Текст книги "Милли Брэди меняет профессию"

Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– .. .У него жена умерла в прошлом году. Глаза Милли резко открылись. Пальцы на ногах напряглись. Эту последнюю фразу произнесла высокая брюнетка, которая увлеченно пудрила щеки у раковины. Рядом ее коренастая подруга подкрашивала глаза лиловыми тенями.

Дверь туалетной кабинки распахнулась. Очередь Милли.

Это все мое воображение, подумала Милли. Они могут говорить о ком угодно, надо взять себя в руки, это просто необходимо.

Но она стала писать медленно и бесшумно, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Откуда ты знаешь?

– Я сама его спросила, балда! Вчера он работал в кафе, а Джерри, как обычно, трепался о своей подружке – боже, этот парень просто размокший салат, – а я спросила: «А как у вас? Есть подружка?», а он и говорит: «Нет», а я подумала: «Ура». Потом сказала: «Почему? С вами что-то не в порядке – слишком уродливый?», а он вроде улыбнулся и согласился: «Наверное, в этом причина». Тогда Джерри пихнул меня, потащил в кухню и прошипел: «Идиотка, он был женат. Его жена умерла в прошлом году». А я тогда: «О господи, так печально». Такая, в общем, траге-е-едия.

Милли закончила мучительно медленно и тихо писать, дернула за цепочку и вышла из кабинки. Так Печально яростно расчесывала волосы, забрасывая их за плечи, и гримасничала своему отражению в зеркале, проверяя, нет ли помады на зубах.

– Впрочем, это трагедия для него, – продолжала она со счастливым выражением, – но большая уда-а-ача для меня. Я обязательно раскручу его сегодня ночью.

– Да-а-а. – Балда говорила с сомнением. – Но откуда ты знаешь, что нравишься ему?

Так Печально возмущенно хмыкнула.

– Брось. Кому я могу не понравиться? Балда была гораздо менее привлекательна и поэтому ревниво произнесла:

– Возможно, ты не его тип.

Так Печально поправила розово-флуоресцентную лямку бюстгальтера, прыснула в рот освежителем и сделала шаг назад, чтобы полюбоваться своим отражением. Она удовлетворенно улыбнулась и сказала:

– Я женщина, верно? У меня размер 36-2 Д. Конечно, я его тип.

Милли вела себя не слишком мудро. Они могли говорить о ком угодно. А так как объект их внимания работал в кафе, маловероятно, что это был Хью. Тем не менее у Милли было непреодолимое желание броситься на Так Печально, толкнуть ее к раковине и исчиркать все лицо карандашом для бровей.

Все равно это не может быть Хью.

Черт, а до этого у нее так замечательно получалось. Она совсем о нем не думала. Даже не могла припомнить его имя.

У Милли заныл желудок, и она стала рыться в сумке, ища абрикосовую помаду.

Чтобы быть во всеоружии.

Хотя, конечно, это не может быть Хью.

* * *

Это был Хью.

Милли сразу его заметила и поняла, что с самого начала в глубине души знала, что это он. По закону подлости Так Печально говорила о нем. Потому что, будем честны; возможно, в Ньюки полно других вдовцов, но, положа руку на сердце, многих ли секс-бомба двадцати с лишним лет назвала бы привлекательными?

И вот теперь она болтала с ним, не теряя зря времени, нацелившись на него, как снаряд с тепловым наведением.

У Милли внутри забил фонтан ревности; она фиксировала все, как камера наблюдения. Так Печально стояла от него в нескольких дюймах, она наклонилась поближе, прошептала что-то ему на ухо, откинула назад свои длинные волосы и засмеялась.

Хью тоже засмеялся. Негодяй.

А вообще, что он здесь делает? Это ночной клуб – место, где мужчины знакомятся с женщинами, а женщины знакомятся с мужчинами. Почему Хью решил прийти сюда? Его не должно такое интересовать.

Подлец.

С пересохшим ртом Милли наблюдала, как он разговаривал и улыбался, как будто его ничто в мире не волновало. Так Печально кивала, жестикулировала и вызывающе льнула к нему, перенося тяжесть тела с одного каблука на другой. Ее бюст размера 36-2 Д выпирал из малюсенькой кофточки цвета электрик, а ноги, запакованные в микроскопические белые шорты, были бесконечны.

Милли посмотрела вниз на свое собственное платье джерси цвета зеленого крыжовника и почувствовала себя миской с оставленной засохшей едой для кошек. По контрасту с ней Так Печально предлагала себя на том самом блюдечке с голубой каемочкой и походила на соблазнительную горку крупных, аппетитных креветок.

Кровь Милли закипела от зависти. Теперь она была зеленая и без зеленого платья. Так Печально провела длинными ногтями по рукаву темно-синей рубашки Хью. Это была настоящая любовная прелюдия. А он стоял там и позволял ей это с собой проделывать.

Я знаю, почему он здесь сегодня вечером. Хью попробовал со мной и ушел. Вернее, убежал. Но сейчас ему предлагают что-то свеженькое...

– Вот ты где! Мы решили, ты от нас сбежала.

Джед материализовался из сигаретной пелены как джинн, сжимая в руках две наполовину расплескавшиеся кружки легкого пива и потея сильнее обычного. Его рубашка уже не отлипала, а влажные волосы наводили на мысль о мокрой кошке. Тронутая тем что он ее разыскивал, Милли улыбнулась.

– Она здесь?

– Кто, Мадонна? Нет. – Он улыбнулся и похлопал по карману с мобильным телефоном. – Позвонила и сказала, что опаздывает. А я ей заявил, что раз она не смогла явиться вовремя, придется ей делать прыжок с разбега.

– Хорошо сказано. Не давай спуску недоделанной, третьеразрядной знаменитости. – Милли одобрительно кивала. – А как твоя медсестра?

– Пока не появилась. Как думаешь, от меня не пахнет чесноком?

Он стал энергично дышать, закрывая рот ладонью. Честное слово, эти медики, мозги у них как сладкий крем.

– Ты ел спагетти с соусом «маринара» в итальянском ресторане, – напомнила Милли. – Конечно, от тебя пахнет чесноком.

– О боже.

– Вот. – Она порылась в сумке и положила ему в руку пару мятных драже «Тик-Так» – вероятно, это походило на усилия мыши, чешущей за ухом слона, но ценится даже небольшая помощь. Джед взял их и с благодарностью сжал ей плечо, а она тем временем тоже бросила несколько драже себе в рот.

– Спасибо. Эй, «Чумбавумба»! – При первых звуках заводного ритма его глаза загорелись. – Обожаю эту песню!

Милли вздрогнула, но выбора не было: кружку у нее забрали – опять – и вытащили ее на танцпол. Радостно подпевая песне: «А я выпью пива, и еще пива, и еще пива, а потом еще, а потом еще...», Джед подбрасывал ее, как шарик для пинг-понга.

Ни на секунду не забывая, что Хью рядом, в каких-то десяти футах, Милли притворилась, что не замечает его. Ей только оставалось поспевать за партнером и делать вид, что она прекрасно проводит время. А потом, кто сказал, что Хью вообще ее заметил? Так Печально по-прежнему красовалась перед ним, тряся волосами, как в рекламе «Тимотей», и уделяя ему все свое внимание. С чего бы ему смотреть на придурков, прыгающих по танцполу?

– Эй, она пришла! – закричал Джед, резко тормозя. – Быстрее, есть еще эти штуки?

Снова порывшись в сумке, Милли обнаружила последнее драже «Тик-Так» – немного подтаявшее, но вполне съедобное – и забросила его ему в рот. Джед был уже в нервном нетерпении, как гончая-переросток, которой не терпится броситься за зайцем.

– Беги.

– Ты не против?

– Не глупи. Мне все равно нужно присесть. Удачи тебе.

Это было как выстрел из стартового пистолета. Облегченно улыбаясь и выдыхая смесь чеснока и ментола, Джед рванул в сторону бара и девушки его мечты. Оставив Милли в одиночестве посреди бурлящего танцпола.

Черт, теперь кажется, что меня бросили.

На этот раз – хотя ее глаза только на мгновенье «стрельнули» в сторону Хью – Милли знала, что с за ней наблюдает. Стараясь сохранить безразличный вид, – и, как всегда, ужасно переигрывая, – она взглянула на часы (зачем?), погладила сумку (бессмысленно), поправила волосы (еще на месте) и медленно направилась к тому месту, где Джед поставил их кружки.

В самом углу нашелся маленький незанятый столик, откуда танцпол не был виден. Чувствуя себя в безопасности, но немного глупо, Милли села и стала перерывать сумку. У нее где-то был записан телефон вызова такси. Джед говорил ей, что из-за огромно количества алкоголя, которое планировалось употребить сегодня ночью, они оставят свою машину и вернутся домой на такси. Он предложил завести ее по дороге. Но это будет еще через несколько часов а она уже была готова двигаться к дому. Где же карточка с телефоном? Может, она тоже решила сбежать и бросить ее, как и все остальные...

– Милли.

Она подняла голову – он был перед ней.

ГЛАВА 47

О господи, подумала Милли, чувствуя, что в желудке что-то перекручивается, как клубок змей из «Индианы Джонса».

Надеясь, что Хью не догадается, что происходит у нее в желудке, она изобразила на лице сияющую, беззаботную улыбку и сказала:

– О, привет, не знала, что ты здесь.

Казалось, его это позабавило.

– Думаю, ты знала.

– Нет, не знала!

– Знала.

Это было нелепо.

– Ладно. – Милли кивнула с выражением «ну, что с тобой спорить?». – Почему ты решил, что я знала о твоем присутствии?

– Ты на меня не смотрела. Сейчас, на танцполе, с этим твоим приятелем. – Хью сделал паузу. – Ты смотрела куда угодно, но только не на меня. Что может означать только одно: ты заметила меня раньше и сознательно старалась не смотреть в мою сторону. Кстати, стоит ли тебе это пить? – Он кивнул в сторону наполовину пустой кружки с пивом.

Было одно волнующее мгновение, когда ей показалось, что он считает ее беременной.

– Это разрешено. Мне уже больше восемнадцати.

– Я видел, как ты что-то недавно приняла. Таблетку. – У него был ровный тон. – И дала одну своему парню.

Милли постаралась не улыбаться. Неудивительно, что у него был осуждающий тон.

– И ты решил, что это экстази? Ради всего святого, разве похоже, что я принимаю наркотики?

– Вы оба отплясывали так, как будто были под кайфом, – рассудительно сказал Хью.

– Вообще-то мы были под «Тик-Таком». – Милли глотнула из своей кружки. – А я танцевала так, чтобы составить Джеду компанию.

– Хм. Жаль, твой парень это не ценит. Он сейчас у стойки бара забалтывает новую девицу.

– Джед не мой парень. Просто знакомый. – Вытянув шею, Милли разглядела Джеда в баре, он старался очаровать свою долгожданную медсестру, по которой вздыхал уже несколько месяцев. Она была высокая, с сильно вьющимися волосами и ртом как у Джулии Робертс. – А ты-то что здесь делаешь? Вернее, я знаю, что ты здесь делаешь, – поправилась она, помахав свободной рукой, – но никогда бы не подумала, что это твое место.

Произнося эти неуклюжие слова, Милли поняла, что за ней наблюдают. Теперь была ее очередь. Так Печально пристально следила за ними обоими через просвет в толпе, полностью игнорируя мужчину, который стоял рядом и шептал ей что-то на ухо.

– Это не мое место. Меня сюда затащили помимо моей воли. – Хью проследил за взглядом Милли. – Я создал вебсайт для новой компании. Они открылись на прошлой неделе и очень настаивали, чтобы я пошел с ними сегодня вечером это отметить.

– Правда? Я слышала, что ты в последнее время работаешь в кафе. – У Милли внутри все еще было перекручено, но она чувствовала, что неплохо справляется с этим. Боже, они практически вели нормальную, вежливую беседу.

– Я об этом и говорил. – Хью слегка улыбнулся. – Интернет-кафе на Вардор-стрит. Я занимался их техническим обеспечением.

О. Значит, он не мыл посуду.

– Ее зовут Анита, – продолжал он. – Она официантка.

– Она собирается покорить тебя сегодня. – Милли не была уверена, стоит ли это говорить, но все равно сказала. Пусть, какого черта.

Хью засмеялся и подвинул стул.

– Я уже догадался.

– Я слышала, как она говорила о тебе в туалете. Она «36-2 Д», – беспечно добавила она.

Боже, она что, стала мазохисткой?

– Я это знаю. Она мне сообщила.

– Тогда почему ты не рядом с ней?

– Перестань, – сухо произнес Хью. – Я подошел к тебе, именно чтобы сбежать от Аниты.

Как это льстит ее самолюбию. Заинтригованная, Милли спросила себя, какие еще фокусы он припас. Может, он пригласит ее потанцевать с ним что-нибудь медленное и тягучее. Но не потому, что он в нее влюблен или еще что-нибудь в этом роде, а только чтобы отделаться от Так Печально.

Этот сценарий был ей знаком по подростковым годам – очень эффективный способ дать кому-то понять, что он тебя не интересует. Беда в том, что если ты втайне была увлечена мальчиком, который использовал тебя для своих целей, то, когда музыка заканчивалась, было больно слышать его самодовольное заявление: «Хорошо, мы ее отшили, теперь можешь идти».

Или даже – ух: «Здорово, Милли, ты славный парень».

Такие слова быстро не забудешь. Особенно когда тебе пятнадцать.

– Но это неправда, – заметил Хью.

– Правда! Он так меня и назвал! И даже шлепнул меня по заду, говоря это.

Хью смотрел на нее удивленно.

– Что?

Милли слишком поздно поняла, что они говорят вовсе не о ее подростковом унижении. Теперь он решит, что она не в себе.

А с чокнутой спать дважды не захочется.

Тряся головой и стараясь выглядеть нормально, она сказала:

– Извини, извини. Что неправда?

К счастью, он решил не замечать ее временного помрачения.

– Я хотел сказать, что подошел к тебе не для того, чтобы отделаться от Аниты. Нам надо кое о чем поговорить. – Хью мялся, искал слова. – Я должен извиниться перед тобой.

Ты чертовски прав, приятель!

– Слушай, не стоит, – соврала Милли. – Я серьезно. Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Я должен объяснить, почему...

– Хью? – Очевидно устав дожидаться, Анита материализовалась перед ними. – Потанцуешь со мной?

Вот так просто, восхитилась Милли. Никаких сомнений, никакой неуверенности. Так Печально хотела его вернуть, поэтому она пришла за ним. Как трехлетний ребенок упрямо требует отдать назад любимую игрушку.

– Вообще-то, – заметил Хью, – я собирался...

– Пожалуйста! Это моя любимая песня.

Диджей гордился своими разносторонними вкусами, поэтому после ухающего техно-рэпа поставил Селин Дион, выводящую трели о сердце, которое будет продолжать биться-я-я.

– Вообще-то, – повторил Хью, – я собирался пригласить Милли потанцевать со мной.

Многих лет как ни бывало: ей вдруг опять было пятнадцать. У нее были скобы на зубах, и она сохла по Энди Тренту. Милли знала, что ничего не значила для Энди, – он приглашал ее танцевать, только чтобы заставить ревновать Стефани Чемберс, – но она не могла ему отказать, это было легче сказать, чем сделать. Если бы она сказала Энди «нет», он бы только пожал плечами, засмеялся и пригласил кого-то еще. А если она говорила «да», у нее была возможность обнимать его три минуты и вспоминать об этом многие недели; три минуты божественной близости, прежде чем закончится музыка, он по-приятельски шлепнет ее и вернется к своим друзьям.

Поэтому она никогда не могла заставить себя сказать «нет». Кому вообще нужна эта гордость? Три минуты невообразимого счастья было лучше, чем ничего. Сказать «нет» – значит отрезать себе нос, чтобы досадить лицу.

Хватит, хватит, мне уже не пятнадцать. Мне двадцать пять. Я взрослая женщина с громадной гордостью и зубами без железок.

– Хорошо, – выпалила Милли.

– Извини. – Хью пожал плечами и улыбнулся Так Печально.

Девица бросила убийственный взгляд в сторону Милли и отчалила.

– Теперь нам придется это сделать, – пробормотал Хью, отчего ее самооценка безгранично выросла.

– Необязательно. Если честно, я бы лучше осталась здесь.

– Не глупи.

Милли совсем не была уверена, что ей хочется танцевать.

– Я думала, ты хотел мне что-то сообщить.

Улыбнувшись, Хью взял ее вялую руку и поднял Милли на ноги.

– Это может подождать.

О боже, есть ли на свете более изощренная пытка? Пока они танцевали вместе, каждая клеточка тела Милли требовала большего, желая бесстыдно прижаться бедрами к его бедрам, провести руками по его спине, на дюйм приблизить голову к его плечу... и еще на дюйм, и еще на дюйм...

Давай, взывали ее возбужденные гормоны, давайте раскрутим это шоу! Это он, верно? Не старайся делать вид, что ты забыла! Именно с ним тебе прошлый раз было так хорошо, так чего же ты сейчас ждешь?

Они были простыми гормонами, они не понимали. Милли собрала свою силу воли, всю до последней капли, и сосредоточилась на музыке. Когда они с Эстер пошли в кино смотреть «Титаник», менеджер кинотеатра был вынужден попросить их плакать потише. Очевидно, другие зрители жаловались, что не слышали слов. Не думай о Хью, не думай о нем, скоро все кончится, продолжай двигаться и не думай о Хью. О господи, он ущипнул меня за зад!

– Что? – спросил Хью с невинным видом.

– Зачем ты это сделал?

– Что сделал? – поддразнивал он ее.

– Это! – Это было так пошло и неромантично с его стороны. Совсем не интеллигентно.

В бешенстве Милли ущипнула его в ответ – и довольно сильно.

– Ой, больно!

– Вот и хорошо.

Через долю секунды она почувствовала, что это повторилось. Обернувшись, Милли увидела счастливого Джеда, удаляющегося с медсестрой его мечты. Он ей подмигнул и пошло, неромантично поднял два пальца вверх.

Ради его же блага, Милли надеялась, что с пациентами он обращается нежнее.

– Извини. Я думала, это ты. – Бормоча это, она старалась избегать взгляда темных глаз Хью. У нее было жуткое ощущение, что он над ней смеется. И еще ей хотелось, чтобы Селин Дион поторопилась и закончила; эта песня тянулась больше времени, чем понадобилось, чтобы потонул «Титаник».

Но больше всего на свете ей хотелось, чтобы Хью не пользовался этим лосьоном после бритья. Он слишком настойчиво напоминал ей о той ночи, и она боялась, что теперь этот запах будет преследовать ее всю жизнь. Ее тело было запрограммировано реагировать именно на этот запах.

Совсем не смешно, мрачно решила Милли, если понимаешь, что зависишь от флакона с лосьоном. Не смешно и несправедливо. Если бы она могла затащить Хью в раздевалку, сорвать с него одежду и исцарапать его щеткой с жесткой щетиной, она бы сразу это сделала.

Однако есть вероятность, что, осуществив первые два пункта, она потом... о боже... отклонится от цели...

– С тобой все в порядке?

– Что?

– Ты как-то странно дышишь, – заметил Хью.

Черт возьми, это неудивительно. Понимая, что слишком увлеклась и пыхтит уже практически ему в ухо, Милли сделала резкий шаг назад.

– Все в порядке. Просто какая-то... э-э... слабость...

Он выглядел встревоженным:

– Идиотка! Что ж ты ничего не говоришь?

– Вот, говорю. – Для убедительности Милли пошатнулась, а потом вскрикнула, потому что ее ноги вдруг оторвались от пола. – Господи, что ты делаешь?!

– Уношу тебя отсюда, пока ты не отключилась. – Подняв ее на руки, Хью быстро продвигался сквозь толпу танцующих, направляясь к выходу. Милли слышала, как за спиной раздался пронзительный свист и хриплый – и не слишком приличный – крик одобрения.

Зная, что ее сумка болтается на ремешке и совсем неэлегантно бьет ее по заду, Милли взмолилась:

– Поставь меня на ноги! Я не имела в виду, что потеряю сознание – я не из обморочных особ!

– В этом месте кто угодно может упасть в обморок. Ничего страшного, – сказал Хью ухмыляющимся громилам у дверей. – Я ее не похищаю. Ей просто нужно немного свежего воздуха.

ГЛАВА 48

Оказавшись на улице, Хью посадил Милли на скамейку и попытался убедить ее опустить голову между коленями. Милли посчитала это унижением ее достоинства и, не желая выглядеть глупее, чем она уже выглядела по его милости, категорически отказалась.

– Я хорошо себя чувствую, правда. Видишь? – Она потрясла головой. – Никогда не чувствовала себя лучше.

– Посиди еще несколько минут. Потом можешь вернуться туда.

Милли подумала, что такая перспектива ее не привлекает. Джед был занят своей медсестрой. А «Так Печально», без сомнения, желала снова завладеть Хью. Милли оглядела улицу и увидела, что неподалеку затормозило такси и из него высадились гогочущая компания клубных завсегдатаев.

– Пожалуй, я на этом закончу. Поймаю такси, чтобы доехать до дома.

– Я бы тебя отвез, но я не на машине, – сказал Хью. – Нет, подожди. – Он положил свою руку на руку Милли, когда она уже собиралась подозвать такси. – Не уезжай. Нам еще надо поговорить.

Милли задрожала. Ей вовсе не улыбалось выслушивать сейчас лекцию на тему «ты прекрасная девушка, но...».

И не только сейчас.

Наблюдая, как мимо проплывает такси, Милли беспечно произнесла:

– У меня идея получше. Давай не будем говорить об этом.

Хью проигнорировал ее предложение.

– Я не связался с тобой после той ночи, потому что чувствовал вину перед своей женой. Потом, прежде чем я смог извиниться, я узнал о твоем соглашении с Орлой. – Он сделал паузу. – Я решил, что ты ей рассказала о нас.

– Я не рассказывала.

– Теперь я это знаю.

Он сидел рядом с ней на скамейке, сцепив руки и упираясь локтями в колени. Это все, что он хотел сказать? Милли затаила дыхание и позволила себе надеяться, хотя и осторожно.

– Ты бы мог спросить меня.

– Да, знаю. Слушай, мне жаль.

– Ладно. Извинения принимаются. – Милли почувствовала, что ее желудок снова перекручивает. Хью собирается ее поцеловать? Она повернулась, совсем немного, чтобы ему было удобнее, если он соберется. Она была неисправимой оптимисткой, поэтому ее надежда еще немного окрепла. Но, судя по его виду, он не собирался схватить ее в объятия и поцеловать. Его взгляд по-прежнему был устремлен на мостовую.

Потом он заговорил, было ясно, что ему нелегко.

– Я еще кое о чем жалею. О той ночи. Этого не должно было случиться.

Что? О чем ты говоришь? А вслух она пробормотала:

– О.

– Я один в этом виноват. Мне не следовало вот так появляться у твоего дома. Не знаю, что на меня нашло. Понимаешь...

– Нет-нет, все нормально, это уже неважно. – Милли говорила быстро, чтобы не дать ему возможности перейти к тому, что она «прекрасная девушка», возможно, даже «славный парень». – Я знаю, что ты пытаешься объяснить, но в этом нет никакой необходимости. Это было нечто сиюминутное, вот и все. Просто одноразовый опыт. Я уже практически забыла, что это вообще произошло.

– Правда?

– Правда! Боже, это уже ничего не значит. А теперь мы можем поменять тему разговора? Поговорим о чем-нибудь еще?

О чем-нибудь более доступном, например о квантовой физике?

Хью посмотрел на нее сбоку и хитро улыбнулся; он уже не скрывал, что ему стало легче.

– «Поменять тему разговора»? – задумчиво повторил он. – Обычно я ненавижу, когда так говорят.

– Серьезно? А я ненавижу, когда говорят, что отправляются в «шикарный ресторан». – Милли знала, что начинает болтать лишнее, но ей было все равно. Лучше уж это, чем выслушивать объяснения, почему кто-то тебя не любит. – Я хочу сказать, «шикарный». Не переношу это слово! А заказать «роскошную еду»... что это такое? Как еда может быть роскошной?

– Жевать печенье, – сказал Хью. – Это выражение я не выношу. «Жевать» – противное слово. Сразу понятно, что имеется в виду «чавкая».

Радуясь, что можно поиграть в такую игру, Милли воскликнула:

– А я ненавижу, когда кто-то говорит: «О, Цветочек сегодня в ударе», а ты понимаешь, что он имеет в виду свою машину. Некоторые считают, что это мило – давать своей машине ласковое прозвище, и всегда выбирают что-то тошнотворное – Пушок, или Пончик, или Эрик.

– Мужчины так не делают, – заметил Хью. – Только девушки.

– Продолжай, – потребовала Милли. – Твоя очередь.

– Члены «Созвездия Столовой Горы», – быстро сказал он. – Люди, которые хотят доказать, какие они умные, и любят упоминать в разговоре о том, что их коэффициент интеллекта двести пятьдесят. Потому что иначе кто-то может решить, что они тупые.

– Я в «Созвездии» с прошлого года, – сообщила Милли. – А коэффициент интеллекта у меня больше шестнадцати тысяч.

– А мою машину зовут Колокольчик, – парировал Хью.

– Мне всегда хочется врезать человеку, который повторяет: «О. Мой. Бог».

– А меня коробит, когда кто-то говорит: «Это проще пареной репы».

– Послушай, – весело заявила Милли, – между нами, мы очень много вещей ненавидим.

– Ага, здорово, верно?

Они улыбнулись друг другу. Хью встал и протянул ей руку.

– Мы быстрее поймаем машину на площади, если ты не возражаешь против такой прогулки.

– Знаешь, что я ненавижу больше всего? Когда вокруг тебя начинают суетиться, хотя ты прекрасно себя чувствуешь. – Чтобы доказать, как прекрасно она себя чувствует, Милли специально проигнорировала протянутую руку.

– Следующий раз, когда ты рухнешь без сознания в ночном клубе, я оставлю тебя валяться на полу. – Оглянувшись на нее, он небрежно добавил: – Кстати, мне совсем не улыбается идти по улице с девушкой, у которой платье заправлено в трусы.

– Не-е-ет! – Милли испуганно похлопала себя руками по бедрам. Удостоверившись, что ее платье в трусы не заправлено, она шлепнула Хью по руке.

– А еще я ненавижу две вещи, – сказал Хью. – Агрессивных женщин. И женщин, у которых нет чувства юмора.

– Ненавижу мужчин, которые пользуются противным лосьоном после бритья.

– А меня раздражает, когда звонят по телефону, изображая нелепые акценты, и просят разгадывать кроссворд.

– Все было не так! – воскликнула Милли. – Ты сам захотел, чтобы я сообщила тебе подсказки к кроссворду. Тебе не терпелось покрасоваться своей эрудицией. А этого я в мужчинах вообще терпеть не могу.

– Я пытался тебе помочь. Мне было тебя жаль, потому что ты такая тупая. Впрочем, это типично для мужчин. Мы не можем удержаться, если есть возможность показать свое превосходство. Вот сюда. – Хью показал на вход в парк. – Так мы срежем путь до площади.

– И еще я ненавижу, когда приезжие считают, что лучше знают, как срезать путь, чем те, кто прожили здесь всю жизнь.

Он рассмеялся; она видела, как блеснули в темноте его зубы – белоснежный результат действия «Персила».

– Отлично. Будем делать все по-твоему. Скажи мне, как быстрее добраться до площади.

– Через парк, дурачок.

– А это, – объявил Хью, – мне нравится. Люблю девушек, которые признают, что были не правы.

– Я не сказала, что была не права. – Милли была в ударе. – Я только сказала, что на этот раз ты случайно оказался прав, но не надо из этого делать вывод, что ты всегда все знаешь лучше. Потому что на самом деле я Королева Коротких Путей Ньюки. Показывать мне короткий путь – это то же самое, что показывать Делии Смит, как лучше печь торт. Или демонстрировать Михаэлю Шумахеру, как срезать углы на трассе.

– В общем, яйца курицу не учат, или не учите бабушку есть сырые яйца, – с серьезным видом кивал Хью.

– Ух, ненавижу это выражение. Меня от него тошнит.

– Это потому, что ты пытаешься ничего не воображать, а не получается? И ты видишь, как вокруг ее морщинистого рта остается скорлупа, а желток стекает по ее волосатому подбородку?

Милли начала смеяться. Откуда он это знает?

– Точно! Ты тоже это представляешь?

– Конечно, – сказал Хью. – Каждый раз.

Ай-ай-ай.

Милли поняла, что этот момент она запомнит на всю жизнь. Она старалась сохранить его в сознании, как бабочку, пойманную в коробку. Все чувства были обострены; она чувствовала, как лезвия травы щекочут ей ноги, а теплый ночной бриз обвевает голые плечи. В темноте вырисовывались силуэты деревьев. Она слушала шорох листьев, крики шумной компании вдалеке, а еще дыхание Хью. Она чувствовала запах его лосьона после бритья и сладко-свежий запах только что скошенной травы. Его светлые волосы поблескивали, отражая лунный свет. Темные глаза стали – на какой-то момент – абсолютно серьезными, как будто он тоже понял, что происходит.

Тело Милли было подобно жужжащему сгустку энергии. Только теперь она в полной мере поняла, насколько влюблена в этого мужчину.

Полностью, абсолютно и безнадежно.

Не говоря уже о бессмысленности этого факта, потому что он ясно дал ей понять, что произошедшее больше никогда не повторится.

Не желая сопротивляться, Милли закрыла глаза. Возможно, она знала это и раньше, но теперь была совершенно уверена. Это было нечто гораздо большее, чем обычное физическое влечение, это было осознание того, что рядом человек, с которым у тебя полное взаимопонимание.

Она знала, что с этим мужчиной она могла бы прожить всю жизнь.

Это был он – Ее Единственный. Другого быть не должно.

И кого же благодарить за это открытие? Какую-то беззубую старую бабушку, которая любит сырые яйца?

– Слышишь? – спросил Хью, поворачивая голову.

О, не беспокойся, это мое сердце разбивается на миллиард кусочков.

– Если не ошибаюсь, – произнесла Милли, – это брачный крик крупнокрапчатого, длиннохвостого, краснокрылого дрозда-белобровика.

В этот момент, как по заказу, над головой, в кроне одного из деревьев, запела птица. Хью посмотрел на нее с жалостью.

– Кого я точно не выношу, так это умников. Если прислушаешься, думаю, ты поймешь, что это призывный крик мелкокрапчатого,длиннохвостого, краснокрылого дрозда-чернобровика.

– Знаешь что, – сказала Милли, – давай все равно его пристрелим. – Присмотревшись к темноте, она заметила какое-то движение. – Там кто-то есть.

– Да, слышу. Разговаривают двое. А теперь я их вижу, – добавил Хью, когда они проследовали по извилистой тропинке и подошли ближе. – Вон там, на скамейке.

Скамейка у самого выхода; чтобы выйти из парка, нужно было пройти мимо нее. Когда они приблизились, Милли увидела, что пара сплелась в довольно интимной позе.

– Надеюсь, они не занимаются сексом, – прошептала Милли.

Хью это позабавило, он прошептал ей в ответ:

– Почему же? Это ведь имбудет неудобно.

Да, болван, а мне будет завидно!

Они уже почти поравнялись со скамейкой; пара на ней целовалась – страстно... и громко.

– Фу, – пробормотала Милли. – Ненавижу, когда громко целуются.

– Они нас не видели. И не знают, что мы здесь. – Хью говорил полушепотом. – Иначе, уверен, они вели бы себя потише.

У Милли было искушение кашлянуть и прервать их полное страсти объятие. Хорошо, что это оказалось не более чем объятие, иначе сейчас они были бы на скамейке уже в горизонтальном положении.

Место было очень неудобное – ведь узкие деревянные доски не прогибались – а, судя по виду, парочку нельзя было назвать зелеными юнцами. Милли не могла разглядеть их лиц, но на мужчине были ботинки и брюки, которые никто моложе тридцати ни за что не согласился бы надеть, а отсюда можно было сделать вывод, что никто из женщин моложе тридцати не согласился бы выйти на люди с кавалером, одетым таким образом.

В следующее мгновение почти одновременно произошли два события. Мужчина, который почти лежал на женщине, перестал ее шумно целовать и у него появилась возможность издать стон страсти. Взяв ее лицо в руки, он темпераментно выдохнул:

– О боже, ты сводишь меня с ума...

– Меня сводит с ума, когда люди так говорят, – прошептал Хью на ухо Милли.

Но Милли его не слышала; она была в слишком глубоком шоке.

Конечно нет. Это же не может быть ее босс, верно? Тим Флитвуд? Голос очень похож, но это же невозможно, да?

Потому что, кроме всего прочего, женщина, лежащая под ним, абсолютно точно не была его женой – страшной Сильвией.

Через долю секунды туфля, болтавшаяся на ноге женщины, соскользнула и упала на землю. Это была элегантная светло-зеленая лодочка на золотой подкладке с кожаным бантиком на заднике.