ты каждый год возвращаешься к ним? – спросила Лорис. – Почему ты не хочешь покончить с этим?
– А кто, к черту, знает? – Пат разболтала перец в мартини. – Наверно, по той же причине, что ты остаешься одна, пока Кэл проводит праздник со своей женой: я привыкла к этому дерьму.
Лорис не надо было напоминать, что ей было уготовано, но она совершенно не хотела говорить об этом. Отвернувшись, она посмотрела через арку в бар, набитый приезжими на Рождество. Двое мужчин сидели на табуретах у стойки, оба лет тридцати и симпатичные.
Она могла сказать с первого взгляда, что они здесь не были постоянными посетителями. Ультраконсервативная прическа и костюм говорили о том, что это бизнесмены; а потому, как они уставились на нее, сразу стало ясно, что они в поисках женщин.
Уже зная, что стоит ей посмотреть на мужчину более секунды, как это принимается за приглашение подойти к ней, Лорис быстро опустила глаза. Но они уже шли к их столу. Увидев смену выражения на лице Лорис, Пат мгновенно поняла, что произошло.
– Хм, меня зовут Боб, – сказал высокий мужчина с песочного цвета волосами, небрежно наклоняясь под сводами арки прямо против Лорис. – Я бы хотел купить...
– Мы не одни, – сказала Пат, подмигивая Гарбо.
– Хей, это великий обман, – сказал Боб. – Так это называется, верно?
– Верно, – ответила Пат, – до свидания.
– А меня зовут Дик, – пьяным голосом представился темноволосый мужчина, пониже ростом, с мальчишескими чертами лица. – Самое простое имя для запоминания. – Он вызывающе неприлично подмигнул.
Оба мужчины громко рассмеялись, проливая свое вино.
С тех пор как Лорис приехала в Нью-Йорк, у нее отрасли длинные волосы; она заправила за ухо длинную прядь.
– Это действительно легко запомнить, – согласилась Пат. – Имя Дик хорошо рифмуется со словами prick (половой член).
Дик растерянно нахмурился: неужели эта плоскогрудая шутит или хочет оскорбить, а та, с великолепными титьками, совершенно игнорирует его. Боб шлепнул его по спине.
– Она на самом деле не приняла твой номер. Тебе бы лучше заняться вон той. Она хорошенькая. – Он быстро залпом выпил свое виски. – Хей, послушайте, девочки, как насчет того, чтобы выпить с нами немного, чтобы отметить праздник?
