Текст книги "Милли Брэди меняет профессию"

Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Милли спрашивала себя, не переусердствовала ли она в похвалах, не слишком ли увлеклась. Лукас был заядлым охотником... мысль о том, что Эстер счастлива с кем-то еще, могла вызвать у него интерес. На ум пришли бык и красная тряпка. Боже, он может посчитать это трудностью, которую стоит преодолеть.

Однако Лукас лишь покачал головой и беззаботно улыбнулся, распахивая перед ней входную дверь.

– Старушка Эстер, это отличная новость. Я рад за нее. Ладно, увидимся завтра днем, я представлю тебя остальным членам команды... Черт, извини.

Он отвечал на звонок по своему мобильному, пока они подходили к забрызганной грязью светло-зеленой машине Милли. Она слышала, как Лукас очаровывал кого-то женского пола, называя ее «дорогой», прося прощения за то, что подвел ее прошлой ночью. При этом он подмигнул Милли и изобразил на лице добродушное отчаяние.

Когда разговор был благополучно завершен, она сказала:

– Ты совсем не изменился.

– На самом деле изменился. – Лукас обнадеживающе хлопнул ее по плечу. – Я стал лучше.

Милли была настроена скептически.

– Лучше?

– Милая, – он игриво поднял бровь, – поверь, я стал лучше во всем, что ты можешь вообразить.

– Ну? – потребовала ответа Эстер, с такой силой втянув ее в дом, что Милли отлетела к стене. – Он толстый? Лысый? Он спрашивал обо мне?

– У него свои волосы и зубы. И нет, он не толстый. И да, он спрашивал о тебе.

Эстер испустила крик радости.

– И что ты сказала?

– Я ему сообщила, что у тебя серьезные отношения с самым замечательным в мире парнем.

– О боже, ты этого не сделала! Зачем тебе понадобилось говорить это?

– Потому что это правда. Так и есть. Несколько секунд Эстер переваривала новости.

Наконец она сказала:

– Может, это заставит его ревновать. Он поймет, что теряет.

– Во всяком случае я получила работу, спасибо, что ты спросила, – сообщила Милли. – Рада, что тебя интересуют мои дела.

– Правда? Блестяще. Может, я тоже смогу. – Эстер увлеклась идеей, что будет работать на Лукаса.

– Но ты не умеешь петь, – напомнила ей Милли. – Для этой работы надо иметь способности к пению.

– Черт. Это обязательно? – Эстер не теряла надежду. – А нельзя вместо этого сбрасывать лифчик?

* * *

Из зимнего сада своего громадного нового дома, откуда открывался великолепный морской вид, Орла Харт наблюдала, как Джайлс, ее любимый муж, с которым она прожила более шестнадцати лет, вылезает из своей машины и машет ей рукой.

Джайлс, ты снова взялся за старое? Неужели? Ты мне изменяешь?

Орла откинула со лба длинные медно-рыжие волосы, улыбнулась и помахала в ответ. Любящий, верный муж – вот чего она хотела. Разве она просила слишком многого? У Джайлса была чудесная жизнь, они были обеспечены, более чем, и он мог играть в гольф сколько его душе угодно.

Тогда почему ему обязательно надо было все испортить, увязнув в глупой и бессмысленной интрижке?

Такие мысли вызывали почти физическую боль в груди Орлы. Она ненавидела, буквально ненавидела то, что ей приходилось вечно подозревать его, выискивая какие-нибудь улики. Это было не только горько, это было еще и утомительно. Она уже так устала, а был всего лишь полдень.

Однако сегодня у нее дела, которые помогут отвлечься от Джайлса и от того, что он делал за ее спиной.

Хотя от этого трудно отвлечься.

– Привет, дорогой! Купил то, что тебе хотелось? – радостно приветствовала мужа Орла, когда тот вошел в зимний сад. Вопрос был скорее риторический, потому что Джайлс всегда получал то, что хотел.

– Газета. – Он показал ей номер «Таймс», затем протянул темно-синий мешок из «Фогарти и Фелпе». – Трюфельное масло и ветчина «Серрано».

Коробка сигар. О, и пара бутылок того темного портвейна.

Итак, десятиминутный визит в магазин, а его не было дома полтора часа.

Живот Орлы скрутило. Она не хотела думать об этом. Боже, почему всю жизнь ее мучают сомнения?

Как будто прочитав ее мысли, Джайлс небрежно добавил:

– Еще были кое-какие дела. И конечно, движение на дороге ужасное. Весь город заполонили проклятые туристы.

По крайней мере, это правда. Ненавидя себя, Орла подошла к Джайлсу и поцеловала его в знак приветствия. Целуя, она медленно втянула носом воздух, ее сенсоры были готовы зафиксировать малейший намек на духи.

Любые духи, но особенно «Л'Эр Блё».

Но запаха не было, не было, какое облегчение! Теперь она ненавидела себя за то, что сомневалась в нем. У нее вдруг вырвались слова:

– Ты знаешь, как я тебя люблю?

Было бы очень славно, если бы Джайлс ответил ей в том же духе. Но в том-то и заключается сущность мужчин, что они, похоже, не могут оценить значение романтики. Вместо этого Джайлс рассеянно погладил ее локоть и произнес:

– Умираю с голоду... святые угодники, что это там?

Он что-то внимательно рассматривал поверх ее плеча. Орла обернулась и увидела, что его внимание привлекла светло-зеленая развалина «мини», которая приближалась по подъездной дороге, поднимая клубы пыли.

– Осторожно, хиппи в городе. – Джайлс издевался над неуместностью этого появления, тем временем «мини» со скрипом остановилась рядом с его сияющим белизной «БМВ». – Ты знаешь, в чем тут дело? Хочешь, я их прогоню?

– Это Милли, – объяснила Орла, – девушка, о которой я рассказывала.

Вернее, рассказала только наполовину. Она не упоминала об обстоятельствах их первой встречи на краю продуваемого ветром утеса Тресантер-Пойнт.

– А, значит, это она. – Рука Джайлса отпустила ее локоть. – Не представляю, что из этого получится. Дурацкая идея.

– Возможно. Все же я сделаю это.

Орлу всегда считали веселой и легкой натурой, и она редко проявляла упрямство. Но уж если она что-то решила, ее было не разубедить. Милым голосом она спросила мужа:

– Ты присоединишься к нам за ланчем? Джайлс выглядел так, как будто ему предложили проглотить собственные трусы.

– Зачем это?

– Милли чудная. С ней приятно общаться. Она тебе понравится.

Надежды Орлы не оправдались.

– Ха, и она может стоить тебе несколько миллионов. Нет, спасибо. – Джайлс изобразил ужас на лице. – Лучше я пережду, если ты не возражаешь. Проведу время в клубе.

ГЛАВА 11

Если так живут все популярные писатели, подумала Милли, то неудивительно, что Орле Харт не пришло в голову, что некоторые люди не могут себе позволить такую роскошь, как собственный садик.

Дом был невероятно просторен и абсолютно великолепен; его белизна наводила на мысли о голливудских зубах. Супербелый цвет, как в сериале «Спасатели». Однако, несмотря на все свои современные уголки, полированный березовый паркет и бесконечную череду французских окон с белыми рамами, дом казался уютным. Орла заполнила прохладные большие комнаты цветами, яркими подушками и множеством самых разнообразных картин и эстампов. Освещение способствовало вдохновению, диваны манили отдохнуть, а виды из окна – это и так ясно – были сногсшибательными.

– А это мой кабинет. – Орла проводила для Милли экскурсию и теперь открыла последнюю дверь анфилады. – Здесь я пишу.

У Милли все еще не было ни малейшего понятия, зачем Орла пригласила ее, но ей явно здесь нравилось. Орла упоминала о ланче и о каком-то предложении. Милли знала, что Орла чувствовала себя виноватой из-за того, что с ее помощью Милли потеряла работу, поэтому можно было предположить, что речь пойдет о какой-то компенсации, возможно, о временной работе – что-нибудь напечатать или разобрать бумаги.

В кабинете было все, что необходимо для работы, включая новомодную модель компьютера, стоящую в углу. Одну стену занимал шкаф для документов, другую – книжные полки. Жалюзи были опущены, не позволяя Орле поддаться искушению и все время любоваться видом из окна. Вращающийся стул рядом с компьютером был старым и потертым, при этом выглядел он не слишком удобным.

– Знаю, – сказала Орла. – Но это счастливый стул. Стоил шесть с половиной фунтов двенадцать лет назад; после получасового сидения на нем спина затекает. Но когда я пишу – это мой любимый стул.

Книжные полки были заполнены книгами Орлы: в твердых обложках, в мягких, издания на иностранных языках – сотни книг всех размеров и цветов.

– Вот как ты планируешь свою работу? Милли глядела на ряд карточек, приколотых к стене. Каждая карточка содержала массу имен, стрелок и биографических деталей, каждому персонажу соответствовал свой цвет фломастера. Под этими описаниями были указаны названия глав и перекрестные ссылки, которые позволяли тщательно прослеживать и разрабатывать различные сюжетные линии.

– Боже! – воскликнула Милли. – Я и представить себе не могла. Это как военная кампания.

Раньше она наивно полагала, что писатели просто садятся за стол и записывают то, что приходит им в голову.

– Знаю, знаю. Это именно так. – Орла вздохнула. – Все строго регламентировано, все спланировано от первого абзаца до самого конца.

Милли была увлечена выяснением деталей.

– А я полагала, что ты все выдумываешь на ходу.

– Боже сохрани. Ты об импровизации? – Орла слегка улыбнулась и закурила сигарету. – Каждое утро приступать к работе, спрашивая себя, что может произойти дальше? Не иметь ни малейшего представления, чем все обернется?

Ее голос звучал резче, чем обычно. Полагая, что обидела Орлу, Милли всплеснула руками и торопливо добавила:

– Слушай, извини, я полная идиотка и ничего не смыслю в том, как писать романы! Конечно, ты должна планировать...

– Дело в том, – прервала ее Орла, – что я не должна.

Вот опять этот тон, весьма резкий. Милли глядела на нее, сбитая с толку. Она совсем запуталась в этом споре.

– Я планирую, – продолжала Орла, – потому что всегда так делала. Но это совсем не обязательно.

– А. Ясно. – Милли согласно кивала. Она уже начинала жалеть, что не осталась дома и не практиковалась в жонглировании.

– Слушай, сядь. – Орла резко выдернула листок бумаги из ящика письменного стола и указала Милли на неудобный вращающийся стул. – Взгляни на это. Тогда, может, поймешь.

Она стояла у окна и яростно курила, подергивая манжет своей лиловой богемной рубашки.

Милли начала читать ксерокопию рецензии на последний роман Орлы, и вся сжалась от сочувствия. Используя весь свой арсенал, рецензент обрушивался на автора, критиковал стиль и содержание книги и откровенно насмехался над персонажами. Рецензия была озаглавлена «Орла запуталась в сюжете», и содержание статьи драматически развивалось, оттолкнувшись от этой отправной точки. Критик уже не оставил камня на камне, но все еще продолжал бушевать. Были там и грубые замечания по поводу личной жизни Орлы. Она исписалась, создает романы на автопилоте, штампует бездарные сюжеты, что является оскорблением для ее поклонников, и все это только ради денег, вероятно, для того, чтобы сохранить свой брак.

«Это, – было написано в конце злобной рецензии, – самая отвратительная книга, которую я когда-либо держал в руках. Но, по крайней мере, мне платили за то, что я ее читал. Дорогой читатель предлагаю вам сделать себе огромное одолжение и оставить последнюю пародию на роман, созданную Орлой Харт, на полке магазина, если, конечно, вам тоже не заплатят».

– Боже, – выдохнула Милли, глядя на Орлу. – Как это гадко.

– Можно и так выразиться. – Тон Орлы был обыденным, но в ее глазах блестели слезы. Она резко затушила сигарету.

– Ты знаешь этого человека? – В газете было указано, что имя критика Кристи Карсон. Там же была помещена фотография бородатого мужчины за пятьдесят с узким лицом сардонического типа. – Никогда ничего не слышала о Кристи Карсоне. – И Милли добавила возмущенно: – Какой урод!

– Мерзкий проныра. – Орла сражалась с сигаретной пачкой; было ясно, что она уже мечтает о следующей сигарете. – Я никогда с ним не встречалась. Но мне хочется думать, что от него воняет, как от хорька. Гадкий, злобный, завистливый человечек. Это один из новых ирландских писателей, – объяснила она, но Милли понимала все меньше. – Вечно болтают о литературе, цельности и правдивости. – Ее губы презрительно скривились. – Они везде мелькают, их постоянно номинируют на ту или другую премию, но они не зарабатывают столько, сколько я. Они стараются делать вид, что им все равно, однако на самом деле их мучает зависть.

– Поэтому ты не должна допускать, чтобы тебя это расстраивало. – Милли вернула ей ксерокопию. – Не доставляй им такого удовольствия. Просто не замечай!

– И пересчитывай деньги, – сухо продолжила Орла. Она провела пальцами по волосам. – Легко сказать, но не так легко выполнить. Следующий раз, когда в общенациональной газете тебя будет рвать на куски мстительный тип, позвони мне и расскажи, легко ли не замечать его. Прости! – Извиняясь, она замахала руками, унизанными бриллиантами. – Ты просто не имеешь понятия, как это больно. Я из кожи вон лезу, чтобы написать увлекательную книгу, и вот что получаю в ответ – какой-то мерзавец утверждает, что мои сюжеты неправдивы, мои персонажи ходульны, а мой писательский стиль на шесть делений ниже, чем у Барбары Картленд.

Стараясь помочь, Милли предположила:

– Но ты наверняка получаешь и хорошие письма от людей, которым нравятся твои книги.

– У меня горы славных писем. – Голос Орлы стал повышаться. – Но это не считается. Считается только такая гадость, как эта... она не дает мне заснуть...

– Ты сказала, что хотела сделать мне какое-то предложение. – Милли прервала ее на полуслове. – Это, случайно, не связано с Кристи Карсоном?

– Забавно, что ты догадалась, – сказала Орла, закуривая следующую сигарету. – Да.

– Хочешь, чтобы я писала ему хамские письма? Или, может, застрелить его на улице? Дождаться, пока он уедет из дома на несколько дней, и напихать ему в квартиру креветок через щель почтового ящика?

На лице Орлы появился намек на улыбку.

– Я бы не стала тратить на него креветок. Может, протухшие рыбьи головы.

Милли произнесла с беспокойством:

– Это я пыталась шутить.

– Тебе не придется его убивать. – Орла открыла дверь кабинета. – Давай пойдем вниз. Поговорим об этом за ланчем.

– Обещай, что мне не придется его соблазнять, – попросила Милли.

Они ели отварного лосося и салат из обжаренного красного перца.

– Понимаешь? – спросила Орла, закончив объяснять свой план. – Все, что от тебя требуется, – быть самой собой.

– Я не улавливаю смысла. – Милли эта затея казалась просто дикой. – Ты хочешь, чтобы твоя следующая книга стала историей о том, что произойдет со мной в следующие... сколько? Шесть недель? Шесть месяцев? Год?

– Временных ограничений нет. Столько, сколько потребуется, прежде чем мы достигнем какого-нибудь счастливого финала.

Нет, она сумасшедшая. Явно сумасшедшая.

– Это будет что-то вроде моей автобиографии?

– Биографии, – поправила ее Орла. – Нет, я напишу роман. Это станет художественным произведением. Но я заплачу тебе за сюжет.

– А если у меня не получится? – Милли начала смеяться, потому что перспектива эта казалась ей крайне нелепой. – Хочу сказать, что это весьма вероятно. У меня нет приятеля, я поклялась не иметь ничего общего с мужчинами до конца лета, и у меня такая же бурная жизнь, как у самой заурядной домохозяйки. Не хочу тебя разочаровывать, но в твоем романе будет не слишком много действия.

Орла не засмеялась. Она пожала плечами и оттопырила нижнюю губу.

– Возможно, но зато никто не посмеет назвать его нереальным, ходульным и абсолютно смехотворным.

Милли заморгала.

– Ты собираешься проделать все это только из-за одной плохой рецензии.

– Вообще-то я это делаю по нескольким причинам. Во-первых, я считаю, что ты прекрасный материал, – заявила Орла. Она подняла свой бокал с фраскати к свету, любуясь играющим в нем солнечным лучом. – Вспомни хотя бы, как мы встретились. А эта замечательная история с бумажником... и увольнением... и новой работой у красавца, по которому сохнет твоя лучшая подруга...

– Ладно, ладно, – торопливо произнесла Милли. Она бы не назвала историю с бумажником замечательной.

– Во-вторых, я избавлюсь от привычки планировать. Я не буду знать, что произойдет дальше, просто потому, что это еще не произошло! Не придется агонизировать над сюжетом, – весело сообщила Орла. – Не представляешь, как это будет здорово. Я буду свободна!

Орла была права. Милли не имела понятия, как это будет здорово. Последняя проза, которую она написала, начиналась словами: «Дорогая тетушка Эдна, огромное спасибо за чудесный свитер, который вы для меня связали...»

– Продолжай, – поторопила она Орлу. – Что еще?

Орла отправилась в гостиную и через несколько мгновений вернулась с экземпляром своего последнего романа в мягкой обложке. Показывая его так, чтобы Милли могла разглядеть всеми узнаваемую обложку, Орла продолжила:

– Видишь это? Это последняя сенсационная книга Орлы Харт. Вообще-то это тринадцатая сенсация Орлы Харт, и мы уже продали полтора миллиона экземпляров. Великолепный результат, как для меня, так и для моих издателей. И они, конечно, понимают, что я курица, несущая золотые яйца. Они уже привыкли к тому, что каждый год я выдаю им новую книгу.

– Яйцо, – поправила Милли.

– Золотое яйцо, – согласилась с легкой улыбкой Орла. – Вернее, яйцо Фаберже из чистого золота, инкрустированное драгоценными камнями размером с диван. Именно поэтому, когда несколько лет назад я решила изменить свой писательский стиль, они мне не позволили. Они меня отговорили из страха, что это снизит их драгоценные прибыли. Но на этот раз я сделаю это, я буду избегать банальных ловушек, клише, вообще «формата Орлы Харт». Я хочу написать настоящий роман, просто чтобы доказать всем этим чертовым пронырливым критикам, что я могу! – Говоря это, она зло тыкала в рецензию, которую захватила с собой. – И наплевать на тех, кто больше любит не меня, а деньги. – Она умолкла, потом спокойно добавила: – Это относится и к Джайлсу.

Бумс.

Милли кивала – речь произвела впечатление. Орла использовала возможность, чтобы наказать Джайлса за то, что у него была связь. Возможно, она хотела устроить ему своеобразное испытание. Если грядущие перемены приведут к неудаче, Орла хотела знать, будет ли он ее поддерживать.

В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии.

– Тебе придется поменять все имена, – предупредила Милли.

– Дорогая, я знаю. Я подумала, может, назовем тебя Гертрудой?

– Все же мне это кажется слишком радикальным шагом. – Милли поглядела в раздумье на неприглядную физиономию Кристи Карсона в газете. – Ты не можешь просто позвонить ему, крикнуть в трубку: «Паразит!» и сообщить, что у него нос как тухлая картошка?

Это было не так, но, чтобы ругнуться, Милли могла и погрешить правдой.

– Нос? Ха, он больше похож на козью морду. Думаешь, мне не хотелось этого сделать? – Орла подлила вина в бокалы и снова села на свой ротанговый стул. – Я ненавижу этого человека, всей душой ненавижу за всю эту ужасную мерзость, что он написал обо мне. – Она снова сделала паузу, затем пристально поглядела на Милли, ее взгляд выражал усталое признание. – Но самое отвратительное то, что он в принципе прав.

Милли ушла через два часа, после того как Орла выписала чек на пять тысяч фунтов и вручила ей. Святые угодники. Пять тысяч фунтов.

– Правда, это не обязательно, – запротестовала Милли, хотя сама так не думала. Будет ужасно, если Орла скажет: «Нет? Ладно. Я его забираю».

К счастью, она этого не сказала.

– Чушь. – Орла была резка. – Это деловое соглашение. Все по справедливости.

Верно, радостно решила Милли. По справедливости. Впрочем...

– Мне немного неудобно. Что, если в итоге получится книга, в которой героиня только и делает что смотрит «Жителей Ист-Энда», бреет ноги и старается поедать шоколад так, чтобы не пачкать одежду?

Несмотря на то, что она практиковалась годами, ей никогда не удавалось откусить от плитки «Кэдбери» так, чтобы не обсыпаться мелкими крошками.

– Все будет очень увлекательно, – успокаивала ее Орла. – А если ничего не будет происходить, мы спровоцируем нечто потрясающее.

– Боже.

– Все, что от тебя требуется, – раз в неделю докладывать мне обо всем.

Нельзя отрицать, что это были легкие деньги. Легкие-прелегкие.

– Я должна рассказывать всё?

– Все.

– И я должна называться Гертрудой?

Орла похлопала ее по руке.

– Дорогая, назовем тебя так, как тебе захочется.

– Отлично, в таком случае, – оживилась Милли, – можешь сделать меня похожей на Лили Манстер?

ГЛАВА 12

Странно это было – собираться на свидание, «которое совсем не свидание». Милли рассудила, что для приличия все же надо принять душ перед тем, как встретиться с Хью Эмерсоном. Но особенно наряжаться она не рискнула, чтобы тот не подумал, будто ей хочется произвести на него впечатление. Он был вдовцом, овдовел недавно, и ему меньше всего хотелось стать добычей для активной женской особи, ищущей себе приятеля.

Милли совсем не жаждала кого-то заарканить и не была совершенно отчаявшейся, но они ведь никогда не встречались, поэтому Хью ничего о ней не знал.

Черт, подумала Милли, скорчив рожу своему отражению в зеркале гардероба, все было бы гораздо легче, если бы я не видела его фотографию из бумажника. Или если бы на фотографии я увидела урода.

Весьма вероятно, что тогда чувство стыда не вынудило бы ее позвонить ему по телефону и снова с ним говорить.

«У него недавно умерла жена, у него недавно умерла жена». Милли заставляла свой мозг повторять эту воодушевляющую мантру, а сама тем временем натянула белые джинсы, бежевые шлепанцы и безрукавку защитного цвета. Ха, видишь, насколько меня не волнует впечатление, которое я произвожу. Она провела расческой по своим очень светлым волосам – надо надеяться, он не решит, что они крашеные. Ой, и что бы ни случилось, она не должна упоминать то слово, ужасное слово на «с».

Косметики немного. Только тушь.

Ладно, и один раз пройтись полупрозрачной пудрой.

А, и конечно, помада. Нельзя выходить без помады. Только бледно-розовая, ничего вызывающего.

Черт возьми. Позвольте мне еще мазнуть тенями.

Что же, думала Милли, очень хорошо, что мне не хочется быть похожей на печальную мымру, но в то же время мой вид не наведет его на мысль об охотничьей собаке.

Она заметила его сразу, как только вошла в «Мортон», один из популярных баров на побережье. Притворившись, что не узнаёт его, она обвела зал рассеянным взглядом и стала дожидаться, пока Хью Эмерсон не подойдет к ней сам.

Это заняло у него меньше тридцати секунд. Что произвело на Милли громадное впечатление.

Сам Хью тоже производил впечатление. Боже, он выглядел даже лучше, чем на фотографии.

– Это вы? – Когда он заговорил, уголки его губ задрожали от удовольствия.

– Ох, может, это я, а может, и не я, – ответила Милли с игривой улыбкой. – Но если вы покупаете выпивку, то я пррредпочитаю пинту овсянки. Встррряхнуть, но не смешивать.

– Вижу, вы поработали над акцентом. – Он кивал с серьезным видом. – Отлично. Вас в любой момент могут пригласить на роль Джеймса Бонда.

Милли улыбнулась.

– Фантастика, я всегда мечтала о лицензии на убийство, особенно мне надоели эти подростки на улице, которые так и стараются тебя переехать своими скейтбордами, а еще старушки, которые наскакивают на тебя сзади своими хозяйственными сумками на колесиках, люди, которые прилепляют жвачку к столу, они и правда заслуживают смерти... ой, привет, я Милли, простите, немного нервничаю, не могу понять почему, то есть я же знаю, что это никакое не свидание.

Как я могла? Как я посмела произнести слово на «с», слово, которое я поклялась не произносить? Стыдясь этого непроизвольного словоизвержения, Милли надеялась, что он ничего не заметил. Святые небеса, а что, если его умершая жена была из тех, кто прилепляет жвачку под столом? Или сбивает людей с ног своими сумками-тележками?

Милли продолжила суетливо:

– Слушайте, я не хочу, чтобы вы считали меня законченной алкоголичкой или что-то в этом роде, но, может, мы уже закажем что-нибудь выпить?

Наверняка он сразу же подумал, что она законченная алкоголичка. И еще эта ее чрезмерная ирония. О да, замечательно, прекрасное начало.

Черт, почему он не урод? Некоторые мужчины неосмотрительно хороши.

– У них в меню нет овсянки, – объявил Хью.

– Нет? Ладно, – сказала Милли, – в таком случае я буду джин с тоником.

Она сидела за столиком и наблюдала, как Хью Эмерсон заказывал напитки в баре. Он был довольно высоким – шесть футов с лишним. И еще он был в хорошей форме, если судить по фигуре... впрочем, возможно, он раньше был огромной горой жира, а потом горе лишило его всякого желания есть...

Хватит, перестань фантазировать, все же очевидно. Она видела его фотографию вместе с женой, верно? Конечно, он никогда не был жирным.

Но ничто не помогало, Милли не могла остановиться. Раньше она не встречала молодых вдовцов, поэтому не могла вообразить ужасы, через которые он прошел.

Боже, у него такой славный нос, она никогда не видела более прямого носа. И идеальная линия рта. И сказочные глаза с длинными ресницами цвета карамели, и светло-русые волосы лежат милыми завитками у воротника сине-белой спортивной рубашки...

– Пожалуйста, джин, тоник, много льда, долька лимона.

Милли с благодарным видом взяла стакан и сделала глоток. Вот. Приятно заказывать напиток, от которого ты не сходишь с ума; это значит, что можно пить его медленно и не вырубиться через двадцать минут. Кроме того, в наши дни стали модными алкогольные шипучки и новый, сносящий крышу сидр, поэтому приятно быть не такой, как все. С джином и тоником она всегда чувствовала себя особо элегантной.

– Очень хорошо, вы выполнили свой долг, – жизнерадостно произнесла Милли. – Вы угостили меня выпивкой в благодарность за то, что я вернула вам бумажник. Если хотите, можете теперь идти.

Хью улыбнулся и наклонился вперед, положив локти на колени. Очень славные коленки, она не могла не заметить. Очень симпатичные локти, если уж на то пошло.

– Признаюсь, я был заинтригован. – Он говорил в доброжелательном тоне. – Два сумасшедших телефонных звонка. Как я мог не встретиться с вами, не соединить голос и лицо?

– Ну и?.. – Милли глядела на него сочувственно. – Вы шокированы? Наверно, и вообразить не могли, что я окажусь такой уродиной?

– Не волнуйтесь, у меня все под контролем, – ответил Хью. – Я был готов к худшему.

– Очень мило. Если бы вы взглянули на меня, позеленели и бросились к двери, я бы умерла...

О боже, боже, опять!

Милли закрыла лицо руками, сделала несколько глубоких вдохов, затем заставила себя снова посмотреть на Хью Эмерсона.

– Простите. Ладно? Мне очень, очень жаль. Знаете, как бывает, когда всеми силами пытаешься не упоминать о чем-то? А оно все время вырывается, потому что вы так стараетесь не произносить это? Именно так со мной и происходит сегодня вечером, я правда хочу извиниться за то, что у меня ничего не получается.

Она знала, что лицо ее стало ярко-красным; оно просто пульсировало от стыда.

– Хорошо. – Хью пожал плечами. – Отлично. Все в порядке. – Он помедлил, потом произнес: – Но я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

Милли пристально посмотрела на него. Он должен иметь представление. Это что, шутка? Или он просто старается быть крайне любезным?

Если только... о боже... А вдруг все это время он морочил ей голову, притворялся, что у него умерла жена, а на самом деле никакой жены не было.

– Смерть. Смертный. Смертельный, – продекламировала Милли. – Эти слова я старалась не произносить. Из-за вашей жены.

Вернее, так называемой жены.

– А, ясно. Я сразу не понял. Слушайте, – сказал Хью, – все нормально, не беспокойтесь об этом.

Ага, решила Милли, у тебя есть жена, она жива и здорова, в таком случае ты законченный негодяй.

– Как она умерла? – Чем больше Милли размышляла, тем больше было похоже, что ее подозрения оправданы. От этого ей стало невероятно просто задавать вопросы, на которые в другой ситуации она ни за что не отважилась бы.

– Несчастный случай во время верховой езды.

– Как ее звали?

– Луиза. – Он помедлил. – Я же вам уже говорил.

Знаю, подумала Милли. Просто перепроверяю. А вслух она сказала:

– Когда это случилось?

– В прошлом октябре.

– Какого числа?

Одну секунду Хью смотрел на нее, не веря своим ушам. Затем он медленно затряс головой.

– Вы собираетесь это проверять, верно?

Пристыженная, Милли прикинулась невинной.

– Не понимаю, о чем вы. Я просто поинтересовалась...

– Думаете, я все это выдумал и рассказываю небылицы.

Плохо. Он все понял. И был не в восторге от этого. Милли вертела в руках стакан и неловко оправдывалась:

– Вы могли все выдумать. Такое случается. И потом, – добавила она, воспрянув духом, – вы не похожи на вдовца.

– Возможно. Но поймите: не буду скромничать, но я не нуждаюсь в сочувствии. Кроме того, – продолжал он холодно, – это ведь не свидание, помните? Я не собираюсь соблазнять вас, чтобы вы оказались со мной в постели. Уверяю, секс меньше всего меня интересует.

Это может довести до бешенства. Вот высота, которую стоило бы покорить! На какой-то момент Милли испытала дикое – и, к счастью, мимолетное – желание прыгнуть на колени к Хью Эмерсону, засунуть руку ему в джинсы и самой проверить, правду ли он говорит.

Вместо этого она мысленно пригвоздила себя к стулу и поменяла тему разговора.

– Что заставило вас переехать из Лондона в Корнуолл?

– Отпала необходимость там оставаться. Нам всегда нравилось здесь. И я работаю дома, – Хью опять пожал плечами, – так что ничто меня там не удерживало. Мне вообще надоел город. Жизнь у моря в сто раз лучше Лондона.

– А чем вы занимаетесь?

– Разработка компьютерных программ. Создание вебсайтов, консультации для разных компаний, советы, как достигнуть максимальных возможностей... На самом деле я наемный работник. Или наемный болванчик. – Он усмехнулся, с легкостью говоря это, потому что прекрасно знал, что абсолютно не похож на болвана. – Но я неплохо разбираюсь в своем деле. Получаю хорошие деньги. А в свободное время могу заниматься серфингом.

Милли сразу же представила его в черном прорезиненном костюме, влажные, нагретые солнцем волосы бьются над загорелым лбом, он мчится по пляжу Фистрал-Бич и бросается в море.

– А вы?

Голос Хью вернул ее обратно к действительности.

– А? Я?

На какой-то момент она совсем потеряла нить разговора.

– Карьера? Работа? Вы чем-то занимаетесь?

Подождите, почему он говорил с ней так замедленно? Снова появились покровительственные интонации? Маленькие волоски вдоль позвоночника у Милли встали дыбом, и она твердо произнесла:

– Конечно, я турагент.

– Правда? Прекрасно. Какое агентство?

– Э... «Флитвуд» на Барон-стрит.

– Я его знаю. – Хью выглядел довольным. – Я был там вчера – наверное, вы вышли перекусить.

Черт.

Почему, думала Милли, меня всегда ловят на слове?

– Вообще-то, я больше там не работаю. – Она сделала многозначительное выражение. – Слишком много проблем – конечно, это не моя вина, но я предпочла уволиться. Так лучше для всех.