Текст книги "Милли Брэди меняет профессию"

Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Эстер видела, что он расстроен.

– Нет проблем. Ее отвезу я, – объявил Кон, входя в кухню уже полностью одетым. Он вопросительно посмотрел на Орлу. – Можно взять вашу машину?

– Конечно можно. – Сияя от удовольствия, Орла объявила. – И не думай, что я не понимаю, в чем тут дело!

Джайлс, в это время практиковавший воображаемый удар девятым номером, спросил:

– А в чем? В чем тут дело?

– Роман, дорогой, роман. – Джайлс недоверчиво воззрился на Эстер: такой славный парень, как Кон, конечно, не может быть увлечен этой замызганной девицей, а Орла тем временем продолжала: – Кон не находит себе места, ему не терпится поскорее увидеть Милли. О, когда Мойра проснется, она будет просто в восторге!

Эстер чувствовала себя такой несчастной и так жалела себя, что по дороге домой было достаточно одного небрежного вопроса Кона:

– Чем у тебя закончилось с Лукасом прошлой ночью? – и она сразу же поведала ему свою омерзительную историю.

– Я съехала с катушек, – заключила Эстер, еще ненавидя себя, но в то же время чувствуя удивительное очищение от того, что все рассказала Кону, – боже, исповедь действительно хороша для души, неудивительно, что католики придают ей такое большое значение. – Я бросилась ему на шею, а он меня не захотел, – болтала она. – Не представляешь, как это унизительно! Ведь речь идет о Лукасе, а не о Клиффе Застегнутые Штаны Ричарде. Не поверишь, какая у Лукаса репутация... он готов спать с кем угодно, буквально с кем угодно. – Эстер в расстройстве покачала головой, затем добавила раздраженно: – Но только не со мной.

– С кем угодно? – Голос Кона был мягок.

– С кем угодно, у кого прослушивается пульс. Только этот кто-то должен быть женского пола. Правда, это очень мило с твоей стороны, – сказала Эстер, когда они уже подъезжали к дому. – По левую сторону, немного дальше, номер сорок два. Ну вот, как всегда, проклятые курортники заняли все парковочные места... о, подожди, кто-то отъезжает.

Дожидаясь свободного места на парковке, Кон напомнил:

– Но у тебя ведь остался твой приятель, это тоже неплохо. Или теперь он тебе совсем разонравился?

– Нэт? – Эстер вспомнила о Нэте, и у нее в горле образовался комок величиной с зефирину. – Конечно, он мне не разонравился.

Кон пожал плечами.

– И что ты к нему чувствуешь? Он собирался устроить ей нагоняй?

– Я его люблю. – Голос Эстер начал дрожать. – Правда, люблю. Но его здесь нет, верно? Его здесь нет уже несколько месяцев. А эти дела с Лукасом... ну, это началось много лет назад, когда мы с Нэтом еще не были знакомы. Когда я услышала, что Лукас вернулся в Ньюки, у меня появилось непреодолимое желание снова его увидеть, выяснить, сохранились ли у меня еще чувства к нему... когда-то все осталось незавершенным, понимаешь. И конечно, у меня возникли прежние ощущения, как будто он самый большой в мире шербет, – расстроено сказата Эстер. – Но только с моей стороны, не с его.

Кон улыбался.

– Ты это переживешь.

– Наверное. Закон подлости, – ворчливо объявила она, а он тем временем заехал на освободившееся место. – Так мне и надо за то, что была последней сукой и пыталась изменить Нэту. Я предложила себя мистеру Совершенство, а он меня просто отшил. Это бог послал мне наказание. Как это называют, божье что-то или вроде того?

– Божья кара. – Кон поднял бровь. – Я всегда считал, что это звучит как шикарное имя для трансвестита.

Вопреки всем ожиданиям, ему удалось поднять ей настроение. Все еще смеясь, Эстер вылезла из оранжевого «мерседеса», по-приятельски взяла его под руку, и они вместе направились к дому.

– Знаешь, будет замечательно, если у вас с Милли все получится.

Кон не стал ей объяснять, что это будет не просто замечательно, это будет чудо.

– Если она с тобой переспит, то заплатит мне двести фунтов, – доверительно сообщила Эстер. – Кстати, будь ангелом и ничего не говори Милли об истории с Лукасом. Иначе она обзовет меня бесстыжей шлюхой и будет поучать, а мне сейчас не до этого.

– Обещаю не упоминать историю с Лукасом, – торжественно заверил ее Кон.

– Иди сюда. – Эстер потянулась и запечатлела большой, влажный поцелуй благодарности на его щеке. – Я тебя люблю. Ты... красавчик.

Нэт собрался уезжать и добрался было до окраины города, но потом повернул и поехал обратно. Он решил, что вел себя глупо. Излишне эмоционально. Вполне возможно, что Эстер и правда поехала с Джен и Триной, а потом отключилась у них дома.

На самом деле это было даже очень похоже на правду.

И теперь в любой момент она может вернуться домой на такси.

Он уже столько проехал, решил Нэт, пара лишних часов ничего не изменит. Он может подождать еще.

Теперь он жалел, что остался ждать. Когда Эстер и высокий темноволосый незнакомец исчезли в доме, Нэт взглянул на часы на приборной панели «рено» и понял, что мог бы уже доехать по шоссе М5 до поворота на Бристоль. И еще он знал, что другой на его месте вылез бы из машины, стал бы колотить во входную дверь, пока ее не открыли бы, и набил бы морду незнакомцу, который провел ночь с его девушкой. Но Нэт знал, что это не выход.

Что это может изменить? Другой мужчина не виноват. Судя по тому, как они с Эстер вместе смеялись, он ее не похищал и не принуждал проводить с ним ночь.

Его сердце ныло от боли; Нэт второй раз за сегодняшнее утро повернул ключ в зажигании и поехал прочь.

Хотя Милли чувствовала себя разбитой и знала, что выглядит соответственно, она чуть не выскочила из кожи вон, когда услышала шум у входной двери. На долю секунды ее безнадежно оптимистичное воображение нарисовало сценарий со счастливым концом. Это Хью вернулся с огромным-преогромным букетом цветов, он будет умолять простить его и заверять, что совсем не думает того, что наговорил...

– Эй! Просыпайся, соня, у меня для тебя сюрприз!

Но когда Милли вылезла из кровати и подошла к лестнице, она увидела, что это был всего лишь Кон.

– У меня для тебя тоже сюрприз, – сказала она Эстер. – Нэт был здесь.

Тишина. Глаза Эстер расширились.

– Что? – наконец заговорила она. – Хочешь сказать... его призрак?

– Нет. Настоящий Нэт. Приехал, чтобы сделать тебе сюрприз. – Милли показала на записку, нацарапанную на обратной стороне рекламы пиццы, которая теперь лежала на столике в прихожей. – Но тебя не было, поэтому он уехал обратно.

Лицо Эстер недоверчиво сморщилось, и она простонала:

– О боже!

– Хорошо, что я в тебя не влюблена, – пробормотала Милли, разглядывая свое отражение в зеркале заднего вида «мерседеса». – Я выгляжу как пугало.

– Я в тебя тоже не влюблен, – радостно заметил Кон. – Но я не понимаю, почему ты такая развалина. Хочу сказать, ты же не провела всю ночь, напиваясь и танцуя на столах.

Милли могла только пожалеть, что это не было правдой, это было бы гораздо лучше, чем не выспаться и попробовать противного «секса на одну ночь». Но если она кому-то и могла признаться, так это Кону.

– После вечеринки, – сообщила она, – ко мне кое-кто заехал. Я выставила себя полной дурой. Думала, я что-то для него значу, но я ошибалась. Он не хотел отношений. – Грустно сказала она. – Просто переспать.

– Да уж. Теперь придется платить Эстер двести фунтов, – сказал Кон.

Честное слово, какая Эстер все-таки болтушка.

– Я не могу сказать ей. Если скажу, она захочет узнать, кто это.

Его это позабавило.

– Неужели ты спала с ее парнем?

– Нет!

– Значит, с Лукасом?

– НЕТ! – Милли еще больше возмутилась и ущипнула его.

– Ой! – Потирая руку, Кон продолжил с улыбкой: – Не понимаю, что в этом ужасного. Я бы переспал с Лукасом Кемпом.

– А вообще-то, куда мы едем? Я не способна на энергичные действия. – Без малейшего энтузиазма Милли наблюдала за шагающими мимо туристами в удобной обуви, а Кон развернул одолженный «мерседес» и въехал на парковочное место у гостиницы «Океанский вид».

– Я предлагаю начать с завтрака, – сказал Кон. – А потом прогуляемся по пляжу. – Он жизнерадостно кивнул на волнистые изгибы золотого песка перед ними.

Милли вздохнула. Волнистые изгибы золотого песка простирались на две мили.

– Я не способна гулять – это факт.

– В таком случае, – заявил Кон, – мне придется сидеть и любоваться серфингистами. А ты немного поспишь.

У Хью был один из худших дней за многие месяцы. Отвращение и злость на себя копились у него внутри как какая-то летучая, взрывоопасная смесь. Уснуть все равно бы не удалось. Он не мог заставить себя сесть, перекусить или просто выпить чашку кофе. В итоге в полном разладе с собой он вышел из дома и отправился бродить, не имея представления, куда направляется. Может, если вымотает себя физически, это поможет.

Но после того, что он сделал, он не заслуживал помощи.

Он себя ненавидел.

Животное.

Он предал Луизу.

Хью знал, что Милли не виновата. Ему было неприятно, что он так с ней обошелся. Но если быть честным – а он сейчас был предельно откровенен с собой, – причиненная Милли обида сейчас была не самое главное. Он все время представлял лицо Луизы, лицо своей прекрасной жены, и она больше ему не улыбалась, потому что он оскорбил ее гораздо больше, чем Милли.

Восемь месяцев, думал Хью, закрывая глаза и безуспешно стараясь не видеть Луизу. После ее смерти прошло всего лишь восемь месяцев – боже, восемь месяцев, – это совсем ничего – и вот он уже спал с другой, вел себя так, словно его жены никогда не было.

Конечно, даже самый бессердечный муж подождал бы год.

Хью потер ноющие виски. Он не думал, что может быть таким черствым, таким бесчувственным. В его представлении он предал их брак. Старые чувства, которые он так долго держал под контролем, прошлой ночью снова ворвались в его жизнь, как девчонки-подростки в период полового созревания с визгом бросаются на популярные мальчишеские поп-группы. Он не способен был рассуждать, тем более избавиться от желаний. Милли – вот что ему было нужно. До какого-то момента все было фантастически прекрасно; его не мучила совесть, потому что он почти не думал о Луизе.

Было так здорово снова чувствовать себя нормальным. Здоровым, функционирующим представителем человеческой расы, а не вдовцом с замороженными эмоциями, мужем трагически погибшей жены.

И Хью признавал, что все было замечательно, пока не напомнила о себе совесть, которая стала лягать его, как целое стадо мулов. Это произошло в тот момент, когда позвонили в дверь и Милли побежала вниз, чтобы открыть.

Именно тогда ему вдруг пришло в голову, что это Луиза стоит на пороге дома, Луиза, которая пришла потребовать от него ответа, желая знать, какого черта он тут делает.

Нет, он не был сумасшедшим и не думал всерьез, что это Луиза. Но одной этой мысли было более чем достаточно. Чувство вины, как ледяные волны прибоя, захлестнуло его. Восемь месяцев – да что с ним такое? Восемь месяцев – это просто оскорбление.

С таким же успехом он мог сразу же после похорон подцепить в баре девицу и привести ее домой – не было бы никакой разницы.

Впрочем, думал Хью в новом приступе самобичевания, это было бы даже лучше, потому что тогда бы это был только секс, простой и понятный, без примеси эмоций.

– Ой! – закричал отдыхающий, на которого Хью натолкнулся. – Смотрите куда идете!

Хью не смотрел. Правда, у него не было ни малейшего представления, куда он направлялся. Ему было все равно, он не знал и даже не интересовался тем, что впереди. Он просто хотел двигаться все вперед и вперед по каменистой тропинке вдоль берега, пока ему не удастся каким-то образом забыться.

В следующий момент он заметил табличку «Тресантер-Пойнт» и понял, что достиг пользующейся дурной славой вершины скалы, столь популярной у самоубийц.

Откинув со лба растрепанные ветром волосы, Хью подошел к краю и взглянул на сердитое скопление пены, закипающей внизу вокруг отполированных черных камней.

Такое забвение ему не нужно, это точно.

С невеселой усмешкой Хью решил, что он и так был несправедлив к Милли, не стоит оставлять такое на ее совести. Он представил себе, как она обнаружит, что на следующее утро после ночи с ней он покончил с собой.

Вряд ли это повысит ее самооценку.

ГЛАВА 29

Пляж Фистрал-Бич – это именно то место, куда следует отправиться, если хочется поглазеть на публику. Кон Деверо полулежал, опершись на локти, и с огромным удовольствием разглядывал сквозь солнечные очки стройные спортивные тела серфингистов в их гладких, как будто из лакрицы, непромокаемых костюмах. Их там были сотни, они образовывали неровные ряды за волнорезами, как тюлени, поднимались вверх и вниз в изумрудно-зеленой воде, ждали следующей идеальной волны, которая придет и унесет их.

Он сравнивал их с мальчиками в гей-клубах, где он иногда бывал; те старались выделиться, а если кто-то останавливал на них взгляд, начинали гадать, не окажется ли незнакомец их новым мистером То Что Надо.

Или. что более вероятно, мистером То Что Надо на Одну Ночь.

Рядом с ним на сухом песке, положив голову на его свертгутый белый свитер от «Пена», спала Милли. Она лежала на животе, дышала глубоко и ровно, а полуденное солнце, посылающее лучи из поразительного кобальтово-голубого неба, уже начало припекать ее голые плечи. Покрытые легким загаром, они стали приобретать мягкий пионово-розовый оттенок.

Когда Кон потянулся к крему от загара, который очень кстати торчал из ее сумки, его внимание привлекла знакомая фигура, направлявшаяся по пляжу в их сторону; сначала Кон не мог понять, откуда он его знает, но потом вспомнил. Вчерашняя вечеринка у Орлы. Определенно, очень привлекательный. К сожалению, традиционной ориентации. И очевидно, не в лучшем настроении – действительно, по выражению его лица можно было решить, что кто-то умер.

Когда вчерашний гость приблизился, Кон выдавил теплый защитный крем в свою ладонь, нанес его на обнаженную спину Милли и начал втирать крем в ее кожу.

Вчерашний гость был наверняка другом Орлы, а значит, будет нелишне изобразить убедительное гетеросексуальное поведение.

Кроме того, его все больше интересовал загадочный пластырь на правом бедре Милли.

Когда Хью заметил Кона Деверо, было уже поздно; Кон уже снимал свои солнечные очки и лучезарно улыбался.

– Привет! Видел вас на вчерашнем приеме у Орлы.

Прошла какая-то доля секунды, и Хью узнал изящную фигуру, которую Кон массировал с помощью «Амбр Солэр». Боже, только этого ему и не хватало.

– Не беспокойтесь, она спит. – Кон приподнял серебристую прядь волос и отпустил так, что она, как мертвая конечность, упала обратно. – Видите? Она отключилась. Такое действие я произвожу на противоположный пол, – продолжал он радостно.

Затем он вспомнил реакцию Милли, когда прошлой ночью этот мужчина застал их в вертолете, и добавил с невинным видом: – Вы знакомы, верно?

Хью кивнул.

Уверен, Милли жалеет, что знакома со мной.

– Кстати, есть идеи насчет этой маленькой загадки? – Говоря это, Кон Деверо игриво провел пальцем по краям квадратного пластыря на ноге Милли, который виднелся из-под бахромчатого края белых, высоко обрезанных шортов.

– Хотите узнать, что под ним? – Хью покачал головой. – Простите, не знаю.

– Чем больше я спрашиваю, тем меньше она говорит.

Мне тоже, подумал Хью, к своему удивлению, испытывая любопытство. Тем временем палец Кона уже подцепил край пластыря и начал отлеплять его от кожи. Благодаря крему от загара пластырь держался уже не совсем плотно.

– Она сказала, что ее укусила акула, – весело сообщил Кон. – Ха, это татуировка! Видите синие чернила?

Миллиметр за миллиметром пластырь поддавался. Кон был осторожен, как взломщик сейфов. Затаив дыхание, Хью наблюдал, когда вдруг...

– Ой! – Кон вскрикнул от боли, когда его запястье оказалось захвачено в «тиски». Милли перевернулась, ее рука быстрее языка ящерицы рванулась вперед и стала впиваться в него ногтями, пока он не запросил пощады.

– О! ИЗВИНИ, ИЗВИНИ, ИЗВИНИ. Мне же больно!

Милли была чрезвычайно рада, что, перед тем как пойти на вчерашний прием, залепила свою татуировку пластырем – просто потому, что платье «Дольче и Габбана» и татуировка не сочетаются. У нее кровь стыла в жилах при мысли, что сегодня утром она чуть не показала свое украшение Хью.

– Никогда не пытайся снова это сделать, – предупредила она Кона. – Даже не думай об этом. Иначе, – с угрожающим видом она посильнее надавила на его запястье, – боюсь, придется тебя убить.

Это было непросто – лежать там и притворяться спящей, мысленно желая, чтобы Хью ушел. В конце концов нежелание его видеть отступило – нужно было срочно остановить Кона. Теперь, глядя на Хью снизу вверх, она произнесла коротко:

– Привет.

– Привет, Милли.

Надо отдать ему должное – он выглядел неважно, но Милли была не в настроении и не собиралась ему сочувствовать. Ты, большой эгоистичный негодяй, телепатически обратилась она к нему. Что ты здесь вообще делаешь? Это наш пляж, не твой. Возвращайся в свой мерзкий Падстов, где тебе и место, свинья.

Ладно, Падстов совсем не мерзкий, но остальное все правильно.

Милли раздражало, что даже теперь его присутствие вызывало у нее волнение; она тщательно приклеила на место край пластыря и стала старательно вычесывать песок из волос.

Затем с многозначительным видом она обратилась к Кону:

– Нам уже пора.

– Мне тоже пора, – заявил Хью. Он понял намек, это уже неплохо.

Хорошо. Иди к черту, ты, большой прыщ, сказала Милли.

Конечно, телепатически.

– Взгляните на них, – произнесла Мойра Деверо, заметив с террасы, как оранжевый «мерседес» затормозил в конце подъездной дороги и из него выскочили Кон и Милли. – Разве они не идеальная пара?

Орла только что узнала страшную тайну Мойры и теперь пыталась осмыслить эту новость, поэтому просто кивнула и сжала ей руку. Но насчет Милли и Кона Мойра была права, они действительно идеально подходили друг другу. И все благодаря Орле.

– Черт возьми, – раздражился Джайлс, наблюдая, как глаза Орлы стали наполняться слезами. – Я попал между молотом и наковальней.

– Счастливый конец, – заявила Мойра, которой не слишком нравился муж Орлы. Она ласково улыбнулась Джайлсу. – Что в этом плохого?

Через два часа, когда вертолет взмыл в воздух. Орла выпалила:

– Знаешь, у нее опухоль мозга. Осталось жить несколько месяцев... Боже, ты можешь в это поверить? Я понятия не имела. А она такая милая!

– Я знаю. Кон мне рассказал. – Милли продолжала махать в небо, а тем временем Джайлс, возмущенно округлив глаза, скрылся в доме.

– Ты и Кон. Это фантастика. – Орла обняла Милли, потом достала из кармана носовой платок и промокнула щеки. – Взгляни на меня, плачу как ребенок. Но Мойра так счастлива и все благодаря тебе. Представь, что тебе сказали, что ты скоро умрешь... сразу все видишь в другом свете. Например, я дергаюсь и нервничаю каждый раз, когда Джайлс где-то задерживается, потому что ужасно боюсь, что он найдет кого-то еще... Хочу сказать, как это все ничтожно. А тем временем Джей Ди и Мойра обсуждают организацию похорон... если честно, мне ужасно стыдно, что я была такой эгоисткой, ведь у меня чудесный муж, который меня безумно любит, и я его не заслуживаю!

Милли заморгала. Это шутка? Похоже, что нет; Орла рылась в карманах юбки, ища сигареты и зажигалку, и, по всей видимости, говорила серьезно.

Она прикурила сигарету и просунула свободную руку под локоть Милли:

– Давай поднимемся в мой кабинет, и ты расскажешь обо всем, что произошло. Мне интересны все пикантные подробности!

Ее глаза загорелись в предвкушении обильных сплетен и колоритного материала для будущей книги. Милли тихо вздохнула. Проблема Орлы была в том, что она могла что-либо держать в секрете не дольше, чем сдерживать чихание. Для нее это было физически невозможно – она только что это продемонстрировала, выпалив новость об опухоли мозга еще до того, как вертолет успел оторваться от земли.

Милли определенно не собиралась ей сообщать, что Кон голубой.

Не было у Милли и намерения упоминать о событиях прошлой ночи, связанных с Хью: ей не хотелось, чтобы Орла решила, будто из этой ситуации может что-то получиться, и начала со свойственным ей рвением принимать немедленные меры в этом направлении.

Но более вероятно, что она стала бы делать ей внушения и восклицать: «Ради всего святого, только наивная дурочка могла поддаться на это... разве можно быть такой глупой?»

Все эти рассуждения вызывали у Милли неприятные ощущения в позвоночнике.

Пять тысяч фунтов, размышляла Милли, с горечью отдавая себе отчет в том, что не отрабатывает эти деньги. Она опять редактировала свою жизнь. Вообще, это была отличная идея. Разве не было бы здорово, если бы можно было возвращаться в прошлое и редактировать его в свое удовольствие, весело вырезая и выбрасывая те куски, которые заставляли тебя дрожать и переживать?..

Должен же кто-то изобрести подобный способ?

– С Коном очень здорово. Мы прекрасно поладили. Позавтракали в «Океанском виде», потом несколько часов валяли дурака на пляже.

Все это было чистой правдой. Милли уперлась ногами в бок письменного стола, потом взглянула на любовно ухоженные розы под окном кабинета. – А Ричард-садовник вчера меня поцеловал. Он целуется как пылесос!

Орла радостно написала что-то на одной из карточек, приколотых слева от шкафа с бумагами, затем поискала фломастер другого цвета и направилась к другой карточке над письменным столом.

– Замечательно! Кон видел, как тебя целовал Ричард? Он, наверно, тебя приревновал?

– Это был не тот поцелуй, после которого можно приревновать. – Милли состроила физиономию, вспоминая ощущение легкой тошноты. – Ричард был очень пьян.

– Ты ему очень нравишься, это так очевидно. О, я знала, что после вечеринки все завертится. – Голос Орлы звучал торжествующе. По ее мнению, здесь начинались новые дополнительные сюжетные линии. – И что ты почувствовала, когда он тебя поцеловал?

Пожалуй, она спрашивала как психиатр.

– Что-то влажное. – Милли наблюдала, как фломастер порхал по карточке; Орла умудрялась все фиксировать на бумаге.

– А как насчет Эстер?

– Я никогда не пыталась целовать Эстер. Наверное, она бы меня укусила.

– Я имела в виду, удалось ли ей прошлой ночью переспать с Лукасом? По-моему, она выглядела слегка не в себе. – Орла сделала паузу, ее золотисто-зеленые глаза блестели в предвкушении возможной интриги. – То, что она уснула у бассейна, вызывает у меня некоторые подозрения.

– Ее парень приезжал из Глазго, чтобы ее увидеть, – сообщила Милли.

– Нет! Когда?

– Вчера вечером. Ночевал в машине около дома.

– О боже мой! А Эстер не вернулась домой! Но это... ужасно. – Орла уже была готова назвать это «фантастикой», но в последний момент остановила себя. – Нэт, верно? И что он сказал, когда Эстер наконец-то появилась?

– Ничего. К тому моменту он уже уехал. Вернулся в Шотландию. Он был не в восторге. – Милли сделала соответствующее лицо. – Но есть и положительный момент. По крайней мере, его уже не было, когда Эстер прикатила с Коном на твоем «мерседесе».

ГЛАВА 30

Когда полвосьмого вечера Милли вернулась домой, Эстер лежала на диване, дрожа как побитая собака. Орла, которая привезла Милли, выразила желание зайти, чтобы узнать последние события. Милли была рада, что удалось от нее отделаться; она ласково спросила Эстер:

– Ты уже с ним говорила?

Эстер кивнула, ее нижняя губа дрожала. Она куталась в пуховое одеяло, и это был явный признак эмоционального расстройства. Телефон валялся на ковре среди разбросанных «Твиглет». Большая упаковка «Твиглет» торчала из-под дивана. Милли подобрала ее и увидела, что упаковка пуста. «Твиглет» были с просроченным на месяц сроком годности. Должно быть, они были ужасны на вкус, но Эстер все равно их все поглотила, потому что она всегда так поступала в состоянии стресса. Уничтожала огромные запасы «Твиглет».

– Я весь день ему звонила и звонила. Оставляла сообщения, просила перезвонить. Он позвонил десять минут назад. О, Милли, это было ужасно. – Эстер вздохнула и задрожала, потом с жалким выражением заглянула под диван, ища остатки «Твиглет». – Он говорил как... андроид. Спокойный и вежливый, как будто он меня даже не знает. Я сказала ему правду – что поехала на вечеринку и уснула в саду, – но я знаю, что он мне не поверил! О боже, боже, – стонала она, раскачиваясь взад и вперед, – что мне теперь делать?

Милли почувствовала, что, по сравнению с Эстер, ей самой удается достаточно хорошо справляться со своей эмоциональной катастрофой. На самом деле история с Нэтом помогла ей отвлечься от... как там его имя? Ах да, Хью.

– Ничего. – Милли ходила взад и вперед по гостиной, и из-за этого голова Эстер была вынуждена поворачиваться то туда, то сюда, как у болельщика на Уимблдонском турнире по теннису. Милли перешла на пугающий тон деловой дамы и начала загибать пальцы, обрисовывая ситуацию: – Во-первых, конечно, он сейчас не слишком счастлив, но все потому, что он проехал тысячу миль и так тебя и не увидел. Во-вторых, он, возможно, решил, что ты провела бурную ночь, занимаясь сексом с другим парнем, но он не прав. Ты этого не делала. В-третьих, нам остается только убедить его в этом. Доказательства – вот что нужно Нэту. Поэтому я знаю, что сделаю: попрошу Орлу позвонить ему и рассказать правду, что ничего не было, что ты просто уснула у нее в саду.

Было видно, что Эстер раздирают противоречия: одна ее половина хотела использовать эту идею – которая на самом деле была блестящей, – другая же упиралась и хныкала. Да, а если он не поверит Орле?

– Да, но... – начала Эстер.

– Нет, никаких «но». – Милли говорила решительно. – Ты ведешь себя как виноватая, но ты не виновата, верно? Понимаешь, ты не сделала ничего плохого!

В ответ – тишина.

– О боже. – Милли смотрела на Эстер так, как будто у той выросли рожки и маленький хвостик. В результате Орла оказалась права. – Ты это сделала. Ты провела бурную ночь, занимаясь сексом с кем-то еще. Святые угодники, только не с Лукасом!

Эстер затрясла головой – она выглядела совсем несчастной.

– Нет.

– Но тогда с кем? – понизила голос Милли.

– Ни с кем. То есть это был Лукас, но мы не занимались сексом. – Ее плечи устало поникли. – Я очень старалась, но он отказался. Я его не интересую...

– Боже мой. – Забыв о своем решительном и деловом тоне, Милли плюхнулась на диван рядом с Эстер. – Хочешь сказать, ты фактически предложила себя ему?

– Сорвала с себя одежду, прыгнула в бассейн и бросилась ему на шею, – простонала Эстер. – А он все равно меня отверг. Понимаешь, я была вся перед ним, голая, и Лукас Кемп не захотел заниматься со мной сексом! Можешь представить что-то более унизительное? Я лично не могу.

Милли была поражена. Это не было похоже на Лукаса.

– Он сказал... э-э... почему?

– Порол всякую чушь: что у меня уже есть парень и что у него есть принципы.

Надо же. Все более и более неправдоподобно.

Принципы? Лукас? Конечно нет.

Милли изобразила на лице сочувствие, потому что это было одно из самых дурацких объяснений, которые ей приходилось слышать. Ясно, с точки зрения Лукаса, перспектива интимного контакта с Эстер была слишком ужасна.

– Но есть и положительный момент. – Милли старалась утешить. – Ничего не произошло.

– Но я хотела, чтобы произошло! Терпение, терпение.

– Да, знаю, но ничего ведь не случилось. Тебе не придется платить мне двести фунтов!

– Это того бы стоило. – Эстер заморгала и посмотрела затравленно.

Дежавю. Это уже было. На секунду Милли захотелось признаться насчет Хью. Но только на короткую секунду, потому что а) она не хотела, чтобы Эстер об этом узнала, и б) что это может изменить?

Вместо этого она сказала:

– По крайней мере, теперь ты можешь забыть о Лукасе, считать это просто неприятным опытом и перестать мечтать о нем.

– Верно.

Эстер достала из-под накинутого одеяла последние «Твиглет», поглотила их, но это ей мало помогло.

– И сосредоточиться на том, чтобы вернуть Нэта! Он ведь не уехал куда-то далеко, – говорила Милли. Впрочем, Нэт действительно уехал и даже покинул Англию, поэтому Милли добавила: – То есть он же тебя не бросил.

– Вообще-то, он может. – Эстер устало потерла лицо. – Возможно, он и собирается это сделать.

– Тогда мы должны постараться, чтобы этого не произошло! Убедим его, что ты невиновна. Я по-прежнему считаю, что Орла – наш главный шанс, – объявила Милли. – Она без проблем поручится за тебя, а ты знаешь, как она бывает убедительна, она будет говорить и говорить, пока Нэт не поверит, – она блестяще справляется с такими делами... боже, когда она закончит, Нэт уже будет стоять на коленях, извиняться и молить тебя о прощении...

Милли резко остановилась. Эстер плакала.

– Почему ты плачешь?

– Потому что я себя ненавижу. Потому что я изменила бы Нэту если бы проклятый Лукас позволил мне, а Нэт не заслуживает, чтобы с ним так обращались. Я его так люблю. Как вообще я могла пытаться сделать такое? Я дрянь, – всхлипывала Эстер, – я просто дрянь.

– Значит, ты хочешь, чтобы Нэт с тобой порвал?

– Я этого заслуживаю.

– Тогда ты будешь счастлива?

– Не-е-ет!

Милли поняла, что у Эстер приступ самобичевания. Пора снова переходить на резкий и деловой тон.

– Возьми себя в руки, – сказала она твердым голосом. – Сейчас важно только одно – спасти твои отношения с Нэтом. Потому что я точно знаю: если ты позволишь ему уйти, ты до конца жизни будешь жалеть об этом.

– Я такая идиотка, – тихо стонала Эстер.

– Нет, ты не идиотка, ты просто совершила ошибку. Все совершают ошибки. – Милли заставляла себя не думать о Хью. – Это еще не конец света, ясно?

– Что ты делаешь?

Милли слезла с дивана и взяла телефон.

– Звоню Орле.

Хью смотрел в «Желтые страницы», которые были открыты на разделе «Цветы». Он не мог решить, посылать Милли цветы или нет – будет это хорошо или плохо.

Изменит ли что-то к лучшему?

Или к худшему?

На следующее утро, когда Милли вылезла из душа, ее самая сокровенная фантазия осуществилась. Услышав какой-то шум внизу, она завернулась в оранжевое полотенце и выглянула из окна спальни. На улице около дома остановился цветочный фургон.

Милли видела, как молодой тощий парень покинул водительское место, обошел фургон, открыл задние дверцы и достал самую потрясающую корзину цветов, красивее которой она никогда не видела. Сердце Милли заколотилось, а молодой парень перепроверил адрес на квитанции о доставке и направился прямо к ее двери.

О да, да, да, спасибо Тебе, Господи, спасибо, думала Милли, радостно сбегая вниз. Это происходило на самом деле, а из своего опыта она знала, что с фантазиями это редко бывает. Но неважно, какая разница, просто Хью пришел в себя и понял, что совсем не думал все те ужасные, обидные вещи, которые наговорил, ура, ура, что за прекрасное утро, что за замечательный день...

Ух.

Если только цветы не для Эстер.

В таком случае день снова станет не слишком замечательным.

Оранжевое полотенце – на своем месте, сердце колотится где-то во рту, Милли открывает дверь.