Текст книги "Милли Брэди меняет профессию"
Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
– Любой, даже с одной извилиной подумал бы так. Это же очевидно. Особенно раз он такой лакомый.
Фу, опять это слово.
– И недостижимый.
– Это делает его еще более привлекательным. Мы всегда хотим то, что не можем иметь.
Тебе уж точно он не достанется, подумала Милли, совсем запутавшись в своих эмоциях. Если кто-то здесь будет его хотеть, но не сможет заполучить, так это, конечно, я!
Святые угодники, откуда это взялось?
А вслух она произнесла:
– Как Лукас?
– А! – Эстер весело запрыгнула на подоконник. – Он для меня мужчина номер один.
Бедный Нэт.
– А как же Нэт?
– Перестань на меня смотреть этим колючим взглядом старой девы – мне же позволено пофантазировать, верно? Нэт был бы для меня номер один, если бы был здесь. Но в том-то и проблема, – объявила Эстер убежденно, – что его здесь нет, ведь так? Он слишком занят своими эскалопами в проклятом Глазго.
Через час в дверь опять позвонили.
– Ты звезда, – сообщил Лукас Милли, когда та открыла ему. На его лице появилась широкая улыбка. – Проходил мимо и решил заглянуть. Одна из медсестер позвонила мне днем и сказала, что ты была фантастически хороша. В общем, ты ей так понравилась, что она хочет заказать тебя на послезавтра.
– Ух ты. – Милли была в восторге. – И куда?
– Большой супермаркет на окраине Вейдбриджа. Ее муж там менеджер. Они празднуют серебряную свадьбу, и она хочет, чтобы ты появилась там в час дня. У него будет перерыв, ты найдешь его в служебной столовой. – Лукас протянул ей конверт, в котором были все детали. – Чертовски плохие стихи, такие сентиментальные, что начинает тошнить, но, знаешь, это не наша проблема...
– Ой, – произнесла Милли, которую с силой шара для боулинга оттолкнула в сторону чрезвычайно пахучая женская особь. Ничего себе, воздух в прихожей неожиданно пропитался запахом «Дэззлинг» от Эсте Лаудер.
– Мне кажется, я узнаю этот голос! – воскликнула Эстер, прикрывая тело банным полотенцем и заливая пол водой с мыльными пузырями. – Лукас, как ты? Ты совсем не изменился – отлично выглядишь!
– Привет, дорогая, ты тоже. – Наклонившись, Лукас ласково расцеловал ее в обе щеки. Затем, просто потому что не мог удержаться, провел указательным пальцем по ее ключице.
Эстер затрепетала, как гончая. Удивительно, что язык не вывалился наружу.
– Так здорово тебя снова увидеть, – сказала она Лукасу, как будто это не было и так вполне очевидно. Теперь она вытягивала шею, непроизвольно наклоняясь к нему, желая – как собака в ожидании ласки, – чтобы он снова ее погладил.
– Лукас зашел, чтобы передать мне очередной заказ, – сообщила Милли.
– О, но ты должен зайти и выпить с нами. – Еле сдерживаясь, Эстер сжала его загорелую руку. – Обязательно – поболтаем о старых добрых временах!
Какой стыд, подумала Милли. Два часа назад Эстер заманила в дом Хью практически против его воли и теперь делала фактически то же самое. Если честно, она была похожа на паучиху – ненасытную черную вдову, охотящуюся на невинных молодых самцов.
Впрочем, Лукас был так же невинен, как Джек Потрошитель.
– Я бы с удовольствием. – Он подмигнул Эстер. – Но мы сейчас не можем. Надо отвезти Сашу в Сент-Ив. – С этими словами он кивнул на машину, припаркованную около дома. Саша в костюме монахини стояла, прислонившись к капоту, и курила сигарету, время от времени поправляя шов на чулках в сеточку. Пара пенсионеров на ближайшей автобусной остановке изо всех сил старались скрыть свое потрясение.
Эстер изменилась в лице.
– Она твоя подружка?
– Мы неплохо ладим, – жизнерадостно сообщил Лукас. – Мы видели друг друга в разных видах – понимаешь, о чем я.
Эстер понимала. И могла догадаться, в каких видах они друг друга видели. Счастливая Саша: одной мысли о созерцании Лукаса в разных видах было достаточно, чтобы повергнуть Эстер в состояние безудержной радости.
Счастливая, счастливая Саша.
Проклятая сука.
– «Послание от твоей любящей жены», – громко зачитала Милли, открыв конверт. Она прочистила горло и начала:
Двадцать пять лет сплошного счастья.
Одни поцелуи – без бед и ненастья.
Мой милый Джерри, скажу не тая:
Ты моя радость, любовь моя.
– Боже, ты прав, – согласилась она с Лукасом, – это ужасно.
Эстер сглотнула комок в горле – ей это казалось таким романтичным.
– Твоя задача – сохранять серьезное выражение лица. – Откинув со лба темные волосы, Лукас взглянул на часы. – Ладно, не могу задерживаться, иначе старые парни из Консервативного клуба нас заждутся. – Он снова подмигнул Эстер и быстро погладил ее по голове. – Увидимся, милая. Не делай ничего такого, чего не сделал бы я.
– Видишь? Я же говорила, что он стал толстой уродиной, – пробормотала Милли, пока они наблюдали, как Лукас прогулочной походкой возвращался к машине.
Саша выбросила свою наполовину выкуренную сигарету, помахала им в знак прощания и послала пенсионерам на автобусной остановке лихой воздушный поцелуй.
– Он погладил меня по голове, – простонала Эстер. – По голове. Знаешь, как это неромантично?
– Могло быть и хуже. – На самом деле Милли считала, что это самое лучшее, что мог сделать Лукас. – Он бы мог тебя просто уничтожить.
– Вижу его раз в сто лет, а он обращается со мной как с пятилетним ребенком! – Чтобы проиллюстрировать несправедливость всего этого, она повысила голос и топнула ногой. – Я считала, что, если выпрыгну из ванны, это поможет. Я мокрая, голая, но с макияжем на лице... Боже, что ему еще надо?
Милли подумала о Саше.
– Может, монахиню в сексуальном белье?
Эстер постаралась не слишком раздражаться, когда Нэт позвонил в середине серии «Коронэйшн-стрит». Она тысячу раз говорила ему, чтобы он не смел звонить ей между полвосьмого и восемью – в любой день недели, – но он всегда забывал. Это мужское качество. Либо это, мрачно думала Эстер, либо они делают это нарочно.
– Я решил передохнуть пять минут, а потом у нас начнется чертовская круговерть, – радостно сообщил Нэт. – Жак уверен, что парень, который заказал столик номер шесть на восемь часов, тайно работает на «Путеводитель Мишлен». У нас заказов под завязку, Денни взял больничный, а официантки все время бегают в туалет и поправляют макияж, потому что столик номер четыре заказал Шон Коннери, хотя я лично думаю, что это будет совсем не тот Шон Коннери, которого они ждут.
Эстер захотелось плакать. Милли права: Нэт – чудо. И она ужасно по нему соскучилась – правда соскучилась. Звук его голоса принес ей эту мысль, как морской прибой приносит разные предметы на пляж Фистрал-Бич.
– О, Нэт, как бы я хотела, чтобы ты был здесь!
Она говорила серьезно. Нэт ее любил. Он бы никогда не стал гладить ее по голове.
– Какое совпадение, потому что я бы тоже хотел, чтобы ты была здесь. Кстати, я поэтому и звоню. – Похоже, Нэт был доволен собой. – Я уговорил Жака, чтобы он дал мне выходной в следующую пятницу. Ты можешь приехать в пятницу вечером, мы проведем вместе выходные и ты успеешь на вечерний поезд в воскресенье. Как тебе, разве это не замечательно? Все выходные!
На секунду Эстер обрадовалась, но потом снова нахмурилась. В теории это казалось замечательным. На самом же деле ей придется полдня трястись в поезде, а в субботу оба они будут совершенно разбиты. В субботу вечером, верно, они займутся сексом. Но в воскресенье будут чувствовать себя несчастными, прекрасно сознавая, что на исходе дня будут стоять в обнимку на железнодорожной платформе и прощаться на следующие бог знает сколько недель. А затем – обратный путь, что только усугубит душераздирающую тоску. Не говоря уже о том, что на следующее утро она выйдет на работу, твердо зная, что напрасно так глупо радовалась всю предыдущую неделю.
И еще это означало, что ей придется закрыть киоск на субботу, самый прибыльный на рынке день за всю неделю. А билет на поезд стоит целое состояние, и она не может позволить себе столько тратить.
– Эстер? Ты еще здесь?
– Конечно здесь. – Эстер потерла лоб. Где ей еще быть? – Это было бы здорово, но... я не знаю, ведь у меня мало денег, а путешествие в поезде просто мука... Не уверена, стоит ли одна субботняя ночь всей этой канители.
Недолгая пауза.
– Но мы побудем вместе, – произнес Нэт. – Я думал, тебе этого хочется.
– Машина времени – вот чего мне хочется. Сажусь – и ровно через три секунды оказываюсь в Глазго.
Еще одна, более длинная пауза.
– Мне приехать к тебе?
– О, Нэт. – Глаза Эстер наполнились горячими слезами досады. – Это будет еще хуже. В пятницу ты закончишь работу не раньше полуночи... большую часть субботы ты проспишь... все это не стоит того.
Она услышала, как кто-то издалека кричит на Нэта.
– Ладно. Я просто предложил. Мне нужно вернуться к работе, появился парень из «Мишлена».
– Это была прекрасная идея, Нэт. – По щеке Эстер поползла слеза, она вытерла ее тыльной стороной ладони. – Но если я снова тебя увижу, мне будет еще труднее с тобой расстаться, я не вынесу, когда поезд тронется и ...
– Мне нужно идти. – На заднем плане опять раздавались крики, приказывающие Нэту «быстрее двигать свою чертову задницу». – Люблю тебя, пока.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала Эстер. Но было поздно, их уже разъединили.
В комнату из кухни вошла Милли с утешительной кружкой чая.
– И еще батончик «Сникерс», – вынула она из-за спины шоколадку, – чтобы тебя развеселить.
– Черт, – выругалась Эстер, услышав знакомую мелодию, заполняющую гостиную. – Я все-таки пропустила «Коронэйшн-стрит».
– Было не так уж интересно.
– Но мне хотелось посмотреть. – Эстер капризно захлюпала чаем. – Проклятый Нэт, почему он всегда все портит?
– Перестань, – запротестовала Милли. – Нэт тут ни при чем – он звонит, когда у него есть время. Это не его вина.
– Нет, его, – закричала Эстер, – его вина! Если бы он не уехал в Шотландию, у меня была бы какая-то жизнь и я не проводила бы каждый вечер в тоске, как старая дева, зациклившаяся на чертовых мыльных операх.
ГЛАВА 16
Милли показалось, что она попала в свою собственную мыльную оперу, когда на следующий день в дверь позвонили и она обнаружила на ступеньках свою мать, сжимавшую экземпляр глянцевого журнала «Любитель оперы».
Еще более странным было то, что за ее спиной на дороге стоял бывший босс Милли Тим Флитвуд, который с легкой одышкой выгружал клетчатые чемоданы из багажника своего грифельно-серого «рено-меган».
– Мама, что ты здесь делаешь? Что происходит?
Адель, как всегда, была одета до нелепости нарядно – на этот раз в бирюзовый костюм «Шанель» и туфли в цвет на шпильках – и это в Ньюки в час дня. Она наклонилась и поцеловала Милли в обе щеки, окутав ее облаком «Бизанс».
В обе щеки, заметила Милли. У Адель городские манеры. Ей осталось только перейти на обезжиренное молоко.
– Это я должна тебя спрашивать, в чем дело. – Мать указывала на нее пальцем. – Я решила сделать сюрприз – заехать в твое турагентство. Представь, как я была потрясена, когда Тим мне сказал, что ты у них больше не работаешь! Могла бы мне сообщить, дорогая, а то я почувствовала себя абсолютной дурой.
Хм. Ничего не изменилось. Хотя Милли и любила Адель. иногда ей очень хотелось, чтобы мать перестала носиться вокруг нее, а вела себя нормальным образом.
– Я не дозвонилась, – соврала Милли, – у тебя никто не отвечал.
– И все? Ты даже не попыталась снова позвонить? Да уж, сегодняшняя молодежь... у меня нет слов! Бросьте их в прихожей, Тим, хорошо?
Тим с трудом протащил мимо них чемоданы. Он сделал было вид, что не заметил Милли, но теперь ему пришлось-таки взглянуть на нее и весьма робко произнести:
– Привет, как дела?
Какая-то овца, подумала Милли. До такой степени затюкан, что даже не смог возразить жене и объяснить, что у него с Милли ничего не было.
Что за размазня.
Вслух она сказала:
– Замечательно, спасибо. У меня шикарная новая работа, я работаю с очень милыми людьми и зарабатываю фантастические деньги. – Удовлетворившись сказанным, она ласково спросила: – А как Сильвия?
– Хорошо. – Тим поставил на пол последние два чемодана – бум, бум – и выпрямился. – Ладно, мне пора обратно на работу.
Где наверняка его ждет Сильвия с указательным пальцем на кнопке секундомера, подумала Милли с вежливой улыбкой.
– Спасибо, вы ангел, м-м, м-м. – Адель поцеловала Тима тоже в обе щеки, отчего его слегка прошиб пот. Бедный малый был в ужасе, поняла Милли, в полном ужасе. Может, Сильвия ждала его не с секундомером, а с мачете.
– Я хотела тебя порадовать, пригласить в какое-нибудь стильное место на ланч, – объясняла Адель за кофе. («Боже, дорогая, только не этот ужасный растворимый порошок». – «Мама, ужасный растворимый порошок – это все, что у нас есть».) – Около турагентства нельзя парковаться, поэтому я расплатилась с таксистом. Представляешь, как глупо я выглядела, когда выяснилось, что ты там больше не работаешь!
– Нужно было мне позвонить, – сказала Милли. – В любом случае очень любезно со стороны Тима, что он тебя подвез.
– Тш, мне пришлось натолкнуть его на эту мысль, – хмыкнула Адель. – Но очень элегантно.
– Сколько времени ты планируешь здесь пробыть? – спросила Милли, скрестив пальцы за спиной.
– Точно не знаю, может, пару недель. Мне нужна была перемена обстановки, – вздохнула Адель, которая до недавних пор была сильно увлечена одним банкиром, но тот имел наглость бросить ее ради другой женщины. Это был секрет и, конечно, не та история, которую хочется поведать дочери. – Лондон такой душный и шумный в это время года – до краев переполнен туристами, – пожаловалась она драматическим тоном. – Ужасно. Просто невыносимо. Мне нужно было на время уехать.
И конечно, Ньюки, европейская столица серфингистов, – это самое пустынное место, где совсем нет туристов, сухо подумала Милли. Проблемы с мужчиной – вот в чем дело, она готова была поставить на это все деньги. И еще она знала, почему Адель никогда никуда не ходила без «интеллектуального» журнала под мышкой: никогда не знаешь, на кого можешь наткнуться. Несомненно, это было идеальное средство для налаживания контактов с собратьями по интеллектуальным интересам, позволяющее дать понять всему миру в целом – и потенциальным мужьям в частности, – что ты не безмозглая дура.
– Очень рада тебя видеть, – героически произнесла Милли. – Можешь занять мою комнату, а я буду спать на диване.
Никто не знает, что скажет по поводу такого зловещего развития событий Эстер, но что еще остается делать? Нельзя же предложить матери поселиться в уютном пансионе.
– Дорогая, как это мило с твоей стороны, но я не смогу воспользоваться твоим предложением!
Ух! Боже, спасибо! Надо же, мать проявила достаточно понимания, чтобы, появившись без предупреждения, не занимать спальню...
– Жить в этом тесном, малюсеньком коттедже? – Адель рассмеялась над такой идеей. – Где даже кошка не поместилась бы и нет приличной кофеварки? Боже, от одной мысли меня бросает в дрожь!
О.
– О, – сказала Милли. Она словно получила пощечину, но это была такая пощечина, которую не грех и получить. В конце концов, это была хорошая новость. И Эстер не будет нервничать. – Где же ты остановишься? В гостинице?
– С моими-то средствами? Ты шутишь, дорогая. – Адель проглотила свой кофе, при этом на лице у нее было написано: «Боже, какая гадость». Придя в себя, она лучезарно улыбнулась дочери. – Думаю, я остановлюсь у Джуди и Ллойда.
– Знаешь, кто ты? – спросила Милли. – Сумасшедшая, вот кто.
Они сидели в саду у дома Джуди и Ллойда, распивали бутылку вина и наслаждались теплым солнцем. Ллойд наверху показывал Адели ее комнату.
Джуди пожала плечами и отмахнулась от навязчивой осы.
– Почему? И что мне было делать? Сказать «нет»?
– Да!
– Но это выглядело бы так, словно меня это беспокоит. А мне все равно. По крайней мере, я не ревную.
– Но все же это вызывает странные чувства, – запротестовала Милли.
– Не совсем. Она не так уж плоха. Я хочу сказать, что она всего лишь твоя мать, – напомнила ей Джуди.
– Хм. – Милли не была уверена. – Она может быть крепким орешком, не знаю, почему папа не вмешался.
– Ты знаешь. Мы все знаем. Потому что он чертовски милый и не может прогнать ее.
– Ладно, но если она станет тебя доводить, сообщи мне. Иначе это слишком несправедливо.
– Не беспокойся, я могу о себе позаботиться. – Джуди все это явно забавляло. – Она бывшая жена твоего отца, вот и все. Он проявил столько терпения в прошлом году, когда у меня целый месяц жила тронутая тетя Сара, а ведь она была прикована к постели, бедная старушка! Как же я могу теперь выступать против того, чтобы Адель погостила у нас несколько дней?
Милли подозревала, что Джуди скоро пожалеет, что Адель тоже не прикована к постели. Оглянувшись, она увидела, что ее родители уже в саду и приближаются к ним с Джуди.
Теперь Адель сжимала в руках лиловую шаль с бахромой и объемистую биографию Пласидо Доминго в твердом переплете.
– Честно говоря, ты безнадежен, – говорила она Ллойду. – Представляешь, – произнесла она, обращаясь к Милли, – я его спросила, что он думает об Андpea Бочелли[4], а он ответил, что «Астон Вилла» – его большая ошибка. – Она закатила глаза. – Он действительно настоящий филистер.
Ллойд следовал за ней по дорожке и добродушно посмеивался. Он подмигнул Милли и сказал:
– Отлично. А кто такой филистер?
В супермаркете на окраине Вейдбриджа было полно покупателей. Милли въехала через главный вход. Чувствовала она себя довольно глупо, зная, что люди смеются и показывают на нее пальцем. Но Милли старалась утешиться, напоминая себе, что зарабатывает деньги. И несет людям немного радости. Не говоря уже о том, что благодаря ей менеджер получит к серебряной свадьбе такой подарок, которого никогда не забудет.
Ее никто не ждал. Пэт, хирургическая сестра, сегодня утром вполне доходчиво рассказала, чего бы ей хотелось.
– У него прекрасный коллектив, они как одна большая семья, – объясняла она по телефону, – но я им не доверяю – они не умеют хранить секреты. Если кто-то проболтается Джерри, все будет испорчено. Я хочу, чтобы ваше появление было фантастическим сюрпризом!
Ребенок в коляске, заметив Милли, издал горестный крик и разрыдался.
Ладно, нельзя завоевать всеобщую любовь.
Милли проезжала мимо газет и журналов, когда поняла, что привлекает все больше внимания. Дети увязывались за ней, как за Крысоловом из сказки. Слева были кассы, там стояли очереди. Справа несколько покупателей прочесывали полки с фруктами и овощами. Пара подростков стала бить себя в грудь и издавать оглушительные тарзаньи крики.
Заметив слева за кассами отдел информации, Милли засунула под мышку футболку и бутылку шипучего вина и направилась туда. Из-за системы турникетов, работавших только на вход, ей пришлось пройти в обход – через макаронные изделия и соусы, торты и печенье, пищу для кошек и собак.
Наконец она протиснулась мимо огромной тетки, закупающей печенье, и устремилась к информационной службе для покупателей.
Три контролерши улыбнулись ей.
– Орехи для обезьянок? Ряд шестнадцать, дорогуша, – сообщила одна из них, смеясь.
– Мне нужен менеджер, – заявила Милли, вокруг которой начала собираться приличная толпа.
– Менеджер?
– Джерри Хезелтайн. – Почему женщины так странно переглядываются? – Это тот самый супермаркет, что мне нужно? – серьезно расспрашивала их Милли. – Его жена дала мне четкие инструкции. – Еще несколько подозрительных взглядов, пихание друг друга локтем и одна смазанная усмешка. – Она наняла меня, чтобы я сделала ему сюрприз. Это подарок к серебряной свадьбе.
В кассах установилась тишина. Один из молодых упаковщиков расхохотался. Все взгляды были устремлены на Милли.
– Джерри Хезелтайн, – повторила она, чувствуя, как ее прошибает пот. – Он ваш менеджер, верно?
Боже, вот будет стыд, если выяснится, что он рабочий, собирающий тележки, который последние двадцать лет врал своей жене, уверяя ее, что он менеджер.
– О, он наш босс, – сказала одна из контролерш, у которой был значок, сообщающий, что ее имя Мэвис. – Но его нет.
– Его жена сказала, что он обязательно будет на месте, – пожаловалась Милли. Боже, неужели ей придется ждать? – Скажите, где он? – умоляла она. – Вы знаете, что он делает и когда вернется?
Две контролерши по бокам Мэвис начали давиться смехом. Мэвис взглянула на часы и сказала:
– Что он делает? Сейчас четыре минуты второго, значит, я полагаю, он увлеченно занимается сексом с Дорин Прингл.
– О нет! – Милли в ужасе зажала рот лохматой лапой.
– И вообще-то он не планировал возвращаться сегодня на работу, – злорадно добавила Мэвис. – Они оба взяли отгулы на вторую половину дня.
– Чтоб им провалиться, – простонала Милли. – Это должен был быть романтический сюрприз.
– Самовлюбленный потаскун, – объявила Мэвис. – А она – наглая корова. Работает в гастрономическом отделе. Три раза в неделю в обеденный перерыв они отправляются к ней домой. Это продолжается вот уже два года.
– Какой подлец! – Милли горестно покачала головой гориллы.
– Дорин живет на этой же улице, – услужливо сообщила другая контролерша (обслуживающий персонал должен помогать клиенту). – В соседнем квартале. Можете сходить туда и исполнить все у нее на ступеньках.
– Спасибо. Но лучше не стоит, – вздохнула Милли.
Практически весь народ в районе касс слышал каждое слово. Милли устало катилась в сторону выхода и размышляла о подлости мужчин. Эта бедная медсестра была в таком восторге от сюрприза, который собиралась устроить своему любящему мужу... Как можно жить с человеком целых двадцать пять лет и совсем не знать его?
По крайней мере, она была права, когда назвала коллектив супермаркета одной дружной семьей. Однако ей, конечно, не приходило в голову, что ее собственный супруг во время обеденного перерыва может забавляться с Дорин из гастрономии.
Бумс! Что-то рикошетом отлетело от затылка Милли, отчего она чуть не рухнула на стеллаж с цветочными горшками. Довольно быстро обретя равновесие, она огляделась и увидела, что один из подростков бросил в нее бананом.
Умирая от смеха, мальчишки прыгали и издавали обезьяньи крики.
Какой кошмар. Всего этого достаточно, чтобы навсегда отвратить тебя от противоположного пола.
Милли вернулась в машину, сняла ролики и положила голову гориллы на пассажирское сиденье рядом с собой. Ух, так намного лучше.
Какой же все-таки подлец.
Она увидела его на парковке полминуты спустя. Он перегружал содержимое магазинной тележки в багажник своей машины. На нем были белые джинсы и рубашка поло цвета морской волны – красив как никогда.
Ладно. Успокойся. Дыши ровно. Езжай мимо и делай вид, что не заметила его.
Смотри на дорогу прямо перед собой. Не смотри налево. Не смотри налево, не смотри налево, не смотри налево... Черт.
Черт возьми, конечно она посмотрела налево. Как раз когда Хью Эмерсон закончил загружать в багажник последний мешок с покупками и поднял голову.
Он улыбнулся, потому что сразу же узнал ее. Милли мгновенно бросило в пот – ситуацию ухудшало то, что она была от шеи до лодыжек упакована в тяжеленный костюм гориллы.
Ладно, это еще не конец света. Просто кивни и помаши рукой, как ты делаешь это обычно, покажи, что ты его заметила, а потом двигайся дальше. Это просто, не стоит впадать в панику, ты можешь это сделать.
Она так бы и сделала, если бы худая женщина, толкавшая доверху нагруженную тележку через дорогу перед машиной Милли, не потеряла контроль над своими движениями и не врезалась передними колесами в край тротуара. На землю полетели упаковка туалетной бумаги и незапечатанный пакет с яблоками. Женщина засуетилась, безуспешно стараясь вернуть тележку в нормальное положение. Торопливо бормоча извинения, она наклонилась и начала собирать рассыпавшиеся яблоки «Грэнни Смит», но полиэтилен разорвался, так что, сколько она ни собирала их и ни бросала обратно в мешок, они все равно оказывались снаружи.
Магазинная тележка загораживала проезд. Бежать было некуда. То же самое было бы, подумала Милли, если бы я ограбила банк и собиралась скрыться с места преступления.
Вся моя жизнь – одно сплошное недоразумение.
ГЛАВА 17
Хью стало жалко замученную, тощую женщину, он подошел и помог собрать рассыпавшиеся яблоки. Милли видела, что женщина была полна благодарности и восхищения. После этого Хью ловко перетащил тележку на тротуар и благополучно направил в сторону ее машины.
Еще более ловко он вернулся и, прежде чем Милли успела отъехать, оказался перед ее светло-зеленой «мини». Улыбаясь, он сделал знак, чтобы она опустила стекло.
Милли покорно подчинилась. Приготовившись вести машину, она сняла волосатые обезьяньи лапы, но они все еще болтались на тесемках у ее запястий.
Только одна шутка по поводу обезьян и орехов, решила Милли, и ей придется проехать по его ногам. Кроме того, пусть лучше не упоминает о бананах.
Только не упражняйся в остроумии, пожалуйста, только не это. Потому что, уверяю тебя, я совсем не в настроении.
Не наступай на больную мозоль.
– Я всегда считал, что нужно использовать тележки для гольфа, – заметил Хью. – Сильно выиграет тот супермаркет, который первым введет в обиход тележки для гольфа вместо этих плохо-управляемых магазинных телег, ты согласна?
Милли улыбнулась. Когда она думала о Хью Эмерсоне – а это случалось опасно часто, – у нее всегда пересыхало в горле и начиналась паника. Но когда они разговаривали на самом деле, она чувствовала себя удивительно спокойной.
У любого нормального человека все происходило бы наоборот.
– Спасибо, – она кивнула ему величественно, как настоящая королева, – что не стал шутить по поводу бананов.
– Я не знаю шуток о бананах. – Хью сделал паузу. – Пожалуй, кроме одной, которую я не рискну повторить. – Еще одна пауза. – По крайней мере, не при горилле.
– Сделай одолжение, – попросила Милли. – Можешь на минуту поставить ногу перед моим передним колесом?
– Дорогая, был тяжелый день? – Теперь Хью смеялся над ней. – Полагаю, ты здесь по работе. Произошло что-то ужасное?
Милли вкратце рассказала ему обо всем.
– А когда я уже уходила, какое-то мерзкое подобие мальчишки ударило меня по голове, – возмущенно поведала она. – Дерьмовым бананом.
– Знаешь, что тебе сейчас нужно? – спросил Хью. – Выпить.
– Ты, наверное, шутишь. Я ни за что не вернусь в этот супермаркет!
– Я не имел в виду чашку чая и булочку, я говорил о настоящей выпивке. Большой стакан водки с тоником, много льда и долька лимона. – Уголки его рта подрагивали. – С булочкой.
Дом Хью был всего в паре миль от супермаркета. В багажнике у него было полно замороженных продуктов, готовых вот-вот растаять, поэтому Милли быстро последовала за ним к строению в викторианском стиле, стоящему в стороне от других домов высоко на холме, окнами на Падстов.
Ей хотелось выпить водки с тоником.
И посмотреть, где живет Хью.
Но особенно ей не терпелось помочь ему распаковать его покупки из супермаркета.
Вы можете многое узнать о мужчине по еде, которую он покупает. Остановившись на подъездной дорожке за машиной Хью, Милли почувствовала смесь восторга и испуга. Эх, и правда, пан или пропал. Если он из тех, кто в больших количествах закупает замороженные овощи или пироги с мясом, или, еще хуже, тофу, ей надо бежать от него с огромной скоростью.
Она совсем забыла, что еще не сняла свой костюм гориллы, и вспомнила об этом, когда над ближайшим забором появилась женская голова: соседка начала что-то говорить Хью, заметила Милли и воскликнула:
– Ой!
– Погибла моя репутация у соседей. – Хью поднял бровь, а соседка скрылась в своем доме. – Эдвина больше никогда не пригласит меня на обед. – Он кивнул на лохматый наряд Милли. – Не хочешь его снять?
Она изобразила тревогу.
– Что, здесь?
– О, извини. – Заливаясь смехом, Хью открыл багажник. – Но у тебя наверняка есть во что переодеться.
У Милли была сменная одежда, конечно была. Оранжевая юбка и белая безрукавка были сложены в пакет и лежали под пассажирским сиденьем ее машины.
Но иногда так непреодолимо хочется позаимствовать одежду у кого-то.
Особенно если этот кто-то, между прочим, является героем твоих девичьих грез.
– Я не думала, что мне понадобится одежда, я собиралась отработать свой номер, а потом ехать прямо домой. – Широко раскрыв глаза, Милли потрясла головой. Затем, вытирая воображаемые капельки пота со лба, она пожала плечами и смело произнесла: – Неважно, не беспокойся обо мне.
– Ты совсем с ума сошла, – заявил Хью. – Ты это знаешь, да? Семьдесят градусов[5], а ты разъезжаешь в машине в костюме гориллы. Инфаркт заработаешь.
– Ничего, все будет в порядке, – возразила Милли. Она говорила слабым голосом, мысленно гадая, сумеет ли правдоподобно упасть в обморок.
Хью улыбался:
– Идем. Возьмешь что-нибудь из моего. Ага, вот оно!
Дом – обновленная поздневикторианская постройка, был неплохо обустроен, но в нем явно чувствовалось отсутствие женской руки. Милли не считала себя прирожденным дизайнером, но даже ее подмывало добавить пару подушек на кушетку в прихожей, повесить несколько картин и расстелить на полированном паркетном полу яркие коврики.
– Знаю. – Хью проследил за ее взглядом. – Выглядит пустовато. Луиза всегда брала на себя эти женские заботы.
Оставшись на кухне одна, Милли принялась тайком изучать содержимое пакетов из супермаркета. Через пару минут вернулся Хью с выцветшей джинсовой рубашкой и обрезанными джинсами.
– Великовато будет, но это лучше, чем ничего.
Милли не считала, что это лучше, чем ничего; вообще-то она бы предпочла ничего – нет, нет, хватит фантазировать. В общем, ей хотелось надеть его вещи. И потом, они так прекрасно пахли.
Всегда можно по запаху определить, что мужчина использует «Ленор».
– Иди наверх, переоденься. Я начну разбирать продукты. А потом можем выпить.
Бронзово-топазовая ванная комната была чистой, прибранной и без липших туалетных принадлежностей, какой бывает только мужская туалетная комната. Когда Милли вылезла из костюма обезьяны, ей стало ясно, что противоположный пол лишает себя многих вещей. Должно быть, это скучно, встав утром, не иметь на выбор шестнадцать разных шампуней. Как они могут ограничиваться одной бутылкой и пользоваться ею, пока она не закончится, – просто непостижимо. Это ведь так грустно! И только одна бутылка кондиционера, представьте себе! И одно мыло!
А джинсовая рубашка была мягкая, как замша, и такая вылинявшая, что казалась почти белой. Вероятно, ее стирали и гладили миллион раз. Милли застегивала перламутровые пуговицы, когда до нее вдруг дошло, что наверняка эту работу раньше выполняла Луиза.
Ее мгновенно захлестнуло чувство вины. Эту рубашку когда-то с такой любовью стирала покойная жена Хью, а теперь ее надела бесстыжая потаскуха, которая имеет виды на ее мужа...
Неужели это я? – подумала Милли, глядя на свое смущенное отражение в зеркале над раковиной. Немного успокоившись, она влезла в обрезанные джинсы и туго затянула ремень на талии.
