Текст книги "Милли Брэди меняет профессию"
Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Лукас подмигнул.
– Он, вероятно, сам не вспомнит свое имя – слишком часто нюхает белый порошок. По всем вопросам лучше всего обращаться к его секретарше – в последнее время Глория практически руководит радиостанцией. – Взяв список у Эстер, он быстро добавил еще несколько имен: – Орла Харт, Фогарти и Фелпс. И Хью, конечно.
– Блестящее решение, – отозвался Хью. – Иначе мне пришлось бы саботировать это мероприятие.
– Представители всех местных газет, – продолжал Лукас. – Президент гольф-клуба и его жирная жена. – Он сделал паузу. – Мои дедушка и бабушка.
Эстер расхохоталась.
– Неужели у тебя есть дедушка с бабушкой? Какие они?
– Замечательные.
– И как они относятся к тому, что у них такой внук? – Эстер с озорством посмотрела на его кожаные брюки. – Уверена, твоя милая бабуля проводит все свое время за вязанием, отчаянно пытаясь одеть тебя в приличную одежду.
– Моя милая бабуля, – заявил Лукас, – может пить с тобой наперегонки, пока ты не упадешь под стол. Еще она катается на лыжах лучше любого из нас, водит машину быстрее любого из нас и пилотирует свой собственный самолет.
Теперь пришла очередь Хью засмеяться.
– Я серьезно. Она крепкий орешек. Они оба неподражаемы, – сказал ему Лукас. – Она еще и пишет маслом вполне профессионально. Мой дед ушел в отставку из Королевского воздушного флота и теперь сам ремонтирует старый «Спитфайр» в ангаре на заднем дворе. Кстати, могу рассказать о них отличную историю, – продолжал он. – Первая жена моего деда погибла во время бомбежки в середине войны. Он был убит горем. Пять месяцев спустя он встретил ослепительную восемнадцатилетнюю Зиллу и безумно в нее влюбился. Он был очень расстроен, сам себе противен и считал, что все будут считать, что он никогда не любил свою жену – неуважение к мертвым и все такое, – поэтому он порвал с Зиллой и продолжал себе летать на «Спитфайрах». Шел сорок четвертый год, и никто не мог знать, что будет с ним завтра. В общем, через несколько недель он вернулся с задания, приехал на вечеринку в «Савой», увидел Зиллу, танцующую с другим офицером, и именно там и тогда понял, что эта девушка создана для него. Плевать, что могут подумать другие люди. Он должен на ней жениться. И через две недели, – закончил Лукас с легкой улыбкой, – он женился.
– И Зилла стала твоей бабушкой? – Эстер была в восторге.
– Она и сейчас моя бабушка. Все произошло пятьдесят шесть лет назад, и это самый счастливый брак, который я знаю. На самом деле, – сухо заметил Лукас, – они виноваты в том, что я все еще хожу холостым. Много лет назад я поклялся, что пока не испытаю к кому-нибудь такие же чувства, я не женюсь. И вот я, – пожал он плечами, – все еще курсирую среди женского населения в поисках идеальной жены. Да, это тяжелая задача, но кто-то должен ее выполнить.
Глаза Эстер ярко сверкали:
– Похоже на старое черно-белое кино – так романтично, что хочется плакать. Лукас, эта история фантастически хороша.
Конечно, подумал Лукас. Было бы еще лучше, если бы это было правдой.
Лукас взглянул на Хью, который прятал зип-диск в футляр, и заявил:
– Фильмы, от которых хочется плакать, – это для девушек. А по мне так давайте каждый день приличный триллер. Хью, вы ведь еще не видели остальные помещения. Мы будем вашими гидами и проведем экскурсию.
Хью сам не мог поверить, что он собирался это сделать. После визита в ресторан Кемпа вчера вечером у него возникло непреодолимое желание помчаться к дому Милли и открыть ей свои чувства. Просто явиться и все высказать.
Однако его удерживал здравый смысл, который говорил, что сначала надо все обдумать. И очень тщательно. И еще здравый смысл подсказал, что Лукас Кемп не был с ними абсолютно правдив; Эстер могла попасться на удочку, но Хью подозревал, что большая часть трогательной истории, которую им поведали, была чистым вымыслом.
Тем не менее Хью был благодарен Лукасу. Ему самому потребовалось много времени, чтобы прийти к тем же выводам. Приятно было осознавать, что Лукас согласен с ним и одобряет его решение.
Но на этот раз Хью знал, что он должен быть абсолютно уверен в правильности своего поступка. В результате он провел бессонную ночь, вздыхая и ворочаясь, обращаясь к своей совести, снова и снова проигрывая в уме события последних месяцев, планируя, что он скажет Милли, если решится на это. Наконец он преодолел свой страх. Раньше он не хотел снова влюбляться, потому что ему была невыносима перспектива снова потерять любимую. Но прошло какое-то время, и он понял, что так жить нельзя. Есть доля риска – хотя бы небольшого – во всем. Ты просто должен это принять и жить дальше. Кроме того, ему это уже не мешало, потому что он просто не мог представить себе жизни без Милли...
В шесть часов утра он наконец уснул. В итоге он проспал до четырех часов дня – в этом преимущество работы на себя, но разочарование для клиентов, которые ждут его с выполненной работой, за которую они уже заплатили.
К половине шестого Хью решился. Бесповоротно. Это было единственно правильное решение.
Обратного пути не было. Лукас был прав: что случилось, то случилось. Нельзя рисковать, упуская нечто столь для тебя важное. Если даже мысль о будущем поступке – и о возможном отказе – была ужаснее всего, что он мог представить.
В половине седьмого он был на месте, то есть заворачивал на улицу, где жила Милли. И тормозил около ее дома.
Хью выключил мотор и осмотрел свои трясущиеся руки. Это было действительно страшнее последнего экзамена. Страшнее приготовлений к прыжку на «тарзанке» с башни. Страшнее, чем... да чего угодно.
Чувствуя слабость, он взглянул на свое отражение в зеркале заднего вида. Боже, ну прямо как девчонка! Ладно, еще один повод помедлить. Вроде тех моментов, которые можно оправдать тем, что ты проверяешь, не застрял ли у тебя шпинат между передними зубами.
Хорошо. Волосы – как обычно.
Лицо – на месте.
Зубы – шпината нет. Что неудивительно, потому что он никогда не ел эту гадость. Лосьон после бритья – да. Не многовато ли? Будем надеется, что нет. Глубокий вдох. Еще один глубокий вдох.
Он так настраивал себя, а Милли вообще могло не оказаться дома.
Но она была дома, он это знал. На другой стороне улицы была припаркована ее светло-зеленая «мини» с почти истекшим сроком годности и с веселенькой розовой шляпой от солнца, брошенной на заднее сиденье.
Ладно. Ты будешь сидеть здесь весь вечер, как последний кретин, или все же сделаешь то, что задумал?
Хью открыл дверцу машины и шагнул на пыльную мостовую.
Помнишь, как в прошлый раз ты был здесь, стоял около этой двери, больше всего на свете хотел поцеловать Милли и говорил себе, что этого делать нельзя?
Вот, теперь он знал, что делать.
Он поднял руку и позвонил в дверь.
Через несколько мгновений дверь распахнулась.
Милли была в своем костюме гориллы; должно быть, она собиралась на работу. Хью понял, что даже рад этому; он обращался со своей речью к девушке в костюме гориллы, что, конечно, было нетрадиционно, но он не мог видеть выражение ее лица, и это облегчало задачу.
Не делало совсем легкой. Но облегчало. Немного.
– Ладно, дай мне сказать. – Хью поднял руки, потому что Милли изобразила небольшой танец, а он не хотел, чтобы его сбивали с мысли.
Она послушно остановилась и вопросительно склонила голову на бок. Вот так.
– Так вот. Дело в том, что я был полным идиотом. Я запаниковал в ту ночь, когда мы... ну, ты знаешь. Я испугался, потому что понял, что к тебе чувствую, а это не должно было случиться. Я знал, что не могу позволить, чтобы это случилось. Я так плохо обошелся с тобой, но я не хотел... черт, ты не поверишь, сколько раз я это репетировал, а получается все не так. – Хью потряс головой, пот стал стекать по его шее. – Слушай, я только хочу извиниться за все и... Я тебя люблю. То есть я действительно тебя люблю. Если ты думаешь, что сможешь меня простить за все, что ты пережила из-за меня, мы попробуем начать заново. На этот раз все сделаем правильно. – Черт, это было непросто. Отбросив со лба волосы, он закончил: – А если ты не можешь меня простить, пожалуйста, не смущайся и захлопни передо мной дверь.
Вот, он это сделал. Сказал горилле, что любит ее. Теперь все было на виду. Все в ее руках.
Да, в волосатых лапах.
Дрожа от волнения, Хью смотрел, как она поднимает лапы, собираясь снять голову гориллы. Раздался резкий звук – это отстегнули голову от шеи обезьяньего костюма.
Голова была снята, Хью приветствовала широкая улыбка.
– Это просто здорово, не могу выразить, как я польщена, – весело заявила Эстер. – Но я очень счастлива с Нэтом.
ГЛАВА 54
– Лучше зайди внутрь, – ласково сказала Эстер. – Пока ты не рухнул на мостовую.
Только что за пять секунд Хью испытал столько унижения, сколько другие не испытывают за пятьдесят лет, и ему показалось, что рухнуть на мостовую было бы неплохим выходом из положения. Тем более что рядом не наблюдалось удобных дыр, в которые можно было бы провалиться.
Но так как потеря сознания тоже была маловероятна, он последовал за Эстер в гостиную.
– Садись сюда. – Она заботливо похлопала по краю дивана. – Принести тебе что-нибудь? Чашку чая, стакан вкусного холодного лимонада? – Короткая пауза. – Большое ведро со скотчем?
Эстер боролась с искушением, стараясь сохранить серьезное выражение лица. Хью понял, что она от души веселилась, получая максимальное удовольствие из создавшейся ситуации.
Другими словами, немного издевалась. Если честно, он не мог ее осуждать.
– Давай веселее. – На лице Эстер появилась широкая непочтительная ухмылка. – Когда-нибудь в будущем мы еще посмеемся над этим. Вернее, ты посмеешься. А я смеюсь уже сейчас.
Все ведра с виски в мире не помогли бы ему сегодня.
– Можно тебя спросить? – Хью указал рукой на костюм. – Почему на тебе обезьяний костюм Милли?
– Я ее дублерша. У Милли сегодня вечером заказ. Она не может пойти, поэтому попросила меня поработать вместо нее. А теперь я задам вопрос, ладно? Как давно это у вас с Милли? И почему я ничего об этом не слышала? Что конкретно ты сделал, что такого ужасного?
Хью вздохнул:
– Это целых три вопроса.
– Не беспокойся. Мне нужно быть в Полперро в восемь, у нас еще полно времени. – Говоря это, Эстер расстегнула молнию на костюме, высвободилась из него, смахнула несколько нейлоновых волосков со своей футболки с надписью «Нет больше веры» и удобно устроилась рядом с ним на диване. – Я его только примеряла, чтобы проверить, как он на мне. Услышала звонок в дверь и решила устроить Нэту сюрприз. Теперь сделай глубокий вдох и расслабься. – Она говорила успокаивающим тоном, но в глазах сверкали искры. – Обещаю, ты почувствуешь себя в миллион раз лучше, когда все мне расскажешь.
Хью проигнорировал эту вопиющую ложь.
– Где Милли?
– На кухне.
– Что?
– Это шутка. – Эстер весело передразнивала выражение ужаса на его лице. – Она в Лондоне. Орлу пригласили на какой-то большой прием. Очевидно, ей не хотелось ехать одной, и она потащила с собой Милли.
– Что за большой прием?
– Бог его знает. Кажется, Милли говорила, вручение каких-то наград. Они пробудут там пару дней, но Милли обязательно вернется к ланчу в субботу, потому что у нее субботний заказ. Впрочем, хватит об этом. – С видом школьной учительницы Эстер похлопала его по руке. – Ты еще должен мне многое объяснить. Особенно я хочу знать, когда это все началось?
Хью закрыл глаза. Он оказался в безвыходной ситуации. Если он сейчас скажет Эстер не лезть не в свое дело, она может все ему испортить. Раз Милли уехала на три дня, она обязательно в какой-то момент позвонит Эстер из Лондона. И Эстер с дурацким восторгом опишет все то, что произошло здесь сегодня вечером.
Нет, нет, он не мог этого допустить. Он и так достаточно запутал их отношения. Ладно, может, если Эстер первая переговорит с Милли, это и не будет настоящим концом света, но, после того как все пошло не в том направлении, было важно, чтобы хотя бы сейчас он поступил правильно.
Я, а не Эстер, должен все ей сказать. Черт возьми, я сам обязан ей все объяснить.
Черт, нужно было привлечь Эстер на свою сторону. Он собирался обратиться к лучшей стороне ее натуры.
Если она у нее была.
Хью понимал, что это действительно было жизненно важно. Как если бы он столкнулся с голодным медведем гризли и гадал, хватит ли тому одной его руки.
– В ночь вечеринки у Орлы, – наконец признался он.
– Ты шутишь! И вы с Милли переспали?
Вот еще, это просто возмутительно. Голоден медведь гризли или нет, Хью не собирался отвечать на этот вопрос.
К сожалению, отсутствие ответа само по себе уже было ответом на интересующий ее вопрос.
– ЭТО правда! – вскрикнула она, подпрыгивая на диване. – Вы переспали! Вот почему она сказала, что я могу не платить ей двести фунтов за проигранное пари. Когда я переспала с Лукасом, Милли уже сделала это с тобой... а я-то считала, что она такая милая, что простила мне мой проступок. Представляешь, я ее даже благодарила! Честное слово, эта девица просто шлюха!
– Это было только один раз.
– Неважно. Пари есть пари.
– А потом я впал в панику. Стал думать о моей жене. После смерти Луизы я поклялся, что у меня никогда и никого не будет.
Эстер перестала злорадствовать и взглянула на него с симпатией.
– Но это нереально.
– Теперь я сам это понимаю. Но есть определенные неписаные правила. – Хью пожал плечами. – Вот вчера в ресторане ты разозлилась на Лукаса, потому что он меня спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Ты была возмущена при одной мысли об этом, помнишь?
– Я рассердилась на Лукаса, потому что считала, что тебя расстроит этот вопрос! – воскликнула Эстер. – Это совсем не одно и то же! Спросить кого-то, встречается ли он с кем-нибудь, если он не встречается – это ужасно. Но в этом нет ничего плохого, если это правда.
– Ну, я был сам себе противен. – Он потряс головой. – Я решил, что это произошло слишком рано. Неуважение к памяти жены и все такое. Я бросил Милли, как горячую картофелину, и не мог даже заставить себя объяснить ей почему. И я сделал все возможное, чтобы ее забыть. Но не смог. Чувства не хотели меня покидать. В общем, последние пару месяцев были адски тяжелыми.
– Но ты не можешь ничего поделать с чувствами! – Эстер говорила со страстью. – Некоторые люди теряют своих любимых, и проходит двадцать лет, прежде чем они находят кого-то еще. А есть другие, которые находят через двенадцать недель. Ты посмотри на...
– Знаю, – Хью прервал ее с легкой улыбкой. – Дедушку и бабушку Лукаса. – Он не собирался говорить ей, что Лукас, вероятнее всего, придумал всю эту историю.
– Точно. Боже, это же замечательно! – Эстер в восторге захлопала в ладоши. – Ты и Милли. Это идеально! О, и она обещала, что постарается позвонить мне завтра, – что будет, когда она услышит об этом!
Черт.
Напрасно он бросил ей свою руку. Все равно медведь гризли сожрет его целиком.
– Нет. Нет! – Хью старался не повышать голоса. – Эстер, ты не должна вмешиваться. Это наше с Милли дело. Если она позвонит, обещай, что ты не проговоришься.
Лицо Эстер посерьезнело. Она видела, что происходило: как будто лифт с перерезанными тросами падал вниз.
– Я серьезно, – сказал он. – Я говорю очень серьезно.
Наконец она кивнула, как Храбрый оловянный солдатик.
– Конечно, я понимаю. Ты абсолютно прав. Я ничего не скажу ей. – Она так сильно затрясла головой, что серьги с изумрудно-зелеными попугаями стали бить ее по шее. Для большего эффекта она сделала жест, обозначающий, что застегивает свой рот на молнию.
Большой болтливый рот, подумал Хью, спрашивая себя, не лучше ли было бы заклеить его суперклеем.
Незаконно. Но соблазнительно. Он сделал последнюю попытку:
– Ты обещаешь?
Эстер ответила ему своей самой заслуживающей доверия – но совсем неубедительной – улыбкой Чеширского кота.
– Абсолютно. Определенно. Можешь мне доверять, я обещаю.
Почему-то она его не убедила.
Отель «Роял Ланкастер» был самым лучшим отелем, в котором Милли когда-либо приходилось останавливаться. Вообще-то, кроме страшного маленького пансионата в Блекпуле, называемого отелем с большой натяжкой, где она однажды провела бурные выходные с бухгалтером по имени Кевин, это была единственная гостиница, в которой она останавливалась. Милли получала громадное удовольствие. Горячая вода текла из кранов с такой скоростью, что она уже два раза принимала ванну. Номер был просторный – в шесть раз больше ее спальни дома. А из окна открывался захватывающий вид на Гайд-парк и Кенсингтонские сады.
Чувствуя себя провинциалкой и деревенщиной – что, в общем-то, соответствовало действительности, – Милли прижалась носом к стеклу, с восхищением разглядывая красные двухэтажные автобусы, снующие внизу по запруженной машинами улице. Ее поразило количество черных такси, проносящихся по улице. Все это было так непохоже на Корнуолл. Пару раз она ненадолго приезжала в Лондон к матери, но никогда здесь не задерживалась. Из-за Адели, которая считала это безнадежно банальным, Милли ни разу даже не осмотрела основные достопримечательности.
Что ж, пришло время это сделать.
Возможно, мне так понравится в Лондоне, что я решу переехать сюда, думала Милли в приливе отваги. Возможно, смена обстановки – это то, что мне нужно.
Потому что теперь, когда Эстер соединились с Нэтом, Милли все равно придется искать себе новое жилье. А кроме работы – которая, в конце концов, была только работой, – мало что удерживало ее в Ньюки. К тому же ничто не указывало на то, что у ее отца и Джуди скоро наступит этап «викторианского угасания».
Кроме того, переезд, как она надеялась, поможет ей перестать думать о Хью. Потому что, если смотреть правде в глаза, все эти их неожиданные встречи и «давай будем друзьями» мешали Милли. Ей было трудно справляться с ситуацией. Влюбиться в кого-то без взаимности – это сущий кошмар. Если она останется в Ньюки, они все время будут с ним сталкиваться.
А переехав сюда, она сможет начать новую жизнь. Если повезет, его образ совсем выветрится из ее памяти, и через пару месяцев, возможно, она проснется однажды утром и подумает: «Хью. Какой Хью?»
О, только посмотрите на то черное такси, которое разворачивается прямо перед грузовиком! Таксисты в этом городе водят, как черти, они просто...
– Милли, это я! Ты готова?
Милли пробежала босиком по светлому ковру – ворс был таким густым и упругим, что она как будто прыгала на батуте, – и распахнула дверь.
– Боже! – воскликнула она. – Что случилось? Ты ужасно выглядишь.
Орла усмехнулась, потому что знала, что это не так. Ее глаза сверкали, кудри, как на картинках прерафаэлитов, спадали на плечи, на ней было замечательное платье с глубоким вырезом из переливчатого шелка цвета морской волны, которое шуршало при каждом ее движении.
– Знаю, это катастрофа. Возможно, меня даже не пустят на прием.
Замысел был очевиден. Орла доказывала всем на свете, что больше не переживает из-за истории с Джайлсом. Глядя на нее сейчас, никто бы не стал в этом сомневаться. Милли могла только восхищаться ею.
– По-моему, кто-то курит в одном из номеров. – Орла подняла голову, как нетерпеливый бладхаунд, потянула носом воздух и посмотрела на ряд дверей вдоль широкого коридора. – Пахнет просто отвратительно. Курящих не должны пускать в приличные гостиницы – как только спустимся, я сообщу о них администратору!
О, она по-прежнему не курила.
– Ты сама неплохо выглядишь, – одобрила она Милли, когда они зашли в лифт. А это был самый прекрасный лифт, в котором когда-либо в своей жизни была Милли – если честно, в Ньюки не слишком много зданий с лифтами, – но она не стала говорить об этом Орле. Ей не хотелось выступать в роли Крокодила Данди.
Пока они ехали вниз, Милли быстро осмотрела себя в зеркале и удостоверилась, что ее волосы и макияж в порядке. На ней было замшевое платье цвета карамели от «Дольче и Габбана» (если Орла была ее фея-крестная, выступающая в роли сводни, то это было подобие Золушкиного бального платья). Она даже не забыла отполировать свои серьги из тигрового глаза, которые Эстер подарила ей на прошлое Рождество.
Как не уставала настойчиво повторять Орла, сегодняшний вечер, возможно, изменит всю ее жизнь.
Впрочем, это может произойти и в любой другой вечер. Ты будешь, например, сидеть дома и смотреть телевизор, и вдруг у тебя по ноге побежит паук, ты испугаешься, схватишься за кофейный столик, потеряешь равновесие, упадешь на пол, разобьешь голову и... в общем, умрешь.
И это тоже изменит всю твою жизнь.
Если повезет, сегодня вечером ничего столь драматичного не произойдет.
– Приехали, – объявила Орла, когда двери лифта бесшумно распахнулись. – Будем развлекаться. Улыбайся, дорогая. Пришло время показать себя!
Орла, конечно, была знакома очень со многими. Милли просто не в состоянии была запомнить имена всех тех, кому ее представляли, и только поражалась, как ловко Орла пробиралась сквозь толпу. Они решили выпить в баре до начала самой церемонии. Гости продолжали прибывать. Уровень звука в помещении повышался, все сильнее пахло духами и сигаретным дымом. Орла живо осведомилась:
– Как ты себя чувствуешь? Заметила кого-нибудь, кто тебе нравится?
Милли как будто сделали укол, отбивающий всякий интерес к противоположному полу. Все же это ненормально, когда тебе приказывают найти и подцепить кого-нибудь. Особенно когда рядом стоит Орла и внимательно следит за твоими успехами.
Все равно что писать при всех, подумала Милли. Есть вещи, которые невозможно делать на людях.
– Почему бы тебе не познакомить меня с кем-нибудь, кто тебе нравится? – задала Милли встречный вопрос. – И вообще, мне казалось, что у тебя уже есть кто-то на примете.
– О да. Мой сюрприз. – Орла сделала загадочное лицо. – Впрочем, его пока не видно. Если честно, я не знаю, сможет ли он приехать. Ладно, ладно, я выбираю. – Она внимательно осмотрела аудиторию. Через мгновение ее глаза загорелись и она сказала: – Вот тот, кто может тебе понравиться. Ноэль Блэкуолл. Пишет романы ужасов, живет в Сассексе, только что продал за два миллиона права на экранизацию своей последней книги.
Милли покорно посмотрела в нужном направлении, и ее сердце... промолчало. Ноэль Блэкуолл был среднего роста. И по всем остальным параметрам он был средним. На вид ему было около тридцати, он увлечено болтал с блондинкой немного старше его, чью голову венчало подобие пчелиного улья.
– Это его подруга?
– Не-е-ет, всего лишь его агент. – Орла резко толкнула ее вперед. – Идем, я вас познакомлю.
Милли с опозданием поняла: главная проблема Орлы в том, что она очень плохо разбирается в мужчинах. Достаточно посмотреть, кого Орла выбрала себе в мужья.
– ...Вот так мне пришла идея новой книги «Хрустящие тараканы». – Ноэль без остановки бубнил ей в ухо. С тех пор как Орла навязала его Милли, он ни разу не передохнул. Даже его агент, казалось, вздохнула с облегчением, когда Орла утащила ее в сторону, чтобы позволить «этим двум молодым людям получше узнать друг друга». За последние двадцать минут Милли уже услышала немало выворачивающих наизнанку подробностей, и этого было достаточно, чтобы на всю оставшуюся жизнь лишить ее аппетита. Теперь она задавалась вопросом, удастся ли ей когда-нибудь от него сбежать. С его монотонным голосом, при полном отсутствии юмора и крайнем высокомерии – он поносил и презирал всех в издательском бизнесе – его можно было официально признать самым ужасным типом, которого она встречала в своей жизни.
Когда-либо.
– Боже, это фантастически интересно, – соврала она. – Интересно, куда подевалась Орла, пожалуй, мне пора пойти ее поискать...
– Нет, вы еще не можете уйти. – Ноэль быстро положил влажную бледную ладонь ей на руку, его глаза выпучились от возбуждения. – Я не рассказал вам, как подписывал свои книги на презентации «Хрустящих тараканов». Там появился один странный тип с ведром, и никогда не догадаетесь, что было внутри.
Кожа Милли съежилась от его прикосновения, она с трудом сдерживала дрожь. О Хью, где же ты? Почему я торчу здесь с этим придурком, вместо того чтобы быть с тобой?
К сожалению, как это ни печально, она знала ответ на этот вопрос. Хью не хотел быть со мной, думала Милли. Он, вероятно, сам считал меня придурковатой.
А вслух она произнесла:
– Э...тараканы?
Ноэль Блэкуолл уставился на нее не мигая.
– Как вы догадались?
Орла закашлялась и сделала знак, означающий «уберите это от меня». Обычно она достигала желаемого эффекта: люди сразу извинялись и убирали свои сигареты.
Но на этот раз с таким же успехом она могла бы быть невидимой. Мужчина продолжал дымить и размахивать руками, разговаривая со своим собеседником. Стоя меньше чем в двух футах слева от него, Орла поперхнулась и стала кашлять еще громче, но ядовитый дым продолжал обволакивать ее голову.
Мужчина же, похоже, по-прежнему ничего не замечал.
– Простите. – Она наклонилась вперед, отмахиваясь от дыма, как от вековой паутины, и постучала по его плечу. – Будьте любезны!
Мужчина прервал разговор и, по-видимому, только что ее разглядел.
– Извините? О... – Поняв, что Орла смотрит на его сигарету, он улыбнулся и достал пачку «Мальборо» из кармана своего пиджака. – Нет проблем. Вот, берите!
Орла уже собиралась напуститься на него, но теперь была вынуждена быть более любезной, чем планировала.
– Нет, я не хочу сигарету. Я пыталась обратить ваше внимание на то, что ваш дым попадает мне в глаза.
– А, вечная беда с этим дымом, – сообщил он доверительно. – Его нужно контролировать. Это как пытаться уследить за стадом овец – ты стараешься, но прежде чем успеешь что-либо предпринять, они уже разбредутся по всему полю.
У него был соблазнительный ирландский акцент и смеющиеся глаза, вокруг которых собирались морщинки. Зная, что говорит чопорно, как школьная учительница, Орла заявила ровным голосом:
– Вы сможете его контролировать, если бросите курить.
– Что? – С притворным страхом он показал наполовину выкуренную сигарету, которую они обсуждали. – Хотите, чтобы я бросил, прежде чем получу от нее удовольствие? Это ужасная идея, и ее могла предложить только чрезвычайно успешная и состоятельная писательница.
Орла предположила, что ему около тридцати пяти. Высокий, с кудрявыми стрижеными волосами, тонким загорелым лицом и ироничной улыбкой.
– Знаете, вам не следует курить. Это так вредно. От этого появляются пятна на зубах, морщины на лице, отвратительный запах изо рта.
– И курение вызывает рак.
– Я не знаю, понимаете ли вы это, – говорила Орла, входя во вкус, – но каждый раз, как вы закуриваете, все некурящие вокруг начинают страстно желать, чтобы вы этого не делали. Они смотрят на вас и презирают за то, что вы такой слабовольный и эгоистичный. Я хочу сказать, вам бы понравилось, если бы вам наплевали в еду?
Он поднял бровь.
– Вы могли бы такое сделать?
– Видите? Когда это касается вас, вам это кажется ужасным. Однако вам позволено убивать нас своим курением!
– Вы очень... страстно выступаете, – заметил он. – Позвольте спросить, как давно вы сами отказались от злого зелья?
Орла чувствовала, что он над ней потешается.
– Прошло уже достаточно времени. – Как будто это имеет какое-то значение, черт возьми! – На самом деле уже довольно давно.
– Это так? Правда? – Еще раз с удовольствием выдохнув сигаретный дым, ее мучитель продолжал рассуждать с невинным видом: – Вы уверены, что не пару недель назад?
У него были самые озорные глаза, которые Орла когда-либо видела, серебристо-серые и узкие от смеха. Она знала, что ей следовало говорить с ним построже, но не получалось.
– Слушайте, неважно, как давно я бросила. Теперь я не курю.
– Извините меня. Это великолепно. – Признавая ее превосходство, он закивал с почтительным выражением. – Я вас поздравляю. Это произвело на меня неизгладимое впечатление. Как ваши успехи в битве с пороком? Кто-нибудь выжил или я последний? – На его щеках появились ямочки. – Теперь вы зона, свободная от порока?
Боже, что происходит? Чувствуя, что ее руки покрываются «гусиной кожей». Орла задавалась вопросом, можно ли списать это на кондиционер?
С ней так давно этого не случалось, что в первый момент она действительно не поняла, что бы это могло значить. Затем как будто футбольный мяч ударил ее в грудь – она просто испытывала сексуальное влечение.
Сексуальное влечение к незнакомцу, призналась себе Орла. Не то что в браке, когда ты постепенно привыкаешь и считаешь удобным спать вместе. Это было совершенно – просто совершенно – другое. Крайне острое ощущение, насквозь пропитанное адреналином. Шипучее, стремительное предчувствие, как таблетка «Алказельцер», растворяющаяся в стакане. Приятное щекотание по всему телу. Восхитительное желание узнать, что он еще скажет.
Какая ирония: кто бы подумал, что она, всю жизнь описывавшая это чувство в романах, вот уже больше двадцати лет сама его не испытывала.
Если откровенно, это было так давно, что она с трудом узнавала симптомы.
Это флирт, поняла Орла, опьяненная счастьем. Я стою здесь и флиртую с незнакомым мне мужчиной. И чувствую себя... фантастически.
Можно было точно сказать, что она ему нравится. Симпатия определенно была обоюдной. Более того, мужчина, с которым до этого говорил незнакомец, тоже это заметил; собеседник скромно удалился, оставив их вдвоем.
Вот оно, думала Орла с приятной дрожью во всем теле. Черт, я совершенно забыла, как это бывает.
Будем надеяться, что он, в отличие от меня, не утратил практических навыков.
С некоторым опозданием она осознала, что он все еще ждет, что она ответит на вопрос, который он задал ей несколько часов назад. Вернее, тридцать секунд назад.
Что же это был за вопрос? Ах да...
– Я? У меня не осталось пороков. Теперь я на сто процентов безупречна. – Говоря это, Орла улыбалась, потому что не улыбаться было невозможно. – Храм совершенства. И прекрасный человек, до самых пяток.
– Я догадался. Вернее, я уже знал. Должно быть, это замечательно, – добавил он. – Вокруг нас не так много абсолютно безупречных людей.
У Орлы было так много вопросов; ей страстно хотелось узнать о нем все. В первую очередь она желала выяснить его имя, сколько ему лет, что он делает, где живет, женат или нет.
Но в то же время она боялась разрушить чары. Что, если он счастлив в браке и у него пятеро детей? Что, если ему двадцать три года и он на несколько дней прилетел из Австралии? Что, если он ей скажет, что его имя Эрнест? Справа от них сверкнула вспышка. Один из фотографов, курсировавших по залу, сказал:
– Орла, можете обернуться ко мне?
Орла обернулась и автоматически улыбнулась, но потом поняла, что так дальше нельзя и что она просто должна спросить.
Краем рта она произнесла:
– Вы женаты?
Он не вздрогнул и не засомневался.
– Нет.
– Сколько вам лет?
