Текст книги "Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство"
Автор книги: Джейн Портер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Глава 5
Во вторник на следующей неделе устроили вечеринку в честь начала учебного года. Мне предстояло произнести приветственную речь, а потому я проснулась с таким ощущением, как будто выпила уже десять чашек кофе.
Все отлично, сказала я себе. Нечего волноваться. Нужно расслабиться.
Снизу доносились голоса. Судя по всему, Натан пытался накормить девочек завтраком. Обычно он терпелив с дочерьми, но, к сожалению, сегодня явно не его день и Тори (или Брук) – ревет.
Морщась, я натянула то, что лежало ближе – спортивный костюм, – и подумала о предстоящем дне. В полдень предстоит встретиться с Пэтти, чтобы обсудить аукцион и ближайшее собрание, назначенное на следующую неделю. Обычно во вторник я дежурю на школьном дворе, но сегодня поменялась с другой матерью, чтобы повидаться с Пэтти. Утро более или менее свободно, и я собиралась пойти в спортзал. Мне нужно поупражняться.
Я посмотрела на себя в большое зеркало. В спортивном костюме я выгляжу неплохо, но мягкая ткань скрывает истину, поэтому я задрала куртку и спустила штаны, чтобы осмотреть живот, бедра и грудь. Я делаю это почти каждый день. Иногда мне нравится то, что я вижу, а иногда замечаю лишь недостатки – талия пополнела, плоский живот слегка округлился.
Я прикоснулась к животу, пытаясь его втянуть, и повернулась боком, чтобы оценить свои габариты.
Все самые модные, по-настоящему стильные женщины – худые. Каждый месяц, получив свежий экземпляр «Кантри», я листаю светскую хронику, дабы убедиться, нет ли там знакомых лиц. И что я выгляжу лучше.
Да, это нехорошо. Но я боюсь, что если не держаться в первых рядах, если не стараться изо всех сил, то со мной перестанут считаться.
Обычно все парочки на страницах светской хроники узнаваемы – сливки общества, знаменитости, – и едва ли не каждая женщина похожа на борзую. Упругая кожа сияет, тело худое, как у скаковой лошади. Но непременно среди них найдется та, что кажется крупнее, массивнее этих худышек в платьях от-кутюр, и я облегченно вздыхаю – я не такая толстая! – пусть даже мне и жаль бедняжку. В глубине души я не понимаю, почему люди так помешаны на худобе. Никого не волнует, есть ли у мужчины брюшко или плешь. Мужчине не нужно быть моделью для подражания, ему достаточно просто быть собой.
Подтянув штаны и опустив куртку, я решила отправиться утром на пилатес. Думаю, мне не помешает поупражняться. Но сегодня занятия будет проводить Лулу, а ее стиль не вполне мне подходит.
Поэтому я села на ковер рядом с креслом и приняла позу из йоги, надеясь, что пять минут йоги окупят час пилатеса. Закрыв глаза, я сосредоточилась на дыхании, на растяжке, на себе…
Через две минуты в комнату ворвалась Джемма, застигнув меня в позе собаки.
– Где моя резинка с бабочкой? – выкрикнула она, придерживая длинные светлые волосы.
– Ты у себя в комнате смотрела? – спросила я, глядя в просвет между руками и медленно выдыхая на счет «три».
– Да, и ее там нет.
Я выдохнула.
– Тогда в ванной.
– Там ее тоже нет. Я везде искала. Везде.
Я сделала вдох и ответила не сразу.
– Тогда я не знаю.
– Мама!..
Я встала и отряхнула руки, стараясь не поддаваться унынию.
– Джемма, это твоя резинка.
– А ты – моя мама, – огрызнулась дочь и убежала.
Через пятнадцать минут девочки собрались – рюкзак на спине, в руках коробка с ленчем. Я повела их на автобусную остановку. Когда вернулась домой, Натан наверху брился.
Ванная у нас огромная, как в салоне, мраморный пол с подогревом. Отдельные столы, раковины, стеклянная душевая кабина, джакузи, сушилка для полотенец…
– А ты сегодня поздно, – заметила я, облокачиваясь на коричнево-белый мраморный стол. Мрамор – самый мой любимый камень. Цвет темного какао с белыми прожилками. Шикарно и одновременно очень стильно.
Натан сделал гримасу. Он брил шею.
– Я еду в аэропорт. В одиннадцать часов у меня рейс.
– Ты уезжаешь? – Я не смогла скрыть досаду. – А почему раньше не сказал?
– Я до вчерашнего вечера не был уверен, что поеду. Но у тебя было собрание книжного клуба, а потом я заснул.
Я нахмурилась. Объяснение крайне туманное.
– Тогда нужно было первым делом предупредить меня утром.
– Ты спала, а я собирал детей в школу.
– Командировка – это важнее, чем накормить детей хлопьями!
Он посмотрел на меня в зеркало, наши взгляды встретились.
– Прости, Тэйлор.
Натан говорил искренне, но в то же время мне казалось: что-то не так.
– Но сегодня в школе вечеринка в честь начала учебного года.
Муж стер остатки пены для бритья полотенцем.
– Я тебе там не нужен. А мне позарез надо в Омаху.
Я покачала головой:
– Две недели назад – Арканзас. Сегодня – Омаха. Что дальше? Бейкерсфилд?
Натан мыл бритву и не торопился отвечать; когда он наконец заговорил, то негромко и с преувеличенным терпением.
– Я постараюсь вернуться сегодня же, а если не успею, то завтра вечером. В любом случае я тебе позвоню и скажу, как только выясню.
Не знаю, в чем дело – в его тоне или в выражении, – но я почувствовала странную тяжесть в животе. Натан причесался и вышел.
Он мой муж, но ведет себя как посторонний.
– Не хочешь узнать о новых учителях? – спросила я, идя следом.
– Ты мне и так расскажешь, – ответил он, надевая пиджак. – Как обычно.
Его ответ поставил меня в тупик, и я замерла – руки по швам, – отчаянно пытаясь разгадать смысл сказанного и несказанного. Это не тот Натан, которого я знаю. Не тот преданный отец, который не упускает ничего, что имеет отношение к детям.
– С тобой все в порядке? Ты здоров?
– Здоров. – Натан взял портфель и небольшую сумку с вещами, и я поняла, что таким образом он попытался прекратить разговор.
Холодный узел в животе разрастался, и я открыла рот, чтобы спросить о том, что действительно важно.
У нас все в порядке?
У тебя кто-то есть?
Ты всегда будешь меня любить?
Но так и не смогла произнести ни слова. Просто поцеловала мужа и отпустила.
Это чувство мне доселе было незнакомо – я не знала, что делать. У меня оставалось полчаса до того, как отвезти Тори в сад. Надо побыть с ней. Она лежала на полу в гостиной и смотрела мультики. Но вместо этого я села за компьютер в маленькой комнате, которая служила мне рабочим кабинетом, вышла в Интернет и стала искать рейс в Сан-Вэлли на зимние праздники. Триста восемьдесят долларов, это самый дешевый билет. Ни хорошо ни плохо. Могло быть и хуже.
Конечно, Натан сказал, что на сей раз мы никуда не поедем, но это же несерьезно. Сан-Вэлли – потрясающее место, и я обожаю Кэтчем. Там отдыхает уйма наших друзей. Мы обычно снимаем двухкомнатный номер в отеле, но в этом году можно пожить с Кейт и Биллом. У них огромный дом – семь спален, семь ванных, – и они приглашают нас каждый год. Я забронировала пять билетов и заказала машину. Минус затраты на отель – вышло почти даром.
Вернувшись в спальню, я сняла спортивный костюм и порылась в гардеробе в поисках розовых трусиков и лифчика. Много лет назад, первый раз купив лифчик за двести долларов, я мучилась угрызениями совести. Но теперь такая сумма за бюстгальтер – это ничто. Все мое белье – дорогое, итальянское и французское.
Натан утверждает, что в его семье никто не тратил баснословных сумм на нижнее белье и что по-настоящему богатые люди никогда так не делают. Подлинные богачи куда более бережливы, нежели те, кто изо всех сил пытается с ними сравняться.
Живя в Беллвью, я не могу с ним согласиться. Но мне известно, что семья Натана совсем не похожа на мою. У них есть деньги, много денег. И они меня терпеть не могут – по крайней мере его мать и сестра. Свекор, кажется, был ко мне неравнодушен, но умер пять лет назад, после чего мать и сестра сблизились еще более. И сделались еще холоднее.
Я даже не думала, что родные Натана будут меня презирать. Я многого добилась, регулярно посещала церковь, окончила школу с отличными отметками. Пусть я не была самой популярной девушкой (религиозность имеет свои минусы), но меня достаточно любили, чтобы приглашать на балы, и достаточно уважали, чтобы сделать президентом школы.
В университете Южной Каролины я училась бесплатно благодаря стипендии. Стипендии получали многие, но за все эти годы я не заплатила буквально ни доллара, в то время как остальные тратили ежегодно по тридцать тысяч долларов лишь на обучение.
Натану не следовало рассказывать своим родителям, что я училась на стипендию. Это настроило их против меня. Они даже не сомневались, что я охочусь за его деньгами.
Его мать сказала мне в лицо: «По закону штата Калифорния имущество одного из партнеров остается за ним и после вступления в брак». Я не поняла ее, и она разъяснила: «Если выйдешь за Натана, то не получишь ни цента с его счета. Если разведешься с ним – тем более не получишь».
До сих пор я в их глазах не более чем рвань и дрянь.
Впрочем, они ошибаются. Мои родители не купались в роскоши, но мы вовсе не отбросы общества. Во всяком случае, не были ими, пока моя мать не сбилась с пути истинного. Но это ведь был ее выбор, а не наш.
Я надела золотистые просторные брюки от Адриенн Виттадини и трикотажный топ, к которому есть еще и длинное пальто. Собрав волосы в низкий тугой хвост, я рассматривала свое отражение.
Бывают минуты – как сейчас, – когда я понимаю, что хороша собой. Слава Богу, у меня красивое лицо. Именно оно и привлекло Натана в первую очередь. Светлые волосы. Властная линия бровей. Высокие скулы. Красивый рот. Прекрасное тело. Но я работаю над собой. Каждый день. Зачем?
Мне нравится быть Тэйлор Янг. Мне нужно оставаться Тэйлор Янг. Я не хочу вновь превратиться в Тэмми Джонс. Это имя записано в моем свидетельстве о рождении. Вот как меня звали в детстве.
К наряду я подобрала белую сумку из натуральной кожи, в тон к легким туфлям.
Мы вовсе не всегда были самой неблагополучной семьей в квартале. Так уж вышло. Папа отличался религиозностью, служил дьяконом в церкви. Мы все вместе посещали службу дважды в неделю, а летом ездили с сестрой в лагерь христианской молодежи – сначала просто так, а потом в качестве старших.
В детстве мы много читали Библию. Судя по объему священных текстов, которые мы должны были заучить, можно было подумать, что у нас хорошая семья. Честно говоря, так и было, пока моя мать, жена дьякона, не начала спать с кем попало. Об этом знали все в Пасадене, кроме моего отца.
Через четыре месяца после начала этой истории я пришла к маме и сказала, что, если она не признается отцу, я сделаю это сама.
Мама решила, что лучше известить его первой, – так и сделала, и в итоге они развелись. Папа получил опеку над нами, и два с половиной года мы пытались жить дальше. Но потом мама решила вернуться, она скучала по нас, роман закончился, и она хотела начать жизнь с чистого листа. Папа, будучи истинным христианином, простил ее. Они вновь поженились, когда мне было пятнадцать, и в течение двух лет мы делали вид, что ничего предосудительного не произошло. К сожалению, мама не удержалась – сбежала с дальнобойщиком Рэем, которого посадили в тюрьму, когда я училась в выпускном классе. Он получил солидный срок за разбойное нападение.
Что любопытно, мама не бросила его, пока он сидел.
Я готова восхищаться ею за это.
С сумочкой на плече и папкой под мышкой я спустилась, чтобы собрать Тори. Я причесывала дочь, пока ее светлые локоны не стали блестящими и гладкими.
– Мы опаздываем, – сказала я. – Быстро иди чистить зубы.
– Не хочу.
– Исключено.
– Я хочу посмотреть мультик.
– Ты пойдешь чистить зубы.
– Не пойду.
Я забрала пульт, выключила телевизор и посмотрела на Тори.
– У тебя есть одна минута, чтобы подняться в ванную, иначе проведешь неделю без телевизора.
Тори мрачно зашагала по лестнице.
– Ненавижу чистить зубы.
Я промолчала. Спорить все равно бесполезно, а мне нужно привезти ее в сад вовремя. Воспитатели ревностно следят за тем, чтобы детей привозили и забирали без опоздания. Вероятно, от этого малыши начинают тревожиться.
Усадив Тори в детское кресло, я нажала цифру 5 на мобильнике. Голосовая почта – кнопка 1, Натан – 2, школа – 3, няня – 4, а подруги – с 5—10. Пэтти неизменно занимает верхнюю строчку хит-парада.
– Пэтти, – произнесла я, выруливая из гаража, – мы можем встретиться за ленчем пораньше? Я помню, что мы договорились на двенадцать, но, может быть, ты успеешь к половине двенадцатого?
– Хорошо.
– Где увидимся?
– Как насчет бара «520» на Мэйн-стрит?
– Прекрасно.
Гриль-бар «520» открылся два года назад, и во время ленча там обычно полно народу. К счастью, Пэтти дружит с хозяйкой и всегда может получить столик даже в последний момент.
Оставалось два часа до встречи с Пэтти, поэтому я решила заехать в торговый центр. Приближался день рождения сестры, и я хотела поскорее купить и отправить подарок.
На первом этаже «Нордстрома», рядом с обувным отделом, я встретила Кейт.
У нее дочь тоже учится во втором классе, но не с Брук.
– Как дела? – спросила я, когда мы остановились поболтать.
– Пока что все хорошо.
– Нам предстоит готовить детские работы для аукциона, – сказала я, поправляя сумочку на плече.
– Да. Раз мы дежурные родители, нужно дружно взяться за этот чертов проект. Просто кошмар. – Кейт сморщила веснушчатый нос. – Сущий ад для нетворческого человека. Я не сшиваю ткань, а клею или скрепляю скобками.
– Мы что-нибудь придумаем вместе. Не беспокойся.
Кейт восхищенно покачала головой:
– Ты так здорово справляешься. И где ты всему научилась? Вести аукцион, помогать в классе…
Я повторила ее жест.
– Это потому, что для меня нет жизни за пределами дома и школы.
– Ну и слава Богу. Если бы не ты, честное слово, школа бы перестала существовать.
Кейт преувеличивает. Она для школы еще важнее меня. Ее муж Билл – второй по значимости человек в «Майкрософте», а она очень красива – и пластические операции тут ни при чем. Кейт – здоровая натуральная блондинка; при взгляде на нее думаешь о лыжах, гольфе и выходных на Гавайях. Вдобавок она очень милая – трудно ожидать такого от женщины, чей муж зарабатывает сотни тысяч в год, а если прибавить премии, то получится и вовсе миллион.
Премии на миллион долларов. Неплохо. Но если бы не массивное кольцо с бриллиантом не меньше чем в пять карат и не особняк в Медине, никто бы не догадался, что Кейт богата. Она не водит желтый «хаммер», как некоторые из моих подруг, – у нее скромный темно-синий «мерседес» – классическая модель с кожаной обивкой салона.
Как вы понимаете, Кейт – учительский идеал дежурной мамы. Кто же не захочет видеть в своем классе жену одного из заправил «Майкрософта»? Представляете, сколько технологических новинок? Сколько программного обеспечения?
Мы еще немного поболтали, а потом одновременно взглянули на часы.
– Мне пора, – сказала Кейт. – Мы встречаемся в женском клубе за ленчем. Такие мероприятия кажутся занятными, пока ты там не побываешь…
– Я тебя понимаю…
Мы поцеловались на прощание и разошлись.
Я остановилась в отделе, наполненном прелестными вещицами, перед которыми я просто не в силах устоять. Обожаю аксессуары для пляжных домиков – стеклянные банки с красивыми ракушками, старинные указатели с надписью «На пляж», огромные причудливые рамки, сделанные из морских звезд.
Я купила сестре в подарок браслет, несколько рамок для девочек и маленький указатель, который можно повесить в кладовке. Пока продавец подсчитывал сумму, я прихватила несколько ароматизированных свечей и фигурно подстриженное деревце в горшочке.
– Вот, – сказала я и торжествующе вытащила чековую книжку. – Теперь я лучше уйду, иначе опоздаю к подруге.
К сожалению, в центре Беллвью припарковаться не так-то просто. Я дважды объехала квартал, прежде чем нашла местечко. Я быстро вошла в бар и увидела, что Пэтти уже там. Она заняла столик во внутреннем дворике, в тени дерева.
– Как дела? – спросила она, когда я села напротив.
– Хорошо. В торговом центре встретила Кейт.
– Как она поживает?
– Нормально. Как прошел день?
– Безумно. Собрание школьного фонда. Потом прослушивание у детей. Еще час отдежурила в классе. Такое ощущение, что я и не покидала школу…
– Сочувствую. Сегодня у меня не так уж много дел, но завтра будет кошмар: родительское собрание, чтение с второклассниками, аэробика, всякие поручения, дежурство в столовой. Мне уже страшно.
– Бросай ты дежурить в столовой. Я перестала уже давно – и не жалею.
– Но больше никто не соглашается.
– Потому что это безумие. – Пэтти принесли чай, и я попросила себе такой же. – Ты слишком хороша, чтобы раздавать подносы и вытирать пролитое молоко.
– Сомневаюсь, что в школе меня вообще ценят, – ответила я, вспоминая ту минуту, когда мне стало известно, что Марта будет дежурным родителем в классе миссис Осборн. – Похоже, мое место вот-вот займет кое-кто другой…
– Не говори глупостей. Не всякий способен организовать аукцион, который приносит школе четверть миллиона за три часа.
– Вы с Кейт вечно меня перехваливаете.
– Но это правда! Тэйлор, ты всего добиваешься в жизни. Ты свято предана делу. Я не знаю никого, кто делал бы для школы столько, сколько ты.
Я покраснела и пожала плечами. Не умею принимать комплименты: я им никогда не верю. Да и как можно? Я росла не так, как мои подруги. Я пробилась наверх собственными силами.
Мы заказали ленч – салаты с приправой. Я сняла пальто и повесила на спинку стула.
– Давай обсудим, чего мы хотим добиться на следующем собрании, – сказала я, поддевая креветку вилкой. – На мой взгляд, все должны обозначить цели. Я хочу знать, что мои помощники собираются делать в этом месяце, поэтому нужно будет присматривать за ними весь октябрь, чтобы удостовериться, что они не валяют дурака.
Пэтти кивнула.
– В прошлом году мы собрали много денег, но получилось чересчур хаотично. Никто ни с кем не общался, и я до последней минуты не знала, получится ли вообще аукцион.
Я поддела на вилку еще одну розовую креветку.
– Я помешана на контроле. Ты сама знаешь. Коммуникация – залог успеха. Руководитель должен знать, что все работают. Что ни у кого нет проблем.
– Правильно.
Я рассматривала маленькую креветку у себя на вилке. Предстояло сообщить подруге неприятную новость.
– У нас небольшая сложность.
Пэтти нахмурилась:
– Насколько?
Я сделала глубокий вдох.
– Школа Энатаи взяла нашу тему для своего аукциона.
– Что?!
Женщины за соседним столиком посмотрели на нас, поэтому Пэтти понизила голос и яростно зашептала:
– Мы определились с темой год назад, после прошлого аукциона! А они еще летом ничего не знали!
– Они утверждают, что это просто совпадение.
– Черт. – Пэтти отшвырнула салфетку. – Нужно с ними поговорить…
– Я пыталась. Они уже отпечатали приглашения.
– Ну и что?!
Официантка разливала чай, а я потянулась за пакетиком сахарозаменителя и высыпала содержимое в свою чашку, ожидая, пока девушка уйдет.
– Я уже добралась до их директора, но тут меня остановил наш. Нам велели смириться с поражением и придумать новую тему. Быстро.
– Невероятно, – застонала Пэтти.
– Да.
– И когда мы объявим всем?
– Скоро. Приглашения нужно будет напечатать уже в этом месяце.
– Поговорим на собрании на следующей неделе.
– Где встретимся?
– Давайте у вас. – Пэтти отставила тарелку с нетронутым салатом. – Новенькие всегда приходят в восторг от вашего дома. Они чувствуют себя королевами, а твой статус сразу взлетает до небес.
Принесли счет, и мы одновременно достали бумажники.
– Я заплачу, – заявила я. – Сегодня моя очередь.
– Ты всегда так говоришь, – со смехом ответила Пэтти.
– Я хочу тебя побаловать.
– В этом нет необходимости. Мне приятно с тобой повидаться. Вовсе не обязательно тебе платить за все.
Я вложила карточку в черную кожаную папку и протянула официантке. Та ушла, и мы стали болтать о детях и спорте. Две мои старшие дочери играют в футбол. У Пэтти трое детей: двое мальчиков и средняя девочка. Старший сын – отличный спортсмен, капитан команды, лучший нападающий, а младший в этом году впервые вышел на поле.
Я поставила локти на стол.
– Рэю всего шесть. Не слишком ли он мал для регби?
– В этом возрасте их не учат силовым приемам. Большей частью броски и пробежки. Основы игры.
– Ему нравится?
– Сначала было трудно, а теперь все наладилось. Они уже два раза играли, и оба раза победили. Тренер говорит, Рэй – прирожденный спортсмен, как и его старший брат.
– Миссис Янг, – сказала официантка, возвращаясь к нашему столику. – Боюсь, с вашей карточкой что-то не так. Аппарат ее не принимает.
Я вздрогнула, это было так унизительно.
– Невозможно, – сказала я неестественно высоким голосом и покраснела. – С ней все в порядке, я постоянно ею пользуюсь.
Официантка неловко переступала с ноги на ногу.
– Мы можем принять платеж в иной форме. Ронди сейчас здесь, она говорит, что чек или другая кредитка…
– Я заплачу, – перебила Пэтти и протянула официантке карточку.
Официантка поспешила к кассе, и я, крайне униженная, посмотрела на Пэтти.
– Какие глупости. С карточкой все в порядке. На ней моя подпись. Я всегда пользуюсь этой кредиткой. Ее лимит – пятьдесят тысяч долларов. Никогда не было проблем…
– Возможно, просто сработала охранная система, – успокаивающе ответила Пэтти. – Со мной часто такое бывает.
– Мне так стыдно, – пробормотала я.
Пэтти похлопала меня по плечу.
– Такое с каждым может случиться. Не принимай близко к сердцу.
Я благодарно посмотрела на нее, но тем не менее опустила голову, когда официантка вернулась. Мне захотелось поскорее уйти и позвонить в банк. А потом позвонить сюда и всем доказать, что с моей кредиткой все в порядке. Но это слишком личное. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что мою карточку не приняли.
Расплатившись за ленч, мы с Пэтти вместе вышли. На улице мы попрощались, она пошла в одну сторону, я в другую – к парку, который дети называют «замковым», потому что там стоит детский городок, похожий на замок. По пути я позвонила по бесплатному номеру «горячей линии» в банк и коротко изложила ситуацию сотруднику отдела кредита, раз уж он на связи.
– Только что мне не позволили расплатиться карточкой за покупку стоимостью сорок восемь долларов, и я хочу знать почему.
– Сначала давайте удостоверим вашу личность. Назовите, пожалуйста, последние четыре цифры вашего страхового номера.
Подавив нетерпение, я назвала цифры.
– Дата рождения?
Я не хотела злиться, но с каждой секундой все более накалялась. Тем не менее я называю ему и дату.
– Девичья фамилия вашей матери?
Я растерялась, просто растерялась.
– Мешински. М-е-ш-и-н-с-к-и.
– Итак, миссис Янг, чем могу помочь?
Наконец-то. Я вздохнула с облегчением.
– Только что я не смогла расплатиться кредиткой за небольшую покупку и хочу знать причины, а потом – чтобы это уладили…
– Миссис Янг, вы превысили свой лимит.
Меня накрыла горячая волна.
– Что?..
– Да, мэм.
– Но как?.. – Я запнулась. Натан ни разу еще не просрочил платеж. Он страшно пунктуален, и я иногда на него даже сержусь (ненавижу приходить первой на различные светские мероприятия), но это весьма ценное качество, когда речь заходит о финансах.
– Вы превысили лимит почти на восемь тысяч долларов и два месяца не вносили плату. Ваша карточка заблокирована, мэм.
