Текст книги "Милли Брэди меняет профессию"
Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Она очень старалась произвести впечатление на Хью, убедить его, что она не такая уж безнадежно свихнувшаяся, какой он наверняка ее считал.
В какое-то мгновение ей пришло на ум, что она может сообщить ему, что она героиня следующего романа Орлы Харт. Это прозвучало бы впечатляюще, верно? Придало бы шикарный и загадочный оттенок, правда?
Однако это могло бы все осложнить. Милли чувствовала, что на Хью Эмерсона это вряд ли произвело бы впечатление. Весьма возможно, что их встреча может попасть в следующую книгу Орлы, распродаваемую миллионными тиражами, и такая идея придется ему совсем не по вкусу.
А возможно, он даже посчитает это оскорбительным для себя и для памяти своей покойной жены.
Лучше не упоминать об этом, с облегчением подумала Милли. Она не хотела его отпугнуть.
Или оскорбить.
– И что вы теперь делаете? – поинтересовался Хью.
О. Боже, пришло время откашляться. Наверняка он не будет в восторге, когда услышит о ее новой работе.
Не то чтобы это имело большое значение, напомнила себе Милли, но все же имело, конечно имело.
Она нервно заерзала на своем месте, как королева красоты, от которой потребовали зачитать наизусть таблицу Менделеева.
– Я... это временная работа, пока не появится что-нибудь подходящее в турбизнесе, потому что, конечно, туризм – это мое...
– Ну а пока, – прервал ее Хью, – вы занимаетесь не своим, но чем именно?
– Я...А-а-а!
Милли сорвалась со своего места, почувствовав, что теплая рука погладила ее сзади по шее, а затем эта рука – как молния – переместилась южнее.
Совершив странный пируэт в воздухе, Милли увидела Лукаса Кемпа, смеющегося над ней.
– Лукас!
– Привет, Милли. Мы сегодня немного нервные, верно?
– Ты ко мне подкрался! Напугал до смерти.
Но через несколько мгновений Милли поняла, что это еще не все. У нее было непривычное ощущение свободы... о боже, за одну секунду ему удалось расстегнуть ей лифчик.
– Лукас. – Она смотрела на него не слишком радостно. – Обычно так себя ведут четырнадцатилетние мальчишки.
Его усмешка стала шире:
– Но ты должна признать, что у меня хорошо получается.
Сердце Милли упало, когда она поняла, что пришло время представлять мужчин друг другу. Ей нужно было объяснить Хью Эмерсону, что этот ухмыляющийся мужской экземпляр в кожаных брюках – любитель расстегивать бюстгальтеры – на самом деле является ее новым боссом.
Но разве это не пример иронии судьбы – пока Эстер прихорашивалась и гоняла по городу, изо всех сил стараясь столкнуться с Лукасом, Милли это удавалось явно вопреки ее желанию.
Милли уже открыла рот, чтобы познакомить их – о, на Хью это произведет впечатление, – но Лукас опять ее опередил.
– Кстати, мне нужно, чтобы ты завтра заехала к десяти утра в офис примерить костюм обезьяны. Голову вернули из химчистки, надо починить молнию, ну и если ты захочешь что-нибудь ушить, все должно быть готово к пятнице.
– К пятнице?
– Твой первый заказ, – объявил Лукас. – Хирург из Главной городской больницы. Коллеги по операционной сделали заказ к его сорокалетию – им понравилась идея с гориллой, потому что, как оказалось, этот парень работал в Международной миссии в Уганде. Знаешь, эти хирурги неплохо управляются с иглой – может, он поможет тебе ушить костюм.
Спасибо, Лукас.
Большое спасибо.
ГЛАВА 13
– Хью, это Лукас, мой новый босс, – сухо произнесла Милли. – Его компания «Кемп» – агентство поцелуеграмм. В пятницу я буду гориллой...
– Гориллой на роликах, – вставил Лукас. – Они в восторге, что можно проделать это на роликах.
– Они хотят, чтобы я въехала на роликах в операционную? А пациент не будет возражать, если прервут операцию? – Милли выглядела встревоженной. – Мне придется надеть маску и жонглировать хирургическими инструментами?
– Тебе надо попрактиковаться еще в жонглировании, – ласково произнес Лукас. – В операционную тебя не пустят. Они хотят, чтобы ты все проделала в кафетерии для сотрудников.
– Ясно. А это Хью, – продолжила Милли. – Мой друг. – Ха, вряд ли он останется другом после этого эпизода. – Ну, что-то вроде друга.
Она изо всех сил делала вид, что с ее лифчиком ничего не случилось, но обе лямки начали сползать с плеч. Глубоко вздохнув – если честно, этому трюку она научилась в ранней юности, – Милли стянула лямки с локтей, как фокусник, вытащила алый лифчик через левую пройму и бросила его к себе в сумку, которая, открытая, валялась на полу.
Лукас и Хью Эмерсон, которые как раз закончили пожимать друг другу руки, наградили ее аплодисментами.
Боже, подумала Милли, они еще станут друзьями.
– Давайте я вас угощу, – предложил Лукас, заметив их пустые стаканы. – Что вы пьете?
Милли сомневалась. Хью тоже. К своему ужасу, она поняла, что ему хотелось уйти; он заплатил за ее джин с тоником, выполнил свой долг, и этого было достаточно. Провести следующие полчаса в компании будущей гориллы на роликах было выше его сил.
– Спасибо, но мы не можем остаться. – Милли вскочила на ноги, разбросав во все стороны подставки для пивных кружек. – Нам нужно быть в одном месте – боже, мы уже опаздываем! Верно? – Показав Хью часы, она устремилась в направлении двери. – Быстрее, нам нужно бежать, все уже гадают, куда мы подевались.
Как только они оказались на улице, Милли пожала руку удивленного Хью.
– Спасибо за джин. Приятно было встретиться. Ладно, мне пора.
– Подождите. – Хью выглядел озадаченным. – А как же все – разве они не гадают, куда мы подевались?
Милли почувствовала легкое разочарование; она была лучшего о нем мнения.
– Это был лишь предлог. Чтобы выбраться оттуда. – Говоря это, Милли поняла, что он пошутил. Хью Эмерсон опять ее обошел.
– Хотите сказать, все остальные нас не ждут? – Его темные глаза победно блестели – ему удалось ее подловить. – Черт, ужасно жаль. А я так надеялся встретиться с ними.
– Ха, ха. – Милли послушно улыбнулась. – Мне действительно уже пора, завтра рано вставать. Пока.
Она попятилась, двигаясь прочь от него по улице.
– Милли, подождите.
– Ой! – Милли проигнорировала его просьбу и налетела на фонарный столб, который оказался у нее за спиной. Она схватилась за левое плечо, стараясь не показывать, как ей больно, – ой, ой! – и спрашивая себя при этом, почему ее жизнь так напоминает приключения мистера Бина. Она бы многое отдала, чтобы быть элегантной и шикарной и все всегда держать под контролем.
– Все в порядке? – Хью подошел к ней с озабоченным видом.
– Все чудесно. Конечно, кость сломана, а все остальное просто замечательно. – Слова вырывались сквозь сжатые зубы, а боль волнами поднималась вверх и опускалась вниз по руке.
– Объясните, я сказал что-то обидное?
– Нет.
– Тогда почему вы вдруг бросились прочь? Может, сходим куда-нибудь перекусить?
Милли взглянула на него с таким удивлением, что почти забыла о плече.
– Я думала, вы хотите уйти. Вы выглядели так, как будто вам не терпится сбежать. Вы сомневались, когда Лукас предложил нам что-нибудь выпить...
– Вы тоже сомневались. Я ждал, когда вы что-нибудь скажете, – объяснил Хью. – Я полагал, раз он ваш босс, вы должны решать.
Они глядели друг на друга. Первой улыбнулась Милли.
– Как это глупо. Вы меня провели, положили на обе лопатки.
– На обе лопатки? Вы и так травмированы – множественные открытые переломы, осколки кости так и торчат. Я и не думал этого делать. – Он поднял бровь, поддразнивая ее, затем указал на ресторан у нее за спиной; красно-зелено-белый навес лениво хлопал на ветру. – Итак, еда. Вон то место выглядит неплохо, верно? Итальянский ресторан – подойдет?
Милли неожиданно захотелось свежего воздуха. Когда она последний раз ела в «Белла Спагетти», она была с Нилом и полудюжиной его шумных, пьяных друзей.
– На самом деле, – призналась она Хью, – я бы предпочла пакет чипсов.
Они пошли вдоль берега прочь от центра Ньюки, двигаясь на восток, купили цыпленка и картофельные чипсы, а потом спустились вниз на пляж Фистрал-Бич. Наступил теплый вечер, был отлив, и абрикосовое солнце низко стояло на чернильно-фиолетовом небе. День у серфингистов уже закончился, и пляж был почти пустынным. Милли и Хью съели своего цыпленка и чипсы, прошли, похоже, несколько миль по мокрому песку и проговорили, не останавливаясь.
При любых других обстоятельствах это было бы романтично.
– Так что же с вами случилось? – Хью подобрал плоский камешек и бросил его параллельно поверхности воды. – По телефону, когда я сказал вам, что не хожу на свидания, вы ответили, что это хорошо, что вы тоже.
– Ничего особенного не случилось. – Милли было стыдно: как если бы она сломала ноготь и ее утешал однорукий и безногий парень. – Несколько недель назад я рассталась с приятелем и решила, что проживу без мужчин и без проблем, с ними связанными. – Пронзительно закричала чайка, проносясь над головой Милли и как бы дразня ее. – Я решила хранить обет, – объяснила Милли, поднимая палку и бросая ею в чайку, которая с легкостью отлетела в сторону. – Поклялась: никакого секса до конца лета. В самом деле, я чувствую себя такой свободной.
Хью сухо произнес:
– Это прекрасно, когда у вас есть выбор.
– У всех есть выбор.
Он взглянул на Милли.
– Завтра вы можете кого-нибудь встретить и безумно влюбиться, но выбор остается за вами, спать вам с ним или нет.
Милли была смущена, она произнесла осторожно:
– Да-а...
Боже, он догадался? Он знает, что ужасно ей нравится?
– Я хочу сказать, что вам повезло, вот и все. – Хью передернул плечами и отбросил ногой комок водорослей. – Вы способны ощущать притяжение. Опять влюбляться, если того пожелаете. Потому что я не представляю, что это может снова произойти со мной. – Он остановился, его темные глаза мерцали. – И мне даже этого не хочется.
Милли не знала, как на это реагировать. Не находить подходящих слов было для нее нетипично, но ее ужасала перспектива выступить с чем-то безнадежно фривольным, или обидным, или совсем глупым.
Наконец она произнесла:
– Не всегда будет так. Прошло только восемь месяцев. Однажды вы кого-нибудь встретите.
Клише, клише, клише.
– Поймите, я не хочу встретить еще кого-то. – Маленький краб выскочил из-под скалы, когда Хью наклонился, чтобы набрать еще плоских камешков. Он бросал их быстро, один за другим в бьющиеся волны.
– Да, но...
– Никаких «но». Я так решил. Потому что я знаю, я совершенно точно знаю, что не хочу снова пройти через этот ужас. Я любил свою жену, – сказал он просто, – и она умерла. Что, если я встречу кого-нибудь через пару лет? Кто может поручиться, что она тоже не умрет? Это может случиться. В любое мгновение, в любой день, без всякого предупреждения, это может опять произойти. – Он тряхнул головой. – Мне это не нужно. Не хочу рисковать. Лучше останусь одиноким и ни с кем не связанным.
Милли было трудно это принять.
– Но люди становятся вдовцами и снова женятся! Иногда это происходит два, три раза, но они все равно не отчаиваются.
– Пусть, если они этого хотят, – сухо заметил Хью. – А я не хочу.
К ним по пляжу приближалась пара. Милли отбросила волосы с глаз и посмотрела на влюбленных. Рука мужчины лежала на плече девушки, как бы защищая ее, а она обнимала его за талию. Они шагали в ногу. Мужчина засмеялся чему-то, сказанному его подругой, а потом поцеловал ее в лоб.
– Что вы при этом чувствуете? – спросила Милли. – Когда смотрите на эту парочку? Вы им не завидуете?
Хью засунул руки в карманы джинсов.
– Нет. Мне их жаль. Потому что завтра один из них может умереть.
– Нельзя жить, рассуждая так!
– Нельзя? Но вы не прошли через это. Вы понятия не имеете, что я чувствую. – Хью сделал паузу, прищурился, глядя на море, и сказал: – Давайте я расскажу вам о том, что происходит со мной три или четыре раза в неделю. Я сплю в своей постели, когда раздается телефонный звонок, который меня будит. Я протягиваю руку, беру трубку, говорю «алло». И слышу голос Луизы, она называет меня по имени, и я не могу поверить, потому что это значит, что произошла ужасная ошибка – Луиза не погибла, она жива, и я так счастлив...
Хью резко остановился. Через мгновение он произнес:
– И тогда я действительно просыпаюсь.
Милли заморгала и провела ладонью по глазам: какой стыд – Хью потерял жену, а плакала она. Она покачала головой.
– Боже, мне так жаль.
– Не могу ничего сделать, чтобы этот сон не повторялся, – объяснил Хью. – Чувствовать себя таким счастливым, затем просыпаться и падать обратно на землю... Не могу даже описать, что я ощущаю.
– Ужасно, – прошептала Милли, чувствуя, что ситуация безнадежна.
– Конечно, не слишком радостно. – Пожалев ее, Хью согласно кивнул. Его быстрая, вежливая улыбка не коснулась его глаз. – Дело в том, что нельзя контролировать сны. Я так хочу, чтобы этот сон не повторялся. – Он опять остановился, затем послал еще один камень по волнам. – Но боюсь, это никогда не прекратится.
– Ммм, лакомый кусочек, – облизнулась Эстер, которая из-за занавесок своей спальни наблюдала, как Хью подвез Милли к дому. – И машина отличная. Но ты его не поцеловала! Что с тобой такое, подруга?
На дворе двадцать первый век, и Милли с трудом верилось, что Эстер все еще использовала такие слова, как «лакомый». Честное слово, скоро она будет выражаться так: «прикольный и клевый пижон».
– Это было не свидание, – устало напомнила ей Милли. – И я не собиралась его целовать. – Ее даже передернуло от этой мысли; Хью Эмерсон был так от нее далек, как только можно вообразить. – Ты что, забыла? У него недавно умерла жена.
Эстер сделала круглые глаза.
– Я не имела в виду страстный поцелуй – не обязательно набрасываться на него и засовывать язык ему в рот! Слегка чмокнуть в щеку – вот о чем я говорила. Нечто успокаивающее. Хотя бы из вежливости.
– Мы даже рукопожатием не обменялись. Сказали «до свидания», и все.
Милли сделала непроницаемое лицо; по правде говоря, она и сама не знала, как ей прощаться с Хью Эмерсоном. После замечательного времени, проведенного вместе, их прощание в конце вечера было несколько неуклюжим. Она задавала себе вопрос, не жалеет ли он уже, что так много рассказал ей о себе.
– Когда вы снова встречаетесь?
– Это было не свидание, зануда! Мы не договаривались о встрече. Он просто уехал.
Эстер расположилась на диване в футболке-ночнушке и стала переключать телевизионные каналы в поисках классных мужчин.
И даже... фу... лакомых.
В конце концов, ей пришлось довольствоваться Гари Роудзом.
– Видно, ты провела веселый вечерок. Должно быть, было до смерти скучно.
– Мне не было скучно. – Милли инстинктивно защищала Хью Эмерсона.
– Подстригись! – закричала Эстер Гари Роудзу на экране. – И хватит выпендриваться, как будто ты такой крутой. – Повернув голову к Милли, она добавила через плечо: – Вообще-то остается вопрос.
Милли была занята – она открывала жестяную банку с печеньем.
– Какой вопрос?
– Откуда мы знаем, что его жена действительно умерла?
– Она умерла, я знаю, умерла, – вздохнула Милли.
– Все равно ты слишком доверчива. Другим приходится сомневаться вместо тебя. Ты, – Эстер указывала пальцем на экран телевизора, – считаешь, что Гари Роудз не может не смахивать на заросший палисадник, потому что его волосы растут так естественным образом.
– Она погибла во время верховой прогулки, – оборонительно заявила Милли.
Эстер многозначительно подняла брови.
– Правда? Или он ее убил?
– Ладно, может, он ее убил. И этот разговор – полное безумие, – заметила Милли, – потому что я не думаю, что увижу его снова.
– Если он хладнокровный маньяк-убийца, который убил свою жену, он обязательно объявится, – Эстер кивала со знанием дела. – Он использует какое-нибудь слабое оправдание, чтобы снова тебя увидеть. Вероятно, тебя уже наметили как жертву номер два.
– Если он умный, хладнокровный маньяк-убийца, – рассудила Милли, – он найдет более стоящую жертву. Кого-нибудь, у кого гораздо больше денег, чем у меня.
ГЛАВА 14
– Немного великоват, – сообщила Милли на следующее утро, – но, в общем ничего.
Она была готова к худшему и радовалась теперь, что костюм не вызывает чесотки.
Лукас был занят – он говорил по телефону. Саша, платиновая блондинка с грудью олимпийского размера, замеряла, сколько требовалось ушить в костюме гориллы. Милли догадалась, что Саша не только штатная стриптизограмма, но и нечто вроде подружки Лукаса. Очевидно, она здорово изображает Мэрилин Монро.
– Лучше ты, чем я, – радостно сказала Саша, когда была заколота последняя булавка. – Оказаться в этой огромной меховой штуке... я бы точно заболела клаустрофобией!
И не говори.
– В общем, не так уж плохо. – Милли немного потанцевала, чтобы продемонстрировать свои возможности. – По крайней мере, внутри остается пространство для движения. – Состроив рожу, она добавила, – Я бы скорее заболела клаустрофобией, если бы меня поместили в кожаные брюки Лукаса.
– Что за обсуждение моих кожаных брюк? – Лукас закончил говорить по телефону. Он одновременно подмигивал и Саше, и Милли. – Я лучше знаю это ощущение – ничего общего с клаустрофобией. Как костюм?
– Отлично. Никогда не чувствовала себя лучше.
В агентстве было четыре поцелуеграммы, и Милли подозревала, что именно ей придется чаще всего надевать костюм гориллы. Саша выступала как секс-бомба, которая была рада раздеться до двух купальных полосок и блестящего украшения на голове. Эрик, днем учитель истории с мягкими манерами, по ночам с помощью леопардовой набедренной повязки превращался в очаровательного, пухлого, остроумного Маугли.
Четвертый член команды был особо востребован для девичников: темноволосый красавец-незнакомец сводил с ума счастливую участницу вечеринки, играл мускулами, делал ей безбожные комплименты, а потом молился, чтобы при попытке поднять девяносто кило визжащей женской плоти его кожаные брюки не лопнули.
– Почему ты решил открыть агентство поцелуеграмм? – спрашивала Милли Лукаса, пока Саша стягивала с нее костюм гориллы.
– Меня достали проблемы с подружками. – Лукас усмехнулся и, дернув за кольцо, открыл банку кока-колы. – Одна отказывалась покидать мою квартиру, другая постепенно превращалась в круглосуточную преследовательницу – сплошные неприятности. И работа на радиостанции мне осточертела, потому что каждое утро надо было просыпаться в полпятого, чтобы вести ранний эфир. – Он щедро предложил Милли глоток кока-колы. – А у моего друга как раз была целая гора костюмов, которые он хотел продать. Я купил их и решил переехать сюда, в Корнуолл. По крайней мере на лето. Увидим, как пойдут дела.
За спиной у него висели на вешалках различные костюмы. Начиная от снаряжения из «Офицера и джентльмена» и формы полицейского до сказочного одеяния Клеопатры для Саши. Рядом на полу была стопка футболок в полиэтиленовой упаковке с надписью: «Я клиент Кемпа» и ящик дешевого игристого вина.
А завтра мне нужно выступить в роли обезьяны, подумала Милли, и перебороть боязнь сцены. Петь, танцевать, смешить людей и не упасть с роликовых коньков.
– Не волнуйся, – весело заверил Лукас, – у тебя получится. Первый блин всегда комом. Закрой глаза и думай о деньгах.
– Если я закрою глаза, – возразила Милли, – я точно упаду.
Когда она вернулась домой, звонил телефон. Схватив трубку, Милли сказала:
– Да?
– Одиннадцать букв. Это просто.
Сердце ее заныло, она ничего не могла с этим поделать. Ей вовсе не хотелось, чтобы оно болело, но это происходит тогда, когда происходит, и вы не можете этого контролировать.
– Покраснение, – произнесла Милли. Боже, какое совпадение, именно это происходило сейчас ее лицом. Ей так давно никто не нравился, что она совсем забыла обо всей этой мороке, когда тебя бросает в краску. Она даже не подозревала, что можно покраснеть, когда ты одна в комнате.
– Отлично. Подсказка: «предмет женской одежды конусообразной формы».
– А... шляпа ведьмы!
– Не совсем, попробуйте еще. Нижнее белье, одиннадцать букв.
– Бюстгальтер! О мой герой, вы нашли мой красный бюстгальтер! – Милли издала радостный крик.
– В машине.
– Ой, здорово! Это мой самый любимый лифчик! Когда я вернулась домой и поняла, что его нет, я решила, что он, вероятно, выпал у меня из сумки на пляже. Мне представлялось, как его смывает волна, он много недель носится в открытом море и в конце концов оказывается в Америке.
Она опять несет околесицу. Ладно, прекрати это.
– Я нашел его сегодня утром. – Хью сделал паузу. – Под пассажирским сиденьем.
Многозначительная пауза.
Сначала Милли просто была счастлива, что слышит его голос – и так скоро, – и очень рада, что ее лучший лифчик не потерялся. Но за этот короткий промежуток времени, многозначительную паузу между предложениями, длившуюся доли секунды, ужасная правда обрушилась на нее бетонной глыбой. Милли вся похолодела.
Он считает, что я сделала это специально. Он думает, я сознательно спрятала лифчик в машине, чтобы был повод снова с ним встретиться!
Боже, это был трюк в стиле Эстер. Милли спрашивала себя, как, ради всего святого, убедить его теперь, что она не имела ни малейшего представления, что оставила бюстгальтер у него в машине, и, что еще важнее, она совсем не собиралась устраивать такую мерзкую ловушку, никогда в жизни.
Но Хью, конечно, не знал, что она не из таких девиц. Не похожа на пронырливую Эстер. Он полагал, что она сделала это намеренно. И если она попытается ему объяснить, что она не такая, как Эстер, и что, честное слово, все произошло случайно, то, как поняла Милли, только осложнит положение.
Потому что – давайте взглянем правде в глаза – ее сердце определенно заныло. Она пришла в восторг, когда услышала его голос по телефону.
О боже – это было жуткое предположение, – а что, если подсознательно она специально оставила лифчик под пассажирским сиденьем?
– Послушайте, у меня в Ньюки завтра днем назначена встреча. – Голос Хью прорезался сквозь ее внутренние сомнения. – Если будете дома около пяти, я заеду и завезу его.
Милли зажмурила глаза, затем снова открыла.
– Замечательно. – Она заставила свой голос звучать жизнерадостно и с энтузиазмом, как ни в чем не бывало. – Мой маленький лифчик возвращается! Возможно, мы с Эстер даже устроим в его честь вечеринку. О, – добавила она, как будто ей только что пришло это в голову, – завтра днем нас не будет дома, поэтому не стоит звонить в звонок. Просуньте его в щель почтового ящика, ладно?
* * *
Тебя мы очень любим,
Мы ценим твой талант.
Ты вырежешь аппендицит,
Поставишь трансплантат.
Среди всех хирургов
Ты – номер один,
Такой аппетитный,
Не хуже Дорин.
С годами ты все лучше,
Ведь сорок – лишь начало.
Так встретимся ж в «Короне»,
Там выпивки немало.
Милли в последний раз перечитала текст. Если честно, это какая-то белиберда.
Но, по крайней мере, не она эту белиберду сочинила. Коллектив операционной, который заказал гориллограмму, переслал вчера текст по факсу в офис Лукаса и, без сомнения, был в восторге от собственного сочинения. Ей только оставалось его продекламировать.
– Отлично, он вышел из операционной, – прошептала одна из хирургических сестер. Схватив Милли за руку, она провела ее по коридору и повернула направо: – Запомните, он блондин с обвислыми усами.
– Ясно. – Милли опустила голову гориллы на место.
– Готовы?
– Готова.
– Можете в нем дышать?
– Не очень, нет.
– Ладно, ничего страшного, – захихикала медсестра. – Давайте, вперед!
Это была не работа, а мечта. Джеймс, хирург-регистратор, чей день рождения отмечали сегодня, был славным малым. Сорок с лишним его больничных коллег, которые умудрились набиться в кафетерий, гикали, свистели и аплодировали всему подряд. Милли казалось, что она выступает на сцене. Она каталась на роликах вокруг Джеймса и зачитывала уморительный текст. Очевидно, его шутливое содержание значило гораздо больше для его коллег, чем для Милли, поэтому все хохотали до упаду. Затем появился десяток или около того фотоаппаратов и засверкали вспышки, похожие на салют, а Милли тем временем вручала Джеймсу футболку с надписью: «Я клиент Кемпа» и бутылку дешевого игристого вина. Она сняла голову гориллы и поцеловала Джеймса в щеку. Он подхватил ее на руки, немного покружил и сказал, что никогда еще не видел гориллу со светлыми кудряшками. Затем, вернувшись на твердую почву, Милли организовала из присутствующих хор, исполнивший «С днем рождения».
Снова защелкали фотоаппараты. Ей снова сказали, что она отлично справилась. И одарили продолжительными аплодисментами. Она была уже не здесь, она была звездой мюзик-холла, которую публика вызывала на бис после аншлагового представления в лондонском «Палладиуме».
– Это был мой дебют, – счастливо поделилась Милли с Джеймсом перед уходом.
– Не беспокойтесь, – успокоил Джеймс. – Мы нашим пациентам никогда не говорим об этом. – Он усмехнулся. – Они почему-то предпочитают не знать.
Милли вернулась домой к четырем часам, все еще на седьмом небе от полученного заряда адреналина. Ей стоило большого труда не поддаться искушению вымыть голову (голова гориллы совсем примяла волосы), поправить макияж, встретить Хью у дверей и порадовать новостью, что она вернулась раньше, а потом поведать историю замечательного триумфа.
Но именно такого поведения можно было бы ожидать от девушки, которой настолько недоставало таланта обольщения, что она специально оставила свой лучший кружевной бюстгальтер на полу его машины.
Именно это и сделала бы Эстер.
Я не должна открывать входную дверь, когда он появится, поклялась себе Милли.
Или окно.
Хью опаздывал. Он не собирался приезжать. Он осознал, что не сможет расстаться с ее неотразимым красным бюстгальтером, прекрасно сконструированным и с дополнительными прокладками, фантазировала Милли. Может, он сам захотел его носить.
Выглядывая из-за занавесок в комнате Эстер, в половине шестого Милли заметила его машину, затормозившую у дома. Как заправский снайпер, Милли моментально рухнула на пол.
Он позвонил в дверной звонок и подождал. Видимо, хотел сначала проверить, нет ли ее дома. Просто из вежливости, подумала Милли. Я не должна, не должна открывать дверь.
Перемещаясь, как краб, по ковру в спальне Эстер, она доползла до лестницы и, прижимаясь к полу, увидела, что металлическая откидная крышка почтового ящика поднялась, и в щели появилась алая атласная лямка. На мгновение она представила, что можно ее схватить и напугать Хью. Боже, они будут тянуть лифчик каждый к себе – сама мысль об этом казалась такой подростковой и незрелой.
В следующее мгновение за матовым стеклом входной двери рядом с темным силуэтом Хью появилось яркое пятно цвета розовой фуксии. Милли оцепенела от испуга, услышав голос Эстер, который бойко произнес:
– Привет! Я знаю, кто вы!
Черт, черт. Было полшестого, и Эстер – которая всегда опаздывала – выбрала именно этот момент, чтобы вернуться домой. Хуже того – о боже! – она говорила с ним игривым тоном.
– Я тоже знаю, кто вы, – заметил Хью. Почтовый ящик заскрипел, кто-то потянул за лямку лифчика.
– Вы воруете нижнее белье, – весело вопрошала Эстер, – или занимаетесь его доставкой?
– Я бы не стал красть этот бюстгальтер, – услышала Милли серьезный голос Хью. – Это не мой размер.
– О, ха-ха-ха, – расхохоталась Эстер, как обычно немного преувеличивая эмоции.
– Милли оставила его у меня в машине. Он выпал у нее из сумки, – объяснил Хью.
– Разве ее нет дома? Уже полшестого, она должна быть!
– Я пробовал звонить. Не отвечает.
– Но вы не можете просто всунуть бюстгальтер в почтовый ящик и умчаться! – воскликнула Эстер. – Милли так боялась, что никогда вас больше не увидит!
Стоя на карачках у лестницы, Милли издала тихий стон и стала отчаянно – но тихо – колотиться головой о ковер.
– Значит, – продолжала болтать Эстер, – она вот-вот вернется домой, поэтому, может, вы зайдете и подождете? Выпьем и немного поболтаем?
Нет, нет, не-е-ет, молилась про себя Милли, уже начиная отползать от лестницы. Но молчаливая мольба не помогла. Ей следовало бы знать, что ничего не выйдет. Эстер была слишком настойчивой, а Хью слишком вежливым. Он просто не смог заставить себя сказать «нет».
Вернувшись в спальню Эстер и спрятавшись между кроватью и окном, Милли услышала знакомый звук – это ключ Эстер поворачивался в замке. Боже, здесь так пыльно, только бы не чихнуть.
И конечно, она надеялась, что Эстер не будет и дальше пользоваться неспособностью Хью кому-то отказывать и не станет тащить его к себе в постель, чтобы напомнить, чего ему не хватало все эти месяцы.
А если бы даже это произошло, подумала Милли, было бы здорово вдруг выскочить неизвестно откуда, хлопнуть Эстер по плечу и объявить: «Думаю, ты должна мне двести фунтов».
ГЛАВА 15
Это были самые долгие двадцать пять минут в жизни Милли. Боясь пошевелиться, чтобы не заскрипели половицы, Милли затаила дыхание и слушала, как Эстер радостно болтала где-то внизу – ей так хотелось подольше удержать Хью, что она не давала ему вставить ни слова. Вероятно, хорошо, что Милли не могла разобрать, что там говорила Эстер, – ей не пришлось хотя бы нервничать еще и из-за этого.
– Вверх по лестнице и направо,– послышался крик Эстер, и сердце Милли стало метаться в грудной клетке, как испуганная газель. Эстер обычно говорила это, когда гости спрашивали, где туалет, а когда те оказывались перед двумя закрытыми дверями, то неизменно ошибались и выбирали не ту.
«Бум, бум, БУМ», – билось сердце Милли, пока дверь в спальню не распахнулась. Она знала, что Хью на секунду остановился и оглядел кровать Эстер. Милли зажмурила глаза и совсем перестала дышать. В носу у нее щекотало, но она не смела пошевельнуться...
Ух. Спасена. Дверь снова закрылась. Она слышала, что Хью нашел дверь в туалет. Через пару минут он уже спускался обратно вниз.
Вскоре после этого он ушел.
Пока Милли вылезала из своего укрытия – фу, паутина, – она услышала, что Эстер мчится наверх. В мгновение ока Милли бросилась на кровать и закрыла глаза.
– Черт возьми!
Изображая удивление, Милли заморгала, потерла глаза и пробормотала:
– Что?
– Мы думали, тебя нет дома! Почему ты спишь на моей кровати?
– А? Я совсем разбита. В моей спальне меня донимала муха, все жужжала вокруг, поэтому пришлось перебраться сюда. – С озадаченным видом Милли добавила: – Кто это мы?
– Твой парень! Хью Эмерсон! Он ждал внизу, хотел тебя увидеть!
– Правда? Ладно, ничего страшного. – Милли зевнула и потянулась – надо признаться, у нее это получалось довольно убедительно. – Я отлично выспалась.
– Я вернулась домой и столкнулась с ним на ступеньках, когда он просовывал твой лифчик в почтовый ящик. Твой лучший лифчик, – добавила Эстер, двигая бровями, как Роджер Мур. – Давай, признавайся: ты специально оставила бюстгальтер в его машине?
– Только ты могла такое подумать. – Милли хотелось бы, чтобы на спине у Эстер был выключатель. Эстер иногда было слишком много.
